Текст книги "Мятежная леди"
Автор книги: Аманда Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Аманда Скотт
Мятежная леди
Пролог
Аннандейл, Шотландия, 5 июня 1377 года
От первой пощечины в ее левом ухе зазвенело.
– Полюбуйся теперь, до чего ты меня довела! – заорал он, перекрывая журчание и шум воды в речке. Свет полумесяца выхватывал из темноты поросшую травой тропинку и белую пену сверху водной глади.
Прижимая ладонь к саднящей щёке; семнадцатилетняя Фиона Джардин с ненавистью уставилась на высоченного, могучего телосложения мужчину, который ее ударил, и упрямо повторила:
– Затрещиной не убить правду, Уилл Джардин! Ты во всем виноват, не я!
Он возвышался над ней как гора, ужасный в своей ярости.
– Богом клянусь, – крикнул Уилл, склонив к ней лицо, которое когда-то казалось ей прекрасным, – я научу тебя со мной разговаривать!
– Ты пьян как свинья, – заявила она. Ночной воздух был свеж и прохладен, а она чувствовала, как от мужа разит виски. Стоило ей лишь вдохнуть алкогольные пары, как у нее закружилась голова.
Уилл замахнулся, чтобы снова ее ударить. Фиона попыталась увернуться. Но он быстро протянул левую руку и что было силы схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.
– Пусти! – пронзительно закричала она.
Однако он и не подумал ее отпускать. В физической силе ему не было равных.
– Конечно, я тебя отпущу. Но сначала – преподам тебе хороший урок.
Крича от ужаса, Фиона вырывалась как могла. Ей удалось увернуться от следующего удара, пригнув голову, но тогда Уилл ударил ее тыльной стороной ладони, да так, что болью заполыхал правый глаз.
Не успела Фиона перевести дыхание, как муж ударил опять. Жесткая, мозолистая ладонь хлопнула ее по губам. Не удерживай он сейчас ее в вертикальном положении, она бы непременно упала. Она почувствовала на языке вкус крови. Неужели он выбил ей зуб?
Уилл засмеялся:
– Теперь ты хорошо запомнишь, что со мной шутки плохи.
Следующий удар был направлен ей в живот, но Фиона, изогнувшись всем телом, приняла его боком, повыше талии. Задыхаясь от боли, она хватала ртом воздух, продолжая, тем не менее, бороться с Уиллом. Боль, однако, брала верх, и силы быстро таяли. От следующего удара она упала на землю и покатилась, точно кукла.
Голова ударилась обо что-то твердое. Затуманенным взором Фиона увидела, как муж сделал к ней шаг и, нависая над ней, точно скала, занес ногу.
Голова Фионы раскалывалась от боли. Сквозь кровавую дымку, словно издали, до нее донесся его голос:
– Может, теперь, дорогая женушка, ты будешь знать, где твое место.
Потом она уже ничего не чувствовала.
Глава 1
Спедлинс-Тауэр, Аннандейл, 20 июня 1377 года
Одетый в кожу и высокие сапоги путник проследовал по мощенной камнем дорожке на задах Спедлинс-Тауэра, ведущей к открытым дверям кухни, и остановился, заслышав нежный женский голос:
– Девушка сказала грустно: «Наверное, мне тоже надо прясть. Да толку-то что? Мне никак не успеть выполнить такую работу к сроку!»
Путник сделал осторожный шаг вперед. Голос продолжал, на сей раз, подражая надтреснутому старушечьему говору:
– «Ох, да я все спряду для вас!»
– Какая любезная старая карга! – закричал хор детских голосов, словно детям уже не раз приходилось слушать эту историю и каждый раз вопить от восторга на этом самом месте.
Путник улыбнулся. В детстве он тоже слышал эту сказку. Он пошел дальше, стараясь, чтобы каблуки сапог не стучали по камням дорожки.
Теперь он мог видеть рассказчицу, которая сидела на каменном полу судомойной спиной кинему. Рядом полукругом расселись шестеро детей разного возраста, совершенно очарованных историей. Дальше виднелась сумрачная кухня со сводчатым потолком, и глаз путника различил суету, а ухо – звуки, безошибочно указывающие на приготовления к полдневной трапезе.
Рассказчица продолжала – нежным, чистым голоском, несомненно, ее собственным:
– Итак, девушка сбегала за корпией и сунула ее в руку своей новой знакомой. Потом она спросила старушку, как ее зовут и куда ей приходить за готовой пряжей.
Один из детей, смуглый, лет восьми-девяти, вдруг взглянул прямо на путника. Тот приложил палец к губам.
Мальчик, хоть и подчинился, продолжал на него глазеть.
Рассказчица продолжала:
– Но девушка не получила ответа, потому что старуха исчезла прямо с того места, где стояла. Девушка ждала ее, ждала, да так устала дожидаться, что прилегла отдохнуть.
Теперь путника рассматривали уже три пары детских глаз, а четвертый малыш – маленькая девочка, голубоглазая, с темно-рыжими волосами – тоненько вскрикнула:
– А когда девица пробудилась, было уже темно, совсем темно!
– Именно так, Типпи, – согласилась рассказчица. – Сияла вечерняя звезда, и, когда девушка залюбовалась поднимающейся луной, грубый голос вывел ее из…
– А кто это? – спросил малыш, указывая на путника пальцем.
Рассказчица обернулась, вздрогнула и поморщилась при виде путника.
– Боже правый, откуда вы взялись? – воскликнула она, неуклюже поднявшись.
Сначала он отметил, что у нее черные волосы и голубые глаза. Поразительно красива – нежные черты лица, розовые щечки. Кремовые округлости груди поднимаются над тканью глубокого выреза свободного синего платья. Когда она выпрямилась, он неожиданно для себя почувствовал укол разочарования – она явно ждала ребенка.
– Простите за вторжение, хозяйка, – подал голос путник. – На конюшне мне сказали, что следует пойти этой дорогой. Так будет короче, да никто и не станет возражать. Вы бы велели кому-нибудь провести меня к старому Джардину, и я бы оставил вас в покое – закончили бы свой рассказ.
– На этом месте как раз хорошо прерваться, – ответила она, поднимая руку к короткой вуали, которая покрывала ее длинные толстые блестящие косы, словно хотела удостовериться, что вуаль надета как следует. – Я отлично смогу закончить рассказ попозже.
Раздался хор возмущенных голосов, но Фиона Уильям твердо заявила:
– Так вот, вам всем пора к повару: спросите, не нужна ли ему помощь. Ты, Дэви, и ты, Кейт, проследите, чтобы младшие поняли, чем им следует заняться.
– Хорошо, мы проследим, – сказал самый старший из троих. Темноволосый и темноглазый мальчик, который первым заметил присутствие путника, кивнул в знак согласия, по-прежнему не сводя с него глаз.
Дети гурьбой отправились выполнять указание, и молодая женщина снова устремила на путника взгляд своих чудесных глаз.
– Наверняка кто-нибудь сообщил вам, что Джардин из Эпплгарта лежит на смертном одре и не желает никого видеть, – добавила Фиона.
– Меня он примет, – с уверенностью возразил путник, отмечая про себя, что благодаря темным ободкам вокруг зрачков ее глаза кажутся прозрачными.
– Помилуйте, с чего бы ему вас принимать? Неужели никакого почтения к умирающему человеку?
– Сомневаюсь, что старый пройдоха действительно при смерти. Тем не менее, меня он примет, потому что посылал за мной. Видите ли, я его наследник.
Вместо торопливых извинений, которые он вправе был ожидать от служанки, молодая женщина вдруг высокомерно сказала:
– Должно быть, вы наслушались сказок вроде той, что я рассказывала детям, потому что делаете большую ошибку, если собираетесь предъявлять наследственные права на имения старого Джардина.
В путнике шевельнулось сомнение. Никто из слуг старика не осмелился бы разговаривать столь дерзко.
Он едва знал Джардина, несмотря на родство, но если правдой является хотя бы половина того, что он слышал о вздорном старике, его слуги и приспешники выказывают величайшую осторожность и осмотрительность, особенно в разговоре с человеком благородного звания.
– А вы кто? – спросил он.
Молодая женщина осторожно коснулась живота:
– Мать его наследника или, быть может, жена наследника. Как бы дело ни повернулось, – добавила Фиона, расправляя плечи и глядя ему прямо в лицо. – Могу без колебаний сказать, что вы никак не можете ему наследовать.
Путник был поражен. Впрочем, стоило ли удивляться, что старый Джардин ему солгал? Он с самого начала подозревал подвох в том, что старик действительно помирает. Решительно подавив гнев, внезапно вспыхнувший в ответ на ее чуть ли не презрительный тон, он сказал:
– Полагаю, вы, должно быть, жена Уилла Джардина?
– Разумеется – или его вдова, – добавила Фиона. – А вы кто?
– Керкхилл, – ответил он.
Она нахмурилась:
– Предполагается, что я вас знаю? Может быть, вас зовут еще как-нибудь?
– Люди зовут меня по-всякому. Некоторые называют Сейтоном из Керкхилла. Но большинство народу по соседству знают меня просто как Керкхилла. Моя семья обитает в верхнем Аннандейле вот уже два столетия. Однако, поскольку я двоюродный брат Уилла, а вы его жена, мы с вами в родстве. Можете звать меня Ричард, если угодно, или Дикон.
– Я буду звать вас Керкхилл, – твердо заявила она с таким видом, словно ее мысли вдруг упорхнули куда-то очень далеко. – Впрочем, вы ведь наверняка лорд Керкхилл, – добавила она.
– Более того, моя мать имела несчастье быть сестрой вашего старого негодяя, – ответил он.
– Помилуй Боже, я и не знала, что у старого Джардина была сестра!
– Думаю, она бы с радостью предпочла вовсе не иметь такого брата, – ответил Керкхилл, криво улыбаясь, – Но он действительно послал мне записку с сообщением, что умирает, и просьбой как можно скорее явиться в Спедлинс-Тауэр.
– Тогда мне лучше отправиться к нему: сообщить, что вы уже здесь, и спросить, примет ли он вас. Велю кому-нибудь провести вас в более удобное…
– Нет, миледи… Или мне следовало сказать – леди Уильям…
– Достаточно «миледи», – оборвала Фиона. – Никто не называет меня «леди Уильям».
– Это общепринятое обращение, так что прошу меня извинить, если вызвал ваше неудовольствие, – сказал Керкхилл. – В любом случае я явился сюда не затем, чтобы зря прохлаждаться, пока мой разлюбезный дядюшка станет раздумывать, так ли уж сильно он хочет меня видеть. Ведите меня прямо к нему. Но сначала я бы хотел узнать, что случилось с Уиллом.
– Нам всем хотелось бы это знать, – ответила она.
– Божья милость, а вы не знаете? Посыльный Джардина сообщил, что мой дядя находится на смертном одре и что я его наследник, вот я и решил, что Уилла нет в живых. Но, по вашим словам, вы или жена, или мать наследника…
Он умолк.
– Да, – подтвердила Фиона, снова дотрагиваясь до живота. – Не знаю, как именно обернется дело. Видите ли, Уилл был тут, а потом раз – и нету. Отсутствует вот уж две недели.
– Тогда, надеюсь, вы извините мой вопрос – у вас законный брак? Знаю точно, что никто не сообщил матери о сем великом событии. Иначе она бы не преминула рассказать мне.
– Конечно, мы состоим в законном браке, – ответила она. Ее глаза блеснули, а щеки ярко порозовели. – Ни в коем случае не моя вина, если свекор не сообщил вашей матери об этом браке.
– Это в любом случае не ваша вина, – согласился он.
Глядя в сторону, Фиона добавила:
– Он вызвал вас сюда отнюдь не к вашей же пользе, сэр. Несомненно, с вашей стороны было бы мудро взять, да и отправиться назад, домой.
Керкхилл ждал, пока она снова не взглянет ему в лицо. На сей раз, он заметил настороженное выражение в ее глазах.
– Неужели я похож на человека, который послушался бы подобного совета? – спросил он.
Фиона вовсе не думала, что Керкхилл похож на человека, который способен взять, да и уйти просто потому, что она ему это посоветовала. По правде говоря, она вообще не знала, чего от него ожидать.
Он был даже выше Уилла и казался еще сильнее физически. Ему очень шел костюм для верховой езды – кожаные штаны по колено, сапоги и кожаная куртка поверх свободной белоснежной рубашки. Черты его лица грубее, чем у Уилла, и он уступал ему в красоте. Тем не менее, в Керкхилле что-то внушало робость – наверное, ощущение силы и властности.
Уилл ходил с напыщенным видом, точно петух среди кур, подбородок вперед – так и подстрекал всех и каждого на драку! Глядя на Керкхилла, Фиона вдруг поняла, что его угроза была ложной. Двоюродный брат Уилла никого не провоцировал, да никто и не думал подвергать сомнению его силу или умение всегда получать то, что требовалось. Несмотря на родство с Уиллом и некоторую общность вкусов в том, что касалось одежды – хотя Керкхилл выглядел аккуратней, – внешне он мало напоминал смуглых Джардинов. У него были волнистые волосы цвета темного меда и чуть более темная щетина на щеках, – видно, несколько дней он не брился. Двигался он с кошачьей грацией, говорил красиво и правильно и держал себя очень уверенно и непринужденно. Фиона даже позавидовала ему, припомнив время, когда и сама могла наслаждаться такой свободой и уверенностью в обращении.
Но спросить такое – женаты ли они законным браком! Что за вопрос! Истинный джентльмен никогда не станет подвергать леди… Впрочем, по правде говоря, многих ли джентльменов ей довелось повидать? Она могла вспомнить лишь покойного отца, да Роберта Максвелла – мужа сестрицы Мейри, да сэра Хью Дугласа – мужа кузины Дженни. Сэр Хью приходился Фионе также дядей по матери, хотя она была едва с ним знакома, а с Максвеллом встречалась лишь однажды. Если Дженни и Мейри вышли за них замуж, значит, они наверняка джентльмены, но она никак не могла счесть джентльменом ни сварливого свекра, ни собственного мужа, если, конечно, Уилл все еще числится среди живых.
Джентльмен Керкхилл или нет, но он определенно не произвел впечатления человека терпеливого. Принимая во внимание его родство со старым Джардином и Уиллом, Фиона решила, что будет благоразумнее тотчас выполнить его пожелание.
– Идите за мной, милорд, – спокойно сказала она, поворачиваясь в направлении кухни.
Они прошли помещение под сводчатым потолком и направились вверх по винтовой лестнице к главному входу. Пройдя через холл к внутренним покоям башни с северной стороны, они остановились возле закрытых дверей.
Фиона взглянула на непрошеного гостя.
– В его комнате очень неуютно, – сказала она. – С ним почти все время злобный вонючий мастифф. К тому же мой свекор явно не в лучшем настроении.
– Ну, я заставлю его смягчиться, – ответил Керкхилл. Открыв дверь, он жестом велел ей войти первой.
Поморщившись, Фиона подчинилась. В комнате, как всегда, висело облако вони. Запахи болезни, собаки и старости – сочетание, чуть не сбивающее с ног. Неудивительно, что ей захотелось немедленно выскочить вон. Хоть бы дело не затянулось надолго! Ребенок шевельнулся в ее утробе, толкаясь о ребро, которое все еще ныло после того, как она резко обернулась навстречу новоприбывшему Керкхиллу.
Казалось, Керкхилла не смутил ни спертый воздух спальни Джардина, ни огромный, с ввалившимся брюхом мастифф, который вскочил на ноги, рыча при их появлении.
Внутренние покои старого Джардина представляли собой просторную комнату, где лэрды из поколения в поколение принимали посетителей, вели дела и спали со своими женами – те, у кого были жены. Кровать старика, огромная, богато украшенная резьбой и задрапированная синим пологом, стояла у стены напротив входа, точно посередине.
Толстый, обрюзгший старик раскинулся на подушках. Он не спал и при появлении Фионы бросил на нее сердитый взгляд. Ход, его личный слуга, склонился над постелью, протягивая хозяину чашку.
Мастифф снова зарычал.
– Тихо, Добби! Ход, убери эту отраву! – Взмахом руки, отогнав и собаку, и слугу, старый Джардин снова угрюмо уставился на Фиону: – Чего тебе нужно? Говорил я тебе – стучи в дверь и жди, когда Ход тебя впустит. Повезло, что пес тебя не разорвал!
– Это моя вина, дядя, – подал голос Керкхилл. Он легонько подтолкнул Фиону в спину, вынуждая ее пройти дальше вперед, и в то же время, становясь между нею и собакой.
– Ричард! – воскликнул Джардин. – Это ты? Ну, точно ты, отрыжка своего папаши-злодея! Да и кто другой мог бы назвать меня твоим дядей?
– Бьюсь об заклад, что мне было не больше семи, когда мы с вами виделись в последний раз, ведь потом я пребывал вдалеке от здешних мест, – сказал Керкхилл. – И теперь, очевидно, я явился сюда по глупому недоразумению.
– Откликнуться на зов умирающего – разве это может быть глупым недоразумением? – проворчал Джардин. Его голос вдруг ослабел.
Глаза Фионы чуть не полезли на лоб. Она ни на миг не поверила, что старик чувствует себя хуже, чем минуту назад.
Видимо, Керкхилл поверил старику, потому что заметно сбавил тон.
– Но почему, посылая за мной, вы объявили, что находитесь на пороге смерти, а я – ваш наследник? Даже если первое окажется правдой, второе – очевидная ложь.
– Ты так думаешь? А я считаю, что лишь Бог знает, что правда, а что нет.
Фиона стиснула зубы. Она с радостью удалилась бы из спальни старика, но любопытство и подозрение, что старый Джардин может найти в Керкхилле достойного собеседника, удерживали ее на месте.
Керкхилл сказал:
– Ваша невестка, несомненно, ожидает ребенка, дядя. И она заверила меня, что состоит с Уиллом в законном браке.
– Да уж, это правда – он действительно женился на ней, молодой болван. Думал, огребет с этого деньжат. Ему следовало сначала хорошенько разузнать, как обстоит все на самом деле.
– Из вашего сообщения я понял, что он, должно быть, умер, – продолжил Керкхилл более суровым тоном.
Фиона быстро взглянула на него. Неужели жесткость характера – еще одна черта, роднившая его с двоюродным братом и дядей?
Она не думала, что хорошо разбирается в мужчинах, потому, что опыт как раз и доказывал, что она неважный им судья. Но кое-какие важные вещи относительно мужчин она усвоила. Поэтому сейчас внимательно наблюдала за Керкхиллом, который, в свою очередь, сверлил дядю взглядом.
Старый Джардин тоже смотрел на Керкхилла, оценивающе, словно прикидывая что-то в уме.
Собака снова зарычала.
Судя по тому, что старик молчал, он или забыл, о чем его спросили, или вообще не желал отвечать. Тогда Керкхилл добавил мягче:
– Так Уилл мертв?
– Наверное, мертв, увы.
– Если даже он мертв, зачем было говорить, что я буду вашим наследником? Я не люблю лгунов. – Теперь его голос сделался таким мягким, что Фиону пронизал холодок.
– А я и не лгу, – возразил старый Джардин. – Мы не видели моего дорогого Уилла две недели с лишком. Значит, он мертв. Что, кроме могилы, могло бы удержать его вдали от нас, при том, что он не дает о себе знать?
– Может, англичане? Они вот уже месяц как свирепствуют. Нарушили наш так называемый десятилетний договор, отправив разбойничьи отряды по эту сторону границы, – возразил Керкхилл. – Может, Уилла убили или взяли в плен?
– Нет его в плену. Неужели ты думаешь, что он бы стал скрывать, чей он сын? Да он сразу бы назвал свое имя, и мне бы уже доставили требования о выкупе. Разумеется, я бы заплатил за Уилла. Так что, он не в плену, – добавил Джардин. – Слишком много времени прошло.
– Даже если он мертв, у вас, тем не менее, будет наследник или наследница. И очень скоро, – сказал Керкхилл, махнув рукой в сторону Фионы.
– Тьфу, – фыркнул Джардин. – Поверю в это, лишь когда увижу ребенка. Знаешь ли, ее мамаша скинула детей больше, чем любая из баб, о которых я слышал.
– Своего ребенка я не потеряю, – с нажимом сказала Фиона.
– Ладно. Будет ребенок или нет – но я, Ричард, желаю, чтобы ты выяснил, что сталось с моим Уиллом. Я знал: стоит мне сказать, что ты унаследуешь Эпплгарт, и ты примчишься сюда. И вот ты здесь. Дело вот в чем. Я хочу, если Уилл не вернется, чтобы ты присмотрел за домом, когда я помру. Думаю, ты согласишься, за десятую часть от доходов.
– Разумеется, – сказал Керкхилл. – Сделал бы это ради кого угодно, хоть за десятину, хоть за так.
– А еще я назначаю тебя законным опекуном ребенка, – продолжал Джардин, бросая мрачный взгляд на Фиону.
Фиона вся напряглась:
– Моему ребенку не нужны никакие опекуны. Ему достаточно меня.
– Если бы даже я поверил в это – а я не верю, – мой долг найти подходящего мужчину, чтобы блюсти интересы ребенка. Кстати, и твои тоже, – сурово ответил старик.
Фиона взглянула на Керкхилла, ища подтверждение словам Джардина.
Он спокойно встретил ее встревоженный взгляд и, кажется, немного ее подбодрил, тем более что затем кивнул и сказал:
– Это правда, миледи. Однако вам нужен кто-нибудь, кому вы доверяете, чтобы охранять ваши интересы, – может быть, ваш родственник.
– Вот как? – сказала Фиона. – Moeгo отца нет в живых, а муж сестры живет большую часть года в Галлоуэе. Дядя, сэр Хью Дуглас, обитает поблизости, в Нитсдейле…
– Они не захотят иметь с ней дела, да и я не допущу, чтобы они появились на моей земле, – отрезал Джардин. – Ступай вон, мне нужно переговорить с Керкхиллом наедине.
Взглянув на Керкхилла – тот снова быстро кивнул, – Фиона повиновалась.
Когда леди Фиона вышла, Керкхилл в лоб спросил:
– Кажется, вы полагаете, что я брошу все дела и останусь здесь с вами?
– Нет. Не настолько я глуп, – возразил старый Джардин. – Тебе нужно закончить свои дела, прежде чем ты сможешь заняться моими. Тем более что пока я в состоянии сам приглядывать за порядком в доме. Просто мне захотелось, чтобы ты знал, что тебя ждет. Весь Эпплгарт будет твоим, если Уилл действительно мертв и ребенок также умрет. И в любом случае поместья будут твоими, пока ребенку не исполнится двадцать пять лет. Я хочу, чтобы их унаследовал сын Уилла; правда, меня совсем не радует, что его матерью станет эта лисица, его жена. Тем не менее, в нем будет течь кровь моя и Уилла, и, в конце концов, пусть решает Бог.
– Бог решит, это так, – согласился Керкхилл, не считая нужным скрывать свое отвращение.
– Да. Именно так. Но будь я проклят, если Эпплгарт достанется кому-нибудь из ее дочерей, так что тебе придется проследить, чтобы этого не случилось, – сказал Джардин, глядя Керкхиллу прямо в глаза. – Я написал в завещании, что мои земли достанутся только потомку мужского пола, в котором течет кровь Джардинов. Не исключено, что кому-нибудь взбредет в голову оспорить мою волю. Ты должен проследить, чтобы им этого не удалось.
– Чего доброго, я мог бы решить, что вы просите меня заранее прикончить ребенка, если это будет девочка, а заодно и его мать, – в лоб заявил Керкхилл, отметив про себя, что все признаки слабости и немощи у старика вдруг исчезли.
– Ах да, если б я знал, что ты способен на такое, мы могли бы заключить сделку, потому что эта девица мне совершенно ни к чему, – ответил Джардин. – Она охотно услужит любому проходимцу, только не Уиллу, и учить ее уму-разуму – без толку. Не сомневаюсь, что ее дочь вырастет такой же. Более того, я почти уверен – если мой Уилл мертв, так это она его убила. Ведь она последней видела его живым, а он был чертовски недоволен ее поведением.
Керкхиллу было трудно представить, что пылкая, живая Фиона может быть убийцей, и он лишь сказал:
– Узнаю про Уилла все, что смогу. Вероятно, мне также придется заняться поиском кого-нибудь из семьи леди Фионы, чтобы было кому защищать ее интересы.
– Нет. В моем завещании сказано, что тебе нужно смотреть за Эпплгартом, и за ней тоже… Мы еще поговорим об этом позже, потому что сейчас я чертовски устал. Ты останешься здесь на ночь.
«Пожалуй, придется действительно заночевать здесь», – решил Керкхилл. Ему совершенно не хотелось беседовать с Джардином, зато хотелось побольше разузнать о загадочной супруге Уилла.
К его удивлению, она дежурила за дверью спальни старика.
– Он думает, что это я убила его сына, – выпалила Фиона безо всякого предисловия.
Фиона знала, что старик не станет тратить зря время и поспешит выложить подозрения, которые уже высказал ей вполне определенно. И вот теперь она повторила его слова Керкхиллу, не обращая внимания на снующих туда-сюда слуг с корзинами и подносами, занятых приготовлениями к обеду.
Керкхилл совершенно невозмутимо выслушал ее заявление.
– Он и мне это сообщил, – спокойно сказал он. – Но я сомневаюсь, что вам хватило сил его прикончить, миледи, разве что Уилл ослаб почище, чем сейчас дядя.
– Очень любезно с вашей стороны, – ответила она. – Я почти уверена, что не убивала его.
Его брови поползли вверх, и она невольно отметила, что они темнее, чем его волосы, а глаза в окружении густых ресниц кажутся золотисто-карими.
– Почти? – спросил он.
Пожав плечами, Фиона живо принялась объяснять:
– Мой свекор так часто меня обвинял, что я уже готова ему поверить. Он послал за вами потому, что хочет узнать правду прежде, чем умрет. Так чтобы он имел возможность увидеть на виселице виновного, кем бы он ни оказался.
– Мне понятно это его желание, – сказал Керкхилл, кивнув.
– Уверена, он будет очень рад, что вы его так замечательно понимаете. Но возможно, прежде чем вы ему об этом сообщите, вам стоит узнать еще кое-что. – Помолчав, она добавила: – Вас он тоже подозревает, милорд.
Керкхилл видел, что Фиона ждет, что он будет изумлен. Старый Джардин подозревает и его! На деле, однако, он почти не удивился, когда услышал, что дядя подозревает в убийстве Уилла чуть ли не всех окружающих. Но самым отвратительным было то, как Джардин относился к своей невестке.
Керкхилл и сам видел, что леди Фиону едва ли можно назвать почтительной невесткой. Вспомнил он и яростный огонь в ее глазах, когда поинтересовался, сочеталась ли она с Уиллом законным браком, и ее негодование в спальне больного, когда речь зашла об опекуне для ее ребенка. По всей видимости, Фиона отличается вспыльчивым нравом.
– Вы так ошеломлены, сэр, что потеряли дар речи? – спросила она.
– Вовсе нет, – пожал плечами Керкхилл. – Просто припомнил последнюю встречу с вашим мужем. Как долго вы были с ним женаты?
Фиона собиралась было ответить. Открыла рот, но тут же сжала губы, бросив на него сердитый взгляд. Потом спросила:
– Вы задаете подобные вопросы каждой встречной леди?
Керкхилл почувствовал раздражение. Впрочем, она имела все основания возражать против его расспросов, тем более что вокруг сновали слуги.
– Не каждой, – ответил он. – Но я знаю кузена гораздо лучше, чем дядю.
– Ну да, разумеется, и Уилл, по-вашему, настоящий мужчина! Задира, всегда готов подраться, не важно, на чьей стороне. И сущий дьявол с женщинами, не так ли? Вы, несомненно, считаете его достойным восхищения.
– Не особенно, – признался Керкхилл. – Зато я думаю, он был сущим дьяволом в роли мужа. – Заметив направленные на них любопытные взгляды, он коснулся локтя Фионы: – Пожалуй, нам следует уйти отсюда.
Она послушно пошла за ним к лестнице.
– Думаю, мой муж был не лучше и не хуже всех прочих мужчин, – сказала Фиона.
– Вы любили его? – спросил Керкхилл, удивляясь собственной дерзости.
Она сделала большие глаза.
– Сэр, мой свекор мог назначить вас попечителем всех его поместий и опекуном моего ребенка, пусть! Не говоря уж о том, что считает вас возможным убийцей сына. Но все это никак не дает вам права столь бесцеремонно меня расспрашивать… ни сейчас, ни потом, как бы ни сложилось дело.
– Вероятно, вы правы, – согласился Керкхилл. – Просто я любознателен от природы, так что вы не первая, кто обвиняет меня в бесцеремонности. Умоляю, простите мне эту вольность.
Но ее глаза расширились еще больше, и он решил, что она вообще не станет отвечать. Однако она сказала:
– Сэр, я не привыкла к тому, что передо мной извиняются – если это было извинение. Но не привыкла я также и к подобным вопросам от не знакомых мне людей. Я принимаю извинения лишь затем, чтобы не задерживать вас дольше, потому что, полагаю, вы захотите уехать, как только отобедаете, при том, что я не составлю вам компанию за столом. Мой свекор не может встать с постели, других леди здесь нет, так что будет не очень прилично…
– Боюсь, вынужден снова вас огорчить, – перебил Керкхилл. – Старый Джардин предложил мне провести здесь ночь, и я согласился. Более того, – добавил он, наблюдая за ее реакцией, – мне хотелось бы, чтобы мы отобедали вместе за высоким столом. Мы родственники, в конце концов, и, если старик действительно умирает, очень скоро мне предстоит заботиться о вас и ребенке. Следовательно, нам предоставляется возможность узнать друг друга получше.
– Собираетесь пытать меня вопросами?
– Обещаю – больше никаких вопросов. Можете вообще ничего мне не рассказывать, если хотите, или подвергните расспросам меня – в наказание за излишнее любопытство. Я отвечу на любой вопрос, который вам будет угодно мне задать.
Глаза Фионы внезапно блеснули, и она сказала:
– Хорошо. Так это вы убили Уилла?
– Нет, конечно.
– Почему вас интересует, как долго мы с Уиллом были женаты? Не говоря уж о том, любила ли я его?
– Просто хотел знать. Разве есть другие причины задавать вопрос?
– Дело не в причине, сэр, а в мотивации. Отчего вам захотелось узнать?
– А вы никогда не задаете вопроса просто потому, что вам захотелось узнать ответ?
– Конечно, задаю. Но, как правило, я знаю, почему мне хочется услышать ответ, даже в том случае, если всего-навсего я хочу убедиться, что ответ будет таким, как я думаю. Более того, увиливать от ответа – как вы сейчас – означает, что человек просто желает скрыть причину. А я думаю – у вас есть причина. И еще вы обещали, что ответите на любой мой вопрос!
– Да, обещал, – с сожалением признался Уилл. – Не знаю, какой черт дернул меня дать такое глупое обещание.
– И теперь вы идете на попятный?
– Нет. Если вам так обязательно знать – в этом году я дважды видел Уилла при таких обстоятельствах, которые обычно исключают недавнюю женитьбу.
– То есть вы видели его с другими женщинами?
– Вы тоже говорите без обиняков. Да, так и было.
Как и раньше, Фиона пожала плечами, чтобы показать ему, как мало ее занимает услышанное. Но она опасалась, что ее жест не очень убедил Керкхилла.
– Не стоит торчать здесь, на галерее, как две колонны, – сказал он, касаясь ее плеча. – Кажется, когда мы уходили с кухни, приготовления к обеду шли полным ходом?
– Да, и мужчины скоро соберутся за столом, – сказала Фиона. – Вы, наверное, захотите привести себя в порядок? Я позову мальчика, и он проведет вас:
– Я сам о себе позабочусь, миледи. Но вам придется отобедать со мной.
– Для человека, который тут пока не хозяин, вы слишком легко раздаете указания, – возразила она. – С чего бы мне их исполнять?
– Надеюсь, вас заставит собственное любопытство, – ответил он. – Мне кажется, я составил свое мнение о вас, как и вы обо мне. Я не беру назад обещания ответить на любой ваш вопрос, не стану и вас понуждать говорить о том, о чем вы говорить не хотите.
Она внимательно посмотрела на Керкхилла, стараясь понять, насколько он искренен. Разумеется, ей этого было не понять. Но он спокойно выдержал ее испытующий взгляд.
Наконец, терзаясь сомнением – не совершает ли она серьезную ошибку, – Фиона уступила любопытству, которым, как надеялся Керкхилл, она наделена в избытке.
– Что ж, хорошо. Я отобедаю с вами, – сказала она.
