Текст книги "Это все - я! (СИ)"
Автор книги: Анастасия Медведева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Анастасия Медведева
Это все – я!
Глава 1
Мой дебют
– Это она?
– Да кто ж ее знает!
– Загляни и проверь!
– Сам проверяй! Слышал же, что она какая-то шальная!
Закатываю глаза, молча выслушивая ругань нападающих на мою карету.
В данный момент (это до нападения) меня перевозят в особняк в столице (у меня есть родовой особняк!), чтобы представить ко двору. Снова. Как я успела выяснить, в прошлом году произошел какой-то казус, после чего меня упекли в глухую деревню к далеким родственникам. Там, кстати, не то, чтобы совсем плохо: троюродный брат дальней тетки пытался пару раз перепутать мой зад со спиной, на что я пару раз направила его в сторону косяка, и один раз столкнула с лестницы – поэтому больше он не шалит… а вообще – воздух чистый, еда вкусная, домик уютный, так что почти отпуск получился.
И сейчас я еду знакомиться со своей двоюродной теткой и ее семейством, которое живет в моем особняке в столице, пока я дышу тем самым чистым воздухом в глуши – по милости государя нашего (плата за тот самый «казус»).
Почему еду «знакомиться»? Потому что я здесь никого знать не знаю. Это не мой мир: я тут чуток потерялась, когда к астрологу на сеанс ходила и вырубилась, перенюхав восточных палочек-вонючек. А когда очнулась, то оказалась на кровати в поместье в глухой деревне, окруженная незнакомыми людьми, упорно утверждающими, что они – моя семья.
И вот тут у нас возникла проблема… Потому что понимать, что я – это не их взбалмошная родственница, они наотрез отказались.
Я перепробовала все варианты. Даже орала тексты Нирваны, гоняя по полю в разорванном мною же платье, пытаясь показать, что со мной «что-то не так».
Никто не впечатлился. Ну, разве что козы…
Марьянелла Фон Баркентон, видать, успела создать себе имидж, прежде чем впустить мою душу в свое тело. Даже думать боюсь, что она тут чудила до моего появления, если все дворовые приняли мои полуночные пробежки в грязном драном платье не за приступ сумасшествия и даже не за одержимость демонами – а за очередной бзик дурно воспитанной столичной фифы. Кстати, драные платья после этой выходки вошли у дворовых в моду. Официально признаю, стиль гранж принесен в этот мир мною лично. Я даже могу патент приобрести и потом золотишко лопатой грести, если бы не одно «но»: Марьянелле запрещено заниматься бизнесом в этом мирке. Ровно, как и иметь собственность. Пока не простят. Или пока она не выйдет замуж с одобрения его величества – таков указ государя. Который король. Которого я, бог знает – чем, обидела.
О! Еще одна новость: Марьянелла сирота. То есть, без королевского одобрения я могу остаться у разбитого корыта… а точнее – у разбитого корыта на заднем дворе поместья своих дальних родственников.
И умереть старой девой – на радость тетке, живущей в моем столичном особняке.
Вот такой краткий экскурс в мою новую иномирную жизнь.
Первая неделя здесь прошла довольно быстро – я все рассматривала, со всеми знакомилась, пробовала продукты, дышала воздухом, не загаженным смогом. Вторая неделя далась чуть труднее – я устала от свежего воздуха, устраивала истерики и орала на небо, чтобы оно вернуло меня туда, откуда я сюда прилетела. Третья неделя была неделей Планов По Спасению…
Теперь же я решила просто плыть по течению и по ходу разбираться, по какой-такой непонятной причине меня сюда занесло. Любопытно было то, что внешностью Марьянелла была довольно похожа на меня… только тело у нее худющее, а волосы золотые, длинные, вьющиеся локонами до самой попы. И глаза. Глаза у нее огромные и зеленые. Повезло девице с генами.
Вот этими глазищами я и планировала вымаливать у короля свое столичное поместье – при первой возможности.
Но, возвращаясь к нападению…
Резко открываю дверцу и сверкаю взглядом на грабителей.
– Вы уверены, что не ошиблись каретой? – спрашиваю, злобно прищурив прекрасные зеленые очи.
– Она – дьявол! – отступая, шепчет один из ворюг.
– Да что она нам сделает? Это же только слухи! – усмехается его подельник.
Делаю «предупреждающее» выражение на лице, а затем резко вытягиваю руку вперед с криком:
– Сгинь!
Ничего не происходит. Не сдаюсь, вновь делаю взмах ладонью:
– Исчезни!
Безрезультатно.
– Развоплотись – в ежика превратись!
Ну, а что? В «Зачарованных» рифма всегда работала.
Однако, в этом мире великими силами рифма явно игнорируется…
В то время, как нападающие начинают хмуриться.
– Паутина!!! – кричу, делая типичный жест рукой.
Один из грабителей осматривает карету на наличие последней. Спокойно жду окончания осмотра. Не говорить же ему про «Человека паука» и его суперсилу, с помощью которой герой боролся с преступностью.
Попробовать стоило…
А вообще-то у меня в этом мире должна быть магия. По крайней мере, так говорили. Но пока что я за собой никаких способностей так и не заметила.
Троица грабителей озадаченно смотрит на меня. Я смотрю на них в ответ.
– Варианты закончились? – наглея на глазах, спрашивает первый грабитель.
– Удар правой ногой! – провозглашаю.
Попадаю ровно по зубам – о, мои три месяца в секции Тхеквандо!
Грабитель с воем летит с приступка кареты на землю, а его подельники отступают на шаг назад. Я же решаю прибегнуть ко второму варианту своего спасения. А что делать?.. Все мои защитники отлучились в ближайшую деревеньку – дорогу узнавать… вот на меня и напали.
Перевожу страшный взгляд на оставшихся на ногах подельников.
– Я – сборщик зубов. Слыхали о таком? – скалясь, вопрошаю, изображая из себя что-то среднее между Гарри Поттером, говорящем на Парселтанге, и Фредди Крюггером.
– Сборщик зубов?.. – опасливо переспрашивает второй, – Нет, не слыхали.
Закатила бы глаза – да люди смотрят.
– Если зубы дороги – бегите, глупцы! – помогаю болезным, не выходя из образа.
Пара грабителей переглядывается, затем опускает взгляд на своего дружка на земле. Тот в свою очередь с ужасом рассматривает пару передних на своей ладони.
– Теперь это – моя добыча! – заявляю уверенно, с ужасом представляя, как это, должно быть, больно, но при этом продолжая сверкать глазами.
– Зубы-то тебе зачем? – совсем по-простому спрашивает третий грабитель.
Чем вводит меня в ступор. Не объяснять же ему законы жанра?..
От фиаско меня спасают мои же охраннички – они нападают на грабителей сзади, вырубая последних лопатами.
– Ну, наконец-то! Могли бы еще в той деревеньке в баньку сходить, да девок пожамкать! – высказываю «спасителям».
– Так надо ж было понять, где не там свернули! – оправдывается детина с самой большой лопатой, косясь правым глазом на выбитые разбойничьи зубы (валявшиеся теперь на травке) и явно не желая узнавать подробности моего общения с грабителями.
Да, репутацию я себе уже заработала…
– Ну, что за умник?! Если даже грабители мою карету узнали – уж, наверное, мы не так далеко от столицы! – качаю головой в полнейшем разочаровании от местных «мыслителей» и забираюсь обратно в салон.
И почему в этом мире никто не слушает незамужних женщин?.. Нет, мы имеем право говорить, вот только местные представители сильного пола воспринимают нашу речь, как щебетание птичек. Даже Марьянелла, при всем своем гоноре и явно непростом характере, вынуждена была слушать мужчин: именно поэтому она была отправлена двоюродным дядюшкой (мужем Той Самой тетушки) в глушь несколько месяцев назад, а я сейчас ехала в этой карете с этими дуболомами деревенскими, не знающими дороги до столицы. Моим глухоманьским родственникам лично мною был предложен более адекватный вариант: дождаться этого самого дядюшки (хоть познакомились бы, вопросы разные друг другу бы позадавали) и с ним уехать в столицу, – но похоже от меня хотели побыстрее избавиться.
Что ж, я могу их понять…
– Едем! – кричу своему кучеру… и еще пять минут сижу в карете без какого-либо движения.
Да, скорости здесь запредельные. Так бы и забралась сама на козлы – если б умела каретой управлять.
И какой демон толкнул меня записаться на сеанс к этому астрологу?! Чего мне не хватало в замечательном, самом лучшем мире вселенной, по которому я так скучаю и куда так хочу вернуться!!! Слышишь меня, небо?..
На всякий случай выглядываю в окошко, отодвинув шторку. Смотрю на кучевые тучки.
Может, они Боженьке слушать мешают?..
– Едем! – кричу во всю глотку.
Дуболомы деревенские втягивают головы в плечи и увеличивают скорость своего передвижения на пару метров в час. Через пятнадцать минут карета, наконец, трогается…
Мимо окна проплывают деревья, поля, маленькие деревеньки, снова деревья, час, второй, третий, – и все так медленно, что я не удерживаюсь от тихого и ироничного:
– Едем не спеша… катимся в хромом трамвае… – сама не замечаю, как начинаю петь во весь голос, – лучше не мешай, я сегодня у-ми-ра-ю! – а в следующее мгновение перед моим окном появляется один из моих охранничков на худой кобылке.
– Госпожа, с вами все в порядке? – взволнованно спрашивает он, – Вы кричали, что умираете!
– А ты бы этого хотел? – вкрадчиво интересуюсь.
– Небо упаси, – искренне пугается детина, умудряясь отскочить от кареты вбок вместе с кобылкой.
– Я реально умру, если мы не увеличим скорость передвижения, – серьезно предупреждаю его.
– Но эта карета не предназначена для быстрой езды. Она просто развалится!
Барабаню пальцами по дверце.
Осматриваю детинушку… спину его усталую, хлипкие штанишки, обувь для езды не подходящую. Явно нечасто ездит в седле.
– Ты когда-нибудь катался в карете господ? – хитро прищурившись, спрашиваю у него.
– Нет, – тот качает головой, но уже во всю осматривает салон моего транспортного средства.
Услужливо раздвигаю шторки – чтоб ему было виднее.
– Нравится? – спрашиваю с улыбкой змея искусителя.
Вообще карета была так себе, да еще и грозилась развалится на больших скоростях, – но раз он никогда не катался…
– Давай меняться? – высовываюсь из окошка, хлопая на него глазами, – Ты поедешь в карете, а я на твоей чудной кобылке.
Благо ипподром был рядом с домом – верхом ездить обучена с детства.
– Всего на пять минут?.. – обдуваю парня ветром от своих ресниц.
– Но… у нас нет с собой женского седла… – мнется увалень деревенский.
– Ничего страшного, я же на пять минуточек… – расплываюсь в улыбке, ощущая, как ноют мышцы лица от такой «широты дружелюбия».
– Ну, только если на пять… – во взгляде парня появляется так много надежды, что я даю честное слово: не меньше, чем на пять!
Мы останавливаемся и меняемся местами, но как только я оказываюсь верхом на кобыле, то тут же ее пришпориваю, пускаясь в галоп.
– Госпожа! – кричит увалень из кареты. Остальные охраннички лишь удивленно провожают меня взглядами.
– Догоняйте, если не хотите, чтобы вам влетело! – с азартом бросаю всем им и с удовлетворением замечаю, что карета-таки увеличивает скорость передвижения. А за ней и парни на кобылках.
Значит, не в ветхости дело! Им дали указ, чтоб меня катили как можно медленней… может, даже встречу с разбойниками организовали, дав указания этим дуболомам деревенским «потеряться» и пойти спрашивать дорогу в ближайшей деревеньке. А может, детинушки и впрямь такие недалекие умом…
В любом случае – здесь явно чувствуется чей-то корявый заговор. Скорее всего – теткин: те родственнички, что жили со мной в старом поместье, не способны придумать даже план на день…
Но чего она добивается? Хочет, чтобы я попала в столицу за полночь?..
Ну, так я ей устрою встречу века!
Таким был изначальный план.
Но через полтора часа я осознала, что езда по ипподрому – это одно, а езда по дороге этого чудного мира – это другое. У меня даже закралось подозрение: не наши ли русские умельцы тут тропинки вытаптывали?.. Но, так или иначе, усталость взяла свое.
– Сколько до столицы? – спрашиваю у того дуболома, что сидел на козлах.
– Так мы, считайте, приехали, госпожа, – высовывается тот, что занял мое место в карете, – вон уже дворцовые шпили виднеются!
К слову, выглядел парень очень счастливым. Явно сбылась мечта идиота – в карете барской покататься, да еще и в столице побывать. Вот только забыл он, болезный, что, вроде как, не должен знать – где находится столица, и какой там в ней дворец со шпилями…
Зато теперь я в курсе, что с разбойниками парни деревенские никак не связаны. У них было одно задание: ехать медленно.
– Отлично, – губы сами растягиваются в зловещей ухмылке.
Сил добраться верхом точно хватит – тут можно и скорость уменьшить. Уж очень мне хочется ворваться в свой особняк на кобыле: чтоб, так сказать, всем продемонстрировать, что хозяйка – дома!
Но стоит мне добраться до ворот, как в игру вступает репутация Марьянеллы фон Баркентон: простой люд шарахается от моей кобылки так, словно верхом едет сам сатана. Хмурюсь, но головы не опускаю, гордо еду вперед.
– Где тут мой дом? – громко спрашиваю у народа.
Те молча протягивают руки в сторону одной из развилок дороги, уложенной брусчаткой.
Столица! Тут тебе не тропинки среди травки!
С легкой улыбкой еду вперед, разглядывая яркие ларьки, украшенные цветами двухэтажные дома, фонтанчики и прочую атрибутику «большого города». Наконец, вижу впереди особняк, вполне достойный красавицы Марьянеллы. А, судя по лицам моих провожатых, так и есть – свой дом разглядываю. Притормаживаю кобылу и разворачиваюсь к ним лицом.
– А теперь ответьте мне, золотые мои, от кого был получен приказ ехать медленно?
– Не можем, госпожа, – каются детины, покрываясь стыдливым румянцем.
А мне другого ответа и не надо: главное, что сам факт признали.
– Хорошо, ответьте, что было бы, если бы мы не попали в столицу до вечера? – спокойно спрашиваю у них, закатывая глаза.
– Ворота бы закрылись, и мы бы остались ночевать под стенами, – жмет плечами детина в карете.
Ага, а меня бы атаковала новая шайка разбойников. Или еще кто похуже.
Уже люблю своих столичных родственников!
Другой вопрос: сколько заговоров против меня плетется? Два или больше? И это план одного человека или заказчиков было двое?.. А если в игре не только члены моей славной семейки… то кто еще?
Разворачиваюсь на кобылке и пришпориваю ее, сокращая расстояние между собой и своим особняком.
Не знаю, сколько времени мне отведено в этом мире, и чего от меня вообще хотят, но раз я оказалась здесь – считаю своим долгом укрепить, так сказать, семейные узы. Чтоб Марьянелла, когда соизволит вернуться, оценила качество работы и больше не сбегала отсюда в чужие тела.
Да, я не попадала в аварию, не входила в душ, (а выходила в новый мир), не умирала и даже не засыпала: я именно отключилась на приеме у астролога, перенюхав тех самых восточных палочек во время разговора о чем-то очень важном… выходит, меня сюда забросило по какой-то конкретной причине. А, раз я ее не помню, стоит разобраться с чужими проблемами, в которые меня забросило провидение.
Глава 2
Как здорово, что все мы здесь…
Спрыгиваю с кобылы. Не дожидаясь своих провожатых, вхожу в арку, ведущую к особняку, быстро пересекаю ухоженную дорожку, ведущую к входной двери, и распахиваю последнюю настежь.
– Как я соскучилась по столице! – провозглашаю, входя внутрь просторного холла.
Да, мой первоначальный план – заехать на кобылке, – провалился из-за той самой арки (высота не позволила), но я решила не сбавлять градус пафоса и протопала в грязной обуви до самой гостиной, которая, как и холл первого этажа, была оформлена в бело-золотых тонах.
Оглядываю помещение. Вся мебель – произведения искусства; огромные, сияющие чистотой, окна, зрительно увеличивают пространство; дорогой паркет на полу приятно радует глаз, а о коллекции ваз во всех уголках гостиной я вообще молчу. Богато живет… Марьянелла. А теперь – ее тетка. Которая, к слову, стоит у софы и смотрит на меня во все глаза.
– Призрака увидели, тетушка? Вы ведь моя тетушка? – улыбаюсь ей в тридцать два зуба и начинаю по-новому осматривать гостиную, но на этот раз – уделяя внимание присутствующим, а не мебели.
Тетушка – баронесса Тиссотская, оказалась женщиной за пятьдесят, активно пытающейся доказать всем, что ей – за сорок. Прямая спина, высокая тугая прическа из черных с проседью волос, выбеленное непонятно чем лицо и платье не по возрасту. Да, забыла сказать – у нее нос с горбинкой. Не то, чтобы важно, но не могла не отметить.
Я ее узнала по портрету в глухоманьском поместье, так вот там горбинка была намного меньше, – тетка явно подкупила художника, чтоб приукрасил ей внешность…
Рядом с ней, на софе, сидел (по всей видимости) мой двоюродный дядюшка – Барон Тиссотский (вот им не повезло с названием родовых земель!).
– А вы, должно быть, мой дядюшка! – вежливо здороваюсь и с ним, а затем с любопытством и в гробовой тишине рассматриваю родственника.
Рыхлый лысеющий мужчина пожилого возраста с несчастным, немного потерянным выражением лица. То, что он закладывает по-черному – видно не вооруженным глазом. Видать, пилит его женушка своими непомерными амбициями. На живую пилит. А вот то, что он не встал, чтобы меня поприветствовать – я запомню. Не уверена, что это было проявлением неуважения – скорее он просто растерялся, – но это не отменяет факта отсутствия манер…
Перевожу взгляд на следующего члена своей семьи.
– И, полагаю, моя сестрица Мерцелла?..
На диванчике, напротив софы, сидела курносая блондинка – по всему видно: дочь барона и баронессы. Этой осенью ее собирались представить ко двору и явно планировали прибавить к ее имени все мои титулы, – вот прям тем самым местом чую.
Почему? Потому что доченька моих дражайших родственников была одета, как коронованная принцесса – в великолепное воздушное платье бледно желтого цвета с кучей оборок и драгоценных нитей, – а на шее у нее висело родовое колье фон Баркентонов. Какаааая прелесть! О том, что это колье не принадлежит Мерцелле я знаю абсолютно точно: на портрете матери Марьянеллы оно было нарисовано очень качественно и красовалось прямехонько на шее покойной. А портрет сей я увидела в том же самом тьмутараканьском поместье.
Улыбаюсь еще шире.
К слову, выражение лица Мерцеллы трудно передать словами, но я все же попытаюсь: кажется, она готова пойти на кухню, взять уксус, залить в мою глотку и выжечь мне все внутренности. Милая сестренка. Думаю, мы подружимся.
Тем временем молчание в гостиной становилось… гнетущим.
Пытаясь понять, в чем дело, перевожу взгляд к шкафу с книгами, расположенному у огромного панорамного окна. Там, с томиком стихов на древне-сарамнийском в руках (а мир тут зовется Сарамния), стоял незнакомый мне мужчина лет тридцати пяти. Его пристальный взгляд было сложно игнорировать, отчего я сделала вывод, что мы-таки знакомы… Точнее – они с Марьянеллой. Осматриваю незнакомца с ног до головы: черный фрак, черные брюки, черный шейный платок, черные чуть вьющиеся волосы до плеч, черные глаза и чувственные, хвала небу, не черные губы.
Нормальные такие. Человеческого цвета.
О! Белая рубашка.
А ничего себе – экземплярчик. Хоть посмотреть есть на что. А то я уж испугалась, что в Сарамнии Марьянелла – единственная представительница прекрасного от обоих полов.
Ну… и кто мы будем? Случайно забредший жених Мерцеллы? Еще один родственник, о котором я ничего не знаю? Брат короля? Пусть будет – брат короля!
– Марьянелла, что ты здесь делаешь? – вопрос тетки вырывает меня из раздумий и бестактного осматривания темноволосого незнакомца.
– Стою, – отвечаю по факту, решив не вдаваться в подробности при неопознанном объекте… и вообще… притормозить пока – и некоторое время поиграть в воспитанницу пансиона.
– А что с твоей одеждой?! – продолжает изумляться тетка.
Опускаю взгляд на грязное и мятое платье.
– Я ехала верхом. Карета, которую мне одолжили мои дорогие родственники, грозилась развалиться по пути, – отвечаю как можно проще, после чего ловлю на себе заинтересованный взгляд таинственного незнакомца в углу.
– Но почему ты здесь?! – уже откровенно недоумевает баронесса.
Ага! А разбойники и впрямь – твоих рук дело?..
Беру себя в руки и продолжаю разыгрывать спектакль для одного зрителя.
– Как? Разве вы не получали моих писем?.. – «искренне» удивляюсь, стягивая кожаные перчатки и по-хозяйски бросая их на ближайший столик, отчего у тетки начинает дергаться глаз, – Но… я могу показать послание, написанное дядюшкиной рукой, в котором он ждет моего приезда сегодня днем. Место встречи – мой столичный особняк, – добавляю, как бы, невзначай, – или я что-то напутала, дядюшка? – поворачиваю голову к барону.
– Это не твой особняк, – сквозь зубы цедит тетка, не давая мужу возможности ответить и пытаясь при этом улыбаться незнакомцу у шкафа с книгами, – государь наш отобрал его у тебя и отдал нам. Ты и в столицу-то попала лишь по милости своего дядюшки, так что помни свое место и будь благодарной, племянница.
– Давно ли мой дражайший дядюшка получил право отказывать мне во въезде в столицу? – с еще более «искренним» изумлением поднимаю брови, прохожусь по гостиной, с любопытством осматривая все вокруг, – Насколько я знаю, я нахожусь под протекторатом короля, и лишь ему решать – отказывать мне в этом праве или нет. А вы – лишь временные опекуны до моей свадьбы. Или я опять что-то напутала, дядюшка?.. – вновь поворачиваюсь к барону, с которым мы вели переписку.
Но тот явно не готов отвечать на мои вопросы – ровно, как и соглашаться или спорить со мной.
За него это продолжила делать моя тетка:
– Какая свадьба, Марьянелла! – едва не взвизгивает она, краснея от злости, улыбаясь незнакомцу, бросая на Мерцеллу напряженные взгляды и все это – одновременно, – Да и кто за тебя пойдет? – она выдавливает из себя неорганичный смех, – Ты опозорилась перед всем светом, дорогуша!
– Вы забыли, тетушка, что я нынче потеряла память, а потому – не отвечаю за свои поступки, совершенные в прошлой жизни, – растягиваю на губах искрящуюся вежливостью улыбку.
Моя новейшая версия событий! Поскольку слушать о том, что я – не Марьянелла, никто не захотел, я решила прибегнуть к проверенному методу и объявила о том, что лишилась своих воспоминаний. Как, почему – это вообще не ко мне вопросы. Я ничего не помню. Захотят проверить – милости прошу. Заодно подтвердят мою версию. К слову, стоило мне написать письмо во дворец с упоминанием своего новоприобретенного недуга, ответ пришел незамедлительно: ехать в столицу! По велению его королевского-бла-бла-бла.
Но я отвлекалась, а тем временем, мои слова произвели впечатление на таинственного незнакомца в углу: по крайней мере он отложил томик стихов и внимательней присмотрелся ко мне.
– Да кто тебе поверит, дорогая племянница! – едва не захлебываясь ядом, пытается отстаивать свою позицию тетушка; при этом она продолжает улыбаться в сторону темноволосого красавца одной стороной своего лица, и убивать меня – второй половиной.
Ее полное нежелание верить мне вполне понятно. На кону – мой родовой особняк и титул Мерцеллы при дворе. Но тут уж я честна с собой: какой смысл нести ответственность за чужие ошибки? А о том, что натворила Марьянелла, мне действительно неизвестно.
– Надеюсь, что его королевское величество, – скромно потупившись, сообщаю.
Совершенно очевидно, что таинственный брюнет с пристальным взглядом – не прост и имеет какие-то связи: иначе Мерцелла не сидела бы сейчас при полном параде, а тетку не мучил бы нервный тик от одного только моего присутствия.
– Вы имеете какую-то просьбу к королю, которую бы хотели озвучить до вашей официальной встречи? – не разочаровывает меня мужчина, обращаясь ко мне своим мягким бархатным голосом.
– Лорд?.. – предлагаю ему представиться, чтоб было проще вести разговор.
– Какой лорд, Марьянелла! – взвизгивает моя тетка, – Граф! Своим вопросом тебе оказал честь граф Дроттер!
Держаться… ДЕРЖАТЬСЯ!
– Граф Дроттер, – чуть опускаю голову, скрывая красный цвет лица (исключительно из-за желания заржать в голос), – простите мне мою неосведомленность. Потеря памяти плохо сказывается на моих манерах.
– Присядь в реверансе, Марьянелла! – шипит тетка.
– Если меня не обманули в том поместье, где я очнулась после потери памяти, мой титул не ниже графского, – замечаю сдержанно.
Достала уже. Быстрей бы граф свалил – хоть потолкуем по-свойски.
– Был! – сверкает глазами баронесса.
– Я этого не помню, – скромно улыбнувшись, ставлю жирную точку, а затем разворачиваюсь к графу, – Граф Дроттер, – не ржать, НЕ РЖАТЬ! – Могу я через вас передать прошение его величеству Королю Контраду Четвертому?
– Конечно, леди, – вежливо кивает граф.
Да, теперь я просто леди. Пока король не решит меня помиловать.
– Я бы хотела пройти магическую процедуру проверки памяти, – выдаю на волне искреннего желания закончить с этим фарсом.
У тетки едва не выпадает челюсть, а Мерцелла начинает нервно ерзать на своем месте.
– С целью? – сверкнув на меня пристальным взглядом, уточняет граф.
С целью выкинуть тетку из своего поместья.
– С целью доказать, что я действительно лишилась памяти и не помню ничего из своей прошлой жизни в столице, – потупившись, отвечаю; я ведь сама наивность и невинность, – и никого, – добавляю, хлопнув в его сторону пышными ресницами.
Граф Дроттер выпрямляется, окидывая меня странным и невероятно многозначительным взглядом, а затем переводит его на баронессу.
– Я передам прошение его величеству, – провозглашает он.
– Что? Нет! Я имею ввиду… это же такая болезненная процедура! – протягивает тетка, пытаясь убедить меня отказаться.
– Да нет, вполне себе безобидная, – не соглашается граф Дроттер.
– Но подвергать ей невинное дитя, не помнящее ни себя, ни своих поступков! – продолжает наседать тетка.
– Надеюсь, после нее моя невиновность и впрямь будет доказана: разве можно обвинять человека, чья память – чистый лист? – продолжая скромнеть на глазах, замечаю я.
– Но король сам отправил Марьянеллу к дальним родственникам! – резко меняя курс, восклицает тетка.
– Но я даже не помню – за что именно! – сложив ладошки на груди, тихонько отвечаю, глядя на графа Дроттера честными пре-честными глазами, – Разве это справедливо?
– Она сама стерла себе память! – не выдерживает баронесса, вперившись в меня взбешенным взглядом.
– Это официальное предъявление обвинения? – ровным голосом уточняю.
Тетка быстро затыкается, бегая глазами от меня к графу Дроттеру.
– Я передам королю ваше прошение, леди. Баронесса, барон, – граф кивает моим опекунам, затем переводит взгляд на бледную от злости Мерцеллу, – леди, – кивает он, после чего вновь поворачивается ко мне, – Было приятно вновь увидеть вас… Марьянелла, – многозначительно произносит он и растворяется в пространстве.
О-пань-ки! А тут у нас маг затесался!
– Ты что творишь, несносная девчонка! – баронесса стремительно идет ко мне и замахивается для пощечины.
Совершенно случайно отбиваю удар небольшим подносом, резко поднятым с ближайшего столика.
Тетка с визгом отскакивает и начинает растирать ушибленную ладонь.
– Матушка! – как ужаленная, подскакивает Мерцелла.
– Сидеть! – рявкаю на сестрицу, и та от неожиданности падает обратно на диван.
Перевожу раздраженный взгляд с одного экземпляра «родственника обыкновенного» на другой.
– Значит так, родимые, ваше поведение меня слегка достало, – сообщаю очень неприятным голосом.
– Чего?! – недоуменно переспрашивает баронесса.
– Мам! Она там совсем свихнулась! – хнычет Мерцелла.
– Ты чего несешь? Совсем страх забыла?! – разъяренно пыхтит тетка.
– Это вы здесь страх забыли, – четко произношу с откровенной угрозой в голосе, – а еще запамятовали, в чьем особняке решили свой фамильный герб на стену повесить. Это мой дом, и я хочу, чтобы вы зарубили себе это на носу.
– Да ты там действительно все оставшиеся мозги растеряла, – на этот раз – искренне удивленно произносит тетка, – король никогда тебя не помилует! И ты съедешь отсюда еще до начала бального сезона! Даже не думай, что твои лживые глазки смогут вымолить прощение!
– Посмотрим, – фыркаю, смерив ее внимательным взглядом.
Она не расскажет мне, что натворила Марьянелла – теперь это очевидно. Ну, ничего. Сама узнаю. Мне для этого их помощь не нужна.
– И вот еще что, дорогой дядюшка, – поворачиваюсь к барону, смотрю на него с откровенным осуждением, – будьте добры, попросите свою дочь снять МОЕ РОДОВОЕ КОЛЬЕ. Не помню, чтобы разрешала брать его кому-то из вас.
– Разрешала! – взвизгивает Мерцелла.
– Ну, это, конечно, можно проверить и в ближайшее время – пройдя процедуру проверки памяти, – спокойно соглашаюсь, после чего Мерцелла поспешно снимает с себя украшение, а тетушка становится такого цвета, что у меня появляются опасения по поводу ее здоровья.
– Мерцелла, не стоило тебе его брать, – выдавливает из себя барон.
– Папа! – глаза его дочери наливаются слезами. Слезами от злости.
– Ничего, доченька. Нам недолго осталось терпеть ее, – баронесса простирает руки к своему чаду, и Мерцелла бежит в ее объятия.
– Хорошая у нас семейка. Главное – дружная какая, – хмыкаю, глядя на все это действие.
– Ты еще пожалеешь! – шипит Мерцелла, выглядывая из-за груди тетки.
– Спущусь к ужину, – проигнорировав ее слова, бросаю равнодушно, а затем повышаю голос, – Кто из слуг покажет мне мою комнату?
Никто не отзывается на просьбу. Хотя я уверена – несколько служанок прячутся за стенкой.
Разворачиваюсь к тетке.
– Если никто не проведет меня к ней, я займу ту, которая мне понравится, – предупреждаю спокойно.
– Отведите леди Марьянеллу в ее комнату! – тут же отдает команду баронесса.
В следующую секунду из проема двери выпрыгивает маленькая девчушка в смешном чепчике горничной и вытягивает руку, предлагая идти за ней.
Так-то лучше. А теперь – пора осмотреть свои хоромы.