Текст книги "Кружева лжи (СИ)"

Автор книги: Анастасия Дока

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

И он, и Маша в детстве верили, что это подскажет деду Морозу, кому следует первому нести подарки. Выросли. Верить перестали. Но делать именно так привыкли.

Маму он увидел сразу. Она сидела за столиком, недалеко от входа. Одна. Стучала рукой по столешнице. Нервничала.

Спокойствие не приходило. Андрей приблизился к маме. Удивил её. Прочёл в глазах немой вопрос, а затем:

– Андрюшенька, ты оставил Машеньку обедать в одиночестве? Нехорошо.

– Никто не придёт. Поехали домой.

Уверенность в собственных словах звучала тревожной музыкой. Предчувствием неотвратимой беды.

– Я подожду. Человек мог задержаться. Какая погода… А ты давай езжай к сестре.

Андрей подхватил маму под локоть.

– Зря потратишь время. Поехали.

– Нет, Андрюшенька. Я хочу знать, что скажет этот человек про Димочку. Вдруг…

– Тебя обманули! – гаркнул Гольцев, не в силах сдержать свой страх. – Никто не придёт. Нам надо домой!

– Что ты такое…

– Мама, поверь мне! Дело не в Диме!

– Отпусти меня и не кричи. Ты всегда ему чуть-чуть завидовал, а теперь он пропал и… у меня дурное предчувствие. Я хочу услышать этого человека.

– Нет времени! – выкрикнул и сразу почувствовал: то, что секунду назад было лишь страхом превратилось в сбывшийся кошмар. Но терять надежду не хотелось.

Крепче схватил маму, наклонился и прошептал:

– Пожалуйста, поехали. Я пробью номер звонившего. Сам встречусь. А сейчас нам надо идти.

– Честно?

– Да.

– Но ты что-то скрываешь. Что-то с Машенькой?

– Нет.

Почувствовал себя мерзавцем, сжал в кулак свободную руку.

– А почему тогда…

– День сложный. Я просто не хочу, чтобы Маша обедала одна.

Улыбнулся. Криво.

Мать поднялась.

– Обязательно узнай номер, сыночек. Обещай.

– Обещаю.

Он попросил её подождать в машине, наврал про сюрприз. Мать не поверила. Но Андрею было уже всё равно. Ноги неслись в подъезд, сердце рвалось из груди, перед глазами всплывали жуткие картины.

Лифт сбоку пугал открытым зевом

Ещё не видя Машу, он уже знал, что не успел. Знал, что они больше никогда не повесят игрушки на ёлку вместе. Не поругаются, накрывая праздничный стол.

Знал, что опоздал.

Маша была там. Лежала на полу.

Андрей закрыл рот руками, упал на колени и завыл.

Глава 41

Злость. Она свинцом разливалась по воздуху. Она заполнила помещение без остатка.

Чёртов психопат снова убил. И на этот раз не просто женщину, а сестру Гольцева. Иными словами, мерзавец отвоёвывал всё большие территории. Смерть милой Маши была равносильна брошенной перчатке, вызову. Плевку.

Убийца словно бы смеялся: я здесь, я рядом, я неуловим. Оставьте женщин мне. У вас нет шансов.

И Владимиру Андреевичу оставалось лишь надеяться на то, что, как и все психи, этот ублюдок, возомнивший себя непризнанным гением, проколется сам. Ошибётся. Допустит оплошность. Оступится. Потеряет контроль.

И тогда он поймает гниду. И сделает всё возможное, чтобы тот не просто сидел, а молил о смерти, потому что жизнь за решёткой станет для него сущим кошмаром. Пленом. Душным и таким же вонючим, как и его злодеяния.

Адом, поднявшимся из-под земли.

Звонок разорвался гранатой и не предвещал ничего хорошего. Голос был твёрд и звучал с ядовитой заботой. Рукавице велели сделать всё возможное, но найти подонка. Если надо – положить прилюдно. Просьба из Управления по особо важным. А там церемониться не станут. Предупредили: на кону карьера. И не только Рукавицы.

Власовых он не винил. Они требовали правосудия. Жаждали мести. И у них были на то все основания. Были и возможности.

Положил трубку, тяжело затянулся. Какое-то время смотрел в окно.

Снег. Много снега.

«Что б тебя завалило…» – зло подумал Владимир Андреевич. Потушил только начатую сигарету и вышел за дверь.

Злость продолжала накапливаться и в бывшем кабинете Селивёрстовой. Только здесь детектив согласилась работать. Некогда родные стены и даже стол – тот же – помогали собраться, подпитывали злость. А та бурлила, кипела и выплёскивалась на бумагу. Листы заполнялись символами, знаками, цветами, словно полотно художника широкими мазками.

Александра израсходовала уже стопку, а идей, как вычислить маньяка по-прежнему не было.

Ниточки обрывались одна за другой, а, между тем, узор сплетался диковинный даже для её интеллекта.

Слишком много лиц. Слишком много событий.

Избыток чувств.

Маша умерла. Павел сказал, что Андрей опоздал совсем на чуть-чуть. Андрей не смог сдержать эмоции и врезал невинному эксперту: «Ты хочешь сказать, что я был в щаге от этой суки?! В шаге, твою мать!»

Шаг или два. Значения не имело. Гольцева мертва, а маньяк слишком хитёр, чтобы попасться. Он всё рассчитал. Продумал на несколько ходов вперёд.

Александра пребывала в бешенстве.

Но, если бы дело заключалось исключительно в убийствах, она бы справилась. Давно приучила себя отрезать ненужные эмоции и видеть лишь работу. Очередное расследование, очередной труп, очередной псих. Раз за разом она закаляла свою психику. Обманывала сердце, будто ей всё равно на жертв, их близких и родных. На тех, кто ещё умрёт. Не в этот раз, так в другой.

Зло неистребимо. Оно было, есть и будет. Однако, с этим Александра свыклась и успешно боролась с психами так, как могла.

Но ВРАЧ переплюнул всех. Его наглость, казалось, не знает пределов. Убив Машу, он решил не останавливаться: прислал письмо с именем следующей жертвы на новую почту Рукавицы. На личную. Значит, прослушка есть где-то ещё? Написал, как её спасти. Она знала, способ безнадёжный. Пустой способ, как в случае с Власовой. Но сотрудники Рукавицы всё же пытались.

И вот через час должна решится судьба Юлии.

Исходя из прошлого опыта, решили, что ВРАЧ, дав подсказку лишь о том, в каком районе проживает жертва, имеет ввиду дочь бизнесмена Пилютина. Девушка отказалась от денег родителей после того, как ей запретили заниматься любимой живописью и съехала в район пятиэтажек. Район – близнец родного Сашиного.

С мигалками ринулись к дому Пилютиной. Рукавица надеялся спугнуть убийцу. О том, чтобы поймать, пока не мыслил. Слишком размытым было дело. Куда ни шагни, одни вопросы, подозрения. Сплошная неразбериха.

Александра мало верила в удачу полицейских. ВРАЧ так легко не попадётся. Жертва будет. Вопрос в том, сколько в его планах ещё несчастных женщин и как его остановить.

Она не знала.

Но гораздо больше этого факта выводило из равновесия другое. Упоминание самой Александры и Димы.

Псих знал.

Но откуда?

На листе появился один большой знак вопроса. На интуитивном уровне он приобрёл цвет домашнего костюма Виталины. Красного. Чистого. Без оттенков.

Александра записала:

«Виталина… Станет ли она следующей жертвой, ведь именно ей ВРАЧ прислал сообщение незадолго до того, как сообщить имя следующей жертвы? Ответ надо искать в жизни Чуриной? Или всё же в вещах Маши?

И что означает фраза: «Дмитрий будет?». Убийца хочет запутать? Намекает? Предупреждает? Хочет поговорить?»

Вопросы. Они множились и множились. Из головы не выходила Гольцева.

«Не родная, как и Андрей, сестра Димы. Не родная… И всё же? Есть ли взаимосвязь? Маша не знала ни одну из рукодельниц, не знала Власову, но… отцом Власовой занимался Дима, а Маша сестра… Бред. Я зацикливаюсь на Соколове. Хватит. Дьявольская муть!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Опустила голову на стол.

– Вижу, дело идёт, – съязвил вошедший в кабинет Рукавица. Кивнул на беспорядок. Стол был завален разноцветными листами. Разобраться в водовороте слов и цвета могла только Александра.

Она нехотя подняла голову. Кисло парировала:

– Вижу, вы поймали ВРАЧА. Где он, в допросной? Или уже в тюрьме?

Владимир Андреевич опустился на стул рядом.

– Мы его должны поймать. Без шуток. Я зол не меньше тебя, но давай держать себя в руках. Что-нибудь удалось понять?

– Кроме того, что он дерзкий, кровожадный и умный?

– Саша…

Она вздохнула:

– Нет. Что по уликам?

Подумала о Бризе. Это он, заменяя Гольцева, должен был наряду с другими обследовать квартиру убитой. Как он? Давно не звонил.

– Камеры нет. Дом старый. Опрос соседей ничего не дал. За час в лифте поднялось предостаточно народа. Вечер. Все едут с работы. Естественно, никого подозрительного. Соседка, собачница видела Гольцеву, но ничего вразумительного сказать не смогла. Её псина была не в духе, рычала весь вечер. В общем, она тоже была не в духе, и даже не поздоровалась, хотя с Машей общалась. Точнее будет сказать, пользовалась её услугами в качестве медсестры. Следов уйма, криминалисты в лаборатории и твой Резников тоже.

– Не мой.

– Саш, о ваших отношениях все знают. Можешь не притворяться. И о том, как он вечно сливает тебе инфу, я в курсе.

Она молчала.

Рукавица откинулся на спинку, какое-то время блуждал взглядом по осыпающейся штукатурке. Кабинету требовался ремонт. Всему зданию требовался. Посмотрел на детектива, понизил голос:

– Спасибо, что приехала. Я слышал, что тебе неуютно работать вне дома. Но ты мне нужна. Начальство рычит, Власовы требуют выдать убийцу, а я в тупике.

Она хмыкнула. Не удержалась.

Он сделал вид, будто не заметил:

– Никто не ожидал смерти Маши. А я ведь её знал…

– Откуда? Гольцев новичок.

– В первый день его провожала сестра, – мягко улыбнулся, – очень милая девушка. Надеюсь, Гольцев справится.

– Он не выглядит слабым. – Александра мысленно сравнила его с Димой.

– Не выглядит. Но Маша была сильнее.

Она не знала Машу, но очень хотела взглянуть на её вещи. Иногда личные предметы говорят о человеке гораздо больше, чем самый содержательный разговор.

Перед глазами всплыли часы Виталины, носки Снежаны, галстук Димы и куртка Бриза.

– Хреновые у нас дела… – протянул Рукавица, осматривая её записи. Жертв всё больше и подозреваемых немало.

– У меня на примете Андре.

– Да. И мой человек должен вот-вот подъехать вместе с этим гражданином. Но улики косвенные, так что… К тому же не стоит забывать про бывшего мужа Римской.

– Которого до сих пор не найти, – добавила Александра. – И это странно.

– Сдох в канаве. Как вариант.

– Или он нужен убийце. Как вариант.

Запиликал телефон. Рукавица ответил. Привезли Андре. Владимир Андреевич и Селивёрстова обменялись взглядами, и, не сговариваясь, двинулись в сторону допросной, теша себя иллюзией, что поймали того.

Глава 42

Удача не может улыбаться постоянно. И убийце пришлось это признать. Слишком легко и гладко всё шло. Поэтому поимка Андре не удивила. А его поймали, нет сомнений. Иного объяснения, почему тот молчит просто-напросто нет. Он всегда отвечал на звонок. Всегда. Он зависел от убийцы, а, значит, вывод верен. В противном случае, он лгал, а ложь не принималась сердцем с детства. С того момента, как открылась жестокая правда. И если Андре обманывал, это обидно. По-человечески.

Проверить догадку.

Быстрый вызов единственного номера, и мелодичный голос, надрываясь, сообщил о полицейском визите. Беременная даже не поинтересовалась именем звонившего.

Что ж… Беспечность убийце на руку.

Лёгкая тревога. Раз Андре взяли, он где-то прокололся. Не сдаст ли?

Внутри боролись сомнения. Сдаст, если лгал. Будет нем, если говорил правду. Но не стоит забывать: полиция умеет убеждать. Вывод? Любой вариант требует действий, нуждается в игре ВРАЧА. И главное, в запугивании блондинки.

В руке шуршали пакеты. Звуки не раздражали. Напротив – ободряли убийцу.

Подъезд, лифт, дверь, ключ. Дом. Улыбка. Усталость.

И обед. Сытный. Необходимый.

***

Снежана вязала, стараясь унять волнение. Виталины всё не было и не было. Телефон не доступен. Села зарядка? Она не хотела думать о плохом, но вдруг Миша подкараулил подругу и…

Снежана потрясла головой, отгоняя панику. Нет. Всё хорошо. Всё должно быть хорошо. Завтра они уедут на дачу, и там она обо всём забудет. Никакого бывшего мужа, терзающих воспоминаний; неизвестности с Марком. Всепоглощающего страха.

На столе рядом с мотком синих ниток стояла кружка чая. Снежана отхлебнула обжигающей жидкости и сделала очередную петлю. Это снова была повязка на волосы. На этот раз Снежана выбрала простейшую схему – не на продажу. Ту, по которой можно вязать, не глядя, по памяти, интуитивно. И не думать.

Ни о чём не думать.

Время шло, Виталина не возвращалась. Мысли кружили вороньём и, словно по картине Хичкока, клевали упрёками. Одежда ей понадобилась… К чёрту эту одежду! Обошлась бы как-нибудь. Не на месяц же едут! А теперь Вита может оказаться в опасности. Если уже не отказалась…

Мысли терзали. Даже сердце побаливало. Нервы тревожной мелодией звучали в ушах, напоминая о всевозможных триллерах. Раньше она их любила. До того, как познакомилась с Мишей. Хотя, и в их совместной жизни они один раз смотрели «Основной инстинкт». Это было незадолго до свадьбы, до того, как началась кошмарная жизнь.

Взгляд на часы. Они по-прежнему висели неровно, с едва заметным наклоном вправо. Если не присматриваться, не заметишь. Но Снежане было нечем себя занять, и пока Вита ездила к ней на квартиру, она всё время поглядывала на циферблат. Пыталась припомнить, что именно произошло с часами, раз Вита ими так дорожит и не разрешает даже прикасаться. Часы – это память о маме? Какое-то особое воспоминание из детства?

Поворот ключа, и, громко приветствуя, в комнату заглянула Виталина.

– Не скучаешь? Молодец, Снежанка, так держать. А я, чёртовы тараканы, замоталась с этим снегом. Навалило, невозможно про…

Снежана обняла подругу, не дав возможность закончить фразу.

– Опять волновалась? В порядке я. Миша меня не трогал.

Снежана отскочила.

– Он приходил?

– Он сидел в твоей квартире, – ухмыльнулась Вита. – Таракан напыщенный.

– Вита… – Снежана побледнела.

– Да, взломал замок и сидел, как ни в чём не бывало. Пил.

Снежану затрясло.

– Шутка. – Подмигнула подруга. – Не было никакого Миши. Успокойся. Связываться с ментами он не станет. Наверняка, смирится с тем, что тебя не вернуть. И сопьётся от досады.

Снежану всё ещё трясло.

– Жизнь продолжается, Снежанка. Разбирай пакеты, и пойдём за стол. Я по пути рулет прихватила. Сладкое для бодрости духа необходимо.

Подруга принялась хлопотать по кухне, а Снежана, обняв себя за плечи, какое-то время стояла возле пакетов, не решаясь дотронуться до собственной одежды. Затем обернулась на весёлую Виту и вместе с вещами направилась в комнату.

Серый.

Здесь его было так много. Виталина предпочитала броские цвета, интересные модели. Свитеры и те покупала с узорами. Выискивала на сайтах и не жалела денег. А для Снежаны чем проще и незаметнее, тем лучше.

Ещё одна «мышь» легла на кровать.

Никакого разнообразия, индивидуальности.

Депрессия.

Первый пакет был разобран, и Снежана приступила ко второму. Среди скучного показался кусочек яркого. Он, подобно, островку в бушующем море влёк за собой, притягивал взгляд. Снежана вытащила изумрудную кофту. Она о ней успела позабыть.

Пуговицы отсутствовали, потому что Миша их оторвал, но когда-то эта кофта была любимой. Именно её надела Снежана в тот день, когда познакомилась с мужем. И, глядя, на вязаную ромашку посередине, тот сказал, что она достойна лучшего букета.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Неужели он мог это сказать, а потом вести себя, как, как…

Слёзы обиды, боли, разочарования выбирались наружу. Упрямое мотание головой. Кофта полетела в сторону. Снежана зарычала. Приглушённо. С надвигающимся отчаянием сжала голову, качнулась вперёд-назад. Подошла к окну и принялась отчаянно смотреть на снег. Заметать всё чёрное белым.

Глава 43

Обычно Александра стояла за стеклом и наблюдала за происходящим со стороны. В силу взаимовыгодных отношений, как это случалось в первые месяцы работы с Рукавицей, и не без уважения к её профессиональным навыкам, это Владимир Андреевич признал уже позднее, Селивёрстову допускали смотреть на то, как допрашивают задержанных. Но сегодня ей улыбалось присутствовать по другую сторону стекла, сидеть в одном помещении с возможным ВРАЧОМ и рассматривать каждую чёрточку его недовольства на лице, каждую морщинку, вызванную тревогой.

У неё была возможность считывать его эмоции открыто, вблизи. Снимать пробу цвета с раскрашенного листа, если говорить о её методе работы. И детектив едва скрывала своё довольство, наблюдая за Андре. За загнанным зверем, который вот-вот и сдастся в руки охотника. Охотников было двое. Рукавица тоже изучал задержанного. И то, что видели эти двое нравилось им всё больше и больше.

Внешность Андре подтверждала паспортный возраст. Сорок. Время, когда ты или уже понял себя и принял, живёшь полноценной жизнью и доволен тем, как всё сложилось, или, до сих пор находишься в поисках и уже на грани между «я неудачник», «не всё потеряно». Судя по тому, как бегали глаза мужчины, то спускаясь, то поднимаясь к скромному декольте Александры, данный представитель, возможно, и нашёл себя, но точно не остановился в определённых поисках.

Андре цеплялся взглядом за грудь Селивёрстовой, и она решила воспользоваться этим для своего первого вопроса. Рукавица свои уже задал. Сходу спросил, скольких женщин убил Андре и дальше. По делу ВРАЧА. Андре сузил глаза, но ни на один из вопросов не ответил. Рукавица ждал. Изучал.

Александра не хотела действовать в лоб и принялась за другую тактику. Задала невинный вопрос:

– Кого ждёте? Мальчика, девочку?

Стряхнула грязь с груди. Несуществующую грязь.

Зачарованный формами Андре ответил машинально:

– Девочку.

Александра едва заметно улыбнулась. Когда Андре забирали, жена рыдала, укоряя закон в несправедливости перед нерождённым сыном.

«Вы же не оставите Петеньку без папочки?» – хваталась она за руку мужа.

Муж оттолкнул страдалицу и позволил себя увести.

Александра считала, на то есть две причины. Первая: он знал, что его арестуют и подготовился. Вторая – своим задержанием он помогал настоящему убийце, давал время на побег или шанс затаиться. А, значит, не собирался ничего рассказывать. Такой вариант совершенно не нравился детективу, но она не могла позволить себе быть настолько наивной, чтобы верить в поимку ВРАЧА. Нет. Игра ещё не закончилась. И пока она имеет хоть малейшие сомнения, стоит быть готовой ко всему.

– И как назовёте? – продолжала свою игру детектив.

– Не решили ещё.

– Но уже думали? Мои родители долго выбирали имя. Хотите помогу? Буду произносить имена, а вы скажите, какие вам нравятся.

– Селивёрстова… – одёрнул Рукавица.

– Имя – это важно, – повернулась к нему. Надеялась, он поймёт.

И он понял.

– Имя определяет судьбу, – начала безбожно лгать детектив, хотя в подобное не верила. – Например, моё, Александра, защитница. Я защищаю людей от несправедливости, и, если вы не виновны, то я и ваша защитница. Вы бы хотели иметь такую защитницу? – Перегнулась через стол.

Андре нехотя оторвал взгляд от груди. Провёл по губам, взглядом облизал их. Кивнул.

«Извращенец», – подумала Селивёрстова, радуясь такой удаче. Извращенцев легко сбить с толку.

– Тогда предлагаю начать с начала. Никаких угроз.

Рукавица хмыкнул.

– Никаких разговоров о смерти. Поговорим немного о вашей семье. Жена, наверняка, беспокоится из-за того, что вы здесь. А на каком она сроке?

– Не помню. Рожать скоро.

– Вы, наверно, очень ждёте свою доченьку.

Промолчал. Вновь закрылся.

– Но вернёмся к именам. Быть может, Ангелина?

Никаких эмоций.

– Родится зимой. Подойдёт что-то снежное. Снежана? Как вам?

Поморщился. Имя явно пришлось не по вкусу.

– Лилия?

Нет эмоций.

– Мария?

Ничего.

Виталина?

Метнулся взглядом к двери и сразу:

– У нас мальчик! И как я мог перепутать… – улыбнулся. Криво и неискренне. Выдавая настоящие эмоции.

– На нервах, видимо. – Понимающе произнесла детектив. – А мальчика назвать можно Михаилом. Как вам?

Пустое лицо.

– Марк?

Снова взял себя в руки.

– А может вы предпочитаете необычные? ВРАЧ, однозначно, привлечёт внимание к малышу. Как думаете?

– Плохая мысль, – окончательно успокоился Андре.

– Вы правы. Имя должно вызывать эмоции. Как Виталина.

И снова лицо на долю секунды изменилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Виталик?

Ухмылка скользнула по лицу всего на мгновение, но этого ничтожного времени хватило, чтобы детектив сделала свои выводы.

– Конечно вы с ВРАЧОМ оказались намного умнее полиции.

– Селивёрстова! – Рукавица кольнул её сначала интонацией, а затем и взглядом.

– В убийствах замешана женщина. Я понимаю, кто это, – продолжила Александра, – не понимаю другого. Почему вы её защищаете? Чурина вам что-то обещала?

– Чурина? Вы ошибаетесь. – Теперь ухмылка явно сияла на губах. Глаза отчётливо смеялись.

Александра мысленно пыталась разобраться в происходящем. Андре её путает, или она действительно ошиблась? Но, если это не Чурина, как объяснить его реакцию?

– Вы думаете, что всё знаете, но ошибаетесь. Вы ни черта не знаете. Пока я сижу здесь, ОНА выполняет свой план.

– Вы подтверждаете, что это она.

– Она. Но сколько таких «она» может быть, а, детектив? ОНА и до вас доберётся, не волнуйтесь. Планам свойственно меняться в угоду высшей цели.

– Высшая цель – это убийство? Хорошо же понятие морали у НЕЁ. А где же совесть, сочувствие, в конце концов?

– Справедливость – это главное. Убитые стоили того, чтобы… – замолчал.

– Чтобы… – Селивёрстова поднялась с места и грозно нависла над Андре. – Чтобы что? Не усугубляйте своё положение. Начали говорить, говорите.

– Зачем? – в его позе, мимике появилась наглость. Словно, до этого была игра в забитого зверя.

Александра с ужасом осознавала: она ошибалась всё это время. И не только в личности убийцы, но и в том, что Андре расколется. Нет. Чурина его слишком сильно держала. Но чем?

– Значит, вы не собираетесь облегчать собственную участь, – сделала вывод Александра, присаживаясь обратно. – Что ж. Ваш выбор, ваше право. Сын придётся расти без отца, но он не станет первым ребёнком из неполной семьи. Подумаешь, одним больше, другим меньше. Верно?

– Верно. Жена родит, и мы разведёмся. Я уеду. Вместе с НЕЙ. ОНА обещала.

– Любовь. Странно слышать это от человека, лишившего жизни четырёх женщин.

– Я их не убивал. Моя задача – высылать картинки и мешать вам, тараканам.

– Тараканы. Любимое выражение Чуриной. Да у вас полная идилия! Одно слово на двоих!

– Мы всю жизнь искали друг друга и будем вместе.

– В тюрьме.

– На свободе. Ловите вашу Чурину. А мы с НЕЙ уедем. А кто вы: тараканы, муравьи неважно. Вы насекомые.

– У нас есть твоё признание, подонок, – вставил Рукавица. – И за смерть Маши ты ответишь по полной.

Андре молчал. Самодовольно. Нагло.

– Андрей Владимирович, выйдем, – попросила детектив.

Рукавица поднялся.

Александра, обернувшись у двери, бросила задержанному:

– Андре, пока нас не будет, подумайте, что вам дороже: срок за организацию преступлений, взлом компьютерной системы плюс, конечно, помощь полиции и в итоге светлое будущее с НЕЙ после досрочного освобождения? Мы поможем. Или приговор за пять убийств, совершённых лично вами, а также попытку убить меня, известного детектива, никаких поблажек и письмо, где вы разрываете связь с вашей любимой?

– Я никого не убивал, и ты мне на хрен не сдалась!

– И тем не менее, вы пытались меня убрать. Или… – она широко улыбнулась, – не пытались? Выбор за вами.

Дверь захлопнулась. Андре ещё что-то кричал, но его полностью игнорировали.

– Ты что задумала? – хмурился Рукавица. В допросной бесновался Андре. – У нас есть все основания задержать Чурину и посадить их обоих!

– У нас нет признания. Он сказал, что не знает Чурину и разрешил её поймать. А ОНА – это кто угодно, любая женщина.

– Но её выражение?

– Тараканы? Не доказательство. Я понимаю, как вы хотите упрятать мерзавца за решётку, но вы также, как и я прекрасно понимаете, сейчас задержать Андре мы можем только на тех же условиях, что и Ареева.

– Селивёрстова, мы надавим и докажем, что…

– Не докажем, если Андре запоёт другую песню. А он это сделает. Роль за ролью. Ожидать можно чего угодно. Мы его придавим, но другим способом. Он должен сам всё рассказать. Должен испугаться. Понять, что у него есть будущее с НЕЙ только в том случае, если он нам поможет.

– Ничего не понимаю. Так кто же эта ОНА?

– Продуманная дрянь, способная на всё. Я позвоню Чуриной, поболтаю. А вы возвращайтесь в допросную и убедите его в том, что без содействия ему кранты. И да, скажите, что за НЕЙ уже выехали. Пусть понервничает.

– За Чуриной?

– За НЕЙ. Поиграем на его поле. Никаких имён, фамилий. Только местоимения. Только мнимая уверенность. Сможете?

– Саша, ты забываешься.

Она улыбнулась.