Текст книги "В сладостном уединении"

Автор книги: Амалия Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

4

Вскоре она поняла, что Колин не собирается показывать ей Эдинбург. Выехав из города, они помчались по огромному мосту, перекинутому через Ферт-оф-форт, сверкавший внизу.

– Форт-Роуд-бридж, – пояснил он, наблюдая за движением. – Насколько я знаю, самый большой подвесной мост в Европе. В «Британнике» о нем вряд ли упоминается, потому что его построили совсем недавно. Дает возможность не тратить время на объезд залива.

– О-о! – вымолвила Пруденс. – Может, в другой раз мы посмотрим город повнимательнее?

Колин как-то странно глянул в ее сторону.

– Я же никогда не была в Шотландии! – оправдываясь, сказала она.

– Значит, вы собираетесь посетить все интересные места, музеи и накупить вашим племянникам и племянницам разных лохнесских безделушек? – весело спросил он.

– Да, пожалуй! Только у меня нет племянников и племянниц. Я старшая из сестер, и все не замужем, – проговорила Пруденс, совершенно не смущаясь своим туристским интересом. – Вам трудно понять – вы здесь родились.

Они уже съехали с моста и теперь мчались по автостраде. Колин едва глянул в ее сторону, но она уловила настороженный взгляд его пепельно-серых глаз.

– Откуда вы знаете, что я родился в Шотландии?

Пруденс отвернулась и стала смотреть в окно.

– Это ведь вереск, не так ли? – воскликнула она восторженно, указывая на холмы, сплошь покрытые яркими цветами. В энциклопедии говорилось про болота и пустоши, поросшие вереском и папоротником, были даже рисунки и фотографии, но в реальности все выглядело иначе. Ей очень хотелось, чтобы Колин остановился на обочине, и можно было забраться на холм, побродить среди овец и вереска.

– Не тяните, Пруденс, – напомнил он о своем вопросе.

Ей вновь вспомнились слова, которыми Джоан охарактеризовала пасынка. "А уж она-то знает его!" – подумала Пруденс, и тут же ее мысли переключились на другое: а как бы поступила профессор, узнав, что любимая студентка предала ее доверие?

– Что вы говорите? – наивно переспросила она.

– Откуда вы знаете, что я родился в Шотландии?

Голос его звучал нормально, но ей послышались в нем подозрительные нотки. Девушка пожала плечами.

– Не знаю! Где-то прочла. – И точно, она прочла об этом в подшивке старых журналов, незадолго перед отъездом. – Может, в каком-нибудь справочнике?

– Этого не может быть!

– Точно не помню где. А может, Джоан что-нибудь о вас рассказывала? Ох! Смотрите, овцы!

Сотни овец рассыпались по склонам холмов по обе стороны дороги.

– Ну, если вам нравятся овцы, то вы полюбите Шотландию, – заметил Колин, протянул руку и похлопал ее по коленке. – Так и должно быть, Пруденс! Вы устали от небоскребов, я – от овец. Может, мы сумеем напомнить друг другу о чем-то более важном?

Он убрал руку и еще сильнее нажал на педаль газа, глядя прямо перед собой на дорогу. Его последняя фраза не могла не насторожить и явно располагала к более откровенному разговору. Но Пруденс промолчала, напомнив себе, хотя и с сожалением, что не должна вмешиваться в его личную жизнь.

"Порше" промчался по деревне, переполненной туристами.

– Кинросс, – объяснил Колин. – Вероятно, все эти туристы ехали вокруг залива, затем по побережью к Сент-Эндрюсу, оттуда по шоссе прямо сюда. Красивые места.

– Не сомневаюсь, – согласилась Пруденс и пожалела, что они не останавливаются и пропускают столько интересного.

– Кинросс славится розовой форелью, – монотонно, как гид, продолжил Колин. – Неподалеку отсюда красивейшее озеро Лох-Левен. Посередине него два острова: на одном замок, в котором почти год держали в темнице королеву шотландскую, на другом – аббатство. Хотите посмотреть?

Пруденс радостно кивнула.

– Уже проехали поворот, – засмеялся Колин. – В следующий раз, дорогая!

– Вижу, у вас отчего-то улучшилось настроение, – заметила она.

– Просторы и чистый воздух, – дружелюбно ответил он.

Пруденс нахмурилась.

– Что воздух?..

– Правильная мысль! – вдруг воскликнул он и, нажав на тормоз, съехал на обочину. Затем, не сказав ни слова, вылез из машины.

– Что вы делаете! – спросила Пруденс, выходя вслед за ним.

– Помогите! – попросил Колин, и они вместе опустили раздвижную крышу автомобиля. Он улыбнулся: – Вы уже не кажетесь такой замученной. А если вам станет прохладно, скажите. В багажнике теплый свитер.

– Не беспокойтесь, – проговорила она. Усаживаясь на место, Пруденс вздохнула.

Машина тронулась, ветер начал легонько трепать ее волосы.

Через несколько километров она поняла, что начинает неимоверно замерзать. Колин, вероятно, это заметил, потому что молча остановился, вылез из машины и, порывшись в багажнике, принес мягкий, теплый свитер. Пруденс натянула его на себя. Он пригладил одной рукой ее волосы, другой крепко обнял ее за плечи, согревая.

– У вас зубы стучат.

– Неужели? – Сквозь озноб Пруденс попыталась рассмеяться.

Колин неожиданно наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Только слегка до них дотронулся, но Пруденс успела заметить в его глазах страсть. Затем он быстро отстранился. Зубы у нее стали стучать, однако теперь не от холода. В животе образовался какой-то клубок. «Нервы», – решила она.

– Может, поднять верх? – спросил Колин.

– Нет-нет! Воздух прекрасный, – возразила она и плотнее закуталась в свитер. – Спасибо. Теперь все будет хорошо.

– Поцелуй, свитер и глоток бренди согреют сердце и тело любого, – улыбаясь, проговорил он. – Два из трех условий – не так уж плохо.

Пруденс тоже улыбнулась. Какой он странный! Покопавшись в багажнике, Колин вытащил ирландский кардиган грубой вязки с торчащими из него сосновыми иголками.

– В горах станет еще холоднее. – Он стал его надевать. Потом попытался вытащить иголки, но поняв, что это безнадежное занятие, бросил. – Но я с вами!

Они проезжали через Перт – небольшой городок, раскинувшийся по берегам самой длинной в Шотландии реки Тей.

– До 1452 года он был столицей Шотландии, – сказал Колин. – При римлянах назывался Викторией. Позднее, когда пиктов обратили в христианскую веру, название поменяли на Джоунстаун. А когда Ричард Львиное Сердце сделал его королевской резиденцией, стал Пертом.

Пруденс снова задумалась над причудами времени. Этот Перт уже существовал, когда Колумб только открыл Америку.

– Скун-палас отсюда недалеко? – спросила она.

Колин кивнул:

– В четырех километрах. Но это не тот замок, где короновались короли Шотландии.

Они продолжали ехать по шоссе. Местность становилась гористой, менее населенной. Температура все снижалась. В чистом небе проносились облака. Пруденс заметила, что приближающиеся Грампианские горы, с их сглаженными голыми вершинами, издалека кажутся более воздушными и открытыми, чем узкие улочки Эдинбурга.

– Питлохри, – произнес Колин, замедляя скорость, когда они въехали в живописную деревушку. – Уютная, не правда ли? Считается географическим центром Шотландии.

В деревушке тоже было полным-полно туристов. Пруденс постаралась вспомнить, что она читала про это место.

– Здесь создано искусственное озеро. Его заполнили в пятидесятых годах для гидроэлектростанции. А долина называется Туммельская. Кстати, мы уже очень близко от замка.

– Замка Кинлин?

– Места затворничества Хейли Монтгомери, писателя и поэта, обладателя Пулитцеровской премии, – весело выпалил Колин.

Она посмотрела на него и почувствовала, что узел в животе затягивается сильнее.

– Пруденс, дорогая! У вас такой вид, будто вы столкнулись с лох-несским чудовищем.

– А что, если я не понравлюсь вашему отцу?

– Ничего страшного! Отвезу вас обратно в аэропорт, посажу на самолет, и вы вернетесь в Нью-Йорк. – Он смотрел на нее смеющимися глазами.

– Вы думаете, я ему понравлюсь?

– Если вы хорошо печатаете и не станете ему докучать, то конечно.

– Не можем ли мы на некоторое время остановиться, чтобы я могла переодеться?

Колин замотал головой:

– В этом нет необходимости! Если даже он и покажется, то вряд ли обратит внимание на ваш вид. Думаю, мы сразу его и не увидим. Как правило, после обеда он работает, ужинает поздно и снова работает до глубокой ночи. По крайней мере, говорит, что работает. В любом случае, встретитесь с ним в нормальном виде завтра утром.

Пруденс не успокоилась, но постаралась больше не думать о предстоящей встрече.

– А кто еще, кроме вас и отца, живет в замке?

– Пара, которая поддерживает там порядок уже долгие годы.

"Долгие годы?! Почему же нигде не упоминался этот замок?" Она читала про первую жену Монтгомери, мать Колина – уроженку Шотландии, но про замок… Разумеется, если бы журналисты про него прознали, они бы прочесали Шотландию вдоль и поперек, чтобы обнаружить убежище Хейли.

– Значит, там будете вы, ваш отец, эта пара и я? – уточнила Пруденс с едва заметным отчаянием.

– Там не будет так тоскливо, как может показаться поначалу, – ободряюще улыбаясь, успокоил он. – Сейчас лето, наезжают друзья…

"А как зимой?" Хотя зачем ей беспокоиться о зиме, если Эллиот хочет получить статью как можно быстрее? Плотно сжав губы, Пруденс опять напомнила себе, что выполняет задание редакции. Потом еще пять раз это повторила, чтобы не забывать.

Сразу за деревней Колин свернул на узкую сельскую дорогу. Километра через два, когда они стали огибать большую округлую вершину горы, поросшую папоротником и вереском, дорога совсем сузилась. Затем опять спустились и въехали в сосновый лес, росший у подножия горы. Воздух был прохладным и резким, пахло хвоей.

Пруденс почувствовала, как узел в животе ослабевает, чувство вины за бесконечную ложь проходит, и с облегчением вздохнула.

– Даже не верится, что я очутилась в таком месте, – громко сказала она.

Колин недоверчиво посмотрел на нее:

– А может быть, все-таки с большим удовольствием сидели бы в нью-йоркском офисе и печатали речи этого вашего адвоката Арнольда Тромбли? И вы хотите, чтобы я вам поверил?

Она засмеялась.

– Я же сказала вам, что хотела выбраться из Нью-Йорка из-за жары.

– Сказали! – Добродушное выражение на его лице исчезло. – Но правду ли?

– Конечно!

– Ну, хорошо, Пруденс. Поставьте себя на мое место. А вы бы поверили девушке вашего возраста, что в летнее время ей хочется бросить Нью-Йорк, чтобы отправиться неизвестно куда? Да еще если учесть, что предстоит и зиму пережить в Шотландии.

Поверила бы она? Журналистский инстинкт подсказал ей, что необходимо немедленно развеять подозрения Колина, иначе он начнет копаться дальше.

– Вы путаете! Я не собиралась ехать "неизвестно куда", – добродушно заметила Пруденс. – Помните, я сразу исключила Монголию и Якутию! А кстати, почему вы выбрали меня, если мне не доверяете?

– Оставить Нью-Йорк, работу, друзей и поехать с совершенно незнакомым человеком к черту на кулички – согласитесь, не всякая молодая женщина пойдет на такое…

Пруденс замахала рукой:

– Ладно, ладно! Почему вы выбрали именно меня?

– Вы хотите знать?

– Да, хочу.

– Больше никто не проявил интереса к объявлению Джоан на ваших курсах. Между прочим, поначалу я за это страшно на нее рассердился, но потом отошел…

Пруденс непроизвольно сжала кулаки.

– Только поэтому?

– Откровенно говоря, я побоялся, что после нашей встречи вы разболтаете кому-нибудь, что пытались устроиться секретарем к Хейли Монтгомери, даже беседовали об этом с его сыном. Эта новость могла разнестись.

– А здесь, в Шотландии, она разнестись не может, – заметила Пруденс.

– Вот именно! Ну, постарайтесь рассудить логично. Я срочно ищу секретаря. Мне попадается аккуратная, толковая женщина, знающая дело и страстно желающая выбраться на лето из Нью-Йорка. У меня нет возможности толком разобраться, действительно она устала от городской суеты или у нее какой-то тайный интерес к известному писателю, но деваться практически уже некуда. Джоан просто зажала меня в угол!

Пруденс смотрела прямо перед собой на дорогу.

– Она вам что-нибудь про меня говорила?

– Нет.

– Почему?

– Я с ней не разговаривал. Знаете, в свое время мы достаточно много ссорились. Боялся: если позвоню – опять поругаемся. Я отношусь к ней с гораздо большим уважением, чем она ко мне. – Он на секунду замолк. – Да и какое это имело значение, даст она вам хорошую характеристику или плохую? Мне все равно пришлось бы вас нанять.

"Порше" вынырнул из леса и теперь ехал по узкой, освещенной солнцем долине у подножия горы. Вскоре впереди показалось продолговатое озеро. За блестящей линией воды, казалось, прямо из нее, поднимались лысые, сглаженные вершины. В центре озера виднелся остров. Среди нагромождения скал высилась каменная стена и непривлекательного вида квадратное строение. К острову вела дамба.

"Вот и замок Кинлин", – решила Пруденс и тихо спросила:

– Значит, вы собираетесь присматривать за мной?

Колин пожал плечами:

– Я предполагал, что вы об этом спросите.

Пруденс вяло кивнула и в ужасе который уже раз подумала, что бы он сделал, доложи ему Джоан, кто она такая. Однако отогнала эту мысль и стала внимательно смотреть, как машина проезжает по узенькой дамбе. По обеим ее сторонам внизу плескалась темно-голубая вода. Впереди виднелись толстые старинные стены замка и овальная римская арка главных ворот.

Когда машина въехала в ворота, девушка затаила дыхание – ничего подобного ей видеть не приходилось.

Толстые стены были покрыты мхом и лишайником. Узкая мощеная дорога проходила через подобие луга, густо поросшего травой, и палисадник с буйно цветущими кустами роз. Прямо перед ними возвышалось трехэтажное строение, целиком сложенное из серого камня. Неподалеку росли сосны, рядом с ними – корявые березы.

Колин подъехал к гаражу, построенному из такого же серого камня.

– Когда-то это были конюшни, – пояснил он, усмехаясь. – Что, не соответствует вашим романтическим представлениям?

– Да нет, почему же? Просто когда думаешь о замках, то представляешь…

– …великолепные дворцы в стиле барокко короля Людвига Баварского, – договорил он за нее. – Пруденс, дорогая моя, в четырнадцатом веке шотландским горцам и этот замок казался верхом роскоши. Самым важным тогда считалась его неприступность.

– Надо думать! – согласилась она и вышла из машины.

Колин достал из багажника сумки, ей досталась только самая маленькая. Воздух в гараже был сырым и холодным, но снаружи сияло солнце, мох на стенах поблескивал. Они пошли ко входу.

– Впечатляющее зрелище, не так ли? – спросил Колин.

У нее почему-то комок застрял в горле, говорить она не могла. Колин открыл огромную дубовую дверь с большими медными петлями. Посередине ее висел колокольчик. "Дверной звонок", – подумала Пруденс и вошла вслед за Колином.

Пройдя несколько шагов, остановилась. Она ожидала увидеть на стенах образцы старинного оружия – копья, щиты, но ничего такого не было. О средневековье напоминал лишь колоссальных размеров аркообразный камин на противоположной от двери стене, сводчатый потолок и вымощенный четко подобранными плитами пол. Зал занимал, видимо, всю ширину замка и уходил вверх метров на пятнадцать. Все остальное было современным и вполне домашним. В камине горел огонь, напротив него стоял большой диван с мягкими подушками, рядом незамысловатый дубовый журнальный столик и стулья с высокими спинками, на одном из которых сидел кот. На полу – простой восточный ковер. Чуть поодаль от места отдыха находился длинный полированный стол вишневого дерева и по обе стороны от него по дюжине стульев. На искусно обшитой панелями стене висели два полотна импрессионистов. Справа от обеденного стола чуть не до потолка громоздилось множество книжных полок.

– Красиво! – оглядевшись, произнесла девушка.

В этот миг в зал выскочили два добермана, и она инстинктивно отступила назад. Колин поставил сумки и наклонился погладить собак.

– Мальколм и Доналбейн, познакомьтесь с нашей гостьей, Пруденс Эдвардс, – сказал он, поглаживая блестящие спины собак.

– Мальколм и Доналбейн? – переспросила она.

– Да, из "Макбета"…

– Сыновья Дункана, – подтвердила Пруденс и, заметив удивление в его глазах, поторопилась добавить: – Секретарши иногда читают и Шекспира тоже…

– Но не все помнят имена сыновей Дункана, – возразил он.

Собаки отнеслись к незнакомке с такой же подозрительностью, как и она к ним.

– Не любите собак? – спросил Колин.

– Да нет, не то чтобы не люблю, просто я не схожу от них с ума. Дружелюбные нравятся. Знаете, когда они лезут к тебе и лижутся.

– Если разрешите, они влезут к вам на колени и будут ласкаться, – пообещал он, а одна из собак, словно в подтверждение этого, его лизнула.

– Только не так! Избави Бог, – воскликнула Пруденс.

Колин от души рассмеялся и поднялся, подхватывая сумки.

– Пойдемте, покажу вам вашу комнату. Джон и Мэри, должно быть, вышли, познакомлю вас позже.

Пруденс кивнула и последовала за ним в короткий, узкий и темный коридор. Собаки бежали следом, но затем исчезли в просторной комнате, которую она посчитала кухней. По каменным ступеням они поднялись на второй этаж.

– Апартаменты отца на третьем этаже, – объяснил Колин, когда они очутились в небольшом холле с каменным полом, частично прикрытым турецким ковром. – Я располагаюсь тут, – кивнул он налево. – Здесь сестра, – показал прямо. – А вот ваша комната, направо.

Дубовая дверь была отлакирована. Пруденс вошла вслед за ним, ощущая, что слегка дрожит от напряжения, и в восторге воскликнула:

– О, Колин, это замечательно!

Комната была небольшой, метров десяти, но очень приятной, отделанной деревянными панелями. В одном углу бюро из тигрового клена и два таких же стула, напротив еще двух дверей, видимо, в ванную и туалет, – большая кровать с белой спинкой и бледно-желтым бельевым ящиком. Возле окон, выходящих на озеро, – аккуратный светлый комод. Желтый ковер полностью закрывал пол.

– Надеюсь, вам тут будет удобно, – сказал он неожиданно сухим голосом. – Если вам что-либо потребуется, скажите мне или кому-нибудь из Эдмондов.

– Разве не вашему отцу?

Колин посмотрел на нее:

– Нет, не отцу. С ним вы встретитесь только утром. – Уже собираясь уходить, он оглянулся на Пруденс, стоящую у окна. – Вы напуганы?

Она замотала головой.

– Далекое озеро в диких местах Шотландии… Вы такого не ожидали? – поинтересовался он.

Она слегка покачала головой:

– Романтика!

Он сделал к ней два шага и остановился совсем рядом, так, что девушка почувствовала его дыхание на своих щеках.

– Отец ждет от вас напряженной работы. Я приехал на день раньше, чтобы убедить его взять вас. Он не потерпит глупых вздохов при восходе солнца. Ему нужен человек, который будет работать эффективно и полезно, без капризов и глупых замечаний.

Пруденс смотрела прямо в его пепельно-серые глаза.

– Питаться я буду на пару с Мальколмом и Доналбейном?

Колин так нахмурился, что глаза его почти закрылись.

– Если вы так же будете говорить с отцом, то не пробудете здесь и часа, – промолвил он, скрипя зубами, затем повернулся и бросил не оборачиваясь: – Ужин в восемь, – и захлопнул за собой дверь.

5

Пруденс распаковала вещи, приняла душ, привела в порядок волосы и постаралась понять, чем оттолкнула Колина. Не вспомнив ничего такого, надела белые слаксы, белую хлопчатобумажную блузку, кардиган, связанный матерью, и спустилась вниз.

Из кухни доносился смех Колина. Она тихонько проскользнула мимо, прошла большой зал, а оттуда к двери. Петли громко скрипнули, когда девушка ее открыла. Выйдя, поспешила на другой конец острова, позади замка, который рассмотрела еще из окна. Там был большой луг, без единого деревца, поросший густой травой. А дальше, где остров сужался, на скалах высились руины какого-то строения. Теперь ей хотелось рассмотреть их поближе.

Кроме арки здесь еще сохранились и квадратные отверстия, видимо, когда-то бывшие окнами. Крыши не было, а плиты, покрывавшие пол, потрескались под воздействием суровой погоды. Пруденс прошла к проему, выходящему к воде. Забравшись в него, присела, удобно устроившись.

– Генрих VIII послал Томаса Кромвеля в Шотландию разрушить монастыри, – проговорил позади нее глубокий голос.

Пруденс повернулась и чуть не выпала из проема. Рядом стоял Хейли Монтгомери. Такой же высокий, как и его сын, правда, не мускулистый, но широкоплечий и стройный. С точно такими же пепельно-серыми глазами. Борода у него поседела полностью, а волосы – только на висках. Одет он был в брюки цвета хаки, коричневые замшевые ботинки, такого же цвета рубашку и вязаный свитер. Насколько она помнила, ему пятьдесят восемь. На этот возраст и выглядел. По бокам замерли оба добермана.

– Во исполнение приказа Кромвель сорвал крышу аббатства, позволив ветрам и непогоде довершить начатое. А все остальное, что посчитал ценным, попросту похитил. – Хейли говорил, держа руки за спиной. – Аббатство было одним из самых старых в Шотландии, поэтому оно такое маленькое.

– Ох, – только и могла произнести Пруденс, разглядывая писателя.

– Вы моя новая секретарша, – сказал он. – Пруденс Эдвардс.

Она улыбалась, стараясь не показать, что нервничает.

– Да. – Спустившись из проема, протянула руку. – Приятно с вами познакомиться, мистер Монтгомери, – и добавила: – Надеюсь, не помешаю вам работать.

Он слегка удивился:

– На улице я не работаю, мисс Эдвардс.

– А-а! – вымолвила Пруденс, сообразив, что сделала первое глупое замечание. – А вы не любите сидеть среди скал и слагать стихи?

– Я сейчас не пишу стихи, мисс Эвардс. Вот заметил, что вы направлялись сюда одна, и решил познакомиться.

Пруденс прилагала усилия, чтобы сохранить улыбку.

– Спасибо.

– Я так понял, что мой сын уже показал вам вашу комнату?

– О да!

– Вы удовлетворены?

– Конечно. Комната прекрасная. И весь замок…

– Это хорошо. Я хочу, чтобы вы устроились как следует. У меня десять лет не было секретаря. И, честно говоря, я не помню, был ли у меня вообще когда-нибудь секретарь. – Он неожиданно умолк и стал внимательно разглядывать Пруденс. Она почувствовала его силу, причем не физическую, а духовную – это был человек внутренне богатый, яркий, словом – личность.

Но вновь заговорила личность несколько раздраженно:

– Я не совсем уверен, насколько хороша эта идея – пригласить секретаря. Вначале, когда я думал об этом, подобная мысль пришлась по душе. Если же ничего не выйдет, расстанемся. Не стану же я держать вас из-за вашей красоты. Мой сын предупредил вас?

Пруденс отчаянно кивнула.

– И все же вы решились приехать?

Она снова кивнула. Про романтику решила лучше умолчать.

– Я рада, что приехала, мистер Монтгомери.

– Надеюсь, никаких обид, мисс Эдвардс. Человек я не простой. Да и за девять лет не написал ни строчки. Теперь вообще не уверен, смогу ли писать. А такие сомнения не должны одолевать писателя. – Он сделал паузу. – Эти мысли пугают меня.

– Вы извиняетесь? – спросила Пруденс улыбаясь.

Хейли испуганно посмотрел на нее:

– За что?

– За то, что вы боитесь?

Лицо у него потемнело. Пруденс прислонилась к холодной стене. "Ну вот и конец, – подумалось ей. – Не продержалась здесь и сутки". Но Хейли внезапно рассмеялся.

– Показываете характер? Если вы и работать так начнете с понедельника, то мы с вами споемся, мисс Эдвардс. Если трусите, можете сбежать раньше. – И повернулся, чтобы уйти.

– С понедельника? – в спину ему спросила девушка. – Мы начнем с понедельника?

– Конечно, – улыбнулся он, оборачиваясь. – Надо же вам устроиться, отдохнуть после перелета. А то еще заснете за машинкой.

Уверенной походкой он зашагал через луг. Собаки бежали впереди. Пруденс наблюдала за ними. Она прихватила с собой фотоаппарат – Эллиот хотел заодно получить и снимки. Вот он первый кадр! Как жаль, что камера в сумке! И вдруг внезапно ощутила страшную усталость – разом сказалось все напряжение последних дней и долгого бессонного перелета. С трудом поплелась к замку и зашла в него через боковой вход, который, оказывается, вел прямо в кухню. Там стояла маленькая женщина неопределенного возраста – на вид ей можно было дать от шестидесяти до восьмидесяти – и резала помидоры на грубом сосновом столе.

– Вы, наверное, Мэри Эдмонд? – спросила Пруденс. – А меня зовут Пруденс Эдвардс.

Женщина улыбнулась, прядь волос упала ей на лоб.

– Очень приятно, – произнесла она с шотландским акцентом.

– Боюсь, что не проснусь до ужина, хочу попросить у вас сандвич.

– Нет-нет! Не могу этого позволить, тем более в день вашего приезда, – запротестовала Мэри. – Я сейчас принесу вам поесть.

Пруденс поблагодарила и пошла наверх.

Через несколько минут Мэри постучалась в дверь. В руках у нее был поднос с жареными помидорами, колбасой и горячим хлебом. Девушка с удовольствием принялась за еду. Потом, усталая, свалилась на кровать, даже не надев ночную рубашку.

Утром, когда они с Колином сидели на кухне и пили кофе с тостами, она спросила, можно ли позвонить матери в Коннектикут и сообщить, что жива и здорова.

– Конечно, – ответил он. – Я отвезу вас в деревню сразу после завтрака.

– Куда?

– Здесь нет телефона. Мой отец затворник, помните?

– Нет телефона?

Колин покачал головой. Он был в джинсах и темно-зеленой рубашке. Солнце медленно начинало пригревать, постепенно рассеивая туман, но Пруденс никак не могла согреться. Она надела чистые белые слаксы и белый пуловер с длинными рукавами, но теперь жалела, что не взяла более теплые шерстяные вещи.

– Ну, тогда не надо отвозить меня в Питлохри. Родители подождут, – сказала она.

– Родителям не терпится узнать, как там их дочь в далекой и дикой Шотландии, – добродушно заспорил Колин. Похоже, их вчерашнее разногласие было забыто.

Не успели они собраться, как солнце уже стало припекать, и Колин уверенно заявил, что, хотя туман может не рассеяться весь день, дождя не будет. Поэтому можно пойти пешком.

Путь их проходил по дамбе и дальше в направлении Питлохри, вдоль склона горы, поросшей вереском и окутанной туманом. В деревне Пруденс насчитала десять домишек, крытых еще соломой, один паб, заправочную и магазин.

– Жизнь в горных деревушках, – сказал Колин, когда они шли по брусчатке, – не намного изменилась за последнее столетие. Хотя теперь здесь принимают телевидение, и вряд ли кто говорит на галльском диалекте…

Оказалось, что позвонить можно из магазина, Колин остался поджидать на лавочке.

– Помните, никаких подробностей, – предупредил он.

Она виновато кивнула.

По местному времени был полдень, значит в Штатах – раннее утро. Сначала Пруденс набрала номер родителей. Мама как раз купала собаку, поэтому ни о чем не расспрашивала, только пожелала приятного отдыха в Шотландии и попросила по возможности привезти плетеные коврики. Затем девушка позвонила Эллиоту Арнольду Тромбли в его летнюю резиденцию в Ньюпорте.

Ответила жена и пошла его звать.

– Пруденс?

– Как вы догадались?

– Ты единственная молодая женщина, которая может позвонить мне в столь ранний час. Как дела?

Она вздохнула:

– Мне все удалось.

– Где ты?

Поколебавшись, девушка все же ответила:

– Неподалеку от Питлохри.

– Это о многом мне говорит, Пруденс!

– Севернее Перта.

Эллиот молчал.

– В Грампианских горах. Севернее Эдинбурга. Как раз в центре Шотландии. Тут вереск во всю цветет. Вы были когда-нибудь в Шотландии?

– Лондон, Париж, Рим, Вена. Что с Монтгомери?

– Меня зажали меж двух огней.

– Ты видела Хейли?

– Совсем недолго. Мы должны начать работать с понедельника, если я продержусь до этого времени.

– Продержись, Пруденс! – Голос издателя "Манхэттен мансли" звучал как приказ. – Расскажи о нем.

– Он отрастил бороду и в прошлом году начал опять писать, признается, что не совсем уверен в своих силах. Это не поэзия – здешние места не способствуют пробуждению лирического настроения. Живет в затерянном, изолированном замке, на острове, рядом сохранились развалины старинного аббатства.

– А сын?

– Подозревает! Ему не нравятся совпадения, которые привели меня к этой работе.

– Тогда какого черта он тебя нанял?

– Из-за моей великолепной фигуры, – саркастически заметила Пруденс. – По той же причине, Эллиот. Из-за подозрений. Решил, если меня заманить на забытое Богом озеро в центре Шотландии, я не смогу никому ничего разболтать в самом Нью-Йорке. Я так понимаю, что все остальные претенденты и понятия не имели, на кого им предстояло работать. А я знала.

– Да, нам здорово повезло!

– У меня такое же мнение, – сказала она.

– А ты ничего не слышала о его бывшей жене, своем преподавателе?

– Нет, а что?

Она услышала, как Эллиот вздохнул.

– Вчера она заходила в редакцию.

– Эллиот!

– Интересовалась, где ты, хотела пригласить на ужин. Приставала к Бобу с дурацкими вопросами. Он направил ее ко мне… Ее просто так не проведешь, Пруденс!

– Я знаю. И что дальше?

– Страшно хотела узнать, почему студентка, отличница, неожиданно бросает занятия и исчезает неизвестно куда. Сказала, что пыталась застать тебя на квартире, но там ее убедили, что ты выехала. В редакции она никакой информации не получила.

– О Господи, Джоан догадалась!

– Я сказал ей, что ты на специальном задании.

Пруденс застонала:

– И она спросила: "Где, в Шотландии?"

– Не совсем так, просто поинтересовалась где. Тогда я дал ей понять, что это служебная тайна и даже твоя мать не знает, где ты. И в свою очередь задал ей вопрос, почему ее это так интересует. Профессор ответила, что, дескать, беспокоится о молодой женщине, которая ей симпатична.

– Тоже мне, хитрец! – засмеялась Пруденс. – Вероятно, она пыталась связаться с Колином, и хорошо, что он улетел на день раньше. Но мне-то что теперь делать?

– Не переживай! Половина статьи у тебя, считай, уже есть. Попробуй перехватывать все послания на имя Хейли и опасайся ее приезда. В любом случае постарайся выиграть время.

– Они утопят меня, а потом четвертуют.

– У тебя больное воображение.

– Вас бы на мое место!

– Жизнь репортера не обязательно должна быть легкой. Как говорил мой предшественник сотрудникам: когда все летит в тартарары – прикиньтесь ослами.

– Ну, спасибо!

– Всегда пожалуйста. Жена кидает на меня странные взгляды. До свидания, Пруденс.

Она повесила трубку.

На лавочке Колина не было. Пруденс постояла около заправочной станции, просматривая в оба конца улицу, но его не увидела. Напротив, у ограды дома полная, немолодая женщина вдомашнем халате поливала кусты роз. Двое мужчин вышли из паба. Пруденс нахмурилась. Может, Колин зашел выпить чашку чая? Она решила посидеть на лавочке и подождать.

Меньше чем через минуту он показался из переулка, ведущего к заправке. На руках у него сидела черноволосая девочка лет двух, одетая в свитер и юбочку. Сзади шли мужчина с женщиной, видимо, ее родители.

Девочка что-то пронзительно прокричала.

– А я подумал, что вы уже сбежали, – сказал Колин. – Познакомьтесь с моими друзьями. – Он приподнял ребенка повыше. – Это Венди. Это ее родители, Пауль и Бренда Макголины. А это Пруденс Эдвардс.

Пруденс постаралась забыть свой разговор с Эллиотом и поздоровалась с новыми знакомыми. Венди решила побегать, Колин опустил ее на землю.