Текст книги "Я (не) продаюсь (СИ)"
Автор книги: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Он кривится, будто лимон откусил.
–... третий год с итальянцем живет. Шеф– поваром из ресторанчика на их улице. И я делаю вид, что не знаю. А она – женщина! Дойдёт до её семьи– позор. Я – мужчина. На меня всем вообще ровно. Будут у меня сторонние дети – НЕ проблема. Всех признаю, права дам, в наследство впишу. Не проблема это, ясно? Как ещё сказать… Фамилию дам. Что ещё? О чём переживаешь? Хочешь детей– рожай.
Я кусаю губы. Мне сложно, почти невероятно поверить в то, что я слышу. Всё так просто у него. А может всё так и есть? Просто?!
– А ты...– хриплю смущенно. Кажется, я в обморок сейчас упаду от напряжения, – хочешь?
Тигран усмехается и пожимает плечами, а потом обратно притягивает меня к себе.
–Не хотел, честно,– признаётся тихо, снова уткнувшись носом мне в волосы,-Зачем? Есть у меня трое... С ними то проблем – разгребать устанешь…А сейчас вот думаю-девчонку бы...Может хоть она отца слушаться будет, а, Нюш? Чтить как положено… Хоть кто-то?!
Я смеюсь.
–Ой! Не факт! – фыркаю в ответ.
Тигран тоже начинает смеяться. Я утыкаюсь носом в его тонкий чёрный свитер. Чувствую, как бурлит смех у него внутри, смешиваясь с ровным биением сердца. Так хорошо, что снова хочется плакать.
49.
Выписывают меня уже к двенадцати, так что Тиграна мне приходится ждать. Я конечно предприняла попытку к бегству и написала ему, что могу и такси вызвать до дома, а он пусть спокойно работает. У меня всё равно нет никаких вещей с собой кроме пары пижам, халата и спортивных штанов, которые я брала в больницу. Как я к нему поеду? Мне нужно собраться...
В ответ мне прилетело лаконичное "НЕТ", и я, вздохнув, не стала спорить.
Если обычно меня его авторитарность даже там, где надо, подбешивала, то сейчас у меня от этого рубящего "НЕТ" только внизу сладко заныло, и я с тоской подумала, что сексом мне ещё целый месяц заниматься нельзя. Не самое удобное обстоятельство для начала совместной жизни. Совместной жизни...
Чёёёрт! Губы расползаются в неконтролируемой улыбке, и я кусаю их в попытке удержать на месте. Под ложечкой невыносимо сладко сосёт. Может я дура, может он мне лапши на уши навешал. Может...Но я хочу быть этой дурой, чёрт возьми! Хочу! Вспоминаю наш вчерашний разговор, каждое крохотное мгновение. На плечи ложится фантомная тяжесть его руки, кожу на лице словно обдает теплом его дыхания, слюноотделение повышается, потому я, кажется, ощущаю его запах. И мне так хорошо...
Позвонила Ольке и отругала её за то, что не предупредила, что Тигран меня искал. Ну, это в первом предложении. Дальше мы это быстро забыли, и я взахлёб, смущаясь, стала делиться новостями. Оля в ответ только счастливо повизгивала в трубку, придавая мне ещё большей уверенности в том, что я всё делаю правильно. Положила трубку через минут десять, прочла смску от Тиграна, что он будет через полчаса, покусала ногти и решилась набрать маме. Во– первых, предъявила ей за Изольду Степановну, а во-вторых рассказала о Тигране.
Ну как рассказала...Это была очень вольная интерпретация событий…
Что-то про роман на работе, где связи не приветствуются. Поэтому мне пришлось уволиться, чтобы не смущать других сотрудников своими отношениями с начальником. И вот теперь я переезжаю к нему. И да, Виталик к моей беременности не имеет никакого отношения. Мама в отличие от Оли выслушала меня в гробовой тишине. Я знаю почему – пыталась не осуждать. И это я ещё промолчала про "женат". Если бы узнала про деньги – микроинфаркт был бы обеспечен.
–Мам?– позвала её, нервно закусывая щёку.
Скорбный вздох на том конце провода.
–Познакомишь?
–Да, попозже,– не была уверена на самом деле.
Но не откажет же мне Тигран в такой мелочи. А по– другому мама совсем изведётся. И меня изведет заодно.
–Скажи мне честно, он – хороший человек?– и в голосе такая надежда, что мне хочется ударить себя по лбу. Или её.
–Нормальный, мам,– фыркаю в ответ,– На фоне Витальки так вообще – коллекционный экземпляр.
–Нашла с кем сравнивать,– хихикает мать,– На фоне Витальки и наш лабрадор – расписной жених.
Дверь в палату приоткрывается, и я, быстро буркнув в трубку " мне пора", сбрасываю вызов. Черноволосая бородатая голова показывается в проёме. Моё сердце заходится в рваном ритме.
–Привет, готова?
–Ага.
* * *
В машине Тиграна идеальная чистота. Пахнет кожаным салоном, освежителем и им. Так сильно, что я невольно краснею от притока крови. Словно объятия, слишком интимно.
В его ухе хендсфри. Из– за меня он уехал с работы раньше, чем планировал, и сейчас я могу довольствоваться только присутствующим рядом физическим телом и постоянным звуком низкого бархатистого баритона, обращенного не ко мне. Чувствую себя немного неуверенно. Кажется, я мешаю. Тигран плавно выруливает с парковки больницы, опять кого-то набирая и сосредоточенно хмурясь.
–Мне бы домой. У меня вообще ничего...
–Завтра съездишь,– обрывает безапелляционно и тут же,– Петр Константинович, здравствуйте, это Керефов. Да...Нет, мы не будем участвовать в торгах, если он выполнит условия...Да...Но я так понял, что Кулик не торопится...
Да, блин. Откидываюсь на спинку кресла и устремляю невидящий взгляд в окно. Становится немного обидно. Это слишком похоже на то, как проходила половина наших дневных поездок на Тенерифе. Хотя тогда я думала, что он игнорирует меня специально или я ему просто настолько не интересна. Сейчас до меня начинает доходить, что это его естественное поведение, и я тут совершенно не при чем. Становится ещё обидней. Значит, так будет всегда? Я нужна только в определенные моменты...
–Где ты живешь? – интересуюсь, когда Тигран умолкает и пролистывает на телефоне рабочую почту.
Быстрый взгляд на меня. Как– будто вообще только сейчас вспомнил, что я здесь. На Тенерифе у него тоже такое бывало.
–На Петроградке,– отвечает мужчина и переправляет какое-то письмо.
–Ммм, не на Крестовском?– слабо улыбаюсь.
–Я столько не зарабатываю,– ухмыляется Тигран.
Оставляет, наконец, телефон в покое, отчего я невольно начинаю улыбаться шире. Чувствую, как он косо поглядывает на меня. Воздух становится гуще. Запах его парфюма ощущается отчетливей и резче.
– Я сегодня вечер освободил, а завтра никак. Дел до ночи, вот как раз вещами и займешься. На работу тебе только в понедельник. Твой больничный я забрал, – он откашливается в кулак,– Я тебя утром подкину в твою квартиру. Обратно уж сама. Дубликат ключей дам. Возьми самое необходимое, пару любимых вещей, не знаю...Остальное купим, поняла?
–Может и размер чемодана уточнишь, который с собой брать, м?– не удерживаюсь от ехидства.
Не то что бы меня действительно раздражал его тотальный контроль. За пару недель нашего договорного отпуска я уже как-то привыкла. Как он только больничный забрать умудрился? А я и не подумала даже…Клуша…
–Уточню, – невозмутимо кивает Керефов, и только глаза вспыхивают озорными искорками, выдавая его с головой, – Ручная кладь, до пяти килограмм, можешь записать.
Я прыскаю со смеху. Зануда.
Неожиданно Тигран перехватывает мою руку и целует тыльную сторону ладони, смотря на дорогу. Сердце биться перестаёт. Влажный горящий след на коже. Пальцы на ногах поджимаются. Его горячая ладонь мягко сжимает мою. Проводит ей по густой щетине на щеке. Я забываю, как дышать. Время замирает.
–Ти...
–Да, Залим. Да, скинул. Получил?
Вздрагиваю от неожиданности. Чёртов хендсфри в его ухе. Выбил меня из этого ощущения жаркого космоса. С жадностью глотаю воздух, отдергивая от короткой смоляной бороды свою руку и приходя в себя. Даже не помню, что сказать хотела. По телу прокатываются волны затухающего возбуждения. Тигран переходит на свой язык, что-то методично втирая Залиму. Откидываюсь на сидении, смотря вперед. Значит, Петроградка...Хм, подойдёт!
****
Я думала, что Тигран привезет меня в один из невообразимо дорогих новых жилых комплексов ближе к Телебашне, поэтому не смогла скрыть удивления, когда он свернул в один из классических двориков– колодцев на Каменноостровском проспекте.
Отреставрированный старинный доходный дом, украшенный мозаичной кладкой и барельефами, чья-то гранитная именная табличка сбоку. Внутренний двор– пятно асфальта, заставленное преимущественно дорогими внедорожниками вперемешку с потрепанными ладами и скромными солярисами. Привычное сочетание для Питерского центра, где уже больше полувека избавляются и никак не могут избавиться от коммуналок в огромных дореволюционных квартирах. Пока ждали, когда откроется кованая решетка закрытого двора, заметила на первом этаже дома тот самый итальянский ресторан, из которого Тигран принёс мне еду в больницу. Подумалось, что он наверно часто там бывает. От всех этих мелочей, которые открывались мне о нём, кружилась голова. Каждая чёрточка к портрету сидящего рядом мужчины – словно глоток игристого. Ведь по сути я почти ничего не знала о нём, специально не интересовалась, думая, что мы скоро расстанемся и смысла в этом нет.
– Приехали,– бросает Тигран, выходя из машины.
От нахлынувшего волнения у меня начинают потеть ладони. Сейчас я увижу, как он живет. И он хочет, чтобы я жила так же, с ним...Быстро вытираю руку о джинсы и вкладываю в его горячую сухую ладонь, когда Керефов помогает мне выйти из машины. Коленки предательски подрагивают.
–Ты у меня как-то не вяжешься со старым домом,– улыбаюсь, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
Внутри всё противно позвякивает, будто я не перед дверью парадной стою, а перед кабинетом, в котором мне сейчас предстоит сдавать госэкзамен.
–Да?– вскидывает Тигран бровь, прикладывая таблетку к домофону,– Забавно, потому что я всю жизнь прожил именно в таких. Дом моих родителей через дорогу, тётки – в двух кварталах, дед на Большом живет (Большой пр. Петроградской Стороны– главная магистраль района). Да и лицей, в котором я учился, тут, во дворе.
Керефов мягко подталкивает меня в поясницу, заставляя вступить внутрь и отвести от него до неприличия удивленный взгляд.
–Что? Не похож на коренного петербуржца? – ухмыляется Тигран.
–Я вежливо промолчу,– ехидничаю в ответ, скрывая лёгкую растерянность.
Я и правда не ожидала. У него даже дед здесь живёт? То есть из нас двоих он – настоящий местный? Моя мама вот из Перми, отец из Челябинска...
–Я так и квартиру эту купил лет пятнадцать назад. К родителям на ужин ехал – увидел надпись "продаётся" на окнах. Узнал. Удобно – рядом. Мальчишки опять же мелкие были – к деду с бабушкой близко водить,– продолжает Тигран, поднимаясь по ковру, покрывающему каменные ступени, и подводя меня к лифту.
С любопытством оглядываюсь по сторонам. Идеальная чистота, широкая лестница с коваными перилами, гранитные полуколонны. И даже камин на площадке первого этажа. На лестничном пролете чуть выше целая оранжерея из фикусов, кактусов и драцен. Невольно чувствую себя зашедшей в гости к профессору Преображенскому.
Заходим в узкий лифт, Тигран жмёт на четвертый. Облокачивается на стену, наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц. Я так нервничаю, что мне нужна поддержка. И я инстинктивно ищу её у самого сильного человека, которого знаю. Обвиваю его талию, запуская руки под расстегнутое лёгкое пальто, прижимаюсь к широкой груди. Губами достаю до заросшего подбородка. Встаю на носочки, пытаясь дотянуться выше.
–Нюш...– укоризненно.
Но Керефов всё-таки наклоняется и легко целует меня в подставленные губы. Прижимаюсь к нему сильнее. Из горла вырывается тихий вздох. И Тигран сдаётся, углубляя поцелуй. Давит сильнее, влажный горячий язык проникает в рот, заполняет меня своим вкусом. Тяжелая ладонь ложится на затылок, крепко фиксируя его. Лифт дергается, останавливаясь, и Тигран резко отстраняется, оставляя меня совершенно дезориентированную. В сладком тумане выхожу с ним за руку из лифта. Молча стою перед черной резной дверью, пока он проворачивает ключи.
–Иди сюда,– произносит хрипло.
Поправляет на плече мою съехавшую спортивную сумку с вещами и быстрым движением подхватывает под ягодицы, заставляя меня обвить его ногами и вцепиться руками в мужские плечи. Я тихо хихикаю, снова целуя его теплые приоткрытые губы.
–Вообще через порог не так переносят, не знал? – шепчу Тиграну в ухо.
На что вместо ответа получаю звонкий шлепок по заднице и смеющийся взгляд чёрных глаз.
* * *
Квартира Тиграна оказывается невероятно просторной, где главной цифрой является «четыре». Четвертый этаж, четыре комнаты, потолки – четыре метра. Таких высоченных я ещё не видела. Даже рот приоткрыла, задрав голову и рассматривая царскую старинную лепнину.
Всё огромное: окна, помещения, коридор. И пустое. Отреставрированный идеальный тёмный паркет, светлые стены, минимум массивной мебели, пара картин. В большом зале камин, плазма, кожаный диван на полкомнаты, одна стена полностью отдана под книжный стеллаж, и, в общем, всё. Более – менее обжитой выглядели только белоснежная кухня с небольшим островом посередине и спальня Тиграна с гигантской кроватью и двумя высоченными окнами с низкими широкими каменными подоконниками. В другие комнаты я пока не стала заходить. Сам Тигран их тоже не показал. Возможно, вообще ими не пользовался. В ванной, облицованной белой мраморной плиткой, так же было огромное окно. Да и сама ванная по размеру мало уступала спальне. Тигран сказал – это потому, что изначально это и была комната. В старых домах не было отдельных санузлов.
Сделав быстрый круг по квартире и небрежно кинув мою сумку на пол в спальне, Тигран повел меня на кухню. Присела у островка, заменяющего стол. Большой обеденный стоял в гостиной в углу у одного из окон. Керефов засыпал зерна в кофемашину, распахнул холодильник, с задумчивым видом изучая содержимое. Перегнулась, заглядывая ему через плечо. Одни боксы из ресторанов. И внизу поднос явно самодельной пахлавы, бережно накрытой пищевой пленкой.
–А пахлава откуда?
–Мать,– бросает в ответ,– Будешь?
–Давай.
–Я её предупрежу, чтобы теперь не заходила,– говорит себе под нос, доставая пахлаву и становя передо мной, – А то она может...Капучино или что?
–Американо. Кого предупредишь? – интересуюсь, перекрикивая шум кофемашины.
–Маму мою, – лукаво улыбается Тигран,– А то она любительница прийти без спросу в семь утра и начать готовить. Говорит – я плохо питаюсь. Переживает, что позаботиться некому. Сколько раз сам пугался. Идешь сонный на кухню, а там уже твое личное Кентервильское привидение кастрюлями гремит.
Я чуть не давлюсь.
–У неё ключи?
–Да, за квартирой следит, – Тигран ставит передо мной чашку американо, начинает делать кофе себе, – Я дома редко бываю. Наверно, заметно...
–Заметно,– вкус меда и грецких орехов растекается на языке. Рецепторы во рту приходят в экстаз. Это божественно. Делаю ещё один маленький кусочек.
–Хммм...А вдруг у тебя здесь кто-то?
–Кто?– лукаво щурится Тигран, садясь напротив и беря пахлаву.
–Не знаю...– возвращаю ему хитрую улыбку,– Женщина...
Он молча жует, ухмыляясь, слизывает мёд с большого пальца, глядя мне в глаза.
–Татлим...– вкрадчиво произносит,– У меня две гостиницы в городе, в люксах джакузи...Зачем мне приводить женщину к себе домой? Кормить маминой пахлавой что ли? Так что не боится она ни на кого здесь нарваться. Вот и приходит, когда вздумается.
Отпивает кофе, не отводя от меня горящий взгляд, и тихо добавляет.
–Не боялась...
Я краснею как маков цвет. Если бы он просто сказал, что я особенная, я бы и на сотую долю не чувствовала себя ТАК.
–Очень вкусно,– чуть отодвигаю от себя поднос. Сладость застревает комком в горле.
– Я готовить почти не умею. Я ей не понравлюсь наверно...– добавляю, утыкаясь взглядом в чёрный кофе в чашке.
– Да, лет семь назад так бы и было,– фыркает Тигран.
Встаёт со своего стула и приближается ко мне. Его руки опускаются на стол по обе стороны от меня, колючий подбородок упирается мне в макушку, горячий торс обжигает спину сквозь слои разделяющей одежды. Я затаиваю дыхание, физическое тепло его тела накрывает удушливой волной.
–Но сейчас она будет просто рада, что в этом доме есть кто-то ещё. Она этого слишком давно ждёт... И как все женщины свято верит, что мужчины без них пропадут.
Различаю иронию в его голосе. Жаркое дыхание, когда Тигран говорит, обдаёт кожу моей головы, посылая россыпи чувственных мурашек по всему телу, и я окончательно млею. Облокачиваюсь спиной на его грудь. Накрываю своими пальцами его левую руку и крепко сжимаю.
–Она конечно постарается перетащить тебя на "светлую" сторону,– хрипло продолжает Тигран, в бархатистом баритоне слышится улыбка,– Будет пытаться научить готовить и интересоваться через каждые пять минут, не хочешь ли ты сменить веру. Но...
Я разворачиваюсь к нему и встаю со стула. Опираюсь ягодицами о столешницу, обвиваю руками мужскую шею, притягивая к себе. Гипнотические чёрные глаза прошивают насквозь, отслеживая каждое моё движение. Мужские губы замирают в паре миллиметров от моих.
–...Но ты просто запомни, что мне это всё не нужно,– левый уголок его рта взмывает вверх. Я так близко, что даже сквозь густую щетину вижу появившуюся ямочку на щеке.
Провожу по ней пальцем. Сердце грохочет в каком-то сладком, пьянящем ритме. Всё, что Тигран говорит...Я никогда не думала, что услышу нечто подобное от НЕГО. Волнение отступает под напором разворачивающегося у груди неконтролируемого ощущения счастья.
–Знаешь?– шепчу, проводя ногтями по густому ежику у него на затылке.
–М?
–Мне, кажется, я тебя люблю.
–Кажется?– Тигран пытается недовольно нахмуриться, но это провал. Глаза его выдают, как всегда.
– Почти уверена,– поправляюсь я, смеясь. Сдаюсь, когда сгребает меня в охапку, сжимая до хруста в ребрах.
– Ладно– ладно, не почти. Уверена, да.
50.
–А так?– я делаю робкий шаг из гардеробной, нервно одергивая подол строгой шерстяной юбки.
Керефов мечет в меня злобные молнии. Кажется, ещё одно переодевание, и начнёт убивать.
–И так нормально ТОЖЕ, – шипит предупреждающе. Чувствую, что перегибаю, потому что у него уже даже сил издеваться надо мной не осталось,– И было нормально ещё ЧЕТЫРЕ варианта назад!
–Тигран, ну пойми ты меня! Не рычи!– от бессилия топаю ногой,– Лучше скажи– ТАК ехать?
Он щелкает пультом, выключая телевизор, по щекам прокатываются желваки.
–Если скажу, перестанешь переодеваться?– косится на меня хмуро.
–Да.
–ТАК!
Прикусываю нижнюю губу в растерянности. Он же говорил, что надо бы штаны– мы же на дачу едем всё-таки, на дворе начало ноября. А теперь на юбку согласен? Врёт...
–Ты это специально говоришь, чтобы я отстала???– выпаливаю, повышая голос,– Ты честно скажи! Ну, неужели так сложно?!
–Да твою мать, Нюююш!!!– подскакивает с кровати и хватает пачку сигарет, валяющуюся на подоконнике.
Беспомощно наблюдаю, как резким движением выбивает одну и закусывает фильтр.
– Хочешь правду?– Тигран тычет в меня указательным пальцем, как делает всегда, когда хочет получше донести свою мысль,– Тогда быстро одела джинсы, ЛЮБОЙ свитер, куртку, кроссовки и поехали уже! Мы опаздываем! Всё, пять на минут на сборы!
Хлопает себя по бёдрам, нащупывая в карманах джинс зажигалку и широким шагом выходит из спальни.
–Сейчас 13:12. В машине жду!– доносится до меня из коридора,– В 13:17 если не спустишься – уеду без тебя. Ясно?
Слышу, как одевает ботинки. Ворчит себе что-то под нос. Как дед старый, честное слово. Невольно улыбаюсь. И правда, перегнула я наверно с этими нарядами. Но мне так хочется понравиться! По звуку, кажется, отпирает входную дверь.
–ЯСНО??? Не слышу!– долетает до меня грозное, смешиваясь с эхом на лестничной клетке.
–Дааа!– кричу в ответ, и под громкое хлопанье двери быстро скидываю юбку и натягиваю любимые джинсы.
Надо бы побыстрее, а то и правда один уедет. Злой такой, вы только посмотрите...Эх...Зря всё-таки я ему в сексе отказала. Сейчас бы ходил бесцельно по дому, лыбясь, и радужных единорогов лениво пересчитывал.
Но я три недели ждала отмашки гинеколога и, наконец, получив её на приёме полтора часа назад, как-то не была готова к Керефовскому «хвала– всевышнему– давай-по-быстренькому-перед -дачей– а-то– у– меня– уже-скоро-яйца– взорвуться».
НЕТ. Не один он этого ждал. И я тоже хочу насладиться! Именно насладиться, а не разрядиться, боясь не успеть на празднование юбилея его деда. К тому же мандраж перед предстоящим знакомством с многочисленным кланом Керефовых заставил чувственность мою почить смертью храбрых. Не о чем больше думать не могла. Так хотела им понравиться. Очень. И мне было страшно даже представить, что будет, если нет. Тигран отмахивался и говорил, что ничего, но я же видела, что он сильно привязан к своей семье. Он так говорил о них...с гордостью.
Бросаю быстрый взгляд на себя в зеркало в прихожей. Может, всё-таки юбку...Чёёёрт... 13:20...Прямо слышу, как материт меня, нервно куря у машины. Ладно. Сказал джинсы– значит джинсы. Посылаю себе ободряющий поцелуй и выбегаю из квартиры.
Тигран стоит, оперевшись задницей о капот своего ланд крузера, закуривает уже точно не первую сигарету и сверлит меня тяжелым взглядом, пока приближаюсь к нему. Сейчас про время скажет...
–13:23,– ворчит, открывая для меня пассажирскую дверь. Я же говорила! Зануда предсказуемая.
Занимает место водителя, пока я устраиваюсь в уже прогретом салоне. Хмурит брови, трогаясь. Меня не пугает. Я знаю, что это напускное.
–Ну скажи, что я зря волнуюсь, – ною тихо, пристегиваясь. Накрываю его правую ладонь на ручке передач своей. Горячая. Как всегда.
–Бляя, Нюш,– фыркает Керефов, начиная криво улыбаться,– Я говорил уже! Давай так...
Он поворачивается ко мне всем корпусом, пока открываются кованые ворота нашего двора.
–Вот давай представим, что все ужасно прошло. Выгнали тебя с позором, и сказали, что больше видеть не желают. Этого ж ты боишься?
–Давай – не надо!– возмущаюсь я от столь жутких предположений.
–Нет уж, давай! – гнёт своё Керефов,– Вот, мы три недели жили без родственников. Без твоих, без моих. Плохо тебе было?
Я заливаюсь румянцем и начинаю улыбаться как деревенская дурочка.
–Нет,– давлю из себя сипло. Хотя хочется заорать, что было мне очешуительно. Но он, похоже, это и сам знает, иначе б не спрашивал.
– Воот,– улыбается Тигран довольно, – Значит, просто будет так же, как и было. Без всех.
–Только не говори, что тебе неважно мнение твоей родни,– кошусь на него недоверчиво.
–Оно на меня не повлияет. Никак. Я один раз уже поддался ИХ мнению. Спасибо, мне не понравилось,– Тигран перестаёт улыбаться и тихо добавляет, смотря на дорогу,– Так что прекращай. Мы с тобой. Это ничего не изменит.
В автомобиле повисает тишина. Я молча перевариваю его слова, Керефов переключает внимание на дорогу, щелкнув приемником. По салону растекаются звуки популярной песни.
Чтобы успокоиться окончательно и нащупать в себе уверенность, проматываю в голове последние три недели, проведенные в моём новом ДОМЕ. С Тиграном. Как быстро они пролетели. Кажется, только вчера мы пили кофе с пахлавой Фаины Фаридовны на тогда ещё незнакомой мне кухне. А потом смотрели какой-то фильм. Даже под дулом пистолета я не вспомню какой, потому что в основном мы болтали и целовались. Как влюбленные подростки. Не то что бы это был наш реальный выбор. Если бы не запрет врачей на половую жизнь – не видать бы мне этих романтичных сладких вечеров как своих ушей. И я была бы даже не против. Не помню, когда ещё так мечтала заняться сексом. Но свои плюсы в воздержании, по крайней мере для меня, точно были.
Как оказалось, во-первых, невозможно бесконечно целоваться. Во-вторых, минет может надоесть не только женщине, но и мужчине. В-третьих, упасть и захрапеть, как после секса, после петтинга не получится.
И мы разговаривали. Очень много. Не уверена, что, прожив с Виталиком три года, сказала ему больше, чем Тиграну за три недели. Оказывается, это сближает посильнее, чем сотни оргазмов. Узнавать человека. Со всеми его тараканами, плюсами и минусами. От этого он становится только родней. А вообще время так быстро пролетело. Я уже две недели как вышла на работу после больничного. Да и Тигран постоянно работает, часто до ночи. Поэтому в будни мы виделись только ранним утром и поздним вечером. Выходные же пролетали словно один миг. Наши матери наперебой зазывали нас к себе – познакомиться, но мы отказывались. Пока хотелось побыть просто вдвоём после напряженной рабочей недели. Да и как -то не были мы готовы к знакомству с родственниками. Это я сейчас про себя.
Первого ноября деду Тиграна исполнялось девяносто лет. А пятнадцатого моей маме сорок девять. И мы решили с Тиграном, что это отличные поводы познакомиться с семьями. Сначала с его, потом с моей.
И вот сейчас я ехала с Тиграном в Рощино в загородный дом его отца, где должно было состояться семейное торжество. Фариду Хабировичу Амирову, отцу матери Тиграна, исполнялось девяносто лет. День рождения Фарид Хабирович, профессор и заслуженный хирург, отмечал в кругу своей огромной сплоченной как настоящий клан семьи. А я должна была выступить чуть ли не главным блюдом к праздничному столу. Всё-таки надо было надеть юбку...
51.
Семья у Тиграна была примечательная. Его мать, Фаина Фаридовна, поздний любимый ребенок, желанная дочка после двух сыновей и десяти лет ожидания в профессорской семье Амировых . Хоть росла она и воспитывалась в глубоко религиозной семье, чтящей традиции, но образованность её отца, деда Тиграна, все же наложила на Фаину отпечаток. Ну не мог Фарид Хабирович, человек в семидесятых сам разработавший инновационный на тот момент скальпель для полостных операций, допустить, чтобы кто-то из его детей был без высшего образования. Пусть и дочка. Пусть работать ей может и не придётся, ведь он почти сговорился уже с Каримовым, и после института будет свадьба с его средним сыном. И всё же, всё же...
Мало ли как жизнь повернётся, а профессия врача– почётная профессия. Да и сама Фаина росла усидчивой, любознательной и серьёзной не по годам. Сама занималась целыми днями, сидя дома, когда сверстницы её пропадали во дворах. Знала, что, если не покажет хорошую успеваемость, то отец поддастся ворчанию матери и махнёт на неё рукой, отправив замуж сразу после школы. А замуж Фаине не хотелось. Особенно за Ахмеда Каримова. Но отца не ослушаться, так пусть у неё хоть образование будет, а потом работа. Чтобы не сидеть как мать целыми днями дома, да только мужа с детьми и обслуживать.
После школы Фаина сама подала документы в педиатрическую академию и сама же поступила. О её родстве с известным в Петербурге хирургом и не знал никто курса до третьего. Да и потом узнали случайно, обратив внимание на отчество и спросив в лоб. Фарид Хабирович молчал, но в глубине души был дочкой очень доволен. Фаина шла на красный диплом. Мечтала стать детским онкологом. Мать же, Фатима, только причитала, что лишним голову себе девчонка забивает, скоро совсем позеленеет над этими учебниками. Лучше бы готовила больше, а то только пахлава и получается. На что Фарид Хабирович резонно возражал жене, что лишним педиатр в доме точно не будет. Вон у братьев уже детский сад. Да и сама Фаина не через год, так через три родит. Защищал любимую дочку. Фаина же училась и старалась не думать о надвигающемся как судный день замужестве.
Вузом– побратимом Педиатрической академии была Военно– морская академия Макарова. И каждый год в конце декабря устраивали совместный бал. На первые два Фаину не пустили, и было ей очень обидно. Подружки шептались потом о статных макаровцах всю сессию, а ей оставалось только горестно вздыхать. Нет, ей конечно нельзя танцевать с чужими мужчинами, и знакомиться нельзя. Но всё же так хотелось посмотреть хотя бы. На третьем курсе уговорила отца. Просто посмотреть! Танцевать с подружками будет! Вальс...Закружила Фарида Хабировича по кухне, тот рассмеялся и дал добро. Мать в сердцах кинула на пол кухонное полотенце. Харам! Фарид только цыкнул на неё, сверкнув черными глазами– он доверял своей умной девочке.
Вот только права была Фатима, когда не хотела дочку отпускать, потому что увидел на том балу юную Фаину пятикурсник Рустам Керефов. Мазнул взглядом по залу, зацепился за её белозубую искреннюю улыбку, засмотрелся, как сияют чёрные глаза, и пропал. Фаина поначалу его испугалась. Большой, грубый, акцент сильный, видно, что с Родины приехал, а смотрит так, что вся кровь к щекам приливает. Сжирает глазами каждую оголенную клеточку. Навис над ней и чуть ли не третьим предложением: " Моей будешь!". Вот будешь и всё тут. И баранов привезет, и с отцом договорится. Фаина и смеялась, и плакала, слушая его. Ну, дурной! Какие бараны! Откормили в деревне такого бугая, а мозгов горным ветром не надуло. Никогда отец её за безродного не отдаст. Есть у неё уже жених. Смеялась, а сердце у самой сжималось сладко и то и дело к горлу подпрыгивало, в ушах жаркими приливами стучало. Так смотрел...Танцевать не пошла с ним. И вообще с бала тайком убежала.
Но Рустам Керефов был не из тех, кто легко сдаётся. Вся его жизнь была борьба. Он привык размашисто грести против течения и добиваться того, чего, казалось, никогда не добьётся. Нищий мальчишка из богом забытой горной деревушки, где и школы то нормальной не было, мечтал стать капитаном дальнего плавания, начитавшись Рафаэля Сабатини. После четвертого класса каждый день по пять километров ходил в соседнюю деревню, чтобы доучиться до девятого. Потом в морской колледж в Севастополе. После колледжа на перекладных добрался до далекого и недоступного Петербурга и сам поступил в Макаровку. Выбирал военные учебные заведения специально. Из – за того, что и одежду дадут, и еду дадут, и где жить– думать не надо. Не было у него ничего. Но будет! Будет, Рустам в себе не сомневался. Он сейчас уже был одним из лучших на курсе. Пройдёт лет десять– пятнадцать, и быть ему капитаном. С этим и пришёл самонадеянный курсант через неделю к Фариду Хабировичу, когда выяснил всё про встреченную прекрасную незнакомку. Старший Амиров сильно разозлился и, сняв со стены дедовскую саблю, с диким гиканьем выгнал кавалера.
Зря.
Керефов оскорбился, и ещё через неделю похитил ошалевшую от всего происходящего Фаину. Засунули с друзьями визжащую девчонку в копейку прямо у входа в главный корпус Педиатрички. С квартирой Керефову приятель помог, там и продержал он девушку без малого пять дней, пока их не нашли. Только поздно уже. Опозоренная Фаина без памяти влюбилась в своего дикого преследователя, да и через девять месяцев должен был родиться Тигран. Свадьбу сыграли быстро и тихо. Керефов закончил с отличием Макаровку, получил распределение на Балтийский флот и, оставив беременную жену на попечение её родителей, ушел в свой первый рейс на полгода. А Фаине пришлось брать академический отпуск.
