Текст книги "Путь тени"

Автор книги: Анастасия Пак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Глава восьмая

Веалон полыхал. Деревянные застройки виднелись издали, как огромные тревожные факелы. По утоптанной земле текли потоки крови. По товарным рядам словно пронесся вихрь Убийцы, тела валялись в беспорядке, раненые задыхались под тяжестью свалившихся сверху людей, воинов, животных. Все перемешалось, человек, от которого на поверхности осталась только часть руки с подергивающимися пальцами, еще пытался вытащить себя из-под груды таких же тяжелораненых как и он, но ему мешала все усиливающаяся тяжесть устроившихся сверху некрупных, но снабженных крепкими челюстями собак, играющихся чьими-то отгрызенными конечностями. Здесь же бесполезным грузом лежали иззубренные мечи, сломанные стрелы, осколки тонких глиняных изделий, не успевших украсить собой богатейшие дома Веалона. Широко распахнутый рот ремесленника застыл в растянутом виде, так и не успев произнести «Свет»…В черное небо неслись стоны, крики, хрипы…

По телам, сгоняя удобно устроившихся собак, ходили огромные лохматые звери, высматривали, вырывая лакомый кусок, живых догрызали. Главный бой шел у княжеских ворот в смешении посеченных, местами прорубленных доспехов воинов и тусклых одеяний противников.

Они выросли внезапно посреди улиц. Два широких и высоких богатыря с секирами на поясе и тонкий всадник с туманным лицом и извивающимся серым клинком. За ними из земли поднялось темное воинство с черными мертвыми лицами и беснующаяся свора тварей с рубиновыми впадинами вместо глаз. Напали сразу, сминая людей огненно-черными лошадьми, сжигая до костей, просто убивая, и понеслись вперед к главному дворцу.

Свит на своем огненном жеребце всеми силами сдерживал мощный натиск, меч метался из стороны в сторону, пронося за собой черные брызги. Кольчуга таяла от темной крови, как масло от жара, добрая сталь расплывалась, обжигая кожу. Богатырь злил себя, сбрасывая жуткую усталость, не надеясь ни на что, кроме чуда. Полдружины полегло, и он медленно отступал через их тела, раздавленные, обоженные до неузнаваемости. Глаза выхватывали детали: чей-то меч, шлем, наручень… Только по ним и можно определить, кто покоится рядом. Чуть впереди ожесточенно работал клинком Арен, Аргон отбивался по правую руку, еще несколько именитых наемников чуть позади. Их цель – сохранить князя, живым вывести из этого мрака, а он, глупец, не щадит себя, лезет в самое пекло, орет дико, даже твари расползаются. Но то звери, а всадники прут напрямик, каждый норовит достать князя мечом или секирой, отхватить голову и принести хозяевам. А они стоят вдали, наблюдают, собаки. Стройный всадник лениво поглядывает на Раошена, тот в ярости – все заклятья разбиваются об противника, а тот улыбается так мягко, снисходительно, словно неумному ребенку, не в меру расшалившемуся. Тонко зазвенела тетива и Свит интуитивно отклонился в сторону, толстая стрела вместо горла пробила плечо, едва не скинув его с седла. Ишь, решили взять не силой, а подлостью. Конь горячо всхрапнул, забил копытами, сохраняя равновесие, по вздымающемуся боку потекла свежая кровь, срываясь тяжелыми каплями на землю. Свита теснили мощью, все дальше отодвигая от князя, твердая рука темного героя словно держала молнию, отражая все его выпады и нанося свои. Довиан оглянулся и бешеный взгляд княжеских глаз хватил богатыря за сердце, понял, что так рубятся только перед смертью, когда хотят унести с собой как можно больше врагов, самых сильных, достойных. Рядом с князем осталась лишь горстка воинов. Все шатаются, падают от усталости, но упрямо встают, защищают князя, даже если чувствуют, что уже не жильцы. Предательская слабость вползала холодной змеей, Свит бился, раскачиваясь в седле, пытался подобраться поближе к Довиану, но его давили со всех сторон, вгоняя лезвия под ребра. Князь яростно бросался на стену врагов, его сильными ударами отбрасывали назад. Странный звук привлек внимание богатыря, громкий веселый смех посреди умытых кровавым дождем улиц. Всадник хохотал, наслаждаясь одерживаемой победой, кровью, морем поверженных врагов. Смех замолк так же внезапно, как и начался. Под ноги коня Убийцы рухнула сверкающая молния, огненный конь даже не шелохнулся, но всадник поднял лицо к небу, разглядев сквозь черный дым всполохи серебристого пламени. На грубых лицах Спящих проступило подобие улыбки, в глазах появилось предвкушение славной битвы. Сквозь темные клочья туч прорвался огромный серый жеребец, неся сурового воина в полном боевом облачении. "Защитник!" – пронесся громовой голос, и оставшиеся в живых бросились в бой со светлыми, искрящимися от вновь появившейся надежды глазами. Но не таково было темное воинство, чтобы дрогнуть перед лицом именитого героя и побежать. Сильные ноги скакуна коснулись земли и застыли посреди хаоса. Всадник ударил его каблуками в бока и животное взвилось, перенося его к Спящим, те спокойно ждали, смотрели холодно, держались так, словно вросли в спины коней.

– Убирайтесь! – властно бросил защитник и поворотил коня. Он был из тех, что абсолютно уверены в своей силе, считал, что одного его слова и гневного взгляда достаточно, чтобы враги тут же послушно развернулись и отступили. К сожалению, те времена давно прошли, а он этого и не заметил. Его резко тряхнуло – в спину впечатался тяжелый молот.

– Опомнись, червь, – голос Спящего прошелестел как ветер, роняя короткие злые слова. – Нас подняли, теперь не остановить, кто бы ты ни был. Мы служим Убийце.

– Не слишком-то ты торопился на помощь, – насмешливо заметил всадник с туманным лицом. – Решил к концу явиться, собрать славу? А может вообще здесь появляться не хотел, да долг заставил?

– Какой еще долг?! – рявкнул Энгир.

– Долг Довиану, – спокойно ответил Убийца. – Он же тебя в главные защитники возвел, как за такое не отплатить? Хочешь не хочешь, а влезай на коня и иди геройствуй.

Ах ты, – задохнулся Энгир и замахнулся мощной секирой.

Убийца неуловимо подставил серый клинок и тот расплылся жидким металлическим кольцом вокруг оружия противника и заледенев, рванулся назад, унося секиру за спину Спящих. Широкое лезвие зарылось в землю, замерцало и исчезло, вновь появившись в мозолистой ладони Энгира. Защитник прищурился, пройдясь завистливым взглядом по плавному лезвию с видом знатока.

– Меня не касаются ваши разборки, – медленно произнес он, – но город оставьте, деритесь между собой, люди ни причем. Свет и Тьма – порождения Творца, и вражда у них в крови, но до такого они еще ни разу не опускались. Мы, защитники, были созданы для того, чтобы сохранять равновесие, не дать какой-либо одной стороне полностью изничтожить другую и забрать себе всю власть. – «Но при этом не особо влезая в ваши дела», – прибавил он про себя. – Я обязан не допустить повторения этого, – Энгир обвел взглядом темное воинство и в который раз пожалел, что все зашло так далеко. По своей сути они были скорее наблюдателями, чем защитниками и обладали крайне нестабильным положением, будучи ниже обеих сторон. И все же на протяжении многих сот лет их слово было законом.

– Мы остаемся, – твердо сказал колебатель и Спящие хищно улыбнулись, ухватились за молоты.

Энгир снова огляделся и тяжело вздохнув, взвесил на ладони отточенную секиру, кивнул:

– Я тоже.

Спящие и Убийца осторожно обступили его с трех сторон. Сквозь тяжелые тучи сорвались вниз и вонзились в землю ярко мерцающие изгибы молний. Энгир свирепо крутнулся волчком, отбрасывая противников на расстояние вытянутой руки, в левой ладони появилась вторая секира, острая с полустертыми значками на лезвии. Глава защитников грозно сдвинул косматые брови и не размахиваясь вогнал секиры в груди ринувшихся Спящих, а сам, пригнувшись, избежал удара серой молнии. Разумом понимал, что творит нелепость, не стоило приходить и так вот напрямик влезать в драку, не имеет он такого права, и драться на равных со Спящими тоже не может, слишком уж темные превосходят его числом, и чтобы как-то сравнять счет надо сначала вырваться из окружения и сосредоточиться, а это невозможно, древние восставшие слишком свирепы и бессмертны, как и он. Вдобавок Убийца, с этими он вообще никогда не связывался – сразу пойдут упреки, мол, лезешь не в свое дело, да и Тьма старше его, прямой потомок Творца. Мелькнула дикая мысль, что вообще зря ввязался в свару, черт бы с ним, с Веалоном, ан нет, честь не позволяет, гордость взыграла, а теперь уходить стыдно, скажут, трус, сбежал с поля битвы, а еще глава защитников. Энгир не позволял себе ни единого пропущенного удара, отметал все как ураган да еще успевал поглядывать через плечо: держится Веалон, иль уже конец, а значит, можно сматываться. Все равно эту битву ему не выиграть, но и не проиграть, потому как он здесь третий лишний. В помощь горстке воинов послал пару молний, на большее не хватало пространства, тут такие умельцы, поймают, отразят и в тебя же всадят. Спящие рубились с азартом, отыгрывались за долгие годы спячки, даже корявые физиономии ожили, чуть ли не лопаются от удовольствия, а Убийца, словно змеюка вертится, все приглядывается, как бы поудобнее в него клинок всадить, совсем разум потерял, аж жалость берет, был раньше нормальный человек, а теперь все видит в два ряда: за спиной соратники, впереди враги. Светлые все же почеловечнее были, люди как люди со светлыми глазами, а тут глаза бешеные, острые, как два черных клинка, так и режут на куски. Энгир сверкнул и появился в центре темного воинства, разрезая его как камень реку, усеял павших воинов обгорающей темной плотью, половину сразил секирами и молниями, но Спящие быстро выросли из земли в двух шагах, убийца метнулась молнией, возникнув рядом с поднятым мечом, Энгир мелькнул еще пару раз, но теперь противники были начеку и возникали перед ним мгновенно. Опять некстати мелькнула мысль, какой же он дурак, спустился как благородный, думал, скажет "Кыш!" и все кончится, уйдут, поджав хвост и скуля. Да, крепко взялась за дело Тьма, взыграло чего, что ли? Сидела-сидела, на тебе, вылезла. На его памяти схватки случались частые, но людей не мешали, все больше между собой. Взглянул на себя со стороны. Хорош! Две собаки грызутся, а третьей достается… и в лоб и по лбу, да все с размаху, чтоб неповадно было. Наступала ночь, костры прогорели до золы, а богатыри все держатся, и откуда только силы берут? И князь, как берсерк, чуть ли не в горло врагам вцепляется. Противников, конечно, здорово уменьшилось, но и воинов осталось с гулькин нос. Упавшие темные врастали в землю, погружались, утаскивая тела павших, завтра вылезут, станут еще боле числом, хорошо хоть облик земной пропадает, не узнать, где враг, а где вчерашний друг, с которым плечом к плечу…

Над городом собирались звезды, сыпались с неба, как снежинки, легкое свечение распространяло нежно-серебристые лучи, застыли все, даже Энгир, но он стоит прямо, в глазах облегчение, а другие глаза ворочают из стороны в сторону, силятся понять, что их остановило. Свечение приняло овальную форму, сверкнули проницательные глаза, зрачки цвета олова смотрят в одну точку, но видят намного больше, чем этот город. Свечение становилось то ярче, то вдруг затихало, как прибитое дождем пламя. Творец. Ни свет и ни тьма, хотя люди так не считают. Пусть Довиан провозгласил высшим его, Энгира, творец всегда останется собой, главным, верховным, и люди чаще восклицают не "Энгир!" – что он простому люду – а "Свет!", он для них все: и свет, и счастье, и удача.

Темная рать пошатнулась, расплываясь серым облаком, Спящие быстро погрузились в землю, от греха подальше, не очень-то им хотелось вновь оказаться в спячке, Убийца ускользнул по своей тропе, сверкнув напоследок обжигающе ледяным взглядом., понял, что с творцом ему не тягаться. На лице растаял туман и Энгир изумился, увидев молодое, искаженное в бешеной злобе, женское лицо. Воины опускались на землю, выпуская из ослабевших рук жалкие остатки оружия, только кое-где виднелись настоящие мечи древности, коим вовек не иззубриться в бою. Князь последним преклонил голову, глаза закрыты, дыхание спокойное, тихое. Опавшие груди павших воинов начинают вздыматься, наполняясь воздухом, лица мягкие, одухотворенные. Мирный живительный сон, излечивающий любые болезни и раны, для настоящих воинов, что жизнь готовы положить, но защитить дорогое сердцу, народу. Жаль, не всех он вернет к жизни, не приставит отрубленную голову к плечам, но все же… Черная зола собралась огромными стогами, начала светлеть, раздаваться вширь и ввысь, раздробленные кусочки сухой древесины сливались друг с другом, выравниваясь, становились бревном, бревна – домами… Словно время ворачивалось вспять, но не для всех, не для всех…

Энгир свободно подвигал плечами, обратил лицо к творцу, молвил угрюмо:

– Детей неразумных разнимать явился?

– Куда от вас? – развел руками творец. – Не хочется, да вы заставляете. Вот странно, – деланно удивился он. – Главный теперь ты, а призывают меня. Ну не странно ли?

– Я в верховные защитники не набивался, – обрубил Энгир. – Это они тут все решили, а там, – он кивнул на небо, – все остается так, как должно. Я бы никогда не посмел посягнуть на твое место, и никто из остальных порождений тоже.

– В чем-то Довиан прав, – задумчиво обронил творец. – Такому миру, как Роун нужен сильный герой, с оружием в руках, в доспехах, грозный, чтоб при одном упоминании имени которого враги бежали. Словом, сила. А я разум. Ладно, – внезапно засобирался он, – пора идти потолковать с драчунами. До чего дошли, все средства в ход идут. А ты молодец, единственный на выручку явился, недаром тебя княжьим защитником почитают. Мог ведь отсидеться в тихом месте, ан нет, горячая голова, помчался, – творец усмехнулся. – Как это тебя в такой заварушке не увидят, что подумают.

– Сможешь прекратить? – поинтересовался Энгир прежде, чем сообразил, что сморозил глупость.

– Что? – удивленно вздернул брови творец. – И не подумаю. Сами разберутся, не маленькие. Главное, чтоб к людям не лезли. Народ и так мечется то сюда, то туда. Вроде Свет и Тьма такие разные, а соблазняют одинаково, они это понимают и живут большинством посредине, как застряли.

– То есть ты больше ни ногой, – Энгир грозно задвигал бровями. – Мол, сами расхлебывайте.

– А ты, как я, не лезь, – посоветовал творец. – Оно тебе надо? Что было сказано? Осторожненько между ними стоять, а если дойдет до небольшой драки или средней, что ж, тут лучше отойти в сторону. Сами разберутся. Так надо, слишком много власти забрал себе Свет, пора Тьме и отыграться. Это и есть равновесие, за которым вы должны наблюдать. Похоже, все остальные это понимают, но только не ты. Ладно, еще здесь постоишь или вместе отправимся?

Энгир кивнул, и могучий жеребец понес его ввысь, вслед за исчезающим свечением.

Город спал, но стоило рассвету протянуть свои розовые руки, как одновременный вздох прокатился с одного конца Веалона на другой, люди поднимались, осматриваясь вокруг, ощупывали головы, руки, ноги… Над ними еще мигали крохотные звездочки, зоркие оловянные зрачки. Медленно поднималось солнце, освещая почти невредимый город, и высоко, к самым небесам понесся единый восклик: "Слава Свету!"…

Глава девятая

Визард пялился в потолок. Бездумно. Ждал.

Жарило сегодня славно, люди передвигались чуть ли не на четвереньках, прямо таки доползая до убежищ, и бранили колдунов, что так издеваются над народом. Кожа под лучами накалялась, краснела и покрывалась кровоточащими волдырями. Стражники на стенах передвигались, как улитки, глядя себе под ноги, доспехи скинули – кожа прилеплялась к металлу и отрывалась только с мясом. Распахнутые настежь ворота пропустили лишь одного человека – седого старичка в изорванной хламиде, стражник глянул на него из-под опущенных ресниц, лениво махнул рукой, мол, чего встал, проходи, не отвлекай…

Легкие полупрозрачные тени скользили по улицам города, играя на солнце неземными глазами цвета небесной сини. Они переливались от нежной бирюзы до темных, почти черных сапфиров. Они ждали. Ждали ночи. Закат принес с собой желанную чистую прохладу, что впитывалась людьми, как чистейшая родниковая вода от которой зубы ломит, пробуждающая от дневной спячки и подталкивающая к долгим беззаботным прогулкам в опасных темных улицах. Ночь всегда была запретной порой, даже не особо боязливые и трусливые люди прятались в тонких убежищах за глупыми дрожащими дверьми. Сильные телом и духом – да еще увешанные с ног до головы оружием, выдающим их намерения – смело выходили во тьму, только среди полного мрака чувствуя себя по настоящему свободно. Здесь можно было жить, чувствовать себя настоящим, сбросить дневную маску, ведь в ночи лиц не видать, быть собой, таким, какой есть, а не каким должен. Ночная пора – это смешение самых противоречивых людей: опасных, вырвавшихся на свободу воинов с горящими безумными глазами, людей нестандартного промысла, бродяг и глупцов, вышедших не ко времени подышать свежим воздухом. Последних в этот вечер было на удивление много, то ли им давно не давали по морде, то ли они попросту потеряли чувство сохранности или боязливости, что свойственно всему простому люду, дни напролет пекущимся о своем хозяйстве, а ночи посвящавшие хрупкому, но такому надежному жилищу. Поосмелели, вытащились из него на пару шагов, видят, что ничего не случилось и дальше прутся. Авось пронесет, больно душный выдался денек.

Тени задумчиво витали, с каждым исчезающим лучом становясь все более осязаемыми, они уже не были вьющимся туманом, а плотными стройными человеческими телами, затянутыми в клочья ночи, глаза сияли, зорко выискивая добычу и останавливаясь, уже не выпускали ее из поля зрения, тихо ступая за ней по пятам. Но они не нападали. Ждали часа.

– Чудное местечко, – устроившись на черной скамье весело произнес Витко. – Компания что надо. Сразу видно – без драки не уйдем.

– Да ты и без компании без драки с шеи не слезешь, – неодобрительно сказал Регвой – Вечно тебя тянет кулаками помахать. Знал бы, не позвал с собой. В прошлый раз из-за тебя доброе вино мне заместо горла на голову вылилось. Припоминаешь? Ты потом еще долго отнекивался, что не твоей рукой.

– Не моей, – огрызнулся богатырь. – Ты на меня не весь, сам, свиное рыло, напился, чуть ли пятаком гуся не лобызал, всю посуду перебил, столы раскурочил, в харю надавал, а потом освежиться надумал, водичкой студеной облиться. Хап за кувшин с питьем и на голову себе хлещешь, чуть ли от удовольствия не мурлыкаешь, а тебе в этот момент ка-ак врезали по дурной башке, ты враз и очухался. Сграбастал меня за шкирку, трясешь и брешешь, чо, мол, ты тут вытворяешь, тварь пресмыкающаяся?!

– Ты, поди, и врезал, – ничуть не смутился витязь. – Я ж чувствовал, рука знакомая, тяжелая как полено. Хлобыстнул друга, неча сказать.

– А, чтоб тебя, – шарахнул по кувшину Витко, осколки и брызги полетели во все стороны, сразу послышались возмущенные выкрики.

– Вы чо, совсем спятили али давно в рожу не получали?!

– Обожаю этот народ, – причмокнул губами от удовольствия Хват. – Любимейший вопрос. Как шо – сразу в харю норовят двинуть. Широчайшей души люди, всегда услужить рады.

– Эй ты, оглобля ходячая, – в Хвата запулили недообглоданной костью. – А ну вставай, а то щас сами поднимем, и дуй сюда.

– Ага, – поддержали орущего, – на услужение. Валяй, парниша. Мы люди добрые, сильно не обидим.

– Только малость самую… в глаз для разнообразия, по шее чтой-то приелось.

– Ага, и по морде тоже.

– Не робей, – положил на плечо Хвату руку Титамир – он уже вполне освоился в этом Роуне. – Мы тебя в обиду не дадим. Щас вместе подойдем. Мы ж тоже того, услужить рады, особливо некоторым…

– Чо, вдвоем что ли? – возмутилась дружная компания подвыпивших воинов. – Э нет, так дело не пойдет. Идти, так всем. Вы не одни мастаки получать, мы, мож, тоже желаем.

– С отдачей особенно, – досказал Михайло.

– Люди добрые! – заголосил корчмарь. – Я человек бедный, только коркой хлеба и живу…

– Заткнись, – лениво приказал ему незнакомый воин спокойным голосом, сглаживающим грубость. – Что нам твоя забегаловка? Щас разнесем и выйдем, не вой, – и, видно, для подкрепления своих слов он швырнул в него глиняное блюдо. – Кормишь паршиво, еще и послабления просишь, – все это было произнесено все тем же скучным тоном, в мирном голосе не чувствовалось ни нотки гнева, одна сдержанная вежливость, будто не с корчмарем говорил, а с самим князем.

Хозяин согнулся в углу и закрыл голову руками. Драка как хмельной мед, заволакивает умы, затягивает абсолютно всех, и самое лучшее – мирно пересидеть ее в уголке. Он охнул, почувствовав удар в бок чем-то тяжелым, но рук от головы не отнял и глаз не раскрыл. Пусть бьют, пинают, лишь бы живым остаться, а то надысь в такой же пьяной драке друга убили ни за что ни про что, вытянули вдоль хребта – он и откинулся. А за что? Подлез не вовремя.

Незнакомый воин по собственным соображениям присоединился к дружинникам, с легкостью стряхнув лень, взялся за оружие.

В полутемной корчме засветало от переливающихся клинков, теснота стала нестерпимой. Из темных углов поднимались новые заинтересованные лица, изрядно захмелевшие, зато с мощными кулачищами. Предстоящее веселье оценивалось их затуманенным сознанием, как само собой подразумевающееся действо. Последующие часы слышался веселый грохот, крики – между ними тонкое завывание хозяина, впрочем, быстро заглушаемое – легкий свист и сочные удары.

Из образовавшегося проема в стене корчмы вывалилась вся ее клиентура, дружески похлопывая по плечам друг друга – мир установился сразу – и направились небольшими ватагами в разные стороны – буянить дальше, этой ночью многие встретились еще не раз.

– Хорошо-то как, – потер сбитые костяшки Михайло. – Развлеклись на славу, – погрузив руку в вязкую тьму, он выволок из нее побитого Витко. – Ну ты как? – спросил он. – Живой?

– Не-а, – огрызнулся богатырь, – мертвый. Неужто сам не видишь.

– Да, – пожалел его Регвой, – не повезло тебе. Ну ты уж, брат, сам виноват. Потянуло же тебя к тому… ну со сломанным носом… с кулаками с мою голову. Хотя тебя вроде бы и не такими бивали.

– Сам не получал, а то бы понял, – голос задрожал от ярости, – он в железных перчатках был, с длинными шипами.

– Вона тебя чем разукрасило, – протянул Хват, разглядывая его глубокие порезы на лице. – А я уж подумал, что ты под ножик попал или стол рожей словил.

– Ага, – поморщился богатырь, промокая кровь рукавом рубахи, – или под молотилку попал, – и он неприязненно глянул на Михайло, пробормотав вполголоса. – Мельница ветряная и своим и чужим без разбору в харю надавал.

– Ну там же темно было, – услышав Витко краем уха, начал оправдываться Михайло. – А ты все время под руку лез, будто тебя толкал кто-то. Вообще это тебе за прошлый раз, – внезапно нашелся он. – Отдача так сказать.

– Да не бил я тебя!!! – заорал рассвирепевший воин. – А коли ты меня за это приложил, то на, получи! – и он дал ему кулаком в подбородок. Ноги Михайло мелькнули в воздухе перед самым носом Владия и шмякнулись в пыль.

– Ну ты как? – мстительно спросил Витко. – Живой?

Михайло живо поднялся, потряс головой.

– Да-а, – уважительно произнес он, потрогав подбородок. – Хороший удар. Не ожидал, честное слово. Но ты после моего поднимался все таки медленней.

– Меня на полу кто-то в бок пнул, чуть кости через горло не вылезли. Мощно, словом. А потом на хребет наступили…

– Это я, уж извините, – прозвучал новый голос. Из темноты выступил незнакомый воин. – Не заметил в пылу боя. Меня Шерианом зовут, я недавно в городе, вчера вот в дружину нанялся, решил отпраздновать.

– Ну будь здрав, Шериан, – поприветствовал воина Регвой. – Присоединяйся к нам, коль один. Вместе и дружней, и веселей.

– Я заметил, – вежливо улыбнулся Шериан. – Не хочу вас беспокоить, но вам не кажется, что за нами следят?

Регвой на секунду застыл, потом медленно пошел дальше.

– Следят, – согласился он. – Но очень осторожно. Еще бы в сторону глядели, так совсем бы не узнали. А так уставились в затылок, будто в голове шарят. Никак на наше оружие позарились, потому как денег у нас сроду не водилось, а что было, так все в корчме оставили.

– Необычно как-то, – усомнился Шериан. – Почему не напали сразу? Темный проулок, тишь и гладь, навеселе. А они крадутся следом, сами себя этим и выдали.

– Выжидают? – прикинул Хват. – Может, подмога где поблизости? – охнув, он резко подался назад от вспыхнувших перед самым носом темно-синих глаз.

Они зажглись внезапно и неподвижно висели в ночном воздухе. Тьма вокруг воинов уплотнилась, принимая человеческие очертания, в длинных пальцах холодно блеснуло темное оружие. Недалеко раздался короткий отчаянный крик, прорезавший ночь тонким лезвием. И началось. Теперь крики понеслись одновременно из нескольких частей города. Они на миг зависали в темном небе и рассыпались мрачной угрожающей тишиной. Чтобы повториться снова. Город тонул в призрачных переливающихся каплях воды. Они на мгновение застывали возле жертвы и тут же неслись дальше, к следующей, с клочьев их одежды падал шлейф из багрово-черных капель…

Только теперь Шериан вспомнил, что именно это когда-то привиделось ему в Дамиране. А теперь вот и наяву. Только на этот раз он был не при чем. Не по его душу пришли тени. Он чувствовал их – не такие, как те, намного слабее, но оттого не менее опасные. А у него в запасе лишь одно-единственное средство на этот случай, уже испытанное. Только вот пользовался он им всего раз и это было очень давно.

Светящийся, словно горный хрусталь, клинок Владия проскальзывал сквозь тела противников, как через воздух, по капле теряя в чернильной тьме свое свечение. По сгустившимся теням пробегали оранжевые искры, теряясь в широких складках их накидок. Меч Миробоя раздвигал темноту ровными всполохами от пробегавших по лезвию древних рун, рубин порхал, как кровавый глаз, а тени молчаливо теснили их, мигая ледяными синими каплями. Проницаемые тела чуть извивались, пальцы цепко держали оружие, наносящее только атакующие удары, оборона для них не имела смысла и воинам пришлось оставить свое яростное, но безнадежное нападение, им оставили лишь защиту.

Хват, забывшись, попытался сжать горло врага и его руки сомкнулись между собой, темное оружие скользнуло к его груди и лишь быстрый выпад Дария отвел от него черную смерть. Тихий вздох пронесся над тенями, синие глаза замерцали и словно померкли, растворившись в темноте, но тут же снова сверкнули, темное оружие, истончаясь, глухо ударилось об землю и взвилось серым дымком, тени в ужасе отшатнулись.

– Нашел! – радостно заорал Шериан и воздел руку с мечом к небу. Широкое черное лезвие взорвалось снопом ослепительных искр, крохотные звезды устремились к теням, прожигая их тела. Сапфиры метнулись, проходя сквозь воинов и унеслись вдаль, оставляя за собой светящиеся голубые полосы.

– Забери их ящер, – прошипел Шериан – Ускользнули!

– Не все, – ответил Титамир и указал на расползающиеся по ниткам тени, не избежавшие искр.

Витко потянулся за их оружием, но разогнувшись, обнаружил, что сжимает пустоту. Михайло глянул неодобрительно.

– Чего хватаешь мерзость руками?! – рявкнул он. – А если сам тенью станешь?! – Витко попятился, с ужасом глядя на руки.

– Ничего тебе не будет, – успокоил его Шериан. – Эти воины не из вашего мира, так что присоединиться к ним ты, увы, не сможешь.

– Почему "увы"? – удивился богатырь.

– Они искусные воины, – негромко произнес воин – самые лучшие на свете. Последний раз я встретился с ними три года назад в… – он на секунду запнулся и закончил совсем тихо, – Миньере и у князя Грили, – "Давно это было, как давно. Что теперь стало с императором?". – Они бесстрашны, опасны, неуязвимы.

– Но ты же как-то справился с ними, – непонимающе уставился Витко, пропустив мимо ушей незнакомые названия. – Почему же неуязвимы? Да и как вообще ты можешь восторгаться ими после того, как нас едва не отправили на тот свет?!

– Я не убил воинов, – покачал головой Шериан, – всего лишь заставил удалиться обратно в их мир… ненадолго. Чтобы убить тень, нужно действовать, как тень, быть тенью… а я пока все еще больше человек, мне такое не под силу.

– Ты колдун? – вздернул бровь Регвой.

– Что-то вроде этого, – воин сдержанно улыбнулся и замолчал, не желая развивать эту тему.

– Ясно, – Регвой посмотрел ему прямо в глаза и незаметно кивнул. – Мы не из тех, кто роется в чужой жизни. У каждого из нас есть свои тайны, цели, но пока мы вместе, мы сильны, потому что знаем, что здесь нас никто не предаст.

– Меня это устраивает, – взгляд Шериана прояснился. – Можете на меня положиться. Интересы друзей я всегда ставил выше своих.

– Что ж, – легко отозвался молчавший до этого Дарий. – Добро пожаловать в наш круг. А теперь не пора ли нам выбираться отсюда или подождем? Вдруг увидим еще что-нибудь новенькое. Лично я последние дни только и делаю для себя открытия. То летучие твари, то тени. Весело становится в нашем городе, прямо жуть.

– Да уж,– согласился Михайло. – Что есть, того не отнять. Славные времена настают. Новые.

Город вновь погрузился во тьму, на этот раз тихую, замершую…

Визард тщетно цеплял тень взглядом, опытный воин забавлялся, ускользая из-под его взгляда. Синие глаза смотрели насмешливо, ни капли раболепия, уважения, одна холодная ядовитая вежливость.

– У нас появилась преграда, – доверительно поделился Тиэл, склонившись над плечом колдуна, и внезапно в упор уставился своими ледяными глазищами. Визарда продрал озноб, он с трудом отвел взгляд.

– Я бы попросил больше так не делать, – с усилием выдавил он. – Такое чувство, что в душу лезут с холодными ногами.

– Как хочешь, – Тиэл звонко рассмеялся, грациозным движением руки отметая недовольный взгляд Визарда. – Я всего лишь пожелал показать тебе, что мы не рабы, как ты себе возомнил. Скорее соратники. Не знаю, что ты там о нас слышал, или наоборот не слышал, но по тебе не скажешь, что ты знаешь правду. А потому я объясню: мы пришли не потому, что ты так захотел, просто нам это было выгодно. За наши услуги ты заплатишь. А если нам что-то не понравится, то мы уничтожим не только тебя, но и весь этот мир. Ясно?

– Что за преграда? – увел разговор колдун.

– Один воин… со способностями не доступными даже тебе, Великий Визард, – вновь насмешка в приятном бархатном голосе. – Жаль, что нам придется пересечься, впрочем, это было предопределено. Шастает где не надо, вечно прется, встанет посередь пути – не сдвинешь. До этого обходил, как мог, да, видно, придется встретиться, но все ж рановато.

– А от меня что надобно? – не понял Визард. – Вот иди и встреться. Убери свою разлюбезную преграду, я-то тут при чем?