Текст книги "Жертва на замену (СИ)"

Автор книги: Анастасия Дронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

48

Тряслась в повозке, отдающей слабым запахом камфоры, и никак не могла выкинуть из головы слова, сказанные Джиро в момент, когда Гавр и Ару готовились к отбытию – загружали в повозку все необходимое на эти три дня: еду, воду, одеяла, сменную одежду, оружие дальнего боя. Хотелось бы все списать на свист ветра в ушах, на натянутые нервы, на постоянные мысли о том, что кто-то в замке хочет меня подставить. Но…

«Хороший трюк ты выкинула на Устасской встрече, но этот жалкий фриондс, выдающий себя за Огнептицу, не сможет вечно защищать тебя. Тебе лучше вернуться назад, красавица»

Я в тот момент так растерялась, что пробормотала нечто нечленораздельное и уткнулась взглядом в свои пыльные ботинки. И даже не смогла пересилить себя, чтобы заглянуть в его холодные аметистовые глаза. А по голосу было непонятно угрожал ли он мне, или это просто был такой способ выразить свое презрение.

Вздохнув, прислонилась к деревянной стене. Пока Гавриил, Ару и даже Ишум – угнездившийся у меня на коленях – спали, я тревожно ерзала в своем углу, не в силах выкинуть из головы то, что сказал капитан первого ранга.

Что он имел в виду? Знал ли, что я не из соседней страны маннов, а из мира, совершенно непохожего на этот? Почему он не верит, что мой Птах – и есть та самая Огнептица, Фуглис Люихаз? Или он своего рода атеист?

Столько вопросов… Но у меня не хватит духу задать их в лоб этому Джиро. Было в нем что-то опасное… Я на инстинктивном уровне боялась его. Даже раздражение и ксенофобия со стороны Амнона не тревожили меня так сильно. Анубис проявлял чувства ярко, даже когда говорил ровным голосом, испепеляя своим угольно-черным взглядом. А этот Джиро… Внешне ничем не проявлял свою неприязнь ко мне, но… Что-то было за фиолетовой завесой его радужки, что-то в глубине его зрачков бросало в дрожь с одного взгляда.

Мотнула головой, прогоняя видение. И невольно дернула рукой, потревожив Ишума. Он расправил перышки, дернув головкой – по его расцветке было понятно, что близился закат.

«Выбрось всякую чушь из головы», – буркнул он, и, вспорхнув с моих колен на пол, попрыгал к миске с недоеденным хлебом.

Его присутствие напомнило мне, что у меня есть друг – ворчливый, язвительный, с претензией на всемогущество (ну… или на суперсилу). С ним мне не страшен никакой двухметровый человекоподобный лев. Данное умозаключение успокоило разворошенные чувства, и я уснула.

Следующие два дня пути прошли спокойно. Мы держали путь через обманчиво бескрайний лес, пополняя запасы воды и стреляя мелких животных. Все гвардейцы зиуданса были из плотоядных, поэтому никто особо не вредничал, кроме Ишума – что начинал причитать после каждой подстреленной птицы.

Утром третьего дня мы выехали из чащи на широкую проселочную дорогу, опоясывавшую плотный ряд деревьев разных мастей от высоких сосен до худосочного молодого тальника. Дорога поднималась все выше, оставляя лес и земли Хайма позади – я, если честно, даже не поняла, в какой конкретно момент мы пересекли границу. Вдали на открывшейся равнине с посеревшей травой и промерзлой землей, открывался вид на Тарру. Приграничный город, в котором жила бывшая любовь Гавриила. Именно в этом городке, что находился ближе всего к пограничной линии, меня ожидал правитель Империи Маннов, написавший мне письмо 4 дня назад и пригласивший на встречу.

У главных ворот нас остановили караульные, но как только Гавр, сидевший на козлах, показал пропуск с сургучной печатью, что был в том желтом конверте, нас без проблем пропустили (через щербатый корпус повозки было видно не так много, но было несложно догадаться, чем вызвана задержка).

Повозка остановилась. Дверца на другом конце повозки открылась. Стражник, стоявший ближе всего, протянул руку, я приняла ее и содрогнулась, когда фиолетовые глаза хищника царапнули по лицу. Вместо «спасибо» сдержано кивнула – я знала: поблагодарю вслух, и голос предаст меня.

Ишум приземлился на плечо – вместе с ним вернулась часть уверенности. Выпрямилась и огляделась. Глазам предстала белокаменная усадьба с просторным подъездом. Мощеные дорожки огибали длинное здание и уходили вглубь сада. Главный въезд заканчивался широкой лестницей, ведущей в портик с колоннами, где располагался центральный вход. Даже в сером, в преддверии зимы, окружающем пейзаже, здание поражало своей белизной, множеством пилястр и балюстрад на балкончиках и позолоченной лепниной. Закралась мысль о том, что это одна из резиденций императора.

Интересно, что он за человек…?

– Мы Вас ждали, – дверь открылась еще до того, как мы достигли верха лестницы.

Лощеный старик с зализанными назад седыми волосами поклонился.

– Пройти могут только трое, – мужчина поднял руку в белой перчатке в запрещающем жесте, когда пятеро из моей свиты, включая Гавра и Ару, уверенно шагнули к входу.

– Нас послал Светлейший, и… – резко начал Джиро, напрягаясь всем телом, но я его перебила, даже грубее, чем планировала.

– Пойдут Гавриил и Ару.

– Как прикажите.

Мне показалось, или я услышала скрип зубов?

Дворецкий снова поклонился, отступил, и вытянул руку, приглашая нас пройти.

Как только мы вступили в холл, в глаза сразу бросились охотничьи трофеи, украшавшие стены – увидев голову волка Ару поморщилась, а Гавр инстинктивно сжал рукоять меча, будто готовясь напасть в любой момент.

Слуги закрыли массивные двери, и мы направились вверх по лестнице, оставляя жуткую прихожую позади – я хоть и не была хаимкой, но стеклянные глаза мертвых животных меня точно не радовали. Кто вообще так украшает вестибюль? Промелькнула мысль, что чучела перенесли сюда специально, из-за нашего приезда – но это было бы слишком дико.

Цветастый ковер глушил наши шаги, тишина в таком большой доме – нервировала. Будто, нас ведут в ловушку…

«Успокойся. Помни, что у тебя есть я», – покровительственный тон прозвучал в голове, я почувствовала, как шевельнулся Ишум на моем плече, выпячивая грудь.

«Я думала, ты не хочешь вмешиваться…»

«Если с тобой что-то случится, Лайонел зажарит меня на вертеле. К тому же, только живая сила твоей крови держит меня здесь. Если ты скопытишься – я отправлюсь прямиком в Теневой Мир. А я пока туда не рвусь»

«Ого, как я откровенность», – только и сказала я по себя. Могла бы придумать ответ остроумнее, но наша изрядно поредевшая процессия остановилась вслед за стариком.

– Константин Третий ожидает Вас.

Сигнал слугам – и двери отворились.

Сглотнула – чувствуя, как тугой комок царапает высохшее горло. Прошло три дня – а казалось, лишь мгновение минуло, с момента, как я сжала в руке конверт из плотной бумаги.

Задрала голову, чтобы не выглядеть жалко и неуверенно.

И шагнула через порог, чтобы встретится с императором маннов.

49

Мужчина, сидевший за столом и перебиравший бумаги, завидев нас, хлопнул в ладоши и встал, расплываясь в улыбке.

Дернулась, чуть не отступив назад к двери. Выражение лица, на чуть раздутом от лишнего веса лице, должно была расположить к себе, но вызывала лишь отторжение. Добродушная улыбка меня совсем не впечатлила.

– Меня зовут Гелиодор, я регент Империи Кигаль, – он протянул руку, увешанную кольцами, и мне не оставалось ничего другого, кроме как вложить в нее свою. – На мои плечи легли обязанности Его Величества. Недуг отнимает его у нас…

Припечатавшись своими лоснящимися губами к тыльной стороне моей ладони, он скорбно вздохнул. Но я ни на грамм не поверила в то, что его тяготит положение вещей. От него исходила фальшь, как от отфотошопленных фотографий, заполонивших интернет. Я не всегда могла похвастаться сильной интуицией, но в данной ситуации было уверена в своей правоте.

– Так это Вы прислали письмо с просьбой о встрече? – села на резной стул, обитый гобеленом, стоявший напротив массивного стола, чью столешницу не было видно из-за нагромождения бумаг и карт.

– Верно, – подтвердил Гелиодор, возвращаясь на свое место.

– Я думала встретиться с самим Константином III, а не его… поверенным, – Я даже и не попыталась скрыть свое недовольство за пластмассовой любезностью. На правах королевы Хайма, я имела роскошь не лебезить перед ним.

– Как я уже упомянул, свет наших очей, наш мудрый правитель Константин III болен. Он очень слаб. Намедни ему стало хуже и сейчас он отдыхает. Но, уверяю Вас, он ознакомится с соглашением, к которому мы с Вами приедем. Я о Вас наслышан! Женщина, покорившая короля диусов, вставшая во главе этих дикарей, должна понять, как важно поддерживать связи с нужными людьми.

Пока мужчина – похожий на свинью в парике, которую нарядили в королевский мундир с золотыми пуговицами и эполетами забавы ради – говорил, его маслянистые глаза изучающе скользили по мне. И от этого взгляда захотелось залезть в ванную, до краев наполненную хлоргексидином. Для меня подобная неприязнь – возникшая моментально с первого взгляда – была в новинку. И чтобы не выдать ее, я растянула губы в немного болезненную улыбку, в надежде, что этот человекоподобный хряк не заметит.

– Соглашение? Какое соглашение? – вырвала из предложения слово, что буквально кричало о том, что ни во что хорошее это чаепитие не выльется (дворецкий, что встретил нас у дверей, буквально на середине короткого монолога, принес поднос с чашками, и, сдвинув кипу макулатуры в сторону, водрузил его на стол).

– О! – регент снова хлопнул в ладоши. – Оно Вас впечатлит. Его Величество решил заключить незыблемый мир между Хаймом и Империей!

Дернула бровью, вжавшись в спинку кресла: в страстном порыве мужчина перегнулся через стол, заглядывая в мое лицо.

– А разве Великая Война не закончилась победой Хайма?

Извилины, в попытках понять мотивы этого Гелиодора, норовили завязаться морскими узлами.

Насколько я знаю, Арий, отец Лайонела, возглавлявший армию Хайма, разбил людское войско и выгнал их со своей земли. После, в первую десятилетнюю годовщину мира, он потребовал своего рода репарации – каждый месяц, в полнолуние – проигравшая сторона обязана была выплатить кровавую дань, за убийства беззащитных женщин и детей из Акрса, Трина и Хульт-Аусиды. Молодую девушку, неважно из знатной семьи или из семьи бедняков, – приносили в жертву новому зиудансу.

– Видно, Вы плохо в свое время изучали историю нашей страны, – мягко пожурил меня регент. – Да, диусы выгнали нас из своих земель, но мир так и не был заключен.

– А как же… – растерялась я, и, забыв о неприязни, поддалась вперед: голос Гелиодора стал на тон ниже. – Жертва… Дань, что Империя обязалась платить Хайму?

– Ах, это, – небрежно бросил регент. – Все эти жертвы не относятся ко всей Империи Кигаль. Наместник Дасоса и территорий, что были в его ведении, чем-то насолил предыдущему правителю Хайма. И тот вынудил его подписать тот зверский договор. Мы не вмешивались, так как не обладали достаточной силой, чтобы дать отпор Хайму. Сейчас, признаюсь, ситуация изменилась. Империя вернула былую мощь. Но мы не хотим новой войны. Мы хотим мира. А Вы – нет? После того как соглашение будет подписано, мы выставим солдат по всей территории границы. Они будут погашать возникающие конфликты. Людей, что охотятся на диусов, будут наказывать по всей строгости. В перспективе, мы наладим торговые пути, и будем всячески поддерживать тех их жителей Хайма, кто захочет перебраться в Империю. Мы установим крепкий мир. Вам лишь нужно подписать здесь.

На стол лег документ из плотной бумаги, формата А3, написанный на незнакомом мне языке. Я уже хотела подозвать Гавра, чтобы он помог мне разобраться, даже развернулась в пол оборота, как мое внимание привлекла карта со знакомым ландшафтом, чей угол свисал с края столешницы.

– Что это? – выудила карту прежде, чем регент успел меня остановить.

– Это… – я почти слышала скрип винтиков в его голове, когда он пытался подобрать складный ответ. Но и так все очевидно – Империя Кигаль решила урвать себе жирный кусок от земель Хайма. – Просто… Нашим солдатам будет проще защищать диусов, что живут в лесах и полях Хайма, если эти земли станут частью Империи. Но не беспокойтесь, они сохранят свою автономию, за исключением…

– Нет, – отрезала я, вставая. – Ничего я подписывать не буду.

– Но как же…! – Гелиодор с несвойственной его комплекции прытью выскочил из-за стола и перегородил мне дорогу. Ару и Гавр тут же отлепились от стены. Ару сцепила зубы: ее пустые руки подрагивали, будто она хотела сомкнуть пальцы на толстой шее самоуверенного регента. – Вы не понимаете, сколько выгоды это принесет Хайму и вашей родной стране! Пара акров земли – малая цена для спокойной и мирной жизни.

Он попытался схватить меня за запястье, но Ару яростно ударила его по руке, даже сильнее, чем позволяли приличия.

– Не трогай нашу Светлейшую, – процедила она. Гавр взялся за меч.

– Александр! – позвал Гелиодор, чувствуя флюиды враждебности, исходящие от неразлучной парочки. – Для, кого вы хотите сохранить эти земли? – регент снова обратился ко мне, но я слушала его в пол уха. Звук тяжелых шагов, под аккомпанемент металлического перевязка, меня беспокоил больше, чем умозаключения этого хряка. – Эти диусы… Дикари! Они загадят все земли своим дерьмом. Мы, люди, распорядимся ими лучше! Построим величественные города, а не жалкие лачуги из веток и сена и убогие деревни! Ты тоже человек – ты не должна ратовать за этих тварей!

Ару с рыком кинулась на регента. Тот вскрикнул от боли, схватившись за лицо – острые когти оставили три глубокие царапины на его жирной, гладко выбритой щеке.

– В моей убогой деревне меня наградят, если я заберу твою голову и повешу ее в своей спальне как трофей!

Она снова кинулась на него, мы с Гавриилом попытались ее остановить – одно дело отказаться от сотрудничества, другое – убить представителя власти.

Тут двери распахнулись, и вбежала дюжина вооруженных солдат в красных мундирах, а над ними возвышался исполин в позолоченных доспехах. Который тут же нашел себе цель – девушку-волчицу, с перекошенным от ярости лицом.

Взмах палицы резанул воздух. Гавр оттолкнул меня к окну, а сам ринулся помогать своей напарнице, отбиваясь от тех, кто попадался ему на пути. Просторная комната теперь казалась до смешного маленькой.

– Схватить ее! – покрытый пятнами крови палец-сосиска ткнулся в меня. – Узнав, что его жена у нас, король этих дикарей отдаст что угодно, чтобы вернуть ее!

«Ишум, не помешала помощь!»

«Думаешь?» – за ленивый зевок я готова была убить.

Шесть гвардейцев выставили вперед свое разномастное оружие, и мне даже было не дернуться, чтобы не напороться на чей-то меч.

В разгорающейся суматохе, наполненной ругательствами, звоном мечей и смачных ударов, потонул скрип открывшихся дверей, ведущих в смежную комнату.

– Что… происходит? – усталый голос прозвенел четко в наступившей тишине: все замерли и уставились на вошедшего в кабинет мертвенно-бледного мужчину с седыми волосами.

– Ваше Величество…! – стражники и их командир, рухнули на колено и уставились в пол.

Вошедший – стариком его было сложно назвать, это был мужчина лет пятидесяти, а обманчиво седые волосы были просто чересчур светлыми, но его сгорбленная фигура с дрожащими коленями, выглядела старше фактических лет – обвел всех выцветшим взглядом. И в этот миг живые эмоции промелькнули на его апатичном лице…

– Не может быть… – пробормотал он и нетвердой походкой направился к Гавру.

50

Голова раскалывалась так, будто вместо спинномозговой жидкости пустили яд, который сейчас циркулировал под черепной коробкой, а после проникал в кровь, вызывая ужасную ломоту в теле и накатывающие приступы тошноты. Попыталась вспомнить, что произошло, смазанным взглядом разглядывая знакомые изгибы ржавых желобов.

– Не может быть… – пробормотал император Константин III и нетвердой походкой направился к Гавру. С каждым его шагом кулон на его шее светился все ярче. Когда же он подошел к Гавриилу вплотную, прозрачный кристаллик в оправе стал кроваво-красным.

Парень от накатившей на него смеси шока и растерянности, не успел даже увернуться от обрушившихся на него объятий.

– Ты так похож на свою мать… – в уголках воспаленных серых глаз выступили слезы. – Особенно глаза… Такие же голубые, как два озера апрельским утром. Я… почти 20 лет жалел, что выгнал ее, не поверив, не дав объясниться… Двадцать лет я мучился неведеньем, представляя, выжил ли ты? Каким стал? Я…

– Вы знали мою мать? – от напряжения в голос парня пробралась болезненная хрипотца. Он отстранился, заглядывая больному Императору в глаза.

– Знал, – кивнул Константин, и так и не поднял головы, разглядывая свои расшитые золотом туфли. – Я любил Кассандру. Очень сильно. Она была моим воздухом, огнем моей души. В моей жизни не было женщины, равной ей: ни до нашей встречи, ни после. Ты… Мой сын…

Глухой звук столкновения лезвия меча о ковер из воспоминания загудел в голове. Сморгнув пот, заливающий глаза, попыталась сосредоточиться на реальности.

Точно. После той эпической сцены, мы урегулировали начавшийся конфликт, подписали мир. В разгар праздничного банкета было решено, что Гавр останется, а я с Ару и отрядом Джиро вернусь в Ливахайм.

Банкет… Да. Помню, у меня закружилась голова, и Джиро вызвался вывести меня на балкон.

А дальше – пустота.

– Джиро… – слабо прохрипела я, облизав треснувшие губы.

Жутко хотелось пить. Голова и не собиралась приходить в норму, а зрение отказывалось давать четкую, не смазанную картинку.

– Я здесь, Светлейшая, – донеслось из тени. В ушах стучала кровь, и я не смогла уловить интонации голоса.

– Где мы, Джиро? Тот банкет был западней? Нас схватили…? Где…?

Гримаса отвращения и холодного гнева, освещенная желтоватым светом факела, дала ответ.

Я не ошиблась, когда подумала, что нахожусь в Зале Жертвоприношений – желоба для стока крови мне не померещились.

– Зачем тебе все это? – дернулась: стул подо мной жалобно скрипнул, а тугие веревки обожгли натертую кожу. – Не понимаю, я же ничего тебе не…

– Не сделала? – закончил он сквозь зубы, расстояние между нами сократилось еще на шаг. Джиро принялся рвано кружить вокруг меня, словно голодный коршун, то сжимая, то разжимая кулаки. – Задурить голову правителю Хайма – это ничего, по-твоему? – Я остро ощутила – если мне не удастся утихомирить выплескивающуюся из него адскую смесь негодования, злобы и презрения – мне не уйти из этой передряги живой.

Вдохнула через нос, чтобы успокоить дыхание и звучать так спокойно, насколько было возможно в данной ситуации.

– Джиро, я не влияю на решения Лайонела. И я не собираюсь задерживаться в Хайме дольше, чем это нужно, – прозвучавшая ложь противно скрутила внутренности. Я не хотела назад. Пока нет. Я еще не разобралась со своими чувствами, и мне не хотелось возвращаться в свой мир, оставив свое сердце в Хайме. – Отпусти меня, и Лай ничего не узнает. А как только он найдет способ…

Лива рванул ко мне, широкая ладонь сжала горло, перекрывая доступ к кислороду и путая мысли: жадно хватала ртом ускользающий кислород, растирая в кровь связанные запястья и мотая головой.

Все прекратилось так же быстро, как и началось: Джиро с отвращением отшвырнул меня. Стул, не имевший крепкой опоры, пошатнулся, свою роль сыграла сила притяжения: я рухнула на пол, потревожив пыль, осевшую на поверхности. Из-за удара перед глазами замигали черные мушки, а по пищеводу вверх хлынул поток желчи, но я сглотнула его обратно. Хватит того, что я связана. И так градус беспомощности зашкаливает. Не доставлю ему удовольствия наблюдать, как я захлебываюсь собственной рвотой.

Медленно гоняла воздух туда-сюда по горящей трахее, успокаивая взбунтовавшийся желудок. Приступ тошноты отступил, но в голове до сих пор стучало: усилием воли заставила воспаленные извилины работать.

Я должна оттянуть кровавый исход настолько, насколько возможно. В идеале на день-два, а не на несколько часов. Оттянуть время – увеличить шансы на спасение.

– Знаешь… – холодный голос, казалось, раздавался со всех сторон: пустое помещение усиливало эффект, – я мирился с тем, что нами правит полукровка, – сердце сжалось: он знает. Знает секрет Лайя, – пока он каждый месяц приносил в жертву одну из этих маннских девок. Но тут он решил изменить своей маленькой традиции, и оставил жизнь… тебе, – в голосе звучала все та же ярость, но будто заключенная в железную клетку. Повернула голову: перед глазами обнаружились два ботинка с квадратными мысами. Джиро стоял слишком близко.

– Но почему тебя это волнует? И что, что Лай не полнокровный. Разве Лайонел плохой правитель? – я едва держалась, чтобы истерика, маячившая совсем близко, не просочилась в голос.

– Все просто, – мужчина присел на корточки, перед моим лицом блеснул изогнутый кинжал. Кроваво-красный рубин на навершии притягивал взгляд. – Пожалуй, я удовлетворю твое любопытство. Все равно, ты не доживешь до утра.

Он убрал кинжал в ножны, и прежде, чем я выдохнула (мозг упорно не хотел обрабатывать последнюю фразу), капитан встал, рывком поставив стул вместе со мной. Скрежет ножек по полу отдавался в голове. Когда я оказалась в самом центре жуткой пентаграммы, Джиро отступил и продолжил.

– Лайонел – мой брат, – последнее слово он произнес, дернув уголками губ в отвращении. – Наверное, он уже рассказал тебе сказочку, как могучий лива встретил замарашку-маннку, влюбился без памяти и провел с ней ритуал Га-Лингуан? Так вот, на сказку это было не очень похоже. Да, Арий Благородный встретил маннку. И эта любовь разрушила жизнь Аданнаи, моей матери. Она в тот момент была его брузой (невеста). И он отправил ее домой. Не объяснив причины. Чтобы защитить свою замарашку. Моя мать жила, как отшельница, чужачка, в собственном доме. Она так и не вышла замуж, нося клеймо «порченой». Никто не поверил, что лива у нее под сердцем – имеет отношение к зиудансу Арию. Все решили, что он выгнал ее за измену. Аданная не выдержала – сбросилась с утеса Фанг (клык). И все из-за такой же грязной манки как ты…

Джиро снова достал кинжал, шагнул ко мне: и я поняла, что рассказ окончен.

– Подожди, – забормотала я, лихорадочно ища нужные слова в пульсирующей голове, – но я ведь ничего ни тебе ни твоей маме не сделала! Зачем убивать меня?

Джиро закатил глаза: попытка продлить разговор прошла мимо.

Замах руки. Я зажмурилась, стиснув зубы.

Он не услышит моего последнего крика.

– НЕТ! – рев пронзил тишину, и он принадлежал не мне.

51

Очертания смазанной фигуры промелькнули перед глазами.

– Ты…!

Капюшон слетел, и от короткого, пропитанного беспокойством взгляда стало так легко, что я неимоверным усилием заставляла себя держаться на плаву реальности.

– Я всегда знал…!

Смачный удар в челюсть не дал Джиро договорить. Лива лишь пошатнулся. Когда он заговорил, я почувствовала насмешку в его голосе.

– Ты – такой же жалкий, как и любой из этих вшивых маннов! Я мерился с твоим правлением, пока сущность ливы в тебе преобладала. Но теперь я вижу, что гнилая кровь твоей матери взяла верх!

Лайонел снова замахнулся, но Джиро было не так легко застать врасплох, как в первую секунду.

Началась борьба, похожая на смертельный танец: когда волна адреналина и страха отхлынула, на меня начала медленно опускаться тяжелая черная пелена. Перед глазами мелькало начищенное лезвие, но я не могла понять, кто побеждает. Я даже на пару минут отключилась, позволив слабости окунуть меня в прохладное забытье.

Полукрик-полурык, смешанный с жутким звуком рассечения мягкой плоти, вернул меня в сырую реальность.

– Лай… онел…, – слабо позвала я: перед глазами все еще рябило. Размытая фигура, пошатываясь, направилась ко мне, отпихнув бесчувственного соперника: окровавленный кинжал почти не отбрасывал блики серебра на каменную кладку.

Сморгнула плывущую картинку, и туман немного рассеялся. Медово-карие глаза лихорадочно светились на лице, покрытом испариной.

– Ты в порядке? – спросил Лай, принявшись одной рукой перерезать веревки, а другую продолжал судорожно прижимать к правому боку.

Взгляд зацепился за груду, темнеющую в углу.

– Ты его убил?

– Нет. Он без сознания, – слабо ответил Лай, снова пошатнувшись.

Освободившись от пут и стряхнув остатки слабости – страх за дорогого мужчину открыл второе дыхание – едва успела не дать ему разбить лоб о каменный пол: правда, стресс, удар по голове и отравление оставили свой отпечаток: не смогла удержать его, ноги свело судорогой, и я пошатнулась.

Лай отнял руку, и со стоном помог мне вернуть равновесие, а сам припал на одно колено, скорчившись от боли – на каменный пол усеяли брызги густых темно-красных капель.

– Он ранил тебя! – взгляд заметался по помещению, полному плесени, пыли и запустения: в надежде найти хоть что-то, что поможет остановить кровь. Поняв, что ничего полезного тут быть не может, я оторвала кусок от своей муслиновой юбки, осторожно уложила мужчину на пол и прижала ткань к ране. Плохое освещение не позволяло оценить серьезность ранения, а темная ткань рубашки играла с восприятием: как хотелось убедить себя, что это не кровь…

– Я сбегаю за лаизареисом! – ответ пришел сразу. Если от меня пользы мало – надо найти того, кто поможет. Благо, что я знала, где находятся покои лекаря.

– Стой, – Лай свободной рукой схватил меня за запястье. – Лучше побудь со мной…

– Но…

Лай разжал пальцы и, поймав мой растревоженный взгляд, покачал головой: сердце в груди болезненно сжалось, будто грудная клетка уменьшилась в несколько раз и теперь ребра сдавливали сердечную мышцу.

Зиуданс поднес руку с браслетом ко рту.

– Фродас… – шепнул он, с трудом разлепив губы. Лиловый огонек загорелся внутри инкрустированного камня. – Амнон… приведи Табиба в Зал Жертвоприношений… Я ранен…

Наступила давящая тишина, даже ноющие во всем теле кости и мышцы притихли. Моя боль отошла на второй план, я вся обратилась в слух, с замиранием сердца, ожидая как чуда звук торопливых шагов. Но нет. Было тихо. Лишь тяжелое дыхание и капающая с потолка влага, были острым напоминанием того, что время не остановилось, а неумолимо текло дальше, как кровь, что впитывалась в бордовый муслин, прижатый к боку Лайя.

Я заполняла пустоту бессмысленными словами: позволяя мужчине цепляться за мой голос, чтобы его не утянуло во тьму. Рассказала о том, как прошла встреча с Императором, а после начала нести несвязную болтовню: когда новости и открытия закончились (на известии, что мой фриондс и есть Божественная Птица, Лайонел распахнул свои полуприкрытые глаза), я начала рассказывать ему о своем мире.

А на задворках в голове маячило черным по белому «Где же лаизареис?». Неужели и Амнон ненавидит своего Светлейшего, и решил дать ему уме…

Резко мотнула головой, прогоняя мрачные мысли. От неосторожного движения голову снова прошибла боль.

Закусила губу и, выдохнув через нос, продолжила:

– Как думаешь, используя ту Сферу, про которую ты мне говорил, ты сможешь попасть в мой мир? Я бы хотела показать тебе его…

Горячие слезы уже пробивали блокаду, обжигая уголки глаз.

– Геня… – стремительно холодеющая ладонь коснулась моей щеки. Большим пальцем Лайонел смахнул одинокую слезу, за которой через минуту-другую грозил последовать целый поток. – Мне бы тоже хотелось…

Слабеющий голос и беднеющее в потемках лицо резанули по сердцу.

– Я… тебя…

Стиснула дрогнувшие на моем виске пальцы, и прижала к груди, надеясь хоть немного передать мужчине часть своего тепла.

– Помолчи. Не трать силы. Поговорим, когда поправишься.

– Нет, – слабо возразил он. – Я должен…

И тут тяжелая дверь распахнулась: в помещение влетели четыре стража с носилками, больше похожими на паланкин без крыши, слишком уж роскошные – нечета нашим, состоящим из двух металлических брусьев и куска брезента. За ними вбежали фродас и лаизареис.

Амнон летучей мышью – его длинный черный плащ вызывал ассоциации – подлетел ко мне, а Табиб занялся Лайонелом, попутно раздавая указания гадраутсам.

– Что случилось? – встревоженно спросил фродас, бегая глазами от меня к Лаю, пока не зацепился взглядом за лежащего на полу ливу.

Я сбивчиво рассказала обо всем, что случилось.

– Значит, Джиро… – Амнон нахмурился. – Никогда бы не подумал…

– Это я… виновата… – тихо выдавила вертевшиеся на языке слова.

Вместо резких обвинений и утешающих слов, я услышала красноречивый фырк.

– Вот уж неправда. Всему виной этот упрямый асилус (осел), – Амнон кивнул в сторону носилок-паланкина, на которые четверо стражников осторожно перекладывали Лайонела.

Возразила бы – но Амнон круто развернулся, чтобы проверить виновника всего случившегося.

Мне было все равно, в каком состоянии Джиро. Как только стражники направились к выходу – и я ринулась за ними.

– Как он? – не выдержав, спросила Табиба, который быстрым шагом, насколько позволял его возраст, замыкал процессию.

– Рана не задела органы, но…

Лаизареис замолчал. Взгляд, полный сожаления, скользнул по моему лицу.

Внутри все похолодело в ожидании продолжения.

– Клинок был вымазан ядом Свартс-Надрса. Если отрава уже успела дойти до сердца, то… Ему осталось жить три дня… Не больше.

52

Известие ударило по мне с такой силой, что я пошатнулась. И непременно кубарем скатилась с лестницы, если бы Амнон не поддержал меня за локоть.

– Джиро жив. Колотых ран на нем нет. Думаю, Лайонел изловчился и приложил его пару раз головой о стену. Как придет в сознание, я отправлю его в темницу, – ответил фродас на немой вопрос лаизареис.

Во мне внутри забурлили ярость и злоба, подпитывающаяся от несправедливости. Почему? Почему этот выродок получил всего лишь сотрясение, а Лай, мой Лай, находится при смерти?

Но я молчала. Меня трясло от возмущения и подступающей истерики, но сдавленное горло, будто под завязку набитое камнями, мешало говорить.

Открыла рот, судорожно вдохнув порцию затхлого подвального воздуха.

– Соберись, тебе еще за своим абой ухаживать, – черный походный плащ опустился мне на плечи. При других обстоятельствах я бы обрадовалась проявлению участия со стороны Амнона, но не сегодня… Когда мир, трещит по швам, грозя от легкого дуновения ветра превратиться в руины.

– Ты не слышал? – резко обернувшись, напустилась на фродаса. – Лай… – горло снова болезненно сжалось, в этот раз я не смогла подавить рвущийся наружу всхлип. – Ему осталось жить три дня…

«Если яд уже успел дойти до сердца, то…», – всплыла в голове обнадеживающая фраза, сказанная Табибом, но я не могла заставить себя полагаться на это «если».

Оцепенение с фродаса спало, и он легонько тряхнул меня за плечи, заставляя взглянуть в его угольно-черные глаза с почти незаметными красными вспышками.

– Почему…? Что случилось…? Это ведь… пустяковая рана… Я, – обычно сдержанный фродас, умеющий четко и складно излагать свои мысли, растерял как свое самообладание, так и красноречие.

Черные пальцы сжались на моих предплечьях. Я не заметила ни боли, ни того, как длинные ноги впиваются в кожу под тканью плаща.