Текст книги "Жертва на замену (СИ)"

Автор книги: Анастасия Дронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Постой! – позвала, в надежде, что неведомое существо меня услышит.

Огонек замер. Но стоило приблизиться – как он отпрыгивал, словно солнечный зайчик.

Стало жарко: то ли от бега, то ли от смены климата. Теперь легкая одежда не беспокоила, а стала спасением. Шелудивая искра снова мелькнула, почти сливаясь, с заревом, окрашивающим кромку обрыва в багряно-желтые оттенки. Осторожно подошла ближе, чувствуя, как жар обжигает пазухи носа и горло при каждом вдохе. Внизу, в нескольких десятков метров подо мной разливалась река кипящей лавы. Было страшно и, в то же время, трепетно смотреть, как ее обжигающие потоки лижут темный камень.

Жидкий огонь настолько завладел моим вниманием, что я не сразу заметила, что рядом кто-то есть. А когда заметила, было поздно – чьи-то руки толкнули меня в спину, и я полетела вниз…

Резко очнулась, рвано хватая ртом воздух и ощупывая кожу лица на наличие ожогов. Понадобилось пару минут, чтобы понять, что я нахожусь в своей комнате. А щеку неприятно покалывает из-за неудобной позы, в которой я заснула. Ведь раскрытая книга – далека от подушки так же, как ворон от письменного стола, чтобы кто ни говорил.

Потерла щеку и размяла затекшую спину, слыша приятный хруст позвонков.

Так и знала, что засну. А я ведь даже и половины нужной мне главы не прочла. Уснула на нуднейшем описании исполинской ледяной фигуры Бьорна Ослепительного – предка Эдера Ксейтс Байры. Мне нужно было подготовиться, чтобы суметь поддержать светскую беседу с ним на званом вечере.

Отодвинула стул, встала и подошла к окну. На ветру тихо покачивалось жилище моего нового друга, которому я еще не придумала имя, и, судя по всему, он – почему-то мне казалось, что это мальчик, хотя окраска у него была донельзя невзрачная, какая обычно бывает у самок – так и останется Птахом. Клетка у него была необычна, и не из-за золотого напыления – она была лишена прутьев решеток и дверей, лишь каркас и насест.

– И почему ты такой заурядный? – задала вопрос птице, зарывшейся в свои перья и спрятавшей голову под крыло. – Помощь бы не помешала…

Открыла ставни, вдыхая остывший воздух. Даже в Ливахайме чувствовалась осень. Конечно, не такая, как в моем городе на родной Земле, когда осенние листья застилают ковром тротуары, а пронизывающий ветер, сопровождающийся обманчивым теплом, намекает, что надо уже впрыгивать в сапожки и натягивать куртку. Здесь осень теплая, и только ночью начинаешь ощущать, что природа готовится к зиме. +13С° за окном – спасение от дневного зноя. Хотя в замке и так не жарко днем, но легкий ночной ветерок с прохладными нотками – приносящий густые запахи земли и высушенной на солнце травы – прогоняет пульсацию в висках.

Оглянулась на стол, где покоилась раскрытая книга. Вздохнула и направилась к кровати, напоследок, коснувшись металлического насеста, чуть качнув его.

Бесполезно среди ночи впихивать в себя книжные знания, иначе это неизбежно приведет к тому, что все смешается в кучу в моей черепной коробке. И не дай Боже мне перепутать первородного из клана Ксейтс Байра с Аату – предком и родоначальником клана Ану. Лучше поспать…

34

Забралась под легкое покрывало, максимально расслабившись и закрыв глаза. Но сон не шел. И дело было не в страхе и волнении перед предстоящим вечером. За последнюю неделю, это будет не первый мой прием хаубиса под крышей замка Ливахайм. Правда, честно сказать, Эдер – первый гость, с которым точно будет не все так гладко, в случае любого, даже мелкого, промаха. Лайонел щадил меня, и первыми из списка пошли более лояльные к его решению главы Аирзов. Софир была мила, и даже не оскорбилась, когда я выхватила у нее из-под носа чашку с супом. Просто я заметила, что в овощном бульоне плавают куски мяса – а подать такое вегетарианцам в первый же вечер знакомства было бы тем еще провалом. И видимо, кто-то на это и рассчитывал…

Смутная тревога превратила взбитую мягкую перину в мешок с камнями. Ерзала и вертелась с боку на бок, пытаясь выкинуть из головы бесцеремонно ломившиеся в нее подозрения.

А ведь случай с мясом не единственный…

Странности повторились, когда приехала чета Хаурнов, что обитают в Хульт-Аусиде (лес и пустыня), в Пустынном Лесу. Судя по картинкам из книги, этот район напоминал нашу Тундру. Главой был Адгур, на вид суровый житель степей, имеющий сходство с северным оленем, правда, лицо по форме было человеческое, покрытое мехом, с внушительными рогами на голове. Сопровождала его жена, с нежными чертами лица, которые не портил даже пепельного цвета короткий мех с темным отливом. А чего стоили украшенные цветами витиеватые рога, смотревшиеся со стороны изящной короной, и большие сине-зеленые глаза с оранжевыми крапинками. Аглаида сразу прониклась ко мне дружелюбием, нисколько не смутившись моим видом, и пока Лай и Адгур, обсуждали строительство плотины на реке Хаубисбанди (лента), она показывала мне сколы первых рогов ее детей, без умолку болтая о своих шести любимых сыновьях и седьмой, долгожданной дочурке. Я не все понимала из ее речевого потока, но мне было приятно, что она относилась ко мне, как к равной, как к своей. И в принципе, вечер прошел бы гладко, если бы слуга не внес меха – якобы подарок от моего имени. Аглаида побледнела и рухнула в руки своего свирепевшего на глазах мужа. Но я смогла выкрутиться и здесь. Я знала, что они, в отличие от того же клана Байры категорически против любых мехов. Для них это так же, как для нас носить пальто, сшитое из кожи человека – отталкивающе и просто немыслимо. Я смогла убедить их, что это ошибка. Ведь я приготовила им вышивку с символом их клана – рогами, украшенными россыпью голубики, брусники и морошки – что вышивала без продыху три дня, вместе со своими служанками. Все пальцы исколола.

Встреча с кланом Вулвзов обошлась без происшествий, но… Помню, я так разнервничалась под цепким и пронзительным взглядом Ану, что уронила на пол запеченную утку – да-да обычную утку, каких и у нас полно. Блюдо было загублено: Алим шлепнул себя по лбу, как если бы он самолично учил меня подносить еду, и мой провал касался и его, Зефф тихо прыснул в кулак, а Гавр с Ару, одновременно, будто сговорившись, встали по обе стороны от меня, готовые защитить от любых нападок большого и страшного Вулвза. Но Ану тогда даже бровью не повел. Стряхнув с плаща попавшие на него ошметки гарнира, повернулся к Лайю и спокойным голосом спросил, точно ли он уверен в своем решении. Получив уверенный кивок, продолжил пить вино. А если и в его блюде было что-то не то? Какой-нибудь аллергический ингредиент, слабительное или даже яд…?

Подобные мысли сжали сердце в тисках. Резко села, оглядывая полутемные углы просторных покоев, под кожей завозилось неприятно чувство, будто за мной наблюдают.

Я уже решила, что сон загублен, бросив взгляд на занявшийся рассвет, разгоняющий туман, стелившийся по земле. Словно почувствовав мой страх, маленький защитник вспорхнул со своего насиженного места и устроился у меня на коленях. Крохотное сердечко быстро билось под моими пальцами, а само тельце было теплое, будто я держала в руках крохотную грелку. Это меня успокоило, и сон мягкой пеленой накрыл меня, а Птах угнездился на соседней подушке.

Засыпая, услышала незнакомое ворчание в мыслях: «Спи, несмышленая человеческая девчонка! Все как-нибудь образуется…». Но списала все на недосып и растревоженные нервы и решила не предавать этому значение.

35

– Подайте на стол мясо, – отрывисто бросил Эдер, продолжая сверлить меня взглядом, будто в мыслях заживо разделывал меня, а в его фразе крылся другой смысл. Что-то вроде это: «Подайте на стол мясо этой маннки».

Галиасфар – тот самый слуга, похожий на рыжую белку, яркий представитель тагл-скадусов, засуетился, исполняя повеление белого медведя. Он один, без свиты и семьи – внушал трепет, как если бы посреди обеденного зала разбил лагерь целый полк военачальников с тяжелыми взглядоми.

Сглотнула, облизав пересохшие от волнения губы, поправила нелепый рогатый головной убор, нервно проведя рукой по складкам пышного платья: как же мне повезло, что хаимки не признавали корсетов и кринолина. А белая вуаль кремового платья, придававшая всему вокруг молочный налет, сейчас стала спасеньем: Ксейтс Байра не видел выражения моих глаз, в которых так и переливалась паника.

Осложняли все, как минимум, две вещи. Первое, что Эдер Ксейтс Байра, наплевав на все нормы приличия, сел не на свое законное место на другом конце вытянутого стола, а по правую руку от меня – нас разделял лишь пустеющий стул Лайонела. Он, конечно, не первый, кто решил, не церемонится, если подумать. Стоит только вспомнить, как резво – буквально спустя пять минут после того, как нас представили – ко мне подсела Аглаида… Нечему удивляться. Но не думаю, что Эдером двигало желание получше узнать меня.

– А где Его Светлейшество? – Эдер кивком головы указал на пространство между нами. Вежливой учтивости в вопросе не наблюдалось: он даже намеренно исковеркал титул зиуданса. Возникло чувство, будто тут вообще проходили дикие дружеские посиделки, а не официальный визит.

– Он… – протянула я. Мысли в голове разбежались от резкого голоса байры: и придуманная реплика смазалась, – приболел.

Лай попросил сказать что-то о срочном указе, который нужно было подготовить. Но о каком, вообще не вспомнить. Весь складный план сегодняшнего вечера начал трещать по швам, когда Эдер выдвинул стул на расстоянии вытянутой руки от меня. Все мои выученные, подготовленные фразы были рассчитаны на то, что он будет максимально далеко от меня. Да еще и Лай не смог присутствовать. Из-за своей «особой проблемы». Сегодня же полнолуние. В этот день Лайонел предпочитает не рисковать: запирается в том жертвенном подвале уже после шести вечера. Он раза четыре извинился за то, что вынужден оставить меня одну с Эдером: и не думаю, что это был какой-то хитрый трюк. За этот месяц я изучила его достаточно хорошо, чтобы убедиться в том, что зиуданс Лайонел – самый искренний, заботливый, добрый и понимающий мужчина, из тех, с кем я была знакома. Не чета тем парням, с которыми я встречалась в школе и в Универе: их, правда, было всего два, но все же. Они оба мне лгали. Саша врал, что болеет, или его нет дома, чтобы лишний раз порезаться в свои компьютерные игрушки. А Антон… соврал один раз. Но о том, за что не прощают. Между нами не было большой любви – но мое сердце все равно надкололась. Не думала, что я вообще смогу вот так, всецело и безоговорочно, верить мужчине. Пусть он не совсем человек, но я…

– Эй, ты уснула, что ли? – крупная рука, покрытая мехом, с увесистыми кольцами на пальцах появилась в поле зрения. Эдер помахал рукой перед моим лицом, и стоило мне вынырнуть из омута мыслей и повернуться к нему, он повторил свой вопрос: – Чем болеет-то?

– Док… Лаизареис должен знать.

Вот тут я не соврала. Придворный лекарь Лайонела знал все.

– И ты даже не поинтересовалась? – смешок, вырвавшийся из его горла, был похож на рык. – Скверная из тебя будет Квенса.

От неожиданности поперхнулась. И не от самого заявления, а от смены интонаций. Это насколько я ушла в свои мысли, что пропустила момент, когда я из ненавистного недруга превратилась в закадычную подругу?

А именно это и витало в воздухе. Может, не совсем дружелюбие, но доброжелательность точно. Без примеси скрытой агрессии.

36

Но с чего бы ему менять отношение ко мне?

– И вы ничего не имеете против? – невольно дернула край вуали, борясь с желанием ее содрать: в глазах из-за нее жутко рябило. И я плохо смогла рассмотреть выражение лица Эдера. Но, кажется, он ухмыльнулся.

– Ты ведь справилась с испытанием, так? – глаза цвета замороженной воды скользнули к чаше с хлебом, возле которой прикорнул мой Птах.

– Так это… – смешалась, чувствуя, как краска заливает лицо, будто от стыда. Как бы я ни дорожила своей птичкой, размером чуть больше моего кулака – ей сильно не похвастаешься. Она только и отличалась тем, что ее оперение днем приобретало рыжий цвет. Так себе способность.

– Хиленький фриондс, согласен. – Открыла рот, чтобы возмутиться, но сбила промелькнувшая в голове мысль: «На себе посмотри, медведь облезлый!». Странно, чувство, будто она совсем не моя, будто кто на ухо шепнул. Оглянулась, но стражники и слуги, составлявшие остальное окружение этого странного банкета, стояли в отдалении у стены. Мой птенчик лениво повернулся во сне, на секунду приоткрыв один глаз, как раз в момент, когда в голове пронеслись эти слова. Неужели…?

– Так или иначе, испытание ты прошла, – как ни в чем не бывало, продолжил Эдер. Ну, конечно, не он же слышит непонятные голоса в голове. – Плох тот Светлейший, что не может настоять на своем, даже в таком мелком вопросе как женитьба. И это у вас там браки по расчету, свадьбы ради денег и положения. У нас дают шанс доказать чувства.

– Но я… – хотела возразить, что я не влюблена в зиуданса, но промолчала. И не только потому, что это нужно было для сохранения легенды, но… Я уже сама не была уверена, что к нему равнодушна.

Эдер даже не заметил мое смятение, продолжая говорить.

– Я тоже в свое время, воспротивился воле отца и женился на Дуане. В клане Ксейтс Байра, в том числе мой отец и братья, не особо прониклись речью предыдущего короля о том, что те, кто сочетает в себе признаки двух рас – благословлены Фуглис Люихаз. Так же, как когда-то получил от нее благословение Зиусудра. А я выбрал невесту, совсем непохожую на наших изначальных предков. Ее мех черный, как ночь, нет ни медвежьих когтей, ни клыков. Хотя топором может зарубить любого, кто сравнит ее с маннкой, – Эдер мечтательно вздохнул, в то время как я против воли вздрогнула, представив эту живописную картину. – Моим испытанием была дуэль с собственным отцом. Я победил. А вот Дуана швырнула ведро с рыбой, любовно добытой для нее, мне прямо в морду. Представляешь? – заразительный громких смех волной пронесся по помещению. Я тоже улыбнулась, как и несколько служанок. За что сразу получили грозный рык от хранителя замка Акифа.

Скадус принес мясо, и разговор прервали ароматные запахи, исходившие от него.

– Знаешь, я почти сразу понял, что ты не изворотливый змей, что Лайонел пригрел на груди. У меня есть особое чутье. Стоит только приглядеться к собеседнику чуточку внимательнее, я вижу его суть.

Так вот что означал тот тяжеловесный взгляд….

Мысль прервалась, как только я поняла, что не проверила еду.

Эдер как раз принялся разрезать кусок сочившегося жиром и кровью мяса. Забрала блюдо прямо из-под его носа. Поймав вопрошающий взгляд с поднятыми вверх бровями, пояснила, шепотом, чуть поддавшись вправо, ближе к Байре, и откинув вуаль.

– На других званых ужинах случались не… непонятные вещи. Я не хочу рисковать.

Принюхалась: странного запаха не было.

Эдер молча наблюдал за мной, пока я не поднесла кусок ко рту.

– А это глупо. Тебя не убьет, но пару дней плохо будет.

– А? – дернула бровью, не понимая, о чем речь.

– Видишь? – Ксейтс Байра показал на россыпь ягод на тарелке. Байрадаузус (погибель). Смертельно для таких, как я.

От прозвучавшего заявления я даже выронила ложку. Хотела наклониться и поднять. Но Эдер перехватил руку и в упор посмотрел на меня.

– Я устойчив к этому яду, но… Дуана… Если бы… – медведь нахмурился и отвел взгляд, тут же убрав руку, ка только заметил, что Гавр и Ару отделились на полшага от стены с руками на эфесах мечей. – Это мог сделать кто угодно, из стражи и слуг. Они могут свободно заходить в кухню. Присмотрись к тем, кто тебя окружает…

Застыла, не зная, что и ответить, чувствуя кожей чей-то недобрый взгляд, но вокруг лишь одинаковые служанки-барсучихи и безликая стража со скрытыми под платками лицами.

– Ты справишься, Светлейшая, – уже громче сказал Эдер. – Не зря же Ару очарована твоей смелостью настолько, что стала стражником. Хотя… она всегда питала слабость к людям…

Тут хаубис Ледяной Пустыни бросил взгляд на нашу парочку. Последние слова были как раз для Ару, дочери Ану. Она смутилась, судя по тому, как забегали ее глаза, лишь бы не встречаться взглядом с Гавром, что так и пожирал ее глазами, ожидая ответа. А девушка даже на шаг отступила, чтобы доказать обратное.

«Представление похлеще, чем танец в День Огня».

Снова этот ворчливый голос…

Посмотрела на своего фамильярчика, а Птах как раз наблюдал за Ару с Гавриилом.

«Птах?» – пронеслось в голове, а нижняя челюсть сама опустилась вниз.

«Птах?» – клянусь, моя птичка брезгливо распушила перышки, оглядев меня уничижительным взглядом. – «Я гордая птица Ишум, а не какая-то там пташка!»

37

Пока спускалась по лестнице, ведущей в подземелья замка, где находилась ритуальная зала, думала о словах Эдера.

«Это мог сделать кто угодно, из стражи и слуг».

Эти мысли омрачали предвкушение скорой встречи. Но не настолько, чтобы согнать улыбку с моего лица. Я улыбалась – не как привыкла, скованно с закрытым ртом, ведь мне не нравилась моя улыбка из-за тонких губ – а во все 32 зуба. Не могла сдержаться, хоть и пыталась. Сердце колотилось в груди, и, чтобы хоть как-то успокоиться, крутила плетеную ручку. Представляю, как он удивится, увидев меня, да еще с корзиной, полной еды. Я хотела сама что-нибудь приготовить, но Долгоон, розовощекая cвейнка (кабан, свинья) с пятачком вместо носа, главная кухарка, даже близко не подпустила меня к огромной печи.

Тогда… Как же кто-то смог добавить ядовитые ягоды в пищу Эдера… и мясо в суп вегетарианки Софиры? Может… тот, кто разносил еду? Галиасфар? Парнишка, в костюме-тройке с чужого плеча и бегающими нерешительными глазами? Не похож он на злодея или хитроумного комбинатора. Но… да кто ж его разберет…

Зашагала дальше под дрожащий свет факелов. Но уже не так уверенно, и улыбка пропала.

Стоит ли мне поделиться подозрениями с Лайонелом? Он не глуп, и сам наверняка заметил, что кто-то саботирует встречи с хаубисами Аирзов. У меня и так шаткое положение, и серьезный конфликт окончательно нарушит баланс. И Лай должен это понимать… Его все это не волнует, или у него есть какой-то план…?

Нет. Это не то, о чем я хочу думать сегодня. Не сейчас. Я планировала провести вечер тихо, за чашкой чая, без безумных предположений…

Остановилась перед дверью и принялась дергать за кольцо. В этот раз дверь легко поддалась. Подняла глаза и растворилась в медово-карих глазах. Всполохи удивления в них сменились тихой, робкой радостью. Хотя… Может, мне самой хотелось верить, что Лай рад меня видеть.

– Проходи, – мужчина вежливо придержал дверь и чуть отступил, пропуская меня внутрь.

Начала расстилать клетчатый шерстяной плед прямо встык с ритуальной пентаграммой с железными желобами. Густая черная бровь в удивлении дернулась. Видимо, он ожидал, что я приду с чем-то важным, а не булочки пожевать при тусклом свете свечей. Неловкость тут же сковала меня, и я отвернулась, в надежде, что краска, залившая лицо, так же быстро схлынет.

– Я подумала, ты голоден…

Хлопнула себя по лбу и провела ладонью по лицу. У нас тут и без того проблем хватает – не до того сейчас, чтобы беззаботно чаи гонять.

– Жутко, – мужчина приземлился на расстеленное одеяло и потянулся к корзине, стоявшей чуть поодаль. Прежде, чем жадно откусить кусок от булочки в форме бутона розы – присыпанной чем-то, напоминавшем розовую сахарную пудру – Лай, откинув со лба волосы, благодарно мне улыбнулся, сверкнув ровным рядом белоснежных зубов.

Присела рядом и разлила из серебряного кувшина, похожего на глиняную крынку, темный напиток в чашки, разрисованные синими цветами с позолоченной обводкой.

Я не спешила накидываться на содержимое корзинки, игнорируя сосущее чувство голода – на ужине с Эдером не смогла пересилить тревогу и съесть мало-мальски приличный кусок запеченного мяса. Вместо этого пила горячий чай маленькими глотками, наблюдая за Лайонелом.

Его растрепанный вид – спутанные волосы, закатанные до середины лодыжек штаны, небрежно застегнутая рубашка – это было так непривычно… и мило. Невольно улыбнулась.

– Таким я тебе нравлюсь больше? – спросил мужчина, не поднимая глаз и по-детски ковыряя румяный сдобный бок.

– А? – округлила глаза, склонив голову на бок. В первую секунду искренне не поняла, о чем он.

Для меня между Лайонелом-львом (или «ливой», на местном диалекте) и Лайонелом-человеком не было существенной разницы. И дело было не только в том, что лицо его не было покрыто толстым слоем шерсти, не было лап, когтей и широкой звериной пасти. Да, его лицо сейчас выглядело мягче, нос аккуратнее, губы полнее, не было клыков, а за резкие черты, отличающие Лайя-льва, не цеплялся взгляд. Но и до этого меня притягивал его медово-карий взгляд – сейчас глаза были лишь на тон темнее – а не тяжелые надбровные валики, тонкая верхняя губа и широкая переносица. Смотря на него, понимаешь, что внешность – как фасад дома, и, если обстановка внутри ужасная – крысы, вонь, гниющая мебель – больше не захочется заходить внутрь. Если человек, каким бы ангельски привлекательным он ни был – подпорчен изнутри, он отталкивает от себя, вызывает омерзение. Лайонел был добрым, понимающим, честным, благородным… С ним мне было спокойно и легко (конечно, пока он не подходил слишком близко, тогда на меня нападала странная аритмия и бросало в жар).

Я никогда такого не чувствовала…

– Можешь не отвечать, – тихо проронил Лай, сдвинувшись на самый край пледа.

Вздрогнула, выныривая из размышлений.

– Нет! – энергично замотала руками, будто пытаясь разогнать загустевший от напряжения и недопонимания воздух. Лай повернул ко мне лицо, с подозрением прищурив глаза. – Для меня нет особой разницы. Ты в любом обличии… для меня – самый лучший!

Прозвеневшие в тишине слова прогремели словно гром. Воздух как будто изменил состав, и стало трудно дышать.

Откусила внушительный кусок булки, чтобы не пояснять сорвавшуюся с языка фразу.

– Ладно… – протянул Лай, вдруг заинтересовавшись скучным серым потолком, с паутиной по углам.

Наступившее молчание давило на грудную клетку, я ерзала на своем участке одеяла, раздираемая противоречиями: хотелось придвинуться к мужчине чуть ближе, и в то же время – сорваться в другой конец и забиться в угол.

Облегченно выдохнула, когда голос Лайонела разорвал тишину.

– Следующим испытанием будет танец на День Огня. Я велю служанкам и танцовщицам из Аисиды помочь тебе… – он говорил, уставившись в чашку и болтая по ее стенкам остатки чая.

– Спасибо.

Улыбнулась – наши глаза встретились, и я ощутила, что неловкий момент растворился в тепле его глаз…

Я буду скучать по этим глазам, когда я…

Внутри, что-то вздрогнуло, не давая даже про себя произнести «вернусь домой». Неужели, я не хочу…?

Резко мотнула головой из стороны в сторону, прогоняя такие мысли.

– Расскажи что-нибудь, – попросила у Лайя, пополняя кружки: мысли в голове, кричавшие то, что меня пугало, были слишком громкие.

– Что?

– Может… – задумалась. За время, что я провела в Хайме, я слышала от Лайонела много историй: об Аирзах, их легендах и сказках. Его рассказы были живее, красочнее, чем в тех пыльных книгах. И тут я вспомнила: – Помнишь, ты упоминал ту легенду, с помощью которой твой отец убедил всех, что твой получеловеческий облик – благословение Фуглис Люихаз?

– Хорошо, – Лайонел тепло улыбнулся, подсаживаясь ближе.

38

В далекие времена шла кровопролитная война, с существами, что заставили враждующие народы объединиться. Азгоны. Они были подобны самому пламени, пожирающему все на своем пути. Под их ногами выжженная земля гнила, а по жилам кристально-чистых рек и ручьев начинал бежать яд.

Зиусудра – был самым прославленным, могучим и верным полководцем маннского верховного правителя. Желая защитить свой дом и народ, он обратился к Создателю и попросил его о силе, способной поразить сотню его врагов. Создатель услышал и даровал ему силу ливы – самого опасного хищника. Теперь он мог обращаться в него по собственному желанию.

Когда все битвы завершились, а от Азгонов остался лишь кусок бесплодной земли – воцарился мир. Но Зиусудре – ни человеку, ни зверю – не было место в том мире, что он сохранил. Он вернулся к могучему древу, окутанному огнем, где Создатель ответил ему. В надежде, что он и на сей раз не останется глух к ее просьбе. И там он встретил полубогиню невероятной красоты, она была прекрасна в его понимании, даже несмотря на ее звериные черты. Они полюбили друг друга, вопреки различиям, что должны были оттолкнуть их. Создатель, видя их любовь, и непоколебимую преданность друг другу – одарил их потомством, что сочетало в себе кровь двух рас. И их потомки основали Хайм…

Легенда, рассказанная ночью в полнолуние, не хотела отпускать меня, пробираясь в голову вместе с бархатистым голосом – вкрадчивые и неспешные нотки повествования придавали ему загадочности.

Было ли хоть что-то из той легенды правдой? И что за Создатель, к которому обратился Великий Воин? Имеет ли он параллель с Огнептицей? Горящее дерево, сила ливы, таинственная полубогиня… Казалось, что здесь надо смотреть между строк, чтобы понять основной посыл…

«Соберись!» – ворчливый голос раздался в голове. Птах, он же – Ишум, приземлился мне на плечо. – «Или ты хочешь опозориться?»

Вяло помотала головой из стороны в сторону. Нервозного возбуждения я не чувствовала – лишь усталость и легкий протест моего тела. Руки и ноги налились свинцом, когда я ступила на раскаленный песок, ласково укрывающий развалины, отдаленно напоминающие египетский храм из учебника по истории, у него еще название было такое странное… Комбо или Ком-Обо, что ли… Правда, храм, или лучше сказать – его покрытые песком останки – почти не сохранился. Остались лишь семь толстых колонн, с нацарапанными на камне символами. Они образовывали круг – такой идеальный, что невольно подумаешь, что их переместили на теперешние места уже после запустения постройки. Разве можно поверить, что колонны стояли в таком положении с незапамятных времен, и ни одна не покосилась и не упала?

Палящее солнце, вызывало пульсацию в голове, хоть голову и покрывал плащ с капюшоном, похожий на тот, что был на Ару и Гавре, неизменно остававшихся в тени, пока я изучала сцену для представления. Две танцовщицы семенили за мной. Буквально став моими тенями. На них тоже были накидки, только из более легкой ткани, что не мешало их чешуйчатой кожи сиять на солнце. Вразрез с, казалось бы, отталкивающей внешностью – чешуйки, лысые головы, раздвоенный язык, оранжево-желтые глаза цвета раскаленного песка – их грация завораживала. Даже когда они почти невесомо шагали за мной, позвякивая ножными браслетами на босых ногах. Небольшой ветер закручивал песок у их ног, и Захра с Амизи, из племени черных надрсов, казались эфемерными, слово песчаные духи.

Оставалось час с небольшим до начала. В движениях вроде бы не было ничего сложного – никаких шпагатов и балетных па. Этот Танец Огня был похож на наши восточные танцы: круги бедрами и грудью, изгибы, тряска животом, кружение на месте и все такое. Главное – чтобы тело не было деревянным, как у Пиноккио: все движения должны быть плавными. Предположим, что повилять бедрами, тряся браслетами – так как показывали сестры – я смогу. Думаю, публика – а сегодня она будет ого-ого – придет, прежде всего, поглазеть на меня, как на будущую королеву-маннку, а не на то, как я делаю прогиб спины назад. Я больше переживала (хотя, из-за ломоты в теле и пекла над головой, волнение шевелилось, как полудохлая гусеница) запутаться в пяти длинных полосках ткани. Они были повязаны на талии, поверх короткого платья из тонкой кожи, похожей на змеиную, или имитирующей ее. Я надеялась на второе. Ведь в первом случае – на мне сейчас было платье из кожи хаимца. Во время танца я должна была снять все пять юбок. Конечно, грациозно, а не просто швырнуть в толпу, как грязные тряпки в корзину для белья.

– Волнуешься? – Ару подошла ближе: кончик заплетенной косы выглядывал из капюшона.

Кивнула, даже сквозь усталость, тревожное возбуждение, хоть и слабое, пульсировало под кожей.

– Выпей, – девушка протянула мне бурдюк, располагающе улыбнувшись.

Послушалась, и осторожно пригубила жидкость, надеясь, что там что-то вроде рома. Но по горлу потек мягкий прохладный напиток, прохожий на чай с мятой и медом.

– С-с-светлейшая, – привлекла мое внимание Зарха (она была чуть выше Амизи). Сережки в ее ушах в форме плоских монет с оранжево-красными камнями позвякивали при ходьбе, а из-под непримечательной серой накидки выгладывала юбка в тон инкрустированных камней. – С-с-коро начнем. Главное с-старайтесь повторять за нами.

Моргнула, оглядевшись: и правда, хаимцы стекались отовсюду, окружая площадку, где мне предстоит выплясывать, в кольцо.

Тело онемело на секунду, и как только я немного отошла, встала в центр, между девушками, скинувшими плащи. Я на их фоне выглядела нелепо. Их расшитый лиф и юбка со слоями ткани на бедрах смотрелись гармонично, а я как будто купила на Алиэкспресс дешевый маскарадный костюм «Змеи-танцовщицы». Чешуя – именно чешуя, а не странный наряд, ее имитирующий – была важным составляющим элемент представления – и без нее эффект не тот. Поэтому «Танец Огня» исполняли только представительницы рода Нардсов. Но, как оказалось, этот танец вполне можно использовать в качестве обряда просвещения для Квенсы…

Девушки начали вертеть филейной частью под звук браслетов: серебристый отблеск чешуи даже меня заворожил: Захра и Амизи будто светились. Я замешкалась и вступила позже, чем должна была.

Я знала танец – три дня без устали его повторяла. Но мои движения, в сравнении с ними, казались деревянными, мне мерещилось, что я слышу скрип моих костей: будто бы я робот, танцующий вальс.

Первый слой – багряная с рыжим отливом полупрозрачная ткань (в нее была вставлена по типу кулиски расшитая золотая нить: чтобы я не перепутала, и ее удобнее было отвязывать). Потянув за кончик и развязав слабый узелок, встряхнула полотном в том же жесте, что и девушки: только при повороте на пятке, я оступилась и шлепнулась на свой почти королевский зад.

Звяканье браслетов прекратилось: по толпе прокатился шепот, грозящий перерасти в волну негодования.

У меня была одна задача.

НЕ УПАСТЬ.

И я провалилась…

39

Зажмурилась, слыша слабый свист ветра в ушах. Мысленно приказала себе: «Считаешь до трех и поднимаешься».

Один. Два. Два на ниточке…

«Ты заснула что ли?» – знакомый скрипучий голос ворвался в мысли.

Открыла глаза.

По песку голубиной развалочкой шагал мой Птах. Его рыжие (днем его оперение насыщалось цветами красного и желтого спектра) перья чуть топорщились, когда встречали на пути редкие порывы ветра.

«Вставай, не позорься. Или хочешь, чтобы тебя на костре зажарили как шашлык?»