Текст книги "Я - жена злодея?! Требую развод! (СИ)"

Автор книги: Аманда Франкон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21

Я не заметила, как уснула, но проснулась от того, что свет бил прямо в глаза, а горничная чем-то шуршала почти над ухом.

– Где граф? – тут же спросила я.

Подняла руку, чтобы защитить слезящиеся глаза от света, и посмотрела на горничную. Она в ответ испуганно глядела на меня, но продолжала смачивать в воде, пахнущей антисептиком, какие-то белые тряпки.

– Я не знаю, простите, госпожа. Граф уехал два часа назад, сказал раньше ночи его не ждать, – пролепетала она.

– А пуля? – продолжила допрос я, наблюдая, как камеристка поднимает полу свободной рубашки, в которой я лежала на кровати, и начинает разматывать бинты на животе. – Та, которую из меня вытащил доктор.

– Там, – служанка кивнула куда-то в сторону комода, на котором стояло маленькое фарфоровое блюдце.

Я криво усмехнулась то ли от иронии, то ли от облегчения. Рану зажгло, когда она соприкоснулась с чистой влажной тканью, но я лишь стиснула зубы и постаралась подумать о чем-нибудь более увлекательном, чем боль. Однако на ум ничего не приходило, и как только камеристка закончила с перевязкой, я попросила ее подать мне ту самую тарелочку.

Едва увидев снаряд, на котором запеклась кровь, я вздрогнула. В горле встал ком, а тело похолодело. Передо мной лежала круглая пуля, а мы заряжали слегка продолговатыми. Это значит, что кто-то пытался меня убить и выставить мою смерть случайной трагедией. Но почему? Зачем? По сюжету книги на Беатрис никто не охотился. Впрочем, судя по моим наблюдениям, отступлений от основной нити повествования накопилось уже предостаточно: приятный злодей, несносная главная героиня, так почему бы и не быть охоте на жену чудовища? Вот только с какой целью?

– Я очень голодна. Пожалуйста, принеси что-нибудь поесть, – тихо попросила я, не отрывая взгляда от пули.

Горничная кивнула и унеслась, не изменяя своей привычке все делать как можно быстрее, а я взяла с тарелки снаряд. Покрутила в руке, испачкав пальцы, и огляделась. Куда бы спрятать, чтобы понадежнее? Вдруг убийца решит забрать ее, чтобы скрыть злой умысел?

Обежав взглядом комнату, я наткнулась на сундук с нижним бельем. С трудом встала, и, стараясь не наступать на левую ногу, добрела до него. Спрятала снаряд в чулок, который лежал в самой середине стопки, и вернулась в кровать. Если горничная спросит, куда делся снаряд, скажу, что выбросила в окно. А потом надо будет отдать пулю графу – наверняка ему будет проще спрятать эту улику. С другой стороны, стоит ли ему доверять?

Суматошный бег мыслей прервала горничная. На опустевшее блюдце она не обратила внимания. Она вернулась с подносом, на котором стояла тарелка с пряным овощным рагу и большим куском рыбы, маленькая десертница с фруктами и чайничек, в котором, судя по запаху, заварены травы вместо привычного чая.

– Внизу меня остановила какая-то леди, спрашивала, как ваше здоровье и надо ли ей прийти в другой день, – сообщила горничная, расставляя еду на прикроватной тумбе.

– Брондинка? – уточнила я и взяла двузубую вилку для рыбы, которая, по счастью, на подносе оказалась единственным прибором, не считая ножа.

Камеристка кивнула.

– Скажи ей, что может либо подождать, пока я поем, либо зайти после обеда, – проинструктировала я и горничная снова ушла.

Есть, когда на меня смотрят, я не особенно любила, поэтому даже порадовалась, что появился повод ее отослать. Впрочем, девчонка оказалась достаточно проницательной, чтобы, вернувшись, какое-то время посуетиться в основных комнатах и дать мне спокойно поесть.

Когда она снова вернулась в спальню, я уже жевала яблоко с приятной кислинкой и запивала травяным сбором. Сочетание странное, но мне оно нравилось.

– Гостья сказала, что подождет.

Отлично!

Когда я сообщила горничной, что хочу одеться и встретить даму в передней комнате, она округлила от ужаса глаза, но спорить не стала. Помогла мне облачиться в простое домашнее платье и изъявила готовность чуть ли не на себе дотащить меня до кресла, однако в ее помощи я не нуждалась. Я лишь попросила ее подать мне блокнот и карандаш, и отправила за гостьей.

Впервые я собиралась брать интервью, совершенно не будучи подготовленной. Вообще-то, не знать ничего о том, чьи слова намереваешься опубликовать – как минимум дурной тон, но кто знает, сколько еще граф задержится в городе и успею ли я поговорить с актрисой до тех пор, пока ее труппа не покинет город. А во-вторых, просто так пролеживать бока не хотелось. Тем более, что теперь вообще неизвестно, как долго мне удастся прожить и в какой момент появится очередная опасность от которой, быть может, придется бежать.

– Добрый день, леди Даркрайс. Как ваше самочувствие? – Феона приветливо улыбнулась, склонилась в реверансе и, повинуясь моему жесту, опустилась в соседнее кресло.

– Здравствуйте, Феона. Благодарю, мне уже лучше, – я ответила собеседнице такой же милой улыбкой и открыла блокнот. – Итак, я хочу опубликовать ваш… твой рассказ о театральной труппе в газете. Не передумала со мной беседовать?

– Нет, я готова, – женщина разгладила несуществующие складки на темно-коричневом платье, которое конечно же выглядело гораздо проще, чем ее сценический костюм, однако новее.

Я на миг забеспокоилась – все же впервые работала без списка вопросов, хотя бы примерных, но вспомнила, как в студенческие годы опрашивала актеров любительского театра и решила воспользоваться наработанным опытом.

– Как давно ты играешь в театре? – спросила я, сделав пару пометок в блокноте. Давненько мне не приходилось писать от руки, и я надеялась, что скоропись, освоенная в лихие юные годы для фиксации конспектов, мне сейчас поможет.

– Уже около пяти лет, – я видела, как Феона немного напряглась. Наверное, сейчас интервью ей кажется чем-то вроде допроса. Что ж, постараюсь быть помягче, чем обычно.

– Расскажи, как ты попала в труппу?

Глава 22

Феона смущенно улыбнулась и снова разгладила несуществующие складки на юбке.

– Я родилась в семье барона Бассета. Родители всегда были добры ко мне, но бедны, поэтому меня, как и почти любую другую бесприданницу со знатной фамилией, ждала участь жены какого-то старого богатого владельца нескольких торговых судов. Стыдно признаться, я даже не помню его фамилию и видела его всего лишь раз – мельком, в городе. Маменька показала. Тогда он показался мне обрюзгшим, толстым и настолько ужасным, что я решила – надо бежать. И скрылась вместе с труппой музыкантов, стоило камеристке только отвернуться. Два года я пела, потом перешла в труппу, в которой играю и теперь.

– Ты никогда не жалела, что сбежала из дома? Родители наверняка искали тебя и волновались, да и жить, постоянно перебираясь с места на место, должно быть, нелегко, – продолжила я, крайне заинтересованная ее рассказом.

– Конечно, жалела, – горько усмехнулась Феона, – думала, может, замужество по расчету было не такой уж высокой платой за комфорт. Родители меня искали, но они даже подумать не могли, что я стала бы бродячей танцовщицей. Они горевали, пожалуй, не столько обо мне, сколько о бедной старости, которая их ждала. И я чувствовала вину перед ними, и долго привыкала к постоянным переездам. Особенно в первый год. Мне еще долго казалось, что я совершила непоправимую ошибку, но все изменилось, когда мы встретились с Филиппом. Он играл главного героя в пьесе, которую вы смотрели у леди Эммы Керри. Когда мы с ним познакомились, я… поняла, что стоило сбежать лишь ради того, чтобы понять, что такое настоящая любовь.

Я сосредоточенно записывала, стараясь не упустить ни слова. История становилась все интереснее и подробнее – интуиция меня не подвела. Еще парочка любопытных фактов, и материал будет просто отличным!

– Вам покровительствует кто-нибудь из знати или богатых торговцев? – уточнила я не столько для интервью, сколько для ясности. – И если да, то как покровитель относится к актерам?

– Я отвечу, но только если дадите слово, что не напечатаете об этом в газете, – Феона чуть наклонилась ко мне и весело улыбнулась, будто вспомнила что-то забавное.

Ну вот, как всегда – перед самой интересной частью истории почти все делают такую оговорку. Но может, мне удастся ее переубедить?

– Я могу опубликовать ваш рассказ анонимно. Никто не узнает, что интервью давали именно вы. Уверена, девушек с похожей судьбой на просторах Регенси не так уж мало, – предложила я.

– Но тогда наша труппа не получит рекламы, – тут же сообразила Феона. Цепкая девица, нечего сказать.

– В таком случае я могу попросить какую-нибудь из моих подруг составить положительную рецензию о спектакле и разместить ее отдельным материалом, – не сдавалась я.

Похоже, вариант Феону устроил, потому что она наклонилась еще ближе.

– Когда я вступала в эту труппу, я не знала, но позже выяснила, что ее покровителем был не кто иной, как мой жених! Когда это стало ясно, он уже скончался – говорят, много пил и всяческими иными способами губил свое здоровье. Сейчас нас спонсирует его сын, вчера стало известно, что он вскоре женится на дочери какого-то обедневшего маркиза, – почти прошептала она.

Вот так история! Я почти вдвое согнулась над блокнотом, забыв о боли в боку. Грифель уже затупился и следовало бы его наточить с помощью специальной крышечки, но я не хотела упустить ни слова.

В какой-то момент я наклонилась совсем низко, Феона не успела отпрянуть, и мы столкнулись лбами. Я кожей ощутила покалывание тока, актриса вздрогнула, отпрянула и уставилась на меня огромными от испуга глазами. Еще миг, и она бросилась бы бежать, но я крепко схватила ее за руку. Судя по тому, как лицедейка скривилась, этим действием я причинила ей сильную боль.

– Постойте, мы сможем договориться. Я не выдам тебя, а ты сохранишь мой маленький секрет? Ты ведь демон? – прошептала я, силой усаживая попытавшуюся вырваться девицу обратно в кресло.

Она повиновалась, но теперь выглядела не испуганной, а решительной.

– Рассказывай. На этот раз – правду, – велела я, ни на мгновение не ослабляя хватку на ее руке.

Глава 23

Актриса дернулась еще раз, но я не отпускала. Если сбежит – наделает проблем и мне, и себе. Видимо, она тоже быстро это осознала и успокоилась. Тогда я слегка ослабила хватку, чтобы не причинять ей так много боли.

– Я человек и рассказала вам правду о своей жизни, – всхлипнула актриса, утирая свободной рукой глаза. – Но Филипп… он демон, и я ношу его ребенка.

Я тут же устыдилась того, что причинила боль беременной женщине, пусть она и вынашивает полудемона, но этот ребенок по своей сути ничем не отличается от графа Даркрайса… от Адриана. Чувствуя себя ужаснейшей тварью из ада, я отпустила руку собеседницы. Еще секунду готовилась схватить ее вновь, но она осталась, глядя на меня округлившимися от испуга глазами.

– Что теперь с нами будет? – тихо спросила она, прижав ладони к груди. Выглядело это очень трагично – должно быть, жест из ее актерского репертуара.

– Ничего. Я опубликую интервью об актрисе из театральной труппы, как мы и договорились. Ни о каких демонах в нем не будет ни слова. Взамен вы пообещаете, что никому не расскажете о моей силе. В противном случае у вас проблем будет гораздо больше, чем у меня, – я выразительно посмотрела на Феону и она кивнула. – Но скажите мне, почему он, Филипп, решил жить среди людей, да еще и в качестве бродячего актера?

– Он рассказывал, что далеко не все демоны – хищники и воины. Многим из них надоела изоляция в лесах, они хотят просто жить, видеть мир и познавать его, общаться с людьми. Кто-то, как Филипп, любит сцену и хочет славы, пусть бы и среди людей. Они вовсе не злые, просто другие, но… – тут Феона запнулась, но я поняла, что осталось недосказанным.

«Но местные власти наверное никогда не сумеют этого понять», – сказала бы она, но не решилась в моем присутствии еще и выступать против политики Ее Величества и местного аналога Палаты Лордов. Мне оставалось лишь кивнуть в знак согласия с несказанными словами. Кажется, именно этот мой жест успокоил Феону.

Потом я еще спрашивала у нее о репертуаре театра, о трудностях бродячей жизни и о причудах публики, и хоть отвечала она уже не так охотно, как вначале, но ее рассказ все равно показался мне крайне занимательным. Вот только я пока не была уверена, что столь же сильно он заинтересует и местных дам. Я ведь иномирянка, мне все необычно, но они прожили в этом мире всю жизнь и иного не знают. С другой стороны, что они могли видеть за пределами своих дорогих особняков?

Когда мы попрощались, еще раз взаимно обменявшись обещанием никому ничего не рассказывать, я принялась по горячим следам перечитывать свои записи, чтобы ничего не забыть и заодно скоротать время. А заодно думала о том, что надо решить вопрос с печатным станком или парой станков – в зависимости от того, сколько экземпляров за день может напечатать один человек. А заодно – с оплатой. Не будут же знатные дамы высылать мне мелкую наличность или банковские чеки в конвертах? Может, если первый экземпляр пойдет удачно, оформлять нечто вроде подписки на месяц? Ладно, финансовый вопрос отложу до тех пор, пока не смогу ходить.

Мысль о количестве дел, которые у меня появились, немного приободрила. Когда есть хоть какой-то план, жизнь становится проще, по крайней мере моя. Я выписала на последнюю страницу блокнота список дел и захлопнула его. Голова побаливала от обилия новой волнующей информации, и конечно же, от новости о том, что в бродячем театре выступает демон. Интересно, сколько их еще живет в городе инкогнито?

Не успела я хорошенько обдумать этот вопрос, как дверь распахнулась. В комнату вошел граф – снова пропыленный, с явно заметными тенями под глазами. Заметив меня, он тут же выпрямился и сделал вид, что вовсе не устал.

– Как вы себя чувствуете? – он порывисто снял пиджак, бросил его на треногую вешалку у входа и шагнул ко мне. – Почему не остались в постели?

– Все в порядке… насколько это возможно. Не волнуйтесь, я почти не двигалась, – о беготне в попытках спрятать пулю я решила пока не упоминать.

– Надо было запереть вас дома, – выдохнул Адриан, опускаясь рядом со мной на диван. – Тогда ничего этого бы не произошло.

– Но тогда я бы не убедилась в том, что меня пытаются убить, – тихо ответила я, перед этим убедившись, что в комнате кроме нас никого нет.

В ответ на удивленный взгляд Даркрайса коротко изложила ему свои подозрения. Он внимательно выслушал меня, а когда я предложила показать ему пулю, отказался.

– Я вам верю. К тому же, вам не стоит пока слишком уж активно двигаться, – он взял меня за плечо, когда я уже собиралась подняться, и слегка надавил, заставляя усесться обратно.

– Тогда расскажите мне все, что знаете, – потребовала я.

– Непременно. Как только окажемся под защитой стен нашего особняка, где нас точно никто не подслушает, – заверил он, в то время как его ладонь все еще лежала на моем плече.

«Нашего особняка»? Фраза слетела с его уст так легко и естественно, но клином засела в моей голове. «Нашего…». Он сказал это, прекрасно осознавая, что я ему не жена. Или может он считает, что раз тело принадлежит Беатрис, то душа, наполняющая его, не имеет значения? Впрочем, выводы делать рано, сначала надо его выслушать. Однако у меня есть и другие вопросы.

– Хорошо, тогда у меня есть другой вопрос… – я замялась, не зная, как начать разговор с графом о своем маленьком новом деле, но он вдруг понимающе улыбнулся и перехватил инициативу.

– Покупайте свои печатные станки. Вопросами оплаты займется мой поверенный, как только встанете на ноги, сможете обсудить с ним детали, – легко, будто дело касалось пары шляпок, сказал Адриан. – Но пообещайте мне… – тут он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза.

Я сжалась в ожидании какого-то серьезного запрета, вроде «не занимайтесь написанием самостоятельно» или «не слишком афишируйте свое участие», однако граф в очередной раз меня удивил.

– Если через три месяца это предприятие начнет вас тяготить или станет слишком убыточным, вы его бросите. Я готов нести эти расходы, но лишь до некоторого предела, – предупредил он.

Я облегченно выдохнула и улыбнулась. Расслабься, красавчик, через три месяца мы будем уже разведены, и я сама как-нибудь решу, что мне делать.

– Ладно, договорились, – то, насколько легко муж позволял мне маленькие чудачества, настораживало, однако я решила, что стоит воспользоваться его благосклонностью.

Глава 24

Эту ночь граф тоже провел вне гостиницы. И мне бы, может, стоило побеспокоиться по этому поводу, но меня только радовало, что я – единственная, кто спит на большой кровати. Не знаю, чего боялась больше – возможных причуд графа или того, что разыграются гормоны в молодом теле и сдерживаться придется уже мне, но хотя бы высыпалась – уже хорошо.

Когда я попыталась наутро вызнать у Клейтона, чем занимается мой благоверный по ночам, он в лучших традициях местных мужланов посоветовал мне «не забивать свою красивую головку политическими интригами». Ничего о Даркрайсе я у него не выяснила, зато поняла, что при всей своей лояльности, мужу наемник верен сильнее, чем мне.

После осмотра тот же старый, пропахших травами доктор запретил мне покидать комнату еще хотя бы один день, после чего с благодушной улыбкой удалился, что-то бормоча про не в меру стойких к металлу девиц. Я отправила камеристку на охоту за утренними газетами и уселась в широком кресле с книгой, потягивая чай.

Однако информация о нудных правилах этикета в голове не оседала. Вместо этого я то и дело перебирала список всего, что потребуется для выпуска первого номера газеты, и волосы на голове вставали дыбом от осознания количества предстоящих дел. В конце концов я не выдержала и принялась записывать.

– Узнать, сколько страниц можно напечатать за час на одном станке + узнать его стоимость.

– Из зарплаты рабочих, цены оборудования и стоимости материалов определить себестоимость 100 экземпляров (окупаемость затрат на станок «растянуть» на полугодовой тираж) брошюры толщиной в 4 – 5 страниц, после этого сделать надбавку и выяснить окончательную цену одного экземпляра.

– Узнать, есть ли у Беатрис личный банковский счет, если нет – открыть (придется вложить туда часть денег мужа, но ничего, потом ему верну).

– Найти возницу и повозку для доставки напечатанных экземпляров (мастера будут печатать где-нибудь рядом с замком – я хочу, чтобы они оставались под присмотром).

– Написать вступительный очерк о целях и политике моей газеты + ПРИДУМАТЬ НАЗВАНИЕ!

На последнем пункте я застопорилась. Действительно, как будет называться моя брошюра? Первой мыслью было связать наименование с женщинами, например – «Женские голоса», но я тут же отмела эту идею. От газеты с таким названием будут ждать советов по домоводству, а не очерков о культуре, стихов и рассказов, а контраст между ожиданиями и содержанием мне ни к чему. Лучше бы выбрать что-то более нейтральное, но поэтичное. «На острие пера»? Ладно, подумаю над этим позже.

Записав оба варианта в блокнот, я отложила его и пригубила чай. В этот же момент в комнату, отодвинув портьеру локтем вошла горничная, нагруженная не только стопками газет, но и увесистой пачкой писем, которую ей приходилось держать обеими руками. чтобы не разлетелись. Все это богатство она сгрузила на маленький столик и аккуратно разложила по стопкам.

– Это утренние газеты, – она указала на крупные листы, верхним из которых оказалась уже знакомая мне эзотерическая брошюрка. – А это письма от других леди.

– Благодарю.

Я улыбнулась горничной, а руки сами потянулись к письмам. И хоть я уже догадывалась. что в них увижу, однако все равно широко улыбалась, подсчитывая количество заказов на свою брошюру. Дамы интересовались, когда выйдет первый номер и столько он будет стоить.

Перебрав все записки, я насчитала около сорока клиенток и троих клиентов, которые, судя по тону их писем, намеревались позлорадствовать над содержанием моей газеты.

Оглядев количество корреспонденции, я приуныла. Писать от руки всегда ненавидела, а с аккуратным почерком Беатрис у меня еще и получалось очень медленно. Такими темпами мне вскоре понадобится еще и секретарь. Я покосилась на камеристку, которая стояла в ожидании новых распоряжений.

– Ты умеешь писать?

– Да, госпожа, меня обучила экономка, – кивнула служанка с заметной гордостью. Да уж, действительно, есть чем похвастать в мире, где образование – удел элит.

Я снова раскрыла блокнот и протянула камеристке карандаш.

– Напиши здесь свое имя, – я указала на страницу и положила блокнот на стол.

Служанка наклонилась, взяла перо дрогнувшей и рукой и аккуратно, медленно, но довольно ровно вывела свое имя: «Лилиан Райт». Ну наконец-то я узнала, как ее зовут! А заодно на первых порах можно поручить ей простенькую работу.

– Очень хорошо! – искренне похвалила я, наблюдая, как горничная аккуратно кладет перо на страницу. – Ты хотела бы писать от моего имени простые записки? Я буду составлять текст, а тебе останется лишь переписать его столько раз, сколько я скажу. За отдельную плату, разумеется.

Мысленно я добавила оплату Лилиан в стоимость экземпляров газет, но продолжала наблюдать за горничной. В ее лице несколько раз интерес сменился испугом, она неосознанно начала комкать в руках подол простенького зеленого платья и задышала чаще.

– Это будет большая честь для меня. Если вы поручите мне такое дело, я буду очень стараться… – залепетала она. Боги, насколько же скромная девочка! Сколько ей, интересно, лет?

– Хорошо. Значит, скоро попробуем. Нам понадобится… – я задумалась, окинув взглядом гору писем. – Бумага для пятидесяти записок и побольше чернил. Добудешь?

После того, как Лилиан кивнула, я потянулась за кошельком и выдала ей немного денег на расходы. Перо, чернильница и несколько листов бумаги в номере имелись, однако этого явно было недостаточно, чтобы ответить всем желающим.

И что отвечать?

Я в который уже раз за день открыла блокнот и занесла над ним грифель.

На следующей неделе выпустить первый номер я никак не успею, так что мне понадобится небольшая фора. Думаю, четырнадцати дней хватит. А насчет цены… Может, еще раз злоупотребить благосклонностью графа и первый номер сделать бесплатным? Эх, вот бы не покупать для этого станки, а арендовать их или взять напрокат, чтобы посмотреть, что и как у меня выйдет. Но вряд ли какая-то из местных газет решит одолжить мне рабочую силу. С другой стороны, стоит попробовать пообщаться с кем-нибудь, кто знает о делах газет побольше. Вдруг получится?