Текст книги "Прости, если сможешь (СИ)"

Автор книги: Аля Морейно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11

Аня. 5 лет назад, июнь

На 5-й день меня выписали из больницы под личную ответственность, поскольку назавтра мне предстояла защита диплома. Врач сказала, что швы у меня внутренние, нитки в течение трёх месяцев должны полностью рассосаться сами. Но два месяца нужно было соблюдать полный половой покой. Врач обещала, что если я буду придерживаться её рекомендаций, то всё хорошо заживёт и больше я об этом и не вспомню. Подумалось, что через две недели у меня свадьба, и я не имела ни малейшего представления, как сказать Максу насчёт запрета на секс на целых два месяца. Точно так же я не понимала, как ему сказать, что я уже не девственница.

Защита прошла, как в тумане. Я не помню, что и как я говорила. Видимо, выступала совсем плохо, потому что мне, круглой отличнице, едва натянули “четвёрку”, приняв во внимание мою старательность в процессе учёбы. Мне было всё равно.

Когда я вышла на улицу, то увидела Макса с цветами.

– Аня, привет! Поздравляю!

– Спасибо, – я попыталась ему улыбнуться, но у меня, кажется, это плохо получилось.

– Сильно переволновалась?

Я кивнула.

– Куда ты пропала? Я звонил тебе все эти дни, но твой телефон не отвечал. В общежитии тебя не было. Обзвонил все морги и больницы, ужасно волновался, куда вы с Настей подевались. Я даже к родителям твоим ездил. Они теперь волнуются. Когда наконец дозвонился твоей подруге, она мне сказала только, что ты сама мне позвонишь и расскажешь, куда делась.

Я видела, что он очень зол, но старался сдерживаться.

– Но твоего звонка я так и не дождался. Неужели ты не могла мне хотя бы сообщение написать, что у тебя всё хорошо и ты готовишься к защите? Разве я бы не понял? Ты как пошла в клуб, так и пропала. Наверняка напились там на пару с Настей и забыли про всё на свете.

– Я потеряла в клубе телефон, неоткуда было позвонить, а номер твой на память я не помнила. Я потом тебе расскажу, ладно?

Он удивился, но ничего не сказал.

– Зато теперь все волнения позади. Поехали, там у организатора есть к тебе какие-то вопросы по поводу меню. А потом я заказал столик, будем отмечать твою защиту.

Мы припарковались неподалёку от ресторана, где планировали праздновать свадьбу. Возле входа стояла группа парней. В одном из них я узнала Глеба. Сердце отчаянно забилось от страха. Я молила бога, чтобы он ничего не рассказал Максу. Он должен был всё узнать от меня! Но не разговаривать же об этом на ходу.

Мы подошли, Макс поздоровался с друзьями, они перекинулись парой фраз. Глеб глянул на меня так, что душа тут же ушла в пятки, и с наигранным удивленем в голосе сказал:

– Макс, ты по-прежнему собираешься жениться на Ане?

– А что изменилось?

– Я думал, ты объедки не подбираешь, – хитро улыбнулся и подмигнул мне.

– Что ты несёшь?

– Она тебе ничего не сказала? Анюта, ты ему не рассказала, как скакала на моём члене?

Макс замахнулся и ударил Глеба по лицу, разбив ему губу. Тот сплюнул и сказал:

– Так у меня видео есть, как мы развлекались. Анюта, скажи ему. Что ты молчишь?

– Аня, это правда?

Я кивнула и опустила голову. Он взял меня за плечи и начал трясти.

– Ты спала с ним?

Я снова кивнула, из глаз потекли слёзы.

– Езжай к себе.

– Ну ты и мразь. Что ты с ней сделал? Как заставил?

– Не заставлял я, она сама ко мне пришла. Ты слишком долго её мариновал своими доисторическими принципами. А девочка она горячая. Видимо, не выдержала, подгорело.

Макс кинулся на него с кулаками. Что было дальше, я уже не видела, поспешила в общежитие.

Я торопилась упаковать свои вещи, чтобы уехать из этого города и по возможности больше никогда сюда не возвращаться. Но пока я собиралась, опоздала на вечерний автобус. Решила ехать уже завтра с утра и без сил свалилась на кровать.

Я не зажигала свет, так и лежала в полумраке, рыдая в подушку. Надежда на то, что Макс простит меня, растаяла. Я прочла это в его глазах, когда он тряс меня, требуя ответа, спала ли я с Глебом. Зачем дальше жить? И как мне жить? Меня разрывала боль, отчаяние и страх. Хотелось закрыть глаза, уснуть и больше никогда не просыпаться.

Но каждый раз, стоило опустить веки, я снова и снова вспоминала, как Глеб меня насиловал. Будто заново переживала боль, страх, отчаяние и полную беспомощность. И жуткое чувство вины. Ведь я сама туда пошла. Макс мне запретил. Он предвидел, чем это может закончиться и старался меня предостеречь от ошибки. А я не послушалась – и всё разрушила.

В дверь постучали. С трудом нашла в себе силы и доплелась до двери, чтобы открыть. На пороге стоял Макс. На лице кровоподтёки, одежда порвана. Он грубо оттолкнул меня от входа и прошёл внутрь.

– Тварь, ты сломала мне жизнь. Я любил тебя, думал, что ты – моя чистая девочка, собирался жениться, прожить с тобой всю жизнь и родить детей. Если тебе так невтерпёж было, то могла бы мне сказать, я бы давно тебя трахнул. Какого хрена ты раздвинула ноги перед ним? Он же мой друг! Ты подумала, как я теперь должен жить дальше?

Он медленно наступал на меня. В комнате царил полумрак. Но я видела его разъярённое лицо и блеск ненависти в глазах.

– Я целый год дрочил в душе, чтобы не сорваться и не наделать глупостей до свадьбы! Я так мечтал, что буду у тебя первым и единственным! Мечтал о нашей первой брачной ночи, а ты, похотливая тварь, растоптала меня и вытерла о меня свои грязные ноги.

Я стояла, как вкопанная. Не знала, что сказать. Наверное, он видел видео, а там и вправду так всё обставлено, что я сама пришла и сама напросилась.

– Макс, прости меня, пожалуйста, я всё тебе объясню. Я не хотела, честное слово! Я сама не знаю, как так вышло! Настя меня обманула! Они сговорились!

Макс сделал шаг ко мне, толкнул меня на кровать, резко перевернул лицом вниз. Одной рукой прижал мою спину, другой задрал платье и разорвал на мне трусы.

– Тварь, я целый год тебя берёг! Один бог знает, чего мне это стоило!

Я понимала, что он собирался сделать, и, наверное, он имел на это право. Я должна была ему позволить? Но врач строго сказала мне, что два месяца нельзя, что может разойтись шов. Я запаниковала, пыталась вывернуться и встать.

– Нет, Макс, не надо, пожалуйста, мне нельзя.

– А мне теперь насрать.

– Пожалуйста, не надо!

Он потянул вверх мои бёдра и грубо толкнулся в меня сзади. Я заорала. Я думала, что мне больно было тогда с Глебом? Ерунда, настоящая боль была теперь.

– Заткнись, сука. Ты уже не целка, чтобы тебе было больно. Не строй из себя неизвестно что.

Макс схватил меня за волосы и ткнул лицом в подушку. Наверное, чтобы никто не слышал моих криков. Я задыхалась, кричала, пыталась вырываться – теперь я уже могла управлять своим телом, но мне это нисколько не помогало. Он был сильнее, намного сильнее. А мне было так больно, что я думала, что сейчас умру. Он продолжал и продолжал вбиваться в меня. Наконец всё закончилось. Судя по звуку, он снял презерватив, бросил его на пол и брезгливо выругался, что ненавидит трахать баб во время месячных.

– Забудь меня и мой номер. Если я тебя когда-нибудь где-нибудь ещё хоть раз увижу, я придушу тебя на месте.

Дверь хлопнула – он ушёл.

Когда я немного пришла в себя, то обнаружила, что у меня снова открылось кровотечение. Испугалась. С трудом нашла в сумке упакованные уже прокладки, вызвала такси и поехала в ту же больницу.

Кажется, мне снова накладывали швы. Врач сильно ругалась. Но я ничего не слышала. Боль в промежности была ничтожной по сравнению с тем, как болела моя душа.

Глава 12

Аня. 5 лет назад

Я позвонила маме из больницы и попросила их приехать за мной. К счастью, наша старенькая машина была на ходу. Папа съездил в общежитие, забрал все мои вещи, сдал ключи, решил какие-то бумажные вопросы и после обеда погрузил меня в машину.

Мне предстояло вернуться в город ещё раз за дипломом – и именно это почему-то страшило больше всего.

До дома я еле доехала. Лежать на заднем сиденье было неудобно, а сидеть я не могла. Машина подпрыгивала на ухабах, каждая кочка отдавалась болью там, где были швы.

Мама ни о чём меня не спрашивала. Она сидела рядом со мной практически целыми днями, обнимала меня, гладила по голове и рассказывала какую-то несущественную ерунду.

А я плакала, не переставая. По ночам кричала. Мама всегда оказывалась рядом и пыталась меня успокоить. Когда и где она спала – я не знала. Но меня не оставляли одну ни на минуту. Боялись, что я что-то с собой сделаю?

Когда наступило время регистрации для поступления в университет, я попросила:

– Мама, заполни, пожалуйста, за меня всё сама. Только приоритет ставь в столицу. Я в нашу область не поеду. Если не в столицу, то неважно куда, в любую другую область.

Мама понимающе кивала. Для поступления на третий курс после колледжа нужно было в университете на месте сдать профильный экзамен, а в моём состоянии это было почти неразрешимой задачей.

Чувствовала себя я очень плохо. В столицу родители поехали со мной, они же меня возили в два других города, куда я зарегистрировалась для поступления. Сама бы я ни за что не справилась. Я не могла спать по ночам, организм был измотан. Но на удивление, экзамены я сдала вполне прилично и попала, как и хотела, в столицу на бюджет на заочный.

Следующим вопросом стали поиски работы. В посёлке с работой было плохо, в наш областной центр я ехать не хотела категорически. Потому решила, что попытаю счастья в столице. Подумала, что так мне будет легче забыть о том, что случилось, да и проще посещать сессии. Мне было всё равно, в каком районе и в какую школу – лишь бы устроиться.

И снова мне повезло. Правда, взяли меня на место учительницы, которая ушла в декрет, а значит, место это было временное. Но меня это не пугало – я надеялась до этого подыскать себе другое место. Главное – у меня появилась работа с соответствующей записью в трудовой книжке, пошёл стаж. Я нашла маленькую, но очень чистую квартирку в старой пятиэтажке. Метро и магазины были неподалёку. До школы было близко – всего несколько станций метро.

Казалось бы, всё складывалось великолепно, если бы не моё самочувствие. По утрам меня слегка мутило, преследовала жуткая слабость, по ночам снились кошмары. Наверное, надо было пойти к врачу, но у меня совсем не было денег, поэтому приходилось как-то терпеть.

Я списывала своё состояние на психосоматику и надеялась, что, когда начнётся учебный год, сразу станет полегче – работа поможет мне переключиться и отодвинет страшные воспоминания на второй план. Но этого не произошло. Вернее, я действительно переключилась, стала лучше спать, но самочувствие не улучшалось. После продлёнки я едва доползала до кровати, не было сил даже ужинать.

В конце концов я всё-таки решилась обратиться к врачу. Семейный врач, записав все мои жалобы, дала направления на анализы и отправила меня к гинекологу. Вопрос, когда у меня были последние месячные, поверг меня в шок. Я не помнила! И ещё я не помнила, чтобы они хоть раз были у меня за всё то время, что я провела у родителей и в столице. Меня предупреждали в больнице, что может быть нарушение цикла, поэтому я не волновалась.

– Девушка, так может, вы беременны?

Я помнила, что Глеб говорил, что использовал презерватив. И Макс, кажется, тоже.

– Вряд ли. Ведь презерватив даёт гарантию?

– Если не порвётся, то да. Вы уверены, что не рвался?

– Не знаю.

После мучительного для меня осмотра на кресле врач вынесла свой вердикт: беременность примерно 12 недель. И отправила меня на УЗИ. Там диагноз и срок подтвердили. При этом сказали, что ребёночек развивается нормально.

Вернулась с УЗИ к врачу я в полном шоке.

– Девушка, я не спрашиваю, будете ли вы оставлять беременность. На таком сроке аборт делать поздно.

– А другие варианты какие-то есть?

– Нет, ребёнок развивается нормально. Показаний к прерыванию нет. Судя по тому, что я вижу, вас изнасиловали, да? Это ребёнок насильника? Будете вставать на учёт?

“Какой ужас, какой ужас, какой ужас” – это была единственная мысль, которая билась в голове. Что же мне делать?

– Я не знаю.

Я и правда не знала. Могла ли я быть уверена, что Глеб не соврал и что он действительно использовал презерватив? Я совсем этого не помнила. А вот Макс точно предохранялся, но, когда я выбрасывала резинку, мне показалось, что с неё что-то текло. Я подумала, что это моя кровь или какие-то мои выделения. Но ведь могла вытекать и сперма? Значит это мог быть ребёнок Макса?

Какой ужас! Я даже точно не знала, кто его отец! Зато в том, что я – его мать, сомнений у меня не было. А значит, я должна была нести ответственность за произошедшее.

– Ставьте меня на учёт, раз другого выхода у меня нет.

Врач выписала мне целую кучу направлений на анализы и наконец-то отпустила. Я пыталась отказаться, объясняя, что на всё это у меня не хватит денег. Она черкнула на карте “мать-одиночка”, сделала какие-то пометки на направлениях и строго сказала:

– Вам эти анализы должны сделать бесплатно. Если будут требовать оплату, придёте ко мне – будем решать через главврача.

Удивительно, но новость о беременности не убила меня. Более того, мне стало немного легче. Теперь кошмары снились мне не каждую ночь, тошнота отпустила. Оставалась только слабость, с которой сделать ничего не получалось.

Незадолго до нового года я узнала, что у меня будет девочка. Моей радости не было предела. Я любила свою малышку, она была самым желанным ребёнком на свете. В 30 недель мне оформили больничный, я съехала с квартиры и отправилась в родной посёлок.

Рожала я тяжело, панически боялась боли, шейка раскрывалась медленно. Внезапно появились спазмы влагалища, мешавшие врачу нормально проводить осмотр. Меня пугали кесаревым сечением. Но я справилась, а крик моей малышки стал лучшей наградой за все мои мучения. Одного взгляда на неё мне хватило, чтобы понять, чья она дочь.

Когда Миле исполнилось полтора года, я снова начала искать работу в столице. Без работы я не могла получить там даже временную регистрацию, а без неё дочку не взяли бы в сад. И опять мне повезло – школу в новом элитном районе расширяли и взяли меня сначала воспитателем на продлёнку и учителем на замены, а со следующего учебного года дали тот самый класс, где учился Дима.

Глава 13

Максим. Наши дни

Я узнал её сразу, в тот момент, когда она ко мне повернулась. Хотя теперь мне кажется, что это произошло даже раньше, когда я впервые услышал её голос по телефону. Она была всё такая же красивая, только фигура немного изменилась. Из хрупкой девочки она превратилась в привлекательную молодую женщину.

Но только меня этой привлекательностью обмануть было невозможно. Прошло больше пяти лет, рана зарубцевалась и лишь периодически ныла, напоминая о пережитой боли ночными кошмарами и прострелами в сердце, когда на улице глаза неожиданно ловили в толпе похожую на неё стройную блондинку.

Иногда накатывали болезненные воспоминания, но в последние годы это случалось всё реже и реже, и я надеялся, что в скором времени сердце перестанет остро реагировать на худеньких блондинок, а её ведьмовские глаза и кадры из того видео перестанут мучить меня ночами. Когда воспоминания становились особенно болезненными, я снимал какую-то блондинку и жёстко трахал её по-собачьи, как я трахал эту шлюху в тот единственный раз.

Аня сыграла в моей жизни роковую роль. Она очень наглядно показала мне, что все женщины – стервы, даже те, которые кажутся ангелами. Доверять им нельзя. И особенно нельзя их любить. Именно благодаря прививке, полученной с ней пять лет назад, я до сих пор не женился.

Я не знал и не хотел знать, как она жила все эти годы. Некоторое время назад я случайно встретил её подругу. Настя работала секретаршей у одного из клиентов отца. Босс пытался подложить её под меня, чтобы выторговать для себя более выгодные условия контракта. Я, естественно, не повёлся. Эта женщина не вызывала у меня ничего, кроме отвращения. Всегда терпеть не мог шлюх, а эту явно держали в фирме специально для того, чтобы раздвигала ноги перед нужными людьми.

С Настей мы перекинулись лишь парой фраз. Немного выпив на фуршете в офисе, она пожаловалась, что личная жизнь у неё не сложилась. Она вышла замуж за человека намного старше неё. Он торопил её с детьми. Но оказалось, что после аборта, который она сделала 6 лет назад, она больше не могла иметь детей. Как только это стало известно, он с ней развёлся.

О том, что Настя тогда была беременна, я знал от Глеба. Она долго пыталась шантажировать его ребёнком и сделала аборт уже на предельно допустимом сроке, когда наконец осознала, что с ним ей ничего не светит. Я не понимал бывшего друга, как он мог допустить такой косяк. Очевидно же было, что ничего серьёзного с этой девицей у него не будет. Но ещё больше не понимал Настю. Если уж она не готова была становиться матерью-одиночкой, то надо было делать аборт сразу, как только узнала, когда это не угрожало её здоровью.

Об Ане Настя лишь вскользь упомянула, что в университет её бывшая подруга не поступала и ни с кем из знакомых общение не поддерживала. Никто не знал, ни где она, ни как сложилась её жизнь.

Увидев Аню сейчас, я понял, что ненависть к ней за эти годы слабее не стала. Я всё так же готов был её удавить собственными руками. И, возможно, даже сделал бы это, если бы мы встретились один-на-один. Но не душить же её при детях!

И теперь мне предстояло ответить себе на главный вопрос: что мне делать дальше? Я не мог допустить, чтобы Аня снова появилась в моей жизни, неважно, в каком качестве. Иначе я боялся, что сорвусь и убью её. Но она уже была в ней, причём я давно потерял контроль за ситуацией и не заметил, как это произошло!

Чтобы избежать дальнейших контактов, я должен был перевести Диму в другую школу. Но это могло спровоцировать у него лишний стресс, а ребёнок и так тяжело переживал смерть отца. Более того, мне предстояло в ближайшее время как-то сообщить ему о смерти матери. И перевод в новую школу сейчас для него был очень некстати. Это означало, что, учитывая интересы Димы в первую очередь, я должен был смириться с тем, что она – его учительница, и пока всё оставить, как есть.

Я был загнан в ловушку и снова по вине этой твари. “Казнить нельзя помиловать” – как раз о сложившейся вокруг меня ситуации.

Мама крайне тяжело отреагировала на смерть Светы. Все дни, что она пробыла со мной, я пичкал её таблетками, без них она не справлялась. Перед возвращением за границу она захотела провести несколько дней с Димой. Он был её любимым единственным внуком. И я надеялся, что ребёнку удастся вернуть её к более-менее нормальному состоянию. Они поехали в загородный дом к её подруге и собирались вернуться только через 3 дня.

Эта пауза оказалась мне очень кстати. Мне нужно было время чтобы остыть и подумать о том, как жить дальше. Во-первых, я должен был принять окончательно решение об опекунстве над Димой. Других претендентов на роль опекуна не наблюдалось. Наши со Светой родители, как и родители покойного Данила, были пожилыми. Они не были готовы взять на себя такую ответственность, о чём говорили напрямую. Я тоже был не в восторге от перспективы появления в моей жизни ребёнка, но, кажется, выбора у меня не оставалось. Поэтому документальным оформлением опекунства нужно было заняться как можно скорее, чтобы у социальных служб не возникло вопросов.

Раз уж это было решено, то приходилось задуматься о смене квартиры. Моя нынешняя скорее походила на холостяцкую берлогу, чем на семейное жильё, пусть и для такой небольшой семьи, как наша с Димой.

Параллельно с этим шёл ещё вопрос о судьбе бизнеса Диминого отца Данила Синицына, который через полгода перейдёт мальчику по наследству. Пожилые родители Данила после похорон попросили меня взять их семейный бизнес под свой контроль. Синицын-старший обещал мне всяческую консультативную поддержку. Вешать на себя дело, в котором я разбирался слабо, было рискованно. Но если нанять правильного управляющего, то, теоретически, можно было бы попробовать. В конце концов, этот бизнес шёл в качестве приложения к Диме. А назвался груздем – полезай в кузов.

Все эти сложности были очень несвоевременны. Мы с отцом разработали стратегию расширения, затеяли несколько масштабных проектов, которые как раз начали вопрощать в жизнь. Всё уже закрутилось и требовало моего постоянно присутствия, непосредственного участия и контроля. И где было взять десяток дополнительных часов в сутках, чтобы разруливать свалившиеся на меня неожиданно задачи, я просто не представлял.

И вдобавок, как вишенка на торте, встреча с моим кошмаром из прошлого. После нескольких бессонных ночей я окончательно решил, что этой шлюхе будет слишком много чести, если я сорву Диму с привычного места в другую школу. Ребёнок не должен был страдать из-за этой твари. Хватит того, что страдал из-за неё я.

Что там директор говорила? Ей очень нужны деньги? Ну уж нет, спонсировать её я больше не собирался. Кажется, Кристина очень хотела за меня замуж? Вот пусть бы для начала мне доказала, что годится на роль жены. Забрать большого ребёнка из школы и провести с ним вечер – это ведь не очень сложно для молодой женщины?

В крайнем случае, если бы она не справилась, всегда оставался запасной выход – нанять няню или гувернантку. Это вполне могло решить проблему с присмотром за Димой.