Текст книги "Инъекция Платины (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

   «Если бы ещё уколы научилась делать, – усмехнулась про себя Ия. – А то у меня скоро все ляжки в синяках будут».

   Когда женщина присела на край подиума, то ли дожидаясь, как сварится рис, то ли просто отдыхая, недавняя невольница решила, что пришло время для очередной инъекции.

   Как теперь у неё повелось, перед каждым ответственным делом девушка долго и надсадно кашляла. Опять-таки очень быстро сообразив, что именно она собирается делать, спутница вывела её из избушки, полила из чайника тёплой водой и протянула резиновые перчатки.

   «Она взяла их в сумке? – удивилась бывшая рабыня, хорошо помня, что купила три пары, но потом сообразила. – Нет, это те, которые я ночью сняла».

   Только представив, как трудно будет натянуть их на сырые руки, недавняя невольница отрицательно покачала головой и, провожаемая недоуменным взглядом спутницы, подошла к лежанке, помнив, что приобрела ещё и антисептические салфетки, которыми и собиралась воспользоваться на этот раз.

   Пока Ия разыскивала их в сумке, женщина торопливо вытащила из окна тряпки, впуская в избушку свет и свежий воздух.

   Процедура вскрытия упаковки произвела на Сабуро едва ли не столь же сильное впечатление, что и укол.

   Ему она уже не удивлялась.

   Спутница помогла путешественнице между мирами подвязать штаны и влезть на лежанку.

   Через какое-то время запахло варёным рисом. От одной только мысли о еде Ию опять затошнило, да так, что выпитая вода с шумом выплеснулась на пол.

   Резко отпрянув, жрица глянула на украсившие её балахон мокрое пятно и, поджав губы, скорбно покачала головой, жалея то ли больную, то ли свою одежду.

   «Всё равно уже заразилась, так чего теперь переживать? – криво усмехнулась бывшая рабыня, тут же пообещав. – Но я её обязательно вылечу, если, конечно, выживу сама.»

   Женщина торопливо присыпала пол песком и мелкими камешками.

   А Ие вдруг захотелось уже сейчас сделать что-то приятное для своей заботливой сиделке. Вспомнив, с каким аппетитом та уплетала апельсин, недавняя невольница направилась к сундуку.

   Вдвоём они подняли крышку, и девушка вытащила из баула последний оставшийся фрукт из своего мира.

   Однако жрица категорически отказалась его принимать, разразившись патетической речью, смысл которой недавняя невольница не поняла да особо и не стремилась.

   Не имея ни сил, ни желания уговаривать столь принципиальную особу, бывшая рабыня предложила просто поделить его пополам. Собеседница вновь начала возмущаться, но уже не столь бурно.

   Ия точно помнила, что в ночь после бойни у блокпоста прихватила кинжал у одного из телохранителей знатной дамы, и принялась искать взглядом оружие.

   И спутница опять её поняла. Оказалось, что клинок она спрятала всё в том же сундуке. Возможно, если бы у бывшей рабыни не так сильно болела голова, она бы подивилась тому, что эта вроде бы неглупая женщина додумалась так далеко убрать столь нужный инструмент. Но сейчас девушка просто разрезала апельсин на две части, предварительно протерев его уже использованной антисептической салфеткой.

   Женщина с благодарностью приняла свою половину, а путешественница между мирами вспомнила, что в сумке лежат ещё и две пачки сосисок.

   Преодолев внезапно навалившуюся дурноту, она вновь заглянула в ларь и, пошарив в бауле, извлекла их наружу. Упаковка не пострадала, и на первый взгляд продукт казался ещё вполне годным к употреблению.

   Жрица тут же вопросительно уставилась на бывшую рабыню.

   Та указала на котёл, потом на жёлтую миску и на чайник, затем повторила эти движения ещё раз. Кое-как ей удалось объяснить свои пожелания.

   Спутница выскребла рис, сполоснула котёл и налила туда воды.

   Пока она хлопотала, девушка кинжалом вскрыла пачку, сняла с одной из сосисок плёнку и принюхалась. Вроде бы никаких неприятных запахов она не почувствовала, но с трудом подавила тошноту.

   Кое-как отдышавшись, подумала: «С сосисками рис поинтересней есть будет. А хранить их долго нельзя. Того и гляди испортятся».

   Вернувшись с полным чайником, Сабуро разожгла в печи огонь и, сняв под мудрым руководством бывшей рабыни плёнку с трёх сосисок, побросала их в котёл.

   Почувствовав головокружение и дрожь в ногах, Ия направилась к подиуму, и тут её взгляд «запнулся» за сумку с лекарствами.

   «Вот ё-мое! – едва не взвыла она, проклиная собственную глупость. – Их же надо хранить в холодильнике! Как же я забыла?! Может, на улицу вынести, пока не поздно? Всё-таки не май месяц? А не сопрут? Хотя людей-то здесь нет, но вот зверьё всякое...»

   Услужливая память тут же напомнила о куртке, которая за два дня так и не заинтересовала никого из коренных обитателей леса.

   Прокашлявшись, стала торопливо укладывать коробки с лекарствами в сумку.

   Женщина, с возрастающим недоумением наблюдала, как недавняя невольница, кряхтя, подняв крышку ларя, копается в бауле с продуктами. Но когда она разрезала по шву случайно завалявшийся там пластиковый пакет, Сабуро испуганно вскрикнула:

   – Платино!

   – Всё нормально, – попыталась успокоить её девушка, шагнув к двери и указав на весело трещавший в топке хворост, а потом на завёрнутую в плёнку сумку с лекарствами, покачала головой.

   Неизвестно, что женщина уяснила из этой короткой речи, но пытливо всмотревшись в озабоченное лицо спутницы, видимо, убедилась, что та в своём уме, и, взяв её за локоть, помогла выйти наружу.

   Обойдя вокруг домика, им удалось отыскать кучку камней, скорее всего оставшуюся после строительства трубы или печки.

   Вот этими-то обломками они и прикрыли сумку с лекарствами неподалёку от двери, чтобы не бросалась в глаза.

   Когда они вернулись, в избушке уже во всю пахло варёными сосисками. Странно, но никакой тошноты недавняя невольница не почувствовала. Возможно, потому что этот запах напомнил ей о доме? А вот лицо спутницы скривилось в недовольной гримасе. Хотя данный аромат почти терялся на фоне благоухания рвотных масс, немытого тела и плохо работающего кишечника.

   Перед тем, как расположиться на лежанке, Ия с помощью ложки извлекла из котла сосиску и, едва дождавшись, когда та немного остынет, стала жадно есть, отметив недоверчиво-выжидательный взгляд женщины.

   Горячий, едва пережёванный фарш из сои и мясных обрезков ухнул в пустой желудок, против ожидания не вызвав у того каких-либо серьёзных возражений.

   Бывшую рабыню не вырвало, и она смогла даже немного попить, подставив под носик чайника сложенную лодочкой ладонь, так как единственная миска оказалась занята варёным рисом.

   Только устроив её на лежанке и заботливо прикрыв плащом, жрица рискнула попробовать продукт из другого мира.

   Судя по выражению лица, большого восторга вкус сосисок у неё не вызвал, тем не менее, заедая рисом, она слопала их все.

   Покончив с завтраком, вымыла посуду и, произнеся короткую, как всегда совершенно непонятную речь, зачем-то прихватила кинжал и пояс девушки.

   "Куда это её понесло? – лениво думала та, борясь с наваливавшейся дурнотой.

   Болезнь всё-таки взяла верх, и бывшую рабыню снова вырвало, но перед этим у неё хватило сил выйти из избушки, чтобы лишний раз не грязнить пол.

   Сабуро вернулась с вязанкой хвороста и перевязанной рукой. Видимо, порезалась, когда рубила кусты.

   К счастью, рана оказалась пустяковой, но всё же недавняя невольница сходила за сумкой и протёрла ладонь спутницы антисептической салфеткой, несмотря на её недовольное ворчание.

   Кроме сухих сучьев, женщина принесла два куска бересты, размером с тетрадный лист, и соснового лапника, который раскидала по земляному полу.

   В избушке сразу запахло лесом и стало легче дышать. Весь день жрица хлопотала, стараясь сделать затерянный в лесах домик чуть более уютным.

   Вдвоём они кое-как заделали окно, заменив разорванную бумагу целлофановым пакетом из-под фруктов. Лимонам и без него ничего не сделается.

   К сожалению, этим участие Ии в обустройстве их жилища и ограничилось. А Сабуро даже протёрла лежанку тряпкой, поливая на неё из чайника.

   Пообедав всё тем же рисом, жрица опять ушла в лес.

   «Наверное, понимает, что сама может свалиться? – предположила бывшая рабыня, наблюдая за её суетой из-под приспущенных век. – Поэтому и торопится запастись хворостом».

   Ия вновь почувствовала себя благодарной и обязанной этой доброй женщине, которая спасла ей жизнь. Местная болезнь оказалась настолько тяжёлой, что без помощи Сабуро Платина умерла бы даже с антибиотиками.

   То, что на ужин жрица сготовила гораздо больше риса, чем вчера, недавняя невольница посчитала очередным подтверждением своей догадки. Спутница ждала, что недуг вот-вот свалит с ног и её.

   Девушка с надеждой прислушивалась к своему самочувствию, но, к большому сожалению, сильных изменений к лучшему не замечала.

   Её по-прежнему постоянно мучила жажда, донимали частые приступы кашля с розовой мокротой, и ужасно болела голова.

   Изредка её всё ещё била дрожь, и она долго не могла согреться, кутаясь в меховое одеяло и синтепоновую куртку.

   Всё так же изводила дурнота. Однако мозги уже работали, и формулировать мысли стало чуть легче, чем вчера.

   Когда Ия готовила себе очередную инъекцию, внимательно наблюдавшая за ней женщина вдруг с жаром заговорила, указывая то на шприц, то на себя, то на разложенные пузырьки с лекарствами.

   Недавняя невольница долго не могла сообразить, что же та хочет сказать? Потом изобразила укол и ткнула пальцем в собеседницу.

   Та энергично закивала головой. Девушка вспомнила, как внезапно началась её болезнь, и пристально посмотрела на жрицу.

   Судя по всему, её недуг пока никак себя не проявлял. Немного разрумянилось лицо: или от волнения, или от того, что она недавно бегала за водой. Губы без противной корки. Нет даже кашля.

   Самодеятельная медсестра не знала: можно ли заранее принимать столь сильные антибиотики, но чувствовала, что сделать ещё одну инъекцию у неё просто не хватит сил.

   Поэтому бывшая рабыня отрицательно покачала головой и, как смогла, попыталась объяснить, что ещё рано, но едва только Сабуро заболеет, она обязательно сделает укол и ей.

   Судя по хмурому лицу женщины, ответ ей пришёлся не по вкусу.

   Обижать спутницу не хотелось, но девушка не желала рисковать. Одно дело – колоть себе, когда уже ясно, что другого выхода просто нет, и совсем другое – пока ещё здоровый, по крайней мере на вид, человек.

   Вдруг ей повезёт, и жрица вообще не заболеет?

   Но, судя по всему, путешественница уже выбрала весь лимит на добрые чудеса, потому что проснулась она от кашля, но не своего.

   В свете зари, пробивавшейся сквозь затянутое плёнкой окно, женщина, тяжело дыша, сидела на лежанке, прижимая ко рту скомканный платок.

   «Началось!» – охнула от ужаса бывшая рабыня, сползая на пол.

   Несмотря на робкие протесты спутницы, она нацедила в миску воды из чайника и протянула ей.

   Ия ждала, что ту вырвет, но жрица, благодарно улыбаясь, проговорила, ужасно коверкая слова. – Усь нормаль, Платино-ли.

   «Может, просто закашлялась? – с надеждой подумала недавняя невольница, забираясь на подиум. – И это не моя зверская зараза?»

   Но утром женщина уже не смогла самостоятельно встать. Её рвало, она точно так же стучала зубами, кутаясь в меховой плащ.

   А вот Платина чувствовала себя значительно бодрее и даже смогла два раза спуститься в овраг за водой. Несмотря на то, что после этого на неё обрушился жуткий кашель, девушка заметно повеселела.

   Растопив печь, варила сосиски, с аппетитом позавтракала, добавив к ним вчерашний рис, опять напоила больную и стала готовить антибиотики себе и своей подруге, которая смотрела на неё с такой надеждой, что девушке сделалось даже как-то не по себе.

   Сабуро ждала чуда, а бывшая рабыня очень боялась её разочаровать.

   Вдруг по какой-то причине лекарство не сработает или вызовет какую-нибудь аллергическую реакцию вроде анафилактического шока?

   Тем не менее девушка знала, что теперь и у её спутницы тоже нет выбора, и если не попробовать применить антибиотики, она точно умрёт.

   Но всё-таки первый укол недавняя невольница сделала себе. Правда, для этого пришлось поискать на ноге место, ещё не затянутое большими, неприятного вида синяками.

   Воткнув иглу, Ия скрипнула зубами и часто-часто заморгала, прогоняя выступившие на глазах слёзы. Этот укол почему-то получился особенно болезненным.

   Несмотря на новокаин, нога отнялась, так что бывшей рабыне пришлось некоторое время постоять, опираясь руками на край подиума.

   Поймав выжидательный взгляд жрицы, девушка указала на второй, заранее припасённый шприц и знаком велела ей приблизиться. Подобравшись к краю лежанки, она задрала балахон, обнажая грязно-белые штанишки и высокие столь же «стерильные» полотняные носочки.

   Распустив завязки, женщина кое-как спустила нижнее бельё и, стыдливо прикрываясь подолом, вытянула полную белую ногу.

   «Эпиляция здесь не в моде», – мельком подумала недавняя невольница и нетерпеливым жестом предложила спутнице предоставить ей часть тела, более подходящую для внутримышечных инъекций.

   – Меос восшебникка Платино? – пролепетала жрица, даже перестав дышать от растерянности и волнения.

   Какое-то время Ия лихорадочно соображала, как бы попроще объяснить ей, что ляжки – не самое лучшее место для уколов?

   Рассудив, что демонстрировать всё следует как можно нагляднее, путешественница между мирами спустила штаны, затем колготки и, обведя пальцами свой самый большой синяк, показала его раскрывшей рот от удивления женщине.

   Затем, торопливо одевшись, изобразила укол в ягодицу и свела пальцы вместе, оставив между ними кружок не более сантиметра в диаметре.

   Давая возможность зрительнице уяснить суть пантомимы, она выждала с полминуты, вновь велев ей лечь на живот.

   Жрица что-то жалобно пролепетала.

   – Давай живее! – не выдержав, рявкнул девушка, чувствуя, как от слабости начинает кружиться голова, и добавила уже совсем другим голосом, виновато пряча глаза. – А то я сейчас упаду.

   То ли подействовал командный голос самозваной лекарки, то ли до пациентки дошла разница между следами от уколов в разные части тела, только после вздохов, возни, хлюпанья носом и еле слышного бормотания Платина наконец-то смогла сделать инъекцию как положено.

   Когда покрасневшая ещё сильнее женщина прижала пальцем спиртовую салфетку на месте укола, бывшая рабыня в изнеможении присела на край лежанки, дожидаясь, когда мир вокруг приобретёт прежнюю устойчивость.

   Ночь выдалась на редкость суматошной. Сабуро дрожала, кашляла, её то и дело рвало, и она постоянно просила пить.

   Сама ещё толком не оклемавшись, Ия грела воду, укутывала одетую в меховую безрукавку больную обоими плащами и своим кафтаном, а сама, завернувшись в куртку, сидела у топки, глядя на языки пламени и ловя исходившие от них волны тепла.

   Она тоже кашляла, но уже не так надрывно и без следов крови в мокроте. Весьма довольная данным обстоятельством, недавняя невольница дождалась, пока воздух в избушке нагреется, и забралась на подиум, где забылась коротким, но крепким сном.

   Варёный рис у них ещё оставался. Чувствуя, что сил для приготовления пищи всё ещё нет, девушка вскрыла очередную упаковку сосисок и достала из баула запаянный в плёнку хлеб.

   Ожидаемо отказавшаяся от еды жрица с нескрываемым отвращением наблюдала за тем, как её спутница кромсала кинжалом тёмно-коричневую буханку.

   Или цвет и запах бородинского хлеба вызвал у женщины какие-то нехорошие ассоциации, или же просто прогрессировала болезнь, только её опять вырвало.

   Впрочем, подобного рода происшествия уже не могли смутить путешественницу между мирами.

   Плотно покушав, она помогла Сабуро оправиться и сходила к ручью за водой. Убедившись, что больная пока не нуждается в её помощи, бывшая рабыня с трудом развязала верёвки на голенищах и впервые за много дней сняла сапоги.

   Несмотря на витавшее в избушке густое амбре из весьма неаппетитных ароматов, Ия поморщилась от ударившего в нос запаха: «Надо бы помыться и постираться, а то несёт, как от бомжа».

   Вот только переодеться не во что, да и вода в овраге слишком холодная для человека со всё ещё высокой температурой. К тому же у них нет ни стирального порошка, ни даже мыла.

   «Вот же ж, как в каменном веке! – раздражённо подумала недавняя невольница, стаскивая носки. – Хотя бы немного сполоснуть, всё чище будут».

   Она посмотрела на густо заляпанные грязью, матерчатые туфельки жрицы, потом на свои многострадальные сапоги: «Вот если расклеятся, в чём ходить буду?»

   Вопрос звучал тем более актуально, что Платина даже не представляла: сколько им придётся прожить в этой затерянной среди гор и лесов избушке.

   А уж составлять сколько-нибудь долгосрочные планы она даже не пыталась. Слишком мало ей известно о здешних нравах и обычаях.

   За дни, проведённые среди аборигенов, девушка уяснила лишь то, что местное общество имеет строгую иерархическую структуру. Причём стоящие на более низкой ступени откровенно лебезят и пресмыкаются перед вышестоящими, судя по всему, не испытывая при этом какого-то особого дискомфорта.

   Кроме компьютерных игр и обязательных сериалов, Платина не чуралась книг, регулярно почитывая околоисторические любовные романы. Сравнивая полученную из разнообразных источников информацию с пережитым самой, девушка делала вывод, что местное общество, как это и положено для нормального средневековья, построено по сословному принципу. А сие не радовало.

   У учащейся циркового колледжа хватило ума и знаний для понимания того, что даже элементарные гражданские права, которые в её мире никто не замечает, считая само-собой разумеющимися, здесь имеют далеко не все.

   Элементарная логика подсказывала, что обладателей подобных привилегий не может быть много, и все они наперечёт. Следовательно, стать одной из них крайне затруднительно, если вообще возможно. Перспектива же провести остаток своих дней чей-то рабыней или женой крестьянина, чтобы от зари до зари ковыряться в земле, терпя побои, по ночам ублажать нелюбимого мужа и сгореть от частых родов, пугала не на шутку. И пусть в данный момент эти проблемы казались недавней невольнице не столь актуальными, чтобы думать о них слишком часто, они никуда не делись, продолжая маячить где-то на горизонте сознания. Но сейчас всё же следовало подумать о более насущных вещах.

   Уже ясно, что самочувствие её улучшается. Если ничего не случится, то через два или три дня болезнь отступит настолько, что можно будет понемногу приступать к делам, коих немерено.

   Еда у них есть. Судя по тому, сколько риса они извели за эти дни, захваченной корзины им хватит надолго. А есть ещё и её запасы. Вода тоже под боком. Но катастрофически не хватает посуды и утвари. Тех самых бытовых мелочей, необходимость которых понимаешь только при их отсутствии.

   От размышлений Ию отвлёк тихий голос женщины. Она попросила воды, используя для этого русское слово, видимо, посчитав, что в этом случае собеседница поймёт её быстрее.

   Учитывая свой печальный опыт, бывшая рабыня позволила ей сначала сделать лишь один глоток, дождавшись, когда больную вырвет, и только после этого дала напиться вволю.

   Уложив спутницу поудобнее, Ия сполоснула руки под чайником и вновь взялась перебирать свои вещи, надеясь подыскать для них какое-нибудь полезное применение.

   Повертев в руках джинсы с прожжённой штаниной, подумала, что даже если удастся найти подходящую ткань, то пришить заплату всё равно нечем. Нитки ещё где-нибудь можно надёргать, но вот иголки у неё точно нет. Так, может, сделать себе шорты и несколько тряпок для всяческих нужд? Однако, глянув на завозившуюся жрицу, решила, что спешить с этим не стоит.

   Бутылку подсолнечного масла сразу выставила на подиум, а то сухой варёный рис уже в горле застревает.

   На самом дне баула обнаружилось ещё два целлофановых пакета. Тщательно осмотрев один из них, она аккуратно вставила его в коробку из-под спагетти и стала осторожно наливать туда воду из чайника. Плёнка не подвела, и у них появилась импровизированная кружка. Пустую упаковку из-под сосисок тоже не стала выбрасывать, решив использовать вместо тарелок.

   Сводив больную по нужде, бывшая рабыня занялась сумкой с лекарствами. Рассудив, что это точно не повредит, она приняла таблетки от кашля, витамины и средства для восстановления микрофлоры кишечника. Если уж лечиться, то как следует.

   Затем отыскала зеркальце и, на миг замерев от нехорошего предчувствия, глянула на своё отражение.

   В памяти сами собой всплыли слова из старинного мультика: «Жалкое зрелище. Душераздирающее зрелище! Кошмар!»

   Пятна сажи оттеняли бледное, заострившееся лицо, вокруг покрасневших глаз с лопнувшими сосудами ярко обозначились неприглядного вида тёмные круги. А во что превратились её густые каштановые волосы!?

   Забыв обо всём, девушка схватила расчёску и, шипя сквозь стиснутые зубы, принялась приводить в порядок спутанные космы.

   "Сейчас бы в ванну, – с грустью мечтала она, глядя в зеркало. – Или в душ на полчасика. Вот жеж ё-моё, и как тут за собой следить? Ну ладно, вода рядом, печка с котлом есть, за дровами тоже идти недалеко. Но ни одного тазика или хотя бы завалящей кастрюли! В чём мыть? И чем? И что я, дура, шампунь не купила или хотя бы мыла?! Да кто же знал, что меня в такую дыру на букву "ж" занесёт?! А то бы я... Да я бы в тот лифт ни за что не зашла! Уж лучше пешком на восьмой этаж подниматься, чем здесь оказаться!"

   Со злостью рванув застрявшую расчёску, недавняя невольница вырвала клок волос и едва сдержала готовые хлынуть слёзы, подумав: «Ты бы ещё башку себе оторвала, дура, чтобы она не болела!»

   Предав шевелюре видимость порядка, Ия почувствовала, что проголодалась.

   Жрица от еды отказалась, но с интересом наблюдала за тем, как спутница вскрывает бутылку с подсолнечным маслом, и даже попросила рассмотреть её поближе.

   Несмотря на то, что она уже видела целлофановую плёнку и пластиковые шприцы, большая ёмкость с прозрачными стенками да ещё и с яркой этикеткой явно произвела на женщину сильное впечатление.

   Чуть заметно качая головой, та осторожно водила дрожащими пальцами по выпуклым узорам, рассматривала рисунок, отвинчивала и завинчивала крышку.

   А вот запах подсолнечного масла ей не понравился, вызвав очередной приступ рвоты.

   Бывшая рабыня надеялась, что данный эффект вызван всё ещё прогрессирующей болезнью, и когда Сабуро поправится, то изменит своё мнение об этом полезном и питательном продукте.

   Выпив немного воды, женщина обрушила на свою спутницу град вопросов, в ответ на которые той оставалось только неопределённо пожимать плечами.

   После вечерних процедур и ужина девушка окончательно осознала, что совсем перестала зябнуть, зато почувствовала, как натёрли кожу бретели бюстгальтера.

   Несмотря на жар и дурноту, жрица сразу встрепенулась, едва бывшая рабыня стала переодеваться.

   Путешественницу между мирами данное внимание совершенно не обеспокоило, поскольку она понимала, что женщину интересует не она лично, а лишь её одежда, так отличавшаяся от местных нарядов.

   Тем не менее Сабуро воздержалась от откровенных проявлений любопытства и не стала просить показать ей что-нибудь. Случись подобное, бывшая рабыня попала бы в весьма щекотливую ситуацию. И отказывать не хочется, и давать чужому человеку провонявшую потом интимную деталь туалета как-то неудобно.

   На следующий день Ия почувствовала себя достаточно бодро для прогулки за хворостом, впрочем не уходя далеко от избушки. Увы, но все более-менее подходящие сучки здесь собрали ещё до неё, поэтому она принесла лишь небольшую охапку веток.

   Свалив их на изрядно уменьшившуюся кучу топлива, недавняя невольница тяжело перевела дух, вытирая выступивший на лбу пот, и невольно поморщилась от стоявшей в домике вони.

   Убедившись, что лежанка ещё не остыла, а больная тщательно укутана, девушка распахнула дверь настежь, выпуская затхлый воздух, но побоялась устраивать сквозняк.

   Собрав сосновые ветки, она подмела пол, предварительно побрызгав на него водой.

   Проделав всё это, бывшая рабыня устала так, словно весь день проработала на манеже. Вечером Сабуро впервые попросила есть, и у неё даже не вырвало.

   Ия с тревогой отметила, что варёного риса осталось совсем немного, и завтра ей придётся готовить самой. Нельзя сказать, что она совсем ничего в этом не смыслила, вот только бывшей учащейся циркового колледжа ещё ни разу не приходилось пользоваться вмурованным в печь котлом.

   Курица и сосиски не в счёт. Их достаточно было бросить в воду, и всё.

   А вот с рисом дело обстояло несколько сложнее. В результате всех усилий у недавней невольницы получилась клейкая каша совершенно неаппетитного вида, есть которую можно лишь в том случае, когда больше совсем ничего нет.

   С каменным лицом проглотив три большие ложки, жрица удержалась от комментариев, хотя взгляд, которым она наградила незадачливую стряпуху, казался более чем красноречивым.

   Тем не менее больную не вырвало. Сочтя это явным признаком выздоровления, девушка предложила ей половинку шоколадной конфеты, случайно обнаруженной в сумке с лекарствами.

   С недоверием приняв неведомое лакомство, Сабуро осторожно лизнула его кончиком языка.

   – Да ты ешь, – добродушно усмехнулась недавняя невольница. – Такого у вас ещё долго не будет.

   Положив конфету в рот, женщина одобрительно кивнула.

   Не избалованная всяческой химией, аборигенка, получив неожиданную помощь от антибиотиков, сумела справиться с заразой быстрее, чем более привычная к лекарствам Платина. Уже на третий день жар у Сабуро спал, полностью исчезла тошнота, а кашель стал заметно мягче.

   Тем не менее Ия решила не прерывать процедуры и проделать ей полный курс препарата.

   Воспользовавшись тихой погодой и улучшением их самочувствия, бывшая рабыня всё же устроила в избушке настоящий сквозняк.

   Увы, проветриться как следует не получилось. Жрица закашляла, и девушке пришлось закрыть дверь.

   «Здесь же кругом одна зараза!» – внезапно подумала она, глядя, как женщина сплёвывает мокроту на пол.

   Путешественница между мирами вдруг вспомнила статью в Сети, где говорилось, что покинув тело человека, болезнетворные бактерии ещё какое-то время остаются опасными, а с переходом в споры, способны ждать новую жертву чуть ли не сотни лет, и забеспокоилась: «Вдруг мы опять заразимся, когда кончится действие антибиотиков? Ну так вроде бы у нас должен выработаться иммунитет? А если нет? Мы же тут и кашляли и блевали. Микробы, небось, от пола до потолка разлетелись. По-хорошему всю избушку надо каким-нибудь антисептиком обработать. Только в этом мире, наверное, даже завалящего спирта нету».

   Убедившись, что женщина затихла, закутавшись в плащ, недавняя невольница, чуть приоткрыв дверь, продолжила усиленно размышлять над пугающей проблемой.

   «Тётка как-то рассказывала про свою знакомую, которая подхватила инфекцию через месяц после того, как от неё вылечилась. Значит, и с нами такое может случиться. Превратится микроб в спору в какой-нибудь щели, а потом попадёт в рот или в нос с грязными руками, и всё! А антибиотики кончились. Вот же ж! От чего ещё бактерии дохнут? От кипятка! Нагреть воду в котле и как следует ошпарить пол с лежанкой. А из чего поливать? Тут даже ковша нет. Ну так вскипятить в чайнике и вылить на всю эту заразу!»

   Ия победно усмехнулась, весьма довольная тем, что отыскала решение трудной задачи, тут же вспомнив, что бактерии гибнут ещё и от ультрафиолетового излучения. Тогда надо будет вывесить верхнюю одежду на солнышко, и пусть облучается.

   Она окинула критическим взглядом полы кафтана, покрытые разнообразными, весьма неаппетитного вида пятнами, потом посмотрела на заскорузлые от слюны и мокроты рукава и невольно поёжилась: «Вот, где, наверное, целый склад микробов, а я ими то и дело лоб вытираю».

   Сорвавшись с места, она сбегала за водой и, торопливо наломав хвороста, поставила чайник в печку.

   Дожидаясь, пока закипит вода, путешественница между мирами вновь забралась в сумку с лекарствами, раскладывая найденные мелочи на крышке ларя. Документы, кошелёк с мелочью и пластиковыми картами, шариковая ручка, ключи с брелком, маникюрный наборчик.

   Платина всегда тщательно ухаживала за своими ногтями, и ей стало очень грустно при виде того, во что они превратились за эти дни. Неудивительно, что бывшая рабыня тут же захотела привести их в порядок, но, поскольку окно в избушке пропускало недостаточно света, она вышла наружу и присела на корточки прямо у закрытой двери.

   Услышав негромкое бульканье чайника, девушка быстро вернулась и, подойдя к подиуму, осторожно тронула спутницу за плечо.

   Та неохотно открыла глаза.

   Постучав зубами и изобразив дрожь, Ия указала пальцем на жрицу.

   Какое-то время женщина недоуменно хлопала ресницами, затем, видимо, сообразив, о чём её спрашивают, отрицательно покачала головой.

   Удовлетворённо хмыкнув, недавняя невольница взяла наброшенную поверх мехового плаща синюю куртку.

   Убедившись, что от неё больше ничего не надо, Сабуро вновь прикрыла глаза.

   Переодевшись, Ия вышла и, отыскав подходящее местечко, расстелила кафтан прямо на пожухлую траву и вновь пошла в избушку.

   Прихватив свёрнутой тряпкой ручку булькающего чайника, девушка быстро выскочила наружу и обдала кипятком широко раскинутые рукава кафтана, после чего развесила его на кустах.

   Она понимала, что таким способом одежду не обеззаразишь, но просто не могла сидеть и ничего не делать.

   «А может, что-нибудь из вещей прокипятить прямо в котле? – думала недавняя невольница, спускаясь в овраг за новой порцией воды. – Нижнее бельё туда прекрасно влезет и рубашка со штанами, а вот балахон жрицы уже вряд ли».

   Она криво усмехнулась.

   «Ага, а потом будем в нём рис варить. Мне-то всё равно, я не брезгливая. А вот согласится ли Сабуро есть из такой посуды?»

   Погрузившись в свои мысли, бывшая рабыня, присев, зачерпнула воды из ручья, а когда стала подниматься, камень, на который она опиралась ногой, вдруг покачнулся. Подошва сапога скользнула назад. Ия, пытаясь сохранить равновесие и не упасть в холодный поток, отпрянула назад, невольно выронив из руки обиженно звякнувший чайник.

   Кое-как удержавшись на ногах, путешественница между мирами разъярённо выдохнула своё обычное «вот же ж!», но когда подняла посудину, разразилась целой серией непечатных выражений, чувствуя, как на глазах наворачиваются слёзы обиды и бессилия. По злому капризу судьбы чайник, падая, ударился носиком о камень, в результате чего образовалась трещина, из которой с издевательским журчанием вытекала вода.