Текст книги "Лед. Рвущая грани (СИ)"
Автор книги: Ана Мелех
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Толпа утвердительно взревела.
– Я дам вам другую жизнь!!!
Люди неистовствовали, радуясь неведомо чему.
– Я стану другим королем для вас! Мне стыдно за все, что творил с вами мой отец! Скажем «Прощай!» жизни под каблуком золотого сапога сатрапа!!!
Как ни удивительно, но эта незамысловатая речь привела толпу в дикий восторг. Они были готовы к линчеванию короля. Это было настолько нелепо, что Айсар рванул к Алхору в обоснованном порыве защитить старого знакомого, но, наткнувшись на взгляд короля, резко остановился, будто врезавшись в невидимую стену. Взгляд Алхора нашел того, кого искал.
– Я хочу сказать перед смертью! – все еще властный голос короля прорезал рев толпы, заставляя всех шакалов замолчать.
– Говори, – великодушно кивнул лже-Рох.
– Я верю, что есть люди, способные защитить слабых и даже сделать их сильнее. И я верю, что у этих людей хватит благоразумия сохранить все то, что им доверили.
Тишина окутала зал, все зачарованно смотрели на короля. Седоволосый перехватил насмешливый взгляд молодого мужчины с лицом Роха-а-Шуона. Тот издевательским жестом отсалютовал Айсайару бокалом. Новый король отпускал иномирцев. Их и не брали в расчет захватчики. А то, что происходило сейчас, было лишь спектаклем для одного зрителя – для него, Айсара.
Гнев, смешанный с унижением от собственной беспомощности, опалил огнем лицо седоволосого, но он понимал, что сейчас он слабее Хозяина. Поэтому нужно уходить.
Айсар отступил обратно к стене, опустил пониже голову и направился к выходу из тронного зала, не глядя больше ни на лже-Роха, ни на Алхора. Во все еще звенящей тишине раздался свист клинка и глухой стук, а после толпа взревела.
– Всем вина!!! – послышался голос нового короля.
Вопросительные взгляды Роха, Дарьи и Эрдьяра встретили Айсара за первым же углом возле выхода из тронного зала. Седоволосый покачал головой, он был в подавленном состоянии. Он точно понимал, что ничего не мог изменить, но все равно винил себя за то, что не попытался вмешаться. Вообще за все произошедшее.
– Надо уходить, – сказал рыжебородый, нарушая гнетущее молчание, но Лед как будто бы застыл.
Так много эмоций. Такие сильные, и от них так больно! Седоволосый чувствовал, что с ним что-то происходит. Как будто бы огромная плотина, которая раньше сдерживала потоки всех чувств и воспоминаний. прорвалась в его голове. Никогда с момента своего «рождения» он не испытывал такую всепоглощающую ненависть. Она разъедала изнутри, вытравливала привычную беззаботность. И почему-то он был уверен, что никто никогда не ненавидел его так сильно, как новый правитель этого королевства.
Айсайар не мог посмотреть в сторону бывшего принца, как не мог взглянуть и на Дарью. Быть для нее героем было гораздо приятнее, чем терпеть такую унизительную неудачу.
– Нас отпускают? – Эрдьяр, как всегда все понял без слов.
Лед промолчал.
– Мы отомстим, – друг положил свою ладонь-лопату на плечо Айсара. – Но это будет позже, а сейчас нам надо позаботиться о тех, кто без нас не выживет.
«Я верю, что есть люди, способные защитить слабых и даже сделать их сильнее. И я верю, что у этих людей хватит благоразумия сохранить все то, что им доверили».
«Именно так, – подумал Айсайар. – У меня хватит благоразумия».
Новый король сдержал свое обещание – наскоро собраться в дорогу и выйти из замка не составило никакого труда.
Все праздновали свержение Алхора-а-Шуона, самого жестокого короля из всех. И никого не смущало, что еще неделю назад его считали самым справедливым правителем.
Когда небольшая группа, состоящая из бородатого воина и некроманта, бывшего принца, пробудившейся разрывающей грани и бывшего разрывающего грани, выезжали из захваченного замка, уже светало. Благополучно посетив конюшню, в которой не было конюха, и, миновав ворота со сладко забывшимися хмельным сном стражниками, беглецы выехали на основной тракт королевства. И только боги знали, что их ждало впереди. А, может, не ведали даже они.
Глава 13. Предчувствие любви
Дарья
– Здравствуйте, уважаемая… эм… бабушка! – Кирилл не сразу нашелся, как назвать ту женщину, с которой я жила до того, как попала в интернат.
«Бабушка» никогда не отличалась особой деликатностью.
– Не дай бог! Еще одна ветвь твоего непутевого семейства, – игнорируя Кирилла, обратилась она сразу ко мне. – Или залетела?
– Нет, не залетела, – максимально вежливо ответила я.
Пожилая женщина в темном шерстяном платье и с очками, болтающимися на цепочке, сверкнула глазами.
– Странно…
Чудо, а не собеседник!
– Вообще-то, я пришла за своими вещами, – продлевать общение дольше, чем это требовала ситуация, я не желала. Признаться, бабушка и через годы была единственным человеком, способным выбить меня из колеи за считанные минуты. Зато годы проживания с ней сделали меня максимально невосприимчивой к оскорблениям любого рода.
– За какими это? – ее глаза, обрамленные сеточкой морщин, подозрительно сощурились.
Да, действительно, при переезде на мое новое место жительства в заведение для тех, у кого нет родителей, или они такие, что лучше бы их и не было, она отдала мне все, не оставив у себя даже ни единой моей фотографии. Сделано это было, конечно, как раз для того, чтобы избежать вот именно таких сцен, как эта.
– У меня был кулон в детстве, в форме снежинки, помнишь? – Я попыталась войти в пахнущую хлоркой квартиру, но «бабушка» даже не подумала посторониться.
– Да, я помню, ты его выпросила у какого-то мужика на рынке.
– Он мне сам его дал!
Бабка хмыкнула, демонстрируя, как сильно она верит моим словам. Кирилл стоял рядом и не вмешивался, но от его молчаливой поддержки мне было значительно легче переносить общение с этой особой.
Несколько долгих минут собеседница что-то тщательно обдумывала. Я знала, что сейчас лучше ее не трогать, а то пропадет единственный шанс получить дорогую мне вещь – она, скорее, смоет кулон в унитаз, чем отдаст мне. Наконец женщина, с которой я жила, приняла какое-то решение, отступила вглубь квартиры и зашаркала по длинному темному коридору.
– Если хочешь его сдать, забудь, – это ничего не стоящая стекляшка, – почти по-родственному предупредила она.
– И откуда же ты об этом знаешь, старая карга? – Еле слышно прошипела я.
– Я все слышу!!!
Мы с Кириллом только переглянулись, уже не решаясь что-либо комментировать.
– Вот, забирай.
«Бабушка» швырнула мне его так, что кулон пролетел прямо мимо моего лица и точно ударился бы о подъездную стену и разбился, если бы не прекрасная реакция Кирилла.
– Спасибо, – за меня поблагодарил Кир, когда я, не прощаясь, рванула вниз по подъездной лестнице.
– Для тебя это было важно? – он догнал меня, когда я уже выскочила на улицу, и взял за руку, вкладывая в нее остроконечную снежинку.
– Да, – я крепко сжала в руке кулон. – Этот мужик на рынке мог бы просто пройти мимо, как и остальные, пока я сидела, ждала маму, которая отходила от очередного «прихода» в переулке рядом. А мне страшно было с сидеть с ней рядом, хотелось туда, где больше людей.
Я говорила сбивчиво и, наверное, не понятно, но чувствовала необходимость все ему объяснить. Кирилл не перебивал, не пытался поймать мой взгляд – мой идеальный слушатель.
– Все мимо проходили. А он подошел. Спросил, как зовут. Сказал, имя у меня красивое, – я улыбнулась смутным воспоминаниям четырехлетнего возраста. – Пообещал, что все у меня будет хорошо и что эта снежинка теперь будет меня защищать. Ума не приложу, как за все это время у меня ее никто не отобрал.
– Значит, хорошо, что мы вернули кулон, – кивнул Кир. – Талисманы терять нельзя.
Я сжимала пальцами снежинку на тонкой цепочке и напевала свою успокаивающую мелодию. Воспоминание о том, как мы с Кириллом забирали мой талисман у бабки, оставило щемящее чувство тоски и досады. Оно пришло, потому что с самого выезда из злополучного замка я сжимала свой талисман в надежде, что он поможет, направит, подскажет верный путь и верные решения.
Одно дело попасть в другой мир и обзавестись какой-то там способностью управлять нитями Силы и совсем другое – оказаться втянутой в то, во что оказалась втянута я. Только сейчас я осознала, что на самом деле я воспринимала все происходящее со мной в последнее время как затянувшийся сон, в худшем случае как галлюцинацию. Это напомнило мне, как в подростковом возрасте я, желая понять, почему мои родители выбрали такую жизнь, окунулась в психологию. Тогда я читала много статей, и одна из них была об особенностях переживания горя от потери близкого человека. Первая стадия – стадия шока – характеризовалась ощущением нереальности происходящего, онемением чувств. И сейчас мне казалось, что только в тот момент, когда Айсайар вышел из-за угла в замке покойного Алхора, принося на своих плечах весть о смерти королевской семьи, я поняла, кто я теперь и где нахожусь. Как будто бы я все эти дни переживала ее – первую стадию потери. Но потери кого или чего? Кирилла? Или всего своего мира? Мне не хотелось думать о том, что горе – это когда теряют навсегда. А с «навсегда» я не была готова соглашаться.
К счастью, Эсма знала свое дело. Она поработала с моей нервной системой настолько хорошо, что осознание проблемы не принесло особых страданий. Это осознание пробудило желание решить проблему, и как можно скорее.
Решение любого вопроса следует начинать с анализа имеющейся информации – это я четко усвоила за время ведения бизнеса. Анализировать, к счастью, я умела всегда. И сейчас, после моего слегка нервного разбора ситуации, картина виделась мне совсем уж в темных тонах.
Во-первых, сильный и уверенный Айсайар действительно невероятно силен, но у меня сложилось впечатление, что он абсолютно не знает, как этой силой управлять. Учитывая то, как лихо он справлялся с нитями Силы до того, как у него пропал этот дар, на ум приходит лишь одно предположение: способность управлять льдом у него появилась не так давно. Что-то подобное он, кажется, упоминал, но тогда возникает вопрос: когда конкретно он стал повелителем льда? И почему именно лед, а не вода во всех ее состояниях или не огонь, к примеру?
Я вновь взглянула на снежинку в руке. Странное совпадение, конечно, что у меня на шее почти всю жизнь висит символ его силы. Но я надеялась, что это всего лишь совпадение, ведь моя-то снежинка из безмагического мира, в котором и слыхом не слыхивали о нитях силы, гранях и Ледяных Всадниках. Именно так назвал его Хозяин с лицом Роха. Кстати, почему «Ледяной Всадник»? Сколько их в мирах вообще? Или Айсайар такой один?
По мере того, как в моей голове зрели вопросы, я делала все больше мысленных зарубок на двух не сильно отличающихся островках – «Узнать» и «Уточнить».
Во-вторых, судя по всему, Айсар очень многого не помнил из своей жизни. Он не вспомнил, например, этого Хозяина, хотя тот седоволосого точно знал, и у меня сложилось впечатление, что достаточно близко. И вот вопрос номер два: почему Лед ничего не помнит? Кто стал этому причиной? Уж не наш ли новый знакомый?
В-третьих, почему нас отпустили. Просто дали уйти и никак этому не препятствовали. Почему? Лже-Рох явно ненавидит Айсара, почему не убить бы его сразу? Он говорил, что пока не может этого сделать, но, я думаю, явно не из-за того, что ему это не под силу. Скорее, из-за того, что Айсар ему пока нужен. Скорее всего, он должен сыграть какую-то роль в чем-то важном для Хозяина. Но в чем?
Столько вопросов и абсолютно ни одного ответа! Я тряхнула головой, чтоб избавиться от мыслей (от них уже болела голова), и оглянулась вокруг.
Мы отъехали уже достаточно далеко от замка, и редкие лесополосы все более и более становились похожи на настоящий фэнтезийный лес. Кроны деревьев пропускали все меньше света и сохраняли все больше влаги. От этого лес не был похож на то место, куда мы высадились маленьким десантом в этом мире. Он сверкал, переливался всеми оттенками изумрудного цвета и поил чистым воздухом, в котором витали запахи лиственных деревьев. Я никогда не была в Сибирской тайге, но мне кажется, летом там должно было пахнуть именно так.
Дорога была сносной и по моим представлениям она вполне могла называться трактом. У нас такие тракты тоже встретить можно, если отъехать от центральной трассы страны на несколько километров.
Ехать верхом на лошади жительнице современного города было не просто неудобно, а катастрофически неудобно. Несмотря на то, что мы проехали совсем небольшое расстояние, каждый шаг очень красивой светло-серой лошадки с темной, почти черной гривой, отдавался болью во всем теле.
Лошадей нам выбирал Эрдьяр. Он был в нашем отряде кем-то вроде интенданта, поэтому в дорогу все необходимое собирал тоже он. Меня и Роха к этому делу подпускать было совсем нельзя, путешественники из нас были такие же, как из земли пуля. Айсар путешествовал, конечно, чаще, но раньше всегда с помощью открытия переходов в нитях внешней Силы. Откуда знания заядлого путешественника у Рыжебородого, я не знала, но была рада, что они есть хотя бы у одного представителя нашего произвольного отряда.
Я перевела взгляд на Роха-а-Шуона.
Блондин ехал молча на белом королевском коне, высоко подняв голову и гордо глядя перед собой, но мне казалось, что, несмотря на внешнее спокойствие, его отчаяние было настолько сильным, что при желании я бы, наверное, смогла его пощупать. Оно разливалось мутными волнами во все стороны и, когда очередная волна достигала меня, я машинально задерживала дыхание, боясь захлебнуться в чужом горе. В одно мгновение он потерял все – семью, титул, королевство… И насколько еще хватит его спокойствия я не знала.
Айсар ехал на черном норовистом коне, который постоянно прядал ушами, будто опасаясь нежданного наездника. К вещам, перекинутым через его круп, Лед привязал трость, которая, как выяснилось этой ночью, бывает и посохом.
Конь Эрдьяра был очень похож на своего наездника – гнедой, блистающий огненным отливом роскошной гривы; очень большой, грузный, в нем чувствовалась непонятная мне опасная сила, которой не ощущалось ни в одном из тех животных, которых оседлали мы.
Айсайар с Эрдьяром о чем-то тихо, но оживленно переговаривались. Судя по всему, чьи-то махинации с силовыми нитями и новый враг ввели обоих в глубочайшее смятение и задумчивость. Эрдьяр чесал бороду и периодически хмыкал, пожимая при этом плечами, похожими на валуны, пока Айсайар что-то эмоционально рассказывал. Мне хотелось подслушать, о чем они говорят, может быть, они нашли более логичное объяснение происходящему, нежели я. Но подъехать ближе, чтобы подслушать, было неудобно, хотя с другой стороны, о каких манерах может идти речь в подобной ситуации?
Немного поспорив с собой, я все же не стала приближаться к говорящим и вновь погрузилась в свои мысли.
Мне было тоскливо и пакостно на душе. Больше всего хотелось бы сейчас оказаться рядом с Кириллом, а не на этой дороге на пути, ведущем неизвестно куда и непонятно зачем, рядом с человеком, который, возможно, даже и не человек вовсе. Мне хотелось очутиться сейчас сидящей напротив своего жениха, а он бы рассказывал мне всякие пустяковые или переполненные смысла истории из своей жизни… Я многое бы отдала сейчас ради того, чтобы вернуться к любимому и чтобы все эти метаморфозы оказались бы обычным сном.
К своему удивлению я заметила, что скучала по нему как-то странно. Он был мне другом и помощником последние лет восемь. Но сейчас я впервые задумалась, что, возможно, я на самом деле не чувствовала к нему той любви, о которой мечтала в нежном возрасте, хоть он был все эти годы единственным во всем мире, кому я безоговорочно доверяла и доверялась. Он был мне родным человеком, но был ли он любимым мужчиной, я сейчас не знала. Я стыдилась этих мыслей, они казались мне неправильными – таких мыслей точно не должно было быть в моей голове. Но они были, и приносили мне гораздо больше огорчения, чем все прочие мысли. «Как могли так быстро измениться мои чувства?», – продолжала я задавать себе один и тот же вопрос. Мое сердце сжалось, и я почувствовала, как меня начинают наполнять грязные волны тоски.
Как оказалось, это почувствовала не только я. Айсар обернулся и внимательно на меня посмотрел, но сказать что-либо то ли не решился, то ли не захотел. Для меня это стало сигналом, что я уже могу вмешаться в обсуждение стратегически важных вопросов, поэтому все остальное, в том числе и свои растрепанные чувства, решила оставить на потом. Немного повоевав с поводьями, я все же смогла донести до умного существа, что я от него хочу.
– Куда мы направляемся? – спросила я, подъехав ближе к Айсайару.
Как только я поравнялась с его лошадью, Эрдьяр, коротко кивнув, направил своего коня в сторону Роха. Правильно. Мне казалось, Рыжебородый найдет для него нужные слова. И мне, если честно, так общаться было несколько свободнее.
– К Храму Силы. Он не очень далеко. В паре недель пути. При храмах служат проводники. Они, конечно, не видят нитей, а работают с артефактами перехода, но перенести нас смогут и они.
– Во всех мирах есть эти храмы? – Удивилась я.
– Конечно, – сказал седоволосый.
– И в моем?
– И в твоем.
– Да ладно, – не поверила я. – Почему же об этом в моем мире никто не знает?
– Так ли никто? – Айсар повторил мою интонацию. – Не слышала никогда о местах Силы?
– Слышала, конечно, но…
– Это они и есть. Просто со стороны вашего мира нет проводника. И уже давно. Слишком тяжело открываются переходы, не хватает силы артефактов.
– В общем, не рентабельно, – подытожила я.
Седоволосый кивнул, продолжая старательно избегать моего взгляда. Но сейчас меня не очень заботили его душевные переживания, потому что меня беспокоил еще один крайне важный вопрос.
– Айсар, – я дотянулась, дернула его за рукав, вынуждая, наконец, обернуть в мою сторону взгляд серых глаз, ставший непривычно мрачным. – Март говорил, что Рох будет тоже управлять гранями. И… извини, но как ты спасешь его, если ты не видишь нити силы?
– Ну, ты же видишь, – с надеждой отозвался седоволосый.
– Но я же не умею еще ими управлять! И увидеть их у меня получилось только с твоей помощью.
– Я помогу тебе снова, – теперь уже он с теплотой заглядывал в мои глаза. – Тем более, там ничего сложного.
Чутье подсказывало мне, что мой несостоявшийся учитель знатно лукавил. Мне это представлялось не проще разминирования нафаршированного взрывчаткой поля. Несмотря на собственные переживания по поводу предстоящего пробуждения силы Роха, я попыталась расслабиться и не думать об этом, насколько это было возможно. «Проблемы нужно решать по мере их поступления», – уговаривала я себя. «И эта проблема, к счастью, еще не дала о себе знать». Но все оставшееся до привала время мои мысли возвращались то к бывшему принцу, то к вопросам, на которые я не знала ответов, то к своим так неожиданно открывшимся чувствам.
Привал мы устроили, когда солнце еще не коснулось горизонта, за что я была просто немыслимо благодарна своим попутчикам. Моя лошадка, которую я назвала Мышкой, хоть и была очень спокойной и даже ласковой, но по комфортности езды никак не могла сравниться с любимым «Рено». Спешившись, я чуть не рухнула на землю, – так отвратительно все ныло, и, более того, судя по боли на внутренней стороне бедер, моя нежная кожа не выдержала такого испытания – скорее всего, когда я сниму брюки, под ними будут отвратительные мозоли. Поэтому, когда Эрдьяр как бы невзначай упомянул, что здесь недалеко есть ручей, в котором можно умыться, я готова была его расцеловать.
Однако, несмотря на огромное желание отправиться туда немедленно, мне пришлось отложить водные процедуры еще на некоторое время – совесть не позволила уйти по своим делам просто так, и, чтобы сделать хоть минимальный вклад в «обживание» лагеря, я пошла за хворостом.
Я старалась не отходить далеко, боясь заблудиться в такой нестандартной для меня местности. Пока я искала сухие веточки для костра, на поляне, которую мы выбрали для ночлега, почти ничего не поменялось. Эрдьяр ухаживал за лошадьми, которые уже не пахли потом и пылью (видимо, он успел сводить их к ручью). Рох сидел на свернутой попоне спиной к лагерю и признаков жизни не подавал. Айсайар отсутствовал, и я отчего-то была этому рада. Несмотря на отсутствие объективных причин, я на него злилась, и, сколько ни спрашивала себя о причине своего раздражения, внятного ответа даже самой себе дать не могла.
– А где здесь ручей, о котором ты говорил? – обратилась я к Эрдьяру, немного смутившись, когда здоровенный воин обернулся на мой голос.
Он взглянул на меня из-под кустистых бровей и вдруг улыбнулся. Нет, Рыжебородый и раньше улыбался, но сейчас он в первый раз улыбнулся мне как-то по-доброму. Не оценивая меня, а уже принимая. От этого мое сумрачное настроение несколько улучшилось, и я заулыбалась в ответ.
– Иди в ту сторону, – он махнул рукой, указывая дорогу. – Прямо, не ошибешься.
И я пошла, надеясь, что и вправду не ошибусь, хотя со мной все возможно. Небольшой ветерок приносил сотни разнообразных запахов: сочной травы, влажных древних деревьев, сырой почвы и еще чего-то мне, городскому жителю, неведомого, но такого приятного.
Ошибиться действительно было тяжело, лошади, которых водили на водопой, протоптали приличную тропинку. Через пару десятков шагов поверхность земли пошла вниз, а еще через дюжину шагов я услышала шум воды и чьи-то голоса. Инстинктивно я остановилась, прислушиваясь к звукам. Говорила женщина. Откуда она взялась здесь, в лесу? И с кем она разговаривает? С Айсайаром или с кем-то чужим, менее дружелюбным? Вот даже не знаю, какой бы вариант меня больше устроил.
Первым порывом было развернуться и уйти, но взыграла природная вредность. Почему это я должна уходить? Если я кому-то мешаю, пусть уходят сами! Любопытство также сыграло не последнюю роль в моем последующем решении.
Стараясь ступать как можно тише, я направилась в сторону, откуда слышался голос. Теперь я уже могла различить интонации. Казалось, незнакомка в чем-то убеждает собеседника, голос ее звучал спокойно и сдержанно, и в то же время уверенно и проникновенно. Подобравшись поближе, я увидела импровизированный пляж у широкого, похожего, скорее, на небольшую речушку, ручья. Здесь же я увидела и пару собеседников. От неожиданности увиденного и страха быть обнаруженной на месте подсматривания, я шугнула за дерево.
На берегу ручья сидел Айсайар, его голые плечи были напряжены, и вся поза выдавала в нем беспокойство. Локти лежали на согнутых коленях, а пальцами он нервно скручивал сорванную неподалеку травинку. Темно-синяя толстовка, точно такая же, как носят в моем мире, лежала на траве рядом с ним, там же он положил и трость. На толстовке сидела девушка удивительной красоты, нежная, словно цветок, она поглаживала его плечи изящными ладонями с тонкими, аристократичными запястьями. Светлые волосы струились по таким же обнаженным, как у Айсайара, плечам, а одежда, которая должна прикрывала лишь некоторые участки ее прекрасного тела, удивительным образом подчеркивала ее эротичность. Розовая ткань платья незнакомки напоминала невесомый хитон. Несмотря на вечернюю прохладу, девушка казалась разгоряченной, пленительной.
Неприятное чувство кольнуло меня где-то в районе солнечного сплетения. Ладони моментально потеряли живую теплоту и покрылись нервной влагой. Странное ощущение зашевелилось внутри меня, оно заставило судорожно закусить губу от, пожалуй, необоснованной обиды.
– Прости, что не могу сказать тебе больше, – ее голос завораживал, а нежная рука скользнули вдоль позвоночника Айсара, будто бы пытаясь снять напряжение. – Но скоро ты все вспомнишь сам. Тебе нужно вспомнить именно самому, иначе путь не будет пройден.
Еще одно движение рукой и легкое прикосновение губами к плечу. Мне казалось, что я наблюдаю за чем-то очень личным и интимным, но не могла и с места сдвинуться, зачарованная увиденным.
– Я так скучала по тебе, – пожаловалась девушка, чем вызвала прямой взгляд Айсайара. – Ты стал таким сильным. Я чувствую ее. Чувствую твою силу. Отец был бы доволен.
– Мне снится девушка, – не обращая внимания на слова красавицы, произнес Лед, снова переводя взгляд на сминаемую травинку. – Мне снится, как она погибает. Ты знаешь, кто она такая?
– Да, – в голосе красавицы послышалась плохо скрываемая обида. – Она причина всего. Ты скоро все вспомнишь.
– Она действительно погибла?
– Да.
– Она была важна для меня?
– Ты почти умер за нее, – теперь я слышала тоску, и это чувство гостья даже не пыталась скрыть.
– Почти умер?
– Я не могу больше сказать, – девушка поспешно отвернулась. – Наберись терпения.
– Я могу тебя кое о чем попросить? – Айсар взял ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя.
– Ты можешь просить меня, о чем угодно, – с грустью ответила девушка, преданно заглядывая в глаза седоволосого.
– Я не чувствую нити силы. Но их чувствуешь ты, это же ты открыла переход ко мне. Помоги пробуждающемуся, – он пристально смотрел в глаза незнакомки, а она не сводила глаз с его губ.
Я мысленно усмехнулась – Айсайар просто кремень. Такая девушка, что даже у меня дух захватывает, а он держится.
– Хорошо, – она почти касалась его грудью в легком хитоне.
– И ему лучше быть таким, как Дьяр. Он будет лучшим учителем для него, чем я.
– Я сделаю так, как ты хочешь.
Девушка еще некоторое время откровенно любовалась Айсаром, а после наклонилась к его губам, невесомо поцеловала, а через секунду, не дождавшись ответной реакции, быстро поднялась в полный рост. Так она выглядела еще более впечатляюще, и я почувствовала укол зависти. Мгновенно подняли голову все детские комплексы, а чувство собственной неполноценности обрело второе дыхание.
– Я тебя любила, – она сказала это с такой нежностью, что у меня не осталось сомнений, – произнося это утверждение в прошедшем времени, девушка явно искажает истину.
– Наверное, я тебя тоже, – улыбнулся Айсайар. – Жаль, что я этого не помню.
– Нет, – простодушно ответила незнакомка, открывая переход. – Ты любил не единожды, но ни разу – меня.
Она печально улыбнулась и шагнула в переход. Пространство за ней захлопнулось, сжалось, золотыми нитями затягивая брешь и оставляя Айсайара одного на берегу. А я не могла пошевелиться, обдумывая увиденное и услышанное.
Получается, они знакомы? Но как давно? И что должен вспомнить Айсайар? Вопросы всплывали в моей голове со скоростью света, а ответов на них у меня, уже по обыкновению, не было. Я опомнилась, сделав очередные несколько «зарубок» на будущее, и почти бесшумно шагнула назад, в надежде скрыться с места преступления.
– Выходи. Я слышал тебя еще тогда, когда ты подходила, – Айсар повернулся в мою сторону.
Кровь прилила к моим щекам, и я почувствовала, как они запылали, в попытках повторить в цвете платье прекрасной девы. Отвратительно неудобная ситуация, в которой я оказалась, открывала меня с самой что ни на есть отвратительной стороны. Стыдоба какая! Первым желанием было бежать в лагерь и как можно быстрее, а после – подальше от лагеря и от этого мира заодно. Я даже дернулась, отзываясь на этот первобытный порыв, но здравый смысл вовремя взял верх над эмоциями. Я замерла, как замирает животное в минуту опасности.
Сосчитав, наверное, до сотни и собрав в кулак всю доступную мне силу воли, я осторожно выглянула из-за своего укрытия. Оказалось, Айсар наблюдал за моими метаниями с довольной улыбкой, и когда наши взгляды пересеклись, она стала еще шире, от чего мои щеки запылали сильнее. Когда же мне было так стыдно в последний раз? Я не могла даже припомнить что-то настолько же позорное по ощущениям.
– Прости меня, – сразу начала я. – Мне жаль, что я вторглась в твое личное пространство.
– Нет, тебе жаль, что я об этом узнал, – Айсайар изогнул бровь с видом «Я все о тебе знаю».
– Да, об этом я больше жалею, – призналась я, принимая игру, и надеясь таким образом избавиться от неприятных ощущений, вызванных диссонансом поступков и внутреннего морального кодекса.
Он звонко рассмеялся, заставляя меня тоже улыбнуться.
– Но, если серьезно, я забуду обо всем, что услышала и увидела, потому что это все-таки не мое дело.
– Я не хотел бы, чтобы ты это забывала, – Айсайар поднялся, взял толстовку, трость и направился ко мне, припадая на левую ногу.
От него пахло морозом и свежестью, как будто бы он только что шагнул ко мне прямо из зимнего утра. От близости его полуобнаженного тела мысли о стыде почему-то вылетели из моей головы напрочь, а все внимание приковала ямочка между ключицами, которая вдруг оказалась совсем рядом. Рука седоволосого сжала мою, и он одним плавным движением притянул меня к себе, сокращая расстояние до недопустимого минимума. По всем нормам приличия мне нужно было отстраниться, что я и сделала, как порядочная девушка. Не без усилия над собой (если быть откровенной), что злило меня еще больше, чем сама ситуация. В глазах Айсара зажегся смешливый огонек, а потом он просто выпустил мою руку и направился в сторону нашего импровизированного лагеря, насвистывая что-то неразборчивое.
Я беспомощно огляделась. Что же это такое? Я же не пятнадцатилетняя экзальтированная девица, в конце-то концов!
Подождав, пока седая голова скроется из виду, я начала медленно раздеваться. Медленно, потому что после езды на лошади болело все тело, и у меня было такое ощущение, что в предвкушении чистой воды, мышцы и кожа стали ныть и зудеть еще сильнее. Стянув свитер и брюки, я недолго поразмышляла, остаться ли в белье. Но так хотелось ощутить ласкающие прикосновения легких волн к коже, что я все же стянула серые лиф и трусики, выданные мне в Школе Жизни и Смерти. Все равно все уже побывали на этом пляжике, так что в ближайшее время гостей можно не ждать.
Взглянула на кожу своих бедер и мысленно порадовалась – до кровавых мозолей, к моему огромному облегчению, не дошло. Но мерзкие красные пятна на месте трения ткани о кожу все же были.
Вода в ручье-переростке оказалась прохладная, приятно касалась лодыжек, гладила, журчала приглашающе. Я зашла до середины бедра и с облегчением простонала – ручей оказался прекрасным обезболивающим для раздраженной кожи.
– Ты меня совсем не жалеешь.
Я вздрогнула. Голос прозвучал совсем недалеко. Скорее всего, этот наглец сидит на берегу, но оборачиваться я не спешила. Черт меня дернул решить искупаться без белья!
– Иди в… лагерь, Айсар!
– Как же я могу, когда тут такой вид?
Сзади что-то плюхнуло, но я не обернулась, решив до конца играть в игру под названием «Мне все равно, куда ты сейчас смотришь». Секунда – и прохладные руки скользнули по моим предплечьям вверх, от локтей к дрожащим плечам. Я не могла пошевелиться, вся моя кожа, казалось, превратилась в один оголенный нерв. Чуть шершавые большие пальцы прочертили полукруги по моим лопаткам, поднялись вверх к шее, откидывая распущенные перед купанием локоны. Горячее дыхание опалило кожу, от чего от этого места во все стороны разбежались толпы мурашек. Обжигающее прикосновение горячих губ и языка заставило судорожно выдохнуть.
