Текст книги "Дочь итальянца"

Автор книги: Амелия Тоуни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

11

– Да, – сказала Арабелла, собираясь с духом. – Ты должен это знать, Маурицио. Но прежде ответь: возвращался ли ты когда-либо в Каренну?

– Нет, – сказал он, ни секунды не медля.

– Я тоже… до недавнего времени.

Арабелла остановилась снова и спросила себя, разумно ли поступает. Она уже пережила эту боль, но стоит ли обрушивать неожиданное признание на человека, которому и так плохо от только что услышанного?

– Продолжай, – подбодрил ее Маурицио, видя ее колебания.

– Я всегда думала, что не осталось даже могилы нашей крошки… Во всяком случае, мать сказала, что, обеспокоенная состоянием моего здоровья, поручила кому-то из посторонних заняться похоронами… И… и найти место ее погребения просто не представляется возможным… – Арабелла перевела дыхание и выпалила: – Но это не так!

– Что ты имеешь в виду? – спросил Маурицио.

– Она там, на кладбище в Каренне. Ее похоронили с соблюдением всех церковных обрядов.

– Но почему тебе ничего этого не сказали?

– Видимо, так распорядилась моя мать, – сказала Арабелла. – У нее не хватило духу обойтись со своей внучкой, как с бездомным котенком. Во время моего недавнего посещения Каренны я случайно разговорилась с тамошним священником. И что-то вдруг побудило меня попросить его показать мне книгу записей о похоронах тех лет. Священник вошел в мое положение и даже помог найти запись о погребении нашей дочери. Хотя это оказалось нелегко.

– И Карлотте все это было известно? – спросил Маурицио.

– Да, – кивнула Арабелла. – Но она хотела притвориться, будто нашей дочери никогда не существовало на свете. И еще она очень хотела, чтобы я забыла о ней. Даже попросила написать на могильном камне «Мария Патти». Так звали прабабушку нашей малышки.

– Что?!

– Да, – сказала Арабелла, – только знакомое имя и помогло мне найти могилу.

Маурицио вскочил и заметался по комнате словно разъяренный тигр, мотая головой, как животное от сильной боли. Арабелла никогда не видела такого безумного выражения на его лице.

Наконец он остановился и ударил кулаком в стену. Раздался оглушительный звук. Дому повезло, что он был построен на совесть. Но ничто не могло смягчить ни гнева, ни страданий Маурицио.

– Боже! – повторял он. – Боже! Боже!

Вне себя от жалости к нему, Арабелла бросилась к Маурицио и обняла изо всех сил. Но он не прекращал бить кулаком в стену, свободной рукой обхватив молодую женщину, которая не переставала повторять:

– Маурицио, ну пожалуйста, успокойся… Ну пожалуйста… – Но она не была уверена, что он слышит ее.

Наконец он обессиленно уронил руку, дрожа всем телом от душевной муки. Арабелла стояла, приникнув головой к его плечу, и плакала. Она могла вынести собственную боль, но его боль разрывала ее сердце на части.

Маурицио повернулся к ней и хрипло произнес:

– Обними меня или я сойду с ума! Обними покрепче, Арабелла. Мне еще никогда не было так плохо!..

Он почти упал на нее. Исчерпал себя в своем неутешном горе, и во всем мире осталась лишь Арабелла, способная спасти его.

Она заключила Маурицио в объятия и решила, что не оставит его одного. Ибо он сейчас находился в том же самом состоянии, в каком она пребывала после смерти дочери.

Арабелла помогла ему добраться до стула, и он почти упал на него. Его остановившийся взгляд был обращен внутрь себя и полон ужаса, словно Маурицио увидел там только бесконечную пустоту.

Его правая рука оказалась разбита в кровь. Арабелла принесла миску с водой, бинт и антисептик. Затем мягко взяла его кисть, ощутив, как это легкое прикосновение заставило Маурицио вздрогнуть. Слезы навернулись ей на глаза от вида его страданий.

Арабелла опустилась на колени около него так, чтобы было удобнее промыть и перевязать кровоточащую рану. Маурицио безучастно наблюдал за ее действиями.

– Как она выглядит? – неожиданно спросил он.

– Что, любимый? – Слова вырвались сами собой.

– Ее могила…

– Небольшая, очень простой камень с именем и датами рождения и смерти.

– И никого из родных не было на ее похоронах, – пробормотал он, качая головой. – Бедная маленькая девочка.

– Я была рада, когда узнала, что она умерла крещеной и ее похоронили надлежащим образом. Думала, что и у тебя станет спокойнее на душе, когда я скажу тебе это, – произнесла Арабелла.

– Если бы я знал, то часто навещал бы нашу дочь…

Маурицио был итальянцем с присущим им отношением к умершим родственникам. Могилы детей посещали регулярно, с цветами и подарками ко дню рождения, потому что даже умерший ребенок как бы продолжал оставаться членом семьи. Для Маурицио совершенно немыслимо было думать, что его дочь лежит на кладбище и никто не приходил к ней в течение долгих лет.

Словно прочитав его мысли, Арабелла сказала:

– Возможно, настало время, чтобы родители посетили ее вместе.

Маурицио не мог говорить. Только кивнул.

– Но прежде нужно показать твою руку врачу.

– Пустяки, – раздраженно отмахнулся он.

– Я только промыла рану. А вдруг ты повредил сухожилие или сломал кость? – не сдавалась Арабелла.

– Ерунда, я никогда ничего не ломал!

– О да, в этом весь ты, – мягко сказала она. – А теперь тебе надо лечь.

Помедлив секунду, Маурицио кивнул и позволил ей отвести его к кровати. Рука сильно болела, и он смог раздеться только с помощью Арабеллы. Но когда она снова заговорила о враче, опять отмахнулся:

– Завтра все будет в порядке.

Но на следующий день рука сильно распухла и причиняла нестерпимую боль. Однако Маурицио упрямо заявил, что не собирается тратить время на врачей. Для него явно не имело значения ничего, кроме поездки в Каренну.

– Мы не можем ехать в фургоне, – заметила Арабелла. – Где твоя машина?

– В деревне. В гараже у мужчины, который дал мне свой фургон.

– Учти, за руль сяду я, – сказала молодая женщина, однако она явно забыла, с кем имеет дело.

– Ни в коем случае!

Но Маурицио оставил эту затею после первой же мили, и Арабелла повела дребезжащее транспортное средство по направлению к деревне. Таким образом, Маурицио оказался в ее власти. И несмотря на все его указания, молодая женщина затормозила у местной больницы.

– А теперь вылезай! – скомандовала она.

– Арабелла, я не хочу…

На этот раз она вышла из себя.

– А кто спрашивает, чего ты хочешь? Маурицио, все очень просто. Я единственный человек, который может вести машину в настоящее время. А я никуда не пойду, пока твою руку не осмотрит хирург!

– Это – шантаж!

– Да. И что?

– Ты перестраховываешься!

– Прекрасно, пусть доктор скажет мне об этом.

Но хирург не сказал ничего подобного. Потребовалось совсем немного времени, чтобы установить, что у Маурицио сломана кость.

– Хорошо, что вы приехали вовремя, синьор, – сказал врач, накладывая на руку гипс. – Иначе кость могла срастись неправильно. Возьмите болеутоляющие, две таблетки помогут вам заснуть ночью. Надеюсь, вы не планируете заниматься тяжелой работой сегодня?

– Нет, – быстро сказала Арабелла. – Мы думали о поездке, но теперь отложим ее до завтра.

Маурицио молча кивнул. Он выглядел измученным, и, похоже, это было связано с поврежденной рукой. Силы словно оставили его. Он даже согласился подождать в приемной хирурга, пока Арабелла возвращала фургон и забирала его автомобиль.

Они вернулись домой уже в сумерках. Арабелла приготовила ужин, но Маурицио отказался есть, сославшись на отсутствие аппетита.

– Тогда иди спать, – мягко сказала она. – Будет лучше, если ты ляжешь на кровати, а я на матрасе.

Но он так энергично замотал головой, что Арабелла не стала спорить. Она отвела его в комнату и уложила, как мать больного ребенка. Маурицио благодарно коснулся ее руки.

– Спасибо, за все.

Арабелла сжала его здоровую руку, поцеловала и поспешила уйти.

Они выехали рано утром. Дорогой автомобиль плавно катил по ровной дороге, пожирая милю за милей на пути в Каренну…

Для этой поездки они сняли джинсы и свитера, в которых холили дома, и сменили их: он – на классический, хорошо сшитый костюм, она – на узкую юбку и твидовый пиджак. Словом, оба снова стали выглядеть хорошо обеспеченными, стильно одетыми людьми, которых можно встретить в роскошных гостиных особняков по всему свету. Вот только Маурицио сильно изменился. Он словно постарел за один вечер лет на десять.

Садясь за руль, Арабелла ободряюще коснулась его плеча, и он улыбнулся ей, но затем снова ушел в себя. Она могла только догадываться о силе его переживаний…

Они въехали в Каренну в полдень. Городок вырос, но мало изменился с тех пор, как они были здесь в последний раз вместе.

Через несколько минут они остановились около небольшой церкви, где когда-то собирались обвенчаться. Припарковав машину, Арабелла поглядела на Маурицио вопросительно.

Он молча кивнул, и они вышли из автомобиля…

Нужная им могила находилась в конце длинной аллеи, у самой стены кладбища. Маленькая плита с надписью «Мария Патти» и двумя датами.

Маурицио встал на колени, наклонился вперед, всматриваясь в слова и буквы, потом положил свою большую, сильную ладонь на холодный серый камень. Арабелла опустилась около него.

– Она, должно быть, была совсем крошечной, – сдавленно произнес Маурицио.

– Да. Она могла бы уместиться на твоей согнутой руке.

Маурицио закрыл глаза. Арабелла почувствовала, что он дрожит, и ее сердце чуть не разорвалось от жалости. Она ждала, когда он повернется к ней или заговорит.

Минута шла за минутой. Но Маурицио не двигался и не открывал глаз. Тогда она тихо встала и ушла, чтобы не мешать отцу побыть наедине с дочерью…

Небольшая церковь была пуста. Арабелла толкнула приоткрытую дверь и вошла. В тишине ее шаги звучали очень громко и отчетливо. Она пожалела, что отца Серджио нет на месте. Ей был глубоко симпатичен этот старый, умудренный жизненным опытом, все понимающий человек с добрыми глазами.

Когда Арабелла зажигала свечу перед изображением мадонны с младенцем, к ней подошел Маурицио.

– Спасибо, что оставила меня с ней, – прошептал он.

Они медленно вышли на улицу и невольно зажмурились. Было уже нежарко, и солнце светило неярко, но после церковного полумрака все равно ослепляло. Маурицио первым увидел, как кто-то, идя навстречу, приветливо машет им рукой.

– О, это отец Серджио, – радостно улыбнувшись, сказала Арабелла.

Священник подошел ближе и поприветствовал их.

– Сожалею, что меня не было, когда вы приехали, – произнес он. – Приходится заниматься финансами, а я, к несчастью, в них всегда плохо разбирался. – Он улыбнулся молодой женщине. – Рад снова видеть вас. Хорошо, что вы не забываете дочку.

– А это ее отец, синьор Маурицио Скальди, – представила Арабелла своего спутника.

– Приятно познакомиться, – сказал священник. – Я так и чувствовал, что когда-нибудь вы придете.

Маурицио кивнул.

– Знаете, – заметил он, – у меня такое ощущение, словно я общался с ней. Как думаете, такое возможно? Она знает, что я здесь?

– Конечно, – ответил отец Серджио. – Невинный младенец, попав на небеса, становится ангелом и взирает на нас сверху. Для него уже нет тайн в нашем грешном мире, и он читает в наших сердцах как в открытой книге.

– Спасибо вам за эти слова, святой отец, – сказал Маурицио.

У него неожиданно стало легче на душе, и он посмотрел вокруг себя просветленным взглядом.

– А что это вы говорили о каких-то финансовых проблемах? – вдруг вспомнил он.

– О, в нашем городе существует больница, которая была построена более ста пятидесяти лет назад, – принялся объяснять отец Серджио. – В прошлом году городские власти собрались ее расширить, закупить новое оборудование, но на все это, как выяснилось чуть позже, выделенных денег не хватает. Тогда мы решили силами прихода собрать часть средств – на модернизацию родильного отделения и палаты для новорожденных, которым требуется специальный медицинский уход.

И видимо, тоже не рассчитали своих возможностей, – понимающе улыбнулся Маурицио.

– Увы, да, – со вздохом ответил священник, разводя руками.

– И сколько же вам нужно?

Отец Серджио назвал довольно крупную сумму.

– Я обратился за ссудой в банк. Но им требуются гарантии. Вот я и думаю, как поступить в подобной ситуации, к кому обратиться за помощью или хотя бы за советом.

– Считайте, что уже нашли, – твердо произнес Маурицио.

– Но я не совсем понимаю вас, синьор Скальди, – растерянно произнес священник. – Вы хотите сказать, что выступите гарантом…

– Нет, все гораздо проще, – перебил его Маурицио. – Я дам вам денег, причем без процентов и обязательств их вернуть.

Отец Серджио посмотрел на него с сомнением. Но Маурицио уже вынул из кармана мобильный и набрал номер Сильваны. Объяснив ей ситуацию, он спросил, сколько времени займет перечисление требуемой суммы. Выслушав ответ, довольно кивнул и обратился к священнику:

– Святой отец, вы может назвать счет, по которому следует перечислить деньги?

Отец Серджио кивнул и поспешно продиктовал нужные реквизиты.

Маурицио четко и медленно повторил их Сильване и, поблагодарив, отключил телефон.

– Но почему… почему вы это делаете? – с волнением в голосе спросил потрясенный священник.

– В память о моей дочери, – ответил Маурицио.

– Огромное вам спасибо. Как это щедро с вашей стороны…

Маурицио покачал головой, прерывая благодарность священника.

– Не стоит. Сообщите мне, если вам что-то понадобится еще, – сказал он, вручая отцу Серджио визитную карточку. – Здесь адрес моего офиса в Риме. По этому номеру вас соединят с моим помощником, и она найдет меня в любое время.

Затем мужчины тепло попрощались. И Маурицио обратил внимание на Арабеллу, с задумчивым видом стоящую чуть поодаль.

– Ты уже готова ехать обратно? – спросил он ее.

Молодая женщина кивнула…

Она молча сидела в машине, и никто бы не сказал, что в ее душе идет жестокая борьба. С одной стороны, Арабелла хотела поблагодарить Маурицио за благородный поступок. Но, с другой – она сомневалась, что стоит это делать. То, что Маурицио сделал, было совершено в память их дочери, но совершено им в одиночку, способом, который исключал ее участие.

Только теперь Арабелла поняла, сколько надежд связывала с этой поездкой, как рассчитывала, что та позволит ей понять, что происходит в сердце Маурицио. А в итоге сомнений лишь прибавилось. Почему? – спрашивала она себя. Почему так получилось?..

Дом по сравнению глухой тишиной и непроглядной темнотой ночи показался им на редкость теплым и приветливым. Они поспешили войти и занялись домашними хлопотами, словно в них можно было найти спасение.

Маурицио не разговаривал за едой, только поблагодарил Арабеллу. Когда она взглянула на его лицо, то оно показалось ей не просто лишенным эмоций, а словно бы высеченным из бесстрастного камня. А ведь раньше он всегда смотрел на нее так, словно искал повод заговорить.

Неужели отныне мне суждено жить без Маурицио? – горестно размышляла она, сидя в своей комнате. Он выбрал свой путь, который отличается от моего? Если так, то, значит, Маурицио решил, что больше не нуждается во мне. Он оплачет прошлое, и с этого момента наши дороги вновь разойдутся, теперь уже навсегда.

Хорошо, что моя любовь к нему умерла и больше уже ничто не причинит мне такой боли, какую я ощутила однажды, сказала себе Арабелла и попробовала в это поверить… как вдруг услышала сдавленный стон.

Сначала она не смогла сообразить, в чем дело, и замерла, прислушиваясь. Через секунду стон повторился, потом снова и снова. Без сомнения, он исходил из кухни. Арабелла вскочила и побежала туда.

Маурицио сидел там, где она оставила его, руки лежали на столе. На них он опустил голову и стонал как смертельно раненный зверь.

Арабелла в ужасе уставилась на него. Создавалось впечатление, что он полностью утратил контроль над собой.

– Маурицио…

Он выпрямился, здоровой рукой провел по лицу, но стонать не прекратил.

Это было невыносимо видеть. Арабелла решила было, что он бесчувственный, потому что Маурицио никогда не говорил и ничем не выражал свои эмоции. Но то, чему она стала свидетелем сейчас, опровергало ее прежние умозаключения. Трудно было представить человека, который страдал бы сильнее, чем Маурицио Скальди.

– Дорогой… – прошептала она, склоняясь к нему.

Он тут же обнял Арабеллу и спрятал свое лицо на ее груди. Он цеплялся за нее, словно ничто иное в мире не могло заставить его ощутить себя в безопасности.

Арабелла ужаснулась, когда, рассказав ему о подробностях смерти дочери, увидела, как Маурицио в порыве отчаяния пытается пробить кулаком стену. Но сейчас все было во сто крат страшнее. Сейчас Маурицио разрушал самого себя страданием, доведенным до абсолюта.

– Маурицио, Маурицио…

Ей хотелось сказать ему миллион ласковых, утешительных слов, но она только шептала его имя снова и снова и сжимала его в объятиях, чувствуя, как содрогаются его плечи от рыданий, которые он сдерживал пятнадцать неимоверно долгих лет…

Наконец Маурицио стал успокаиваться. Дрожь все еще била его, но уже тише и тише.

– Не знаю, что случилось со мной, – хрипло произнес он, словно извиняясь. – Сначала я справлялся с собой, а потом словно попал в ад.

– Так было и со мной. Нет никакого средства против этого. Ты будешь страдать, но постепенно боль утихнет.

– Утихнет? – спросил он с надеждой.

– В конце концов да, – ответила Арабелла. – Но тебе придется набраться терпения.

– Я не могу оставаться один, – признался он.

– Я здесь. Ты не один.

Маурицио поднял на нее измученные глаза.

– Я был один, когда ты уехала.

Арабелла заключила его лицо в ладони и поцеловала.

– Тогда я больше никуда не уеду.

Сначала он никак не отреагировал на ее слова. Затем покачал головой.

– Ты так не думаешь.

– Нет, – возразила она, – именно так я думаю, чувствую и говорю. Я не могу оставить тебя, Маурицио, потому что люблю тебя, всегда любила и буду любить. Мы принадлежим друг другу.

Очень медленно он чуть отстранился от нее и бережно положил левую руку на ее живот. Затем вопросительно посмотрел на молодую женщину.

– Да, – сказала Арабелла. – Это правда.

Тогда Маурицио прижался лбом к ее животу и облегченно вздохнул. Он больше не дрожал, словно наконец обрел мир и покой в своей душе.

Когда Арабелла взяла его за руку, он последовал за ней в спальню, не протестуя.

12

Как только первый луч солнца проник через окно, Маурицио мягко произнес:

– Я думал, ты никогда не соберешься сказать мне, что беременна.

– Как давно ты догадался?

– Почти сразу. Ты была такой же, как тогда, – ласково ответил он.

– Ты помнишь это?

– Я помню все, что связано с тобой, с первого момента нашей встречи…

Они провели всю эту ночь в объятиях друг друга – и даже сломанная рука Маурицио им нисколько не помешала, – иногда разговаривая, но главным образом в молчании, находя радость во взаимной близости. Минуты превращались в часы, Арабелла чувствовала, как ее сердце трепещет, возрождаясь к новой жизни, где будут только радость и счастье. Она знала, что то же самое происходит и с Маурицио.

– Не найдя счастья в браке с Надин, я подумал, что ребенок послужит мне утешением. Но Бог не дал нам его. И я благодарю Его за это сейчас, – сказал он. – Потому, что почти сразу же после развода я вспомнил о тебе. Но за столько лет многое изменилось, все слишком запуталось. Да и я стал совсем другим человеком…

– Да, – тихо произнесла Арабелла, – я поняла это, едва увидев тебя.

– Когда мы были молоды, казалось так просто сказать: я люблю тебя. Ничего, кроме любви, тогда не имело значения, – продолжил Маурицио. – Но когда мы встретились снова, появилось очень много других вещей, которые выглядели важными. Положение в обществе, уязвленная гордость, желание отомстить… Ведь я еще не знал всей правды о случившемся пятнадцать лет назад.

– Я, к сожалению, тоже, – вздохнула Арабелла. – Иначе не стала бы так мучить тебя.

– Сильвана как-то сказала, что я верю только тому, чему хочу верить. И она была права…

Маурицио испытывал вполне объяснимую потребность выговориться, чтобы между ними не осталось недосказанности, хотя прекрасная молодая женщина, положившая голову на его плечо, вызывала сильное желание отбросить слова и заняться чем-то гораздо более приятным. Но он знал, что чем быстрее они покончат с прошлым, тем скорее для них настанет сияющее завтра. И поэтому продолжал говорить:

– И я бросил все силы на поиски тебя, чтобы, получив то, что желаю – ребенка от тебя, – смог бы продолжить привычное существование. О твоих чувствах, скажу честно, я не задумывался, полагая, что не должен щадить женщину, предавшую нашу любовь… Но когда я увидел тебя, то понял правду, которую упрямо отказывался признать все эти долгие годы.

– И какой же была эта правда? – спросила Арабелла, затаив дыхание.

– Что я не прекращал любить тебя все это время, что жизнь без тебя была для меня пустыней. Что свое сердце я заковал в стальную броню, чтобы ничто не могло заставить его биться быстрее или же ранить его…

– Бедный мой, – прошептала Арабелла, целуя его. – Если бы я знала!..

Маурицио не мог преодолеть соблазна и ответил ей тем же. Но, собрав все силы, заставил себя ограничиться поцелуем и продолжил свою исповедь:

– Мне казалось, что я все просчитал, все тщательно спланировал. Но когда увидел тебя в доме Бриджеса, то ужасно занервничал. Ты вошла с Роном в гостиную, такая красивая, такая далекая, такая холодная, что я не знал, как себя вести, что сказать тебе. Ты улыбнулась мне, протянула руку, но, казалось, не узнала меня… И тогда я решил поступить с тобой, как с другими людьми, от которых мне что-то нужно… Но опять ошибся. Ты с презрением отвергла мой дорогой подарок, показав, что, несмотря на видимость, осталась прежней, моей Абби…

– Но тем не менее ты не сдался, не отступил, решил настоять на своем, – сказала Арабелла, улыбаясь. – Как это сделал бы мой Маурицио…

– Да, твой. Я всегда был твоим. Но когда ты оставила меня там, в «Куин Элизабет», а потом лучшие детективы не смоги найти тебя, я потерял всякую надежду…

– И когда же ты понял, что еще не все потеряно? – спросила Арабелла.

– Когда словно помимо воли оказался здесь, в месте, где мы были когда-то так счастливы!.. Впрочем, поначалу я растерялся, увидев тебя, и даже не смел надеяться, что у меня есть шанс.

Маурицио приподнялся на локте, вглядываясь в ее лицо, освещенное розоватым светом раннего утра.

– А все-таки у меня есть шанс? – спросил он.

– Да, если ты захочешь, – улыбнулась в ответ Арабелла. – Если мы захотим…

– Мне не нужен никто в мире, кроме тебя! – счастливо воскликнул Маурицио.

– А ребенок? – тут же обеспокоенно напомнила ему Арабелла.

– С ребенком ты мне только дороже. Но он как премия к тому, что уже есть и что мне бесконечно дорого…

И она поверила ему, поверила всем сердцем. Словно поняв это, Маурицио успокоенно вздохнул и закрыл глаза, не разжимая объятий.

Он уснул, хотя солнце уже заняло свое место на небосклоне и начинало подниматься все выше. Напряжение предыдущих дней полностью лишило его сил. Жизнь вдали от любимой женщины подспудно изматывала его, хотя Маурицио этого и не осознавал, а теперь все наконец-то было так, как и должно быть.

Арабелла с любовью смотрела на него. Отныне они оба освободились от оков прошлого и могли безбоязненно смотреть вперед. Молодая женщина неосознанно перевела взгляд на окно и увидела, что на солнце набежала туча и пошел дождь.

Она слышала поначалу лишь слабое и редкое постукивание капель по крыше. Но постепенно их дробный ритм все убыстрялся. И вскоре показалось, будто разверзлись хляби небесные. Но это ничуть не испортило настроения молодой женщины…

Дождь продолжался несколько дней, и в течение этого времени они не покидали спальни. Иногда разговаривали, но чаще просто лежали в объятиях друг друга, не испытывая потребности в словах.

Они занимались любовью то трепетно и нежно, то страстно и неистово. Но гораздо больше физического удовольствия им доставляло удовлетворение то возвышенное чувство, которое зовется истинной любовью. Именно ее они обрели вновь.

Маурицио сжимал Арабеллу в объятиях, шепча:

– Абби… моя Абби…

– Никто, кроме тебя, не зовет меня так, – счастливо улыбалась она в ответ. – Как чудесно слышать это…

А дождь все стучал и стучал по крыше, и Арабелле казалось, что потоки воды, падающие с небес на их домик, уносят с собой боль и горечь прошедших лет. Когда снова распогодилось, они наконец-то вышли наружу и увидели чисто вымытый, обновленный мир вокруг…

– Пора готовить завтрак, – заявила Арабелла.

Скоро они скажут друг другу совсем другие слова, но сейчас ей хотелось думать только о маленьких прозаических вещах и продлить это сказочно очаровательное время как можно дольше.

– Действительно, пора, – согласился Маурицио и направился в кухню, чтобы помочь Арабелле. Но из-за гипса на руке у него это плохо получалось.

– Но ничего, скоро придет время, когда эту штуковину снимут и я снова почувствую себя полноценным мужчиной, – заявил он. – Если бы не твой шантаж, я бы орудовал обеими руками.

– Иногда шантаж просто необходим, – засмеялась Арабелла. – В противном случае у меня сейчас был бы мужчина с кривым пальцем…

Следующим утром она медленно открыла глаза и увидела, что в доме натоплено, а Маурицио рядом нет. Одевшись и приготовив завтрак, она вышла и обнаружила его возле груды камней, которые некогда были опорой для ворот. Маурицио зябко ежился, потому что на улице заметно похолодало.

Улыбаясь, Арабелла пошла к нему и обняла за плечи, чтобы согреть.

– Чудесно, – зажмурился он, а когда она потеряла бдительность, сунул холодные пальцы здоровой руки ей за воротник свитера.

Арабелла взвизгнула.

– Извини, – улыбнулся Маурицио. – Но это показалось мне таким соблазнительным!

– Пока ты тут стоишь и созерцаешь то, что так и не сделал, – шутливо нахмурившись, произнесла она, – кофе на столе стынет.

– Горячий кофе – это то, что сейчас нужно! – воскликнул Маурицио и тут же заботливо спросил: – Как ты себя чувствуешь? Снова тошнило?

– Да, немного. Но все уже прошло.

– Но тебя что-то тревожит, да?

– То же, что и тебя, – сказала она и посмотрела ему в глаза. – Мне не по себе последние несколько дней. Скоро придет зима и станет намного холоднее… нам придется уехать отсюда.

– Да, – с сожалением согласился Маурицио. – Но так будет лучше для тебя и для нашего ребенка.

– Что ты предложишь?

– Ничего, – быстро сказал он. – Решать тебе…

Так, разговаривая, они вернулись в теплую кухню и сели за стол.

– О, это что-то новенькое, – улыбнулась Арабелла, наливая ему кофе и кладя сахару столько, сколько он любит.

– Конечно, у меня возникла одна идея, – признался Маурицио. – Но если она тебе не понравится…

– Не томи меня! – поторопила его Арабелла. – В моем положении вредно нервничать.

Ее губы дрогнули в лукавой усмешке.

– Я только попросил экономку в Риме приготовить дом на случай моего возвращения.

– Очень разумно. Ты же не знаешь, что мне взбредет в голову! – игриво заявила Арабелла.

– Конечно, ты можешь выгнать меня и остаться здесь. Или возвратиться в Англию, – в тон ей ответил Маурицио.

– А если я предложу тебе поехать со мной?

– С тобой – куда угодно! – уже вполне серьезно ответил он.

– Но у меня нет дома в Англии, – со вздохом сказала Арабелла. – И тебе это хорошо известно. А жить в гостинице с ребенком, согласись, довольно странно.

– Тогда остается единственный выход… Правда, мой дом никогда не выглядел уютным семейным гнездышком. Но ты могла бы сделать его таким…

– Давай лучше сделаем это вместе, – предложила она.

Они начали готовиться к отъезду сразу после завтрака. На это не потребовалось много времени. Маурицио затушил огонь в плите, Арабелла собрала остатки продуктов и раскидала их птицам. Затем он помог ей надеть теплую куртку и оглянулся вокруг – посмотреть, не забыли ли они чего.

– Минутку. Я хочу…

Арабелла не договорила, но он и так понял, что она имеет в виду.

Они не спеша прошлись по дому. Вот спальня, где они лежали обнявшись. Вот кухня, где они готовили еду, ели, говорили и спорили. Маурицио держал Арабеллу за руку и иногда ласково сжимал ее, давая понять, что испытываемые ими чувства одинаковы.

– Мы были счастливы здесь, – прошептала молодая женщина.

– Да, оба раза.

– Мы вернемся, не так ли?

– Когда захотим.

– Тогда нам пора отправляться.

С немногими вещами, уложенными в автомобиль, они добрались до деревни. Затем Маурицио решительно свернул на дорогу, ведущую в Каренну.

– Ты не возражаешь? – спросил он.

– Нет, конечно нет, – тихо ответила Арабелла. – Ты читаешь мои мысли.

Они нашли отца Серджио в притворе церкви, занятого разговором с двумя мужчинами, весьма деловыми и серьезными, судя по их виду. Священник оживленно поприветствовал новоприбывших и представил своих собеседников. Те оказались сотрудниками фирмы, отвечающей за реконструкцию родильного отделения местной больницы.

– А ведь все благодаря вам, – не преминул сказать отец Серджио, обращаясь к Маурицио.

Затем, поняв, что привело сюда эту пару, тактичный священник оставил их одних.

Через некоторое время Маурицио и Арабелла вышли из церкви и направились к тому месту, где находилась дорогая им могила…

Когда Маурицио упомянул о своем доме в Риме, у Арабеллы сложилось впечатление о чем-то грандиозным. Но увиденное превзошло ее самые смелые фантазии.

Огромный особняк с невероятным количеством комнат потрясал воображение. И молодая женщина поняла, что дом был куплен с единственной целью: стать символом положения его владельца в обществе.

Арабелла весьма опасалась, что обнаружит здесь следы присутствия Надин. Как-никак, та прожила тут целых шесть лет. Но ничего подобного не произошло. Во-первых, потому, что она увезла отсюда все, что смогла. А во-вторых, как объяснил Маурицио, атмосферу в доме создает женщина. А Надин так и не стала той, кого принято называть хранительницей домашнего очага.

– Мы не любили друг друга по-настоящему и не испытали никакого сожаления, расставшись, – подытожил он.

Арабелла чувствовала, что это правда. Дом, где жила любовь, всегда сохранит ее следы, а здесь их не было. Они вместе с Маурицио могли сделать из холодного помпезного особняка пристанище мира и согласия независимо от того, что он нравился Надин.

Маурицио выбрал самую солнечную комнату для детской и распорядился покрасить стены в желтый цвет.

– А все остальное подберем, когда будем знать точно, кто родится: мальчик или девочка – сказал он.

– Ты уже подумал об именах? – спросила Арабелла.

– Знаешь, в мечтах я всегда видел себя отцом очаровательной девочки, такой же красивой, как ее мать, и с таким же именем, – признался Маурицио. – А вот о том, как назову сына, если тот родится, даже не задумывался… А давай имя мальчику дашь ты? – предложил он.

Арабелла кивнула, улыбаясь ему нежно, и спросила:

– Как звали твоего отца?

– Франческо.

– Звучит красиво, – сказала она. – А Франческо Скальди – еще лучше!

Он взглядом выразил ей свою благодарность, но возразил: