Текст книги "Женщина с дурной репутацией"
Автор книги: Аманда Маккейб
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Страсть Джульетты, не находившая выхода до встречи с Марком, сейчас нашла утоление, и все тело побаливало от приятной истомы. Марк задышал уже медленнее и ровнее.
Она села и взглянула на него. Его веки отяжелели, наполовину закрылись. Он безмятежно улыбнулся ей, отчего у нее снова дрогнуло сердце. Марк погладил ее руку, развязал ленты на рукавах.
– Лев, прежде чем ты уснешь, – прошептала она, – расстегни мне платье.
– Я сделаю все, что моя прекрасная госпожа пожелает, – ответил Марк, готовый рассмеяться.
Она повернулась к нему спиной, позволяя развязать тонкие шнурки. Его руки пригладили бархатное платье, шелковую сорочку, обнажая ее тело. За руками последовал язык, оставляя след неповторимых ощущений на ее спине.
Когда он бросил одежду Джульетты на пол к дублету, его губы запечатлели поцелуй выше ее ягодиц. Джульетта вздрогнула и прижалась к нему. Марк стащил свою загубленную рубашку, и оба опустились на подушки.
Уже засыпая, Джульетта почувствовала, что он нежно распускает ее волосы, разглаживает длинные пряди на своей груди и шее. Ее охватила дремота, неумолимо увлекая в благословенный мрак. Однако Джульетта поддалась его соблазну не сразу. С ней в доме никогда не было чужого человека, пока она безмятежно спала! А что, если в это время что-то случится с ее потайной комнатой?
Однако Джульетта по своей воле пустила мирские опасности в дом, в свою постель.
И если подобное случится, какая ей разница? Она хорошо поняла в тот день, когда Марк пришел в ее магазин, когда впервые коснулся ее руки, что любовные утехи с ним перевернут весь ее мир, уничтожат все, что она создала упорным трудом. Она это знала, однако соблазн оказался слишком велик. Джульетта протянула руку и коснулась огня, зная, что он сожжет, поглотит ее.
Джульетта разглядывала его крепкое тело, обнаженное и потное, темное на фоне белых простыней. Она вздрогнула, вспомнив, как его руки скользили по ее телу, как горячие уста целовали ее, как его достоинство наполняло и растягивало ее жемчужину, доводя до исступления.
– Дорогая, – шептал он тогда ей на ухо, – ты моя жизнь, моя отрада.
Ах да… игра стоила свеч. Она знала, что в этом мире смертные сами выбирали, что им делать, сами совершали свои грехи и таким образом отвечали за последствия своих деяний. Покинув Милан, она выбрала свой путь, решила следовать как можно лучше тому, чему ее учила мать. Приведя Марка в свою постель, она понимала, что за это придется расплачиваться.
Хватит ли ей сил расплатиться, когда настанет срок?
Она не знала, не могла знать сейчас. Но в ее распоряжении это мгновение, и она решила воспользоваться им сполна. Она склонилась над ним, раскованная и влажная после любовных утех. Джульетта стала водить кончиком пальца вокруг плоского коричневого соска Марка и услышала, как он резко вздохнул.
– Ты не спишь? – тихо спросила она. Ее распущенные волосы накрыли их точно шелковый занавес. Джульетта прильнула к его соску языком и ласкала им шероховатую кожу, пока та не стала влажной, затем легко подула на нее. Все его тело напряглось.
– Я уже готов, – проворчал Марк, схватив горсть ее волос, и привлек к себе.
Она рассмеялась, нежно покусывала его грудь. Ее губы добрались до его живота, целуя тело, отчего он застонал, требуя большего.
– До рассвета осталось несколько часов, – прошептала Джульетта. – Как мы проведем их?
Ее рука устремилась к его набухшему достоинству, нежно играя с яичками. Он судорожно ухватился за ее волосы.
– Я мог бы придумать кое-что.
– Я так и знала, – промурлыкала Джульетта и сомкнула губы вокруг горячей плоти, которая подрагивала и казалась земным раем.
Глава 13
В большой приемной Дворца дожей собралось много людей, однако там стояла странная жуткая тишина. Пришедшие не собирались в группы, не сплетничали, как во время большинства мероприятий в Венеции. Все держались поодиночке вдоль стен с беспристрастными лицами, крепко сжатыми, как в молитве, руками. Иногда кто-то безмолвно шевелил губами, повторяя свою просьбу. Слышался лишь шелест тонких одежд, шарканье обуви о паркетный пол, сухой звук разворачиваемого и сворачиваемого пергамента.
Марк стоял в углу рядом со статуей классической богини, облаченной в ниспадающее цветочное платье и в переплетающиеся виноградные лозы, с большим интересом наблюдал за просителями. Ему приходилось терпеливо ждать, хотя его пригласил сам дож, а у него не было никаких просьб. Время тянулось медленнее, чем в любом другом месте, давило, словно пропитанная влагой тяжесть, и не выпускало из чистилища политики.
В приемной не оказалось никакой мебели, однако стены были искусно разрисованы сюжетами Страшного суда. Ярко раскрашенные рай и ад, невозмутимые святые, ангелы, курящие краснокожие демоны и истязаемые проклятые души окружали его со всех сторон. Искусство будто наглядно демонстрировало, какое блаженство ждет посетителей в случае удовлетворения их просьб и какие ужасы в противном случае.
Марк повернулся спиной к сюжетам и обратился к сцене благословения святым Марком Венеции, изображенной в виде женщины с золотистыми волосами, облаченной в белые шелка и увенчанной золотом и изумрудами. На это хотя бы не так грустно смотреть.
Марк не знал, почему он здесь, почему прервали его тревожный сон и вручили запечатанный не одной печатью вызов во Дворец дожей. Он только несколько часов назад, крадучись по предрассветным улицам Венеции, вернулся в свое жилище после того, как неохотно покинул постель Джульетты. Он улыбнулся, вспомнив, как она выглядела, когда он целовал ее на прощание. Укутала свое высокое изящное тело в смятые простыни, ее волосы спутались и упали на плечи. Веки отяжелели, глаза слипались. Она не хотела отпускать его.
– Еще ведь темно, – прошептала Джульетта. – Не уходи.
Он мог поклясться святым Марком, что испытывал большой соблазн остаться! Ему хотелось продлить поцелуй, снова потеряться в ее объятиях, слиться с ней, но разум взял верх. Даже сейчас в этом официальном месте ему чудился запах ее волос, слышался тихий, мягкий смех.
Марк потряс головой. Воспоминания о прошедшей ночи, необузданных и приятных эротических утехах неуместны в ярком свете нового дня. Дворец дожей – роскошное и просторное змеиное гнездо, и рассеянности здесь не место, неприятностей не оберешься.
Марк отвел взгляд от госпожи Венеции, ее белых шелков, отвлекся от мыслей о нагой Джульетте и принялся разглядывать просителей. В единственном мягком, обитом синим бархатом кресле в этом просторном помещении сидела дама, отличавшаяся от остальных посетителей, которые явно держались напряженно, нервничали или скрывали свою скованность, принимая горделивые позы.
Возможно, в свое время она была настоящей красавицей, однако сейчас на ее овальном лице выдавались тяжелые челюсти, вокруг глаз собрались глубокие морщины, а нос подчеркивало слишком большое количество пудры. Ее солидное тело было упаковано в матовый черный атлас, черная кружевная вуаль, покрывавшая седые волосы, доходила до пола. Единственное украшение – крест из черного янтаря и аметиста, висевший на шее, однако его тусклое сияние не могло сравниться с горевшими огнем глазами. Они злобно взирали на всех остальных.
Наконец ее глаза остановились на Марке и застыли, оценивая его. Он поклонился, она поднялась со скрипучего кресла, подплыла к нему, шурша шелками, как корабль, который поймал ветер в свои паруса.
– Молодой человек, вы знаете меня? – спросила она. – Я синьора Ландуччи.
Марк почувствовал себя оленем, которого заметил плотоядный лев, однако остался на месте. Он стал жертвой собственного любопытства. Кто эта женщина и что ей угодно?
Едва она заговорила с ним, как высокие двойные двери в дальнем конце зала раскрылись. Появился паж, одетый в бело-золотистую ливрею дожа, и громко произнес:
– Синьор Марк Антонио Веласкес, дож приглашает вас на аудиенцию.
– Извините меня, синьора, – пробормотал Марк, обходя крупную женщину.
Однако когда он проходил мимо, та схватила его за руку. Белая пухлая рука держала его зеленый бархатный рукав словно в клещах.
– Синьор, остерегайтесь женщины-парфюмера, – прошипела она. – Она убила моего сына Мичелотто. И я докажу это.
Марк лишь кивнул ей и, не останавливаясь, проследовал к двери, однако сердце громко застучало в его груди. Остерегайтесь парфюмера. Какая гроза собирается вокруг его возлюбленной? Он знал, что Джульетта хранит секреты, к которым он пока не мог подступиться. А ведь она могла поступить с ними по своему усмотрению.
Если только эти секреты не затрагивали его. Вредные испарения могли ввергнуть в беду их обоих.
Паж провел Марка к широкой лестнице, мимо слуг, занятых разными поручениями, и групп просителей, удалявшихся после аудиенции и выходивших. К удивлению Марка, его провели не в огромную приемную для аудиенций, а в зал без окон меньших размеров, скорее сумрачный, чем светлый, чьи стены были увешаны темными коврами.
Марку потребовалось мгновение, чтобы дать глазам привыкнуть к мраку после того, как он шел по ослепительно-белой мраморной лестнице. Он заморгал и заметил, что дож сидит на своем троне в дальнем конце, окруженный советниками в черных одеждах с красными кушаками. Среди них находился и Эрмано Грацциано. Тот еле заметно кивнул ему.
– Ваше превосходительство, синьор Марк Антонио Веласкес, – объявил паж и, пятясь, покинул помещение.
Марк приблизился к трону и низко поклонился.
– А, приветствую вас, синьор Веласкес. Я с нетерпением ждал новой встречи с вами после нашего интересного разговора на борту моего «Буцентавра», – сказал дож Андреа Гритти. Хотя Гритти, герою, командовавшему всеми венецианскими армиями, перевалило далеко за семьдесят, он все еще отличался острым умом и не дюжинной силой. Он не был простой марионеткой, как многие до него. Даже Марк заметил это.
Марк никак не мог понять, зачем он сегодня понадобился великому Гритти.
– Ваше превосходительство, – произнес Марк.
– Я извиняюсь, что заставил вас ждать, – продолжил дож. – Постоянно приходится принимать посетителей, но мы знаем, что ваше время очень ценно, пока вы находитесь в нашем городе, и мы вас сегодня долго не задержим.
– Я рад быть вам полезным в меру своих возможностей, – ответил Марк.
– Вы оказываете нам большие услуги с того дня, как прибыли сюда, – сказал дож. – И мы весьма благодарны. Однако теперь перед республикой новая угроза.
– Снова пираты, ваше превосходительство? – Марк нахмурился. – Мой корабль можно быстро подготовить…
– Нет-нет. Боюсь, на этот раз опасность затаилась гораздо ближе. Вам известно о том, что в последнее время умерли некоторые мои советники, входившие в Церемониальный совет?
Конечно, Марк знал об этом. Об этом повсюду шептались, поговаривали о подозрительной кончине этих могущественных людей, включая сына дамы в черном – ее Мичелотто. Однако Марк не придавал этому особого значения. До него доходили лишь сплетни, не имевшие отношения к его цели.
– Да, я слышал об этом. Очень опечален тем, что вы понесли такие утраты, ваше превосходительство.
Дож отмахнулся от соболезнований.
– Сначала казалось, что их кончина связана только с занимаемым положением, но теперь еще выяснилось, что все они умерли почти одинаково. Мы беседовали с прислугой и членами семей, выяснилось, что каждый из них умер в страшных муках. Кровь, рвота, озноб.
– Их отравили? – По телу Марка пробежал холод.
– Вполне возможно. К сожалению, яд хорошо известен в нашем городе не понаслышке. Все эти люди участвовали в важных переговорах с иностранными коллегами. Это тяжелая потеря не только для их семей, но и для республики. – Дож глубоко вздохнул. – Мать синьора Ландуччи весьма настойчиво требует, чтобы свершилось правосудие.
Марк мог представить это после короткой, но весьма бурной встречи с этой дамой.
– Чем я могу быть полезен? Я морской капитан, ваше превосходительство. Имею весьма отдаленное представление об отравлениях и убийствах. Даже мало знаком с жителями Венеции.
– Однако одного из них вы знаете. – Дож протянул руку, и один из его министров передал ему небольшую пачку бумаг. – В этих анонимных обвинениях утверждается, что имеется общее звено между умершими мужчинами – их жены или любовницы являются постоянными покупательницами в парфюмерной лавке синьоры Джульетты Бассано.
Джульетта? Марк застыл, когда произнесли ее имя, его нервы вновь напряглись, как перед боем. Его рука машинально потянулась к шпаге, но ее у него отобрали при входе во дворец.
– Вы считаете, что синьора Бассано – отравительница?
Дож сложил кончики пальцев вместе и поверх них внимательно смотрел на Марка:
– Возможно, она поставляет яд. Духи часто служат удобным средством для передачи опасных субстанций.
– Синьора Бассано не является коренной жительницей нашего города. А в маслах очень легко скрывать яды, – заметил один из советников. Он переглянулся с Эрмано.
– Дамы могут их легко приобрести и пустить в ход, – добавил дож. – Всем в Венеции известно, что брак Ландуччи оказался не столь удачным, как хотелось бы. – Дож потряс бумагами. – Эти бумаги, разумеется, не подписаны. Их нельзя использовать без свидетельских показаний. Но дыма без огня не бывает. Мы и раньше не раз сталкивались с подобным. Что вам известно о синьоре Бассано, синьор Веласкес?
Что ему было известно о Джульетте? Все и ничего. Он знал, каково на вкус ее тело, его аромат, страдал от царапин ее ногтей на своих плечах, чувствовал, как ее ноги обхватывали его бедра. Словом, знал все тайны тела Джульетты, но не знал ни одной тайны ее сердца.
– Я знаю, она владеет парфюмерным магазином, – осторожно ответил Марк. – Занимает определенное положение в этом городе, у нее широкая клиентура. Я знаю, что она слишком честна, чтобы предать республику, свой родной дом столь непристойным образом. Она не могла бы изобрести смертельный яд и дать его недовольной жене, разве не так?
Дож задумчиво кивнул, его министры хранили непроницаемое и настороженное выражение лица. Даже граф Эрмано с серьезным видом уставился в пол, будто совсем не знал Джульетту Бассано и мало интересовался ее судьбой, никогда не просил Марка шпионить за ней.
– Похоже, вы высокого мнения об этой даме, – заключил Андреа Гритти.
– Да, ваше превосходительство. Хотя боюсь, что не знаю ее так хорошо, как бы мне того хотелось.
– Естественно. Вы познакомились всего несколько дней назад. Возможно, она говорила вам, что не все время жила в Венеции?
– Да, – ответил Марк, – она прибыла сюда из Милана.
– Это правда. Ее муж Джованни Бассано принадлежал к одному из знатных семейств города, был хорошо известен службой у Сфорца [18]18
Сфорца – военачальник и герцог Милана. При правлении династии Сфорца, продлившемся 80 лет, Милан стал значительным культурным центром Европы.
[Закрыть], обладал большой властью и весом. Несомненно, желание его вдовы поселиться в Венеции и завести магазин вызвало некоторое удивление. Но республика приветствует любого, кто может предложить ей что-то полезное.
«И может предложить также немало денег», – подумал Марк.
– Синьора Бассано говорила мне о том, сколь она благодарна Венеции за то, что ей предоставили возможность жить здесь, она этому рада. – Хотя это не совсем соответствовало действительности, Марк считал, что ее место в этом городе масок и темных вод, она не мыслит жизни без Венеции. – Уверен, она не могла быть убийцей, которого вы ищете.
Дож кивнул и вернул бумаги советнику.
– Думаю, вы правы, синьор Веласкес, но мы хотим воспользоваться любой зацепкой. Справедливость должна восторжествовать!.. Что вы думаете о синьоре Бассано? Уверен, вы сообщите нам, если что-то заставит вас переменить свое мнение.
– Обязательно, ваше превосходительство, – ответил Марк.
– Хорошо, синьор Веласкес. Тогда мы отпускаем вас.
Марк поклонился и вышел из этого гнетущего зала. На лестнице он столкнулся с синьорой Ландуччи, которая шла на аудиенцию. Она властно кивнула ему, но он едва взглянул на нее, думая только о Джульетте.
Ей грозила опасность, Марк чувствовал, как вокруг нее сжимается кольцо, будто приближался шторм и они находились посреди открытого моря, совсем беззащитные. Марк не мог защитить ее словами, он не придворный, как граф Эрмано, способный обратить любую неблагоприятную ситуацию себе на пользу. Он – воин, владеющий шпагой, стреляющий из пушки. Но он не мог повернуть дула пушек своего корабля на сплетников.
«Джульетта, Джульетта», – мрачно твердил он, забирая шпагу и плащ у пажа. Что ты натворила? Если бы только он мог забрать ее, доставить на свой корабль и увезти дальше отсюда в безопасное место.
Однако не было такого места, страны, где бы они сами себе не создавали опасностей.
Выйдя из дворца, Марк увидел, что на площади кипит жизнь. Высоко над входом заметил каменного льва, державшего книгу огромной правой лапой. «Упокойся здесь, Марк, мой евангелист» – гласила резная надпись. Но Марк знал, что ему самому не обрести покоя.
– Синьор Веласкес! – услышал он голос графа Эрмано.
Он оглянулся через плечо. Эрмано каким-то образом убежал из сумрачного зала для аудиенций и от синьоры Ландуччи. Изумруды, украшавшие его черный плащ, сверкали.
– Граф Эрмано, – ответил Марк.
– Сожалею о том, что вам пришлось отвлекаться по такому поводу, – сказал Эрмано. – Мы с вами знаем, что с синьоры Бассано скоро снимут подобные обвинения, особенно если она заручится вашей поддержкой.
– Не сомневаюсь в этом, – спокойно ответил Марк.
Эрмано отвел его в сторону, в тень портала, подальше от шумной толпы.
– Но как обстоит дело с моим поручением относительно этой дамы?. Как вам кажется, мы скоро добьемся успеха?
Марк внимательно смотрел на этого человека при неярком свете. Было трудно определить, о чем тот думает. Эрмано слишком хорошо умел скрывать свои подлинные мысли за ослепительными улыбками и холодным взглядом. Однако он пребывал в напряжении. Наклонился к Марку и собирался уже взять его за руку.
Марк опередил его, подняв свою руку. Рубин на его мизинце засверкал, придавая силы.
– Трудно сказать, – ответил Марк. – Синьора Бассано не из тех, кто раскрывает свои деловые тайны.
– Действительно, она – воплощение соблазнительной тайны. Однако нет сомнений, что вы ей понравились – вы ведь Лев! А если помочь ей выпутаться из этого зловещего дела, она уж точно последует вашему совету. Она всего лишь женщина и будет полагаться на здравый ум мужчины. – Эрмано отвел взгляд, коснулся своих губ кончиком языка, будто предвкушая роскошный пир. – Ее земли, несомненно, перейдут ко мне еще до наступления лета.
Марк отошел от графа, от брезгливости на его коже выступил липкий пот.
– Возможно, у нее не останется времени для того, чтобы тревожиться о своих землях. Все ее мысли будут заняты тем, как спасти свою шкуру.
– Нет-нет, – запротестовал Эрмано. – Вы должны сделать все, чтобы завоевать ее доверие. Ни один из тех, кого я подсылал к ней, не добился ни малейшего успеха. Теперь я должен вернуться к дожу. Мы очень скоро вернемся к этому разговору.
Граф спешно удалился. Марк пошел прочь от дворца. Золото и бронза базилики сверкали в лучах бледного зимнего солнца. На площади было много народу, слышался смех, шум ссор. Словом, кипела жизнь. Площадь, невероятно красивая, вдруг показалась отвратительной, зловещей. Марк тосковал по чистому девственному океану, грозившему многими опасностями, которые исходили не от конкретного лица, где со стихией и даже с пиратами можно было сражаться честно.
Марк слишком долго ходил по суше. С этим пора покончить.
Он отдалился от толпы и направился к узким улочкам, ноги сами несли его к магазину Джульетты. Голубая дверь была открыта, он услышал переливы женского смеха, громкий лай декоративных собачек.
У него сейчас не было желания вступать в бессмысленные разговоры. Он напрягся от злости, жажды боя… желания, скорее амурного характера, получить отпущение грехов за то, что уступил страсти Джульетты, наслаждался ее роскошным телом и устами.
Марк осторожно подошел к окну и заглянул в магазин. Джульетта стояла за сверкавшим прилавком перед клиентами, держала в руках поднос из слоновой кости, заполненный флаконами с маслами. Она была одета в строгое черно-белое платье, но волосы не прикрыла. Сверкающую корону черных прядей не украшали ни драгоценности, ни ленты. Она выглядела такой элегантной, серьезной, увлеченной работой. Совсем не напоминала необузданную соблазнительницу, какой была вчера.
У Марка сжалось сердце, пока он смотрел на нее, на свою прекрасную волшебную возлюбленную. Он знал, что станет защищать ее, как только сможет.
Глава 14
Вечерело. Солнце садилось за горизонт, выпуская розово-оранжево-сиреневые щупальца, словно цепляясь за уходящий день. Скверик за магазином пустовал после бурного дня, так как все вернулись домой готовиться к вечерним празднествам. Там остался всего один паж, наполнявший ведро водой из бурлившего фонтана.
Джульетта наблюдала за этой сценой, затем закрыла ставни и заметила, что на закате бледно-серые стены домов становятся прозрачно-золотистыми. Несомненно, это самая красивая пора после суматошного дня, такая мимолетная и драгоценная; тихая и чистая. Накануне грядущих бурных ночных развлечений.
Джульетта потерла заболевшее на пояснице место. Днем пришлось обслуживать много клиентов, выслушивать их сплетни. Во Дворце дожей устраивался большой бал, которым завершится карнавал, и каждый клиент спешил заказать новые духи именно для этого случая. Нечто уникальное, чего не было ни у кого. Они с Бьянкой провели весь день на ногах, выполняя заказы и удовлетворяя более приземленный спрос на лимонную воду и розовый мускус. Едва Джульетта успевала закупоривать флакон, как его тут же покупали.
Такая спешка была выгодна. Касса наполнялась монетами и на целый день отвлекала от дум о Марке.
Но он не совсем покинул ее мысли. Все еще служил излюбленным объектом для сплетен и догадок среди ее клиентов, острот хохочущих женщин, заставлявших краснеть.
Однажды, когда кто-то упомянул его имя и молодая куртизанка догадливо заметила, что у него, вероятно, весьма приличная «мачта», Джульетта чуть не выронила дорогой флакон из голубого стекла. Она с трудом удерживалась, чтобы не смеяться и не краснеть, как все остальные!
По правде говоря, такой ночи, как вчера, у нее никогда не было, никогда она с таким забвением не предавалась страсти. Думала и мечтала только о нем, даже работа не могла отвлечь.
Джульетта прижалась лбом к оконному стеклу, наблюдала, как стального цвета ночь опускается на сквер. Скоро совсем стемнеет, появятся маски и плащи, повседневные хлопоты забудутся. Увидит ли она Марка снова? Или он, получив от нее все, что хотел, вернется к своей настоящей любви – к морю?
При этой мысли сердце Джульетты пронзила острая, жгучая боль. Подобная тоска становилась опасной. Это означало, что ей не все равно и могло причинить боль. Навлечь беду. Лучше будет, если он сегодня не придет. Тем скорее она начнет забывать его.
Однако, даже запирая ставни, чтобы не видеть ночные соблазны, Джульетта знала, что забыть его будет нелегко. После прикосновений Марка у нее внутри что-то перевернулось. Вернуться к прежнему образу жизни теперь очень трудно.
Джульетта вернулась за прилавок, принялась аккуратно раскладывать флаконы, вытирать оставшиеся на них капельки масла. Наверное, ей после карнавала следует на какое-то время уехать из Венеции, побывать на своей ферме на материке, отдохнуть и перед Великим постом подумать о своих грехах. Она могла бы учиться, работать, забыть о голубоглазом пирате. Возможно, в книгах ее матери найдется рецепт напитка, который позволит избавиться от воспоминаний.
Не успела эта капризная мысль прийти ей в голову, как она поняла, что это пустые мечты. Марк слишком крепко засел в ее голове, чтобы его можно было вот так просто изгнать из сердца и души. Его частичка затаится в глубине ее сознания, останется навсегда и не позволит изгнать себя.
Из кладовой вышла Бьянка с ведром и губкой в руках и начала скрести пол. Десятки ног оставили на нем грязные следы, декоративная собачка синьоры Мерканти нанесла им еще один визит. Продолжая мыть пол, служанка что-то бормотала про грязных дворняг. Ее полосатые юбки раскинулись вокруг, точно лепестки цветов.
– Что скажешь, если после карнавала закрыть магазин на несколько недель? – спросила Джульетта. – Мы могли бы отправиться на материк. Нет смысла торговать, пока люди приносят покаяние. Мы могли бы использовать это время для отдыха. Особенно ты. Ты так много работаешь последние недели.
Бьянка задумчиво села на корточки, отбросила рукой черный локон. На мгновение в ее глазах вспыхнуло нечто странное, похожее на отчаяние. Затем она уставилась в пол, и ее лицо уже ничего не выражало.
– Мадонна, верно, что наши клиенты возвращаются только к Пасхе, но в магазине всегда найдется работа. Надо пополнить запасы, выполнять заказы.
– Правильно, но все это можно сделать, не покидая моей фермы. Конечно, если ты хочешь, оставайся в городе.
Бьянка снова нетерпеливо подняла голову:
– Я могла бы поработать в магазине, пока вас не будет! Вы меня столь многому научили, но мне самой еще предстоит кое-что освоить. Мадонна, можете положиться на меня – я сумею достойно заменить вас. Вы могли бы отдохнуть и ни о чем не беспокоиться. Клянусь.
Джульетта не без удивления взглянула на служанку. Правда, Бьянка всегда добросовестно трудилась и была хорошей ученицей. Выполняла все, что ей велели, готовила тонкие духи, точно соблюдая указания Джульетты. Она также была хорошей собеседницей. Джульетта просто не догадывалась, что Бьянка стремится к большему, хочет заниматься более ответственными делами, получить самостоятельность.
Она почувствовала, что ей не очень хочется оставлять магазин, открыть который стоило таких трудов, в руках другого человека. Даже если им была Бьянка.
– Что правда, то правда, я бы не смогла управиться в магазине без тебя, – осторожно заговорила Джульетта. – Посмотрим, что покажут несколько предстоящих дней.
Бьянка кивнула и снова занялась мытьем пола, но Джульетта догадывалась, что ее ответ немного расстроил служанку.
– Сегодня можешь пойти на карнавал, – продолжила Джульетта. – Я присмотрю за магазином.
Бьянка искоса взглянула на Джульетту и одарила ее хитрой, игривой улыбкой:
– Вы ждете Льва?
– Нет! – ответила Джульетта резче, чем ей того хотелось. – Я никого не жду.
– Как вам угодно, мадонна. – Бьянка пожала плечами, затем мечтательно добавила: – Возможно, я пойду. В турецком квартале сегодня играет музыка и будет весело. Я уже давно не пробовала баба гануш [19]19
Баба гануш – турецкое мясное блюдо.
[Закрыть].
– А ты тоскуешь по родине? – спросила Джульетта, продолжая раскладывать флаконы.
– Я уже давно не была в Турции, – ответила Бьянка. – Здесь мне живется лучше, чем в Константинополе. Однако я все равно кое о чем тоскую. О запахе корицы. О звуках рынка. О призыве к молитве с минаретов. О вкусе пахлавы! Мне надо было слушать внимательнее, когда мама учила меня, как ее готовить.
Джульетта рассмеялась:
– Я тоже тоскую по многому, что было в детстве, хотя ни за что не стала бы снова жить в Милане.
Джульетта старалась не вспоминать об этом. Мысли о прошлом разобьют ей сердце, если предаваться воспоминаниям.
– Мадонна, о чем вы тоскуете? – спросила Бьянка.
Джульетта уже собиралась рассказать Бьянке о женской половине дома, где обитали ее мать и бабушка, хранились книги, всегда слышался смех, витали запахи духов. Но ее остановил короткий, резкий стук в дверь.
Она машинально провела рукой по волосам, проверяя, аккуратно ли они лежат.
Бьянка вскочила и пошла к двери, отодвинула засов и отворила ее. Для мер предосторожности еще рано.
На мгновение Джульетта подумала, что пришел Марк, и уже хотела ухватиться за край прилавка, чтобы устоять на ногах. Однако это был высокий человек в длинном плаще с капюшоном. Он остановился в тени, затем сделал шаг вперед, отбросил капюшон, и у Джульетты упало сердце. Пришел совсем не тот, кого ей хотелось видеть, а тот, кого она предпочла бы вообще не встречать.
Эрмано Грацциано.
Он одарил Джульетту очаровательной холодной улыбкой и, сверкая глазами, подошел к ней.
– Синьора Бассано, – сказал он низким и теплым голосом. Эрмано отбросил плащ, обнажая желтый дублет из атласа, отделанный сверкающим собольим мехом. Он передал плащ Бьянке, которая тут же отнесла его в кладовую.
Джульетта вряд ли могла в чем-либо винить служанку, но проклинала ее за то, что она так спешно удалилась. Эрмано сегодня казался каким-то другим. Более напряженным, более раздраженным.
– Граф Эрмано, – сказала Джульетта и присела в реверансе. – Какая неожиданность. Вы пришли заказать духи? Боюсь, наши запасы бергамота уже почти иссякли.
– Нет, синьора. Я пришел лишь для того, чтобы вернуть вам вот это. – Эрмано протянул ей кусок красного бархата – плащ, который она надела, когда шла к нему на банкет. – Вы вчера так торопились уйти, что оставили его.
У Джульетты запылали щеки, когда она вспомнила, почему столь спешно покинула дворец Грацциано.
– Спасибо, – пробормотала она, беря толстый плащ. – Извиняюсь за то, что ушла не попрощавшись. Было уже так поздно, и я устала.
– Признаюсь, я был расстроен. – Эрмано наклонился ближе и внимательно изучал Джульетту, будто читая ее мысли. Она стояла неподвижно, была холодна и бесстрастна. – Я хотел представить вас дожу.
– Это очень любезно с вашей стороны, граф Эрмано, – ответила она. – Но я не столь важное лицо, чтобы дож обращал внимание на меня.
– Отнюдь нет. Думаю, у вас есть все, чтобы стать самой знатной женщиной в республике. Вам стоит только пожелать.
Джульетта нахмурилась. Она ничего не понимала.
– Граф, я довольна своим нынешним положением.
– Разумеется. Пока довольны. – Эрмано отошел назад, его взгляд неспокойно блуждал по пустому сумрачному магазину. Он опустил сжатые в кулаки руки на прилавок, то сжимая, то разжимая пальцы, сверкая золотым кольцом с печаткой. – Скажите мне, синьора Бассано, что вы подумали о моем доме?
– Он очень красивый. В Венеции никто не сможет сравниться с вами по гостеприимству, – ответила Джульетта, не понимая, чем объяснить столь быструю смену темы разговора. Эрмано сегодня казался взвинченным, за его изящной одеждой и манерами скрывалось что-то маниакальное. Ей хотелось коснуться его руки, прочитать его мысли, но было страшно заглянуть в тайники его души. Это могло плохо кончиться.
– Мне действительно нравится видеть друзей в своем доме, угощать их всем лучшим и развлекать, – сказал Эрмано. – Какой смысл в богатстве, если им нельзя поделиться? Однако такие вечера стали бы гораздо приятнее, если бы во главе моего стола сидела хозяйка.
Эрмано уже не впервые делал ей подобные намеки. Говорил о том, насколько обстановка его дома вышла из моды и везде требовалась нежная рука женщины. Как не хватает смеха здоровых малышей. Можно было подумать, что он пытается ухаживать за ней, хотя и такую мысль полностью нельзя исключить. Но владелица магазина чужая в этом городе, а графу полагалось искать жену среди патрициев. Эта мысль успокаивала, когда Эрмано заводил столь странные разговоры.
