Текст книги "Прости, если сможешь (СИ)"

Автор книги: Аля Морейно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 30

Аня

Разговор с Максом вывернул наизнанку всю душу. Я будто снова прожила весь тот кошмар. Очень боялась, что он мне не поверит и опять начнёт обвинять. Но на сей раз всё как будто было иначе. Я наконец сделала то, что собиралась много лет назад, – всё ему рассказала. И мне стало легче. Между нами больше не было недосказанности. Я бы не удивилась, если бы он и после этого стал вести себя агрессивно. Но он спокойно ушёл. Видимо, ему нужно было время, чтобы обо всём этом подумать.

В понедельник Дима мне с восторгом рассказывал, как они с няней провели воскресенье, какие книги она ему читала и сколько паззлов они вместе собрали. Он сфотографировал получившиеся картины и отправил Максу с просьбой купить ему ещё на большее количество кусочков.

Вечером по телефону Дима встревоженно поинтересовался, не звонил ли мне Макс. Он почему-то не отвечал на его звонки, и мальчик волновался, не случилось ли с ним что. Как могла, успокоила его.

– Дима, ты вспомни, он сказал, что едет на важные переговоры. Скорее всего, они ещё не закончились. Думаю, завтра он обязательно тебе перезвонит.

Назавтра в школе в течение дня я неоднократно замечала, что Дима посматривал на телефон в надежде увидеть там сообщение. Видя беспокойство ребёнка, я решила сама позвонить Максу и намекнуть ему, что сын ждёт от него звонка. Но его телефон, похоже, был выключен.

– Ты не волнуйся. Скорее всего, они вчера поздно закончили, сегодня с утра продолжили. Макс не рискнул тебе звонить, боялся отвлечь от уроков. Думаю, он позвонит тебе или напишет, когда ты вернёшься домой.

Время шло. Я ещё несколько раз набирала номер, но телефон всё так же не отвечал. Тогда я решилась позвонить его помощнице.

– Ксения, здравствуйте. Это Анна Петровна, учительница Димы.

– Здравствуйте, я узнала ваш номер.

– Я прошу прощения за беспокойство, но дело в том, что Дима второй день не может дозвониться отцу. Когда у него погибли родители, они тоже не выходили на связь. Он боится, очень нервничает.

– Максим Андреевич в больнице.

– Что с ним случилось?

– Я деталей не знаю, он мне самой только недавно сообщил, я еду к нему. Он без телефона. Видимо, поэтому не знает о звонках Димы. Если хотите, наберу вам, когда буду с ним рядом.

– Да, пожалуйста.

Спустя 30 минут она мне перезвонила.

– Аня, Ксения сказала, что ты звонила. Что-то случилось?

– Макс, Дима нервничает, что со вчерашнего вечера не может тебе дозвониться. Я сейчас его позову и дам ему трубку, поговори с ним, успокой его. Что с тобой случилось?

– Всё очень банально. Выпил вчера лишнего, разбил бокал, споткнулся и неудачно упал на него рукой. Сделали операцию, сегодня к вечеру, надеюсь, отпустят домой. Но завтра я ещё буду тут – пришлось перенести встречу, на перевязку схожу заодно. Я без телефона пока, экран разбил и дома оставил. Если вдруг что, то звоните Ксении, она будет со мной.

– Ничего себе. Выздоравливай. Поговори, пожалуйста, с Димой.

После разговора с отцом мальчик сразу успокоился.

Макс вернулся в среду вечером. Порез оказался серьёзным, с повреждением связок. На руку даже наложили лонгету. Мы, как обычно, встретились с ним в субботу. Мила скакала возле отца и жалела его.

– Папочка, пойдём к нам домой, я буду твою ручку лечить! Я буду настоящим доктором!

Погода была дождливая, и мы отправились в контактный зоопарк. Мила аж визжала от удовольствия, пытаясь поймать и погладить кроликов.

– Аня, пригласишь нас сегодня к себе? Есть разговор.

– Разве мы ещё не всё обсудили?

– Я встречался со старыми друзьями и узнал новые подробности. Хочу тебе рассказать.

– Думаешь, стоит снова бередить?

– Однозначно. Так как? Дадим Миле шанс меня немного полечить, а потом включим им с Димой мультики?

– Разве я могу отказаться?

После традиционного обеда в кафе мы поехали к нам домой. Мила была в восторге, что её набор доктора наконец-то по-настоящему пригодился. Она и послушала папу, и температуру ему померяла, и лекарство выдала. А потом ласково погладила его перевязанную руку. И папа, естественно, сразу же почти выздоровел. Малышня с чувством полного удовлетворения отправилась смотреть мультфильмы, а мы с Максом закрылись на кухне.

– Аня, ты лучше сядь. Разговор неприятный. Я сам с трудом всё это переварил, – показал на руку.

– Так ты из-за этого напился? – кивнул.

– Ань, представляешь, они поспорили. Что ты не утерпишь и переспишь с кем-то другим, а я отменю свадьбу. На кону стояли больше деньги. Очень большие.

– Кто “они”?

– Мои друзья. Все. Твари! Говорят, все верили, что ты мне не изменишь и не скупились со ставками, а Глеб их подначивал. Он всё спланировал. Дотянул почти до самой свадьбы, когда ставки стали максимальные. И сорвал куш.

Мне стало дурно. Я вспомнила настойчивые уговоры Насти и торопливую грубость Глеба. Уткнулась лицом в ладони. Слёз не было. Меня парализовал ужас. Всё было подстроено из-за каких-то денег?

Ты знал об этом? Когда уговаривал меня не идти в клуб.

– Нет, но интуитивно чувствовал, что без меня не надо тебе туда ходить.

– Какой ужас! Вот так, из-за каких-то поганых денег? Я же живой человек! Как так можно-то? У меня же вся жизнь к чёрту!

Слёзы хлынули как-то разом, у меня началась истерика.

– Какая же я дура! Ну зачем я туда пошла? Зачем поддалась на уговоры Насти?

– Не вини себя. Если бы тогда не получилось, он мог бы что-то ещё придумать. Глеб шёл ва-банк, времени оставалось мало.

– Нет, если бы я не пошла, если бы я только послушала тебя, то ничего бы этого не было!

Я мотала головой. Мне было так отчаянно страшно, безысходность и беспомощность навалились такой тяжестью, что, казалось, я не в состоянии была разогнуться.

– Аня, не вини себя.

– Моя жизнь тогда закончилась! Если бы не Мила, я вообще не знаю…

Мне гораздо легче было все эти годы думать, что это было моей ошибкой, что я была виновата, я пошла, я спровоцировала, я всё разрушила. А оказывается, меня разыграли! Как какую-то игрушку! Вот так, с лёгкостью сломали мою жизнь ради каких-то мерзких денег! Все эти годы я прожила в аду просто потому, что кто-то захотел повеселиться и выиграть спор!

Всё вокруг потеряло смысл, стало неважным. Казалось, я перестала видеть и слышать. Я будто вновь погрузилась в своё бескрайнее горе.

У Макса тоже было своё горе. И он тоже варился в нём все эти годы. Оно сделало нас врагами и раздуло его ненависть и мой страх до космических масштабов.

– Знаешь, я просто не понимаю, почему они со мной так поступили? Я и вправду был так смешон?

– Макс, ты был самым лучшим. Им до тебя было, как до Луны пешком. Они просто завидовали тебе, твоему уму, успешности, жизненным ценностям.

– Они завидовали мне, потому что у меня была ты! Они отняли тебя у меня!

– Нужно быть объективными. В той истории мы все виноваты. Я – что не послушалась тебя и пошла в клуб. Ты – что не смог простить и бросил. Ну а друзья…

– Аня, я не мог тогда поступить иначе – и они это знали. Глеб меня просчитал наперёд. Он потому и затеял это. Мы бы всё равно расстались.

– Даже если бы ты узнал, что он всё подстроил?

– Скорее всего, да. Сейчас, конечно, стыдно об этом говорить, но я тогда был одержим идеей, что должен быть у тебя первым, без этого я не представлял наш брак.

Меня как холодной водой окатило. Я думала, он меня бросил потому, что решил, что я его предала, а, оказывается, дело было в моей девственности? И неважно, что со мной случилось?

– Конечно, зачем тебе испорченная игрушка? Особенно когда в неё уже поиграл твой друг! Разве я сама по себе для тебя имела какую-то ценность? Чем же ты отличаешься от них?

– Аня, зачем ты так говоришь? Я любил тебя!

– Ты себя любил! А в меня играл точно так же, как и твои друзья! Напомнить тебе, что ты со мной сделал? Твою игрушку испортили – значит, можно её доломать и выкинуть? А что при этом чувствовала я, никого из вас не волновало!

Меня трясло. Было ужасно холодно. Зубы стучали. Кажется, как тогда в машине, когда Глеб вёз нас с Настей из клуба.

Я почти 6 лет прожила под неподъёмным грузом собственной вины. А вся моя вина заключалась в том, что я стала игрушкой золотых мальчиков, которую они не поделили! Что они там говорили? “Хорошие девочки не ходят по клубам”? А ещё они, кажется, не ходят на пляж и по улицам, не дышат и вообще не живут. Ведь мало ли, что взбредёт в голову отморозкам!

– Аня, я же думал, ты с ним добровольно! Я думал, ты меня предала!

– Макс, о какой любви ты вообще можешь говорить, если ты мне настолько не доверял, что даже не спросил меня, не дал возможности объяснить, что произошло? К другу же у тебя было абсолютное доверие, так? Его мнение тебя интересовало, а меня проще было выбросить? И ненавидеть меня легче, правда? И мстить! Только за что? Вы отняли у меня всё… Отняли настоящее, будущее. И Милу ты бы отнял, если бы моя девочка не встала на мою защиту!

Кажется, я кричала. Впервые за эти годы меня прорвало, и остановиться я уже не могла.

– Аня, успокойся! Или ты хочешь, чтобы дети тебя услышали?

– Убирайся! Видеть тебя не могу!

– Можешь-не можешь, а придётся.

Я не видела, как он уходил. Услышала только, как через какое-то время хлопнула входная дверь. В квартире стало тихо. И вдруг меня словно ударило в сердце: “Мила!”. Я вскочила, побежала в комнату, ожидая, что её там нет. Но она сидела и что-то бормотала себе под нос.

– Мамочка! К тебе уже можно? Папа сказал, что я должна рассказать себе сказку и только потом смогу к тебе зайти! Ты там секретничала?

– Да, моя хорошая. Подожди ещё немного, я сейчас вернусь.

Едва успела добежать до ванной и включить воду – и меня накрыло дикой истерикой.

Глава 31

Максим

Я никогда не видел Аню в истерике. Я помнил её тихой, спокойной и покладистой девочкой, которая никогда ни на кого не повышала голос. Даже когда я отобрал у неё Милу, она прекрасно держалась. А сегодня она предстала передо мной совершенно другой, обиженной, отчаявшейся, истеричной. Её слова били меткими попаданиями ниже пояса. Самое страшное, что они были справедливыми.

За все эти годы я ни разу не задал себе вопрос о том, как она пережила ту трагедию. Когда увидел её впервые в школе, то взбесился, потому что она не стала подстилкой, как её подруга, а вполне реализовала свои профессиональные мечты. Решил, что, пока я сходил с ума от страданий, она жила счастливо и беззаботно. Очень удивился тогда, что она одна растила мою дочь.

Вчерашняя истерика была настолько ей не свойственна, что я сначала было подумал, а не играет ли она. Но нет, рыдала она искренне. В голове крутились её слова.

“Твою игрушку испортили – значит, можно её доломать и выкинуть?”

Ведь именно так я и поступил – доломал и выкинул. Не задумываясь, уверенный, что имел право так с ней поступить. Считал её виновной во всех своих бедах. Не Глеба, а именно её.

А в чём была её вина?

“Только за что? Вы отняли у меня всё… Отняли настоящее, будущее”.

“Моя жизнь тогда закончилась!”.

“Мама меня стерегла, чтобы с собой ничего не сделала”.

“Мне всё время снятся кошмары. И ты там”.

Похоже, я даже не представлял, насколько израненной она была. Чистая маленькая девочка, которую мы с лёгкостью сломали. Которая одна растила мою дочь, пока я её ненавидел и желал самого плохого.

Время вспять не повернуть. И исправить ошибки невозможно. Я для неё навсегда останусь палачом, который приходит к ней в кошмарах?

Всё воскресенье прокручивал в памяти те дни перед её защитой, когда я метался и искал её. Даже когда я дозвонился Насте и она сказала, что Аня мне перезвонит сама, мне было очень неспокойно. Все эти дни я виделся с Глебом, и он не сказал мне ни слова, даже намёка никакого не подал.

В тот день я был зол на неё за то, что она мне так и не перезвонила. Я же не знал, что она была в больнице! Бросалось в глаза, что она была какая-то не такая, как обычно, но я отнёс это на счёт нервов, связанных с защитой.

Как получилось так, что я даже не дал возможности Ане мне всё объяснить? Почему? Зачем я вообще пошёл к ней пьяный после драки?

Я же любил её! Что бы она ни говорила и не думала обо мне!

Я сам во всём виноват. Если бы я тогда выслушал её! А так, все эти годы со мной была только версия Глеба и воспоминания о том смонтированном видео.

В понедельник я снова встречал Аню на крыльце, чтобы увидеть её мельком и поздороваться. Это уже вошло в привычку. Она едва кивнула, в мою сторону не посмотрела. Приехали.

– Аня!

Даже не повернулась, сделала вид, что не услышала. Но я знал, что услышала. По тому, как на мгновение она замерла. Как резко выпрямила плечи и слишком порывисто открыла дверь.

День за днём я удостаивался лишь кивка и односложных ответов на вопросы о Миле по телефону. Каждый вечер я посылал с курьером ей цветы. Она их принимала, но никак не выражала своего отношения к ним.

В пятницу вечером я снова набрал её спросить, как дела и какие планы на субботу. Она ответила не сразу, односложно, как и в другие дни.

В субботу у Димы были первые соревнования по баскетболу. Он очень хотел, чтобы Аня с Милой пришли за него болеть, и пригласил их.

– Что ты решила по поводу Диминой игры? Пойдёте?

– Да, я же ему обещала.

– Мы заедем за вами в 9, будьте готовы. Я не знаю, как там с перекусом. На всякий случай, возьми Миле что-нибудь с собой.

– Хорошо.

Вот и весь разговор.

Когда мы устроились на трибуне и ждали начала игры, я попытался её разговорить. Но она молчала. Только вдруг сказала тихо:

– Макс, мне больше некуда ставить цветы. И вообще, это ни к чему.

– Давай потом поговорим.

– Не надо ни о чём со мной говорить, пожалуйста.

Между нами выросла пропасть. Аня изменилась. В ней словно что-то сломалось. Её тело было рядом с нами, а душу она будто оставляла дома, боясь испачкать её о меня.

И на следующей неделе всё оставалось так же. Только цветы я прислал лишь однажды, чтобы не раздражать лишний раз. Учебный год закончился, оставался только школьный лагерь.

– Аня, у нас в пятницу юбилей компании. На выходные мы сняли базу отдыха. Празднование, тимбилдинг и все дела. Сотрудники будут с семьями. Я хочу взять Милу. Свежий воздух, речка. Ей понравится. Поедете?

Она пожала плечами, но сказала:

– Можно. Только я там буду в качестве кого? Няньки твоим детям? Боюсь, мне будет не очень комфортно.

– Ты будешь в качестве мамы моей дочери. Не бойся, тебя там никто не обидит. Остановитесь с нами в домике в отдельной комнате. Поедем машиной, возьмёте всё, что вам может понадобиться. Подумай, что детям нужно купить. Мяч? Бадминтон? У тебя купальник есть?

Она отрицательно помотала головой.

– Диме нужны плавки. Да и Миле, наверное, не мешает купить что-то девчачье. И средства от комаров. Поедем завтра выберем всё, что нужно? Оставим детей с Еленой Степановной.

Растормошить Аню у меня никак не получалось. Она ушла глубоко в себя и слабо реагировала на окружающее. Тем не менее, проявила инициативу и всё необходимое для уикенда выбрала сама. Я лишь поддакивал, соглашаясь.

В субботу мы заехали за ними рано утром и в полдесятого уже были на месте. Погода была по-настоящему летней. Сотрудники быстро расселились по домикам. Все они были типовые и состояли из двух двухместных комнат с общим санузлом. Осматривая наш домик, подумал, что он как раз очень удобен для семьи: в одной комнате двухспальная кровать для родителей, в другой – две односпальные кровати для детей. Мы с Димой заняли вторую, решив, что Миле с мамой будет удобнее вдвоём на большой кровати.

День был очень насыщенный. Детей развлекали аниматоры, но Аня всё равно не отходила от них. Впрочем, не она одна, поскольку дети там были и помладше Милы, и матери крутились возле них, как наседки.

– Макс, ты один приехал или со своим мальчиком? Я могла бы составить тебе компанию.

Кристина поймала меня, как только я закончил разговор с организатором.

– Крис, мы же расставили все точки над и. Давай не начинать снова.

– Макс, я подумала, что хочу попробовать найти общий язык с твоим мальчиком.

– Моего сына зовут Дима. Срок годности того моего предложения уже давно истёк. Так что давай на этом и закончим.

– Папа, папа, смотри, какую бабочку мне нарисовали на ручке!

Мила спешила похвастаться мне результатами творчества аниматора.

– Папа? У тебя ещё один ребёнок образовался?

– Почему образовался? Это моя дочь, Мила.

Я поднял Милу на руки и рассматривал нарисованную бабочку.

– Супер! Очень красивая, почти как настоящая. А Диме тоже что-то нарисовали?

– Ему там сейчас рисуют. Пойдём, посмотришь!

Подошла Аня.

– Она тебя отвлекла? Давай я её уведу.

– А это твоя новая няня?

– Нет, это – Аня, моя бывшая жена и мама Милы. Аня, это Кристина – бухгалтер.

– Ты был женат? Ты никогда не говорил.

– Ладно, Крис, увидимся. Пойду развлекаться с детьми. Ты тоже найди себе занятие по душе.

Я взял за руку Милу, и мы втроём пошли туда, где играли дети. Скоро должны были накрыть обед.

Нагонявшиеся и утомлённые дети улеглись спать ещё засветло. А у взрослых тусовка набирала обороты. Уложив Милу, Аня вышла на улицу и села на лавочке что-то читать в телефоне. За целый день мы с ней перекинулись едва ли десятком фраз.

– Пойдём ко всем? Там весело.

– А вдруг Мила проснётся?

– Откроем двери в комнатах. Дима услышит – позвонит мне. Не волнуйся, ты даже не представляешь, как он заботился о сестре, когда она у меня жила. Он был моей палочкой-выручалочкой.

– Да, Дима у тебя очень серьёзный и надёжный. Даже немного удивительно, всё-таки он рос один в семье. Такие дети часто избалованные.

– Честно говоря, я сам не ожидал. Мне кажется, после смерти родителей он сильно изменился.

– А как у вас с ним?

– Хорошо, не жалуюсь.

– Он называет тебя папой?

– Не всегда, но всё чаще.

Я улыбался. Диму я любил, как родного, и был счастлив, что мы с ним поладили. Думаю, не последнюю роль в этом сыграла Аня. Она на него очень хорошо влияла и была для мальчика беспрекословным авторитетом. Иногда мне даже казалось, что если бы Диме предоставили возможность выбирать, с кем из нас двоих жить, то он выбрал бы её.

Я зашёл в дом, взял Анину тёплую кофту, открыл комнаты и закрыл дверь на улицу.

– Ты не замёрзла?

Накинул на неё кофту.

– Спасибо, немного. Вечера ещё прохладные.

– Так что, тут посидим или пойдём ко всем?

– Я должна туда пойти?

– Было бы хорошо. Хотя бы ненадолго. Хочешь, потом к реке прогуляемся?

Она пожала плечами и поднялась. На площадке вовсю уже гремела музыка, и разгорячённые алкоголем сотрудники выплясывали, кто на что гаразд. Когда заиграла медленная мелодия, я попытался пригласить Аню.

– Потанцуем?

Она отрицательно покачала головой.

– Хочешь, прогуляемся?

– А тебя не хватятся?

– Надеюсь, они даже не заметят моего отсутствия.

– Ты вовсе не обязан меня развлекать. Я вполне хорошо могу провести время сама в домике. Тебя, наверное, девушка ждёт. Я за Димой присмотрю, можешь идти к ней.

– Никто меня не ждёт.

– Разве? А Кристина? Она очень красивая. Судя по злобному взгляду в мой адрес, у неё на тебя далеко идущие планы.

– Да, она мечтает выйти за меня замуж. Только мы с ней давно расстались.

– Странно.

– И, кстати, ты гораздо красивее.

Мы шли молча. Аня смотрела на небо. Я помнил, что она любила разглядывать звёзды. Когда-то мы могли часами выискивать созвездия, сверяясь по карте.

– Найдёшь Дракона?

– Это легко. Хвост – между Медведицами, а вон и голова.

Она подняла руку вверх, указывая, куда смотреть.

– Точно!

– А Лиру?

– Конечно, вон, рядом с головой Дракона яркая звезда. Это – Вега, рядом с ней параллелограмм из маленьких звёздочек – Лира.

– Всё так же любишь звёзды?

– Угу.

Мне было неожиданно хорошо. Тревожные мысли, которые не давали покоя в последнее время, будто затаились, ушли куда-то на второй план. Рядом шумела река, стрекотали цикады, где-то вдали играла музыка. Мне давно не было так спокойно.

– Может, вернёмся уже? Я волнуюсь, как там Мила.

– Давай, раз волнуешься. Устала?

– Немного. Насыщенный был день. Спасибо, что привёз нас сюда.

– Хочешь, каждые выходные будем выбираться за город?

Аня пожала плечами.

– У меня скоро отпуск, мы с Милой уедем к родителям.

– Может, лучше ко мне на дачу? И Диму возьмите с собой. Дети в море накупаются, закалятся. Я помню, что у твоих частный дом и хороший воздух, но моря-то нет. О продуктах не беспокойся, я организую доставку. Когда смогу, буду к вам приезжать и помогать тебе.

– Море – это очень соблазнительно, конечно. Но как-то неудобно.

– Соглашайся. Кому, как не моим детям, проводить лето на моей даче? Тем более, что дом пустует, вы точно никому не помешаете. Хочешь, подругу с собой возьми, чтобы было веселее. Или родных пригласи. Подумай.