Текст книги "Лягушка-путешественница. Часть 1(СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Едва грязно-серое полотнище надулось дряблым брюхом, на кормовую палубу поднялся Крек Палпин.

– Хозяин, тут люди интересуются, когда можно будет дикарок помять? От берега мы отошли, жертву принесли. Так что им передать?

– Между ног горит? – насмешливо хмыкнул капитан. – Ладно, ставьте котёл, пусть Марбет мясо варит, и развлекайтесь. Только глядите у меня!

Глаза купца свирепо сверкнули.

– Попортите товар, вычту из доли! В двойном размере!

– Не беспокойся, хозяин, – широко улыбаясь, успокоил его матрос. – В первый раз что ли?

Отвернувшись, Ника стала пристально вглядываться в горизонт. Будь корабль побольше, она бы обязательно спряталась, забилась бы в какую-нибудь щель поглубже. Но на этой скорлупке просто некуда деться, значит, ей волей-неволей придётся видеть и слышать то, о чем она так долго пыталась забыть.

Услышав тонкий, почти детский крик, девушка, не в силах совладать с собой, резко обернулась. Тирган вытаскивал из трюма за толстую русую косу молоденькую, пухлую гантку и довольно ржал, скаля щербатый рот.

Пассажирка шагнула к Картену, наблюдавшему за этой картиной с нескрываемым любопытством.

– Она же совсем девочка!

– Все женщины когда-то ими были, госпожа Юлиса, – хохотнул капитан. – Пусть радуется, что её первым мужчиной будет моряк из славного Канакерна, а не какой-нибудь вонючий дикарь.

Ну, тут он слегка преувеличивал. Несмотря на то, что судно три дня стояло на реке, не все члены команды смогли отмыться, и от многих всё ещё несло так, что глаза слезились.

Ника почувствовала, как ладонь сама ищет рукоятку кинжала, а колени начинают мелко дрожать. Но тут вспомнился один из многочисленных рассказов наставника. Стараясь говорить как можно спокойнее, она пренебрежительно пожала плечами:

– Я думала, девственницы стоят дороже.

– А ведь госпожа Юлиса права, хозяин, – неожиданно подал голос стоявший у руля Жаку Фрес. – Вожди горцев специально ищут нетронутых рабынь.

– С чего ты решила, госпожа, что эта дикарка девственница? – спросил купец, глядя, как матросы укладывают на палубу ревущую гантку.

– Она очень молода, – ответила пассажирка, и не дожидаясь возражений, добавила. – У неё одна коса. Старшие женщины ходят в платках, и кос у них две. Это отличительный признак, как у аратачей.

– Понятно, – хмыкнул собеседник, и облокотившись на перила ограждения кормовой палубы, крикнул:

– Отпустите её!

– Зачем?! Почему? Да ты что, хозяин?! – разочарованно взревела команда множеством недовольных и разочарованных голосов.

– Тех, кто с одной косой, не трогать! – решительно рубанул воздух рукой капитан. – За них горцы хорошие деньги дадут. Из остальных – любая ваша.

Купец рассмеялся.

– Им всё равно, а вам хлопот меньше.

Вздыхая и ворча, матросы поволокли плачущую дикарку к люку.

Ника тихо радовалась маленькой победе. Хоть кого-то ей удалось спасти от боли и унижения. К сожалению, радость закончилась очень быстро. Высокая статная женщина отчаянно сопротивлялась, прежде чем гогочущая толпа смогла повалить её на палубу. Нисколько не стесняясь ни друг друга, ни знатной пассажирки, одни моряки торопливо стягивали штаны с набедренными повязками, другие с нетерпением стояли возле люка ожидая своей порции постыдного угощения.

Девушка отошла в конец кормы, и встав рядом с рулевым, принялась пристально разглядывать проплывавшие мимо берега, изо всех сил стараясь не думать о том, что происходит сейчас на палубе гребцов.

Внутри всё сжалось. Давно исчезнувший страх проснулся, его ледяные, липкие щупальца опять рвали душу, заставляя тело трепетать. Чтобы скрыть дрожь, пришлось прижаться коленями к фальшборту и сцепить руки на груди.

"Когда же это кончится? – билось в голове. – Сколько можно? Ну не звери же они?! Нет, хуже зверей! Они люди."

Хотелось заткнуть уши, зажмуриться, чтобы не слышать долетавших до неё звуков. Или даже прыгнуть в воду, чтобы уплыть подальше от этих отвратительных ублюдков!

"Зачем я отправилась в это путешествие? – мысленно стонала Ника, стиснув зубы так, что заболели челюсти. – Что же за мир такой? Одни козлы и сволочи! Ненавижу!!!"

"Прекрати истерику! – внезапно проскрежетал внутренний голос. – Можно подумать, тебя насилуют? Вон как Жаку Фрес косится. Ты же аристократка, батман! Какое тебе дело до варваров? Или хочешь оказаться на их месте?"

– Нет, – еле слышно выдохнула девушка. – Моё место на этой палубе, а их – на той.

"Если здесь есть только хищники и жертвы, то я лучше стану хищником. Или, по крайней мере, буду с ними дружить. На сколько это, конечно, возможно. В противном случае, не стоило покидать аратачей и бросаться в эту авантюру".

– Может, и не стоило, – прошептала она, вздрогнув от дружного мужского гогота.

Удовлетворив свою похоть, моряки дружно взялись за еду, при этом капитан решил присоединиться к команде. Поздний обед, или, вернее, ранний ужин прошёл весело и непринуждённо. Матросы с аппетитом жрали жёсткую, плохо проваренную говядину, живо обмениваясь впечатлениями. Не забыли и о рабах, отправив в трюм целую корзину мяса. Рачительный купец решил первым делом избавиться от скоропортящихся продуктов. А вот пассажирке кусок в горло не лез. Похабные разговоры резали слух. Из открытого люка доносились вздохи и тихий плач.

– Не нравится еда? – усмехнулся Картен. – Может, соли или ещё каких приправ не хватает?

– Поострее чего-нибудь желаете, госпожа? – подхватил игривый тон начальства Ал Жорк.

– Вина бы сейчас, – с ностальгией пробормотал Крек Палпин. – Кларсийского. Лучше не разбавленного.

– И часто ты такое пил? – усмехнулся купец.

– Приходилось пару раз, – вздохнул матрос.

– Да хоть канакернского, – рассмеялся Гагнин. – Той кислятины, что поит Кривоухий Сварх в своей дыре.

К разговору о винах присоединялись все новые участники, оставив хмурую аристократку в покое.

Она надеялась, что после дальней прогулки, погрузки, сытной жратвы и безудержного секса, команда в полном составе завалится спать. Но не тут-то было. Испросив разрешения у начальства, матросы вытащили из трюма ещё четырёх рабынь. Сам капитан, решив не отрываться от коллектива, приказал невольникам доставить ему женщину помоложе и покрасивее.

Не в силах видеть этот кошмар, Ника, прихватив корзину с вещами, отправилась на корму. На носу стоял котёл с остатками ужина, и моряки время от времени поднимались туда, чтобы подкрепиться.

Стараясь не обращать внимание на стоявшего у руля матроса, девушка разложила постель, и укрывшись одеялом, закрыла глаза, стараясь отрешиться от происходящего рядом насилия. Мельком взглянув на пассажирку, Дрес тут же забыл о ней, с завистью прислушиваясь к звукам царившего на палубе гребцов веселья.

Вскоре сквозь глухие женские крики и довольный гогот команды пробился скрип ступеней, шелест шагов и ленивый голос Жаку Фреса:

– Иди, но только быстро. Не то хозяин заметит.

– Ему сейчас не до того, – хихикнул Дрес, обиженно вздохнув. – И чего он на меня так взъелся?

– А ты не знаешь? – ехидно усмехнулся рулевой. – Всё надо делать в своё время. Мы с варварами дрались, а ты девку мял!

И угрожающе закончил:

– Беги, пока не передумал.

– Да, да, – матрос торопливо пробежал мимо пассажирки. – Я быстро. Может, ещё кусок мяса прихвачу...

– Пошёл!

Жаку Фрес выругался и вдруг тихо сказал:

– Такова участь побеждённых, госпожа Юлиса. Победитель получает все. Везде так. Или у аратачей по-другому?

Сначала Ника хотела промолчать, но потом решила, что это будет выглядеть глупо. Матрос знает, что она не спит.

– Три десятка сильных мужчин против двадцати женщин? – девушка села.

Силуэт рулевого чётко выделялся на фоне звёздного неба.

– Какая же это победа? Они были беззащитны против вас.

Понимая, что говорит лишнее, она, тем не менее, не могла остановиться.

– Я никогда не слышала, чтобы Дети Рыси насиловали женщин! Это... это отвратительно!

Жаку Фрес хмыкнул, а Ника испуганно прикусила язык.

– Мой отец прожил долгую жизнь, госпожа Юлиса, – с ленивым превосходством заговорил моряк. – Он учил, что боги не ошибаются. Бессмертные не зря отдали варваров нам в руки. Они сами виноваты.

– В чем? – слегка обалдев от подобного заявления, поинтересовалась пассажирка. – Это же просто несчастные, слабые женщины.

– Горцы-охотники говорят, что слабый зверь должен уметь хорошо прятаться, госпожа, – усмехнулся рулевой. – А не кричать на весь лес: "Вот я, ешьте меня, кто хочет".

– Я не понимаю, – растерянно пожала плечами девушка.

– Да, что же тут непонятного, госпожа? – хмыкнул собеседник. – Вы же их сами нашли. А сиди они тихо и незаметно, глядишь, мы бы и мимо прошли. Разве не так? Вот и выходит, что дикари плохо прятались.

Жаку Фрес пренебрежительно сплюнул.

– Трое взрослых мужчин, а караульного выставить не додумались. Чего же уж проще? Посади ганты парнишку или девчонку побойчее на дерево. Он бы нас увидел, своих предупредил, и нам одни телеги могли достаться. Лес большой, там город спрячешь, да не один.

"У него тут целая философия, – покачала головой пассажирка. – Что хочешь, можно оправдать".

Она молчала, поражённая странной логикой, не находя возражений. Вернее, Ника знала, что сказать. Вот только чувствовала, что её аргументы не произведут на собеседника никакого впечатления.

Какое-то время они молчали.

Но моряк, видимо, довольный тем, что заткнул за пояс знатную пассажирку, оставив последнее слово за собой, не смог сдержать ораторский зуд:

– Так ведь ничего страшного с ними не случилось, госпожа Юлиса. Ещё и удовольствие получили. Разве женщина создана не для того, чтобы служить мужчине? Разве у аратачей не так?

– Настоящий охотник племени Детей Рыси никогда не возьмёт женщину против её воли, – проворчала девушка, подумав с нарастающей злобой: "Тебя бы отымели десяток мужиков, вот небось бы кайф словил, сволочь". – А уж тем более, не станет делать делать это целой толпой и у всех на виду. Люди все-таки не звери, чтобы выставлять такое напоказ!

– Вы говорите странные вещи, госпожа, – хмыкнул Жаку Фрес. – Нет ничего почётнее, чем разделить добычу с товарищем. А куда на корабле спрячешься? Вот и приходится пускать дикарок по кругу на палубе.

Понимая бесполезность спора и чувствуя нарастающую брезгливость, Ника отвернулась.

– Я однажды видел представление на ярмарке, – как ни в чём не бывало продолжал рулевой. – Там одна окранка такое вытворяла...

– Я не хочу это слушать! – не выдержав, вскричала девушка.

– Как пожелаете, госпожа Юлиса, – разочарованно хмыкнул собеседник. – Я только рассказать хотел...

– Хватит! – оборвала его Ника. – Я спать хочу!

Жаку Фрес небрежно пожал плечами.

Она долго ворочалась, стараясь устроиться поудобнее. Пришёл довольный Дрес и долго благодарил коллегу. Хорошо хоть, не пытался с ней заговорить. Зато стал насвистывать какую-то корявую мелодию, прямо-таки излучая самодовольство.

Едва перевалило за полночь, рабы Картена вывели из каюты плачущую женщину. Вслед за капитаном закончили развлекаться и матросы. Но только когда затихли последние разговоры, и над медленно дрейфовавшим судном повис многоголосый храп, пассажирка смогла забыться коротким, беспокойным сном. В котором она, словно лейтенант Рипли из старинного ужастика, металась по бесконечным коридорам со змеившимися по стенам трубами. Но только гнался за ней не инопланетный монстр, а толпа объятых похотью мореходов во главе с Картеном.

Пробуждение оказалось столь же неприятным. В горле першило, голова гудела, словно трансформаторная будка. А тут ещё какой-то бьющий по нервам звон. Оглядываясь, девушка с удивлением поняла, что матросы давно проснулись и сейчас ритмично работают вёслами. Картен сидел на раскладном стульчике у фальшборта, внимательно изучая потрёпанный свиток. Мельком взглянув на растрёпанную пассажирку, он насмешливо фыркнул:

– Где вы отыскали вино, госпожа Юлиса?

Та удивлённо вскинула брови.

– Что?

– Вид у вас очень... похмельный, – охотно пояснил капитан, кривя губы в ехидной ухмылке. – Или вас так опьянила вчерашняя ночь?

По рядам гребцов пробежали смешки.

– Голова болит, – буркнула девушка. – Сейчас умоюсь, и всё пройдёт.

Но забортная вода не принесла даже минутного облегчения. Более того, приложив ладонь ко лбу, Ника с испугом почувствовала жар.

– Вот батман! – тихо выругалась она. – Что же как не вовремя?

Кое-как уложив постель в корзину, пассажирка тяжело уселась сверху, чувствуя нарастающую слабость и тошноту. Её состояние не укрылось от глаз капитана.

– Кажется, у вас лихорадка, госпожа Юлиса?

– Наверное, – Ника беспомощно развела руками и громко чихнула.

– Я предупреждал, что речные духи этой земли опасны, – не утерпев, напомнил мореход. – Это слуги Такеры наслали на вас лихорадку.

Он осуждающе покачал головой.

– К словам старших следует прислушиваться.

"Да пошёл ты!" – скрипнула зубами девушка и, чтобы не упасть, схватилась за фальшборт.

– В следующий раз – обязательно. А сейчас прикажите кому-нибудь собрать мой навес.

– Увы, это невозможно, – вздохнув, развёл руками Картен. – Трюм занят, сейчас всем приходится спать на палубе.

Тихо застонав, Ника прикрыла глаза и, вдруг перегнувшись через борт, выблевала остатки ужина в море.

– В вашем состоянии надо лежать, госпожа Юлиса, – нахмурившись, строго сказал капитан. – Если хотите добраться до Империи и увидеть своих родственников.

Поднявшись, он позвал одного из рабов.

– Отправляйтесь в мою каюту. И не спорьте. Там вам будет лучше, чем на палубе.

Не имея ни сил, ни желания спорить, девушка устало махнула рукой. Выслушав приказ господина, Пуст помог ей встать и спуститься на палубу гребцов. Вдвоём с Милимом невольники уложили пассажирку на расстеленные шкуры. Поднесли воды. Но та тут же стала проситься наружу. Догадливый раб подал широкогорлый керамический сосуд. Когда вырвало – стало легче. Вот только суставы заболели.

– Грипп, – пробормотала она, облизав пересохшие губы. – Ну точно – грипп.

– Что-то ещё нужно, госпожа? – заботливо склонился над ней Милим.

– Ничего, – только и смогла ответить девушка, погружаясь в болезненный полусон.

Словно тупой пилой по мозгам прошёлся лёгкий скрип двери.

– Как она? – громом ударил в уши голос Картена.

– Ещё жива, – проворчала пассажирка, открыв глаза.

Купец довольно улыбнулся.

– Значит, лихорадка не такая сильная, как я вначале подумал.

Он присел на корточки.

– Вы останетесь здесь, госпожа Юлиса. Пока не поправитесь.

Вспомнив, чем закончилась последняя попытка переночевать в капитанской каюте, Ника мотнула головой и тут же скривилась от боли.

Очевидно, собеседник её понял.

– Не беспокойтесь. Я буду спать на палубе.

– Тогда возьмите моё одеяло? – решила проявить ответную любезность девушка. – Оно не очень красивое, но под ним вы точно не замёрзнете.

– Благодарю, – мягко улыбнулся купец и взглянул на застывших у стены рабов.

– У нас есть ещё мёд?

– Немного, господин, – потупил глаза Пуст.

– Сделай госпоже травяной отвар, – приказал капитан. – И оставайся с ней неотлучно.

– Слушаюсь, господин, – поклонился невольник.

– Если с госпожой что-нибудь случится, или она на тебя пожалуется – выпорю! – пригрозил на прощание Картен, хлопнув дверью.

А Ника вновь почувствовала подступающую тошноту и не только.

– Помоги мне встать, – приказала она рабу.

Тот испуганно замахал руками.

– Господин сказал, что вам надо лежать, госпожа. Если что-то нужно, я всё сделаю.

Он взглядом указал на знакомый сосуд.

– Вот ещё! – возмущённо фыркнула пассажирка.

– Вы очень ослабели, госпожа, – продолжал увещевать Пуст. – И можете упасть.

Она представила себя верхом на фальшборте и грустно вздохнула. Пожалуй, раб прав, ещё свалишься за борт, чего доброго.

Ника поморщилась, как от зубной боли.

– Тогда выйди.

Нисколько не стесняясь справлять естественные надобности на палубе, ей вдруг стало стыдно садиться на горшок, оставшись один на один с мужчиной.

– Иди, я сказала!

– Как прикажете, госпожа, – с нескрываемым удивлением поклонившись, невольник вышел.

Сполоснув ночную вазу, он попросил у неё разрешения отлучиться, чтобы приготовить целебный отвар. Очевидно, у девушки вновь поднялась температура. В голове гудело, чувствуя нарастающий озноб, Ника вяло махнула рукой.

Когда Пуст вернулся с закутанным в тряпье бронзовым кувшинчиком, у неё зуб на зуб не попадал, а тело била мелкая, противная дрожь. Опустившись на покрытый облезлыми коврами и шкурами пол, раб стал поить девушку с ложки ужасно горячим, сладким, пряно пахнущим напитком. Когда посудина опустела, на коже выступил пот, в голове прояснилось, и захотелось спать.

Проснулась как раз к ужину и с трудом, но всё же заставила себя проглотить кусочек варёной говядины и кружку бульона, опасаясь, что всё это вскоре попросится обратно.

Но желудок принял пищу более-менее благосклонно. Да и жар заметно спал. Голова болела по-прежнему, но Ника уже не чувствовала давешнего отупения. Прислушавшись к полумраку каюты, она с удивлением обнаружила, что не слышит мужского гогота и женских криков. С палубы доносился негромкий разговор, перемежавшийся редкими вспышками смеха.

– Пуст. Ты здесь?

– Да, госпожа, – отозвался из тёмного угла невольник. – Вам что-то нужно?

– Подай воды.

– Почему так тихо? – поинтересовалась она, возвращая пустую чашку. – Что, сегодня никто не... развлекается?

Секунду помолчав, раб неуверенно переспросил:

– Вы имеете в виду дикарок, госпожа?

– Да, – Ника откинулась на свёрнутую шкуру, служившую вместо подушки.

– Ну, не каждый же вечер праздновать, госпожа? – почтительно заметил собеседник. – Особенно в море.

– Тут ты прав, – вздохнула девушка, поморщившись от собственной глупости.

Утром она чувствовала себя гораздо лучше, а после обеда выбралась на палубу. Картен ворчал как добрый дядюшка, озабоченный здоровьем племянницы. Но пассажирка заявила, что свежий морской воздух для неё сейчас полезнее духоты каюты, а для тепла она плотно закуталась в меховое одеяло.

Пока Ника отлёживалась, поднялся ветер, и корабль бодро бежал по волнам, грозно выпятив парус. Большинство членов команды, пользуясь свободной минутой, вповалку спали на палубе. Очевидно, капитан посчитал весла излишеством при такой скорости и дал подчинённым возможность отдохнуть.

Впрочем, не все занимались блаженным ничегонеделанием. Два вооружённых мечами матроса сидели у распахнутого люка. Ещё двое время от времени выводили из трюма рабынь. Не предпринимая никаких насильственных действий, им предлагалось облегчиться за борт. Но те только плакали, с тоской глядя на еле различимый берег.

– Тупые варвары! – насмешливо фыркнул Жаку Фрес, занимавший своё привычное место у рулевого весла. – Теперь им придётся гадить в трюме.

– Может, парень окажется чуть умнее? – предположил стоявший у перил Картен.

Ника невольно подалась вперёд.

Ганток было жаль, но они не произвели на неё особого впечатления. В большинстве своём блондинки с круглыми зарёванными лицами разной степени веснушчатости. Правда, встречались и такие, чьи глаза метали молнии, а весь вид говорил отнюдь не о смирении с судьбой. Девушка обратила внимание, что, глядя на них, купец заметно хмурился, очевидно, заранее беря на заметку непокорных.

Вытаскивая за ворот рубахи молодого ганта, Дрес внезапно оступился и под ленивый гогот приятелей грохнулся на палубу, а поднявшись, тяжело задышал, вытирая мокрый лоб. Бросив на него презрительный взгляд, пленник расправил широкие плечи и с вызовом посмотрел на капитана.

– Хорош, – вполголоса пробормотал тот. – Хозяева бойцовских школ из-за него передерутся.

Нике показалось, что при этих словах по-детски пухлые губы юноши чуть дрогнули. Хотя в остальном весь облик молодого человека дышал силой и спокойствием, никак не свойственным его возрасту.

"Сколько ему лет? – внезапно подумала девушка. – Двадцать? Нет, бородёнка слишком редкая. Восемнадцать? А может, даже семнадцать. Всё-таки чувствуется, что ещё мальчишка. Хотя рост метр восемьдесят, не меньше. И вес килограмм девяносто. Богатырь из средней школы".

– Иди! – Дрес ткнул его тупым наконечником копья, подталкивая к борту. – Облегчись.

Презрительно скривив губы, гант сделал пару шагов, но вдруг лицо его вспыхнуло. Проследив за взглядом, пассажирка увидела зеленевший на горизонте берег. Видимо, опытный купец тоже успел это заметить и успел крикнуть:

– Держи!

Молодой варвар оплеухой свалил на палубу одного моряка, ногой оттолкнул другого и попытался перемахнуть через фальшборт. Но массивный лапоть зацепился за лежащие весла, от чего прыжок вышел неудачным. А опомнившиеся моряки уже висели у него на плечах.

– Тащите неблагодарного варвара в трюм! – раздражённо махнул рукой Картен. – И привяжите покрепче! Пусть в штаны гадит. Посидит в дерьме, поумнеет.

"Неужели он рассчитывал доплыть до берега? – удивилась девушка, кутаясь в одеяло. – Его же еле видно. А может, утопиться хотел? Нет, вряд ли. Не похож он на самоубийцу".

Больше ничего интересного не произошло. А после обеда её вновь стошнило. Поднялась температура, и Пусту опять пришлось поить пассажирку травяным отваром с мёдом. Лекарство сбило жар, но мысли в голове ворочались лениво, словно обожравшийся кот на солнцепёке.

В сумерках заглянул капитан. Справившись о здоровье, он объявил, что пообещал щедрую жертву Пелксу, богу врачевания, если тот поможет ей побороть болезнь. "Боится остаться без сапфиров", – хмыкнула Ника, и стараясь говорить, как можно любезнее, поблагодарила Картена за заботу.

А ночью девушке приснилось, что молодой гант, раскидав матросов, как Добрыня Никитич врагов в одноимённом мультике, спрыгнул за борт, и широко загребая сильными руками, быстро-быстро поплыл к неожиданно близкому берегу. Спасение казалось таким близким, пока наперерез ему не устремилась огромная черно-белая касатка с широко распахнутой пастью, полной острых и почему-то блестящих, словно никелированных, зубов. Представив, во что они могут превратить отважного парня, Ника закричала и проснулась.

– Что-нибудь нужно, госпожа? – сонным голосом спросил из темноты Пуст.

– Ничего, – буркнула она. Но промокшая от пота кожаная рубаха так противно липла к телу. – У тебя нет под рукой какого-нибудь хитона? Или рубахи? Только не очень грязной.

Услышав подобное пожелание, раб завозился.

– Сейчас поищу, госпожа, только огонь разведу.

– Не надо, – вяло отмахнулась девушка. – Возьми мои вещи и повесь сушиться. Только не забудь снять до того, как все проснутся. Опоздаешь, пеняй на себя. Скажу Картену, что ты лентяй и бездельник. Или ещё что-нибудь придумаю.

– Не надо, госпожа! – не на шутку испугался невольник. – Я всё сделаю, как прикажете.

То ли травяной отвар с мёдом оказал своё благотворное действие, то ли закалённый организм не поддался заразе, только выздоровление шло быстро. На третий день, несмотря на разыгравшийся ветерок, вернулся аппетит, и она с удовольствием слопала два куска мяса с холодной водой.

Команда больше не устраивала никаких оргий. Из-за сильной качки рабынь на прогулку не выводили. Два раза в день одна из них выносила переполненное нечистотами ведро, оставляя часть содержимого в трюме или на досках палубы. И без того пропахший всякой дрянью корабль стал вонять совершенно невыносимо. Парус спустили. А в те короткие часы, когда море слегка успокаивалось, капитан сажал людей за весла, и они, напрягая мышцы, гнали судно к югу.

Хорошо, что такая погода не затянулась. На следующий день море успокоилось настолько, что Марбет сумел приготовить полноценный горячий ужин. Правда, от бульона попахивало. Но после двух дней питания всухомятку на такие мелочи никто не обращал внимания.

Матросы вновь начали выводить пленниц на палубу. Теперь они уже не стеснялись. Ника видела, что лица большинства ганток осунулись, глаза потухли, и только некоторые продолжали с ненавистью смотреть на своих похитителей. И ещё она обратила внимание, что кое-кто из матросов тоже выглядел, мягко говоря, не блестяще. А Дрес вообще заболел, и завернувшись в одеяло, лежал на расстеленных овчинах.

– Что с ним, господин Картен? – не выдержав, поинтересовалась пассажирка.

Уютно расположившись на складном стуле, капитан что-то писал, положив на колени широкую доску. Проследив за её взглядом, он равнодушно пожал плечами.

– Животом мается.

Потыкав кисточкой в чернильницу, осторожно стряхнул обратно толстую, маслянистую каплю. Словно услышав его, матрос со стоном вскарабкался на фальшборт.

– Обожрался, наверное, – насмешливо хмыкнул купец.

Поднявшись с расстеленной шкуры, девушка подошла к перилам. Вялым движением одёрнув хитон, Дрес, заметив её взгляд, вымученно улыбнулся и вдруг, подавшись вперёд, согнулся в рвотном позыве.

Дождавшись, когда он вернулся на своё место, Ника спустилась на палубу гребцов.

– Вам чего, госпожа? – тихо спросил моряк, с трудом открывая глаза.

– Голова болит? – поинтересовалась та, осторожно касаясь ладонью его горячего, как утюг, лба.

– Очень, – пожаловался Дрес. – В море такое бывает.

Кивнув, девушка внимательно огляделась и торопливо поднялась на корму.

– Господин Картен, у него лихорадка.

– Ну, и что? – пожал плечами капитан, продолжая аккуратно выводить буквы на листе папируса.

– Кажется, Гагнин и Грет Фро тоже больны, – ещё тише продолжила пассажирка.

– Что вы хотите сказать, госпожа Юлиса? – собеседник, наконец, поднял на неё глаза.

– Думаю, на корабле эпидемия, – одними губами прошептала та.

– Каждое плавание мне приходится отправлять к Нутпену своих людей – одного, двух, иногда даже больше, – грустно покачал головой купец. – А это получилось таким тяжёлым... Змея, штормы, голод...

– Но на корабле уже четверо больных, – нахмурилась девушка. – Вы думаете, это случайно?

– Нет! – тут же ответил собеседник и понизил голос. – Я же говорил вам, что север опасен. Мы подобрались слишком близко к царству Такеры. Её слуги злы и коварны. Для них нет ничего приятнее, чем насылать беды на людей.

Пассажирка смотрела на него, растерянно хлопая глазами. Он прикалывается, или как? Но мореход, похоже, говорил совершенно серьёзно.

– Чем дальше на юг, тем слабее сила владычицы туманов, – продолжал капитан. – Скоро все наладится, госпожа Юлиса. Вот увидите.

– А как же Дрес и остальные? – нахмурилась Ника.

– Море любит сильных, – наставительно сказал Картен. – Выживут, хорошо. А нет...

Он пожал плечами.

– То, что они заработали, я честно отдам их семьям.

Поняв бесполезность дальнейшего разговора, девушка возвела очи горе, и отойдя к фальшборту, уселась на шкуру. Купец вернулся к своим записям.

Следующим утром Гагнин и Грет Фро не смогли подняться, а ещё пятеро, судя по всему, тоже заболели. Чтобы успокоить команду, капитан произнёс прочувственную речь, упомянув о севере, Такере и скором возвращении в родные тёплые воды.

А Нику стали, что называется, терзать смутные сомнения. Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, она решила расспросить Жаку Фреса. Сначала рулевой отвечал очень неохотно, из него приходилось буквально вытягивать каждое слово. Но постепенно, где надо поддакнув, где надо поохав, девушке удалось выяснить подробности нападения на лагерь гантов.

К сожалению, ответов на все вопросы пассажирка так и не получила. Но подозрение в том, что болезнь на корабль принесли аборигены, только усилилось. Она же сама заболела после того, как девчонка из местных прокусила ей руку. Взглянув на затянувшуюся рану, Ника вспомнила, что гантка имела довольно-таки болезненный вид. Тогда она не придала этому внимание. Но сейчас...

Возможно, именно эпидемия согнала их с насиженных мест? Это объясняет такую тщательную подготовку к бегству. В лагере имелся не только запас еды, одежды, но и семена, и даже какие-то земледельческие орудия. Вряд ли их можно захватить во время поспешного бегства, когда враг на пятки наседает.

Ника нахмурилась. Даже если она права, какое теперь это имеет значение? И стоит ли кому-то рассказывать о своём открытии? Всесторонне обдумав ситуацию, решила, что лучше промолчать. Судя по тому, что из гантов никто не умер и даже не заболел, в рабство к Картену угодили те, кто-либо имел врождённый иммунитет, либо уже выздоровел.

Воспользовавшись установившейся погодой, мореход усадил за весла всех более-менее здоровых членов команды. Окинув взглядом пустые скамьи, пассажирка нахмурилась. Кто знает, скольких матросов не досчитается капитан, пока доберётся до Канакерна?

Подойдя к нему, девушка тихо сказала:

– Может, прикажете вашим рабам приготовить ещё целебного отвара?

Не оборачиваясь, тот ответил:

– Без мёда он не так полезен. А его больше нет.

Тем не менее, он позвал Пуста, помогавшего Милиму готовить обед, и отдал соответствующее распоряжение.

– Я достаточно хорошо себя чувствую, чтобы ночевать на палубе, господин Картен, – все также негромко продолжала пассажирка. – Быть может, больных стоит перенести в каюту? Там они никому не будут мешать?

– Я подумаю, – сухо буркнул мореход, демонстрируя явное нежелание продолжать разговор.

"Что же мне делать, если они все свалятся? – с тоской подумала Ника, отступая к фальшборту. – А если вообще умрут?"

От мысли, что она может оказаться на корабле одна с толпой разъярённых гантов, сразу поплохело.

Её внимание привлёк долетевший с носа крик. Кажется, Марбет распекал провинившегося Милима. Раб то ли не донёс что-то, то ли рассыпал. В любом случае, физиономия у невольника выглядела явно виноватой, а у повара, или вернее кока, бледной и злой. Девушка хмыкнула, его можно понять, ведь теперь приходилось готовить в два раза больше. Хотя раньше члены команды на рабов капитана так не орали.

Вдруг матрос качнулся, подался вперёд и, чтобы не упасть, едва не схватился за котёл с кипящим варевом. Если бы печь опрокинулась, и угли смогли попасть на просмолённую палубу, пожар мог бы охватить все судно.

С криком рванувшийся к нему Милим успел подставить плечо обмякшему коку.

– Эй, господин Марбет? Ты чего? Что с тобой?

Услышав шум, гребцы, сидевшие спиной к направлению движения корабля, стали оборачиваться. А капитан тихо выругался сквозь стиснутые зубы. Зло глянув на притихшую пассажирку, он устремился на нос, провожаемый тревожными взглядами матросов.

Отбивавший ритм Претин опустил бронзовую палочку. Кто-то перестал грести, другие продолжили работать вёслами. От чего те глухо стукались друг о друга.

Хозяин и невольник, склонившись над полулежавшим у фальшборта Марбетом, тихо переговаривались.

Все же купец оказался вменяемым человеком. Приказав убрать весла, он стал отдавать новые распоряжения, и на судне началась суета. Всех, кто не мог стоять на ногах, отнесли в каютку. Рабы получили строгие указания тщательно ухаживать за больными. А будущей помещице пришлось доваривать кашу из разваренной пшеницы и изрядно пованивавшего мяса. За всеми этими хлопотами за весла больше не садились, несмотря на затихший ветерок.