Текст книги "Канцлер (СИ)"

Автор книги: Анастасия Курленёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– И это все, кто остался защищать султана? Брать живым! Я привезу его Канмару в клетке!

Что смогут противопоставить эти несчастные тяжёлой кавалерии? В лучшем случае лучники успеют сделать пару залпов за то время, что крылу Крааса понадобится для покрытия расстояния полёта стрелы. На ровной открытой местности зайти в тыл пехотинцам и затоптать копытами, изредка отмахиваясь мечом, будет просто детской забавой!

Словно лавина, сходящая со Срединных гор, хлынули  в долину всадники Крааса, поблёскивая панцирями и бряцая оружием. И словно лавина, сорвавшаяся в ущелье, атака захлебнулась. Почва под ногами лошадей проваливалась в прикрытые дёрном ямы-ловушки, ломая животным ноги, заставляя всадников кубарем скатываться на землю под град стрел – альбастанцы палили непрерывно, разделившись на две шеренги – пока одна делала залп, вторая готовила следующий. Немногие всадники, кому посчастливилось прорваться через рытвины, со всего разгона нанизывались на копья, которыми ощерилась фаланга. Упёртые в землю древком, они представляли собой весьма грозное оружие, особенно для обладающей такой убийственной инерцией пары лошадь-всадник. Именно напором, сметавшим всё на своём пути, славились илларийские конники. Остановить разогнавшийся клин было почти невозможно. Они и не останавливались – натыкались на массивные острия, как радужные бабочки на булавки любознательного подростка-естествоиспытателя, сопровождавшего звездочёта.

Немногочисленные  верховые воины султана десятками резали в панике бегущих илларийцев. Для того, чтобы бить в спину, достаточно даже лёгкой конницы.

Тингум, 20 г. э. Леам-беат-Шааса

Победоносная армия Альбастана медленно и торжественно вступила в новую столицу Тингума, бывшего протектората Илларийской империи. Неторопливо, без лишней суеты кортеж полководца прошёл по главной улице, чтобы остановиться на центральной площади. Султан хотел сделать официальные заявления народу. И их правительнице. Здесь её называли женой, в Альбастане – любовницей Завоевателя. Но теперь завоёванными могли оказаться её подданные.

Царица Сильвелла наблюдала за султаном Альбастана, то бледнея, то заливаясь краской гнева. К счастью, плотный слой косметики скрывал её переживания.

– Поверить не могу, что альбастанец вошёл в Тингум, – прошипела она, почти не разжимая губ. – Где Канмар? Он ведь обещал!

– Крыло Крааса разбито ещё на подступах к провинции, – напомнил её телохранитель и по совместительству советник. – Чтобы перебросить сюда достаточно войск, потребуется не меньше месяца.

– Я знаю, – раздражённо ответила женщина. – А за это время проклятый колдун ещё что-нибудь придумает. Где он, кстати?

– Сивфанец позади султана. Тот, что сложил руки на груди.

– Этот? Да он почти карлик!

– В Сивфах такой рост называют средним, – дипломатично заметил мужчина.

– Волосы какого-то мышиного цвета, – с неудовольствием продолжала Сильвелла. – Глаза и губы будто выцвели, черты лица грубы... Не думаю, что он пользуется популярностью у женщин. Что ж, тем лучше.

– Я слышал, звездочёт вообще не по этой части.

– Да, его маленький доктор... Не он ли сейчас подошёл?

– Он.

Некоторое время царица наблюдала за перешёптывающейся парой.

– Вздор, эти двое не спят вместе.

Телохранитель молча пожал плечами.

Прочитав послание Сильвеллы, сивфанец колебался долго, почти целую секунду. Но, приняв решение, последовал за провожатым и безропотно позволил завязать себе глаза. Правда, по выходе из подземного хода, когда его проводник направился вправо, звездочёт обратился к нему со следующей речью:

– Любезный, если мы свернём налево, поднимемся по лестнице и пересечём галерею, то сэкономим время.

Бесстрастный служитель царицы ничего не ответил, но повязку снял.

Таким образом, когда Сильвелла, облачённая в соблазнительно-полупрозрачные струящиеся одежды, вошла в предназначенную для свидания залу, её гость уже некоторое время сидел на ковре, поджав под себя ноги и грустно созерцал лёгкий ужин из фруктов и сладостей. При виде женщины он встал и элегантно раскланялся. Она в качестве приветствия взмахнула умопомрачительно длинными ресницами и жестом пригласила его садиться. Молодой человек повиновался и, окинув предложенные яства ещё одним длинным взглядом, сказал:

– Не сочтите меня бестактным, моя госпожа, но ваш посланник застал меня в предвкушении ужина. А в последний раз я ел ещё до рассвета. Так что я был бы вам очень признателен, если бы вы приказали принести мяса, или, в крайнем случае, рыбы.

Сильвелла, не ожидавшая заявления в таком роде, дёрнула за витой шнурок, и в комнату вбежала служанка. Обменявшись с ней несколькими фразами, хозяйка спросила:

– Аллигатор или страус?

Мужчина слегка поморщился. Он недолюбливал кухню Тингума.

– И то, и другое.

Какое-то время царица молча наблюдала за гостем. В конце концов, по тому, как человек ест, о нём можно сказать многое. Несмотря на явный аппетит, сивфанец неторопливыми движениями отделял мясо от костей, с непроницаемым лицом отправлял пищу в рот. При этом успевал уделять внимание танцовщицам и метателям кинжалов, услаждавших взор своим виртуозным мастерством.

– У вас великолепный хореограф. Передайте ему, что если он решит перебраться в Сивфы, я гарантирую ему блестящую карьеру, – сообщил звездочёт, покончив с аллигатором и переходя к страусу. – А вот парфюмера... или как его должность называется, гоните в шею. Листья, что курятся сейчас в жаровне, использовать в качестве афродизиака довольно глупо, это сильный галлюциноген, к тому же токсичный. В сочетании с корой йохимбе, которой я также не советовал бы вам увлекаться, наутро вы получите неприятные последствия в виде тошноты и расстройства желудка.

Царица поспешила собственноручно залить жаровню. Она успела уже несколько раз пожалеть о своём распоряжении. В то время как гость казался всецело поглощённым утолением голода, женщина сама уже вполне ощутила на себе действие пресловутых листьев, так что давешний коротышка предстал в новом свете. Она разглядела прекрасную форму рук, гордую посадку головы, резкие черты лица казались уже не грубыми, но мужественными. Однако самым покоряющим оказался голос, мягкий тембр которого окутывал словно пеной, почти ощутимо лаская кожу.

– А ты... не боишься... последствий?.. – понижая голос почти до шёпота осведомилась Сильвелла, приблизилась к мужчине и опустилась рядом с ним на ковёр. Её глаза горели лихорадочным огнём.

– Я мало чувствителен к подобным вещам, – ответил звездочёт, меланхолично отправляя в рот последний кусок птицы.

Наконец он достал платок, аккуратно и неторопливо вытер пальцы, промокнул губы и со смиренным видом произнёс:

– Моя госпожа, вы, как я вижу, настроены на длительную беседу. Но у меня был тяжёлый день, и я уже хотел бы отдохнуть. Так не перейти ли нам к делу?

– Почему бы тебе не отдохнуть прямо здесь? – приблизившись к мужчине, Сильвелла попыталась прильнуть к его груди, но он, усмехнувшись, отстранился. – Я помогла бы тебе расслабиться.

– Расслабиться в объятиях возлюбленной Канмара? – звездочёт потёр подбородок и с неудовольствием уставился на собственную руку – пальцы скребла щетина. – Благодарю за предложение, но мне вряд ли это удастся.

– Канмара здесь нет, – верхний покров начал сползать, обнажая великолепные смуглые плечи.

– Зато в соседнем крыле спит его сын, – Сильвелла замерла, будто увидев василиска. Заметив эту реакцию, её гость воскликнул: – Да пребудет с вами благословение богов, царица! Разве я похож на человека, который будет угрожать матери благополучием её ребёнка? – снова потерев подбородок, пробормотал себе под нос: – Надо было всё-таки побриться, – и уже громче добавил: – Уверяю вас, династические перипетии меня нисколько не занимают.

Её успокоили не столько слова, сколько сам голос, в котором определённо не было угрозы.

– Тогда откуда? – всё же спросила она. – Как?..

– Я всё-таки звездочёт, не забывайте об этом. Мне известно довольно много. Чего я не знаю, так это чему обязан удовольствием лицезреть вас в такой уютной домашней обстановке.

– Я хочу, – сказала она, змеёй скользнув к нему на колени и скрестив ноги у него за спиной, – чтобы ты принадлежал мне, а не альбастанцу.

Жаркий поцелуй, полный непритворной страсти, запечатлела царица на тонких прохладных губах, оставшихся безучастными. Молодой человек спокойно посмотрел на неё.

– Я подданный Сивфской империи. Но даже кесарь не может похвастаться, что я ему принадлежу.

– Разве ты не послушный пёс султана и не клялся ему в верности? – спросила она и провела языком вдоль его шеи.

– С султаном Альбастана  я заключил соглашение. В обмен на мои скромные советы он обещал мне то, что интересует меня в завоёванных провинциях.

– У меня тоже есть, чем тебя заинтересовать, – прошептала она, тесно прижимаясь к его груди.

– Не стану отрицать этого, моя госпожа.

– Зови меня Сильвелла, – она вынула заколку, и каскад тёмных волос окутал их обоих. Царицу немного беспокоила бесстрастность сивфанца, но собственное желание было уже слишком велико, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

– Насколько я понял, вы хотите, чтобы я покинул лагерь султана, позволив войскам, которые рано или поздно подтянет Канмар, разгромить его.

Не ответив, женщина укусила его за мочку уха. Со вздохом поднявшись на ноги, звездочёт решительно отцепил от себя сопротивляющуюся царицу, открыл окно и усадил её на подоконник.

– Не используйте никогда эту гадость, – мягко проговорил он, – есть же вполне безвредные средства: женьшень, алоэ, что там ещё... Вот, выпейте, это должно помочь.

Быстрым движением он выжал в кубок половинку грейпфрута, потом ещё одну.

Холодный ночной воздух тоже делал своё дело, и Сильвелла начала медленно приходить в себя.

– Итак, – звездочёт внимательно вглядывался в её лицо, – мы можем продолжать? – Она кивнула. – Я завтра же покину альбастанский лагерь, если мне и моим двоим спутникам обеспечат свободный доступ в Город Мёртвых. – Сильвелла вздрогнула. Заметив это, звездочёт поспешил её успокоить: – Не бойтесь, я не гробокопатель. Праху ваших предков ничто не угрожает. Мне нужно... просто пройти там. Обратного проводника не потребуется.

– Но это... невозможно! Запрещено, недопустимо!

– Если бы это было не так, я бы приехал в Тингум с торговым караваном, и нам нечего было бы обсуждать, – глубокомысленно отозвался сивфанец.

Царица задумалась.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Тебя отведут в Город Мёртвых, если поклянёшься служить мне, – её рука снова скользнула ему на грудь, но мужчина немедленно перехватил женское запястье и, покачав головой, вернул обратно.

– Меня это не интересует. По завершении дел в... Городе я вернусь в Сивфы.

– А если я откажусь?

Он равнодушно пожал плечами и прислонился к оконной раме, сложив руки на груди.

– Султан Альбастана захватит Северный Тингум так же, как захватил Южный. А я получу Город Мёртвых в качестве трофея. Правда, в этом случае я его сохранность не гарантирую.

Слегка опешив от такой наглости, Сильвелла молча взирала на сивфанца. Наконец она произнесла:

– Назови мне хотя бы одну причину, почему я прямо сейчас не могу вызвать стражу и приказать прикончить тебя?

– Священный долг гостеприимства не подойдёт? Нет? – он весело оглядел её. – Тогда, из того, что первым приходит в голову... среди всех детей и женщин, наполняющих этот дворец, на стражников тянут в лучшем случае двое. Первый, и правда, был когда-то грозным воином, но без последствий залечить перерезанные сухожилия... – сивфанец отрицательно поцокал языком. – Что же касается второго – он в самом деле силён как бык, но и так же неповоротлив. Я не думаю, что оба ваших защитника доставят мне особенное беспокойство.

– Откуда ты?... Ах да, звездочёт. Но ты безоружен, – попыталась возразить женщина.

– Оружие это условность, – назидательно заявил её собеседник и, перевернув успевшую остыть жаровню, без видимого напряжения в несколько быстрых движений отогнул массивные витые ножки, превратив декоративные листочки в острия внушительного трезубца.

– Не бог весть что, конечно, – сказал он, оглядывая результат своего вандализма, – но на полчаса хватит. А если во дворце поднимется шум и нездоровая беготня, то быстрее, чем через четверть часа тут объявится один из моих спутников, и я сильно удивлюсь, если сопровождать его будет менее чем полусотня альбастанцев.

– Но как? Ты ведь ни с кем не разговаривал по дороге! – усомнилась Сильвелла.

– А мне и не нужно было. Рогнар считает своим долгом заботиться о моей безопасности вне зависимости от моих планов или желаний.

Он стоял, снова сложив руки на груди, и смотрел на неё совершенно спокойно. После трёхминутного молчания царица произнесла:

– На рассвете вас отведут в Город Мёртвых.

Мужчина склонился над её рукой и легко коснулся губами бархатистой кожи.

– Это мудрое решение.

Сивфанец развернулся и направился к выходу.

– Постой, звездочёт! – он обернулся. Лёгкие складки наряда Сильвеллы разошлись на бедре, и его взору предстала длинная стройная нога, призывно полусогнутая в колене. – До рассвета ещё далеко.

– Я должен просить простить мне мою дерзость, но... – сивфанец окинул её ироническим взглядом, – ко мне в постель попасть сложнее, чем к Канмару.

Царица, внезапно увидевшая эту ситуацию со стороны, звонко рассмеялась.

Он отвесил ей низкий поклон.

– Честь имею!

Кордолис, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

– Так или иначе, султан был выдающимся полководцем. Уже после исчезновения звездочёта ему удалось захватить три провинции Северного Тингума. И Канмару потребовалось более полугода, чтобы выбить  его оттуда.

– Однако столицу ему взять так и не удалось. Поговаривали, что именно царица Сильвелла вывела из игры звездочёта. Будто бы она заманила его в свой дворец и отравила, – сказал Веласкин, искоса поглядывая на Канцлера.

– Кто знает, возможно, так оно и было.

– Сомневаюсь. Мне довелось однажды видеть Сильвеллу, – продолжал старик, наблюдая за выражением лица собеседника, – и даже побеседовать с ней. Очень эффектная была женщина. Жаль, что так трагически погибла.

– Что ж, – философски заметил Канцлер, – монарх – профессия рискованная.

– Я спросил её о звездочёте. И был удивлён, когда царица с исключительной теплотой отозвалась о нём, выразив даже надежду когда-нибудь посетить Сивфы и разыскать его.

– В самом деле? – приподнял бровь Канцлер. – Интересно, что по этому поводу думал Канмар.

– Не знаю, – с коротким старческим смешком отозвался Веласкин. – Он тогда был далеко. На войне, как всегда.

– Как и сейчас.

– Увы, да. Но, помимо собственно Канмара, у меня есть и ещё одна причина для беспокойства. Вам, я полагаю, известно, что бароны северных земель Кордолиса всегда лояльны королю только наполовину.

Сивфанец кивнул:

– Я не удивлюсь, если в случае обещания автономии в составе Илларийской империи и расширения владений за счёт южных провинций они примут сторону Канмара.

– Они уже это сделали. Пока ещё не открыто, но заговор существует, – доверительно сообщил теневой министр.

– Это крайне печально. Для Кордолиса, – вежливо отозвался Канцлер Сивф.

– И именно поэтому я просил вас приехать. Не хочу, чтобы мою страну постигла участь султаната Альбастан.

– Я весьма польщён. Но каким образом гражданская война в Кордолисе касается меня? Независимо от того, поддержат его Северные бароны или нет, Сивфы Канмару пока не по зубам. И он это прекрасно знает.

– Боюсь, мой молодой друг, что вас это касается самым непосредственным образом, – с лёгкой грустью проговорил Веласкин и протянул собеседнику довольно увесистый конверт. – Прочтите, и судите сами.

Старый политик внимательно изучал мимику своего коллеги, пока тот быстро просматривал документы, но на лице Канцлера не дрогнул ни один мускул. Закончив чтение, он произнёс:

– Благодарю вас за столь ценную информацию. Могу я оставить это себе?

– Разумеется. Это только копии, как вы понимаете.

– Вы можете быть спокойны. Лига Севера не получит от Канмара поддержки, на которую рассчитывает. И даже больше. Преимуществ, которыми они, по собственному убеждению, на данный момент обладают, их тоже придётся лишить.

– Я не ошибся в вас, господин Канцлер.

– Очень на это надеюсь. Извинитесь за меня перед племянником. Я намерен отбыть тотчас же.

Он откланялся и быстро пошёл прочь.

– Подумать только, – покачав головой, пробормотал Веласкин, – тридцать два года! Бедный мальчик. Не каждый день узнаёшь подобное.

Вернец, 32-33 гг. э. Леам-беат-Шааса

– Итак? – проверив, плотно ли закрыта дверь, леди Корлайла выжидательно обернулась к своей камеристке.

– Есть поверхностный контакт с Канцлером. Вероятно, недолгий. Точно сложно сказать, запах сильно перебит другим.

– Салемом?

Вивьен кивнула.

– Что ты можешь сказать о нём?

– Молодой, высокий, смазливый... Очень неглуп, не болтлив, в постели... изобретателен.

– И это всё по запаху? – удивилась Корлайла.

– Ага, конечно, а ещё я по портрету зубную боль лечу, – с некоторым раздражением отозвалась её собеседница. – Он сам подкатил ко мне, стоило заявиться в таверну их занюханной деревеньки. Скучно там. Девок мало, да и те, в основном, по Канцлеру сохнут. Его Превосходительство, правда, своим вниманием их не балует... так что отдуваться, в конечном счёте, всё равно Салему приходится.

– М-м-м... так он местный сердцеед?

– В некотором роде. Развлекается без обязательств.

– Хорошо, так с кем из них наша сенатор прелюбодействует?

– Ни с кем.

– Почему? – снова удивилась фаворитка кесаря.

– А я знаю? – огрызнулась Вивьен. – Я оборотень, а не психиатр. Спроси у неё сама.

– Тише, тише. Вижу, тебе пора отдохнуть.

Корлайла поставила на середину комнаты табурет и воткнула в него кинжал. В теории требовался пень, но, как оказалось на практике, форма дерева не имела значения. Разбежавшись, Вивьен сделала сальто, а на пол вместо светловолосой девушки приземлилась белая гончая. С видимым удовольствием потянувшись, собака взобралась на диван и вальяжно раскинулась на подушках.

– Что ж, – сказала оставшаяся в комнате женщина, присаживаясь рядом и поглаживая мягкую ухоженную шёрстку, – посмотрим, что этот Салем из себя представляет. Камилла не так проста, как желает казаться, но... любовь бывает слепа.

***

Во дворец, построенный кесарем для своей фаворитки, Салем с Камиллой прибыли в одном экипаже. Этот факт не ускользнул от проницательного взгляда магистра магии, безуспешно ухаживавшего за леди сенатором последние пару лет. Наблюдательный Маркус немедленно вызверился на коллегу. Стихийник на все выпады в свою сторону отвечал самой изысканной вежливостью, граничащей с издевательством.

Новый декан леди Корлайле понравился. Он был остроумен без пошлости, весел без наглости и, кажется, действительно талантлив. Во всяком случае, когда она попросила сделать для неё что-нибудь эдакое, он с поклоном ответил, что непременно сделает, но что у него получится ещё лучше, если магистр Маркус соизволит снять с комнаты блокирующее заклинание. Присутствовавшие маги зааплодировали – заметить чары такого рода считалось нелёгким делом, требовавшим известного мастерства. Скрипнув зубами, Маркус развеял заклятие небрежным жестом. Салем устроил целое представление, изображавшее бушующие силы природы: снежную бурю, колебание земли, тропический ливень... завершилось всё это тёплым весенним солнышком, в лучах которого из центра бальной залы пробился росток, быстро вытянулся, покрылся листьями и превратился в раскидистое дерево, усыпанное прекрасными цветами, источавшими тончайший аромат. Откуда-то из-под свода комнаты слетела стайка ярких птиц, устроились на ветвях и мелодичным чириканьем выводили мелодию бального танца.

– Иллюзия, – презрительно скривил губы Маркус, на что Салем немедленно ответил:

– О, эти птицы предназначены исключительно для эстетического наслаждения, а это всегда только иллюзия. Если же вы предпочитаете попугаев в гастрономическом отношении, я пришлю вам десяток. Покрупнее.

– Мальчики, не ссорьтесь, – строго одёрнула их виновница торжества. – А вы, Маркус, не будьте букой, – Корлайла взяла молодого человека под руку и отвела в сторону от задиристого саламиниумца. – Скажите лучше, почему вы не устраивали для нас ничего подобного?

– У него будет возможность взять реванш на моём празднике, – улыбающаяся Камилла подхватила мага под другую руку. – Верно, Маркус? Придумаете для нас что-нибудь очень магическое и не иллюзорное?

Чародей глубоко задумался. Главной его специальностью были проклятия, весьма полезные в жизни, но мало тянущие на праздничное представление. На прошлом дне рождения леди Камиллы, когда с первыми лучами заката камердинер объявил «цветы от Его Превосходительства Канцлера» – и в залу внесли целый бассейн, заполненный розовыми лотосами – подобные мысли уже посещали мастера проклятий. Однако ничего путного в тот раз придумать так и не удалось.

– Салем Аль-Джи, – задумчиво произнесла его имя леди Корлайла, вальсируя со своим гостем. – Отпрыск такого древнего и богатого рода... Что привело вас в наши края?

– Я третий сын, миледи, и этим всё сказано. Рассчитывать на наследство или даже титул мне не приходится.

– Мне не доводилось слышать, чтобы маг умер с голоду.

Салем сверкнул белозубой улыбкой.

– Вы, безусловно, правы. Мы столь малочисленны, что всегда в цене. Но именно поэтому я и здесь. По ту сторону гор ваш Канцлер слывёт светилом фундаментальной магии. Теоретической, разумеется. Его работы постоянно печатаются и имеют широкий резонанс. Сказать по правде, до знакомства, я представлял себе Леам-беат-Шааса несколько иначе и был очень удивлён замкнутым образом жизни, который он ведёт.

– И какое же впечатление Канцлер на вас произвёл?

– Очень... необычный человек. И, сказать по правде, написание диссертации с таким руководителем стало казаться мне куда более сложным делом. Он дотошен, въедлив и педантичен.

Глава клана асассинов только усмехнулась. Были времена, когда она мечтала собственными руками придушить этого сероглазого ублюдка, только чтобы согнать издевательскую, всепонимающую полуулыбку с его тонких губ. И с лёгким стыдом призналась себе, что скучает по тем временам, когда каждое утро просыпалась от бурлящего в крови предвкушения битвы не на жизнь, а на смерть. Но вот уже несколько лет как Канцлер заперся в этом своём... хлеву и лошадей, что ли, разводит... Время от времени отправляла Вивьен пошпионить в окрестностях «Дома на холме», иногда подсылала какого-нибудь крупно проштрафившегося смертника из своего клана. Каждый раз после этого она получала от Канцлера букет белых роз или свои любимые шоколадные конфеты, поставлявшиеся магическим порталом из Гадара. В последний раз к ленте на коробке была приколота визитка Канцлера, на обороте которой его стремительным почерком значилось: «Я тоже люблю вас, миледи. Польщён, что не забываете». И всё оставалось по-старому. Он почти не покидал поместья. А ей было... скучно.

– Однако если бы я знал, какие красивые в Сивфах женщины, – вывел Салем из раздумий свою визави, – я бы приехал сюда раньше.

Взгляд его невольно задержался на Камилле, и это не ускользнуло от леди Корлайлы.

– Если не ошибаюсь, она ведь ваша соотечественница.

– Да, но на родине мы едва ли встретились бы... она сидела бы взаперти в доме своего отца, а я... вряд ли скоро буду готов к семейной жизни.

Салем с Камиллой стали часто появляться вместе. Их считали красивой парой. Оба смуглые, темноволосые и белозубые, они звонко смеялись, болтая на саламиниумском. И вскоре Салем понял, что это уже не просто игра. По крайней мере, с его стороны. Он не знал доподлинно, какие отношения связывали сбежавшую из Саламиниума девушку с Ламбертом. Вернее, не хотел знать. Салему было известно, что эти двое знакомы уже много лет, и если за это время ничего не произошло... что ж, в любви, как на войне, каждый сам за себя.

Камилла же, в глубине подсознания понимавшая, что повторяет историю с Маркусом, закрывала на это глаза. Канцлер бесследно исчез, и без его писем она чувствовала себя маленькой и одинокой. Общество Салема не только развлекало её. С ним можно было не изображать из себя светскую дурочку, обсуждать вещи, которые до этого она обсуждала только с Ламбертом. Да просто молодой аспирант отвлекал её от лезущих в голову картин вроде распростёртого тела на дне горного ущелья.

Однако незадолго до её дня рождения этому совместному времяпрепровождению был положен конец.

День был душный. Слишком душный для августа. Собиралась последняя в этом году гроза. Гости дома консула Сивф, изнемогавшие от парящей жары, разбрелись по парку, и Салем с Камиллой не были исключением. Пройдя лабиринт из живой изгороди, они остановились у высоченного дуба. С сомнением поглядев на него, Камилла сказала:

– Если начнётся гроза, здесь будет небезопасно.

– До грозы ещё далеко, – сказал маг и неожиданно обнял её.

– Ты что делаешь? – опешив, прошипела девушка.

– Тс-с-с... за нами наблюдают, – прошептал он, приблизив губы к самому её уху, и не солгал, хоть и не знал этого. – Мы играем романтическую влюблённость уже столько времени, что если не будем двигаться дальше, это вызовет подозрения.

Камилла воззрилась на него с ужасом, будто в первый раз увидев. Его красивые губы казались ей двумя жирными червяками, иссиня-чёрные блестящие волосы отвратительно смолянистыми, а глаза, ещё более тёмные из-за расширившихся зрачков, пустыми и страшными.

– У меня есть идея получше, – едва слышно прошептала девушка, с силой отталкивая его от себя. – Убери от меня свои грязные лапы, – прокричала она, перекрывая голосом налетевший порыв ветра. – Я всё знаю про твоих кикимор! Не смей прикасаться ко мне своими грязными лапами, которыми ласкал своих продажных девок!

Сломя голову она бросилась бежать по лабиринту, стараясь придерживаться направления к дворцу.

– Камилла! – воскликнул Салем, не сразу осознавший провал казавшейся беспроигрышной идеи, и соображавший, где лучше перехватить беглянку.

На землю упали первые тяжёлые капли. Из-за декоративной изгороди выглянула белая гончая. Проводив мужчину взглядом, собака уселась на задние лапы и задумчиво почесала за ухом.

Догнать Камиллу Салему не удалось. Когда он, наконец, добрался до дворца, леди консул уже уехала по причине испорченного дождём платья. Через несколько часов Салем сидел в третьесортном ресторане на окраине Вернеца и был уже изрядно пьян, когда к нему подошла Вивьен Димоди.

– Ба, душа моя! – воскликнул маг. – Какое счастье, что сивфанки не такие несговорчивые... м-м-м...

– Курицы? – подсказала Вивьен, присаживаясь за столик.

– Да, именно, курицы! – радостно подхватил Салем. – Составишь мне компанию?

– А то, – девушка окинула его цепким взглядом. – Со своей поссорился?

– А ну её, – буркнул мужчина, угрюмо уставившись на дно пустого бокала. – Эй, официант! Шампанского даме! Есть в этой дыре шампанское?

Салем наведался к леди сенатору через несколько дней, свежевыбритый, но с лицом всё ещё слегка помятым. На его фоне Камилла, одетая в строгий костюм оливкового цвета, выгодно оттенявшего смуглую кожу, казалась особенно свежей и изящной.

– Я хочу выяснить всё до конца, – заявил маг.

– Нечего выяснять, – ответила девушка спокойно. – Отношения закончились на минорной ноте. Спасибо, что подыграл.

– Камилла, всё зашло слишком далеко!

Она окинула его холодным взглядом. Эти несколько дней сенатор потратила на выяснение подробностей личной жизни своего «возлюбленного», и оказалось, что пущенная в небо стрела угодила в яблочко.

– Отнюдь. Салем, всё же прелестно разрешилось. Не усугубляй.

Он подошёл к ней очень близко.

– А если я хотел бы... усугубить?

– Вряд ли у нас что-то получится. Я слишком собственница, чтобы делить своего мужчину с кем-либо ещё.

– Такова ваша женская доля, – огрызнулся он, медленно закипая.

– Не забывай, дорогой, ты не в Саламиниуме. В Сивфах женская доля ничем не отличается от мужской. Кроме того, подумай сам: я политик, ты бабник – какая из нас может получиться семья?

– Семья? Так далеко мои планы не простираются.

– Тем более. Я не намерена спать с человеком, от которого не хотела бы детей.

– Вы с Канцлером были бы отличной парой, – зло бросил маг. – Он женоненавистник, а ты...

– Кто? – с вызовом спросила Камилла, гордо вскинув голову и глядя ему в глаза.

– Старая дева, – выплюнул он.

Камилла улыбнулась и невозмутимо начала натягивать перчатки.

– Салем, у тебя ко мне всё? Я в сенат опаздываю.

Он вышел, хлопнув дверью.

***

Наина расположилась в шезлонге на лужайке внутреннего парка студгородка Университета. Девушка загорала в единственном просвете среди затянутого облаками неба. Когда на заклинательницу упала тень, недовольно подняла широкие поля шляпы, вглядываясь вверх. Но просвет был на месте. Тень отбрасывал стоящий рядом с шезлонгом молодой человек.

– Маркус, привет! – радостно воскликнула девушка.

– Привет, Наина, – отозвался тот. – Рад, что хоть один живой человек тут остался. Где все? Пусто, как в библиотеке после сессии.

– А, – неопределённо махнула она рукой. – Это стихийники всех всполошили. Говорят, их декан сегодня рвёт и мечет. На демонстрации вместо светового пульсара шарахнул плазменным, разнёс всю лабораторию. Они и попрятались. А остальные тоже решили на глаза не попадаться, пока не успокоится.

– Любопытно, – задумчиво произнёс молодой магистр, присаживаясь на траву рядом с девушкой. – А с чего Салем разошёлся?

– Камилла его бросила, – со вздохом поведала Наина приятелю.

– В самом деле? – приподнял брови Маркус. – Ну что же, бывает.

***

Вернувшись домой после верховой прогулки, Камилла застала в своей гостиной Вартека.

– Рада тебя видеть! – искренне воскликнула она, обнимая его.

– Я тоже, – улыбнулся врач, снова опускаясь в кресло.

– Ты давно в Вернеце?

– Только сегодня приехал. Салем слёг. Говорят, твоих рук дело.

Девушка опустила голову.

– Я боялась этого. Это опасно?

– Да нет, – успокоил её Вартек. – Проваляется недельку в постели. А может, и меньше. Успокоительные я ему прописал, а когда уходил, в дверях столкнулся с Вивьен Димоди.

– Так просто? – спросила Камилла с облегчением.

– Салем располагает огромным резервом маны, но по части мастерства ему ещё есть куда расти. Да и при его образе жизни сложно ожидать, что неудача на любовном фронте надолго выбьет его из колеи. Меня, собственно, интересует другое.

– Что же?

– Как эта история соотносится с Ламбертом? У меня интерес чисто практический. Я хотел бы знать, настолько тяжёлый удар ждёт его по возвращении, и какими средствами я буду располагать.

– Если... когда Ламберт вернётся, всё уладится само собой.

– Ты... в этом уверена?