Текст книги "Канцлер (СИ)"
Автор книги: Анастасия Курленёва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
– Камилла, – сказал он, стараясь быстрее адаптировать зрение к розоватому полумраку, – подойди к стене и двигайся вдоль неё.
– Здесь у стены вода, – жалобно сообщила леди сенатор.
– Иди там, где можно. Старайся только... сохранять постоянную скорость. – Он наблюдал, как женщина неверными шагами пробирается по упругой поверхности. Но вот движения стали плавными, замедленными, словно она перемещалась погружённой в воду. – Стой! Замри!
Канцлер тяжело вставал, сжав зубы, чтобы не слышать их дробного стука.
– Это место... – с длинными паузами говорил он, – результат... искривления... пространства-времени. Нам нужно... быстрее... убираться отсюда.
– Но куда? – Камилла оглядела бугристые стены, глухим кольцом окружавшие их.
– Сюда, – мужчина вступил в ручей, лениво струившийся у неё за спиной, и протянул руку к стене. Рука исчезла. Не погрузилась внутрь, а просто исчезла. Не давая девушке времени на колебания, он шагнул вперёд, снова увлекая её за собой.
На этот раз падать не пришлось. Зато они стояли по колено в жидкости, куда более агрессивной, чем вода. Быстро оглядевшись, Канцлер влез на небольшой нарост на стене и втянул за собой Камиллу. Её замшевые ботиночки расползались на глазах, вместе с чулками и шерстяной тканью платья. Пока девушка лихорадочно сбрасывала обувь и чулки, её спутник достал из-за пояса кинжал и укоротил юбку до середины бедра. Кожа на ногах покраснела и сильно саднила, также начиная облезать. Быстро отерев их сухим краем обрезка платья, Канцлер снова взялся за артефакт. На этот раз с его руки сползла целая струйка.
– Удачно, что ты захватила его с собой, – сказал он, возвращая ей украшение. – Правда, здесь полностью отсутствует магический фон. Так что когда мой запас израсходуется, эта милая вещица снова станет просто заколкой.
Его высокие сапоги и плащ, пропитанные влагоотталкивающим составом (Канцлер, не любивший сырости, только что вернулся из северных провинций Кордолиса), показали себя намного лучше одежды Камиллы, только слегка подрастеряв внешний вид. Мужчина снова огляделся, на этот раз внимательнее. Место, где они находились, представляло собой сводчатую пещеру всё с теми же бугристыми розоватыми стенами. Глубина едкой жидкости по мере приближения к центру пещеры, по всей видимости, возрастала: медленно колеблясь вверх-вниз там плавали довольно крупные островки чего-то тёмного и рыхло-пористого.
– Попробуем сделать плот, – сказал Канцлер и вытянул из воротника плаща витой шнурок. Распустив его, получил тонкую, но длинную верёвку. Привязав её к кинжалу, Ламберт попробовал узел на прочность, тщательно прицелился и чётким движением засадил свой снаряд в ближайший из островков. Подтянув поближе, поручил Камилле удерживать его, а сам стал выбирать следующий, столь же успешно доставленный к выступу. Третья попытка оказалась неудачной: вместо того, чтобы вонзиться в мякоть, кинжал упруго отскочил от поверхности островка (он оказался из другого материала) и погрузился в жидкость. Канцлер поспешил выдернуть оттуда импровизированный гарпун, но тонкая бечёвка уже оказалась разъедена.
– Что ж, обойдёмся двумя, – бодро заявил мужчина и протянул Камилле плащ и остатки шнура. – Накинь влагостойкой стороной внутрь и свяжи их вместе, – указал он на два весело покачивающихся островка.
– Готово, – вскоре сказала девушка, обернувшись, и вскрикнула: Канцлер медленно сползал по стене. Однако леди сенатор хорошо запомнила лекции Вартека об особенностях физиологии магов, поэтому, наскоро привязав плотик к лодыжке, она склонилась над своим спутником.
Канцлер очнулся, когда она хлестала его по щёкам, приговаривая:
– Я не позволю тебе умирать здесь! Ты затащил меня сюда, тебе и выводить нас из этой дыры!
– Опять ты меня бьёшь, – прохрипел он, неохотно открывая глаза. – Вошла во вкус?
Услышав его голос, Камилла вдруг почувствовала, как у неё самой отказывают ноги, и опустилась рядом с ним. Мужчина медленно сел, а потом встал, придерживаясь за стену. Протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Его тонкие пальцы, только что метко кидавшие кинжал, дрожали, как у старого алкоголика, и это зрелище поразило Камиллу сильнее его обморока.
– Со мной всё нормально, – фальшивым голосом произнёс Канцлер, отводя глаза. – По крайней мере, бывало и хуже.
Держась друг за друга, они взобрались на маленький плотик и стояли, обнявшись, увлекаемые медленным течением. Лицо Ламберта из мертвенно бледного сделалось зелёным.
– Что с тобой? – спросила Камилла.
– Укачивает, – сквозь зубы процедил он.
Многострадальный плащ Канцлера начал уже подтекать, когда их плавучее средство достигло другого берега, и они выбрались на него, оскальзываясь и спотыкаясь.
Пройдя по узкой горловине, путешественники попали в грот, освещённый лучше остальной пещеры.
– Там маленький мальчик! – девушка бросилась вперёд.
Ребёнок, спокойно сидевший на плоской плите посреди грота, повернул голову с длинными тёмными волосами, и Канцлер увидел его глаза, пустые и тёмные, как два колодца.
– Не смотри на него! – но было уже поздно. Неестественно расширившиеся зрачки сделали изумрудные глаза Камиллы такими же тёмными, как у молчаливого ребёнка.
С тихим стоном Канцлер упал лицом в вязкую слизь и потерял сознание.
Первое чувство, которое он испытал, очнувшись, было удивление. Пробуждения седовласый учёный уже не ожидал. Мысль о том, что это, возможно, и есть загробная жизнь, барона не посетила: своё тело он ощущал, как никогда. Казалось, ныла и возмущалась каждая мышца. Ламберт был намертво зафиксирован в неудобном положении и, видимо, уже давно. Кряхтя, постанывая и ругаясь, перевернулся на спину и, насколько это было возможно, оглядел себя. Он оказался обмотан жёсткими и очень липкими полосами, вероятно, растительного происхождения. Такие же полосы в изобилии висели вокруг. Больше всего они напоминали бурые морские водоросли, только очень большие и плотные. Немного повозившись и истратив толику магии, Канцлер освободился и ободрал с себя липкую дрянь. Было неприятно. Тот, кто запаковал его в эти «водоросли», не оставил на его теле ни одной нитки. Немного размявшись и разогнав кровь, Канцлер прислушался к себе. Как ни странно, болезненная слабость и озноб бесследно исчезли.
Осторожно пробираясь вдоль стен, мужчина миновал несколько пещер, прежде чем ему встретился мальчик. Он был наг и черноволос, и, в общем, очень напоминал того, что загипнотизировал Камиллу. Ламберт попытался проделать ответный фокус. Довольно долго они сверлили друг друга глазами, пока на другой стороне связывавшей их зрительной нити, мужчина не почувствовал шевеление. Несмотря на влажное тепло пещер, кожа мага покрылась мурашками: из глубины чёрных колодцев в Канцлера вглядывалась Бездна. Быстрый удар ребром ладони отбросил человечка в сторону, прервав жуткий контакт. Ламберт выругал себя за неосторожность – своей попыткой проникновения в сознание низкорослого существа он разбудил что-то огромное и явно недружелюбное. Но отрицательный опыт – тоже опыт. Теперь стало очевидно, что черноволосые дети с пустыми глазами образуют некий сверхорганизм, вроде термитника или улья. А ещё он понял, что надо найти Камиллу. Немедленно.
Сколько бы Канцлер ни утверждал, что не является оборотнем, остротой обоняния он им не уступал, и скоро чуткие ноздри затрепетали, уловив знакомый запах. Он нёсся по коридорам, безошибочно выбирая направление. Медлительные существа, встречавшиеся ему на пути, едва успевали поворачивать головы. Добравшись до нужной пещеры, Канцлер, прежде чем войти, остановился, и, выровняв дыхание, осторожно заглянул в проём. Недалеко от себя он увидел резное золочёное кресло с высокой спинкой. В нём неподвижно, спиной к наблюдателю, сидела Камилла. Приблизившись неслышными шагами, мужчина быстрым движением прижал девушку к спинке, одновременно прикрыв ей рот ладонью. Она дёрнулась, но тут же успокоилась, сжав его запястье. Ламберт, наконец, решился взглянуть ей в лицо. Изумрудные глаза смотрели осмысленно и радостно.
– Ты в порядке? – спросил он, отпуская её.
Камилла немедленно повисла у него на шее.
– Я думала... я боялась, они тебя съели. Я запрещала им, но они не слушаются до конца, – сбивчиво лепетала она, перемежая фразы нервным смешком, – притащили всю твою одежду, а тебя...
Нервный смешок перешёл в отрывистые рыдания. Обострившееся чутьё подсказывало Канцлеру, что задерживаться тут не стоит, но успокоить девушку, так или иначе, стоило. Он сжал её в объятиях так крепко, что у неё перехватило дыхание. Потом взял её лицо в ладони.
– Но твои глаза... я видел, они стали такими же, как у них. Как тебе удалось освободиться?
– Я н-не знаю, – запинаясь, проговорила она, всё ещё вздрагивая и прижимаясь к нему. – Я помню только, что в тот момент думала, откуда здесь мог взяться мальчик, а ещё о тебе... а потом мысль о мальчике пропала, в голове стало гулко и пусто, я только думала, как ты... хотела обернуться, и не могла. Я слышала, как ты кричал, а потом что-то такое тёмное... с ножками. А этих мелких набежала целая куча, они подняли меня и понесли.
– Понятно.
– Что, правда?
– Ты на некоторое время стала маткой, королевой улья. Женщины, – тут он усмехнулся, – вечно думают о сотне вещей за раз. Старая матка с тобой не справилась. Но, боюсь, я снова её разбудил. Или не её... не важно, нам нужно скорее отсюда уходить.
Камилла кивнула, отёрла лицо. Потом замерла, бросилась к своему трону и заглянула под него.
– Не знаю, от чего они, но мне кажется, это важно, иначе с чего бы им тут лежать, – она протянула Канцлеру три больших ключа... Да, и ещё... – раскрыла кулачок, до этого крепко сжатый. – Одежду они утащили, но это мне удалось отобрать, – девушка надела Ламберту на шею маленький чёрный медальон.
Отступив на шаг, она окинула его взглядом и улыбнулась уже совершенно нормально.
– Знаешь, я раньше никогда не видела тебя обнажённым. Ты очень... хорошо сложён.
Сухощавый жилистый мужчина напомнил ей древнюю илларийскую статую, хранившуюся в музее Тингума.
– Спасибо, – рассеянно отозвался он и мог бы добавить, что облепившие её стройную фигурку пропитанные слизью остатки платья тоже мало что скрывали, но промолчал. Канцлер рассматривал ключи, пытаясь сообразить, как найти двери, которые они отпирали.
– Ты больше не выглядишь больным, – подвела Камилла итог своего беглого осмотра.
– Да, я прекрасно себя чувствую, есть только очень хочется.
– Ах да, – воскликнула девушка и потянула в сторону за отросток в стене. Из открывшейся ниши она выгребла пригоршню чего-то, внешне напоминавшего небольшие, в половину ладони Ламберта, золотые слитки.
– Что это?
– Еда. Надо, наверное, с собой взять. Вот только куда их положить? – девушка с сомнением огляделась вокруг.
Недолго думая, Канцлер сорвал ближайшую свисавшую «водоросль» и с её помощью примотал к себе изрядное количество брусочков. Один из них он тут же раскусил. На вкус «слиток» оказался совершенно нейтральным, но слегка маслянистым.
– Немного похоже на тропические орехи, – Ламберт тут же разгрыз ещё один.
– Мы здесь уже около двух дней, ты за всё это время ничего не ел?
– Я же не королева, – усмехнулся мужчина, – меня кормить было незачем. К тому же, я только недавно очнулся.
– Может, дело в этой слизи? – девушка задумчиво погладила его по руке. – Меня она покрывает ровным слоем, сколько я не пыталась её содрать. А в тебя словно впитывается.
– Возможно, – рассеянно отозвался Канцлер. – Камилла, сейчас мы выйдем в коридор. Ты должна держаться у меня за спиной и, самое главное, смотреть только на меня. Да, и ключи понесёшь ты.
Он наугад выбрал один из тоннелей, из множества, примыкавших к резиденции королевы-матки. И решительно шагнул вперёд.
Первый же встреченный детёныш хищно впился взглядом в возмутителя спокойствия улья. Но на этот раз Ламберт знал, чего ожидать. Множественный разум, отличавшийся от единоличного примерно как фасеточный глаз стрекозы отличается от человеческого, не был вовсе непостижим для Канцлера. Когда-то в юности он сам в порядке эксперимента превратился в колонию муравьёв. Опыт был настолько незабываемым, что ещё несколько лет его мутило от одной мысли о трансформации. Но теперь этот опыт ему пригодился. А вот противостоящее ему существо с подобной наглостью сталкивалось впервые. И, озадаченное, решило отступить. По крайней мере, пока.
Но возможное контрнаступление человека не беспокоило. Теперь он знал, куда идти, и просто отшвыривал многочисленных существ, бестолково толкущихся на пути. Канцлер остановился в пещере, на взгляд Камиллы ничем не отличающейся от всех остальных. За всё время пути он ни разу не обернулся – обоняние сообщало ему, что девушка неотступно движется следом.
– Ключи.
Она протянула ему все три, с любопытством ожидая, что произойдёт дальше. Теперь, когда Канцлер снова был рядом и, что более важно, уже не умирал, ничто не смогло бы поколебать уверенность Камиллы в счастливом завершении их приключения.
Ощупав стену, мужчина с усилием стал отдирать розоватую мякоть, обнажая серую плиту, в которой и правда оказалась замочная скважина. На дверь это, правда, всё равно не было похоже – ни ручки, ни петель, ни косяка тут в помине не было. Но когда Ламберт подобрал нужный ключ и повернул его, вся стена вдруг заколебалась и без единого звука ухнула куда-то вперёд и вниз. Взяв девушку за руку, Канцлер в который уже раз решительно шагнул в темноту.
Они снова попали в пещеры, очень похожие на те, которые только что покинули. Но пустые. Побродив какое-то время по запутанному лабиринту ходов, незадачливые спелеологи решили устроить привал. Перекусив «золотыми слитками», Камилла пристроила голову на плече своего спутника и обняла его обеими руками.
– Любимый, – попробовала она на вкус непривычное слово.
– Да, моя пери, – отозвался бывший звездочёт на саламиниумском.
– Я хочу, чтобы, когда мы выберемся отсюда, ты рассказал мне о себе.
– Что именно?
– Всё-всё. Я хочу знать о тебе абсолютно всё.
– Хорошо, – он нежно поцеловал её в ушко. – А пока отдохни, ящерка.
Едва успев закрыть глаза, девушка уснула так крепко и безмятежно, как будто лежала в собственной постели. Проснувшись через несколько часов, Камилла обнаружила, что одной рукой мужчина всё ещё обнимает её, а второй рассеянно теребит медальон на шее, вперив взгляд куда-то под потолок.
– Ты так и не спал совсем?
– М-м-м... что? А, нет... – он повернулся к ней, выходя из задумчивости. – Я думал, как найти выход отсюда.
На лице своей спутницы Канцлер прочёл ожидание, но не заметил и тени беспокойства. Ей просто было любопытно, каким именно способом воспользуется гениальный стратег, дабы избавить их обоих от создавшегося затруднения с наименьшими затратами сил и энергии.
– Если я правильно сориентировался, – медленно проговорил магистр магии, – а я очень на это надеюсь, то мы сейчас находимся по другую сторону искривления. И если в первой области пространство было сжато, а время ускорено относительно субъективного, то здесь, наоборот – время замедленно, а пространство, соответственно... – мужчина замолчал, снова впав в задумчивость. – Всё было бы хорошо, но, судя по всему, кроме выхода наружу здесь есть и проходы в другие области... так что не хотелось бы ошибиться, – рука непроизвольно сжалась на медальоне, который он всё ещё продолжал теребить, – Хм... – Канцлер снял медальон с шеи и посмотрел на Камиллу. – Ты носишь свой изумруд на той же цепочке, что я подарил?
– Да, конечно, – она протянула ему украшение.
– В таком случае, будем считать массы точечными, а нити нерастяжимыми, – пробормотал маг.
Чего только Ламберт не проделывал в следующие полтора часа с двумя камнями: раскачивал на цепочке, сталкивал между собой, раскручивал и ронял по разным траекториям, сохраняя все результаты экспериментов в недрах своего брильянта. Из пещеры, где спала Камилла, вело три тоннеля. В каждом из них они повторили всю серию манипуляций, и Канцлер, удовлетворённый произведёнными измерениями, уверенно выбрал направление. На следующей развилке всё повторилось. Довольно скоро Камилле стало казаться, что от сотворения времён она только и делала, что измеряла периоды колебания маятника и амплитуды отклонений, но роптать ассистентка и не подумала. Её мужчина выглядел всё более довольным, а это значило, что скоро их скитаниям придёт конец. Но в очередной пещере Канцлер озадаченно остановился, пробормотав:
– Странно... я, наверное, что-то пропустил.
В центре помещения находилась серая плита, но вместо скважины на ней покоилась ещё горсть ключей. На всякий случай прихватив их с собой, Ламберт вернулся назад по коридору, снова сверился с данными своего медальона, и вскоре нашёл ещё один проход на ощупь: визуально он был неотличим от стены. Так они оказались в тупиковой пещере. На этот раз плита оказалась под ногами. Канцлеру осталось только подобрать ключ, и...
Они стояли в промозглой сырости весеннего вечера перед воротами серого здания, с которого начались их приключения, оба густо облепленные розоватой слизью (в Канцлера она уже давно впитываться перестала). Оглядев друг друга, мужчина и женщина расхохотались и обнялись.
– Побежали к порталу, – сказала Камилла. – А то холодно.
Глава 9. Барон фон Штосс
Вернец, 34 г. э. Леам-беат-Шааса
Пока они шли от канцелярии к её дому, леди сенатор несколько раз успела поблагодарить судьбу за то, что в это время года в Вернеце практически отсутствует ночная жизнь.
Скрывшись под заклинанием невидимости и сдавленно хихикая, они пробрались мимо дремлющего консьержа.
– Чур, я первая в душ, – заявила Камилла, стоило им войти в квартиру.
Ламберт возражать не стал, молча ломанувшись к заветной двери санузла. Мыться пришлось вдвоём и задержаться несколько дольше, чем это было необходимо: Камилла предоставила мужчине губами осушать капли, стекающие по её лицу. Её влажная кожа казалась ему сладковатой на вкус, и в спальню он внёс девушку на руках, завёрнутой в полотенце. Но стоило им коснуться простыней, как оба мгновенно уснули, словно под действием мощного заклинания.
Приподняв ресницы, Камилла увидела Ламберта, лежавшего, облокотившись на полусогнутую руку, и беззастенчиво, как в день их знакомства, разглядывавшего её. Заметив движение ресниц, он улыбнулся и тихо сказал:
– Ты такая трогательная, когда спишь.
Быстрый толчок в грудь опрокинул мужчину на подушки.
– Ближе к делу, Канцлер, – в следующее мгновение девушка уже сидела верхом на жертве своего коварства. – Пришло время отдавать долги, – сказала она с хищной усмешкой.
Через некоторое время... да что уж скрывать, спустя весьма продолжительное время, поскольку, по мнению Камиллы, долгов у Канцлера накопилось много, отдавать не переотдавать, уже изрядно подуставшая девушка лежала на груди у своего возлюбленного, рассеянно поигрывая его пальцами и раздумывала над тем, что прикосновения этих рук, загрубевших от частой работы с камнями и металлами, могут быть нежнее тончайшего шёлка.
– Расскажи мне о своей матери, – вдруг сказала она.
Всей кожей женщина почувствовала, как Канцлер напрягся.
– Зачем?
– Я хочу знать.
Он молчал. Камилла начала мягко массировать его ладонь, уделяя внимание определённым точкам – родившаяся и воспитанная в Саламиниуме, она знала как именно следовало расслаблять мужчину... по крайней мере, теоретически. Лёгкий вздох Канцлера сказал ей, что память не подвела, и чтобы закрепить эффект, девушка скользнула руками вдоль его тела, разминая каждую мышцу, казавшуюся напряжённой.
– Когда ты была в Кордолисе, тебе приходилось видеть картину Ван Деркена «Дама в голубом»? – наконец заговорил он.
– Да, в императорском дворце. Я долго была под впечатлением.
– Это портрет моей матери.
– О-о-о.. если портрет хотя бы отдалённо походит на оригинал, она была потрясающе красива.
– Красива – не совсем то слово. Она была неотразима. Кроме того, обладала абсолютным музыкальным слухом, пела великолепным сопрано, отличалась безукоризненным вкусом и незаурядным умом... между прочим, являлась архимагом.
– С таким букетом достоинств она могла бы стать прекрасной женой какому-нибудь императору.
– Возможно, если бы не её не вполне ясное прошлое. Баронесса фон Штосс говорила, что происходит из знатного рода, едва ли не царских кровей, но вынуждена была покинуть родину и скрываться. Вышла замуж за моего отца совсем юной девушкой, лет шестнадцати, но к тому времени уже как минимум несколько лет прожила в Сивфах. Её аристократические манеры не позволяли усомниться в знатном происхождении, однако ничего более конкретного, хотя бы откуда красавица была родом, никому выяснить так и не удалось.
Ламберт снова замолчал. Расслабленный, мягкий, словно воск, в её руках, он больше не контролировал выражение своего лица, и Камилла с удивлением обнаружила, какой подвижной мимикой он обладает. Воспоминания определённо не доставляли ему удовольствия.
– Я боялся её и ненавидел. Если быть откровенным, то ещё многие годы я боялся и ненавидел всех женщин вообще, особенно проявлявших ко мне какой-то интерес.
– Боялся? Ты? – невольно вырвалось у слушательницы.
– Да, я, – невозмутимо отозвался Канцлер. – Она была... холодная. И опасная. Мне было шесть лет, когда отец отправил меня в военный корпус, за что я ему по сей день благодарен. Барон фон Штосс был легкомысленным человеком, но я чувствовал, что в глубине души он меня любил. По-своему. А мать... когда стало очевидно, что феноменальными магическими способностями я не обладаю, сын стал её постоянным разочарованием. Насколько могу судить, баронесса Фионелла была честолюбива, даже тщеславна и, вероятно, я разрушил какие-то связанные со мной планы. Она приходила в бешенство уже от одного факта моего присутствия. Иногда в её глазах я ясно различал жажду убийства...
Окончив корпус, я, как тебе уже известно, отправился в Саламиниум. Когда мне удалось вернуться на родину, отец уже покинул наш бренный мир, а мать уехала в Трольгрейв, прихватив с собой фамильные драгоценности и ту часть состояния, которая не являлась майоратом и могла быть превращена в деньги. Я, как ты понимаешь, не горел желанием её искать. Более того, избегал показываться в родовом гнезде, опасаясь, что баронесса могла вернуться. Потом она умерла.
– И всё? – почему-то спросила Камилла.
– Почти, – помедлив, ответил он.
Поместье фон Штосс, 19 г. э. Леам-беат-Шааса
Ещё не успев открыть глаза, Фионелла улыбнулась.
– Я снова здесь, дорогой, – медовым голосом произнесла она. Но никто не ответил.
Баронесса фон Штосс села и огляделась. Обстановка казалась знакомой, но вовсе не той, что она ожидала увидеть. В нескольких шагах от неё, подогнув под себя ногу, на саркофаге сидел... Стоп! На саркофаге? Ах да, фамильный склеп фон Штосс, вот, что это за место! Так вот, на саркофаге сидел юноша, резкие черты лица которого ей определённо кого-то напоминали...
– Ламберт! – воскликнула она высоким, едва не сорвавшимся на крик голосом. – Какого некроманта ты тут делаешь?
– Пришёл проведать тебя, мама, – спокойно ответил молодой человек. – И проверить, всё ли в порядке.
– Зачем ты меня сюда притащил? И что случилось с Колионом? – на её красивом лице проступило брезгливое выражение, как всегда, когда она с ним разговаривала.
– Ты здесь, потому что ты мертва, – по порядку начал он. – И Колион, полагаю, тоже мёртв. По крайней мере, в последний раз я его видел со вбитым в сердце колом и отрезанной головой.
– Твоя работа? – зло сощурившись, осведомилась женщина.
– Нет. Хотя, возможно, это и был мой долг. Но в то время мне это было ещё не по зубам.
– В то время? – озадаченно переспросила она.
– Со времени начала проведения ритуала прошло более пяти лет.
Фионелла непонимающе уставилась на сына.
– Ты совершенно справедливо не доверяла Колиону... об этом можно судить хотя бы по тому, что счёт в банке ты открыла на своё имя, за что тебе, кстати, отдельное спасибо. Так вот вместо ритуала Аж-Геши он собирался провести Альянин-сор.
– Что ты там бормочешь? – поморщилась она.
– Вместо того чтобы стать высшим вампиром, ты стала бы донором-суккубом, – любезно пояснил он.
Женщина вздрогнула и оглядела себя.
– Но я ведь не суккуб?
Молодой человек покачал головой.
– Нет. Ритуал не был завершён. На Колиона напала группа охотников на вампиров.
– Поделом ему, старому козлу, – прошипела Фионелла.
Ламберт неопределённо хмыкнул.
– Поскольку на тот момент жизнь тебя уже покинула, тебя посчитали невинно убиенной жертвой. Просто удивительно, как таким невежественным людям вообще удалось с ним справиться... да ещё ночью, – сказал он в сторону. – Так или иначе, мне сообщили о твоей смерти как ближайшему родственнику. Я забрал тело, законсервировал и привёз сюда.
– А ты не так уж безнадёжен, – с оттенком удивления сказала женщина.
– Вы льстите мне, баронесса, – ответил юноша с лёгким поклоном. – После проведения ряда приготовлений я завершил ритуал, несколько подправив концовку. И вот мы имеем возможность побеседовать.
– Так кто же я теперь?
– Ты теперь призрак баронессы фон Штосс.
– Но я не выгляжу как призрак.
Молодой человек спрыгнул с саркофага и провёл рукой на уровне талии женщины. Рука прошла насквозь, не встретив сопротивления.
– Прозрачность – настраиваемый параметр. Я подумал, что тебе будет приятнее выглядеть плотной.
– Очень мило с твоей стороны, – она окинула его высокомерным взглядом. – Так или иначе, но я своего добилась: вечная молодость и бессмертие. Детали не так важны.
– За бессмертие тебе пришлось отдать жизнь, – заметил сын.
– Какую ещё цену можно заплатить за бессмертие? – расхохоталось привидение.
Он пожал плечами.
– Я рад, что ты настроена так оптимистично. Надеюсь, тот факт, что вечность территориально будет ограничена сферой радиусом в два километра, тебя не побеспокоит.
– Ты что, хочешь сказать, что наложил на меня поводок Ашшториала, щенок? – она вскинула руку со скрюченными пальцами, быстро выпалив заклинание. Ламберт даже не повернул головы.
– Досадно, правда? После смерти лишаешься всего запаса ментальной энергии, как бы велик он ни был при жизни. Странно, что Колион тебя не предупредил. Да, и ещё. Подумай, если я щенок, то кто тогда моя мать? – он спокойно посмотрел ей в глаза.
Баронесса пребывала в ярости. Она металась по склепу, вылетала из него, возвращалась обратно, верещала и пыталась бить невозмутимо забравшегося обратно на саркофаг юношу кулаками, проходившими сквозь него. Наконец, выдохнувшись, она остановилась перед ним с искажённой злобой лицом.
– Что же, ликуй пока, жалкий смертный червяк. Я подожду. После твоей смерти поводок начнёт ветшать. Не пройдёт и трёх веков, как я буду свободна. А может быть и раньше, если поместье снесут.
– Я не стал бы на это рассчитывать,– меланхолично сказал молодой человек. – Если бы ты присмотрелась получше, то заметила бы, что это не поводок Ашшториала. На него мне не хватило бы энергии. Я сам написал для тебя заклинание. И оно питается от естественного магического фона. Склеп – условная точка отсчёта сферы. Координаты привязаны к центру планеты. Этот поводок будет действовать, пока существует наш мир.
Фионелла лихорадочно стала изучать заклинание. Формулу поводка она помнила смутно, но что-то подсказывало ей, что сын не лжёт. Наконец она разразилась такой площадной бранью, что Ламберт удивлённо поднял брови:
– Не думал, что баронесса знает подобные слова, да ещё изволит их употреблять.
– Я-то баронесса, – дико вращая глазами, бросилась она к нему. – А вот ты просто ублюдок, слышишь? Я изменяла своему мужу, ты не его сын, не фон Штосс! Ты... ты...
Он снова равнодушно пожал плечами.
– Отец придерживался не самого строгого взгляда на брак, насколько я его помню. Так что вы квиты. После его смерти я получил титул. После твоей – состояние. «Детали не так важны», – передразнил он её, направляясь к двери склепа. – К тому же, я склонен сомневаться в твоих словах. Причиной тому, например, квадратная челюсть, которую я вижу не только в зеркале во время бритья, но и на большинстве фамильных портретов. Или вот ещё, – молодой человек достал из кармана монету и лёгким движением двух пальцев согнул её пополам.
– Я... я буду являться живым! – вскричала Фионелла.
– Это священное право любого призрака, – сказал юноша и отвесил полупоклон. – Прощай, мама. Думаю, больше нам свидеться не придётся.
Ответом послужило свирепое рычание взбешённой женщины.
Вернец, 34 г. э. Леам-беат-Шааса
Всё время, пока он говорил, Камилла смотрела на любимого широко открытыми глазами.
– О, Ламберт! – только и смогла сказать, когда он закончил рассказ, и, зажмурившись, прижалась к нему.
– Ты совсем на неё не похожа, моя пери, – тихо сказал мужчина, зарываясь лицом в пушистые волосы. – Ты даже моё имя произносишь как-то по-другому.
– Как «Канцлер»?
– Детали не так важны. Было время, когда мне и в страшном сне не могло присниться, что я буду так зависим от женщины: добровольно сложу перед ней оружие и мир готов буду бросить к её ногам, только бы она была счастлива. А ещё, что буду позволять ей так со мной обращаться...
– Да-а-а? А если бы тебе сказали, что ты будешь пленён в её квартире голый и беззащитный? – развеселилась девушка. – У меня нет шкафа, забитого твоими вещами, знаешь ли. Я даже не храню под подушкой твою рубашку, чтоб плакать над ней по ночам.
– Кстати об этом. Я заказал Джерому костюм, но поскольку не жил в поместье, сказал, что сам заберу. Так что если ты за ним зайдёшь...
– А что ты будешь делать, пока хозяйка твоей души будет заниматься твоим гардеробом?
– Я ещё посплю, – заявил барон фон Штосс, с довольным видом забираясь под одеяло.
– Маркус, отстань от меня! Не до тебя сейчас, – в который уже раз сенатор пыталась отделаться от своего спутника.
– Камилла, тебе не следует сейчас быть одной, – убеждал её молодой человек. – Я знаю, как близки вы были с Канцлером...
– Серьёзно? И откуда такая осведомлённость?
– Да весь город видел, как неделю назад он прошёл через Вернец, сверкая сединами, и встретил тебя у здания сената. А потом и ты пропадаешь на неделю...
– Логично, – признала Камилла.
– Что поделаешь, такова судьба! Чума не щадит ни сильного, ни хитрого, ни...
– Маркус, проваливай, а?! – сделала она последнюю отчаянную попытку, уже подходя к своей двери и пытаясь найти ключи.
Но было поздно. Дверь открылась сама, и в проёме в картинной позе нарисовался Канцлер собственной персоной. Седые волосы разбросаны по плечам, бёдра обмотаны полотенцем.
– Ящерка, почему так долго? – невозмутимо вопросил он, забирая у неё пакет и не обращая на молодого волшебника с отвисшей челюстью ни малейшего внимания. – Я весь извёлся ожиданием, – мужчина подхватил девушку на руки и запечатлел на её губах откровенный поцелуй, одновременно захлопывая дверь небрежным движением ноги.
