Текст книги "Инъекция Платины (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

   От неожиданности Платина едва не упала, споткнувшись о прикрытый снегом камень.

   – Вот же ж! – выругалась она вслух, упираясь копьём в землю. – Померещится же такое!"

   Опомнившись, бывшая рабыня сообразила, что дошла до ворот деревни.

   – Нам надо спешить, Платино-ли! – тяжело дыша, проговорила жрица. – Мы и так сильно задержались из-за этихбухганинг.

   – Я быстро, – заверила её Ия. – Идите.

   Покачав головой, женщина продолжила свой путь, время от времени оглядываясь через плечо.

   Недавняя невольница ударом тесака разбила горлышко кувшина. Нацедив уксус в сложенную лодочкой ладонь, тщательно протёрла ей узел с новой одеждой, сапоги, низ джинсов, полы кафтана. После чего вытерла руки снегом и, стащив резиновые перчатки, сунула их в сумку.

   Почувствовав, что её начинает потряхивать, словно в лихорадке, девушка поначалу чуть не испугалась, решив, что вернулась болезнь, но скоро поняла, что это не петсора, а так называемый «отходняк» – адреналиновый откат. Реакция организма на только что перенесённый стресс.

   Вспомнив самодовольную рожу обладателя суковатого посоха, бывшая рабыня передёрнула плечами и, перед тем как устремиться в погоню за ушедшей далеко вперёд жрицей, бросила быстрый взгляд через плечо, с облегчением убедившись, что деревенская улица по-прежнему остаётся пугающе пустынной.

   Ветер усиливался. Небо серело, всё плотнее затягиваясь тучами. Женщина тяжело дышала, держась за лямки корзины.

   – Сабуро-ли! – поравнявшись, окликнула её Ия, а когда та повернула к ней усталое лицо, подняла копьё со словами. – Нести легко.

   Кивнув, жрица опустила свою ношу на снег.

   – Да, так будет лучше.

   Они продели древко сквозь лямки, привычно взгромоздив оружие на плечи, и вновь зашагали по дороге.

   В том месте, где та поворачивала, недавняя невольница ещё раз оглянулась. Но из ворот деревни так никто и не вышел.

   Метель постепенно усиливалась, засыпая их следы.

   «Если я тому череп проломила, то и второй тоже не жилец, замёрзнет или истечёт кровью, – внезапно подумала девушка, ощутив, как по мокрой от пота спине пробегают холодные мурашки. – Это значит, я двух человек убила?»

   Но тут она вспомнила, как слуги толстого работорговца перебили крестьян, как этот садист мучил её после побега, и, молча оскалившись, подумала с неожиданной злобой: «А что, мне их надо было в губы целовать? Сами напросились. После эпидемии здесь народа и так не осталось, а эти уроды сразу стали из себя крутых самцов строить. Если ещё раз кто полезет – опять по башке вдарю или в брюхо ткну, и будь что будет!»

   Мысленно выругавшись, путешественница между мирами поправила лежащее на плече копьё. Очень хотелось пить, но она ещё не чувствовала себя настолько здоровой, чтобы безбоязненно пить ледяную воду. Не хватало ещё какую-нибудь ангину заполучить.

   Небо продолжало затягивать тучами, сквозь редкие прорехи которых ещё пробивался солнечный свет.

   Когда они вернулись к тому месту, где вышли на дорогу, оставленные ими следы уже слегка припорошило.

   Если кто-то из оставшихся в вымершей деревне раненых всё же выживет, то наверняка захочет отомстить своим обидчицам, а для этого придётся отыскать их убежище.

   Бывшая рабыня не сомневалась, что местные жители знали о домике в горах, вот только те, кому известно его точное местонахождение, скорее всего, уже мертвы. Иначе почему они не перебрались в избушку из вымирающей деревни?

   Как бы то ни было, гипотетическая возможность неожиданного визита потенциальных мстителей – не та проблема, которой стоит забивать себе голову именно сейчас.

   Рассудив подобным образом, Ия остановилась у зарослей кустарника. Здесь им придётся снять корзину с копья.

   Глянув на тяжело дышавшую спутницу, недавняя невольница взгромоздила тяжеленный короб себе на плечи, передав ей свой узел с одеждой.

   Под деревьями ветер не бил в лицо, и даже казалось теплее, но снег также сыпал сверху, потихоньку наметая сугробы.

   Пригнувшись и опираясь на копьё, как на посох, девушка размеренно шагала вверх по склону, всё время слыша за спиной хриплое, с тихим присвистом дыхание жрицы.

   – Отдыхать, Сабуро-ли? – предложила бывшая рабыня, с трудом помогая встать на ноги поскользнувшейся женщине.

   – Нет, Платино-ли, – решительно отказалась та, вытирая мокрое от снега и пота лицо.

   Когда они спустились в первую долину, начало стремительно темнеть, а сугробы там оказались такой глубины, что путешественницы иной раз проваливались в них почти по пояс.

   Силы стремительно таяли. Влага щедро пропитала одежду Ии, добавляя свой вес к тяжести переполненной корзины за плечами. Несмотря на все предосторожности, снег каким-то образом попал в левый сапог и, растаяв, неприятно холодил ступню. Теперь недавняя невольница и сама почувствовала, что не против привала, пусть даже самого короткого.

   Поэтому, когда спутница окликнула её, девушка с удовольствием остановилась и, обернувшись к тяжело дышавшей жрице, хрипло спросила:

   – Что вы хотеть, Сабуро-ли?

   – Давайте отдохнём под этим деревом? – собеседница указала на невысокую, разлапистую ель, чьи густые, засыпанные снегом ветки спускались почти до самой земли. – Разведём костёр, погреемся, а утром пойдём в домик.

   Заметно похолодало, поэтому перспектива ночёвки в лесу бывшую рабыню не привлекала, вот только идти дальше не хватало сил..

   – Хорошо, Сабуро-ли, – согласилась она, но тут ветер донёс до них далёкий, тоскливый вой.

   Спутницы испуганно переглянулись, а перед мысленным взором Ии предстали обглоданные человеческие кости, коих она в последнее время нагляделась предостаточно.

   – Идти надо, Платино-ли, – выпалила жрица, со стоном поднимая узел с одеждой.

   Молча кивнув, недавняя невольница вновь зашагала вверх по склону.

   Когда они добрались до перевала, голоса хищников не только не затихли, но даже как будто-бы начали приближаться.

   Страх, как всегда, оказался мощнейшим допингом. Девушка ломилась через лес, не разбирая дороги. Позабыв о возможной простуде, она на ходу хватала снег и жевала, пытаясь хотя бы немного утолить мучившую её жажду.

   Внезапно вокруг воцарилась благословенная тишина, нарушаемая лишь шумом ветра в верхушках деревьев да шорохом медленно опускавшихся снежинок.

   У путешественницы между мирами появилась робкая надежда на то, что волки, не заметив их, отыскали себе более подходящую добычу.

   Однако прорезавший сумерки вой разрушил чаяния бывшей рабыни, к тому же ей показалось, что на этот раз голоса зверей звучат как будто по-другому. Теперь в их песне вместо тоски и ожидания слово бы слышалось торжество.

   «Неужели напали на наш след!» – охнула Ия, попытавшись сбросить мешавшую бежать корзину.

   – Нет, Платино-ли! – вскричала жрица, хватая её за руку. – Мы почти дошли. Слышите ручей? Если оставим еду и одежду, она пропадёт – волки всё порвут. Я бы поменялась с вами местами, но у нас нет времени. Прошу: потерпите ещё немного.

   «Мертвецам еда не нужна», – мрачно проворчала про себя недавняя невольница, но всё же кивнула в знак согласия, тем не менее решив сбросить груз при первом же удобном случае.

   Однако спутница, словно предчувствуя подобную возможность, всё время шла рядом, а иногда даже поддерживая корзину за плетёное дно.

   Несмотря на подобную помощь, плечи у девушки ныли всё сильнее, сердце в груди бешено колотилось, лёгким не хватало воздуха, а ноги так налились тяжестью, что каждый шаг давался неимоверным усилием воли.

   Вой, доносившийся, кажется, не только сзади, но и с обеих сторон, ещё какое-то время подстёгивал измученную беглянку, но даже это сильнодействующее средство помогало всё слабее.

   В отчаянье бывшая рабыня уже собиралась сбросить корзину и лезть на ближайшую сосну, таща за собой упрямую жрицу, но деревья внезапно расступились, и она едва не свалилась в овраг, на дне которого, болтая о чём-то своём, бежала вода.

   Несмотря на опустившиеся сумерки, Ия сразу узнала это место, сообразив, что вышла к знакомому ручью метрах в двухстах от избушки.

   – Бегите, Платино-ли! – хрипло закричала спешившая сзади спутница.

   Обернувшись, недавняя невольница поначалу ничего не поняла, но быстро рассмотрела, как по белому склону скользят меж деревьев тёмные тени.

   «Сейчас будет: или как в жизни – и нас сожрут, – подумала она, рывком поднимая на ноги в очередной раз упавшую жрицу. – Или как в кино – и мы спасёмся в последнюю минуту».

   Ноги вязли в снегу, кусты и ветки цеплялись за длинные полы одежды, уши резал торжествующий вой, а глаза с мольбой и надеждой смотрели на крайне медленно приближавшуюся избушку.

   Носок сапога девушки запнулся за камень, и она рухнула в тощий сугроб, с ужасом понимая, что больше не сможет подняться.

   Задыхаясь, бывшая рабыня всё-таки попыталась сбросить корзину, но женщина вновь не дала ей этого сделать.

   – Вставайте, Платино-ли! – прохрипела жрица, схватив за шиворот обессилевшую спутницу. – Бегите, иначе мы умрём!

   Колени Ии подломились, и последние три десятка шагов Сабуро буквально волокла её на себе.

   Рухнув на утоптанный земляной пол, недавняя невольница повернулась на бок и принялась жадно хватать воздух пересохшим ртом.

   С грохотом задвинув засов, женщина рухнула рядом.

   Какое-то время они тяжело дышали, не имея сил ни шевелиться, ни говорить.

   Девушка со стоном избавилась от матерчатых лямок и села, опираясь руками о землю.

   За дверью послышался негромкий шорох и царапанье когтей по дереву, сопровождавшееся недовольным рычанием.

   – Да пошёл ты! – неожиданно даже для самой себя заорала путешественница между мирами. – Что съел, задница мохнатая?!

   Войдя в азарт, она выдала несколько совсем уж непечатных выражений, но быстро опомнилась, подумав, что ей вновь необыкновенно повезло второй раз за день.

   – Что вы сказали, Платино-ли? – поинтересовалась совершенно не различимая в темноте жрица, видимо, весьма впечатлённая экспрессивной речью спутницы.

   – Я сказала, что мы не бояться волков, – остывая, объяснила бывшая рабыня. – Пусть идёт в лес и ищет оленя.

   Собеседница недоверчиво хмыкнула, но от дальнейших расспросов воздержалась.

   Ия достала из-за пазухи сумку, нашарила в ней зажигалку, и мрак прорезал крошечный огонёк.

   Перед уходом они тщательно очистили печь от золы, так что теперь пришлось почти на ощупь ломать тонкие сучья, аккуратно складывая их в топку.

   Когда по стенкам избушки заплясали отблески пламени, уставшие путницы принялись за разборку трофеев.

   Кроме лука и чеснока, запасливая жрица уложила в корзину связку острого красного перца, несколько подписанных бумажных пакетиков с шуршащим содержимым и два маленьких горшочка, чьи горловины были не только прикрыты глиняными крышками, но и обернуты закреплённой верёвкой промасленной бумагой.

   Когда женщина с торжествующим видом раскупорила один из них, недавняя невольница явственно уловила всё тот же знакомый запах, пробивавшийся сквозь всё ещё исходившую от одежды, хотя и изрядно ослабевшую уксусную вонь.

   «Неужели соевый соус?» – догадалась девушка, а довольно улыбавшаяся спутница выложила на подиум связку мелкой сушёной рыбы.

   «Сюда бы ещё пива», – невольно сглотнув, мечтательно вздохнула путешественница между мирами.

   – А вы что принесли, Платино-ли? – поинтересовалась жрица, с усилием вытаскивая из корзины так и не пригодившуюся меховую накидку.

   Бывшая рабыня развязала свой узел. Спутница брала каждую вещь и осматривала её настолько тщательно, насколько позволяло скудное освещение.

   Но увидев светло-жёлтую юбку отпрянула, удивлённо вскинув брови.

   – У вас кто-то умер, Платино-ли?

   – Нет, – растерянно покачала головой собеседница, тут же спросив, – почему вы так говорить?

   – Эта одежда саунтанг, – наставительно казала женщина. – Её одевают только тогда, когда умирает близкий родственник. Или Сын Неба. Вы зря её взяли.

   – Я-то откуда знала, – проворчала Ия по-русски, пояснив в ответ на вопросительный взгляд спутницы. – Я не носить её. Оставить тут.

   – Лучше сразу уберите в сундук. – предложила жрица.

   Видя нешуточное беспокойство спутницы, недавняя невольница тут же направилась к стоявшему у стены ларю.

   Прочие предметы туалета, прихваченные в вымершей деревне, были признаны вполне годными и подходящими для девушки её возраста и положения.

   Перед тем как сесть за поздний ужин, девушка осторожно выглянула наружу. Разгулявшаяся метель швырнула ей в лицо сноп холодных, колючих снежинок, а в царившей вокруг чёрной круговерти было невозможно что-либо рассмотреть.

   Выстывшая за день лежанка прогревалась очень неохотно, поэтому спать легли, завернувшись во все имевшиеся тряпки. Несмотря на высосавшую мышцы усталость, переполненное впечатлениями сознание мешало уснуть. В своём мире бывшей учащейся циркового колледжа уже приходилось участвовать в рискованных трюках, но там, дома, она ни разу в жизни не оказывалась так близко от гибели. В этот день смерть дважды прошла совсем рядом, и оба раза Платину спасало только чудо. Внезапно Ие показалось, что в воздухе как будто появился лёгкий, еле ощутимый запах корицы и тут же пропал.

   «Уже еда мерещиться начинает», – с грустью подумала она.

   Лежащая поодаль женщина вдруг тихо всхлипнула, и недавняя невольница поняла, что её спутница тоже не спит, хотя старается дышать размеренно и ровно.

   Так они обе и притворялись, пока благодатный сон всё же не снизошёл на них, дав отдых измученным нервам.

   Утром метель почти стихла, от волков и следа не осталось, а с ними исчезли и вчерашние страхи. Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, девушка отправилась в овраг.

   После завтрака, состоящего из щедро политого соевым соусом варёного риса, жрица насыпала в фарфоровые чашечки по щепотке содержимого одного из бумажных пакетиков и залила крутым кипятком.

   – Это чуа, – пояснила она бывшей рабыне. – Пейте, Платино-ли. Только осторожно.

   – Надо немного ждать? – уточнила та, хорошо помня, как заваривали чай у них дома.

   – Нет, нет, – энергично запротестовала собеседница. – Пейте сейчас, иначе вкус будет уже не тот.

   Пожав плечами, Ия сделала маленький глоток. Ничего из ряда вон выходящего. Обычный травяной отвар. Хотя это, конечно, гораздо вкуснее, чем пить простую воду.

   – В мудрых книгах сказано, что петсора всегда исчезает зимой, – блаженно щурясь, проговорила женщина. – Сын Неба скоро обязательно освободит дороги. Через три, нет через четыре дня попробуем ещё раз добраться до Букасо. Только бы Вечное Небо уберегло моего брата и его семью.

   – Не надо ходить, Сабуро-ли, – возразила недавняя невольница и в ответ на недоуменно вздёрнутые брови собеседницы разъяснила, тщательно подбирая слова. – Сначала смотреть, потом ходить. Есть гора близко идти. Там дорога видно. Мы смотреть. Есть следы – мы идти, нет следы – мы ждать.

   – Да, – подумав, согласилась спутница. – Так будет лучше.

   Прихваченные из вымершей деревни овощи и специи смогли сделать рис более аппетитным, от чего переносить невольное затворничество стало чуть легче.

   Воспользовавшись образовавшейся отсрочкой, путешественница между мирами продолжила интенсивное изучение местного языка, который сама Сабуро называла то датогайским, то тонганским. В любом случае, именно он являлся основным и государственным на территории той страны, где оказалась Платина. Кстати, с названием государства всё тоже оказалось не так просто.

   Преподавательница долго, подробно и малопонятно объясняла озадаченной ученице значение эпитета «муннджанг», используя все ранее изученные понятия. Наконец, дабы сберечь мозг, Ия определила его для себя как: «любимая богами». То есть ей повезло попасть в страну, жители которой считают, что именно к ним высшие силы относятся с наибольшей симпатией.

   Как она и предполагала, местное общество имеет строго сословный характер. Для лучшего понимания и дабы не запутаться окончательно, раскладывая по полочкам полученную информацию, девушка решила про себя использовать термины и понятия, известные ей из истории родного мира.

   По рассказам Сабуро выходило, что всё население здесь в самых общих чертах делилось на рабов, лично свободных простолюдинов и дворян. Последние две категории также имели свою ещё не вполне понятную градацию.

   Так спутница недавней невольницы принадлежала к наиболее многочисленной части благородного сословия, называемой «гау», и, судя по всему, являвшейся «средним классом» местного дворянства. Выше их по общественному положению располагались «вандзи» – местная элита элит, о которых служительница культа говорила мало и с большим почтением.

   Нижний слой привилегированного сословия именовали «хокару». Ничего подобного в знакомой истории Ия вспомнить не смогла. Это были дети благородных отцов, рождённые не законными жёнами, а столь же законными наложницами.

   К несказанному удивлению путешественницы между мирами выяснилось, что местные альфа-самцы, кроме главной супруги, имеют право совершенно официально заводить себе столько сожительниц, сколько смогут содержать.

   Платина неоднократно переспрашивала собеседницу, стараясь сформулировать вопрос по-новому, но все её ответы, сопровождавшиеся пространными разъяснениями, не оставляли никакого сомнения в том, что она попала в страну, где многожёнство является совершенно законным и обыденным явлением, а положение наложницы богатого и знатного мужчины в глазах аборигенов выглядит почётным и привлекательным.

   Детей этих женщин и называли «хокару». Они так же считались благородными и имели все полагающиеся привилегии. Однако их потомки уже не будут дворянами, если, конечно, отцы не подсуетятся и, устроившись на государственную службу, не достигнут определённого ранга или не выслужат положенное количество лет.

   А сделать это, по словам Сабуро, совсем непросто. Для начала следовало сдать экзамен, подтверждающий знание священных книг, истории и ещё чего-то, что путешественница между мирами пока не понимала.

   В случае успешного прохождения данного испытания, соискатель становился младшим чиновником, которого власти могли послать в любой, самый отдалённый уголок страны.

   Если же молодой дворянин проваливался на экзамене, то вновь попытать счастья стать государственным служащим он мог только через три года.

   Ия жадно впитывала сведения об особенностях структуры здешнего привилегированного сословия, но гораздо больше её интересовало место женщины в том мире, где ей придётся провести остаток своей жизни.

   А вот с этим всё оказалось не просто плохо, а совсем отвратительно. Даже дворянки не имели практически никаких прав, находясь в полной зависимости и подчинении сначала отца, потом мужа, а в случае его смерти – старшего сына.

   Когда Платина робко поинтересовалась, каким образом женщина может заработать себе на жизнь, собеседница посмотрела на неё с явным непониманием.

   Значительно откашлявшись, она наставительно пояснила, что долг благородной дамы – рачительно вести хозяйство, всячески ублажать мужа, а главное – рожать побольше сыновей, чтобы было кому совершать моления и ритуалы почитания предков.

   Всё остальное женщину просто не касается, ибо обеспечивать семью деньгами – обязанность мужчины.

   – Разве у вас не так? – спросила жрица после короткой лекции.

   – По всякому бывает, Сабуро-ли, – уклончиво ответила бывшая рабыня, всячески старавшаяся избегать разговоров о её мире. Но тут имел место прямой вопрос, а значит, надо что-то говорить. – У нас и женщины деньги зарабатывают.

   – И что же они делают? – заинтересовалась спутница.

   – Торгуют, шьют одежду, готовят вкусную еду, – взялась перечислять Ия. – И делают ещё много вещей, названия которых нет в вашем языке.

   – Подобные занятия приличествуют разве что простолюдинкам, – презрительно скривила губы собеседница.

   – Учат детей, – продолжала задетая за живое девушка. – Лечат людей и животных... Даже служат на государственной службе!

   – Не может быть! – ошарашенно охнула служительница культа. – У вас есть женщины-чиновники?

   – У нас их много, – гордо заявила путешественница между мирами. – Есть даже очень важные. Начальники округов, как ваш брат, или даже начальники областей!

   – Уж не хотите ли вы сказать, госпожа Платино, что ваши женщины командуют мужчинами? – крайне недоверчиво усмехнулась жрица.

   – Да, госпожа Сабуро, – подтвердила Ия. – И очень часто.

   Судя по растерянно-ошарашенному лицу, известие о том, что в мире спутницы женщины занимают руководящие посты, поразило собеседницу не меньше, чем картинки и видео на экране смартфона.

   Придя в себя, жрица вдруг спросила:

   – А чем занимается ваша достойная матушка, Платино-ли?

   – Она помогает отцу, – машинально ляпнула бывшая рабыня.

   – Вот как! – вскинула брови женщина, тут же поинтересовавшись. – Ваш благородный родитель, должно быть, служит чиновником?

   Девушка мысленно выругалась. Долгое время ей удавалось избегать разговоров о родителях, то ссылаясь на плохое знание языка, то искусно переводя беседу на другую тему.

   Однако неизбежное случилось, и необходимо что-то отвечать, иначе спутница может насторожиться и даже, чего доброго, заподозрит её в неискренности.

   А недавняя невольница понимала, как важно сохранить доверительные отношения со служительницей культа, принадлежащей к знатному роду и имевшей брата главой местной администрации.

   Вот только рассказывать правду Ия уже не хотела. Судя по последним беседам с Амадо Сабуро, та вполне может посчитать занятие четы Платиных «недостойным».

   Как нельзя кстати девушка вспомнила, что, если верить историческим фильмам и книгам, всякого рода артисты в Средние века считались людьми даже не второго, а третьего сорта. Конечно, она не в своём мире, но пока что нет никакого основания полагать, будто бы здешние дворяне относятся к цирковым по-другому.

   Однако и обманывать жрицу не хотелось. Как никак, женщина самоотверженно ухаживала за ней во время болезни и, в конечном счёте, спасла жизнь.

   Но Сабуро – всё же жительница этого мира, воспитанная в соответствии с его нравами, обычаями и представлениями о правильном устройстве общества. Вряд ли она сможет понять жизнь России двадцать первого века. Скорее всего, будет судить о ней, опираясь на привычные для себя понятия. Поэтому путь лучше думает, что они принадлежат к одному социальному слою.

   В противном случае, Ия опасалась, что их отношения могут сильно измениться. Она судорожно сглотнула, лихорадочно гадая, какое занятие не вызовет у привередливой спутницы очевидного отторжения?

   Называть отца «чиновником» как-то не хотелось. Уж очень негативное значение имело это слово на её родине.

   Тут девушка вспомнила, что в молодости её родитель пять лет отслужил по контракту в вооружённых силах и даже вроде бы умудрился повоевать где-то на Кавказе. Хотя сам отец не очень-то любил вспоминать об этом периоде своей биографии, путешественница между мирами посчитала, что вполне может назвать его воином.

   – Вот как? – в который раз за время разговора удивилась собеседница. – Но почему на картинках в те-ле-ф-не я не видела вашего почтенного отца с оружием?

   – Наши воины не делают такие картинки, – после секундного замешательства нашлась с ответом Ия. – Может случиться плохое.

   – Удачи не будет, – понимающе кивнула жрица, добавив с философской интонацией в голосе, – у каждого народа свои приметы и обычаи.

   – Это так, Сабуро-ли, – с облегчением выдохнула девушка, радуясь, что, почти не соврав, соскочила со столь щекотливой темы.

   Но тут её спутница встрепенулась.

   – Чем же тогда помогает отцу ваша матушка? Неужели она тоже воин? О Вечное небо, так у вас и женщины воюют?

   – Бывает и такое, Сабуро-ли, – выигрывая время, важно кивнула бывшая рабыня, кляня себя за длинный язык и совершенно не представляя, что говорить. – Но моя мама – не воин. Она... Она помогает отцу... своей заботой.

   Жрица облегчённо рассмеялась.

   – Тогда все наши благородные дамы тоже помогают своим мужьям. Долг супруги – содержать дом так, чтобы господин чувствовал себя в нём уютно, отдыхая от трудных дел и забот. Но вы же сказали, что у вас женщины сами зарабатывают деньги. Почему же ваша матушка так не поступает? Или подобные занятия даже у вас считаются недостойными супруг благородных мужей?

   – Нет, нет, – энергично запротестовала Ия. – Многие благородные дамы зарабатывают даже больше своих мужей. Но... мой отец... часто менял место службы, и у матери не хватало времени найти достойный заработок.

   – У нас чиновников тоже иногда посылают служить далеко от дома в разные места, – понимающе покачала головой собеседница, но в её голосе девушке впервые послышалось плохо скрытое недоверие.

   Видимо, тоже ощутив внезапно возникшую между ними неловкость, спутница спросила:

   – Видимо, ваш отец не простой воин, а какой-то начальник?

   Путешественница между мирами согласно кивнула, тут же на всякий случай предупредив:

   – Только я в этом ничего не понимаю.

   – Я и сама не разбираюсь в воинском искусстве, – поморщившись, поспешила успокоить её жрица. – Мне интересно, как высоко ценит ваш правитель своих воинов?

   – Мой отец – небольшой начальник, – продолжила вдохновенно врать недавняя невольница. – Но мы хорошо жили. У нас было всё, что нужно.

   – А сколько у вашего отца слуг и наложниц? – спросила собеседница, как показалось Ие, с лёгкой издёвкой.

   – У нас, – со значением произнесла Платина. – Мужчина может иметь только одну жену и никаких наложниц.

   Она с трудом сдержала улыбку, представив себе реакцию мамы на желание отца жениться ещё раз.

   Вопрос о слугах она нарочно проигнорировала, рассчитывая на то, что после её слов собеседница сама о них забудет. Так и получилось.

   – Вы ещё слишком молоды, Платино-ли, – грустно вздохнула служительница культа. – И не знаете, что мужчина из-за преобладания в его организме светлой сущности никогда не сможет удовольствоваться одной женщиной. Такова уж их природа... Или ваши мужчины совсем не похожи на наших?

   – Я мало знаю ваших мужчин, Сабуро-ли, – отведя взгляд, проворчала девушка. – Но, думаю, они ничем от наших не отличаются. Только, если у нас жена узнает, что её муж... проводит время с другой женщиной, она сильно обидится и может даже уйти от него.

   – Уйти? – удивилась собеседница. – Но как же... Ах! Да! Я всё время забываю, что ваши женщины могут сами зарабатывать себе на жизнь. А что происходит с детьми?

   – Они остаются с матерью, – ответила путешественница между мирами. – Но отец даёт деньги, пока они не станут взрослыми.

   Жрица задумалась, сурово сведя брови к переносице.

   – Вам будет очень трудно в нашем мире, госпожа Платино, – наконец заговорила она мягким, как будто даже извиняющимся тоном. – Иные, непривычные законы и обычаи. Но если вы действительно не можете вернуться...

   Она выжидательно посмотрела на девушку.

   – Я бы очень этого хотела, госпожа Сабуро, – вздохнула та, чувствуя наворачивающиеся на глаза слёзы. – Но не знаю как и, наверное, никогда не узнаю.

   – Тогда вам придётся жить так, как принято у нас, – наставительно сказала спутница и ободряюще улыбнулась. – Не пугайтесь. Всё не так страшно, как может показаться. Пусть наши женщины не служат чиновниками, но наши мужчины не меньше ваших заботятся о них. Если чья-то жена плохо одета, лишена украшений или, не допусти Вечное небо, недоедает, – это величайший позор для благородного человека. Его перестают уважать, с ним никто не считается, и ему остаётся только сбежать куда-нибудь или покончить счёты с жизнью. Добродетельная, скромная супруга – краса и опора каждой семьи. Она не только рождает сыновей, продолжение благородного рода, но и создаёт дома уют, давая возможность господину набраться сил для новых трудов на благо Сына Неба.

   – Я понимаю, чем занимается законная супруга, – с самым серьёзным видом проговорила Ия. – Но что делают наложницы?

   Однако столь каверзный вопрос ни сколько не смутил собеседницу. Устроившись на лежанке поудобнее, она прочла целую лекцию, из которой слушательница уяснила единственное по-настоящему важное отличие законной (старшей или главной) жены. Именно её сыновья автоматически получают потомственное дворянство, наследуя титул, земли и имущество отца.

   Кроме того, первую (главную) госпожу муж обязан брать с собой на всякого рода официальные мероприятия: вроде свадеб, похорон, праздников и храмовых церемоний.

   Но вот подлинной хозяйкой дома является та из женщин, кто пользуется наибольшим расположением главы семейства.

   «Значит, они вечно грызутся за это самое расположение, – усмехнулась про себя девушка и едва не охнула от поразившего её предположения. – Уж не хочет ли она сплавить меня кому-нибудь в наложницы?»

   С трудом удержав рвущийся с языка вопрос, бывшая рабыня скромно потупила глазки.

   – Спасибо за рассказ, Сабуро-ли. Но мне всё равно ещё очень многое непонятно в вашей жизни, и я боюсь сделать что-то не так. Вы мне поможете?

   – Конечно, помогу и попрошу брата устроить вашу судьбу, – пообещала спутница, добавив наставительно, – но и вы сами должны усердно учиться следовать нашим обычаям и правилам.

   – Я буду стараться, – уже привычно пообещала Ия, отметив про себя. – «Сначала осмотримся, а там видно будет».

   – Тогда повторим ещё раз, как надо правильно обращаться к старшему.

   – Да, госпожа Сабуро, – вскочив с лежанки, поклонилась девушка.

   В назначенный день она привела жрицу на гору, с которой была прекрасно видна проходившая по берегу реки дорога. Судя по девственной чистоте снега, ей по-прежнему не пользовались, а значит, войска ещё никого не выпускают с территории, где бушевала эпидемия.

   – Нужно ещё ждать, Сабуро-ли, – опираясь на копьё, проговорила недавняя невольница.

   – Да, госпожа Платино, – со вздохом согласилась женщина и грустно усмехнулась. – Хвала Вечному небу за то, что у нас есть ещё какая-то еда, кроме риса.

   – Вы научите меня читать и писать, Сабуро-ли? – спросила Ия, когда они возвращались в избушку.

   – А вы этого хотите? – словно бы удивилась спутница.

   – Конечно, – собеседница даже обиделась. – У нас все умеют читать и писать.

   – Даже простолюдины и рабы? – остановившись, вскинула брови жрица.

   – Я же говорю – все, – выделила последнее слово девушка, объяснив, что в её мире очень много разного рода механизмов, вроде самодвижущихся повозок, для работы с которыми просто необходимо знать грамоту.

   То, что общество, где раньше жила путешественница между мирами, устроено совершенно по-другому, она объяснять не стала, дабы избежать недоверия и глупых вопросов.