Текст книги "Таран и Недобитый Скальд"

Автор книги: Анастасия Завозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Ой, ну что ты так взъелся?! Ну, обещаю, обещаю. Постараюсь, по крайней мере, – неохотно проговорила я.

– По чесноку? – серьезно спросил Ула.

– Чо? А, по-честному, по-честному…

Ула облегченно вздохнул:

– Ну, перетерли, в натуре… Тьфу ты! Это, оказывается, заразно!

Я повалилась на пол в припадке гомерического хохота. Ула, жалобно помаргивая рыжими ресницами, долго смотрел, как я катаюсь по полу, прижав к пузу бутыль с плещущейся в ней настойкой. Потом он заявил:

– Не вижу ничего смешного! Посмотри, до чего я докатился, тебя охраняя. Не сплю, не ем, издергался весь, чуть не поседел, а два раза вообще мог заикой остаться!

– Это когда? – заинтересовалась я.

– Первый раз, когда ты поспорила с Васей-хакером, что разберешь и соберешь компьютер, не выключая его из розетки!

– Ну, было дело! – скромно согласилась я. – Но ведь разобрала же! И осталась живой.

– А ты знаешь, что все то время, пока ты в нем ковырялась, я задницей провода затыкал, чтоб не закоротило! – взвился Ула.

– О-о, бедный ты мой! – потрясение завыла я. – По чесноку, больше так не буду!

Ула хмыкнул:

– Да Вася тебе больше и не даст свой компьютер портить. А во второй раз я чуть с катушек не сорвался, когда ты на выпускном вечере чуть не устроила драку со своей учительницей литературы и русского языка.

– Ну и никакого кайфа! – обиженно заявила я. – Кто же знал, что у нее парик?! Я цапнула ее за космы, и они остались у меня в руках. Я сначала обрадовалась, думала скальп сняла…

Ула вздохнул и закатил глаза:

– О, наивная дева! А знаешь ли ты, что Ферапонтовна (это не кличка, а отчество этой моей учительницы) после две машины ментов вызвала?! Я раненой белкой по парку носился, пока они к вам в школу ехали! “Помогите!” орал, чтоб их с пути сбить!

Я восхищенно уставилась на него:

– Так это из-за тебя две милицейские машины исчезли на два дня около ларька со спиртным в парке?

– А куда, ты думаешь, я их вел? – скромно похвастался этот хулиган.

Вот это пенки я о себе узнаю! Вот это я! Господи, а что же пережил Ула, когда я в пятилетнем возрасте посеяла ключи от квартиры и лезла в дом по водосточной трубе?! Нет, я не хочу потерять Улу так рано. Я клятвенно пообещала:

– Улик, пуся, зуб даю, я больше так не буду! Самым дорогим клянусь – материнской платой с расширением памяти!

Ула хитро сощурился:

– Я бы поверил тебе, если б ты сидела такой милой старушкой в инвалидном кресле и в полном параличе. Но ведь у тебя, козы мичуринской, вся жизнь впереди!…

– Я тут абсолютно ни при чем! – заверила я парня. – А ты знаешь, что моя двоюродная прапрапра-бабка…

– Била жандармов по морде и материлась, как извозчик? Конечно, знаю! Еще бы…

Речь Улы оборвалась на полуслове. С кладбища донесся знакомый вой:

– Пожар!

Я оживилась и подбежала к окну:

– Рудя вылез из кустов! – информировала я Улу. – Ой, какой он помятый! Ну, верняк, опохмелиться ищет. А тут появляюсь я как добрая фея в роли продавщицы ликеро-водочных изделий. Точнее, спиртово-огуречных, но это уже мелочи.

– Мне идти? – робко поинтересовался Ула. – А то граф после обеда ждал меня в библиотеке…

– Иди, иди, отвлекай добропорядочное семейство, – успокоила я парня. – Только особо не завирайся. А то выйдет как с Ингерманландией – всю лапшу не обтрясем с графских ушей.

Ула обрадованно испарился. Наверное, испугался, что я могу передумать и утянуть его с собой спаивать Рудю. Вообще, никогда не думала, что всякие там аристократы прошлых веков жили в таком дурдоме. Пропавшие жены, полоумные цыгане, кладбищенские разборки с косами и топорами. А Маленберги из Швеции?! Это вообще семья маньяков, начиная с мамы Бульдог и кончая очень похожей на нее дочуркой, которую местное население приварило на костре. И куда только мне, бедной и честной девушке, не приходилось попадать! Что и кого я только не пережила!

Еще раз пожалев себя для храбрости, я отправилась на новое задание, которое сама себе и поставила.

Задание торчало под кустом в очень плохом состоянии, слава богу, далеком от белой горячки, но близком к смерти от жажды. Увидев бутылек в моих руках, Рудя засучил ножками, задвигал ручками и ясно дал понять, что хочет проверить, что там такое налито. Я побулькала лосьончиком и приветливо сказала:

– Хреново, да?

– Пожар! – уныло откликнулся Рудя, прилепив глазки к блестящему бутылочному боку.

– Твое будет! – пообещала я ласково. – Только скажи, о каком пожаре ты говоришь.

Рудя задумался, жадно поглядывая на пузырь. Я мирно взбалтывала мутное пойло и терпеливо ждала, когда он разродится воспоминаниями. Вообще, добыча информации с помощью бутылки – верное дело.

– Пожар… – задумчивый голосок Руди вывел меня из ностальгического настроения. – Церковь горела… Рудя испугался и кричал. Рудя полез в церковь, а там пожар. Рудя громко кричал.

Я вспомнила чьи-то пронзительные крики, которые слышала еще во время погружения в транс при эксперименте в НИИЧе. Скорее всего, это вопил Рудя. Как же он оказался в церкви? Наверняка полез чего-нибудь украсть, а там его не ждали.

– А что Рудя видел в церкви? – спросила я, придвигая ему бутылку.

– Пожар! – с готовностью ответил Рудя. – И женщину. Женщина тоже кричала вместе с Руд ей. Красивая женщина. Богатая. В большом платье.

Большое платье, скорее всего, значит пышное платье. Итак, там была еще женщина в богатом красивом платье. Жужа? Очень возможно. Но тогда как там я оказалась?

– А кого Рудя еще видел? – я водила бутылкой перед самым Рудиным носом.

– Рудя не помнит, – потупился дурачок. – Рудя закричал и вылез в окно. Потом долго сидел в лесу, в яме и боялся, что за ним придут.

– Кто придет?

– Они! – выдохнул Рудя. – Они зажгли церковь, они спалили женщину. Карета, большая карета приехала! Черная карета! Рудя знает, карета его искала! Женщина кричала… Женщина видела! – речь его становилась все более бессвязной, мужичок бледнел и просительно таращился на бутылку.

Я не стала больше испытывать его терпение и протянула ему ее. Рудя тут же уполз с ней в кусты.

Что ж, ситуация немного прояснилась. Какую-то женщину, скорее всего Жужу, сожгли в церкви. Еще у нас есть непонятные “они”, черная карета и женщина, которая что-то видела. Что же все-таки там случилось? Они подожгли церковь вместе с Жужей, потом приехала черная карета. Единственная карета, которая могла приехать в ту ночь, была каретой Павлы. Могла ли Павла быть той женщиной, которая “видела” что-то? Сомнительно, ведь я, то есть она, до сих пор жива. Но ведь как-то Павла оказалась в церкви, значит, что-то видела. “Они” могли и не узнать об этом.

Я затрясла головой. Чушь какая-то! Представляю, едет себе Павла в карете кромешной ночью, вдруг видит полыхающую церковь и говорит кучеру так небрежно: “Останови, милок, полюбопытствовать хочу! Вот в жизни пожаров не видела”. И потом, почему я, то есть Павла, не позвала на помощь, не заорала: “Горим?!” Нет, тут точно без шоколадного мороженого не разобраться. Кому вообще понадобилось сжигать Жужу в церкви?

Воображение мое опять заработало. Неподалеку завелись маньяки-пироманы! Жужа устроила ритуальное самосожжение! Графиня Маленберг выжила и творит свои черные дела в местной глубинке! Вот сколько всяких интересных вариантов выдал мой поднапрягшийся мозг. К сожалению, среди них не было ни одного более или менее реального. Вечно так. Мне бы сценарии писать для фильмов ужасов – цены б мне не было. На большее-то моя голова не тянет.

Я обнаружила, что уже несколько минут неподвижно стою напротив замкового окна, уставясь на него, как папуас на телевизор. А между тем в окне что-то активно шевелилось, привлекая мое внимание. Я присмотрелась. В окошке маячил очень веселый малыш Шандор, размахивая неизменным платочком.

Когда я сообразила, что это способ обратить на себя внимание, то наконец задвигалась и подгребла к окошку. Шандор тотчас же высунулся оттуда и радостно сообщил:

– Папенька изволили отъехать!

– С концами? – перепугалась я.

– Нет, один. – Шандор в задумчивости наморщил лобик. – Папа уехал по какому-то срочному делу в город. Вернется не скоро. Путь свободен!

Я облегченно вздохнула. После моего поведения на кладбище граф вряд ли все еще хочет видеть меня своей невесткой. Скорее всего, он вообще не хочет меня видеть, поэтому и уехал куда подальше, оставив родовой замок на волю Провидения и на милость разорителя. Ох я разойдусь!

Шандор настырно замахал платочком у меня перед носом:

– Милая Павла, а что насчет сеанса? Вы еще не передумали?

– Все путем! – заверила я пусю. – То есть, конечно, я с радостью присоединюсь к вам. Но как же ваш братец? Он вряд ли стерпит такое.

Шандор хихикнул:

– У него мигрень. Он заперся в спальне, опустил шторы и приложил к вискам платок, смоченный одеколоном. Это надолго, насколько я знаю моего братца. Ну-с, милая Павла, через час я жду вас в зеленой гостиной. Сеанс будет проводиться там.

– Великолепно! – немедленно отреагировала я. – Непременно изволю быть.

Шандор откланялся, насколько этому позволяли масштабы окна, и исчез. Наверняка помчался создавать надлежащую обстановку для сеанса. Свечи, черный бархат… Надеюсь только, что сам Шандор не решится изображать супермедиума с томностью во взгляде, рубином на лбу, браслетами на ногах и вдобавок эротично завернутого в индийское сари. Нет, я-то у нас в городе и не такое видела, особенно на своем выпускном вечере, когда одна девица, решив поразить общественность, пришла туда всего лишь в некотором подобии нижнего белья, а другая была так завернута в шелк и парчу, что едва ноги переставляла. Но боюсь, что Ула не вынесет мало чем прикрытой красы Шандора и опять попытается залезть куда-нибудь под диван.

Улу я отыскала в малой гостиной. Он грустно сидел под рогатой башкой, перелистывая какой-то роман. Я с грохотом опустилась на диванчик напротив и спокойно поинтересовалась:

– Скучаем?

Ула осторожно ответил:

– Только не в твоем присутствии.

– Что это граф так стремительно отъехал? – спросила я. – Ты же должен был развлекать его изо всех сил. Небось опять наврал, что твой папа незаконнорожденный сын двадцать восьмой фаворитки французского короля.

– Вовсе нет, – обиделся Ула. – Я только тонко намекнул на свою принадлежность к одной королевской династии…

Я потешно воздела к потолку руки, затем шлепнула ими себя по щекам, в общем, изобразила все стадии комического ужаса:

– Ох, Улик, ты б ему лучше сразу навешал бы, что ты внук президента, и дело с концом! А то у меня такое нехорошее предчувствие, что через несколько дней ты провозгласишь себя троюродным племянником китайского императора. У тебя, часом, не мания величия?

Ула надулся:

– Вечно ты меня оскорбляешь! Вот перестану тебя охранять, возьму отпуск…

– Не надо! Прости засранку!

– Вот то-то же! – назидательно произнес Ула и, сочтя тему исчерпанной, перевел разговор на другое. – Ну что там с Рудей? Узнала, что хотела?

– Не совсем, но кое-что прояснилось… – и я пересказала Уле свой разговор с Рудей, подкрепив изображение этого диалога в лицах своими умозаключениями.

Ула оживился и поаплодировал:

– Браво! Твой огуречный лосьон и в самом деле великая вещь. Что ты теперь думаешь делать?

– Непременно нужно залезть в церковь сегодня ночью, – ответила я. – И графа как раз нет дома. Золтан к тому же изображает, что у него мигрень…

– Лично я не одобряю сегодняшнего похода в церковь. Это какое-то ребячество, не знаю, как тебе, а мне вовсе не хочется очутиться ночью среди покойников.

Я удивилась:

– А на небе ты что, среди живых летаешь? Там тоже сплошные покойники.

– Это другое, – уперся Ула. – Мне придется полезть в этот склеп только потому, что я тебя охраняю и должен всюду следовать за тобой, но мне не нравится эта ваша затея! Не нравится, и все тут!

Я пожала плечами:

– Ничего не поделаешь, лезть туда все равно придется. Как иначе я узнаю, что случилось с Жужей. Хотя, что там в церкви произошло, мне в принципе понятно. Какой-то слепошарый садист перепутал бедняжку с шашлыком. Но вот зачем ему это было нужно? Я спрашивала Шандора, не оставила ли Жужа наследства, но выяснилось, что оставлять ей было нечего. Дева была бедна как наш шахтер. У нее даже с титулом была напряженка. Никто не знает, откуда граф ее выкопал и с чего ему вдруг захотелось на ней жениться. Ни бабок, ни титула, ни земель – крайне невыгодная невеста. Разве что граф воспылал к ней неземной страстью? Маловероятно. При одном взгляде на трупно-улыбчивое личико графа возникают мысли разве что о некрофилии, но никак не о высоком чувстве. Вот только если Жужа знала какую-нибудь тайну… Как ты думаешь, могла она разнюхать ну хоть самую плохонькую, самую хреновенькую тайну? Такой… секретик.

– Отчего ж не могла, – покладисто согласился Ула. – Вы, женщины, вообще все можете, все умеете. Кстати, помнишь, ты мне рассказывала о какой-то горничной, которая будто бы что-то знает об исчезновении Жужи?

– Да, ее зовут Тамила. Ты что, говорил с ней?

– Опоздал! – порадовал меня Ула. – Твою Тамилу сегодня рано утром куда-то отправили.

– Как это отправили?

– А вот так. Дали ей денег немножко, посадили в телегу и сказали: “Давай отсюда, милая!” – веселился Ула.

Я хотела было закатать Уле в лоб или куда достану, но передумала и всего лишь повысила голос:

– Ула Недобитый Скальд! Ты можешь толком объяснить мне, что случилось, а не изображать тут Весельчака У!

– Ой, могу, могу! В общем, дело было так. Кто-то начал тырить ложки и вилки из графского сервиза. Милашка Фанни собрала всех слуг, оглядела их упыриным взглядом, ткнула пальцем в Тамилу и сказала: “Это ты!” Тамила, конечно, попыталась доказать, что она не верблюд, не клептоманка, а местами даже очень честная девушка, да кто ж ее слушал! Поскольку она не из крепостных, то ее не размазали по стенке, а просто отправили туда, откуда она приехала. А приехала она…

Я со злости наподдала ногой кресло. Хотела еще раскроить рогатую голову, но вовремя опомнилась. Ула сжался в углу дивана и на всякий случай прикрыл все самое ценное руками и подушками. Когда я закончила уродовать графский инвентарь, Ула робко пискнул:

– Меня бить будешь?

– А можно? – деловито спросила я, но, видя, что малыш на грани обморока, сменила гнев на жалость. – Ладно, живи. Ты мне еще пригодишься. Но как же я упустила Тамилу! Надо было поговорить с ней прямо в тот же день, когда я услышала ее откровения под окном, а не ждать второго морковкиного заговенья. Что же нам теперь делать? Неизвестно, сколько мы здесь еще проторчим.

Ула робко покивал, затем вытащил из кармана часы и со вздохом объявил:

– Кстати, скоро идти на спиритический сеанс. Как ты думаешь, я смогу его избежать, если скажу, например, что у меня… хотя бы понос? А?

– И не мечтай, – отрезала я. – Тогда Шандор устроит сеанс в нужнике. Понимаешь, ты вызываешь у него прилив вдохновения и космической энергии. Без тебя он не сможет сосредоточиться и захандрит. И потом, что это за сеанс всего с двумя участниками. Слухи поползут всякие… В общем, уважь малыша и не отлынивай.

Дверь тихонько открылась, и на пороге появился чинный лакей и почему-то растерянно произнес:

– Граф Шандор просят вас пожаловать в зеленую гостиную!

– Уже? – испугался Ула.

– Да-с.

В коридоре я шепнула Уле:

– Ох, чувствую, пуся Шандор начудил там. Видал, какое лицо у слуги? Как будто пережил сердечный приступ без отрыва от производства. Небось Шандор выскочил к нему в розовом сари, расшитом черепами и звездочками, забряцал браслетиками…

Ула вздрогнул и с надеждой предположил:

– Может, ты преувеличиваешь, и все еще обойдется? Я совсем не хочу, чтобы Шандор звенел браслетами и устраивал танец живота в розовом сари. Я думал, мы просто посидим, мирно пообщаемся с духами…

Договорить он не успел. Дверь зеленой гостиной со страшным скрипом сама собой раскрылась перед нами. Спецэффекты на высшем уровне! Представляю, что Шандор устроил внутри. Я впихнула застывшего от удивления Улу в комнату и протиснулась туда сама.

Новый дизайн помещения не снился никакому клубу поклонников черной, белой и серо-буро-малиновой магии. Все утыкано свечами, задрапировано черным бархатом, разрисовано пентаграммами и другими соответствующими случаю символами. Посреди всего этого сомнительного великолепия на резном стульчике восседал Шандор. Относительно стиля его одежды я оказалась права почти во всем. Браслеты, рубины и другие драгоценности, наверняка втихаря притыренные из мамашиной шкатулки, украшали мальчишку. Ошиблась я только в расцветке и оформлении сари, подозрительно напоминавшем зеленое сукно с ломберного стола из игровой комнаты. Да, точно, вон и бахромульки внизу…

Ула ошарашенно застыл в дверях, создав живую пробку. Шандор повел ручкой:

– Прошу вас занять свои места. Дорогой граф, ну что же вы стоите в дверях! Проходите и займите место рядом со мной.

– Да, может, я тут, на полу, как-нибудь посижу… – хотел отвертеться хитрый псевдограф.-Я так стесняюсь…

– А не нужно, не нужно стесняться! – Шандор вцепился в руки Улы и принялся тянуть его к столу, приговаривая: – Сейчас вы поймете, как это увлекательно…

Видя, что Ула уже на грани обморока и не может более скрывать дрожь в коленях, я кинулась на помощь моему трусу. Усадив его за стол, подальше от Шандора, я прошептала:

– Сделай, пожалуйста, приветливое лицо, расслабься… Нет, я просила приветливое лицо, а не посмертную маску Джека-Потрошителя. Что ты трясешь веками, как паралитичный бассет-хаунд? Ах, у тебя нервный тик… Тряси, пожалуйста чем-нибудь другим, чтоб не так заметно было, а то Шандор подумает, что ты ему глазки строишь!

Ула замер, боясь пошевелить даже одним лицевым мускулом. Я перевела дух и плюхнулась на соседнее кресло. Шандор, который все время косился в нашу сторону, ревниво спросил:

– Дорогая Павла, о чем вы разговаривали с милым графом?

– О вас, конечно, милый Шандор! – успокоила я зайку. – Мы восхищены вашей экстравагантностью.

Шандор потупился и сказал:

– Я польщен… Кстати, мы уже можем начать наш сеанс.

Я бросила взгляд на стол. Для вызова духов Шандор использовал нечто вроде знаменитого подноса “Ойуа” – ведьминской доски. Для тех, кто не знает, поясню – на написанный алфавит кладется доска или плотный кусок картона с дыркой посередине. На доску затем все кладут свои руки. Немножко сосредоточенности или ловкости, и доска начинает двигаться, показывая ответы духов. Вообще, я слышала, что такая доска одна из самых опасных в спиритуализме. С ее помощью действительно можно нарваться на такого духа, которого потом непросто будет запихнуть обратно. У нас в России новые русские так приобретали себе полтергейст. Для понта. Хвалиться машинами, дачами, любовницами уже немодно, а вот полтергейстом… В нашем городе одна хваткая баба целый бизнес на этом сделала, заведение даже открыла “Барабашкина контора”. При местной психушке, правда, но это уже издержки производства. Ей просто больше нигде помещения в аренду не давали.

Шандор деликатно попросил меня к столу. Я с неохотой покинула уютное большое кресло и пересела на резной стульчик. Шандор закатил глаза и попросил всех положить руки на доску. Мы повиновались. Шандор скромно пристроил и свои бархатные лапки. Затем с подвыванием он начал что-то бормотать, кажется, по-латыни. Вдруг доска начала медленно двигаться. Я этому не удивилась. Наверное, Ула отошел от шока и решил немножко развлечься. Доска тем временем медленно ползала по алфавиту безо всякой определенной цели. Шандор с замиранием сердца пискнул:

– Есть тут кто?

Я с трудом задавила желание прошептать загробным голосомг “Дед Пихто!” Доска зато оживилась и приползла на букву П, затем на А, В, Л и опять на А. В общем, Ула написал мое здешнее имя. Ничего умнее придумать не мог! Зато уж как Шандор обрадовался!

– Павла, милая, духи обращаются к вам! – зашептал он. – Спросите у них что-нибудь!

Я растерялась. Что мне спросить у Улы, усердно изображавшего духов? Про курс доллара? Нет, это нельзя… А тогда о чем? Наконец я вякнула:

– А в чем, собственно, дело?

Доска это явно знала, потому что активно зашевелилась и выдала новое сообщение: У, Б, И, Й, С, Т, В, О. Шандор чуть не описался от радости и вскрикнул:

– А я что говорил!

Я неодобрительно покосилась на Улу. Поганец сидел с самым невозмутимым видом, разглядывал доску и вроде бы даже не шевелил руками. Наловчился, наверное, за девятьсот-то лет! А доска все двигалась. И вот что они с Улой нам выдали: “Обернись и посмотри в дальний угол!”. Пока я из-за природной лени раздумывала, стоит ли подыгрывать Уле и поворачиваться, рыжик сам себе подыграл и развернулся на стуле. Шандор перегнулся через стол и тоже уставился в означенный угол. На Улу я особо не смотрела, зато личико Шандора было прямо передо мной. И вот вдруг это самое личико красиво побледнело, выпучило глаза и со всего размаху приложилось об стол. Я посмотрела на Улу. Этот же изображал памятник вселенскому столбняку, закаменев с приоткрытым ртом. Я заинтересовалась и наконец-то сама развернулась, чтобы посмотреть, что же такого ребята увидели в углу.

Да ничего особенного. В углу скромно торчало самое обыкновенное привидение. Все в белом, как и положено. Ручки ко мне тянет тоже по сценарию Вроде бывшая женщина. Ну, я слабыми нервами никогда не отличалась, поэтому даже обрадовалась. До этого я видела привидение только один раз, да и то не настоящее. В пионерлагере вожатая Людка после того, как мы вызывали дух Льва Толстого, решила нас напугать и показать нам этого самого Толстого. Но после того, как она запуталась в простынях, а вожатый Вова, вечный стоп-кран, придавил ее дверью, Людка тянула разве что на привидение Анны Карениной после столкновения с поездом. Поэтому-то я жизнерадостно произнесла:

– Здорово, кошелка! А цепями бренчать будешь? Ну-ка изобрази мне что-нибудь из Мусоргского!

Привидение, кажется, обиделось и, продолжая тихо подвывать, поплыло ко мне. Ой, как это я забыла, что привидения не исполняют музыкальные заявки. Тем временем бывшая дева подлетела ко мне и колоратурно проскрипела:

– Убийство! Убийство! Где ты, моя душа?

– Я-то откуда знаю! – удивилась я. – Нечего душами-то разбрасываться. Небось постирала и забыла на веревочке.

Дева удивилась, но упорно продолжила:

– Где моя душа? Где моя душа?

– А в холодильнике смотрела? – деловито спросила я. – Вот моя мама говорит, что, была бы ее воля, я б в холодильнике жила…

Дева насупилась и тему не поддержала. Я попыталась ее расшевелить:

– Ну хоть звать-то тебя как?

Привидение задумалось. Я участливо продолжила

– Имя, сестра, имя! Ну хоть кличку какую тогда.. Что, не догоняешь, что ли?

Привидение явно отказывалось идти на конструктивный диалог и опять затянуло свое.

– Ничего не помню. Павла… Где моя душа?

– Да старовенгерским языком тебе сказано, не знаю! – рассердилась я. – Хочешь Жужей быть? Все не Ватерпещенко…

Не знаю, что я такого сказала, но дева обиделась, да как сильно! Взлетела к потолку с горящими глазами, заорала как придавленная кошка, прошла сквозь потолок и исчезла. Я покрутила пальцем у виска и повернулась кребятам. Ула потихоньку отходил от столбняка. Шандор по-прежнему лежал лицом на доске в глубоком обмороке. Я немножко повозила его за косичку об эту самую доску, но парень, похоже, был в полной несознанке.

– Кошмар! – выдавил наконец Ула.

– Еще бы! – согласилась я. – Как нам теперь его оживлять? А то папа-граф как привалит нам по возвращении за порчу ребенка.

Ула отупело уставился на затылок Шандора:

– При чем здесь это?

Теперь я вытаращилась на Улу:

– Как при чем? Это вовсе не это, а Шандор.

Ула тут окончательно пришел в себя и постучал себя по лбу, при этом выразительно глядя на меня.

– Ничем не могу помочь! – тут же отреагировала я. – Мозги напрокат не выдаю. Самой мало.

Ула взвыл:

– Ну что ты несешь! Какой Шандор, какие мозги?! Я тебе про привидение это талдычу…

– Про девушку-то психованную? А что с ней такого? Ну, подумаешь, прилетела себя показать, на людей посмотреть. Небось в загробном мире тоже несладко, вот она и устроила себе экскурсию..

По лицу Улы было ясно видно, что он обо мне думает, и он уже приготовился все это высказать, как тут на столе застонал Шандор. Мы кинулись к нему и перетащили страдальца на диван. Страдалец же очень удобно пристроился на коленках Улы и, кажется, раздумал приходить в себя. Еще бы! Коленки Улы мне самой нравились…

Мой Помощник попытался привести пусю Шандора в чувство, слегка похлопывая его по щечкам. Шандор тихо млел и даже не думал открывать глаза. Пацан уже в нирване… Чтобы еще больше порадовать его, я посоветовала Уле:

– Наверное, надо сделать ему искусственное дыхание…

Ула шумно засопел, при этом очень напомнив своих скандинавских предков. Он довольно бесцеремонно свалил Шандора в угол дивана, вытащил цветы из стоявшей на окне вазы и обильно полил водичкой юного графа. Теперь Шандор предпочел очнуться. Невозмутимо стряхнув с себя остатки цветочков, он восхищенно простонал:

– Ах, я видел настоящее привидение! Уверен, это была Жужа. Как жаль, что мы не расспросили ее обо всем подробнее! Она явно желала контакта.

Памяти она желала, а не контакта! Неразговорчивая была девушка, да еще и со склерозом! Но всего этого я Шандору не сказала, а с постным личиком согласилась с его доводами. Шандор продолжал упоенно вещать, не забыв при этом живописно разложиться на диванчике:

– Это было неописуемо!

Верно подмечено! Памперсы вроде никому менять не пришлось…

– Я уверен, Жужа хотела нам что-то сообщиты Мы непременно должны побывать сегодня в склепе и церкви. Она хочет освободиться, она не желает становиться вампиром, она призывает нас!

Умненький-благоразумненький Ула попытался воззвать к остаткам нашего с Шандором здравого смысла:

– Я считаю, что лезть в склеп не стоит… По-моему, мы уже узнали все, что хотели.

– Ах, милый граф! – вскинулся Шандор. – Ну как же так?! Наше благородное дело еще не завершено. Мы ведь должны найти труп Жужи, вбить ей в сердце осиновый кол, засунуть в рот чеснок, перевернуть лицом вниз…

– А у нас за издевательство над трупами и особо изощренный вандализм сажают, – пробормотала я тихонько.

– Вы что-то сказали, милая Павла?

– Ню-ню!

Шандор нервно затеребил складочки импровизированного сари и произнес:

– Конечно, я понимаю, дражайший граф, что вы человек здесь новый и можете счесть все происходящее безумством…

Шандор явно хотел разродиться большой речугой, поэтому Ула испуганно перебил малыша:

– Вовсе нет, но позволительно ли то, что мы собираемся совершить, с моральной точки зрения?

– Еще как! Мы же освободим страждущую и томящуюся душу! Ах, граф, ну неужели у вас не увлажняются глаза при мысли об этой несчастной девушке? – патетично вопросил Шандор.

– Еще как! – в тон ему ответил Ула – И не только глаза…

Шандор нашарил в вазе яблоко и принялся аппетитно его хрумкать, приговаривая:

– И все же это чрезвычайно романтично!

В общем, Улу мы уломали (простите за невольный каламбур). Гораздо труднее было найти подходящий наряд для нашего освободительно-археологического похода. Я обнаружила это, когда вернулась к себе в комнату. У Павлы было всего одно темное платье, но с очень широкой юбкой и дурацкими розочками по всему лифу. Для соблазнения вампира оно еще бы сгодилось, но для путешествий под землей явно предназначено не было.

С кучей тряпья в руках я уселась на кровать. Что же надеть? У этой идиотки даже самых завалящих китайских джинсов нету. Можно, конечно, испортить еще одно платье… Например, вот это в дурацкую желтую полоску и с декольте до пупка. Нет, по идее, декольте на этом платье должно было быть там, где ему и положено, просто на Павле оно обвисало как раз до пупка. И эти дурацкие ленточки сзади!

Я уже твердо решила испортить это платье, как в дверь постучали. Я открыла. На пороге топтался Золтан со смущенным выражением на красивом личике В руках у него был какой-то сверток.

– Добрый вечер, Золтан! – вежливо поздоровалась я. – А разве у вас не мигрень?

Золтан мелодично захихикал и сказал голосом Шандора:

– Милая Павла, вы перепутали меня с моим братцем!

Тут до меня дошло, что Шандор просто-напросто смыл с себя всю пудру, снял парик и надел штаны нормальной длины.

– Оу! – растерянно произнесла я, вспомнив при этом Джеральда Лорела. – Проходите, Шандор…

Язык не повернулся назвать его пусей или еще как-нибудь. Шандор чинно прошел в комнату, уселся в мое любимое кресло и объявил:

– Я просто подыскал себе наряд, наиболее подходящий для нашего маленького предприятия. Вижу, княгиня, вы были заняты тем же самым… Нашли что-то?

– Увы! – созналась я. – Мои платья хороши только для балов.

– Я подумал об этом. – Шандор развернул свой сверток и вытащил оттуда мужской наряд. – Вот мой костюм. Я подыскал самый маленький. Примерьте, милая княгиня.

Опять переоблачаться в мужское платье! Поистине, это становится дурной привычкой. Но лучше испортить костюм Шандора, чем свое платье, пусть даже и с декольте до пупка. Я поблагодарила заботливого братца и взяла костюм. Шандор вежливо откланялся и напомнил, что с наступлением темноты ждет нас с Улой у церкви.

Я придирчиво оглядела принесенный костюм. Шандор все-таки гораздо выше меня, даже если и постоянно сидит на диете. Я кое-как натянула штаны, подвернув их чуть ли не вдвое. С рубашкой дело обстояло хуже. Закатать кружевные рукава оказалось непосильной задачей. Они упорно разворачивались обратно и нагло свисали по бокам.

Посмотрев на себя в зеркало, я задумчиво почесала нос. Там отражался этакий Пьеро в постановке авангардного театра геев-альбиносов. А точнее, бесполое существо в некотором подобии смирительной рубашки и турецких шароварах европейского покроя. М-да, глазомер у Шандора никакой! Наверняка малыш думал об Уле, когда подбирал костюмчик.

Стоило мне только подумать об Уле, как он вылез из моей гардеробной со скорбно-строгим личиком. Не успела я и рта раскрыть, как этот недоангел напустился на меня:

– Что, умней развлечения не могла придумать?

Я нащупала тяжелый подсвечник на столике и приветливо осведомилась:

– О чем это ты говоришь, милый? О моем наряде или о нашем маленьком предприятии, как это называет Шандор?

– О том, что ты устроила на спиритическом сеансе! Это же надо додуматься – двигать доску! Зачем ты написала “Убийство”?

– Я написала?! Я вообще сидела аки овечка кротка, я думала, это ты двигал доску!

Ула удивленно воззрился на меня:

– Я ничего не делал! Я был уверен, что доску двигаешь ты!

– Ага, и привидение тоже я вызвала! – огрызнулась я.

– Привидение – это совсем другое, – отмахнулся Ула. – Значит, ты точно не двигала доску?

– Мамой клянусь!

– Тогда кто же мог это делать? Неужели Шандор? – Ула плюхнулся на мою кровать и глуповато уставился на меня.