Текст книги "В сладостном уединении"

Автор книги: Амалия Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Амалия Джеймс
В сладостном уединении

1

Отыскав на домофоне табличку с фамилией Монтгомери, Пруденс Эдвардс решительно нажала на кнопку звонка и вскоре услышала в переговорном устройстве густой мужской голос:

– Слушаю…

– Это Пруденс Эдвардс… – начала девушка, но больше ничего не успела сказать, так как раздался сигнал, оповещающий, что дверь для нее открыли.

Пруденс шагнула в прохладный вестибюль и секунду постояла, привыкая к темноте после солнечной улицы. В здании сильно пахло лаком – видимо, где-то шел ремонт. И действительно, навстречу ей спустились по лестнице двое рабочих с ведрами и кистями в руках. Девушка посторонилась, пропустила их и стала не торопясь подниматься наверх. "Ничего! Пока все идет здорово!" – подумала она, стараясь себя подбодрить.

Однако у нужной квартиры чуть не повернула назад. В этот момент массивная дверь распахнулась, на лестничную клетку выпорхнула пухленькая красотка лет девятнадцати в джинсах и ярких цветастых босоножках.

– Еще раз спасибо, мистер Монтгомери! – звонко крикнула она через плечо и испуганно уставилась на Пруденс.

Девушки обменялись отнюдь не дружелюбными взглядами.

"Не иначе как моя конкурентка! – решила Пруденс. – Господи, неужели вся затея может вот так просто провалиться?" – Тем не менее, в следующую секунду, расправив плечи, вошла в квартиру.

В холле никого не было.

– Проходите! – услышала все тот же густой мужской голос откуда-то из глубины помещения и двинулась в его сторону. – Сюда, сюда, смелее!

Одна из дверей длинного коридора была открыта. Пруденс заглянула в комнату: посередине на просторном диване викторианского стиля, развалившись и положив ноги на низкий старинный столик, в расстегнутой рубашке сидел крупный мужчина. Темные, почти черные волосы, такого же цвета аккуратно подстриженные усы, широкие скулы, волевой подбородок…

– Здравствуйте! Меня зовут Пруденс Эдвардс, – улыбнулась девушка и двинулась к нему, протягивая руку.

Мужчина встал, пожал ей руку, потом снова сел, хотя ноги на столик больше не положил.

– Ну, вот и отлично. А я – Колин Монтгомери, – ответил он и кивком головы указал на стул с высокой спинкой около дивана. – Присаживайтесь!

Несмотря на работающий вентилятор, в комнате было очень душно.

Пруденс перестала улыбаться, присела и выжидательно посмотрела на Монтгомери. Ей хотелось сказать, чтобы он не стеснялся и вновь положил ноги на стол, но сдержалась: чем меньше будет сказано лишних слов, тем скромнее она будет выглядеть. А скромность наряду с аккуратностью, прилежностью, ответственностью и доброжелательностью была одним из непременных качеств, которыми в ее представлении должна была обладать хорошая секретарша.

Отправляясь сюда, Пруденс очень постаралась, чтобы, по крайней мере, внешне тому соответствовать. На ней был сияющий белизной строгий костюм. Густые, слегка вьющиеся каштановые волосы, обычно содержащиеся в художественном беспорядке, были собраны в строгий пучок – волосок к волоску, ресницы – лишь слегка тронуты тушью. Никакой помады на губах, бледно-розовый лак на ногтях… Вобщем, девушка не только не подчеркивающая своей красоты, но, скорее, ее и не сознающая. Самая обыкновенная молоденькая женщина.

В своем старании Пруденс, видимо, достигла желанного успеха – Монтгомери не очень-то ее и разглядывал.

– Вы умеете печатать? – зевая, спросил он.

Она достала из сумочки листок, на котором кратко были изложены о ней все данные: где училась, работала, кто дает рекомендации, – протянула ему и улыбнулась:

– Да, печатаю…

– А на компьютере умеете работать?

– Работала, – чуть резковато ответила она.

Его манеры ей совершенно не нравились – ни приветливости, ни заинтересованности. Может, его отцу уже и не нужна секретарша? Или дорогу успела перебежать конкурентка?

Он отреагировал на резкие нотки в ее голосе – подняв глаза, глянул поверх листа. Пруденс быстро отвела взгляд и попыталась пошутить:

– Знаете, я больше привыкла пользоваться изобретениями прошлого века – пишущей машинкой, простыми карандашами, швейной машинкой «Зингер»… По-моему, компьютеры должны стоять в солидных учреждениях.

– Понятно, – безразличным тоном сказал Монтгомери и снова опустил глаза на листок. – Отец только грозится приобрести такую штуку, так что вам не придется в ней разбираться, если я вас найму.

"Господи, благослови! – взмолилась Пруденс. – Я должна получить эту работу. Без всяких «если». Мне необходимо стать личной секретаршей писателя Хейли Монтгомери".

Единственная проблема заключалась в том, что она толком не знала, о чем должен говорить человек, претендующий на такую должность. Прежде ей никогда не доводилось выполнять обязанности секретаря.

– Вот вы тут пишете, что имеете трехгодичный опыт, – заметил между тем Колин Монтгомери. – Рекомендации есть?

– Арнольда Тромбли, – почти автоматически ответила она.

Это было полуправдой: Пруденс действительно работала у него три года, но не в должности секретаря.

А дальше шла откровенная ложь. В листке было написано, что Тромбли адвокат, но на самом деле он был издателем "Манхэттен мансли" – одного из старейших и наиболее престижных литературных журналов в стране.

Кажется, впервые Колин Монтгомери посмотрел на девушку внимательно. То ли он устал, то ли был раздражен – впечатление из-за своей недоброжелательности по-прежнему производил хуже некуда. Однако именно в этот момент, встретившись с ним взглядом, Пруденс вдруг увидела, что внешне этот мужчина чертовски привлекателен. Надо же! Она отлично помнила, как Джоан назвала его "жутко неприятным типом"…

Он словно прочитал ее мысли.

– А как насчет рекомендации от Джоан Монтгомери? – спросил Колин, кладя на стол листок.

Вот он – один из самых каверзных вопросов! Хорошо, что они с Тромбли его предвидели, заранее сочинили ответ, так что Пруденс была готова.

– Понимаете, как я уже говорила вам по телефону, я занимаюсь у профессора Монтгомери на летних курсах, которые она ведет в университете, и, откровенно говоря, не очень уверена, что могла бы получить от нее хорошую рекомендацию…

– Что так? – Колин не скрывал удивления.

– Вы же знаете, какими стали университеты в наши дни! За деньги они организуют любые курсы. Я выбрала "Юмор в американской литературе". Попасть туда было несложно, у меня же степень бакалавра, вы об этом прочли… – Она ходила кругами, собираясь с мыслями, чтобы дальнейшее вранье прозвучало убедительно. – В общем, группа довольно большая, я не очень хорошо знакома с профессором, а главное – у меня неважные оценки, только удовлетворительные…

Наконец-то Монтгомери улыбнулся! Пруденс отметила, что улыбка смягчила его лицо, он даже стал более дружелюбным. У нее слегка отлегло на сердце.

– Простите, что спросил…

"Невероятно! Неужели пронесло?" Из-за необходимости лгать она чувствовала себя отвратительно. В действительности ведь все было наоборот. Мало того, что Пруденс была любимой ученицей профессора Джоан Монтгомери, получающей за свои знания только высшие оценки, они, несмотря на разницу в возрасте, почти сдружились. Частенько после лекций задерживались, вместе пили чай, говорили обо всем на свете. Да попроси она у Джоан рекомендацию – получила бы самую отличную! Но дело в том, что профессор с ее принципами могла написать только честно о том, кто такая Пруденс Эдвардс – штатный сотрудник журнала "Манхэттен мансли". И вряд ли стала бы рекомендовать журналистку в качестве секретаря своему бывшему мужу – известному писателю.

Что же касается сына Хейли Монтгомери, ее бывшего пасынка Колина Монтгомери, тот журналистку и на порог бы к себе не пустил!

Глотнув воздуха, Пруденс продолжила излагать свою легенду:

– Джоан как-то обмолвилась на занятиях, что вы подыскиваете личного секретаря вашему отцу, и, если кто-нибудь имеет желание подработать, может обратиться к вам…

– Но вы единственная из студенток, кто обратился, – устало заметил Колин, – остальные приходили с направлениями из агентства по трудоустройству.

– Я понимаю, – пролепетала Пруденс, хотя, откровенно говоря, уже не понимала ничего.

– Джоан очень порядочный человек, – добавил он, распрямляясь. – Не знаю, с чего это она разоткровенничалась со своими студентами, но я на нее не в обиде.

– Зато я на нее обижена. – Пруденс сама себе удивилась, насколько же она вошла в роль. – Знаете, три удовлетворительные оценки – это не здорово!

На его лице опять мелькнула улыбка, и тут девушка испугалась – уж не переиграла ли она? Но сразу же облегченно вздохнула, когда услышала новый вопрос:

– Вы не будете возражать, если вам придется переехать в другое место?

– Нет!

– Вам все равно куда?

– Все равно. Ну, пожалуй, исключая Внутреннюю Монголию. Остальные места подходят…

Откинувшись на спинку дивана, Колин обнял колени руками и изучающе смотрел на нее.

– Почему?

Пруденс пожала плечами:

– Романтика приключений, да и выбраться из Нью-Йорка я была бы не прочь.

– Личные проблемы?

– Нет-нет! – торопливо воскликнула она. – Жара.

– Оригинальная мысль, – проговорил он и расхохотался.

"А смех у него приятный, – подумала Пруденс, – хотя и резковатый".

– Я встречал людей, которые согласны уехать куда глаза глядят, лишь бы избежать воспоминаний об умерших пуделях или чтобы укрыться от надоевших мужей…

– У меня нет ни пуделя, ни мужа, – добродушно сказала Пруденс. – Я ни от кого не убегаю, мистер Монтгомери. Я посчитала бы за счастье работать с вашим отцом, если, конечно, справлюсь. Вы, между прочим, до сих пор не сказали, в чем должны заключаться мои обязанности.

Он перестал смеяться и вполне серьезно спросил:

– А как вы себе представляете работу секретаря у писателя, мисс Эдвардс?

– Отправлять и принимать почту, вести дела в офисе, печатать рукописи…

– Отец не написал ни одного слова за десять лет, – перебил ее Колин.

– Правда? Тогда мне не придется печатать его рукописи.

– Нет, – печально подтвердил он, – не придется.

Пруденс кивнула. Она не знала, что еще сказать.

Колин Монтгомери поднялся, и девушка последовала его примеру. Он был выше ее сантиметров на тридцать, казался тренированным и мускулистым. Она вспомнила фотографии его отца в старых журналах. Тогда Хейли Монтгомери тоже был высоким и стройным, но вот каким стал теперь – представить трудно. Последние десять лет, кроме сына, его никто не видел.

Прощаясь, Пруденс протянула Колину руку и тут заметила, что у него удивительные пепельно-серые глаза.

– Спасибо, что пришли. Я позвоню вам, – сказал Монтгомери.

Кабинет Эллиота Арнольда Тромбли, выходящий окнами на Пятую авеню, был отделан ореховым деревом и обставлен кожаной мебелью. Нигде не было видно ни книг, ни других печатных изданий, лишь на стене в позолоченной рамке висел номер журнала за август 1898 года.

Хозяин кабинета – импозантный мужчина высокого роста с поседевшими волосами и пронзительными голубыми глазами – выглядел так, словно специально родился, чтобы стать издателем "Манхэттен мансли".

– Он даже не предложил мне стакан воды! – пожаловалась ему Пруденс. – У меня вообще такое впечатление, будто этот человек вместе со своим отцом провел все десять лет на необитаемом острове и отвык от общения с людьми!

– Скорее всего, Хейли Монтгомери прячется в каком-нибудь глухом городе, – возразил Эллиот.

– Может, в Якутске? – предположила Пруденс.

Тромбли рассмеялся:

– Ладно! Ты-то хоть поразила его своими секретарскими способностями? Или так попросила воды, что бедняга ощутил себя полным болваном?

– Не очень-то его выставишь в таком свете! – Пруденс покраснела, заметив, как на нее озорно поглядывает Эллиот. – Я и не думала просить воды. Просто сидела и слушала.

– С тобой мне все ясно, Пруденс.

– Что-то мне не верится, что я ему подошла…

– Это ты уже говорила три раза. Перестань волноваться! Получишь работу – прекрасно, нет – придумаем что-нибудь другое. А сейчас очень важно, чтобы этот тип не вздумал навести о тебе справки у своей бывшей мачехи. Как думаешь, наша легенда сработала?

– Да вроде он поверил. Я так упирала на плохие отметки, что, по-моему, даже вызвала его сочувствие. Вряд ли станет перепроверять. Какой смысл? Я сказала – профессор плохо меня знает. Но, конечно, если спросит, – полный провал. Джоан очень дорожит своими отношениями с Хейли. Вы об этом знаете…

Эллиот вздохнул.

– Да, похоже… Все эти годы мы постоянно пытались что-нибудь из нее вытянуть– мадам молчала как рыба. Пичкала нас всякими окололитературными байками, но никогда ни единым словом не обмолвилась о бывшем муже. – Неожиданно Эллиот ударил ладонью по столу. – К черту! Откопаем все сами и выдадим сенсационную статью! Пруденс, думай только об этом. Хейли Монтгомери – живой классик. Люди будут изучать его творчество и через сто лет. Он уже сейчас входит в учебные программы многих университетов мира. Интуиция мне подсказывает – ты станешь его секретарем!

Девушка пожала плечами:

– Я свой ход сделала…

В этот момент зазвонил личный телефон Эллиота, номер которого был известен только его жене, адвокату, дочерям и теперь еще… Колину Монтгомери. По договоренности с Тромбли она именно его дала сыну писателя – на случай, если тому захочется убедиться, существует ли на свете адвокат Арнольд Тромбли и есть ли у него секретарша Пруденс Эдвардс.

Девушка вопросительно посмотрела на хозяина кабинета. Тот согласно кивнул головой:

– Давай!

– Офис Арнольда Тромбли, – важно сказала новоиспеченная секретарша, подняв трубку. И через секунду изменившимся до неузнаваемости голосом добавила:

– Да, я вас слушаю…

– А, привет! Это Колин Монтгомери. Вы по-прежнему хотите получить работу?

Эллиот уже все понял и внимательно наблюдал за девушкой. Пруденс открыла рот, но произнести явно ничего не могла. Действительно, во рту у нее пересохло, сердце колотилось как бешеное.

– Ну, так как? – переспросил Колин. Пруденс, закрыв глаза, постаралась взять себя в руки:

– Конечно! Я своих решений не меняю.

– С паспортом у вас все в порядке?

Ага, паспорт! Девушка поняла, что приходит в себя, потому что быстро сообразила: "Значит, Хейли скрывается не в Штатах".

– Да, в порядке, – ответила уже более уверенно, глядя на Эллиота.

– Тогда вылетаем в пятницу вечером. Как хотите: либо встречаемся прямо в аэропорту, либо я заеду за вами.

– Я приеду сама, – ответила она вполне твердым голосом. – Значит, в пятницу вечером? Сегодня только понедельник…

– Летим рейсом "Бритиш эруэйз". Жду вас у регистрации в семь часов. Ровно.

– Мистер Монтгомери, я… Все так неожиданно… – начала она, но тут Эллиот сделал страшные глаза и показал ей кулак, явно призывая вести себя иначе. Пруденс послушно перестроилась. – Спасибо большое. Мы еще увидимся?

– Не вижу необходимости, – резко произнес Колин. – Если я вдруг вам потребуюсь, позвоните. Есть еще вопросы?

– Да. – Пруденс старалась говорить как можно спокойнее. – Куда мы направляемся?

– В Шотландию.

– Хорошо, что не в Якутию, – засмеялась она.

– Да, не туда, – подтвердил Колин без всякого юмора в голосе. – До свидания, мисс

Эдвардс.

– "Бритиш эруэйз", семь часов, в пятницу вечером…

– Все правильно, – нетерпеливо прервал он ее. – До встречи! – И повесил трубку.

У Эллиота Арнольда Тромбли был такой победоносный вид, будто бейсбольная команда его родного Гарварда побила йельцев.

– Чего ты так всегда удивляешься? – мягко спросил он. – Помню, когда после колледжа я предложил тебе работу помощника редактора, ты тоже вот так удивилась, хотя была одной из лучших среди выпускников Холиока. В чем дело? Не веришь в свои силы? В прошлом году, когда я переводил тебя на должность обозревателя, по-моему, ты чуть не упала в обморок. А ведь сама знаешь – заслуженное повышение. Твои литературные обзоры и рецензии на детские книги – великолепны! Лично я не сомневаюсь, и с этим ты прекрасно справишься. Напишешь отличный очерк о Хейли…

– Да, вот так вероломно вторгаясь в личную жизнь…

– Брось! Нормальный поиск материла. Мы же не собираемся публиковать какую-то скандальную историю или что-то в этом духе. Радуйся, что именно тебе поручено такое ответственное задание. Я ведь заранее знал, что только ты сможешь обвести вокруг пальца этого Колина…

Вконец смущенная, Пруденс лишь кивнула. Ей было всего двадцать четыре года, она была самой молодой сотрудницей в редакции и никогда еще не писала сенсационных статей. Рецензии и обзоры совсем иное дело.

– Во всяком случае, ты летишь не в Якутию, – с улыбкой добавил Эллиот. – Хотя я послал бы тебя и туда.

Девушка нервно провела рукой по волосам и честно призналась:

– Я боюсь…

– В этом нет ничего страшного! – уверенно сказал он. – Но вообще-то ты была бы крупной идиоткой, если бы не испытывала страха.

– Слава Богу, хоть не идиотка, – улыбнулась она. – Видели бы вы этого Колина Монтгомери – поняли бы меня.

– Я встречался с ним много лет назад…

Пруденс повторила про себя фразу Джоан: "Жутко неприятный тип," – и вздохнула.

– Большое вам спасибо.

– Не хочу притворяться человеком, не понимающим деликатности твоего положения. Но ты же знаешь, я верю в честность.

Пруденс пристально на него посмотрела, и оба расхохотались.

2

Ей очень хотелось позвонить Колину. Постоянно возникали вопросы, на которые не было ответов: «Какая в Шотландии погода? Как долго мне предстоит там пробыть? Останусь ли я наедине с писателем, или его сын будет жить там же? Должна ли я быть при нем круглосуточно, или у меня будут выходные?» Однако Пруденс превозмогла себя. Младший Монтгомери вполне ясно дал понять, что не желает вмешательства в его жизнь. Даже стала себя убеждать, что все равно вытянуть из него ничего не удастся. Услышит только, пожалуй, какой-нибудь язвительный совет познакомиться с энциклопедией «Британника» – и все. А это она и сама догадалась сделать.

Сидя в своей скромной квартирке, Пруденс как раз читала энциклопедию, когда раздался его звонок.

– Мисс Эдвардс? Это Колин Монтгомери, – его голос звучал как-то уж очень холодно.

"Ну и типчик!" – подумала она.

– Здравствуйте, Колин Монтгомери! – ответила приветливо она, усаживаясь удобнее за столом, на котором лежала энциклопедия и стояла чашка кофе. Помешивая кофе, прижала трубку к плечу. – Вы знаете, из энциклопедии ничего толком не поймешь о погоде в Шотландии. Летом прохладно. На западном побережье теплее из-за близости Гольфстрима, на восточном – холоднее. А тут еще разные климатические причуды на возвышенностях, низменностях, плоскогорьях… Словом, я в полной растерянности, что мне с собой брать из одежды?

– Советую брать все, – сухо ответил он.

Пруденс разозлилась и захлопнула энциклопедию. Может, он еще надеется услышать громкое спасибо? Однако промолчала. Колин тоже молчал. Пауза затянулась, девушка даже успела подумать, уж не дает ли он таким образом ей понять, что она несет глупости?

– Я позвонил, чтобы спросить, не поужинать ли нам вместе? – услышала, наконец, его вопрос.

– Сегодня?

На этот раз пауза была короче.

– Да.

Пруденс посмотрела на настенные часы. Шесть тридцать. Они с подругой уже договорились об ужине, но Тони что-то задерживалась. Она работала в том же журнале, только в оформительском отделе.

– Хорошо, – согласилась Пруденс, постаравшись произнести это слово дружелюбно, но без особого энтузиазма. – У меня есть фасоль и сосиски. Могу вас ими накормить; приезжайте, а я пока дочитаю энциклопедию.

– Что?

– Там есть отдельные статьи по Эдинбургу и Глазго, я до них еще не добралась. Издание, правда, довольно старое, 1961 года. Мои родители выписали его, когда я только родилась.

– Вот как?

– Да нет, наверное, я уже была более взрослой. Как вы считаете, Шотландия с тех пор не сильно изменилась?

– Она не сильно изменилась с 1600 года, Пруденс…

Девушка улыбнулась – надо же, он назвал ее по имени!

– Так как мы договоримся?

– Я приеду через час.

– Давайте через сорок пять минут, а то я голодная…

– О Господи! – произнес он и повесил трубку.

Пруденс начала с того, что тщательно осмотрела квартиру и попрятала все номера "Манхэттен мансли", потом приняла душ, стала одеваться. Колин так и не сказал, будет ли он ужинать у нее или куда-то собирается ее повести, поэтому она постаралась выбрать наряд, подходящий на все случаи жизни. Шила Пруденс сама, так что, к счастью, гардероб у нее был больше, чем у любого другого малооплачиваемого сотрудника журнала. Она выбрала кремовое платье из хлопка без рукавов. Изящные босоножки дополнили туалет. Никаких колготок. Затем чуть подкрасила тушью ресницы и легко тронула губы помадой кораллового оттенка.

– Ошеломляюще средне! Идеальная бесцветная секретарша, – произнесла она, глядя на себя в зеркало, как раз в ту минуту, когда внизу позвонил Монтгомери.

Удостоверившись, что это он, Пруденс сразу же его впустила, ослепительно улыбаясь.

"Ах, если бы такие мужчины заходили почаще!" Колин выглядел обворожительно, одет был почти шикарно, а в руках держал огромный пакет с провиантом китайского ресторана.

– Китайская пища и ваша фасоль… – сказал он, перешагивая порог. – Забудьте о сосисках.

– Мистер Монтгомери, я думала, что…

– Да, я собирался сводить вас в китайский ресторанчик, но, проходя мимо, изменил решение. – Он ухмыльнулся: – Вы не любите китайскую кухню?

Пруденс закрыла входную дверь, но не стала защелкивать замки. Немного растерявшись, ничего не ответила.

– Принимаете меня за нахала? – спросил Колин.

– Тогда бы я вас просто выставила!

– Вы обещали угостить меня фасолью с сосисками, – напомнил он и понюхал воздух. – Какой аромат! Домашнего приготовления?

На сей раз их ужин с Тони действительно был домашнего приготовления. Пруденс уже давно поставила тушить фасоль с сосисками на маленьком огне, добавив в нее пряности и соус.

– Мясо по-монгольски тоже принесли? Это их фирменное блюдо.

– Ах, так вот почему вы испытываете тягу к Якутии! – улыбнулся Колин, проходя вместе с нею на кухню.

– Якутия – это в России, – уточнила Пруденс.

Он поставил пакет на стол и изобразил на лице удивление.

– Надо же! А я и не знал!

От волнения Пруденс купилась на шутку как маленькая девочка.

– На самом деле существует две Монголии, – сказала она. – Одна – Внешняя – называется Монгольской народной республикой. Другая – это Монгольский автономный район Китая и…

– Называется Внутренней Монголией, – договорил за нее Колин, широко и озорно улыбаясь. – Это необходимо знать, чтобы съесть говядину по-монгольски?

– Конечно, нет! – Она покраснела.

– Вероятно, вы печатали диссертацию по Монголии или что-то в этом роде? – поинтересовался Колин, доставая из пакета пластиковые упаковки.

Сосчитав до семи, Пруденс ответила слегка раздраженно:

– Я могу быть секретаршей, но идиоткой – никогда!

Он усмехнулся:

– Простите, ради Бога! А тарелки у вас есть?

Пройдя мимо него, девушка открыла шкаф, висящий над мойкой. Единственный мужчина, которого она кормила иногда у себя ужином, был ее отец. В крохотной кухоньке получалось так, что Колин находился все время рядом. Как только Пруденс достала пару тарелок с яркими голубыми цветочками, из сервиза, который ей подарила мать, он поднялся и взял их. На мгновение коснулся ее руки, отчего по всему телу девушки будто пробежала искра. Она быстро отвернулась.

– Уютная квартирка, – заметил Колин. Пруденс повернулась к нему со столовыми приборами в руках.

– Для секретаря?

– Я ожидал увидеть другое.

– Что же именно?

– Сам не знаю. Дайте-ка мне вилку. Она протянула ему вилку, и он стал выкладывать на тарелку вареные креветки.

– И все-таки? – настояла Пруденс.

– Я представлял, что вы живете с родителями или еще с кем-то. Может, делите квартиру с подругой.

– Я и делю ее с подругой.

Он посмотрел на нее:

– Хм! И как же она отреагировала на ваш отъезд?

– Я сдам мою комнату на время отсутствия.

– А вы не хотите сесть? И заодно передать мне ложку?

Девушка сделала и то, и другое. Вручая ей тарелку с креветками, Колин опять улыбнулся.

– А ваша подруга интересовалась, куда вы уезжаете?

– Я ей сказала.

Колин выронил ложку и едва не опрокинул мясо себе на брюки.

– Вот почему я решил с вами поужинать, мисс Эдвардс, – серьезно проговорил он. – Хочу вас предупредить, что не следует говорить о том, куда и к кому вы едете.

– Даже родителям?

Он утвердительно кивнул.

– Почему?

– Мисс Эдвардс, – его голос приобрел даже какую-то торжественность, – чтобы укрыться от издателей, редакторов и прессы, моему отцу пришлось идти на разные ухищрения. Поверьте, это было не просто, кто только ни пытался его разыскать! Я не хочу, чтобы его тайна всплыла наружу только потому, что секретарша все расскажет матери, а та в свою очередь поделится этой новостью в бридж-клубе…

Пруденс с трудом усидела на стуле.

– Моя мама не играет в бридж!

– Послушайте, только не обижайтесь, я просто хотел сказать…

– Чтобы я держала рот на замке?

Он пожал плечами.

– Если хотите, так. Что вы сказали своему шефу?

– Не волнуйтесь, я была достаточно сдержанна.

– Так что же вы ему сказали? – повторил Колин.

Пруденс плотно сжала губы, потом процедила:

– Что устроилась секретаршей у нашего посла в Монголии.

– Пруденс, я вас умоляю!..

Она быстро выскочила из-за стола и открыла духовку.

– Положить вам фасоли?

– Ложечку, – ответил он, внимательно глядя на нее. – Что вы сказали Арнольду Тромбли?

– Сказала, что беру отпуск с сегодняшнего дня.

– И он не задавал вопросов?

– Нет, он уволил меня.

Пруденс положила ему две ложки фасоли.

– Ох! – простонал Монтгомери.

"Как же трудно врать!" – подумала Пруденс, накладывая фасоль себе. Вернувшись за стол, она тут же принялась есть, стараясь не поднимать от тарелки глаз.

– И это вас беспокоит? – спросил он. Все-таки ей пришлось посмотреть на него.

В этот момент Колин открывал упаковку с кисло-сладкой свининой. Пруденс на миг показалось, что он выглядит озабоченным и заботливым. Но не из-за нее же, естественно! Откуда ей знать, о чем он думает?

– Да, беспокоит, – сказала она. – Я понятия не имею, на сколько уезжаю – на две недели или на два года. Неизвестно, понравлюсь ли я вашему отцу и понравится ли он мне. Я не знаю, какой адрес мне оставить родителям и друзьям… А допустим, ваш отец прогонит меня в первый же день. Что тогда? Я возвращаюсь сюда и остаюсь без работы и без жилья. Хорошенькое дело!

Колин поддел вилкой свинину, положил в рот, прожевал, проглотил и только тогда произнес:

– А мне показалось, вы ищете приключений.

Пруденс дернула плечом и в панике подумала, что Эллиот оторвет ей голову, если она сейчас заставит Монтгомери передумать и не брать ее на работу. Поэтому поторопилась исправить положение:

– Да, это так. Но все-таки здравый смысл должен присутствовать. Тем не менее, я хочу поехать.

Монтгомери улыбнулся, в глазах заблестели огоньки.

– Я рад, – сказал он довольно, – да, и зовите меня просто Колин.

– О'кей! – Пруденс тоже широко улыбнулась. – А вы меня – Пруденс.

Он подмигнул ей.

– А ваше второе имя?

– Оно хуже.

– Вы шутите!

– Аделайн.

– Пруденс Аделайн Эдвардс? Как можно было так назвать ребенка? – рассмеялся он. – А откуда вы родом?

– Я выросла в небольшом городишке на северо-западе Коннектикута.

– В большом белом доме с черными ставнями и литым орлом над парадным крыльцом.

Пруденс неожиданно для себя развеселилась.

– Не угадали! С чугунным якорем! А в остальном все верно.

– А каким же образом… – Колин помолчал, разрезая яйцо пополам, – вы оказались на службе у адвоката, да еще в большом городе?

– Сама до сих пор не пойму! – ответила она, быстро поднимаясь. – Чаю хотите?

– С удовольствием!

Пруденс включила газ под медным чайником, давно нуждавшимся в чистке. Она не возражала против расспросов о ее прошлом. Ей хотелось, чтобы их отношения с Колином были простыми и деловыми. И чем меньше при этом будет лжи – тем лучше.

Девушка стояла к нему спиной, но, тем не менее, ощущала его взгляд на себе. И вдруг почувствовала, что ей от этого удивительно хорошо. "Господи! – подумала она. – Ну почему он должен был оказаться таким привлекательным?"

– В любом случае, – сказал Колин, когда Пруденс вновь повернулась к нему лицом и оказалась всего лишь в нескольких сантиметрах от него, – хорошо, что так получилось. И вам и ему повезло. Говорят, сейчас непросто подыскать приличную секретаршу.

Она не поняла, что он имеет в виду, говоря о ней, поэтому на всякий случай ответила холодным тоном:

– Надо думать!

В следующую секунду хотела вновь отвернуться к чайнику, но Колин взял ее за локоть и привлек к себе.

– Вы очень мнительная. Не следует быть такой, – сказал совсем мягко и провел ладонью по оголенной коже руки, отчего она покрылась мурашками.

Смущенная, Пруденс резко отодвинулась к буфету за чашками.

В этот момент в прихожей открылась дверь. С портфелем в одной руке и тремя книгами в другой вошла Тони – высокая, крупная блондинка с темно-зелеными глазами. Свалив книги на диван, повернулась к подруге:

– Вот, принесла то, что ты просила… – и остановилась, увидев мужчину, сидящего за столом. – Кто это?

Пруденс замерла. Она и так была сбита с толку неожиданной лаской Колина, а тут еще внезапное появление Тони. Испугавшись, что та невзначай произнесет название их журнала или скажет что-нибудь еще такое же разоблачающее, поторопилась представить гостя.

– Познакомься, это Колин Монтгомери. Колин, а это моя подруга Тони Галински. – К счастью, голос не выдал ее волнения.

– Ах, так! Значит, это вы умыкаете Пруденс? – дружески улыбаясь, сказала Тони и села за стол. – У вас осталось чем поживиться?

– Куча всего. Угощайся.

– Отлично! Я страшно проголодалась. Думала, никогда не выберусь из этой тюрьмы. Под конец, как назло, навалились на наш отдел…

Пруденс моментально достала тарелку, излишне громко поставила ее перед девушкой и, улыбаясь, объяснила:

– Тони – художник.

– Я работаю на одного ужасно скучного мелкого издателя, – гладко соврала та, успокаивая подругу. – А вы чем занимаетесь, Колин?

– В настоящее время помогаю отцу, – ответил он, внимательно изучая Тони. – Как я понимаю, Пруденс рассказала вам о своей новой работе?

Девушка усмехнулась:

– Разумеется!

– А должна была держать это в тайне! – произнес Колин жестким тоном. – Пруденс, я доверился вам с тем условием, что вы никому и словом не обмолвитесь. А если…

– То вы утопите ее в каком-нибудь болоте, а потом приедете за мной, – договорила за него Тони и потянулась за оставшейся говядиной. – Успокойтесь, Монтгомери! Меня совершенно не волнует, где и почему ваш отец скрывался последние десять лет.

Пруденс поставила перед Колином чашку чая. Он сделал два глотка и поднялся.

– Уже поздно, мне пора идти. Было приятно познакомиться с вами, Тони.

– Мне также, – ответила та с полным ртом.

Повернувшись к Пруденс, он сказал:

– Увидимся в аэропорту.

– С нетерпением буду ждать встречи. Монтгомери внимательно посмотрел на нее, будто хотел понять, можно ли ей верить, потом повернулся и пошел к двери. На ходу бросил взгляд на книги, лежавшие на диване, – это были романы его отца, – обернулся к Пруденс.