Текст книги "Лягушка-путешественница. Часть 1(СИ)"
Автор книги: Анастасия Анфимова
Жанр:
Прочие приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
– Вот батман!
Пропид Дуст вновь зашёлся в рвущем грудь кашле. Она едва успела отыскать глазами кем-то брошенную овчину, как раб капитана захлопнул люк, погрузив трюм в темноту. Кое-как доковыляв до бараньей шкуры, Ника уложила хрипло, с присвистом дышащего старика.
– Вот и пришёл мой черёд, – внезапно чётко проговорил он.
Корабль вновь накренился, и ей пришлось упереться плечами в потолок, чтобы не упасть. Заметив свисавшее с него небольшое металлическое кольцо, Ника машинально схватилась за него, чтобы не упасть.
– Умру в море, – продолжал старик. – Как и жил. Чего ещё желать моряку?
Не зная ни что делать, ни о чем говорить, девушка молчала.
– Жаль только..., – не договорив, Пропид Дуст вновь закашлялся.
Его затрясло, пятки заколотили в пол, старик захрипел и затих. В воздухе разлилось зловоние.
– Умер, – пролепетала пересохшими губами Ника, инстинктивно попятившись назад. Всего час назад этот человек рассказывал ей красивую легенду, и вот его нет, осталась только мёртвая оболочка. Все произошло так быстро, что захотелось выбраться из трюма, сообщить капитану о смерти его матроса и попросить убрать тело.
Однако, как и в случае с сухой одеждой, девушку остановил доносившийся сверху металлический звон, натужное дыхание гребцов и выкрики Картена. Нет, им явно не до похорон. Ника отползла в противоположный конец трюма и уселась, подтянув колени к подбородку.
У неё затекли ноги, и устала спина, тело чесалось от блошиных укусов, а этот день все не думал заканчиваться.
– Сколько нам ещё мучиться, хозяин?! – зло выкрикнул Дарин.
– Ты, что не видишь? – голос капитана едва не сорвался. – Нас несёт к северу! Может, мы уже на Змее?
– Тогда от нашей гребли тем более никакого толку! – поддержал приятеля Претин. – Только зря руки ломаем!
Прислушавшись, пассажирка затаила дыхание.
– Уберите весла, – тихо скомандовал Картен, металлический звон прекратился. – Да помогут нам милосердные боги.
Послышался деревянный стук и довольные голоса матросов.
– Эй, Пропид! – крикнул Марбет, открывая трюм. – Оклемался, старый краб? Чего молчишь?
– Он умер, – негромко сказала девушка.
– Вот как? – хмыкнул моряк вполголоса. – Нут Чекез, передай хозяину, что старик умер.
Послышались усталые голоса:
– Точно мёртв? Ещё бы, после такого удара. Отмучился. Жаль, хороший матрос был.
– Что, в самом деле умер? – в квадратном проёме показалась недовольная физиономия Картена.
– Да, хозяин, – откликнулся кто-то. – Душа небось уже в Тараре.
Капитан потянул носом.
– Отправьте его за борт. Да приберитесь тут, воняет.
Он, кряхтя, встал, а подчинённые стали переругиваться, решая, кому вытаскивать мертвеца.
– Не мог помереть на палубе, – ворчал Тритин Версат, волоча бездыханное тело.
– Подожди! – остановил его Вулин. – Я сандалии возьму. В царстве Нутпена они ему ни к чему.
– Вот ещё! – отозвался державший Пропида Дуста на ноги Нут Чекез. – Как убирать, так другие, а как что взять, он первый.
– Чего! – встрепенулся претендент на потрёпанную обувь. – Зубы лишние?!
– Да я сам тебе шею сверну!
– А ну, хватит! – рявкнул Ус Марак. – Отдай ты ему эти сандалии. Они все равно на твои лапищи не налезут.
– Тогда пусть и сам тащит! – громко проворчал Нут Чекез, и ноги старика глухо ударились об пол.
– Ну, мне долго ждать? – вскричал Тритин Версат.
Встав на четвереньки, Вулин подхватил мёртвое тело. Вслед за ними на палубу выскользнула Ника. Дождь почти перестал. Но ветер, казалось, и не думал слабеть, по-прежнему громоздя вокруг судна гряды свинцово-серых волн.
Девушка хотела отвернуться, но глаза словно сами собой следили за скорбной парой. Пригибаясь от порывов ветра, матросы лениво перевалили мёртвое тело через борт.
"Вот и все", – она поёжилась то ли от забравшегося под рубаху холода, то ли от мысли, что её, вполне возможно, ожидает такой же конец. "Бросят в море, и не видать ни империи, ни имения, ни прочих радостей аристократической жизни".
– Ты идёшь, госпожа? – хмуро поинтересовался Вулин, собираясь захлопнуть люк.
– Ещё нет, – покачала головой Ника.
Равнодушно пожав плечами, моряк исчез в трюме.
Торопливо проделав то, о чем давно мечтала, едва не кувыркнувшись при этом через борт, она отправилась проведать свои вещички.
Одеяло, шкуры и плащ мокрыми грудами валялись на палубе. Когда матросы убирали мачту, то сдвинули тюки, и все попытки выдрать корзину ни к чему не привели. Опасаясь доломать её окончательно, Ника решила бросить это дело до тех пор, пока не отдохнёт команда. Вряд ли моряки откажут единственной пассажирке в просьбе слегка отодвинуть груз.
Поёживаясь от холода, занялась лежавшей на палубе постелью. Понимая, что вещи безнадёжно испорчены, Ника, тем не менее, принялась их развешивать, чтобы ветер немного высушил мех. Она как раз закрепляла последнюю волчью шкуру на перилах лестницы, ведущей с кормы на палубу гребцов, когда её окликнул Милим.
– Госпожа Юлиса, господин Картен просит вас зайти.
Раб вытер тыльной стороной ладони покрасневший нос и чихнул.
– Сейчас! – бросила через плечо девушка, окинув взглядом пустынную палубу.
Матросы по-прежнему прятались в трюме и не горели желанием подышать свежим воздухом. Лишь рулевой торчал на корме, кутаясь в длинный кожаный плащ.
Комнатушка, которую занимал капитан этого корыта, представляла из себя ящик, примерно такого же размера, что и закуток Ники. Только потолок позволял стоять, пригнув голову, да пол застилали ковры и шкуры. Сейчас на льняной скатерти лежало скромное угощение: несколько кусков копчёной кабанятины на бронзовом блюде и прокалённые до каменной твёрдости куски лепёшки, заменявшие местным мореходам сухари. Ника хмыкнула. Купец расходовал их очень экономно, раздавая в обед, после того как съели все желудёвые лепёшки аратачей. Но ещё больше обрадовал гостью маленький кувшинчик с вином и полная кружка воды.
Отведя взгляд от всего этого великолепия, она посмотрела на капитана, с трудом удержавшись от горестного вздоха. Под ввалившимися глазами бареца пролегли тёмные круги. Серая с лёгкой проседью борода подчёркивала бледность осунувшегося лица. Пальцы рук, лежащие на коленях, дрожали. Даже голос сделался каким-то просительным.
– Садись, госпожа Юлиса, – он радушно пригласил гостью занять место напротив и рыкнул на застывшего у входа раба. – Пошёл прочь!
Милим аккуратно прикрыл низенькую дверь с тремя окошечками, затянутыми полупрозрачной плёнкой. С учётом пасмурного дня, или уже почти вечера, в каюте наступил недобрый полумрак.
– У меня плохая новость, купец плеснул в оловянный стаканчик вина, и долив воды, протянул пассажирке. – До Канакерна мы не доберёмся.
– Змея? – спросила та.
– Ты уже знаешь? – вскинул брови капитан.
– Пропид Дуст рассказал, – пояснила девушка, аккуратно вытирая губы.
– Жаль его, хороший моряк был, – себе Картен разбавлять вино не стал. – Вовремя ушёл к Нутпену.
– Но ведь это всего лишь одно из течений? – проговорила Ника, отломив кусочек мяса. – Рано или поздно оно должно ослабеть либо повернуть назад.
– Может и так, – кивнул собеседник, вновь наполняя свой стакан. – Только Змея тащит нас на север, в царство Такеры, где нет места живому человеку!
– И на севере люди живут, – возразила гостья. – Даже там, где море сковано вечным льдом, и нет ничего кроме морозов и снега.
Мужчина засмеялся, запрокинув голову.
– Чего же они там едят? Сеют в сугробы пшеницу или ячмень? – насмешливо проговорил Картен. – Даже трава там не растёт, а значит, нет ни оленей, ни кабанов, ни даже мышей!
Он с раздражением сунул в рот кусок мяса.
– Бьют морского зверя, – невозмутимо объяснила девушка, смешав вино и воду в своём стакане. – А жилища делают из снега.
– Это лишь сказки аратачей, – криво усмехнулся капитан.
Судя по скорости опьянения, он ещё до её прихода успел приложиться к кувшинчику. – В таком доме замёрзнешь, а если разведёшь костёр, он растает!
Довольный тем, что посрамил пассажирку, он громко икнул и безнадёжно махнул рукой.
– Может, какие дикари и выживут в той морозной пустыне. Но мы там точно сдохнем!
Собеседник смахнул злую, пьяную слезу.
– Я уже никогда не увижу своих детей, а ты – родственников отца!
– Но мы пока живы, – попыталась приободрить его Ника. – Значит, ещё не всё потеряно.
Но тот уже ничего не слышал. Под влиянием сильнейшей усталости, вина и мрачных перспектив капитан уже еле ворочал языком, таращась куда-то в неведомые дали осоловелыми глазами.
Понимая бесполезность любых разговоров, гостья взяла ещё один кусок мяса и сухарь.
– Ты вот что, госпож..., – внезапно встрепенулся, казалось, совсем потерявший связь с реальностью купец. – Ты оставайся... Спать. Тут у меня тепло, сухо, и....
Он криво и жалко усмехнулся:
– Безопасно.
С этими словами мореход завалился на бок, застыв в неудобной позе со скрещёнными ногами.
Девушка привстала, собираясь помочь гостеприимному хозяину принять более удобное положение, но вовремя вспомнила о своём высоком статусе. Да и возиться с пьяным не хотелось.
– Эй, кто там?! Милим?!
В дверь осторожно заглянул раб, вытирая с носа прозрачную каплю.
– Уложи хозяина! – кивнула Ника на заливисто храпевшего хозяина.
Послушно кивая, невольник осторожно "распутал" ноги господина, потом снял с него сапоги, повернул на бок и заботливо прикрыл меховым одеялом.
Не обращая внимания на его неодобрительные взгляды, гостья намешала себе вина с водой, и взяв сухарь, задумалась над предложением капитана. Нечего и думать ночевать на палубе. Холодно, сыро, от закутка ничего не осталось, и всё намокло. Спать в трюме среди трёх десятков матросов тоже особого желания не имелось. Кто знает, какие фантазии могут зародиться в их буйных головушках? Девушка поёжилась. Поднявшись, шагнула к Картену. Тот громко храпел, выпустив изо рта полоску слюны. Пожалуй, купец не врал на счёт её безопасности. Вряд ли он на что-то способен в таком состоянии. Во всяком случае ещё какое-то время.
– Я лягу здесь! – подражая манере капитана, решительно заявила Ника топтавшемуся у двери рабу.
– Как прикажете, госпожа, – пряча глаза, ответил Милим.
Разумеется, забираться под одеяло к гостеприимному хозяину она не стала. Накинула на себя скатерть и край ковра. После долгих усилий удалось устроиться поудобнее и согреться.
Храп соседа по каюте нисколько ей не мешал. Ника быстро заснула, погрузившись в благодатную темноту. Ни снов, ни видений. Красота!
А вот очнулась она от того, что кто-то елозил ладонями по её ягодицам, настойчиво пытаясь просунуть пальцы под ремень брюк. Это ощущение мгновенно выплеснуло самые отвратительные воспоминания. Ещё толком не проснувшись, девушка взвизгнула, пытаясь одновременно вскочить, отпрянуть в сторону, лягнуть охальника и ударить кулаком.
Более-менее получилось только отскочить. Да и то при этом она больно ударилась плечом о стену. Ника все-таки достала кулаком обладателя шаловливых ручонок.
Послышался мужской смешок.
– Чего брыкаешься, глупая?
– Сдурел, Картен? – пробормотала она, лихорадочно вспоминая, куда дела кинжал, и с ужасом понимая, что не найдёт его в этих сумерках. Додумалась же снять его перед сном.
– Тронешь меня, не получишь сапфиров!
– Кому они теперь нужны?! – хрипло хохотнул капитан, бросившись на неё из темноты.
Уроки наставника не прошли даром. Девушка встретила его ударом в лицо, но ловкий мореход сумел увернуться. Кулак попал в плечо, а она, запнувшись о край ковра, рухнула под напором более массивного противника.
На какое-то мгновение тот даже растерялся от столь быстрой победы, но тут же стал задирать на ней рубаху. Завизжав ещё громче, Ника вцепилась ему в горло, выкрикнув непонятно откуда взявшиеся слова:
– Хочешь сменять большие деньги на маленькое удовольствие?
Оставив в покое одежду жертвы, капитан с трудом оторвал её руки от собственной шеи.
– Дура! Не увижу я тех камней! Так тебя попробую!
– Лучше попробуй вырваться от Змеи! – она попыталась ударить его коленом в пах, попав по бедру.
Но видимо удар получился чувствительным, потому что, хрюкнув, мужчина рявкнул, опалив лицо жертвы смрадным дыханием:
– Это невозможно! Никто ещё не вырвался из колец Анхид!
– Но ты же лучший! – выкрикнула Ника и, почувствовав, как дрогнули его мышцы, торопливо заговорила, продолжая упирать на тщеславие и гордость купца. – Разве чей-нибудь корабль заходит в такую даль? Какой ещё мореход плавает по Маракане, не боясь долгой дороги, штормов и других опасностей?! Решай Картен, кто ты? Мужчина, готовый ради того, чтобы увидеть семью, драться даже с богами? Или мальчишка, у которого яйца вместо мозгов?!
Гневная отповедь жертвы явно вызвала замешательство у насильника.
"Общение с Глухим Громом не прошло даром, – промелькнуло у неё в голове. – Любого мужика на "слабо" разведёшь, как ребёнка".
Рывком высвободив ногу, Ника повторила попытку утихомирить мужчину, ударив по тому самому, о чем говорила. На этот раз получилось гораздо удачнее. Захрипев, капитан согнулся, а девушка помогла ему свалиться на сторону. Пока мореход приходил в себя, она нашарила на полу кинжал, и пинком распахнув дверь, выскочила на пустынную палубу.
Затравленно озираясь, испуганная пассажирка наткнулась на насмешливый взгляд Жаку Фреса, который стоял на корме, крепко держась за рулевое весло.
– Вот батман! – прошептала она одними губами.
Как бы этот матрос не решил помочь капитану справиться со строптивой девицей? Хотя для этого ему придётся бросить руль. Додумать она не успела. Откинулась крышка люка, и оттуда высунулась всклокоченная голова Ус Марака.
– Чего тут за шум?
Быстро убрав руку с кинжалом за спину, Ника замерла, не зная что сказать.
– Ты кричала, госпожа? – заметив пассажирку, вскинул брови старший матрос. – Сон, что ли, плохой приснился?
– Ага! – обрадовалась девушка, вымученно улыбаясь. Не говорить же, что её едва не изнасиловал их капитан? Хотя, рулевой все равно расскажет. Стены и потолок у каюты тонкие, так что он, наверняка, все слышал. А по своему опыту Ника знала, что мужчины любят сплетничать едва ли не больше женщин.
В двери показался хмурый Картен, прилагавший значительные усилия для сохранения вертикального положения.
– У новичков на море такое случается часто, госпожа Юлиса, – криво усмехнулся он и посмотрел на окрашенное зарёю небо, где быстро летели рваные облака.
– Вставайте, ленивые сурки! Надо прибраться. Не корабль, а кабак утром после праздника Нутпена!
Девушка убрала кинжал под рубаху, сунув его за ремень брюк. Опустив глаза, она проскользнула мимо капитана в каюту. Вряд ли ей стоит ещё раз здесь ночевать. Отыскав пояс с ножнами, она надела его поверх одежды и грустно усмехнулась. Куда она спрячется на этом крошечном кораблике, если команда или капитан вдруг решат "оторваться по полной"?
Машинально подобрав шкатулку с папирусами, ей почему-то очень захотелось взглянуть на себя в зеркало. Небольшой серебряный кругляшок хранился в корзине, если, конечно, не выпал во время шторма.
Тем временем Картен толкал матросам пламенную речь, смысл которой состоял в том, что с такими храбрыми и умелыми мореходами можно выбраться даже из Тарара, не то что с какой-то Змеи!
Криво усмехнувшись, Ника решила дождаться конца выступления, и только когда капитан, рыча, приказал команде начать приборку, вышла из каюты. Едва не столкнувшись с ней в дверях, купец учтиво уступил дорогу, ведя себя так, словно ничего не случилось.
Одни матросы наводили порядок на палубе, другие вычерпывали воду из трюма. Купин принимал из люка кожаное ведро и выливал его за борт.
– Мы, что, уже тонем? – пробормотала она, испуганно глядя на Ус Марака.
Заметив испуг пассажирки, тот снисходительно объяснил, что под ударами волн вода потихоньку просачивается сквозь самые крепко просмолённые доски, и в этом нет ничего страшного.
– Главное, чтобы её не скопилось слишком много, госпожа Юлиса, – усмехнулся сарвал.
Успокоившись, девушка попросила помочь ей вытащить корзину, а заодно спросила, не видел ли кто зеркальце? Силач Ус Марак вдвоём с Купином передвинули тюк, и Ника заполучила-таки свои вещички. Увы, но серебряный кругляш пропал. То ли свалился за борт, то ли прикарманил кто-то. В последнее верить не хотелось. В отличие от своего капитана, матросы продолжали вести себя очень вежливо.
Подступала жажда, но девушка знала, что получит свою кружку воды только в полдень. Чтобы хоть как-то отвлечься, решила заняться шкурами. Они хорошо просохли под ветром, но стали твёрдыми, как картон. Когда Ника снимала одну из волчьих шкур, та просто сломалась. Ну, лежать, в крайнем случае, можно и на половинках, а вот укрываться... Её замечательное одеяло из росомах застыло кособоким прямоугольником, словно творение художника авангардиста, и угрожающе потрескивало.
Оттащив его в сторону, девушка пошла к капитану, уже занявшему своё место на корме. Сидя на складном стульчике, он читал какой-то папирус, время от времени поглядывая на солнце и шевеля губами, словно считая что-то про себя. Заметив пассажирку, купец вежливо улыбнулся.
– Господин Картен..., – она замялась. – У вас на корабле нет какого-нибудь... жира?
– Зачем? – удивился озадаченный барец.
– Надо промазать одеяло с обратной стороны, – охотно объяснила собеседница. – После морской воды и дождя.
Понимающе кивнув, капитан перегнулся через перильца, ограждавшие корму, и позвал раба. Выслушав приказание, тот нырнул обратно в каюту, где располагался вход в трюм со съестными припасами и водой. Вернувшись, Пуст протянул ей маленький горшочек с плотно обвязанной горловиной.
Внутри оказался медвежий жир. Поблагодарив любезного купца, Ника вернулась на палубу, где стала осторожно втирать его в шкуры. Плащ меньше всего пострадал от недавней непогоды. Тем не менее, девушка и его обработала, рассудив, что "кожу салом не испортишь".
В полдень рабы капитана раздали каждому по литровой кружке воды и куску вяленой оленины. Из всех припасов именно мясо хранилось хуже всего, а варить кашу в такой ситуации, никому и в голову не пришло.
Проживая у аратачей, Ника, чтобы избежать постылого замужества, всерьёз собиралась пройти испытание и стать охотником. Разумеется, старейшины Детей Рыси не собирались позволить ей сделать это. Однако девушка, окрылённая возможностью получить право самой решать свою судьбу, тренировалась по-настоящему. Да и наставник даже не думал давать ей поблажек. Он то и приучил воспитанницу обходиться минимальным количеством воды. Во время охоты зачастую нет времени искать ручей или озеро. Зверь ждать не будет. Поэтому испытание жаждой оказалось для неё не таким уж и болезненным. Хотя пассажирка иногда ловила на себе странные, словно оценивающие, взгляды матросов. Хотя, возможно, это вызвано ночным происшествием, и они просто прикидывают свои шансы после провала капитана?
И ещё Ника обратила внимание, как то один, то другой моряк, послюнявив палец, с тревогой поглядывали на небо. Ветер, хотя и стих, по-прежнему дул в корму корабля.
Озабоченная проблемой предстоящей ночёвки, девушка, недолго думая, соорудила для себя новую клетушку. На сей раз матросы специально оставили небольшое пространство между тюками. Хотя Ус Марак счёл своим долгом предупредить пассажирку:
– Если налетит шторм, тебя может здесь завалить, госпожа.
– Не такие уж они и тяжёлые, – усмехнулась та, похлопав по плотной материи, перетянутой мохнатыми канатами.
– Как пожелаешь, госпожа Юлиса, – неодобрительно хмыкнул сарвал. – Только в трюме надёжнее. Да и теплее.
– Я не замёрзну, – успокоила его собеседница.
Отказалась она и от предложения капитана вновь разделить с ним его каюту. По крайней мере, пока с неба не хлынет проливной дождь, или волны не смоют все тюки за борт. Явно уловив неприкрытую издёвку в словах пассажирки, тот равнодушно пожал плечами.
Ночью действительно похолодало. Но тёплые волчьи шкуры и подарок Глухого Грома выручили Нику.
Восемь дней прошло в безделье и ленивых хлопотах. Матросы, либо занимались мелким ремонтом, либо дремали, прикорнув на солнышке. Капитан и команда с нетерпением ждали, когда же, наконец, утихнет южный ветер, упорно гнавший корабль к северу. Несмотря на обилие уксуса в питьевой воде, уже явственно ощущался затхлый привкус. К жажде добавился голод. После отплытия из стойбища Детей Рыси Ника отдала все съедобные подарки купцу в "общий котёл" и теперь ужасно жалела об этом.
"Хоть бы орехи оставила, дура", – в который раз ругала она себя, просыпаясь от невозможности съесть приснившееся вкусности и чувствуя сосущую боль под ложечкой.
Выбравшись из своего закутка, девушка с радостным удивлением поняла, что ветер практически стих. Море медленно колыхалось, отражая чистое небо с постепенно гаснущими звёздами. Не глядя на лениво зевавшего рулевого, сделала свои дела, потом зачерпнула кожаным ведром морской воды и стала умываться. Пока она приводила себя в порядок, на палубу повыскакивали обрадованные матросы.
– Яроб унял ветер, госпожа! – засмеялся довольный Ус Марак. – Теперь у нас всё получится!
Ника удивлённо вскинула брови, но потом вспомнила, что так зовут радланского бога.
Из каюты вышел ужасно довольный Картен. Его осунувшееся лицо сияло.
– Пуст, Милим, раздайте мясо и воду! – громко приказал он невольникам. – Да добавьте вина! Нам всем сегодня понадобятся силы.
Потом окинул взглядом притихшую команду.
– Чего встали? Готовьте весла! Да побыстрее, нутпеновы задницы!
Торопливо рассевшись на отполированные до блеска скамьи, матросы стали устанавливать весла в уключины.
– Эй, где еда, бездельники?! – заорал хозяин в приоткрытую дверь каютки. – Плетей захотели?!
– Сейчас, хозяин! – отозвался испуганный голос раба. – Только мясо нарежем...
– Здесь настрогаете! – нетерпеливо рявкнул купец. – Каждый миг дорог, а вы колупаетесь!
Получив свою порцию одной из первых, Ника отошла в сторонку, чтобы не мешать, и стала наблюдать, как моряки торопливо проглатывают вяленую оленину, пряча за пазухой полуобглоданные кости. Не отставая от команды, капитан жадно пил воду с вином и уксусом.
"Коктейль морской особый", – усмехнулась про себя пассажирка, попробовав намешанное пойло.
Дожёвывая на ходу, Милим занял своё место у кормы, держа в руках металлическую пластину и всем своим видом показывая готовность к работе.
– Весла на воду! И раз! И раз!
Дребезжащий, металлический звук подхватил ритм команд. Зажурчала вода, разбегаясь в стороны от носа судна. Опытный мореход дал возможность гребцам, как следует разогреть мышцы, и только после этого приказал увеличить ход.
Девушке казалось, что корабль плывёт очень быстро. Она вроде даже почувствовала ветерок на лице. Руки матросов бугрились узлами мышц, лица лоснились от пота. Шестнадцать тяжёлых весел ритмично поднимались и опускались, чтобы вновь вспороть водную гладь. Пройдясь несколько раз туда-сюда по корме, капитан сам встал к рулю. Он то хмурился, то довольно улыбался.
"Если бы ещё подул попутный ветер", – со вздохом подумала Ника, глядя на лежащую в проходе между лавок мачту. Парус рачительный хозяин убрал в трюм своей каюты.
Дыхание гребцов становилось всё тяжелее. Кое-кто начал тихонько ругаться сквозь стиснутые зубы. Ус Марак и Жаку Фрес подсели на скамью, и перехватив весло, дали возможность двум матросам перевести дух. Тут же подскочил Пуст с кружкой коктейля и куском мяса. Перекусив и блаженно повалявшись с четверть часа, они вернулись на своё место, а сменщики ушли на соседнюю лавку.
"Умно", – хмыкнула про себя пассажирка, глядя, как очередная пара торопливо жуёт вяленую оленину. Но поскольку больше ничего интересного не происходило, она стала прикидывать, когда ей могут понадобиться заячьи шкурки, выполнявшие в этом мире функцию средств женской гигиены. Выходило, что через три-четыре дня. Стало грустно. "Хорошо мужикам, – хмурясь, думала девушка. – Никаких таких проблем. Когда захотел, тогда и пошёл. А тут прячься, как заяц-беляк осенью".
Аратачи, тот народ, где она жила раньше, так вообще считали женщин в "эти" дни существами "нечистыми", с которыми даже разговаривать нельзя. Перед тем, как отправиться в дальнюю дорогу, Ника о многом расспрашивала наставника, не обойдя стороной и данный деликатный вопрос. Бывший Лаций Юлис Агилис успокоил ученицу, объяснив, что столь глупых обычаев на его родине нет. Более того, радлане и многие окрестные народы верили, что в этот период женщины находятся под особым покровительством богини деторождения Элифии, и обижать их не рекомендуется. Даже рабыни получали послабления от своих хозяев.
Несмотря на такую рекламу, Ника решила не афишировать столь интимные подробности. Шкурок хватит. Только бы шторм не начался. А то ещё придётся перебираться в трюм или в каюту. От одной мысли об этом её передёрнуло. Нет, уж лучше в трюм.
К вечеру гребцы окончательно выбились из сил. Весла то и дело стукались между собой, сбиваясь с ритма. Матросы зло переругивались, и капитан с видимым сожалением приказал закончить. Измождённые люди вповалку повалились возле своих лавок, жадно хватая ртом воздух. Тут же подскочили рабы Картена с порцией воды и сухарей. Но даже это не вызвало оживления у измученных моряков. Казалось, у них нет сил жевать.
Стало заметно прохладнее, так что девушке пришлось набросить на плечи меховую куртку. Но матросы не спешили спуститься в тёплый трюм,а словно ждали чего-то, поглядывая на корму, где капитан занимался какими-то загадочными манипуляциями.
Несмотря на ранние сумерки Пуст принёс на корму маленький светильник, поставив его у самого борта, чтобы случайный ветерок не задул робкое пламя. Поглядывая на небо, Картен вертел в руках ровную палку с короткой поперечиной.
Когда проступили звезды, капитан, заметно волнуясь, приставил рейку к правому глазу и стал водить по ней свободно закреплённой планкой.
– Чего это он делает? – спросила заинтересованная Ника у замершего с недоеденным сухарём в руке Ус Марака.
– Тихо! – шикнул на неё сарвал, но тут же добавил извиняющимся тоном. – Хозяин хочет узнать, как далеко мы отошли к югу, госпожа.
– Как? – продолжала расспрашивать настырная пассажирка.
– По высоте Северного кола, её ещё называют Небесным гвоздём, – стал важно объяснять мореход. – Это звезда, вокруг...
Договорить он не успел.
Картен сделал на палке пометку угольком и наклонился к светильнику. По тому, как тут же поникли его плечи, Ника со щемящей болью поняла, что попытка вырваться из колец Змеи провалилась.
Очевидно, об этом догадалась и команда. Тем не менее Купин с отчаянной надеждой крикнул:
– Ну, что там, хозяин?!
– Говорите, господин! – не выдержал ещё кто-то.
– Нас несёт на север, – слова капитана глухо ударили в напряжённую тишину. – Но мы попробуем ещё раз! И у нас обязательно получится!
– Жертву бы принести, хозяин, – неожиданно предложил Жаку Фрес. – Нутпену.
– Лучше Яробу! – возразил Вулин. – Пусть пошлёт северный ветер... Или хотя бы западный. Без паруса нам не соскочить со Змеи.
– Надо было ещё утром сделать, – недовольно проворчал Нут Чекез. – А мы сразу за весла уцепились. Забыли про богов. Вот ничего и не вышло.
– Жертвоприношение совершим завтра на восходе,– тут же пообещал Картен, спускаясь с кормы. – Сделаем все как надо.
Моряки, поёживаясь от холода, потянулись к люку, а Ника поспешила укрыться в своём закутке, не желая лишний раз мозолить глаза усталым, разочарованным людям.
Всю ночь из трюма доносился невнятный шум голосов. Очевидно, команда обсуждала постигшую их неудачу. Она попробовала прислушаться, но не сумев разобрать ни слова, уснула под тихий гул.
Видимо, капитан решил придать церемонии как можно более торжественный характер. Матросы получили приказ умыться и собраться на палубе гребцов. На корме положили каменные плиты, служившие подставкой для печки, на которой когда-то готовили еду. Развели крошечный костерок. Одетый в чистый хитон, украшенный серебряной пряжкой на плече, капитан аккуратно положил в огонь пару кусочков мяса и запел, воздев к небу украшенные браслетами руки.
Движущий толщи воздушные мира своим дуновеньем,
О леденящий Яроб, появись к нам из царства Такеры,
Неба пустого разбей неподвижность сплошную!
Парус могучий наполни своею священною силой!
Пусть же корабль остроносый несётся на встречу Нолипу,
Точно туда, где его огнегривые кони
Тяжким галопом взбегают на синее небо!
Запахло жареной кабанятиной. Желудок девушки отозвался на аромат обиженным урчанием. «Ценный продукт на дым изводят», – зло подумала голодная Ника. Стоявший рядом Купин жадно сглотнул слюну. Кое-кто из матросов пытался подпевать, но большинство помалкивало, доверив обращение к богам начальству.
Когда костерчик прогорел, Картен тщательно смел пепел на дощечку и подбросил в воздух над волнами.
– Нутпена не забудь, хозяин, – напомнил Жаку Фрес.
Грозно сверкнув глазами на вмиг стушевавшегося матроса, капитан взял у раба стаканчик, и промочив горло, простёр руки вперёд по ходу корабля. Новый гимн разнёсся над лениво колыхавшимся морем.
О водовласый держатель земли Нутпенум, внемли мне
Конник, держащий в руках трезубец, из бронзы кровавой отлитый,
Ты, обитатель глубин сокровенных широкого моря,
Моревладыка, что тяжкими мощно грохочет валами!
О колебатель земли, что, вздымая могучие волны,
Гонишь четверку коней в колеснице, о ты, дивноокий,
С плеском взрываешь солёную гладь в бесчисленных брызгах,
Мира треть получил ты в удел – глубокое море,
Тешишься, бог и владыка, средь волн со зверями морскими,
Корни земные хранишь, блюдёшь кораблей продвиженье.
Нам же подай честное богатство и мир, и здоровье!
Дом наш увидеть позволь и гавань родную.
На этот раз подтягивали гораздо дружнее. «Не очень-то и складно, – хмыкнула про себя Ника и озабоченно нахмурилась. – А ему тоже мясо швырять будут? На их богов никаких запасов не хватит».
Закончив пение, купец достал из висевшего на поясе кошелька три жёлтых, блестящих кружочка и продемонстрировав их команде, забросил подальше от судна.
– Теперь будем ждать, – мрачно проворчал Ус Марак. – Когда боги нас услышат.
Полная самых мрачных предчувствий, пассажирка медленно кивнула, почему-то вспомнив слова наставника о том, что небожителям частенько нет никакого дела до простых смертных и их надоедливых просьб.
Как она и опасалась, ожидание сильно затягивалось. Первое время капитан ещё порыкивал на матросов, заставляя делать то одно, то другое. Но, по мере того, как уменьшалась порция, одновременно становясь всё противнее, дисциплина на корабле падала. Изнурённые голодом, а ещё сильнее жаждой, члены команды всё чаще исполняли приказы откровенно медлительно, а то и вовсе делали вид, будто не слышат. Чувствуя глухое недовольство подчинённых, Картен стал реже появляться на палубе и почти перестал стоять у рулевого весла. Несколько раз едва не вспыхивали драки, но могучие кулаки сарвала быстро наводили порядок. Матросы попрятались в трюм.