Текст книги "Я (не) продаюсь (СИ)"
Автор книги: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)
–Да ты ведь знаешь, чего я боюсь,– продолжаю хрипло, чувствуя как ладони Тиграна медленно ползут вниз по моей спине, приближаясь к ягодицам,– Маме я, конечно, всё рассказала, но вот опять быть гвоздём программы мне как-то совсем не хочется. У бабы Нюры натуральная деменция. Через каждые пять минут будет бормотать: " а когда свадьба", " хочу правнуков перед могилой помучить", "а, что, все теперь чернявенькими будут?".
Тигран тихо ржёт. Отчего вибрация расходится волной по всему моему телу.
– А Наталья Николаевна, крёстная моя, это же настоящий адмирал в юбке...Начнёт тоже там...– жалуюсь дальше,– Не хочу я всё это выслушивать, ещё и при тебе...Давай, как приедешь – просто к маме на ужин сходим, если хочешь, и всё? Хватит с меня официальных знакомств. Тем более, что...
Тут я замолкаю, не договорив, потому что боюсь сболтнуть лишнее.
–Что " тем более"?– Тигран чуть отстраняется и поднимает на меня свои чёрные бездонные глаза.
Отвожу взгляд, но он меня легонько встряхивает, заставляя продолжить.
–Тем более...– сдаюсь, голос нервно дрожит, почти на шепот перехожу,– Ну а смысл какой? Зачем это всё? Понимаешь?
–Есть смысл,– обрывает меня Керефов,– Всё, не дури. Соскучился по тебе, Татлим...
Горячие ладони сминают ягодицы, обжигая даже сквозь плотную ткань джинс. Чёрные глаза, сверлящие меня снизу вверх, заволакивает чувственной дымкой.
–Мириться будем или как?– криво улыбается Тигран и чуть тянет мои джинсы вверх так, что шов чувствительно врезается в промежность.
Вместо ответа склоняюсь к его лицу и прижимаюсь к приоткрытым губам своими. Густая щетина царапает щеки, упругая мягкость рта, влажность языка и его вкус, взрывающий рецепторы. Закрываю глаза, ощущая моментально накатывающую волну возбуждения. Такую сильную, что каждую клеточку начинает мелко болезненно покалывать, словно конечность, до этого долго лишенную притока крови. Его руки на моём теле становятся жадными, нетерпеливыми, почти грубыми. Мнут, сжимают, стягивают джинсы сразу с бельем, задирают свитер чуть ли не до шеи, чашечки бюстгальтера сползают вниз, хриплое дыхание мне в рот, укус. Я ойкаю – больно. Грудь ноет от жестких обжигающих прикосновений.
–Давай,– сипло, между поцелуем, и заставляет переступить меня через штаны. Шлепок. Правая ягодица вспыхивает алым цветком.
– Может, в спальню...ооохх...– вылетает из меня грудной стон, когда Тигран, разрывая поцелуй, наклоняется ниже и втягивает в рот левый сосок. Вцепляюсь ему в волосы мёртвой хваткой. Ноги дрожат. Его пальцы быстро пробегаются по моей промежности, проверяя готовность, втирают в клитор выделившуюся смазку. Возбуждение внизу живота колотит бешеной пульсацией. Я варюсь в нём, захлёбываюсь.
–Да, в спальню...– хрипло соглашается Тигран. Но на деле резко встаёт и подсаживает меня на кухонный стол, показывая, что до спальни мы дойдём только после.
– Расстегивай,– кладёт мою руку на ширинку своих джинс.
Чувствую, как во рту выделяется слюна, когда мои пальцы сквозь плотную ткань очерчивают его вздыбленный орган. Щёлкаю пряжкой, тяну вниз собачку на молнии дрожащими руками. Тихо стону, потому что в это время Тигран нагло гладит меня между ног, растягивая под себя. Его влажное горячее дыхание на моей шее, жалящие прикосновения языка. Мысли путаются, напряжённые соски скребёт от соприкасаний с тканью его кофты, бёдра немеют от ощущения холодной жёсткой столешницы под ними. Развожу ноги как можно шире. Крепко сжимаю в руке его член и ощущаю бешеную пульсацию, вторящую гулким ударам сердца в груди. Тигран шумно выдыхает и вкладывает мне в руку презерватив. Вижу, как подрагивают его ресницы, скрывая от меня бездонную черноту глаз, как дико бьётся венка около виска. Тянусь снова к мужским губам, раскатывая презерватив по налитому кровью члену. Столкновение языков, давление головки на вход, и я счастливо выдыхаю. По ногам прокатывается парализующая волна. Томительное чувство предельного натяжения опоясывает низ живота. Зудящий жар от ходящего в лоне поршня зарождается в самой моей сердцевине и толчками разливается по всему телу. Из горла вырываются всё более громкие стоны. Чувствую, как жадно обхватываю его, сжимаю внутренними мышцами, не желая отпускать. Это идеально...
–Татлим...Canım...Sana зok ihtiyacım var...Sevgilim, bana dцn...– шепчет Тигран сбивчиво.
Я ни черта не понимаю, но это невероятно заводит. Кажется, я могла бы кончить от одного тембра его голоса. Между ног уже кипятком ошпаривает, тело скручивает в предоргазменном напряжении. Толчки такие резкие, что стол жалобно скрипит, ударяясь о стену. Делаю вдох, и уши закладывает, словно нырнула на самую глубину. Зрение расфокусируется, сладкие спазмы...
–Kьзьрьm,– жарко выдыхает Тигран, до хруста ребёр сжимая меня в своих объятиях. Утыкаюсь носом в его кофту, рвано дыша. Голова кружится, слабость. Я чувствую себя бесформенным желе. Только затухающие судороги рябью то и дело прошивают обмякшее тело.
–Надо бы выучить всё-таки твой язык,– бормочу.
Керефов хрипло смеётся мне в макушку.
–Может и не стоит,– фыркает он,– Мне неожиданно нравится говорить всё, что в голову взбредёт.
–Гадости что ли?– хмурюсь, награждая его подозрительным взглядом.
Тигран молчит и довольно улыбается.
__________________________
Тигран говорил :
Иди ко мне, моя любимая; Ты мне очень нужна ;душа моя; моя маленькая девочка...
55.
Как-то так само собой вышло, что на время отъезда Тиграна, я осталась жить в своей квартире. Он конечно сопротивлялся вечером в воскресенье, но совсем вяло. Сначала просто требовал, чтобы мы встали поехали к нему, но вылезать из кровати было откровенно лень обоим, тем более, что в мире существует "Яндекс– еда". Потом уже почти ночью Керефов всполошился, что у него нет чистой рубашки, у меня сушилки, а у него утром важные переговоры, а потом сразу надо ехать в аэропорт.
Вернула его обратно спать, сказав, что есть у меня одна его рубашка, идеально чистая и даже глаженая. Он как-то капнул кетчупом на рукав, когда был у меня, и снял её, оставшись в одном тонком свитере. А я потом сдала рубашку в химчистку. Тигран успокоился, и мы так никуда и не поехали. Утром в понедельник разбрелись по своим работам, в обед Керефов улетел в командировку. Возвращаться в такую пустую без него квартиру на Петроградке одной совсем не хотелось. Тем более, что моя квартира была рядом с маминым домом, а мы как раз за последний месяц почти не виделись. Я всё своё свободное время проводила с Тиграном.
Во вторник мне позвонил Виталик и, запинаясь, скорбным голосом предложил мировую и совместный поход к нотариусу. Пару раз назвал пропащей и предательницей, но как-то без огонька совсем. Чувствовалось, что для галочки. Стало даже немного обидно. Неужели я настолько не достойна шекспировских страстей? Я конечно не требую, чтобы Акунин Тиграна на дуэль вызвал или душить кинулся, но всё же самолюбие противно поднывало и требовало большей драмы.
Что ж, смирись, Нюш, без тебя можно жить...
Договорились, что сходим к нотариусу в четверг. Как оказалось, зря...Потому что вечером я всё-таки отхватила свою порцию шекспировских и даже щепотку бразильско– сериальных страстей, когда на меня наорал Керефов, заявив, что никуда я с этим ....( там было много вариантов) не пойду. И чтобы ждала его и не дурила. И что он сам с ним разберётся. И нечего с другими мужиками шастать. И вообще не бабское это дело– раздел имущества. Кусала губы, чтобы не расхохотаться нервно прямо в трубку. И смешно, и плакать хочется. Ну, как с маленькой! Я, между прочим, взрослый образованный дееспособный человек, уж в нотариальную контору способна сходить без разрушительных последствий. Пару раз попыталась возразить, но поняла, что проще не спорить. Ругаться из– за кого-то Виталика...Сказала, что скучаю уже, и разговор плавно свернул в совсем другое русло.
Так прошла неделя. На выходные от нечего делать поехала с систер в Финляндию. Там в некоторых магазинах начались распродажи. По дороге она включила свою музыку, а я с дуру проговорилась, что знаю Рамиля...Мой вам совет– никогда не признавайтесь в чём-то подобном фанатеющему подростку. НИКОГДА. Она так трясла меня за локоть, моля сию же секунду выяснять его номер телефона, что мы сначала чуть не кувыркнулись в кювет, а потом вылетели на встречку. Благо, после очень убедительно посигналившего нам лесовоза Ленка малость поостыла и прижухла на своём сидении, сопя как бешеный ёжик.
– Ты меня не любишь,– с трагизмом, достойным лучшего применения.
–Вам всем плевать на мои чувства, мои интересы! Всем! Не семья, а фашисты! – ох уж этот юношеский максимализм.
–Вот если бы я была знакома с этим…как там его... Томом Херди, по которому вы с Олей кипятком писаетесь, я бы тебя познакомила! Как нормальная сестра! – вот и манипуляции пошли в ход.
–Харди, – фыркаю весело в ответ.
–Что? – Лена хмурит светлые брови, недовольная тем, что её отвлекли от вселенских страданий.
–Том Харди, а ты– Херди...Хотяя...Тоже неплохо...Подходит!
И мы начинаем ржать. Отсмеявшись, обещаю, что придумаю что-нибудь, если она пообещает не опозорить меня и не пытаться при встрече поцеловать или оторвать на память Рамилю ноги, руки и другие стратегически важные части тела. Лена клянется, что будет кремень. Я почти верю.
В понедельник Тигран сообщает, что обстоятельства изменились, и он задержится ещё на неделю. Приедет точно на мамин день рождения в воскресенье. День в день. Я так расстраиваюсь, что чуть не плачу в трубку. Отношения на расстоянии, оказывается, совсем не моё. Мне не хватает его живого осязаемого присутствия как воздуха. Не хватает его тепла, его запаха, его взгляда, его тела. Все эти телефонные беседы, да ещё с не слишком разговорчивым Тиграном,– такой жалкий суррогат. И я теряю уверенность. В нём, в нас. Он ведь не говорит нежностей, не признается в любви. Но обычно мне достаточно ощутить его взгляд на себе, и я чувствую себя самой желанной женщиной на свете. Простое прикосновение, и жар разливается в каждой клеточке, сжигая всё вокруг, что не мы. И слова не так уж и нужны...Хотя бы взгляд...
– Давай видеосвязь включим? – предлагает Тигран, будто читая мои мысли.
–Ммм...– неопределенно мычу, быстро осматривая свою мятую любимую, но до жути растянутую футболку и тарелку с попкорном передо мной на одеяле.
–Не одета? – хрипло мурлычет Тигран.
–Хуже,– вздыхаю я, зажав телефон плечом и подскакивая к шкафу в поисках чего-то кружевного.
Пару секунд тишины. Раздумывает, что хуже, похоже. Нахожу прозрачную украшенную вышивкой сорочку, которую мне дарила приятельница Варя на позапрошлый день рождения. С этикеткой ещё. Как-то повода надеть не было...
–Снова ешь в кровати?!– доносится обвинительное в трубке.
Молча вздыхаю, снимая футболку. Ну да, я в курсе, что ты считаешь это жуткой привычкой, но тебя ведь нет рядом, моя волосатая "принцесса на горошине". А я вот лично крошек не боюсь. Тем более я ем аккуратно.
–Прекращай! – властно приказывает Тигран.
–Не могу,– каюсь, натягивая откровенную просвечивающую тряпочку вместо футболки,– У меня депрессия...
–С чего это вдруг? – с подозрением интересуется Керефов.
– Я по тебе так скучаю...
–Ааа,– милостиво тянет Тигран, видимо посчитав это достаточно уважительной причиной объедаться попкорном в постели.
Заснула я в ту ночь только в три часа, узнав перед этим все прелести видеочата для лиц старше восемнадцати.
Если бы не работа, уж и не знаю, как бы я дотянула до выходных. В субботу мы договорились с Олей сходить на выставку Айвазовского в Русском музее и посидеть где-нибудь – поболтать, а в воскресенье уже был мамин день рождения. Тигран сказал, что придёт прямо туда. Я поначалу была против. Ну неудобно мне расцеловывать его после двухнедельной разлуки при маме и толпе родственников, но с Керефовым ведь бесполезно спорить. Вздохнула и скинула адрес.
Сидя у панорамного окна в "Марчеллис" на Невском, вполуха слушаю Олин рассказ о козе– начальнице, отпивая свою белую сангрию и рассеянно поглядывая на проходящих мимо людей и проносящиеся машины. Томительное ожидание завтрашнего дня сладко перемешивается с эстетическим экстазом, полученным на выставке. Это до дрожи живое море, пронзительно осязаемое, захлёстывающее меня с полотен великого художника, до сих пор плескалось где-то в глубине души. По телу растекается лёгкая приподнятая нервозность. В голову то и дело лезут мысли о вечном. Обожаю это состояние. Последствие от встречи с прекрасным.
–Ну и что думаешь? – интересуется Оля, отправляя в рот креветку из салата.
–Думаю, отчет ей не делай этот, обойдётся. Это не твоя должностная обязанность. Пусть Кулаковой поручит,– пожимаю плечами, снова смотря в окно.
–Легко сказать...– вздыхает Замчалкина, отпивая вино.
Говорит ещё что-то, но уши закладывает от шока. Сжимаю вилку вмиг повлажневшими пальцами. Перестаю дышать.
Тигран.
–Нюююш? – доносится голос подруги словно сквозь вату.
Он на той стороне Невского. Вышел из машины. Моргаю– моргаю– моргаю. Нет, мне не кажется. Открывает пассажирскую дверь. Удар в солнечное сплетение, перед глазами темнеет. На его поданную руку ложится тонкая женская кисть, а затем показывается и её обладательница. Нестерпимая горечь собирается во рту.
–Оооо, чёёёрт...– тянет Олька, наконец поняв, куда я смотрю.
Меня подташнивает. Какая красивая. Высокая, узкокостная, но с округлыми женственными формами, не то, что у меня... Шерстяное платье– чулок длиной ниже колена, норковый жилет, волосы убраны под замысловато повязанный платок, скрывающий волосы, невыносимо тонкие шпильки сапог, красные пухлые губы, черные миндалевидные глаза. Такая шикарная, что смотреть вдвойне больней. Я вижу, как с праздным любопытством на неё оборачиваются прохожие – мужчины. Она берёт Тиграна под локоть. Сердце пропускает удар, оглушительная пустота разрастается в груди. Женщина улыбается ему своими алыми пухлыми губами, говоря что-то, и изящно взмахивает тонкой рукой с длинными музыкальными пальцами. Мне становится дурно. Провожаю их немигающим взглядом, пока они не скрываются в арке двора напротив. Перевожу глаза на свой бокал.
–Нююш,– аккуратно начинает притихшая Оля, пытается поймать мою руку на столе.
–Ничего не говори,– хриплю в ответ,– Пожалуйста, просто НИЧЕГО не говори.
–Ладно.
56.
Ты уже там? Через полчаса буду.
Вспыхивает экран мобильного. Рвано выдыхаю. Ненавижу....Ненавижу-ненавижу-ненавижу. НЕНАВИЖУ!!!Козёл. Хочется ответить: « Зачем тебе это вообще надо?". Но набираю дрожащими пальцами:
ОК
Прочитано. Принимаю из маминых рук вазочки с оливками и несу в зал. Гости уже почти все здесь. Дядя Костя только бабу Нюру ещё не привёз. Нестройный предвкушающий галдёж заполонил квартиру. Мамины подружки надушенной клумбой скомпоновались на угловом диване. Систер, Юрик (знаток дренажей и мой вариант на чёрный день), пара мужей подруг, уже добравшихся до коньяка, а ещё мамина двоюродная сестра, тётя Зоя, подпирают стульями противоположную стенку. Вообще, банкет обещает недолгим. У маминого университетского курятника после запланирован авторский пеший квест по городу и катание на теплоходе с джазовой программой. Родительница моя бы и вовсе не утруждалась этим мясом по-французски и салатами, но дяде Косте, дочкам и бабе Нюре ведь тоже надо выпить за её здоровье, а на квест "девчонки" нас не берут.
–Нюш, а где же твой молодой человек?– интересуется Наталья Николаевна, моя крёстная, забирая у меня оливки.
–Через полчаса будет,– рассеянно улыбаюсь.
–Но мы же начнём? – вопрошает Юрик, недовольно кривясь,– Семеро одного не ждут...
–Не ждут, конечно,– приторным голоском соглашаюсь со своим запасным вариантом. Не стоит спорить с человеком, с которым возможно всю оставшуюся жизнь будешь ездить в «Ленту» по воскресеньям.
Меня так трясёт со вчерашнего дня, что стадию слёз я как-то сразу перепрыгнула, замерев на отметке я-выцарапаю-тебе-глаза-сволочь-бородатая. Нет, всёёё! Хватит с меня! ХВАТИТ! Убиваться тут ещё из-за него! Лживый, лицемерный, бесчувственный, грубый, распутный, любимый. Чёрт, нет! Соберись, Нюш, какой любимый? Мы же его ненавидим...Мы...Кажется, я натурально схожу с ума...Скоро найду кольцо и забьюсь с ним, голая, в пещеру...Или с ЕГО фотографией...
–Шампанское возьми,– распоряжается мама, стоит только показать нос на кухне.
–Ага,– на автомате беру всё, что дают, и несу в зал.
Дверной звонок вводит меня в ступор. Из рук чудом не вылетает бытулка.
–Открой, Нюш!– орёт мать с кухни.
Я перевожу ошалелый взгляд на входную дверь. Это всё равно, что отослать меня в полыхающее здание. Трель звонка второй раз отчаянно скребёт по нервам. Мама, недовольно фыркнув и закатив глаза, выходит с кухни и сама открывает. Дядя Костя с бабой Нюрой. Коленки подкашиваются от облегчения, и я чудом не сползаю по стенке. Ещё не ОН. На нетвердых ногах иду в зал и, поставив шампанское на стол, плюхаюсь на стул рядом с сестрой. Всё, ходить я больше не в состоянии. Умру на этом стуле сегодня. Итак, удивительно, что так долго держусь. Умереть я должна была ещё вчера...
* * *
–Может это его родственница, что ты сразу???– начинает Оля, не выдержав, через минут пять молчания, придавившего нас бетонной плитой.
Я судорожно выдыхаю и не своим голосом сиплю.
–Он говорит, что он в другой стране!!!
–Мда...– подруга хмурится, водя по столу зубочисткой, после тяжко вздыхает,– Блин, ну не знаю...С виду нормальный мужик!
–Ой, они все...– всхлипываю,– Нормальные...с виду...
–Не скажиии, Виталик твой...– замолкает от моего простреливающего взгляда и отмахивается,– Ладно – молчу...
Молчим. Я делаю большой глоток сангрии. И ещё. Может напиться?
–Может, позвонишь ему?– вдруг предлагает Оля и быстро поясняет,– Не так, что "я тебя видела, козёл". А " привет, где ты – что ты", ммм?
Задумчиво кручу коктейльный зонтик.
–Разревусь – не выйдет,– сообщаю с полной уверенностью.
–Тогда напиши,– и Оля медленно двигает в мою сторону телефон.
Зачарованно смотрю на неминуемо приближающийся ко мне гаджет.
–Что написать?– выдыхаю и беру в руки смарт.
Оля, не отвечая, подпирает подбородок кулачком в ожидании. Вытираю вспотевшую ладонь о джинсы. Сердечный ритм начинает грохотать в ушах. Перед глазами расцветают красные круги. Делаю вдох и в прорубь.
Привет. Ты вернулся?
Вот так. Почти с намеком. Отбрасываю гаджет на стол, будто больше одной секунды его в руках держать смертельно опасно. Зачарованно смотрим с Олькой на светящийся экран. Доставлено. Перестаю дышать. Прочитано. Не моргаю. Пишет.
Завтра. Говорил же.
КОЗЁЛ. В носу щиплет, душу рвёт. Опустошение напополам с ядерным взрывом.
–Нууу ХЗ.....Дождись завтра, короче,– зло шипит Оля, – Ну, правда! Ну, мало ли! А то по телефону много наговорить можно! Пусть в глаза повторит...Всё, Нюш, не дури!
Я мечу в Ольку быстрый взгляд. Почему? Почему хорошо знающие меня люди говорят мне "не дури"??? Наверно потому что я и есть ДУРА???!!! Поверила! А вот больше дурой не буду.
Вечером сбросила звонок Тиграна, сославшись на головную боль и на то, что уже сплю. Хватит.
* * *
–Кхм-кхм,– откашливается дядя Костя, вставая с поднятой полной рюмкой коньяка,– Я как муж скажу первым.
Одобрительные нестройные смешки. Перевожу невидящий взор на отчима.
–Любаш!– он забавно краснеет, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих,– Ты у меня...Ну, ты знаешь...
Запинается. Мамины "девчонки" умиленно хихикают и шепотом комментируют.
–Короче, Любаш,– совсем сбивается бедный дядя Костя,– Здоровья тебе много… счастья…удачи... Ты у меня… Удивительная женщина...Одна ты такая у меня...Вот... Греешь нас...
–Кооость,– тянет мама, утирая выступившую слезу. И мне вдруг тоже хочется плакать. Они так смотрят друг на друга. Бережно...
–Люблю тебя, Любовь Павловна, ну ты ж знаешь, да?– хрипит вконец смущенный дядя Костя.
–Знаю, мой дорогой. Конечно, знаю,– вторит мама, ласково улыбаясь.
–Ну, за тебя, Любаш! – Дядя Костя торопливо опрокидывает рюмку. Мама лезет к нему целоваться.
Присутствующие дружно облегченно выдыхают после этой какой-то излишне интимной сцены и привстают со своих мест, чокаясь. «Девчонки» наперебой хвалят красноречивого кавалера. Садимся было…
Оглушающая трель звонка. Все гости замирают и разом поворачивают ко мне головы, напоминая стайку вытянувшихся на задних лапках сурикатов.
Кровь моментально покидает все мои конечности, концентрируясь огромным болезненным комом в районе груди. Кивнув близким, в полной тишине на деревянных ногах иду открывать, сопровождаемая липкими любопытными взглядами. Это точно Тигран.
57.
Даю себе пару секунд собраться, положа ледяную руку на собачку дверного замка. Так. Без паники, Нюш. Второй публичный скандал нам не нужен....Ведь не нужен, да? Глотнув колючего как стекловата воздуха, резко открываю. КОЗЁЛ. Даже вместо его лица перед глазами какая-то клумба. Тычет мне её прямо в нос. Наверно, чтоб в глаза его лживые не сразу посмотрела.
–Привет, Татлим,– хрипло и так радостно, будто соскучился.
Отросшая щетина царапает мою щеку, твердые горячие губы прижимаются к обескровленным моим. Часто моргаю, пытаясь справиться с собой. Пальцы сами собой собираются в кулаки. Какой отравляющий у него вкус...
–Не поцелуешь? – Керефов отстраняется, щурясь,– Чего такая?
Он делает неопределенной жест рукой с подарочными пакетами, не находя похоже точного определения: какая именно такая.
– Пойдём – поговорим,– сиплю, отступая на кухню.
–Мать поздравлять не будем?– удивленно спрашивает Тигран, косясь на дверь в зал, из которого доносятся возбужденные голоса моей родни.
–На пять секунд, разувайся,– тихо настаиваю.
Керефов хмурится и всучивает мне в руки огромный букет и ворох подарочных пакетов. С подозрением поглядывая на мою сторону, скидывает пальто, избавляется от ботинок. Переминаюсь с ноги на ногу, ожидая его. Так колотит нервной дрожью, что на месте устоять никак не получается. Мне страшно. Так страшно ещё никогда наверно не было. Но лучше сейчас всё выяснить…Я не выдержу битый час сидеть рядом с ним и делать вид, что всё хорошо. С ума сойду...Уговариваю себя с достоинством отреагировать, чтобы не сказал. Мы ведь взрослые люди, правда? Я ведь итак ни на что не претендую...Да? Просто пусть честно скажет...
–Ну, веди...говорить, – Тигран дотрагивается до моей талии, привычно подталкивая. А меня словно электрическим разрядом прошивает. Отпрыгиваю и торопливо семеню на кухню. Он хмурится ещё сильнее, черные брови сходятся на переносице. Как это, ЕМУ и не рады.
–Можешь курить здесь, отчим курит,– я распахиваю форточку. Отворачиваюсь, избегая потемневшего тяжелого взгляда.
–Даже успею покурить?– Тигран вскидывает бровь, не скрывая лёгкого сарказма в голосе.
Я не отвечаю, рассеянно глажу розовые лепестки букета в моих руках. Какие нежные...
–Ладно,– вздыхает Керефов, достаёт пачку, зажимает фильтр зубами, чиркает зажигалкой, делает глубокую затяжку, втягивая щёки,– Ну?
Сглатываю мешающий ком в горле. Веселые голоса за стенкой делают всё происходящее каким-то нереальным.
–Тигран, ты когда прилетел?– спрашиваю тихо, отводя глаза. Надо бы на него смотреть наверно, но мне слишком страшно.
–Почему спрашиваешь?– вместо ответа.
Наконец нахожу в себе силы вперить в него затравленный взгляд. Облизав пересохшие губы, выдыхаю.
–Видела тебя. В субботу...На Невском...
Всё, я это сказала. Жадно впиваюсь в его лицо немигающим взором, ловя эмоции. НИЧЕГО. Просто медленно выпускает сизый дым вбок, пристально следя за мной чёрными бездонными глазами. КОЗЁЛ! Что? Даже отрицать не будет? Даже ненужное "извини" не выдавит из себя? Даже... Внутри зарождается тихая ярость. Подбородок начинает предательски дрожать. Левый уголок губ Тиграна вдруг медленно ползёт вверх, переходя в кривую улыбку. УЛЫБКУ? Он серьёзно??!! Мои пальцы начинают нестерпимо зудеть от желания схватить сковородку с плиты и исправить это досадное недоразумение на его лице.
–Да ты прям разъяренная гарпия, Татлим, – фыркает этот бессмертный, и кивает на ворох пакетов у меня в ногах,– Там красный для тебя. Открой сначала...
–Там что? Объяснительная?– язвлю ему в тон.
Керефов тихо ржёт и снова кивает на пакет. Сволочь! Ладно...Дрожащими руками хватаю пакет, достаю из него небольшую атласную коробочку, перевязанную кружевной лентой. Из зала орут: "Вы там скоро, молодёжь?". "Сейчас!"– рявкаю в ответ. Сдираю это чёртово кружево – развязать не получается. Открываю и поднимаю на Тиграна недоуменный взгляд. Паспорт?
–Иии?
–Это мой,– сообщает Керефов доверительно, делая последнюю затяжку и туша сигарету.
–Мне тебя в рабство взять?– что за игры. Я не понимаю.
–Кстати,– ржёт Тигран,– можно итак сказать...
А потом неожиданно резко протягивает ко мне руку и, схватив за локоть, водружает меня к себе на колени. Шиплю возмущенно, но уже поздно. Меня уже крепко впечатали в мужскую грудь. Моментально так жарко и уютно, что от этого в груди физически больно. Моё тело – настоящий предатель…
–Тшшш,– горячий шепот у виска заставляет замереть на месте, едва дыша, – Дай сюда.
Тигран забирает паспорт из моих ослабевших пальцев и раскрывает передо мной на развороте "семейное положение". Там два штампа. Медленно изучаю первый, потом второй. Моргаю– моргаю– моргаю. Ещё раз второй. Вчерашняя дата. Ладони потеют. Кровь приливает к лицу. По телу расползается размягчающая слабость.
–Тигран...– едва шевелю губами.
–Испортила сюрприз, Татлим,– тяжко вздыхает мужчина мне в затылок, – А я готовился. Но всё уж теперь...
–Готовился?– в носу начинает предательски щипать. Разворачиваюсь на его коленях и зарываясь лицом в так по– родному пахнущую рубашку. Обвиваю руками шею, талию. Лишь бы сильнее вжаться,– Правда?
–Правда,– щекочет мне макушку своим горячим дыханием,– Хотел, чтоб красиво...
–Так может ещё можно...красиво,– жалобно пищу.
–Нет уж,– отрезает Керефов строго,– Так бери.
Достает из кармана джинс бархатную коробочку и кладёт мне на колени.
–Урок тебе на будущее. Чтобы доверяла...– добавляет глухо.
Я всхлипываю громче. Уголки глаз увлажняются. Господи, как хорошо и как обидно. Так вообще бывает, чтобы одновременно? Открываю коробочку. Кольцо.
–Красивое,– рвано выдыхаю, всхлипывая громче.
–Конечно. Ты же у меня тоже красивая,– Тигран быстро одевает мне кольцо на безымянный палец. Гладит по голове,– Так, ты чего ревешь, Татлим? Я ж люблю тебя. Расстроилась?
– От чувств,– выдаю невнятно,– Ты ж...говорил...не...невозможно. Как?
Керефов хитро улыбается, обнимая меня крепче.
–Так это не я. Это Айша. Я – несчастный брошенный обманутый муж...
Я скептически выгибаю бровь.
–Ну а что ей терять? Ей бизнес не делить. Денег я ей итак дам...Ну, не будет с ней отец общаться, так он и раньше не особо её жаловал. Переживёт...А мать...Женщины есть женщины. Мужу одно скажет, а сама от дочки не откажется. Тем более, что они в соседних домах живут. А Хайретдинов– старший больше тут, через океан. Дела в основном здесь у него.
–Ты её заставил пойти против семьи что ли?– хмурюсь я.
Тигран криво улыбается.
–Не заставил, а расписал перспективы,– аккуратно поправляет меня,– Вот есть у неё любимый мужчина, повар этот. Пусть честно живёт. Как порядочная женщина. Тем более ей тридцать четыре. Если мечтает ему детей дать – уже пора бы. Не девочка. Говорят, после тридцати пяти у женщин резко всё это на убыль идёт...
–Так и сказал?– охаю я.
–А как?
–Грубо как,– возмущаюсь.
–Зато доходчиво,– смеётся Керефов,– Вон пять дней подумала и согласилась на то, на что больше пяти лет решиться не могла.
–Всё равно,– бурчу я, снова утыкаясь ему в рубашку. Потом тихо добавляю,– Она красивая...
Тигран только хмыкает, ничего на это не отвечая. Гладит меня по спине, уткнувшись носом мне в макушку. Молчим. Слышно только моё неровное никак не желающее приходить в норму дыхание и шумные голоса за стеной. По кровотоку тягучей патокой струится теплое, тихое счастье. Мне ещё сложно поверить…
–Так, вас долго ждать? Потом намилуетесь!– любопытный нос крёстной появляется в дверном проёме,– Ну ка марш на смотрины!
–Пойдём, Татлим, и правда пора, – Тигран, быстро поцеловав меня в висок, снимает со своих колен и мягко подталкивает в поясницу к новой жизни. И я послушно иду…
