Текст книги "Танец на осколках души (СИ)"

Автор книги: Анастасия Трусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 46 страниц)

Глава 30

Глава 30.

– Повелитель! – отец упал на колени. – Для меня счастье – видеть вас!

«Что-то слабо верится в такое «счастье», – подумала я, вставая с кресла и, следуя примеру отца, склоняясь, правда, на одно колено.

– Повелитель, – заговорила я. – Мой отец здесь по моей просьбе. Это я приказала своему слуге найти его и привести сюда. Мой отец никогда бы не осмелился ослушаться вашего приказа!

– Встань, Милена, – сказал Люцифер и я встала, отметив про себя, что моего отца повелитель Преисподней так и оставил стоять на коленях, с опущенной головой. – И зачем же ты хотела видеть… своего отца? – с некоторой заминкой, произнёс мужчина, показывая этим своё неприятие к моему отцу.

– Я хотела бы вернуть его в семью Кавэлли, – ответила я. – Я знаю, что для этого мне нужно ваше согласие, но… Я просто хотела поговорить с ним перед этим.

– Зачем принимать в семью изгнанника, Милена? Вряд ли, от этого будет какая-то польза, – Люцифер посмотрел на моего отца таким взглядом, как будто смотрел на что-то ужасно отвратительное.

– Почему же, не будет? – возразила я. – У моего отца, в отличие от меня самой, большой опыт в управлении. А так как я только начинаю править, мне нужны чьи-то советы. Кто лучше подойдёт на эту роль, как не бывший правитель и глава?

– С этой задачей могут прекрасно справиться твои дядя и братья.

– Простите меня за мою откровенность, мой повелитель, – начала я. – Но я терпеть не могу этих своих родственников. И я не собираюсь принимать от них какие-либо советы, ни под каким видом. Неважно – правильные они будут давать советы или нет, но… У меня к ним слишком предвзятое отношение, – «Особенно, если учесть то, что один из старших братьев хотел убить, а дядя, с другим братом, хотели сделать безвольную куклу». – уточнила я про себя.

– Если ты не доверяешь своим родственникам, то я могу сделать твоим временным советником (пока ты, полностью, не будешь править сама) кого-то из Верховных демонов, – предложил Люцифер.

– Нет, благодарю, повелитель, – быстро ответила я, вздрогнув от мысли, что кто-то из моих знакомых Верховных демонов (например, Аббадон) будет постоянно рядом со мной. – Я хочу научиться всему, если и не своими силами, то, по крайней мере, с помощью тех, кому я полностью доверяю. К таким, как раз, относится Саварис Кавэлли – мой отец.

– Ты ему, действительно, доверяешь, Милена? – обычно бесстрастное и холодное лицо повелителя посетила злая усмешка. – Доверяешь тому, из-за кого погиб твой возлюбленный?

– Вы прекрасно знаете, повелитель, что в смерти Кая вины моего отца нет! – излишне резко, ответила я. – Это сделал мой муж – Ферокс и только его я виню в смерти своих близких!

– Ясно. А как ты думаешь, Милена… Как к тебе относится твой отец? – задал неожиданный вопрос Люцифер.

– Что значит «как»? – не поняла я. – Конечно, как к своей дочери.

– Ты в этом уверена? Подойди, – не дожидаясь моего ответа, приказал повелитель Преисподней.

Я подошла. Люцифер сделал шаг ко мне, приблизившись ко мне вплотную. Затем, последовало одно резкое движение, после которого платье, в котором я была, разорвалось по швам, упав на пол бесформенной тряпкой. Я чуть не отпрянула от неожиданности, но взгляд демона заставил, буквально, прирасти к полу.

– Снимай, – последовало коротко.

С учётом того, что на мне, кроме нижнего белья, больше ничего не было, я сразу поняла, что мужчина имел в виду.

– Но, ведь!.. – я бросила отчаянный взгляд на своего отца, всё также стоявшего на коленях и устремившего взгляд вниз.

– Снимай, – угроза в голосе и лёд во взгляде дали понять, что ещё раз Люцифер повторять не будет.

Я, дрожащими пальцами, расстегнула застёжку лифчика, сняла его… Затем, я сняла трусики… Я старалась не смотреть в сторону отца, не думать о нём, но… не могла. Было мерзко и отвратительно от того, что отец присутствует при этой сцене. И я боялась, что если Люцифер продолжит, он не выгонит отца, а оставит его здесь.

«Но, это же, невозможно, верно? Люцифер такого не сделает!» – мысленно постаралась уверить я себя.

Пока же я занималась самовнушением, Люцифер стал избавлять от одежды себя. Выражение его лица, при этом, так и оставалось холодным и… даже, каким-то, отстранённым.

– Повелитель! – не поднимая головы и с, еле сдерживаемой яростью в голосе, произнёс отец. – Если вы не против, я бы хотел вас покинуть.

– Против. Я хочу, чтобы ты остался, Саварис, – остановил Высшего демона повелитель Преисподней, когда тот, уже было, начал вставать с пола.

Для меня, да и для моего отца, эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба.

– Зачем, повелитель?! – я не могла поверить в те слова, что услышала. – Прошу, пусть мой отец уйдёт! Не заставляйте его… не заставляйте его смотреть!

– Саварис, ты же хочешь вернуться в Зиграден и всегда быть рядом с дочерью? – как будто не услышав меня, обратился Люцифер к отцу.

– Да, повелитель, – еле слышно, произнёс мужчина, уставившись в пол и впиваясь ногтями в ладно так, что я видела, как они начинают кровоточить.

– Если ты хочешь, чтобы я дал своё согласие на это, то ты будешь исполнять мои приказы, – продолжил повелитель Ада. – И ты остаёшься здесь.

– Нет, пожалуйста, повелитель! Это… это слишком! – других слов я подобрать не могла.

Я была согласна и готова на многое. Секс на публике, жёсткий секс или даже жестокий секс… Я была согласна на секс не с одним мужчиной! Но… делать это на глазах у моего родного отца? Как такое возможно?!

– Нет, не надо!.. – начала я, всё ещё надеясь «достучаться» до Люцифера.

Но, в этот момент, Люцифер меня поцеловал. Жадно, страстно!.. Что никак не вязалось с его холодными, как лёд, глазами. Правда, я на этот поцелуй, всё равно, не ответила. Хотя, не думаю, что Люцифер этого ждал. А когда мои губы, наконец, оставили в покое, повелитель, буквально, приказал мне лечь на кровать, а, затем, он обратился к моему отцу:

– А ты подними голову, Саварис, и смотри внимательно на всё то, что будет происходить.

Я не понимала мотивов Люцифера. За что он так поступал со мной и моим отцом?! Чем мы заслужили такой жестокий поступок со стороны повелителя Ада?! Зачем?! Я уже и так носила на шее рабский ошейник Люцифера! Я и так уже не могла не исполнить все его желания! Так, зачем ещё и это унижение?! Как мой отец сможет смотреть на то, как мной владеет Люцифер?!

В этот момент, я встретилась глазами со своим отцом. Сколько же в его глазах было отчаяния и безнадёжности! Столько, что я выдержала этот взгляд всего несколько секунд и отвернулась. Мне было невыносимо осознавать, что в этой ситуации мы с ним, оба, абсолютно беспомощны. Мы оба были, полностью, во власти Люцифера.

«Чёртова беспомощность! Как же я ненавижу это чувство!» – подумала я прямо перед тем, как Люцифер овладел мной.

Никакой прелюдии, предварительных ласк не было и в помине (кроме того самого первого поцелуя). Мною просто сразу овладели. Причём, довольно грубо. Но, затем… Во время секса, повелитель демонов повёл себя совершенно по другому. Я никогда не получала от него столько ласки и даже нежности, как в тот раз. Он изучал моё тело сантиметр за сантиметром. Он целовал меня, ласкал!.. В его прикосновениях присутствовала нежность и, вместе с тем, настойчивость. Ласки смешивались с его сильными властными движениями. Страстные и, одновременно, требовательные поцелуи заставляли отвечать этому мужчине, почти, против воли. И первый стон удовольствия вырвался у меня, довольно, быстро.

– Давай, моя хорошая, – тем временем, шептал мне Люцифер, между поцелуями. – Кричи! Покажи своему отцу, насколько тебе хорошо со мной!

Только после этих слов, я вспомнила о невольном зрителе этой сцены. Я чуть не задохнулась от ужаса. От осознания того, как я сейчас показала себя перед отцом. Мне хотелось крикнуть ему в этот момент: «Пожалуйста, не смотри на меня! Не смотри! Я отвратительна!». Но, вместо этого, я застонала, когда Люцифер, неожиданно, ласково погладил моё перьевое крыло.

– А Асмодей был прав, – произнёс он. – Твои крылья, действительно, очень чувствительны.

– Зачем, повелитель?! Ответьте мне! Это слишком жестоко даже для вас! – я, всё ещё, пыталась найти логику в действиях повелителя Преисподней, несмотря на то, в каком положении я сейчас находилась.

– А откуда ты знаешь, Милена, что для меня жестоко, а что – нет? – поинтересовался Люцифер, шепча все эти слова непередаваемо-ласковым голосом, а, затем, делая резкий толчок. – К тому же, я не думаю, что сейчас удачное время задавать вопросы. Разве, нет?

А через какое-то время, когда Люцифер поставил меня на четвереньки, изменив позу, отец не выдержал. Он вскочил на ноги, в его руке возник длинный тонкий кинжал. Его глаза полыхали от ярости и боли. Он сделал шаг в сторону Люцифера.

– Стой на месте, глупец, – сказал правитель Ада, даже не посмотрев в его сторону. – Ты, своим вмешательством, сделаешь только хуже.

Голос Люцифера, при обращении к отцу, был, по обыкновению, холодным – полная противоположность тому, каким он (повелитель) шептал мне на ухо. А Саварис Кавэлли продолжал стоять с оружием в руках и гневно смотреть на моего ненавистного любовника и повелителя. Тогда, Люцифер продолжил:

– Даже если ты вмешаешься, Саварис, ты против меня, всё равно, что воробей против ворона. Твои атаки против меня бесполезны и ты прекрасно должен это понимать. А теперь, посмотри на неё, – Люцифер, вновь, вошёл в меня, действуя, при этом, очень аккуратно и ласково, несмотря на силу, с которой он двигался во мне. – Пока, я с ней очень нежен, Саварис, – ещё одно сильное движение, лёгкий поцелуй в чешуйку чёрного драконьего крыла и я застонала, несмотря на всю мерзость ситуации. – Пока, она получает удовольствие, находясь подо мной. Но, если ты вмешаешься… За твоё вмешательство заплатит твоя дочь, а не ты. Её крики удовольствия превратятся в крики боли. А ты, всё равно, будешь вынужден смотреть на это. Так что, решай, Саварис, будешь ты исполнять мои приказы или нет. Если нет – будешь смотреть, как я истязаю твою дочь самым жестоким и извращённым способом, который только можно придумать. Ну?

Взгляд Савариса хотел сказать Люциферу многое, но, вот, кинжал из его рук исчез и он тяжело, словно ломаясь, как старая кукла, опустился на колени. Он опустил глаза и произнёс каким-то глухим надтреснутым голосом:

– Я хочу попросить вас только об одном, повелитель. Пожалуйста, оставьте на сегодня Милену в покое.

– Нет, – ответил, нисколько не задумываясь, Люцифер. – Я не отпущу её до тех пор, пока не буду полностью удовлетворён. И я, вроде как, приказывал тебе смотреть, а не опускать глаза.

Последующие минут двадцать… или тридцать? Или, вообще, только десять минут? Я не берусь утверждать, сколько же, на самом деле, времени всё это длилось. Но, это самое время я бы хотела вычеркнуть из своей жизни навсегда. Я бы согласилась ещё раз пережить тот самый последний демонический бал, чем помнить глаза отца, смотрящие на меня, когда я, в очередной раз, отвечала на поцелуи Люцифера или когда я издавала стон наслаждения – пошлого, почти вынужденного, но, тем не менее, наслаждения.

«Лучше бы ты меня пытал, Люцифер! – с ненавистью думала я тогда, совершенно наплевав на то, что он слышит мои мысли. – Лучше бы ты с меня кожу живьём содрал, чем это!».

Тогда я, наверное, возненавидела Люцифера даже больше, чем Аббадона. Я прекрасно понимала, что он так нежен и ласков только для того, чтобы показать моему отцу, как мне хорошо с ним. Я понимала, что этим он хочет помучить отца. Я не понимала только одного – почему?

Наконец, Люцифер оставил меня. Я смогла, лишь, без сил рухнуть на кровать и закрыть глаза. Я не хотела видеть, каким взглядом смотрит на меня отец. Я боялась увидеть отвращение в его глазах. Я боялась увидеть, как он презирает меня за то, что я так легко поддалась ласкам Люцифера. Тогда я думала, что хуже этого и быть ничего не может.

– А теперь, выйди за дверь, Саварис, и жди меня там, – приказал Люцифер.

Отцу ничего не оставалось, как подчиниться. И он вышел. А я осталась наедине с Люцифером. Только тогда, когда я услышала хлопок двери, я открыла глаза и с ненавистью посмотрела на повелителя Преисподней.

– Ты же хочешь, Милена, чтобы я позволил твоему отцу остаться в Зиградене – с тобой? – спросил Люцифер, кажется, нисколько не задетый моей реакцией на него.

– Да, хочу.

– Он останется. Но, за это ты, кое-что, сделаешь.

– Чего вы хотите? – мне уже было всё равно, что он скажет – я была согласна на всё.

– Я хочу, чтобы ты не позволяла своему отцу ни обнимать тебя, ни ещё как-то к тебе прикасаться. Ты должна будешь отталкивать его от себя любыми способами. Мне неважно, какие причины ты будешь придумывать, но никаких нежных хороших родственных отношений между вами быть не должно. Слушай его советы по поводу управления Зиграденом, но в остальном относись к нему резко и негативно.

– Но… но почему, повелитель?!

Не знаю, зачем это было нужно Люциферу, но тут не надо было долго думать, чтобы понять, к чему приведёт такое моё поведение, которого от меня требовал демон. Отталкивать своего отца, негативно относиться к нему, не позволять даже обнять себя… Ни к чему, кроме отчуждения, это не приведёт! Это будет самый настоящий крах отношений между мной и моим отцом, которые только-только начали налаживаться! А ведь мой отец был единственным, кого я могла себе позволить любить. Единственный родной мне человек (точнее, демон), которому я хотела рассказывать всё и ничего от него не скрывать. Чтобы у меня был хоть кто-то, кто будет понимать меня. И вот, в одну секунду, все эти надежды и мечты рушились, благодаря Люциферу!

– Тебе не нужна эта привязанность, Милена, – ответил мне мужчина.

– Это вы так решили, повелитель? – я еле сдерживалась, чтобы не закричать.

– Да, это я так решил. Ты не должна тратить свою симпатию и время на посторонних.

– Он мне не посторонний! – я, всё-таки, сорвалась на крик. – Он мой родной отец! Ближе него у меня никого нет!

– Для демонов родственные связи мало, что значат, – равнодушно сказал Люцифер. – Тем более что ты не видела его восемнадцать лет.

– Вам показать, по чьей вине я не видела его восемнадцать лет, повелитель? – ядовито, спросила я.

– По его собственной, – отрезал демон. – И ты снова ведёшь себя слишком смело, Милена. Сколько же ещё мне придётся учить тебя послушанию?

После его последних слов, боль от одного из ошейников парализовала меня. Ни закричать, ни даже что-то пискнуть, я не могла. А Люцифер наклонился надо мной, с театральной заботой убрал прядь волос с моего лица, посмотрел на меня своими ледяными глазами и сказал:

– Мои приказы не обсуждаются, Милена. А твои отношения с Саварисом – это именно мой приказ. И ещё кое-что, – его рука коснулась «оков неволи». – Ты не расскажешь своему отцу о том, что я приказал тебе сделать.

Боль ушла, но тепло, исходящее от ошейника, дало понять, что последние слова правителя Ада – это приказ для «оков неволи» и что его не выполнить я точно не смогу. А это значит, что отец никогда не узнает, что моя внезапная смена настроения в его сторону – это не моё личное дело, а жестокий приказ Люцифера.

– Почему вы так жестоки со мной, повелитель? – мой голос предательски дрогнул от подступивших к горлу слёз. – Почему?

– Потому, что только я определяю, с кем ты можешь быть. Я отдал тебя Фероксу, я позволил Верховным демонам владеть тобой. Но, ты – моя, Милена. Запомни это раз и навсегда.

– Но, при чём при всём при этом мой отец? Он, в любом случае, не может мой владеть!

– Ты, правда, так думаешь? Поверь мне, у демонов, в отличие от людей, довольно специфические понятия о родственных отношениях. И секс между близкими родственниками не такая уж и редкость.

– Мой отец никогда бы не сделал ничего из того, что вы имеете в виду!

– Ты очень плохо знаешь своего отца.

– Я знаю его достаточно, чтобы судить об этом, – возразила я, но уже тихим голосом, чтобы Люциферу, вновь, не пришло в голову использовать на мне «оковы неволи» из-за моей «смелости».

– Считай, как хочешь, Милена, но моего приказа это не изменит. Я не позволю Саварису Кавэлли сблизиться с тобой.

После этих слов, мужчина вышел, оставив меня наедине со своей болью, переживаниями и порушенными надеждами.

Выйдя из спальни Милены, Люцифер жестом приказал Саварису следовать за ним в открывшийся портал, ведущий в Пандемониум.

Во дворце повелителя Преисподней эти двое разместились в одной из многочисленных комнат, оборудованной под кабинет. Сев в кресло и оставив Савариса стоять, Люцифер произнёс:

– Ты что-то хочешь мне сказать, Саварис?

– Милена – не Адалисса, – начал Саварис, избегая, при этом, смотреть на самого повелителя Ада. – Вы не можете проецировать на моей дочери те чувства, которые испытывали к ней, повелитель.

– А с чего ты взял, что я это делаю? Или ты считаешь, что я бы стал так относиться к Адалиссе?

– Если бы она позволила, то стали бы, – ответил Высший демон. – Но, Чёрная богиня не позволила бы. А вы…

– Ты ненавидишь меня, Саварис? – перебил мужчину Люцифер. – Ненавидишь меня за то, что я поимел твою дочь и твою возлюбленную, в одном лице, на твоих глазах?

– Вы и так прекрасно знаете ответ на свой вопрос, повелитель. Да, я вас ненавижу. Но, я хочу знать – почему Милена не помнит об Адалиссе?

– Потому, что Адалисса заперта глубоко внутри сознания Милены. И она будет заперта там до тех пор, пока жива твоя дочь. И Милена никогда о ней не вспомнит.

– Но, почему?

– Адалисса представляла угрозу для всех нас, и я избавился от неё. Но, говорить с тобой об этом я не намерен. Могу сказать только то, что если ты, хоть один единственный раз, при Милене упомянешь Адалиссу, я об этом, обязательно, узнаю. И тогда ты лишишься моего позволения находиться в Зиградене и, вообще, рядом со своей дочерью.

– Я понял вас, повелитель, – вынужден был сказать Саварис. – Я никогда и словом не обмолвлюсь о Чёрной богине.

– Ответь-ка мне вот на какой вопрос, Саварис. Как так получилось, что твоя дочь так поразительно похожа на Адалиссу внешне и откуда сама сущность Адалиссы оказалась в ней?

– Я не знаю, повелитель.

– Не знаешь? Очень слабо в это верится. Я мог бы выбить из тебя правду, но… так как Адалисса больше не вернётся, по большому счёту, это не имеет никакого смысла.

– Я, всё равно, не понимаю, зачем надо было вам сейчас так мучить Милену? Только из-за того, что ваша возлюбленная ушла ко мне? Это – месть с вашей стороны?

– Можешь считать и так, Саварис. Только ты лицемеришь в том смысле, что ты испытывал тогда, когда видел, стонущую подо мной, свою дочь. Ты, на самом деле, считаешь, что я мучил её? – задал, как может показаться, странный вопрос Люцифер.

– О чём вы говорите, повелитель? – высший демон, впервые, за весь разговор, поднял глаза и посмотрел прямо на владыку Преисподней. – Вы не хуже меня знаете, что я еле сдержался, чтобы не напасть на вас.

– Но, вот, зачем именно ты хотел на меня напасть?

– Я… я не понимаю вас, повелитель!

– Всё ты прекрасно понимаешь, Саварис, – губы Люцифера скривились в усмешке, не затронув, при этом, лёд глаз. – Но, раз ты сам не хочешь признаваться, я скажу тебе, что я имею в виду. Тебя разозлило не то, что я занимался сексом с твоей дочерью. Тебя разозлило то, что я занимался сексом с твоей возлюбленной. Ты же сам хотел её, Саварис. Ты хотел, да и сейчас хочешь, свою дочь! Я чувствовал твоё возбуждение, когда владел Миленой. Ты хотел вмешаться не для того, чтобы прекратить всё это. Ты хотел занять моё место. Или скажешь, что я не прав?

Саварис промолчал. Ему нечего было сказать на это.

– Молчишь? Значит, я прав, – сделал вывод повелитель Преисподней. – И что же, интересно, подумает твоя драгоценная дочь, когда узнает, что её отец питает к ней далеко не родственные чувства? Что он, банально, хочет её трахнуть?

– Она не должна об этом знать! Прошу вас, повелитель, не говорите ей!

– Не скажу, если ты будешь выполнять мои условия. То есть, ты никогда и словом не обмолвишься об Адалиссе.

«А об остальном Милена позаботится сама, – подумал про себя Люцифер. – Она сама оттолкнёт тебя от себя, Саварис. И ты никогда не узнаешь – почему».

Глава 31

Глава 31.

– Милена грустит, – рядом со мной лёг салер и ткнулся в меня лбом.

– Милене бы сейчас забыть последний час своей жизни навсегда, – вздохнула я, приобнимая Блэка. – И забыть о приказе Люцифера тоже.

– Повелитель дал Милене плохой приказ? – с сочувствием, спросил демон.

– Да, очень плохой. Иногда, мне начинает казаться, что Люцифер, просто-напросто, меня за что-то ненавидит. Что он мстит мне за что-то, и я не понимаю – за что? Что я могла такого ему сделать? Ничего. Я всегда, лишь, следовала его приказам и желаниям.

– Ему, всего лишь, нравиться мучить тебя. Вот и всё объяснение, – это сказал Лекс, зашедший вместе с Рейфом.

– Ты, правда, так думаешь, Лекс? – поинтересовалась я, отпуская Блэка. – А по мне, так отношение Люцифера ко мне слишком уж смахивает на что-то личное. Как будто я ему когда-то сделала пакость, о которой сама не помню.

– А тебе не кажется, Милена, что у тебя сейчас есть проблемы посерьёзней, чем отношение повелителя Преисподней к тебе? Ну, например, исполнение его же приказа по поводу светлых эльфов? – напомнил мне Мейснер.

– Да помню я об этом! Помню! – излишне резко, ответила я. – Я просто никак не могу понять, почему я должна терпеть всё это?! Почему я должна терпеть все эти унижения, издевательства, изнасилования?!.. Почему?! Ответь мне, Лекс!

– Потому, что ты слабая получеловеческая девчонка. Вот и всё, – ответил Лекс.

– И это – единственная причина?!

– Да. Ну, ещё потому, что ты очень явно показываешь своё неприятие ко всему происходящему с тобой. Это то, что нравится демонам (да и не только демонам) и то, что заставляет их измываться над тобой ещё больше. Ты же сама хочешь избавиться от этих чувств. Разве, нет, Милена?

– Да, хочу. Но… это не так-то просто сделать так сразу.

– Кстати, Милена, мне показалось или я, на самом деле, видел твоего отца? – спросил Лекс.

– Нет, тебе не показалось. Я сама велела Драйку привести его ко мне. И, как оказалось, очень зря.

– Почему?

– Потому, что как только пришёл мой отец, явился Люцифер.

– И он был недоволен присутствием Савариса здесь? – догадался киллер.

– Да, он был очень недоволен. Но, это не самое плохое. Он… – я запнулась, думая, рассказывать или нет о том, что здесь произошло.

– Милена, чтобы ты сейчас не рассказала – это не удивит, – с усмешкой, подбодрил меня Рейф. – Меня даже не удивит, если ты сейчас скажешь, что Люцифер заставил тебя переспать с родным отцом.

– Тьфу на тебя, Рейф! – с ужасом, посмотрела я на гипнотизёра. – До такого Люцифер, всё-таки, не дошёл. Люцифер сам переспал со мной и заставил моего отца смотреть на это.

– И это всё? – с явным разочарованием, произнёс Рейф.

– А тебе мало?! – разозлилась я. – А вот мне этого, вполне, хватило! Я теперь не знаю, как, вообще, смогу посмотреть в глаза моему отцу. Я показала себя с отвратительнейшей стороны! Несмотря на весь ужас ситуации, я… я получила удовольствие от секса с Люцифером. Я стонала от наслаждения в то время, как мой отец вынужден был стоять на коленях и слушать… и смотреть!

– Милена не виновата! – вмешался в разговор Блэк. – Повелитель, если захочет, сможет заставить абсолютно любую женщину получить удовольствие, независимо от ситуации или желания!

– Слабое какое-то утешение, – невесело усмехнулась я. – Это может означать, лишь, то, что я слишком слаба, чтобы противостоять Люциферу даже в таком. А самое поганое – это то, что я даже поговорить со своим отцом нормально теперь не смогу.

– Из-за чего? – несколько удивился Лекс. – Из-за того, что тебе стыдно перед ним?

– Нет, – отрицательно покачала я головой. – Хотя… и из-за этого тоже, но главная причина не в этом. Главная причина – это приказ Люцифера. Он приказал мне резко и негативно относиться к нему. Он мне приказал не позволять отцу обнимать меня. Он сказал, что между нами не должно возникнуть хороших чувств и отношений. И, разумеется, ни о каких разговорах, так сказать, по душам, и речи быть не может.

– Но, почему? – видимо, даже Лекс не видел в этом логики.

– Откуда мне знать?! – огрызнулась я. – Откуда мне знать – почему и за что?! Может, это очередной такой садистский способ поиздеваться надо мной?! Он, вроде как, позволяет моему отцу быть рядом со мной и, одновременно, не даёт подойти к нему. Это, всё равно, что положить перед, умирающим от жажды, человеком бутылку холодной воды и разрешить только смотреть на неё. Как… как Люцифер мог дать такой приказ? Он, ведь, прекрасно знает, что отец – это единственный близкий мне человек.

– Поэтому, наверное, и дал, если знал, – предположил Мейснер. – Но, даже если и так, ты, всё равно, ничего не можешь изменить, Милена. А что это значит? А это значит, что ты не должна зацикливаться над тем, что тебе неподвластно. Можешь, конечно, если так сильно хочется, порыдать пару часов, но потом я бы посоветовал тебе вплотную заняться проблемой светлых эльфов. Ты же помнишь, что тебе сказали по поводу этого задания? Что если ты сможешь его выполнить, то получишь уважение демонов?

– Я помню об этом. И я займусь этим заданием. И рыдать я не хочу. Точнее, может, и хочу, но не буду. Хватит. Нарыдалась уже. Да и прав ты, Лекс. Нужно заняться тем, что мне подвластно.

На этом, разговор был закончен, и в последующие два дня я занималась тем, чем и планировала. Я штудировала книги о светлых эльфах, занималась с Драйком, размышляла о том, как можно уговорить Ферокса… Странно, но за всё это время я не видела снов ни о Дайоне, ни о Кэтэрине. И своего отца я ни разу не видела и, наверное, это было к лучшему. Я, до сих пор, не знала, как буду с ним разговаривать, как буду смотреть на него… Мне казалось, что когда мы с ним встретимся, случится катастрофа. Ведь, он узнает, что я, вовсе, не хочу устанавливать с ним какие-либо отношения. По крайней мере, так это будет выглядеть. И я ничего не смогу ему рассказать. Поэтому, я была только рада, что наша встреча откладывается на неопределённый срок. А тем временем, приближался момент исполнения клятвы, данной Аббадону…

В тот день я с самого утра была на нервах. Я, конечно, знала, что Астарта мне поможет, так как она приняла эту помощь мне, как «равноценный обмен» за Рейфа и не исполнить это обещание она не может. Но, нервозность и волнение никуда не уходили. Для меня, просто увидеть Аббадона – это уже было сродни стрессу. А стоило мне только представить, как я буду его просить… Меня передёргивало от отвращения и, чего уж греха таить, страха.

«И как только Лилит могла себе представить, что страх перед ним, я могу превратить в желание? – размышляла я. – Меня воротит только от одной мысли, что я могу оказаться в его постели! Да я даже на Асмодея или Абигора согласна в большей степени, чем на демона бездны!».

Я до такой степени ушла в свои мысли, что не заметила, как рядом со мной материализовался Рейф. Обратила я на него внимание только тогда, когда его клыки вцепились в моё запястье.

– Совсем уже обнаглел?! – возмутилась я, вырывая руку из его «пасти».

– Ты была в такой прострации, что не воспользоваться этим было бы просто неприлично, – ухмыльнулся Рейф, а, затем, взял меня за раненую им руку. – Ну, я же, всё равно, уже укусил. Тебе жалко?

Я одарила его самым мрачным взглядом, на который только была способна. Но, руку не отобрала. В конце концов, он был прав – всё равно, уже укусил. Да я и сама была виновата – это же надо было задуматься до такой степени, чтобы не заметить присутствие этого ненормального.

– Знаешь, Рейф, я давно хотела тебя спросить, – начала я, когда гипнотизёр закончил с «трапезой». – Ты официально являешься психом или ты просто по жизни такой?

– С чего это, вдруг, ты спрашиваешь о таком, да ещё и после такого продолжительного пребывания вместе? – мужчина был несколько удивлён.

– Просто стало интересно, – пожав плечами, ответила я, про себя решив, что разговор с Рейфом – это неплохой способ отвлечься от неприятной мысли – к кому в гости мне сегодня идти.

– Ну, если, действительно, интересно… Вроде, валяется у меня где-то справка о моей психической невменяемости, – совершенно спокойно, сообщил Рейф. – А самая первая такая бумажка у меня появилась ещё в детстве, когда мать отвела меня к детскому психиатру.

– Твоя мать? – у меня как-то в голове не укладывалось, что у такого, как Рейф, могла быть мать.

– Да, моя мать. Меня же не в капусте нашли. А отвела она меня к врачу из-за того, что ей показалось, что я… излишне жесток.

– Ты препарировал лягушек и отрывал насекомым лапки и головы? – предположила я.

– О, нет. Насекомых я никогда не трогал. Так же, как и котят и щенков. Мне нравилось мучить детишек помладше. Мне нравилось пугать их, издеваться над ними… Мне нравились их крики, плач… Мне было забавно смотреть, как они смешно дрыгают своими ножками, когда ты их душишь, обездвижив, при этом, их ручонки.

– Я поняла – ты псих с детства! – подвела я итог.

– Видимо, да, – не стал спорить Рейф. – А меня, после всех этих действий, стали бояться не только мелкие детишки, но и ребята постарше, взрослые… Мать сказала, что это ненормально – получать удовольствие от такого и отвела меня к психиатру, который и поставил мне диагноз – шизофрения. Причём, наследственная.

– Наследственная? – переспросила я, с изумлением. – То есть, твоя мать…

– Не мать. Отец. У него была вялотекущая форма шизофрении. У него бывали… приступы помутнения. И, в один из этих приступов, он покончил с собой. Перерезал себе вены. Матери в тот момент дома не было, но был я. В один момент отец просто молча встал из-за стола, за которым мы с ним сидели, и ушёл в ванную. Он долго оттуда не выходил, и я зашёл проверить. Отец был мёртв. Он лежал в ванной, заполненной водой и его кровью. А мать вернулась домой только часов через шесть. Находиться шесть часов рядом с трупом своего отца… непередаваемые ощущения!

– Сколько лет тебе тогда было? – спросила я, дрогнувшим голосом (всё-таки, не получалось у меня это всё выслушивать спокойно).

– Четыре года, – ответил Рейф, затем, посмотрел на меня и, неожиданно, расхохотался. – Только не говори мне, Милена, что тебе меня жаль! Это же смешно!

– Нет, мне не жаль тебя, – сказала я. – Жалость, вообще, плохое чувство для мира демонов, но… Скорее, мне жаль не тебя, а того четырёхлетнего ребёнка, который был вынужден просидеть вместе с трупом шесть часов. Тот ребёнок вызывает у меня чувство жалости, но ты, такой, какой ты есть сейчас – нет. Хотя, наверное, тот случай и отразился на твоей психике.

– Не знаю – отразился или нет. Мать считала, что – да.