Текст книги "Таран и Недобитый Скальд"
Автор книги: Анастасия Завозова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
– Кстати! – вдруг осенило меня. – А как тебя зовут?
– Вспомнила, наконец, о правилах вежливости! – беззлобно укорил меня Помощник.
– Да нет, просто поняла, что не знаю, как к тебе обращаться, – честно призналась я. – Так как же все-таки мне тебя называть?
– А как тебе нравится? – игриво пропел Помощник и тотчас же сделал серьезное лицо. – Извини, опекал тут одну… Меня зовут Ула. Так меня звали в моей единственной жизни.
– Ула… – протянула я. – А дальше?
Честно, я не ожидала, что он воспримет мои слова буквально! Откуда ж я знала, что, если спросить пусть даже у бывшего викинга полное имя, все обернется вот так… Тем временем Ула приосанился и начал:
– Ула Недобитый Скальд, сын Храфна Мохнатые Пятки, сына Торбьерна Скупердяя, брата Одда Толстого Лосося, сына Вестейна Пережравшего Мухоморов В Битве За Поруганную Честь Бабушки…
– Эй, хватит, хватит! – завопила я, видя, что у него в роду еще много всяких Эриков Мохнатых Мухоморов. – Я же только твое имя спросила! Это что, у вас такой обычай – всех предков перечислять? Типа, чтобы помнили?
Ула терпеливо объяснил:
– Это чтобы было понятно, откуда ты и кто твоя семья. В мое время не наблюдалось большого разнообразия имен, на одном тинге могли собраться сразу десять Торбьернов или Таральдов…
– А-а, это чтобы не было путаницы, – сообразила я, и опять мое живое воображение подсунуло мне веселенькую картинку: через толпу людей пробивается могучий рыжебородый викинг и орет: “А ну-ка, где тут Торкиль Лопатобородый, тот самый, чей отец Свейн Синемордый, чей брат…” и так далее. Теперь я поняла, откуда пошел старинный обычай поминать в горячем споре всех родственников, особенно по женской линии… – А почему тебя прозвали Недобитым Скальдом?
– Это грустная и долгая история, – потупился мой провожатый. – С детства у меня проявлялось полное отсутствие храбрости, поэтому я не смог стать воином. Не помогали даже мухоморы. Обрабатывать землю я тоже не мог, так как у меня было четыре старших брата, а у нашего отца только один двор. В общем, когда я увидел, как мои братья после смерти отца делят на четверых две коровы…
– Порезали коровок? – жалостливо спросила я.
– Нет, братьев, – невозмутимо отозвался Ула. – После дележки их осталось двое… Так вот, после этого я решил стать скальдом. Я сочинил хвалебную песню в честь хевдинга Харальда и спел ее у него на пиру. Но я был в некотором роде новатором и поэтому начал перечислять имена славных предков хевдинга в начале песни, а не в конце, как положено… В общем, на восьмом колене старый берсеркер Ульм Кривой Рог запустил в меня глиняным горшком и вырубил на десять дней… После этого я получил прозвище Недобитый Скальд.
– Грустная история, – посочувствовала я. – А когда тебя добили совсем?
Серо-голубые глаза бывшего викинга затуманились:
– Это была прекрасная смерть!
– Неужто ты пал с арфой на поле боя? – подивилась я, оглядывая могучую фигуру Улы. Воображение послушно нарисовало мне умирающего рыжеволосого скальда, затоптанного лошадями и сжимающего в руках арфу, или на чем у них там играли…
Ула нахмурился:
– Нет, совсем нет. Я пел на тризне по старому Вестейну Бычьему Сердцу. От моего пения стало плохо сперва его брату, потом его сыну… В общем, когда число покойников на тризне достигло пяти, дочь покойного, Мудрая Гудрун, удавила меня моей же струной.
– Мудрая Гудрун, – пробормотала я. Наверное, та русская баба, что коня на скаку остановит и в горящую избу кого угодно внесет, была из той же породы.
Ула пригорюнился, вспомнив, наверное, как трепыхался в мощных объятиях Гудрун. Чтобы разговор не завял, я поспешно сменила тему:
– Ты, кажется, говорил о нестабильной политической ситуации. Что же творится в старой доброй Англии?
Викинг-Помощник почесал рыжую макушку:
– С историей у меня плоховато, так что подробностей вспомнить не могу. В то время я был далеко отсюда – опекал одного арабского мудреца в Басре…
– Арабского?! – поразилась я – В Басре?! Но ведь у них Аллах, а не…
– Ради бога! – всплеснул руками мой Помощник. – Так ты тоже думаешь, что небо поделено на сферы влияния?!
– Но… – поразилась я, – а что там?
– Много будешь знать – жестко будет спать, – бормотнул мой Помощник, и по его виду я поняла, что он решительно отказывается говорить на эту тему.
– Так что там с политической ситуацией? – напомнила я.
– Король Генрих Первый умрет через несколько месяцев. Прямых наследников, кроме дочери, императрицы Матильды, у него нет. Еще в 1127 году он заставил всех прелатов и баронов присягнуть ей на верность. Видно, предвидел, что не всем понравится, если на престоле воцарится женщина. Но как только он умрет, в Англии разгорится гражданская война между сторонниками императрицы Матильды и сторонниками ее кузена, короля Стефана. Тот высадится в Лондоне, в то время как императрица будет далеко в Нормандии, и коронует себя. Половина баронов и прелатов переметнется на его сторону, нарушив клятву… В общем, война будет вестись несколько лет с переменным успехом.
– И чем все кончится?
– Стефан воцарится на престоле, но Матильда заключит с ним соглашение, по которому Стефан признает наследником престола ее сына, – закончил свое невеселое повествование Ула. – Видишь, женщине всегда было трудно пробиваться в жизни.
– Ничего, Клара Цеткин за всех отомстит, – кровожадно произнесла я. Ула вздрогнул. Наверное, образ Мудрой Гудрун опять встал перед его глазами.
Что ж, в свете будущих событий становится ясно, что осада какого-то захудалого замка на границе с Уэльсом вряд ли взволнует короля или его дочь.
– А почему этот граф, как его там… Вусмертский…
– Вустерский, – невозмутимо поправил меня Ула. – Джеффри Вустерский.
– Почему он осаждает замок? – я споткнулась о какую-то корягу, и поэтому Джеффри был помянут нехорошим словом.
– Замок раньше принадлежал ему, – кратко ответил Ула и хотел еще что-то добавить, но тут – о чудо! – я заметила просвет между деревьями и ломанулась вперед как танк. Сзади я слышала легкий свист воздуха – это Ула летел за мной на первой реактивной скорости.
На опушке я притормозила и спикировала в кусты. Оттуда прекрасно была видна вся местность.
– Смотри, рыжий, там люди! – обрадованно тыкала я пальчиком по направлению к группе мрачных мужиков, засевших в лощине вокруг разведенного костерчика.
Скальд высунулся из-за моей спины, прищурился и вдруг взвыл:
– Воткни макушку в коленки!
– Я тебе не акробатка! – засопела я, пытаясь пристроить свою новую голову, значительно утяжеленную кудрями, куда-то в район подола. – Чего издеваешься?
Ула бесплотным паром раскатался рядом и зачем-то прикрыл руками свою голову:
– Сиди и не высовывайся! – прошипел он. – Если можешь – организованно отползай куда подальше. Это же те самые разбойники, что пришибли двух твоих провожатых. Хочешь, чтоб они и тебя развесили по частям на ближайшем дубу?
– Какие мы нервные! – фыркнула я, пытаясь последовать совету Улы и отползти…
После третьей попытки сдвинуться с места задом вперед я поняла, что это гиблое дело. Даже рак-пенсионер, находясь в глубоком запое вперемежку с последней стадией прогрессирующего маразма, управился бы изящнее. Я же добилась только того, что разбойники похватали свое нехитрое бандитское вооружение (пара ножей и топор без ручки) и со страхом уставились на кусты, в которых я пряталась. По их бледным небритым личикам и закаченным глазам можно было подумать, что в кустах затаилась сидящая на диете беременная медведица.
Я постаралась влипнуть в землю и затихнуть. Может, это сообразительные ребята? Доверчивые? Может, поверят, что в кустах сидит большая, голодная медведица, любимая пища которой – вот такие небритые урки? Я еще и рычать могу… Имитирую звуки голодного желудка моего брата…
Я покосилась на Помощника, бледной кучкой скорчившегося рядом. И вправду, трусоват парнишка. По-моему, он уже сейчас дошел до состояния медвежьей болезни. И это с учетом того, что пацан уже лет девятьсот как помер. Что же с ним творилось при жизни? Небось братки-викинги не успевали его из-под столов вытаскивать. Воображение мое опять развеселилось и нарисовало мне такую картинку: очень живое пиршество в духе горячих скандинавских парней, викинги уже дошли до того состояния, когда рогатые зеленые крокодильчики лезут изо всех щелей, и поэтому голову соседа очень трудно отличить от досок стола. Ну тут, конечно, парни достают заветные топорики, начинают послеобеденную разминку на черепах лучших друзей, а мой рыжик с абсолютно белым лицом ползет под столом, прижимая к пузу заветную арфу, и лепечет себе под нос: “Господи, помоги! Ты же знаешь, не состоял, не привлекался… жертвоприношения аккуратно, по пятницам… Дочка соседа? Чистое баловство по малолетству, Боженька! Пощади идиота неразумного!… Ой, ой, это чей-то, топор?! Ладно, уговорил, женюсь!”
Что могло случиться с Улой дальше, я не досмотрела. Чья-то гадкая волосатая рука просунулась в кусты и хватанула меня за шкирку.
– Смотрите-ка, кого я поймал! – обрадованно прошмыгал немытый бандюган, вытаскивая меня из уютных зарослей.
– Ты поосторожней там! – вякнула я. – Ты мне, что ли, на новое платье заработаешь?
Бандит опять обрадовался и, встряхнув меня, продемонстрировал своим коллегам:
– Она еще и разговаривает!
– А ты что думал, глухонемая от рождения? – огрызнулась я, болтаясь в его волосатой лапе, как французское белье под совковой прищепкой. – Я еще много чего сказать могу! А ты вообще руки мыл, чтоб меня трогать? А когда последний раз анализы сдавал? А как насчет ежегодного медосмотра у дерматолога, стоматолога, офтальмолога, венеролога, отоларинголога…
Урка, кажется, обиделся и просопел:
– Мужики, да она, по-моему, нас козлами назвала!
Ой, я совсем забыла, где нахожусь! Этих вольных стрелков богатством лексикона не проймешь! И вопить: “Милиция!” тоже бесполезно… Хотя, впрочем, как у них тут представители власти называются? Жандармы, копы, фараоны, менты позорные? Да тут пока весь список огласишь, можно раз десять коньки отбросить…
Бандиты тем временем радостно прикрутили меня к дереву и принялись решать, что со мной делать. Поскольку основам рыночного бизнеса разбойников явно не учили, слушать их было довольно скучно.
– Надо ее зарубить и отнять деньги!
– Зарезать и вытащить денежку!
– Подвесить за ноги – деньги сами вывалятся!
– Пощекотать ее ножичком – сама золото отдаст! – это прямо пацифист какой-то.
Я громко и демонстративно зевнула. Как говорила моя двоюродная бабка, если вас хотят убить, постарайтесь получить максимальное удовольствие от оставшейся жизни. Заветы двоюродной бабки были всегда со мной, к тому же бандиты не учли одного – они имели дело не со слабонервной средневековой англичанкой, а с буйной русской девицей родом из города Семипендюринска, Зареченского района… Что, вы не были в Семипендюринске? Обязательно посетите, я буду вашим экскурсоводом… если жива останусь…
На мое громогласное зевание обернулись все четверо. Один неуверенно предположил:
– Че, спать хочешь? – Логика, конечно, на уровне шахты лифта.
– Запомните, девушка может зевать по сотне разных причин и желание спать в этом рейтинге будет на одном из последних мест… – Я смерила бандюганов презрительным взглядом, еще раз зевнула так, что чуть не вывихнула челюсти и пояснила:
– Да вас послушаешь, не только спать захочешь… Ну вот скажите, вам что, обязательно надо меня убить? У вас тут садистские развлечения для узкого семейного круга?
Парни дружно заскребли макушки и запереглядывались. Наконец один выдал:
– А ты че… это… сама, что ли, хочешь нам деньги отдать?
Я хотела всплеснуть руками, но вспомнила, что. они у меня привязаны, и ограничилась выразительным закатыванием глаз:
– Какие деньги, милок?! При нынешних-то ценах… Да у меня вообще ни копейки… то есть ни фунта стерлингов.
– Врешь! – расстроились мужики.
– Зуб даю! – обиделась я. – То есть честно, вот те крест!
Бандиты опять засовещались. Наконец тот, что добровольно взял на себя обязанности посредника, растерянно спросил:
– Дак че, нам тебя просто так убивать?
– Вы какие-то кровожадные! Заладили: “Убивать, убивать!” Я вот знаю способ бескровного получения денег…
Бандюки заинтересовались и сгрудились вокруг меня.
– Это че, работать, что ли? – предположил самый сообразительный. – Это не пойдет, мы не умеем…
– Не умеем! – поддержали парня коллеги. Я презрительно надула губки:
– Работа – для лохов… Я знаю, как вы можете получить много денег, совсем не работая, но для этого надо сохранить мне жизнь…
Бандит, претендовавший на звание самого умного, опять сморщил мозги в мысленных потугах:
– Ты че, хочешь танцевать на ярмарках, а деньги нам отдавать?
– Только танцевать мне не хватало для полного счастья! Слушайте… у меня тут в этом… в Хренофорде тетка живет, богатая, и папа в Оксфорде частным предпринимателем работает… торгует, в смысле. Отведите меня к кому-нибудь из них, лучше к папе, попросите за меня много денег. Ради меня они ничего не пожалеют…
Урки задумались. Такое сложное дело ребята, наверное, еще ни разу не обделывали. Пока парни напряженно ворочали мозгами, активизировался мой притихший было Помощник.
– Ты что делаешь? – взвыл Ула над моим ухом. – Что ты задумала? Да они сейчас тебя прибьют! Подожди немножко, я что-нибудь придумаю… Я тебя спасу! Работа у меня такая! Куда ты лезешь со своей самодеятельностью?
Куда я лезу? Этот рыжий подосиновик еще смеет лепетать что-то подобное? Да пока он валялся в кустах в виде трясущегося пара, я продлила себе жизнь на целых пять минут. Может, даже на шесть… Интересно, надолго бы хватило этого рыжего мотылька?! Здравый смысл ненавязчиво, но противно так вякнул, что пока его хватило на семнадцать с лишком лет моей безгрешной жизни. Но в родном Семипендюринске меня никто не привязывал к дереву с последующим намерением прирезать и отнять деньги. У нас деньги отнимают сразу, без лишних разговоров…
Я вздохнула и тоскливо глянула на совещающихся бандитов. Да, серьезно мужики взялись за дело, ничего не скажешь. Ишь как лобики-то морщат, бровки важно супят… Небось удивляются, чего это девица так раздобрилась, вывалила им кучу адресов своих богатых родственничков, в общем, стоит только попросить, и денежки на тебя сами свалятся… Вообще-то, определенного плана у меня не было. Так, квакнула что-то наудачу, чтобы пожить хоть еще немножко. Я надеялась, что ребята, кривившиеся сейчас в умственном напряжении, и вправду решат слупить за меня хороший выкуп и потащат по родственникам в поисках какого-нибудь лоха, готового дать хоть что-то за мою жизнь. Не скрою, иногда даже мой собственный братец, вспоминая о том, что я его абсолютно родная сестра, бледнел и пил валерьянку. Стоп! Но сейчас-то я – какая-то там Ангелика! А вдруг девица была образцово-показательной дочерью, сестрой и племянницей и ее возвращению не нарадуется вся ее родня? Звучит сомнительно… Это же моя прошлая жизнь. А я что-то не слышала о том, чтобы гадкие поганки с врожденной любовью к пакостям вдруг поражали всех голубиной кротостью…
– Эй, Полин, ты это… – над ухом опять засопел мой Помощник, – если договоришься с этими самоучками-затейниками о выкупе, то постарайся сделать так, чтобы они повезли тебя по направлению к Лланлин. Это деревня, в полумиле отсюда… Там и встретимся!
“А если не договорюсь?” – мелькнуло у меня, но затем я поняла, что мой Помощник был, кажется, на все сто двадцать процентов уверен в обратном. Значит, придется тут хоть всем скелетом лечь, но убедить мужиков свозить меня в этот… Лланлин.
– Эй, мужики, вы закончили там решать глобальные проблемы? – окликнула я бандитов.
– Молчи, поганка! – вякнул один разговорчивый. – А не то я пощекочу тебя ножичком!
– Да, щекотки я боюсь… – покладисто согласилась я. – Но, может, вы там как-нибудь побыстрее договоритесь, а то у меня ноги затекли…
Бандюки молчаливо, но выразительно продемонстрировали все имеющееся у них в наличии оружие, и я послушно замолкла. Ну ладно, если зацепились мужики языками, то пусть хоть наговорятся. Когда ж им, болезным, еще случай представится…
Наконец парни до чего-то договорились и принялись резво отвязывать меня от дерева.
– Ну что, куда едем? – осведомилась я. – В Хренофорд или в Оксфорд?
– Никакого Оксфорда тебе не будет, девуля! – ощерился самый сообразительный. – Дурачишь ты нас! – И бандюган опять принялся крутить остатками топора прямо перед моим носом.
– Эй, эй, мужики, да вы что! – заволновалась я. – Да я в жизни никого не обманывала, никому лапшу на уши не вешала, кроме учителей, конечно, но вам-то до них далеко… Да я чиста и честна, как кристалл, как горное озеро, как… вожатая пионерского отряда! Ну не хотите в Оксфорд ехать, понимаю, далеко тащиться, ломает, старые кости болят, поехали лучше в Лланлин… У меня там еще одна тетка, а уж как меня любит, аж до посинения…
Разбойники опять призадумались. Я старалась не стучать коленками и делать самые честные и правдивые глаза. Наконец самый сообразительный со вздохом сказал:
– Опять ведь врет! Я предлагаю отвезти ее к главному, пусть решит, что с ней делать…
К главному?! Их что, много?! Мамочки! Вот это я влипла!!! Что же делать? Мне вовсе не улыбалась перспектива познакомиться с каким-то там главным. Подозреваю, что у него куча комплексов, и к тому же воняет изо рта. Этот-то не постесняется прощупать весь мой скелет на предмет наличия запрятанных между ребер денег…
Разбойники между тем принялись шумно решать, как лучше меня транспортировать. Один сердобольный предлагал посадить меня на единственную имевшуюся у них лошадь – ветерана труда со стажем. Второй, извращенец, присоветовал перекинуть меня через седло и еще привязать вдобавок. (Наверное, парень аккуратно посещает все собрания клуба садомазохистов “Кровавая цепь”. Или в их время еще не додумались до такого?..) Третьего, умника-разумника, жаба задавила сажать меня на несчастную лошадь, и он предлагал мне пройтись пешочком. Четвертый…
Мне не довелось услышать, что же предлагал четвертый разбойник. Внезапно откуда-то из-за деревьев раздался громкий голос:
– Никому не двигаться! У меня в кустах десять лучников – малейшее движение, и кого-нибудь из вас украсит их стрела!
– Херефордский шериф! – взвыл один из разбойников.
На поляну неспешно выехал мужик на раскормленном жеребце. Даже для четырех бандитов мужик был чересчур хорошо вооружен: при нем был и лук, и меч, и кинжал, и выражение лица как у нашего участкового. В общем, шериф был настроен на жесткий диалог.
Несчастные бандиты жалкой кучкой столпились вокруг меня и, насупившись, ковыряли землю носками сапог. Шериф задумчиво почесал нос рукоятью кинжала и тут приметил меня, красивую, торчавшую из-за разбойничьих спин, как роза из кучи компоста.
– А вы кто? – нахмурился шериф.
– Несчастная жертва! – радостно ответила я. – Они убили двух моих провожатых, а меня взяли в плен!
Шериф нахмурился еще больше и грозно глянул на медленно врастающих в землю бандюков. Тут самый сообразительный понял, что им светит по меньшей мере “вышка”, и догадался перевести стрелки на меня.
– Да врет она! – нагло выдал он. – Она с нами… сообщница наша, вот. Лахудра Кэт, вот кто она!
– Лахудра?! – захлебнулась я. – Это я – лахудра? Ах ты, кобель ободранный, динозавр обдолбанный, холоп смердючий, лошак плешивый!!! Шериф, мое имя – Ангелика Уэрч, я дочь торговца шерстью из Оксфорда!
– Да какой там Оксфорд, какой торговец! – опять вклинился подлый разбойник. – Всем известно, под каким забором ты родилась…
– Под забо-ором?! – этого я не выдержала. Костлявый кулак Ангелики смачно припечатал наглеца между глаз. Урка тихо икнул, скосил глаза к переносице и кучей грязного тряпья осел к моим ногам.
– Вот это да! – Шериф восхищенно открыл рот, но тотчас же вспомнил, что он при исполнении, и, скорчив приличествующую случаю строгую мину, официальным тоном заявил: – Значит так, до выяснения обстоятельств я вынужден задержать всех. Если вы, мисстрис, действительно Ангелика Уэрч, вам нечего бояться…
Лошади у шерифа и его команды оказались порезвее, чем у разбойников, так что в Хренофорд, или как там его, нас доставили достаточно быстро. Я особо и не протестовала. Раз уж Ула отказался вести меня на экскурсию, я ее сама себе устрою. В кои-то веки погляжу на настоящий средневековый город, сувенирчиков прикуплю, благо денежки у Ангелики все-таки были припрятаны. Под сердцем к ребру примотаны.
Но моим радужным мечтам о сувенирчиках и экскурсиях не суждено было осуществиться. Видимо, высшие силы твердо решили изолировать меня от средневекового общества, чтобы избежать ненужных потерь и разрушений. В архитектуре того времени я петрила мало, поэтому была твердо уверена, что ментовка, то есть административные учреждения находятся в центре города, на главной площади. Но нет, надо было лучше учить историю! Город был окружен высокой крепостной стеной с будто вляпанным в нее здоровенным замком. (Топорная, кстати, работа. Никакого изящества, башенок там или черепичной крыши. Все заделано серым камнем, только кое-где выковыряны бойницы.) Вот в этом-то замке и находилось средневековое отделение милиции вкупе с КПЗ, СИЗО, тюрягой, залом суда и эшафотом. Очень практично, все обтяпывается без отрыва от производства. И город мужики караулят, и тут же всяких редисок судят и вешают.
Шериф лично препроводил меня в камеру, при этом уверяя, что моим делом они займутся тотчас же и что он абсолютно уверен, что я не имею к бандюгам никакого отношения. “Но таков порядок, дорогая мисстрис Уэрч…” Обожаю юристов! Они все такие порядочные! Порядочный мой, однако, не забыл приставить к моей камере откормленного качка в тужурке и с мечом наголо. Я немножко построила ему глазки, но делать это через прутья решетки было утомительно, поэтому я бросила это занятие.
За себя я особо не переживала. Вряд ли в Англии, пусть даже средневековой, было принято вешать без суда и следствия. Ничего, скоро разберутся во всем, докажут, что я – Ангелика Уэрч, и выпустят меня отсюда с извинениями. Я надеюсь…
В углу что-то заискрилось как испорченная розетка, и из кирпичей высунулся Ула с мрачным личиком.
– Ну что, опять влипла, попрыгушка? – это мне вместо приветствия. – Че я с тобой делать-то буду?!
– Поздняк метаться! – философски отозвалась я. – Подумаешь, посижу тут пару-тройку денечков…
Дух, кажется захлебнулся. Или поперхнулся. В общем, не знаю, что с ним случилось, но странный горловой звук, который он издал, был очень похож на предсмертное бульканье водолаза, у которого внезапно кончился кислород.
– Какая тут, к чертям собачьим, прости, Господи, пара дней?! – тонко взвыл рыжий. – Нету у тебя этой пары дней! Тебе нужно поспеть в Бекгейт до того, как наемники Вустерского разнесут его, заранее прости, Господи, к чертовой матери! Штурм начнется через два дня, а тебе нужно еще успеть туда добраться!
Я поскребла макушку, потревожив заплесневелые остатки серого вещества в черепе. Та-ак, значит, через два дня от Бекгейта, где служит мой тутошний братец, останутся одни обгорелые кирпичики. Улу, кажется, заклинило на том, чтобы я непременно посмотрела, как этот самый Бекгейт будет полыхать ясным пламенем.
– А ты уверен, что нам нужен именно Бекгейт? – опять спросила я. – Смотри-ка, мы ведь сейчас тоже находимся в замке… Может, нам нужен именно этот замок?
– Напряги свое абстрактное мышление, ассоциативное воображение, остатки памяти и постарайся вспомнить, какой именно замок ты видела, – посоветовал мне Ула. – Он был одиноко стоящий или вместе с крепостной стеной?
– Как тучка одинок! – призналась я, как следует потревожив остатки памяти. – Значит, мы ошиблись адресом… Слушай, а может, так и должно быть? Может, мне не надо в этот Бекгейт?
– Если бы это была твоя обычная жизнь, я, может быть, и списал бы все на божественное Провидение, – огрызнулся Ула, – но с тех пор как твое ментальное тело отправилось летать по своим прошлым жизням, все пошло наперекосяк. Ты вот в компьютерах разбираешься, понимаешь, что такое – сбой в системе?
Я надулась:
– Это я, что ли, сбой? А в глаз?
Ула предусмотрительно впечатался в стену и оттуда наставительно заявил:
– Так называемый сбой в системе произошел не по твоей вине. Почти. В общем, долго объяснять. Если я скажу, что у чернявеньких из подземной канцелярии была плановая операция под кодовым названием “Маленькая пакость, но приятно!”, ты мне поверишь?
А что мне оставалось делать? Приходилось верить в подобную чушь. Все равно я уже успела понять, что от Улы толковых объяснений не дождешься. Прямо как один чувак из администрации нашего родного Семипендюринска, который постоянно за базар отвечает. Кажется, пресс-секретарь называется… Тот тоже выйдет к народу, старательно размажет слюни на сгущенке по тарелке с розовой каемкой, а что сказал, чего хотел – непонятно.
Пока я вспоминала родной город, Улик старательно морщил лоб, пытаясь придумать какой-нибудь выход. По удрученному личику Помощника было видно, что выход решительно отказывался находиться. Я предложила:
– Слушай, помнишь, ты говорил, что у меня в Хренофорде тетка живет?
– В Херефорде! – педантично поправил меня Ула.
– Ну и названьице! Прямо-таки город-побратим нашего Херсона, – съязвила я.
– Херсон уже не наш! – опять влез мой педант.
– Ну и х… хрен с ним! Вспомни про тетку! Может, она сможет меня освидетельствовать, то есть признать во мне родню?
– Я уже думал об этом, – вздохнул Ула, но, видишь ли, твоя тетка сразу после того, как отправила тебя домой, тоже уехала. Сейчас она в одном из своих дальних маноров. Манор – это поместье, – пояснил Ула. – Так что теперь до твоей тетки далеко, как до Оксфорда.
Я пожала плечами:
– Вот видишь, ничего нельзя поделать! Придется мне сидеть тут, пока шериф не пошлет кого-нибудь в Оксфорд. Кстати, я думала, что шерифами милиционеров только на Диком Западе называли. Это такие крутые дядьки со звездой, в шляпе и с кучей гонора…
Ула жалостливо глянул на необразованную меня, но оставил свое мнение о моем культурном и интеллектуальном уровне при себе. Вместо этого он мрачно произнес:
– Вернемся к нашему делу. Выход у тебя один – побег…
– Чего?! – завопила я. – Ты что, рыжий валенок, из меня рецидивистку со стажем хочешь сделать?! Тут люди ко мне со всей душой отнеслись, в отдельном номере устроили, обращались со мной как с законопослушной гражданкой, а я им такую свинью кину? Да если я отсюда сбегу, шериф всю легавку на ноги поставит, но меня не то что в Бекгейте, на приеме у папы римского сыщет!
Ула замахал мощными ручонками, очевидно призывая меня к порядку. И вправду, что-то я разоралась.
Даже качок, поставленный меня стеречь, заинтересовался, что происходит, и попытался просунуть башку между прутьями маленького окошечка в двери.
– Брысь отсюда! – прикрикнула я на сторожа. – Нечего к даме в номер без приглашения нос совать! Понторылой Варьке на толкучке нюхальник открутили!
– Че? – переспросил удивленный охранник.
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! – пояснила я раздраженно. – Не нервируй меня, сгинь отсюда!
Сторож, видно, решил, что имеет дело с буйнопомешанной, поэтому предпочел со мной не связываться и тихо отлипнуть от окошка. Я повернулась к хихикающему Уле и грозно вопросила:
– Что тут смешного? Ты бы лучше придумал, как мне отсюда выбраться, вместо того чтобы паскудно хихикать!
– Так я и придумал! Я отвлекаю охранника и краду у него ключи… Пока я буду таскать парня по всему замку, ты тихонько отсюда смоешься!
– Гениальный план! – проворчала я. – Первое место на конкурсе похитителей-дилетантов! Как это ты отвлечешь охранника? Да у него гены сторожевой овчарки! Пока я тут сижу, он даже пописать не отошел! Ну как, как ты его отвлечешь?
– Это мое дело, – буркнул Ула и почему-то густо покраснел. Почему – я поняла позже.
– Ладно, предположим, ты как-то отвлечешь этого предка Шварценеггера! Что ты имел в виду под славным словосочетанием “тихо смыться”? Как ты себе это представляешь на практике?
– А что тут сложного? – Ула опять растянулся в воздухе. – Сделаешь личико кирпичом, изобразишь из себя порядочную горожанку, пришедшую в замок по делам… В полдень сменилась охрана, на выходе тебя никто не признает.
Я подозрительно посмотрела на рыжего авантюриста. Как это у него все просто выходит! Легко сказать – сделай морду кирпичом, продефилируй мимо охраны с видом порядочной горожанки! Я еще не видела свое новое личико, тут у них с зеркалами напряженка, но была уверена, что порядочности в нем ни на грош. Если шериф предпочел все-таки задержать меня до выяснения всех обстоятельств, значит, по моей мордашке давно плачет стенд “Их разыскивает милиция” или, как это здесь называется, “Они не понравились шерифу”. В общем, что-то подсказывало мне, что полную законопослушность лучше всего изображать в камере в компании местного Ван Дамма. С другой стороны, я еще ни разу не сбегала из-под ареста. Правда, меня еще ни разу не арестовывали, но с моим бурным темпераментом у меня все еще впереди. А так хоть какой-то опыт буду иметь в подобных делах…
Я опять посмотрела на Улу. Рыжик, скрючив ноги по-турецки, висел в воздухе и старательно заполнял какой-то бланк, от усердия вывалив язык чуть ли не на плечо.
– Эй, скальд, ты там объяснительную пишешь? – поинтересовалась я.
– Заявку оформляю! – пропыхтел Ула, тоскливо выцарапывая какое-то чересчур длинное слово огрызком карандаша. – Этим бюрократам только подавай всякие квитанции…
В ответ на крамольные речи моего помощника прямо из воздуха высунулась светящаяся рука и укоризненно погрозила Уле пальцем. Скальд посинел и забормотал:
– Да я че… Я ниче… Молодцы, говорю, укрепляют вертикаль власти… С такими, как я, нужен жесткий диалог…
Рука благосклонно мотнулась пару раз, мол, молодец, пацан, соображаешь, и растаяла так же неожиданно, как и появилась.
– Начальство? – понимающе спросила я.
– Ох! – только и вздохнул Ула. Синюшный оттенок постепенно сходил с его скукоженного личика. Когда перестали трястись его руки, скальд опять взялся за несчастный бланк. Политая потом и слезами, бумажка выглядела так, будто ее на спор жевало стадо волкодавов.
Наконец Ула со вздохом поставил последнюю точку и, вертя бланк в руках, огорошил меня вопросом:
– Ты fiithark знаешь?
– Э-э… в смысле рунический алфавит древнегерманских племен? – блеснула я эрудицией. – Нет, этому нас в школе научить не успели. А что?
– Да так, ошибки бы проверила, – пояснил зардевшийся скальд. – Ну да ладно, там разберутся. Ну, что ты решила – бежим?
– Бежим, бежим! – проворчала я. – Но, если что, ты – крайний…
– Мне не привыкать! Сейчас заявку зарегистрирую, и будем действовать… – рыжий проворно испарился.
