Текст книги "Жертва на замену (СИ)"

Автор книги: Анастасия Дронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Лай цыкнул, сгреб меня в охапку и устроил на середину кровати, а сам лег рядом, не разжимая объятий: чувство дискомфорта сразу же прошло. Облегченно выдохнув, поерзала, устраиваясь поудобнее, положив голову на крепкое плечо. В его объятьях было тепло и уютно, отвлекали только мелкие разряды электричества, гулявшие по коже от близости, наперегонки с мурашками.

– Я думал, ты обрадуешься… – горячее дыхание коснулось виска, вместе с коротким поцелуем.

Резко развернулась, нарушая хрупкую атмосферу единства.

– Чему? – округлила глаза.

– Ну… – Лай на секунду смешался, – тому, что я теперь такой же, как ты.

– Мне это не важно, – улыбнулась, взъерошив его волосы: после скомканного откровения мне теперь было легче к нему прикасаться. – Меня больше беспокоит, что ты теперь будешь делать дальше. Не уверена, что все твои сородичи примут тебя в новом виде с распростертыми объятиями…

– Что-нибудь придумаю. Позже, – Лай присел, изогнувшись, как кошка, разминая конечности. Я хотела воспользоваться моментом и целомудренно переползти на краешек кровати, но он обхватил мои плечи и потянул на себя.

Наши взгляды встретились, когда я буквально упала на мужчину. Не удержалась от судорожного вздоха, когда его пальцы принялись медленно пересчитывать мои позвонки сквозь тонкую ткань. Лайонел потянулся за поцелуем, но я резко выпрямилась: в голову пришла абсолютно безумная идея, но я очень захотела ее озвучить.

Не могла сидеть: спрыгнула с кровати и принялась расхаживать по комнате, сортируя мысли, чтобы изложить их в складном виде. Лайонел с коротким вздохом пересел в кресло и соединил кончики пальцев, приготовившись слушать – подлокотников не было, и фигура выглядела немного сутулой. Он молча ждал, когда я заговорю.

– Может…, – закусила губу в нерешительности, но потом кивнула и выпалила как на духу, – представить все как болезнь? Это даст немного времени, чтобы разобраться. Только надо придумать название… А может… Сказать, что тебя человек укусил, и вот результат, – обрисовала его силуэт ладонями. – А что? В моем мире от укуса собаки можно бешенством заразиться…

Бросила короткий взгляд на единственного и внимательного слушателя. Непроницаемое серьезное лицо Лай будто лопнуло: он рассмеялся во весь голос.

Я немного растерялась, не зная, как реагировать: смех был не едкий, язвительный, а легкий и заразительный.

Я сама улыбнулась и смущенно отвела взгляд.

Ну я и дура… Такое ляпнуть.

Отсмеявшись, Лай встал и подошел ко мне, мягко развернув к себе лицом.

Все пропало, стерлось: проблемы и тревоги отошли на второй план. Я буквально утонула в медово-карих глазах.

Преграды, что возводились между нами, таяли с каждым преодоленным сантиметром. Его губы накрыли мои, и меня поглотило чувство такое же жаркое и необузданное, как безмолвная пустыня за окном, безобидный песок которой так легко превращался в неукротимую бурю.

44

Амнон рвал и метал, яростно расхаживая по тускло освещенному ритуальному залу, именно здесь из-за завесы Теневого Мира явилась невзрачная птичка, ставшая моим защитником.

– Да как… Да ты… О, Фуглис Люихаз, Защитник Миров! – долетали обрывки фраз взбешенного мужчины с головой египетской собаки.

«Да этого беднягу сейчас кондрашка хватит», – заметил Ишум, плавно приземляясь на мое плечо. Сако и Мила тут же заохали, боясь, что когти птицы испортят тонкое кружево моего красного платья. И не просто платья, а Снага Квенс – «Облачение Королевы», или наряд невесты по-нашему.

– Все в порядке, – улыбнулась я, но Сакко все равно вручила мне сложенную вчетверо кроваво-красную салфетку. Пришлось послушаться и укрыть ею плечо.

– Волнуешься? – тихо спросила Сако, стеля кусок красного бархата на каменную скамейку. Тяжесть платья – изобилующего дюжиной, а то и больше, юбок разных оттенков красного спектра – от темно-алого, почти черного, до оранжевого – тянула меня вниз. Мила категорически запретила мне его пачкать – вот Сако и носилась со мной.

– Немного, – призналась я. Но, на самом деле, чувствовала себя немного выбитой из колеи, будто это все не со мной происходит.

Пока летели до Ливахайма мы с Лайонелом обсуждали, что делать дальше: правда мне трудно было сохранить трезвую и хладнокровную голову в полете на огромной кошке без ремней безопасности. Сколько раз мы на Нео облетали обширный оазис, на котором стояла скала с замком зиуданса, но я так и не смогла полностью заглушить панические мысли и изгнать из головы сцены падения с такой высоты. Тогда мы пришли к разумному выводу: объявить, что Лай болен, а власть, временно передать мне в руки под руководством фродаса Амнона. Дикость. Но это был единственный вариант, помочь всем жителям Хайма свыкнуться с тем, что ими будет управлять человек. Если они проникнуться ко мне доверием и уважением, то и изменения в Лайе примут не так остро. Но для того, чтобы встать во главе страны – даже если я всего лишь буду мозолить глаза, а основную работу будет выполнять советник – я должна стать настоящей Квенсой. А для этого надо провести обряд Га-Лиуган.

«Я тебе точно говорю. Он копыта отбросит, когда твой женишок скажет, что ему вас венчать предстоит», – снова проворчал голос в голове. Представила, как Ишум в своей изначальной форме наклоняет голову к плечу, и, вытягивая дугой пепельно-серую бровь, изучает Амнона. Который сейчас стоял спиной к Лайонелу, опершись ладонями вытянутых рук о стену, и тяжело дышал: казалось, еще чуть-чуть и он начнет биться головой о каменную кладку.

«Где ты таких слов понабрался? Ты бывал в моем мире?» – с подозрением прищурилась, повернув голову, но разглядела только острый чуть крючковатый клюв. Если еще скажет, что все это полный швах – то он точно побывал на моей родной Земле, причем не так уж и давно.

«Да в твоей головушке и не такие фразочки вертятся. А в этом мире нет лингвистических преград. Ты можешь воспринимать любой язык. Кроме языка Первых, скаттс (сокровище). Но если тебе не комфортно, что я роюсь в твоих мозгах, то я могу переключиться на свой родной язык»

«Да ладно», – меня как-то это открытие даже не удивило. За день в моей голове проносятся тысячи мыслей, ясно же, что при телепатической связи, часть из них мелькают и в его голове. Раз он с такой легкостью и быстротой реагирует на любые мои немые вопросы и невольные фразы. Обидно только, что эта связь односторонняя. Вот бы узнать, что варится в голове Бога, которому 5 тысяч лет, а может, и больше. – «Уж лучше я буду знать, что ты думаешь и понимать твою речь».

«Уверена, что не пожалеешь?» – голос в голове звучал озабоченно, и я улыбнулась.

«Ты о ритуале?» – молчание стало знаком согласия. Мой новообретенный друг переживал за меня. Это было даже мило. «А есть чего опасаться? У вас тут разводов нет? В любом случае я не откажусь. Лай помог мне, а я – помогу ему. И еще…»

«Ты любишь его»

– Я… Эм… Он мне очень-очень нравится… – прозвучало по-детски, и я замолчала, закусив губу.

– Геня, подойди сюда, – Лайонел подозвал меня. Я встала. Ишум тут же вспорхнул с плеча и уселся на выступающем камне над головой, где пустовало кольцо для факела. Шелестя юбками, направилась к мужчине. Сердцу в груди с каждым ударом становилось все теснее. Легче стало только, когда Лай ободряюще сжал мою ладонь.

– В центр, – почти рыкнул Амнон, не смотря на меня.

Встала уже на знакомый мне «глаз».

– Фон… Вато… Виндс… (огонь вода ветер) – Анубис наступал на символы на верхушках звезды, и каждый загорался особым светом: оранжевым, голубым, белым. – Аирза… Сайвала… (земля дух).

Все это напомнило мне про мой танец: те же цвета. И, как я догадалась, знаки означали 5 основных элементов: огонь, вода, воздух, земля и дух.

Амнон отошел к стене. Пара манипуляций – и открылась ниша. Когда он развернулся, я увидела в его руках деревянную шкатулку, со знакомым птичьим профилем. И тут Огнептица… Даже кружевная на шелковой подкладке вышивка на лифе моего платья и то повторяла силуэт перьев и крыльев.

«Не завидуй», – услышала в голове и напрягла челюсти, чтобы не съязвить. Такой важный момент. Не до этого сейчас.

Щелкнул замок – и в свете факелов заблестел инкрустированный драгоценными камнями кубок в форме львиной головы: аметисты служили глазами грозному животному.

Амнон опустил пустой ларчик на пол. Выпрямившись, он сжал в ладонях кубок и вытянул руки. Потянулась, чтобы взять чашу – Анубис шлепнул меня по руке, словно маленького ребенка.

– Амнон… – нахмурился Лай.

– Не мешай, – Амнон закрыл глаза, запрокинул голову, как в молитве.

Поднялся ветер, языки пламени, служившие освещением, задрожали. Воздух наполнился запахами земли и пепла, а в следующую секунду я услышала плеск воды.

Амнон открыл глаза.

– Теперь Вы… Светлейший, – в голосе Амнона сквозило глухое раздражение.

Лайонел начал перебирать складки своей церемониальной одежды: кроме парадного камзола, на нем был объемный черный плащ с разрезами для рук.

Он извлек на свет маленькую коробочку: обтянутую красным бархатом. Сердце екнуло. А не кольцо ли…?

Но нет. Там была серебряная игла.

– Да руку, – попросил Лай.

Короткая боль, и на кончике указательного пальца выступила рубиново-красная капля. Лайонел повернул мою руку тыльной стороной вверх и поднес ее к сосуду. Капля с тихим плеском столкнулась с жидкостью, чудесным образом наполнившую кубок.

Зиуданс поднес мою руку к своему рту и облизал пострадавший палец: вздрогнула, чувствуя, как низ живота сжался.

Затем Лай передал мне коробочку. Несложно было догадаться, что теперь моя очередь. Проделала то же самое: Лайонел резко выдохнул, когда я слизала кровь с его пальца.

Амнон, наблюдавший за сценой, закатил глаза.

– Напоите друг друга, – подсказал Анубис, передав львиную голову Лайю.

Лай обхватил кубок руками и поднес его к моему лицу. Сделала глоток: горячая, чуть острая жидкость обожгла язык, а после пожар на языке сменился онемением, как будто от мороженого.

Перехватила серебряную ножку: был мой черед.

Как только мужчина сделал глоток, я почувствовала, как жар обдал руку. Я даже вскрикнула от неожиданности.

С опаской подняла конечность к глазам, боясь увидеть огромный уродливый волдырь. Но на запястье красовался силуэт львиной головы с буйной гривой.

45

Ерзала на стуле в кабинете Лайонела, чувствуя себя крайне неуютно. Сегодня был мой первый день в качестве квенсы – жены зиуданса, правителя всего Хайма. Пока лаизареис Табиб искал способ вернуть Лайю прежний облик, я должна была выполнять его обязанности.

«Из тебя королева, как из меня – огнедышащий дракон», – колко заметил Ишум, все еще прибывая в облике серой невзрачной пташки: солнце едва показалось из-за горизонта, и порыжели только кончики его перьев.

– Ох, не знаю… – ответила на замечание вслух, от волнения забыв, что озвучивать мысли моему пернатому другу необязательно. Он может без труда прочитать их в моей голове. – Что-то мне неспокойно…

Лайонел сказал, что в последнее время в Хайме все тихо и мирно, и хаубисы сами справляются с проблемами в своих Аирзах. И все, что от меня требуется – присутствовать на собраниях Совета и каждый Устасс принимать в замке просящих. Дни недели в Хайме получили названия от пяти главных элементов мироздания: Фон, Вато, Виндс, Аирза, Сайвала. Устасс, 6 день недели, приходился на повсеместный выходной. Этот день был значительно длиннее других, почти в 1,5 раза, и в переводе с древнего языка означал «Возрождение». По легенде, в этот день из пепла восстал Фуглис Люихаз, раненный в смертельной схватке. Поэтому-то этот день и дольше на целых восемь часов – мир замер, скорбно ожидая, что будит с ним дальше без Создателя. История впечатляющая. Только судя по рассказам Ишума – спустившись на бренную землю, он только и делал, что развлекался с женщинами и устраивал пьяные выходки. Так что это эпичное «Возрождение» может всего лишь означать тяжелое похмельное утро. Хотя… Может, он просто мне врет, чтобы не пугать. Если жители все преувеличили – откуда тогда пошла история Великой Битвы между ним и Поглотителем Миров, Ваурмсом? А покрытое завесой тайны происхождение Выжженной Земли, оскверненной загадочными Азгонами… Что-то было скрыто в прошлом этого мира, о чем Ишум не хотел мне говорить…

Амнон зашел в кабинет отрывистым шагом и тут же замер, увидев меня. Его пасть скривилась в подобии усмешки: меня даже пробрало. Не от отвращения – этот тип даже с головой египетской собаки умудрялся сохранять образ холеного аристократа-сноба – мне пугало то, что могло последовать за этим выражением.

– Я думал, придется тебя вытаскивать прямо из нагретой ночными утехами постели, – Анубис сделал шаг, но в кресло напротив не сел, лишь положил на него свою черную с острыми когтями руку.

Открыла рот, чтобы возмутиться, но решила, что разумнее промолчать. Он не должен был знать, что у нас Лайонелом брак – фиктивный. Не то, чтобы я не хотела… Или боялась – опыт в таких делах, хоть и скудный, у меня имелся… Просто что-то Лайя останавливало. После того спонтанного поцелуя, который чуть не закончился вполне ожидаемым образом – Лайонел старался лишний раз ко мне не прикасаться. Может, я что-то сделала не так…? В момент, когда мы, не отрываясь друг друга, рухнули на кровать, а мои руки в поисках тепла забрались под слои белой ткани, в которую он был обернут, мужчина вдруг остановил меня, придумал нелепое оправдание и ушел. Я боялась поднимать эту тему и придерживалась нашему изначальному договору о фиктивных отношениях. Ведь правда мне могла не понравиться…

– Не твое дело, – наконец выдавила я, вырываясь из клубка запутанных чувств и воспоминаний.

– Как скажешь, – Амнон равнодушно пожал плечами, но его глаза с подозрением прищурились. – Как бы там ни было, мы не практикуем ритуалы консумации брака. Бред, придуманный маннами, любящими загонять себя в рамки.

Мужчина сел в кресло и пасанул мне книгу, которая, при повторном рассмотрении, оказалось стопкой прошитых листов. Взяла импровизированную папку в руки, где в письменном виде излагались просьбы жителей Хайма – с ними предстояло ознакомиться до аудиенции. Но странные письмена и глифы, трансформировавшиеся в завитушки и крючки русских букв, расплывались перед глазами. Другое мне было интересно сейчас, совсем другое…

– Так у вас популярна свободная любовь и многоженство? – поинтересовалась небрежным тоном, перелистывая страницы. Хотя под ложечкой засосало в ожидании ответа. Не хотелось бы стать частью гарема… Или после проведенной вместе ночи узнать, что для Лайя это пустой звук, еще одна звездочка в дневничке завоеваний.

Амнон скривился.

– Это вы, люди, – из его уст безобидное слово прозвучало, как оскорбление, – изощряетесь, как можете. У нас все просто. Близость – это одно из проявлений любви, способ познать друг друга. Мы не пытаемся извлечь из этого выгоду, мы просто любим. А если любовь заканчивается, что бывает, хоть среди моих сородичей это и редкость, мы не изливаем друг на друга потоки желчи и злобы.

– Ну… Теперь понятно, почему Кейсара встретила меня так дружелюбно, – не удержалась и вставила шпильку. Уж больно он все представил таким идеальным.

– Это другое дело, – Амнон наклонился через стол, опершись руками о полированное черное дерево. Неприязнь в таких же темных глазах обожгла холодом. – Кейей двигала не ревность, а оскорбление всего ее рода. Пойми, Га-Лиуган – не просто обмен безделушками, как у вас, которые можно снять и забыть, – слушая, коснулась метки на запястье, цветом она походила на родимое пятно, только контуры четче, как у тату. – Это серьезно. Я бы пережил, если ваши… – он снова скривился, будто проглотил лимон целиком, – отношения были всего лишь минутным помутнением, блажью. Но сделать маннку… Квенсой….

Анубис неверующе покачал головой, но тут его лицо неожиданно смягчилось. Как если бы он надел маску. От такой резкой смены настроения – захотелось оказаться от него максимально далеко, и я вжалась в спинку стула.

Улыбнувшись мягко и снисходительно – от чего паника схватила меня за горло: Он что-то задумал? – Амнон выпрямился, поднимаясь с кресла.

– Нам пора. Можете не бояться, Светлейшая. Я буду рядом все время. Все-таки я – фродаз зиуданса.

Встала, прижимая к груди бумаги.

«Слушай, а этот типчик – занятный. Может, тебе надо было за него выйти?»

– Ишум! – возмущенно выкрикнула, забыв, что достаточно было подумать.

Амнон обернулся, вопросительно дернув почти незаметным надбровным валиком. Я отвела взгляд, а его глаза тут же переключились на Бога в птичьей шкурке.

– Не клич Создателя понапрасну.

Уж не знаю, догадался ли местный Анубис, о том, что Птах не такая уж простая пташка, но виду не подал.

46

В первые пятнадцать минут встречи с подданными Хайма, я чувствовала себя хуже, чем на госэкзаменах: голова кружилось, к горлу подкатывала тошнота, а ладони покрывал холодных пот. Мы находились в бальном зале – в глубине галереи, окаймляющей стены, прятался вход в Белую гостиную, где мы с Лайонелом пили чай. В центре поставили трон, такой же как в холе замка на первом этаже, только чуть ниже. И постелили к нему бархатную дорожку, на которой топтались хаимцы разных мастей, пришедшие к зиудансу со своими просьбами. Фродас стоял справа от меня и, несмотря на свою острую неприязнь, помогал мне как советник: подталкивал к нужному решению деликатно и осторожно и даже не пытался выставить меня невеждой, какой я в действительности и была по отношению к законам Хайма и к быту его жителей. Да, я много читала в свободное время, но мне не хватало визуальной составляющей. Одно дела читать про тех же милуксов – домашней скотине, что в день дает больше галлона молока. Другое – в живую увидеть это шестиногое нечто размером с большую корову, похожее на помесь кота и козы. У меня даже челюсть отвисла от такого чудо-юда: и, если бы не Амнон, пришедший мне на выручку, вопрос «Что нам делать? Ведь из-за неурожая хави, милуксы перестали давать молоко…» остался бы без ответа.

– Светлейшая, какие ваши предложения? Я думаю, неплохо было бы разрешить Арцею пополнить запасы хави из нашего хранилища… – голос Амнона был притворно нерешительный, что позволяло мне выглядеть, как подобает Квенсе, чье слово – закон.

Кивнула в знак согласия, но на ум пришла идея из моего мира, и я решила ее озвучить.

– Да… Да… Но ведь это только временная мера, не так ли? – фродас кивнул, поджав губы: он явно хотел, чтобы я без лишних слов согласилась с ним. Но… Может, я много не знаю об этом мире – о сортах растений, видах животных и многом другом, но я знаю одно – все зависит от климата. Стоит зиме затянуться или весне стать слишком холодной – и урожай выходит скудным. Здесь, конечно, климат в каждом Аирзе свой, но это не значит, что нельзя приспособиться. Человек изобретает для того, чтобы жить было комфортнее и легче.

– Насколько я помню, хави похожа на траву, с фиолетовыми цветами и съедобными клубнями?

– Да, Светлейшая, – Арцей склонил голову: его кивок большой походил на поклон.

– И где вы ее выращиваете?

– У каждого из нас вкруг жилища разбит небольшой садик. Там и выращиваем самое необходимое. Обычно, изменения в погоде у нас несущественные и урожаю не вредят. Но в этом году, у нас неожиданно стало холодно, как в Калс Аусиде, даже привычный дождь превратился в лед…, – в голосе мужчины с рогами и козлиной бородкой засквозила тревога.

– А у нас, на границе с Аусидой, начали таять снега, – вставил байра с бурым мехом и медвежьей пастью. – Хотя такого раньше не случалось…

– А из Трина ушли черные мимсы…

– Мы, верно, провинились перед Фуглис Люихаз…

– Или это козни маннов…

– Успокойтесь. – Фродас даже голоса не повышал, а все, до единого, замолкли. Минутная зависть схватила за горло: я бы так точно не смогла. – Такое случалось на протяжении всей истории. Это временно. Надо просто пережить этот период.

– А можно… – начала и осеклась: столько пар глаз впились в мою тщедушную фигурку, жаждая продолжения, что меня сковал страх совершить ошибку.

– Мы внимаем Вам, Светлейшая, – в голосе Амнона зазвучала едва уловимая язвительность.

– Я… – прочистила горло, – подумала, что раз уж климат меняется, надо меняться и нам. К примеру, чтобы больше не было проблем с вымершими культурами можно построить теплицу, – правый глаз Анубиса дернулся, и я решила пояснить: – Это такое… помещение для растений, покрытое пленкой или застекленное, чтобы поддерживать определенную температуру, благоприятную для посадок. Я знакома с общими чертами таких строений. И могу…

– Я договорюсь с Кассией. Она наш зодчий. Поможет с конструированием этой… теплицы, – подхватил Амнон. Язвительный тон испарился из голоса, и, кажется, в нем промелькнули слабые нотки уважения.

– А как быть с мимсами? – спросила женщина из рода Вулвз, в жилетке из сыромятной кожи, с капюшоном и в высоких сапогах. И как ей не жарко?

– А вы не пробовали их приручить? Построить хлев с загоном… начать разводить их?

Вроде бы, мимс – это гибрид парнокопытного с черным мехом и выступающими клыками, смутно напоминавший кабана, только с крыльями и птичьими когтями вместо передних лап. Вполне сойдет за одомашненного вепря.

– Приручить? Мимсов? – со смешком переспросила волчица. – А что, это вызов!

Другие из рода Вулвз поддержали ее дружным смехом и воинственным кличем: выражая готовность хоть сейчас вернуться в Хультский лес и начать отлавливать летающих хрюшек.

Нервное напряжение, которое заставляло меня ерзать как на иголках, испарилось. Никто из присутствующих не желал мне зла – все они просто пришли за советом. В этот момент, можно сказать, отпала надобность в стражниках, выстроившихся в шеренгу позади меня, и в Гавре с Ару, стоявших по левую руку.

Оставшийся отведенный час прошел спокойно: я, не без помощи Амнона, конечно, выслушивала проблемы хаимцев – и это больше было похоже на взаимное обсуждение, вроде мозгового штурма. Меня начала греть мысль, что я могу хоть чем-то помочь жителям, приютившей меня страны. Да, я не смогу изобрести компьютер, провести газ и соорудить сеть телефонных коммуникаций, но я хотя бы могу помочь построить теплицу.

Ишум пригрелся у меня на плече и уснул, уткнувшись в крыло.

Когда все закончилось – слуги накрыли швейцарский стол. Устав сидеть, принялась прогуливаться среди присутствующих, ловя их смягчившиеся взгляды. В начале, они смотрели на меня с недоверием и даже страхом, но теперь я могла с уверенностью сказать, что большинство из тех, кто пришел на «Устасскую встречу», были в нескольких шагах от того, чтобы принять выбор своего зиуданса. Конечно, в зале присутствовали и те, кто с каменными лицами простояли в отдалении и не задали ни единого вопроса. К примеру, один лива даже не притронулся к еде и напиткам: стоял в углу и сверлил меня тяжелым взглядом. Решила первой пойти на контакт. Подцепив бокал с вином и взяв тарелку с хлебом и сыром, направилась к нему.

Навязываться не буду, просто угощу.

– Вот держ…

– Умри, фальшивая Энтум-Ишу!

Он кинулся на меня, сжимая в руке нож. От неожиданности я застыла на пару драгоценных секунд. Но до того, как нож вошел в незащищенный живот, пространство между мной и обидчиком утонуло в ярком свете. Лива отшатнулся, уронив свой изогнутый кинжал. Прищурившись, я разглядела светящуюся фигуру: грациозная птица парила в воздухе, излучая сияние, смешанное со вспышками от пылающего пышного хвоста.

«Ну как?» – в вопросе было столько самодовольства, что я закатила глаза, но все же я протянула руку, и обновленный Ишум медленно опустился на ребро ладони: ни его огонь, ни свет не причиняли вреда. – «Таким я тебе нравлюсь больше?»

47

– Жаль, что я не могу поехать с тобой…

– Тебе не о чем волноваться, – в очередной раз заверила своего абу. Аба… Муж… Какие непривычные для меня слова. И хоть я всеми силами старалась убедить себя, что это всего лишь сделка, необходимая для пользы дела… Я не могла не чувствовать душевный подъем от этого незатейливого, но очень значимого, слова.

Зашла за ширму из рисовой бумаги, чтобы переодеться в походный костюм, состоящий из плотных штанов темно-бордового цвета и корсета со вшитым китовым усом – ими обычно в Хайме не пользовались, но раз я решила наведаться к правителю Маннской Империи, нужно что-то соответствующее. Корсет одевался поверх платья с кружевным верхом и юбками из муслина цвета спелой вишни. Я справилась почти со всем, даже ловко зашнуровала элегантные башмачки, но вот корсет оказался для меня непосильной задачей.

– Тебе помочь? – послышался голос Лайя: он перестал шуршать картами, разложенными на столе с ножками в форме львиных лап. Приближающиеся шаги оповестили о том, что мужчина услышал мое тяжелое пыхтение, в попытке затянуть шнуровку самостоятельно.

Руки легли поверх плеч, очертив пальцами оголенные ключицы. Я почувствовала его напряжение – будто бы Лайонел хотел обнять меня, но словно непреодолимая сила останавливала, мешала. А может, это всего лишь чушь, и мне только кажется. Мы спим в одной постели – и даже не спиной к спине – а в разных ее углах. Будто тот поцелуй в Цитадели Первого Надрса обрезал все тончайшие нити, что соединяли нас. Нет, нежность в его взгляде и забота никуда не ушли, только вот на большее мне не приходилось рассчитывать…

– Нет, – упрямо помотала головой, закусив губу, чтобы спазм обиды, сковавший горло, не вырвался наружу судорожным всхлипом. Какая же я мягкотелая дура… – Я попрошу Сако и Милу помочь мне. Все-таки они мои служанки…

Дернулась, вынуждая его убрать руки, и ринулась к двери, прежде чем Лай меня остановил или попытался отговорить от безумной идеи.

Все правильно. Если он хочет держаться на расстоянии, значит, так нужно. Какой от меня прок, как от Квенсы? Я – человек, и мне жизни не хватит понять всех тонкостей, что каждый хаимец впитывает с молоком матери. Возможно, я всегда буду для них чужой… Этого не изменит даже титул «Энтум-Ишу», жрицы Огня, прилепившейся ко мне после собрания в день Устасс, и почтение в голосе подданных и, как бы ни было удивительно, мягкая снисходительность – бледное подобие симпатии, но все же – в глазах фродаса Амнона.

Милы в покоях служанок не оказалось – ушла собирать припасы в дорогу. А Сако увлеченно щебетала про какого-то Джиру и не заметила моего упавшего настроения.

– Джиро… Мне кажется, я уже слышала имя…

И действительно, в черепе заскребло от зудящего чувства, будто я знаю, может, не самого хаимца, но его имя точно.

– Этот прохвост мял простыни с Медейрой в гостевой комнате, в которую мы тебя привели, когда… – Сакорру смешалась, подбирая подходящие слова: я знала, что ей до сих пор было неуютно от того, в каких обстоятельствах мы познакомились.

Я улыбнулась и попыталась сменить тему, чтобы она не напоминала об одном из самых жутких дней в моей жизни, что по иронии судьбы стал теплым воспоминанием. Ужас и безысходность, что я испытывала все те часы, перекрыли янтарно-желтые глаза и ощущение крепких ладоней на моей талии. Лай не дал мне упасть тогда. Но я…

– Что с тобой?

Сако заметила, как моя ободряющая улыбка, предназначавшаяся ей, начала увядать, как только мысли угодили в трясину противоречивых воспоминаний. А слова «Все уже в прошлом» застряли в горле.

Тряхнула головой, покорно садясь в кресло перед зеркалом, на которое указала девушка.

– Расскажи, что… – Сако не унималась. Я даже на секунду пожалела, что Мила ушла на кухню. При ней Сакорру чувствовала себя скованней.

– Ничего, – опустила взгляд на серебряную пудреницу с высеченной на крышке розой.

– Лучше расскажи ты, чем тебя так привлек этот бабник?

Служанка смущенно хихикнула и принялась в два раза быстрее перебирать мои пряди расческой.

Было приятно видеть ее такой счастливой. Это даже немного подняло мне настроение.

– Ну, скажи… – просяще протянула я. Впервые за прошедшее время ощущала себя на свой возраст. На моей родной Земле девушки в возрасте 21 года ходили на тусовки и обсуждали парней, многие даже тянули с выбором работы, ведь до сих пор жили у родителей. А не вставали во главе страны, о которой имели только общее представление.

– Я знаю, что он тот еще повеса, – признала девушка, ее черные глаза смущенно заблестели. – Но он такой притягательный. Эта буйная черная шерсть, пронзительные глаза… Он похож на благородного почившего зуиндауса Ария, отца Светлейшего. Разве можно такому отказать?

– Рада за тебя, – лаконично ответила я, решив не озвучивать свои мысли. Будем надеяться, что этот Джиро наделен не только внешним благородством, но и внутренним…

Когда с приготовлениями было покончено, я вышла коридор, где столкнулась с Ару и Гавриилом.

– Я поеду с Вами, – произнесли они в унисон. Переглянулись, и тут же смущенно отвели глаза друг от друга.

Почесала нос костяшками пальцев, скрывая улыбку.

«Старик Ану в могилу сляжет, если узнает, что его дочь бегает за безродным человеком», – заметил Ишум, приземляясь ко мне на плечо.

Завидев мою невзрачную пташку, оба вытянулись, как по струнке.

«Уже жалею, что вступился за тебя», – скорбно вздохнул Ишум про себя. Я не поверила в искренность его досады – ведь тогда, на собрании, он мог бы всего-навсего передать мне силы, как при нападении Кейсары.

Гавр протянул мне невзрачный плащ, грубо сшитый из крашеного льна.

– Лайонел сказал, что тебе лучше не выделяться. Мы поедем в одной из крытых повозок, что используют торговцы в Империи. С нами отправятся с десяток гадраутсов. Во главе с капитаном первого ранга.

– У Вас есть время, чтобы попрощаться со Светлейшим, – Ару оглянулась на широкую лестницу за нашими спинами. Поглощенная мыслями, я и не заметила, как мы уже оказались на улице.

Ветер, сметавший песок с массивных мраморных ступеней, пытался пробраться под складки куфии, которой я обмотала голову – правда помогла мне с этим Ару, а иначе у меня получилось бы жалкое подобие старушечьей косынки на голове.

– В этом нет необходимости, – ответила сухо. Даже резко. На что девушка-волчица нахмурилась, но промолчала.

У подножья лестницы нас ждал, небольшой отряд, облаченный в такие же черные плащи, со сверкающими на солнце мечами – конспирацию нарушали рваные движения воздуха, игравшие с полами их одежд и выставляя на всеобщее обозрение весь их арсенал, состоящий преимущественно из колюще-режущего оружия. Стражники отдали честь, коснувшись лба и поклонившись.

Самый высокий, стоявший в отдалении, снял капюшон. Фиолетовые глаза пробрали до озноба, будто меня окунули в ледяную воду. Или, может, дело было не в глазах, а в том, что на меня смотрел чистокровный лива, с тем же жестким волевым взглядом, как и у зиуданса Ария, чей портрет висел в главном коридоре, ведущем на балкон.

– Я – Джиро Свартслива, – он поклонился: я дернулась. Показалось, будто он собираться напасть. Слишком резкое было движение. – Нам лучше поторопиться, если не хотим, чтобы Ингив (яд, аналог пустынного ветра Самума) настиг нас.