Текст книги "Прости, если сможешь (СИ)"
Автор книги: Аля Морейно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Глава 7
Аня. 5,5 лет назад, весна
После получения диплома магистра Макса назначили начальником отдела. Конечно, он мечтал прыгнуть сразу выше, мечтал о руководстве филиалом. Он хотел самостоятельно принимать все решения и ни от кого не зависеть. Но отец посчитал, что сперва Макс должен набраться опыта руководства у него под присмотром. Его позиция была такова, что дело есть дело, и никакие родственные или товарищеские связи не могли заставить его принять сомнительное кадровое решение. Он был жёстким руководителем, который много сил и ресурсов вложил в свою фирму, не спускал косяков никому из сотрудников, а с сына спрашивал в двойном размере.
Макс же считал, что он уже взрослый, самостоятельный мужчина. Отцовские гиперопека и гиперконтроль его угнетали и раздражали. Ему казалось, что отец подрезает ему крылья и не даёт развернуться. У него были наполеоновские планы и масса идей, но отец относился к ним скорее снисходительно, чем со вниманием, и не торопился давать добро на воплощение в жизнь хотя бы какой-то существенной части.
Макса это очень задевало. Он пытался доказать, что время и технологии движутся быстрее, чем его отец. Что фирма должна рисковать и стремиться действовать на опережение. Только так им удастся обойти конкурентов и не просто остаться на плаву, но и сделать значительный рывок вверх. Отец же любил поговаривать: “Тише едешь – дальше будешь”, что выводило Макса из себя. Периодически его заносило, и он утверждал, что время стариков уже прошло, что отец уже не способен мыслить достаточно гибко и принимать быстрые решения, чтобы идти в ногу со временем. Тем не менее, его бизнес не только вполне прилично плавал, но и развивался. Пусть не так стремительно, как хотелось Максу, но прибыли росли, тендеры выигрывались, клиентская база расширялась, выгодные контракты заключались, лишая его аргументов в свою пользу.
Его отец не одобрял эмоций в работе. Он производил впечатление сухого человека, по характеру похожего на робота. Бывшая жена называла его “бездушный сухарём” – и Макс часто повторял это вслед за матерью.
Мне всего этого было не понять. В нашей семье никто не занимался собственным бизнесом, все мои родственники были наёмными работниками. Они приходили на работу и возвращались домой в положенное время, не переживали, как уговорить клиента согласиться на завышенную стоимость проекта, как выиграть тендер, как выбрать подрядчиков и проконтролировать их работу и о многом другом. Мир бизнеса казался мне чем-то совершенно незнакомым и малопонятным, а сама себя я ощущала в нём инородным телом. А потому не вмешивалась, лишь заинтересованно выслушивала всё новые и новые идеи любимого, восторженно кивая головой.
Когда Макс рассказал, что отец решил прислушаться к нему и реализовать один из его проектов, я была счастлива. У него горели глаза, он ни о чём другом не мог ни думать, ни говорить. Даже разговоры о планировании свадьбы пришлось временно приостановить. Я всё понимала и старалась по возможности поддерживать любимого и его энтузиазм.
Теперь он постоянно пропадал на работе. Видеться мы стали намного реже. Я даже начала по этому поводу переживать, вспоминая, как расставались Настя с Глебом. Они тоже в какой-то момент стали проводить вместе меньше времени, а потом их встречи и вовсе сошли на нет. Но я пыталась доверять Максу и убеждала себя, что ничего у нас не поменялось, что он, как настоящий мужчина, заботится о нашем будущем и занимается карьерой. И для него сейчас это – задача номер один. Ведь скоро мы поженимся, и он должен будет обеспечивать нашу семью.
Гром грянул не сразу. Сначала я заметила, что Макс стал нервным и дёрганным. Ему приходилось повторять всё по несколько раз, он периодически забывал о наших договорённостях. И вроде бы ничего критичного: то на встречу с организатором свадьбы не пришёл, то проигнорировал мою просьбу съездить на обед к родителям, то забыл распечатать черновик моего диплома. Но всё вместе наталкивало на мысли, что у него что-то случилось. На мои прямые вопросы об этом он не отвечал, отмахиваясь своим коронным:
– Не парься, всё под контролем.
Но мне почему-то казалось, что именно этот пресловутый контроль как раз и ускользал из его рук, он отчаянно пытался его поймать, но ему никак не удавалось.
А потом случилось то, что повергло меня в шок. Макс не пришёл на свидание, номер телефона его не отвечал, хотя я набирала его несколько раз. Сообщения он не читал. Лишь на следующий вечер он заявился ко мне в совершенно растрёпанных чувствах и рассказал, что его проект провалился и фирма потеряла огромную сумму денег.
Я не была гуманитарием и вполне умела управляться с числами, но услышанная сумма выглядела нереальной. Казалось, на эти деньги мы с Максом могли бы безбедно прожить всю жизнь. Как так получилось, что они её потеряли? Как его отец допустил это? Значит ли это, что их фирма теперь разорена? Что будет с Максом? Его выгонят с позором?
Меня не столько пугала потеря доходов и работы с высокой зарплатой, сколько состояние любимого. Он был раздавлен этой ситуацией. Его съедало чувство ответственности, уверенность в себе заметно пошатнулась. К чести Макса, он никого не обвинял в своём провале, а честно признавал свои ошибки и пытался анализировать неверные ходы. Спустя некоторое время он сказал:
– Думаю, это был акт воспитания. Отец отчаялся спустить меня с небес на землю своими доводами и аргументами и позволил мне набить свои собственные шишки, заплатив за этот урок столь высокую цену.
Это открытие потрясло меня. Андрей Васильевич хоть и не был скуп, берёг каждую копейку. Но он не пожалел такую заоблачную сумму, чтобы преподать сыну жизненный урок. Такой болезненный, но такой необходимый.
Отец не отстранил Макса от работы. И даже ругал не так сильно, как тот ожидал. Публичной порки и вовсе не последовало. Макс очень изменился после этого провала. Он больше не критиковал отца, не возносил своё мнение на пьедестал непогрешимости. Стал советоваться с ним и прислушиваться к его аргументам.
Меня огорчало, что его глаза больше не горели, он не фонтанировал идеями, потому что без этого он не был тем Максом, к которому я привыкла за время нашего знакомства. Он как-то сразу повзрослел, стал строже и серьёзнее. К новому Максу я сначала присматривалась настороженно, но потом свыклась и наши отношения вернулись в прежнюю колею.
Мы активно готовились к свадьбе, оставалось полтора месяца. Уже был заказан ресторан, составлен список гостей, разосланы приглашения, выбрано платье. Я не сомневалась, что Макс сделает день нашей свадьбы красивым и незабываемым. Для нас этот день должен был стать особенным, ведь за ним должна была последовать наша первая брачная ночь. По-настоящему первая, когда я стану женщиной – его женщиной. Я ожидала её с замиранием сердца и немного волновалась. Для Макса очень много значила невинность и чистота его невесты, а потому свадьба и первая брачная ночь имели для него особый сакральный смысл.
Глава 8
Аня. 5 лет назад, июнь
За неделю до защиты диплома девочки пригласили меня на празднование дня рождения одной из них в ночной клуб. Раньше я лишь однажды была в таком клубе с Максом и его друзьями. Было очень шумно, но весело, мне понравилось.
– Макс, меня девочки завтра зовут на день рождения в клуб. Пойдёшь со мной?
– Аня, а это обязательно? Меня отец попросил сопровождать его на встречу с заказчиками в другой город. Я там буду выступать и делать презентацию наших предложений. Если заказчикам понравится, то этот проект поручат мне, а это хороший бонус к зарплате, да и для карьеры очень важный шаг. Ты же знаешь, как важно для меня реабилитироваться перед отцом.
– Макс, я всё понимаю, но мне очень хочется пойти. Через неделю у нас защита, потом все разъедутся. Когда мы с ними ещё соберёмся? Раз тебе нужно ехать с отцом, можно я пойду без тебя?
– Аня, хорошие девочки не ходят одни по ночным клубам.
– Но я буду не одна! Я пойду с Настей и другими девочками, ты же их всех знаешь.
– Вот именно, что я их всех знаю. Опять надерутся в хлам и будут вести себя, как шлюхи.
– Ну почему сразу как шлюхи? Некоторые из них идут со своими с мальчиками. Мы просто поздравим именинницу, посидим немного и разойдёмся.
– Аня, если ты спрашиваешь моего мнения, то я не разрешаю тебе идти в этот клуб.
– Ну Макс, пожалуйста. Что со мной там может случиться? Я пить алкоголь не буду, посижу пару часов и пойду домой. Я до 11 уже вернусь в общежитие и позвоню тебе.
– Нет, Аня, я против. Я не хочу тебе ничего запрещать. Но ты должна сама понимать, что, если я против, значит, тебе лучше меня послушаться.
Мне очень хотелось пойти на эту вечеринку, но я не решалась спорить с Максом, поэтому скрепя сердце я подчинилась ему и отказалась от этой идеи.
Наутро Макс с отцом уехали, а я принялась учить доклад к защите. Презентация у меня была готова, все бумаги оформлены. Осталось вызубрить доклад, чтобы не сбиться от волнения в решающий момент.
После обеда в общежитии кипела бурная деятельность: девочки “чистили пёрышки” к предстоящей вечеринке. Настя никак не могла понять, почему я отказалась идти с ними.
– Дура ты, Анька. Такую тусу пропускаешь.
– Мне Макс не разрешил идти без него.
– Так пусть с тобой идёт!
– Он уехал с отцом в важную командировку, он не может.
– И что, ты так всю жизнь собираешься просидеть в четырёх стенах? У тебя осталось меньше месяца свободы! Ты сейчас должна отрываться на полную катушку.
– Настя, Макс мне не разрешил. Я не могу его ослушаться.
– Пока что он тебе не муж и не вправе командовать. Вот поженитесь – другое дело. Посуди сама, через неделю диплом, потом у вас будут сумасшедшие дни перед свадьбой с последними приготовлениями. Потом я уеду домой, а вы отправитесь в свадебное путешествие. Когда мы с тобой ещё потусуемся?
Она долго меня уговаривала. И в конце концов я решилась. Ну правда, мы пока не были женаты и формально Макс не имел права мне ничего запрещать. Что такого, если я на пару часов схожу с подружками в клуб? Настя права, я же не его собственность и не цепная собачонка, в конце концов!
Наскоро собравшись, я пошла с девочками. Перед выходом я отправила Максу сообщение, что всё-таки решила сходить ненадолго в клуб. Просила его не сердиться и обещала позвонить, как только вернусь в общежитие.
Мы пришли очень большой компанией. У нас было забронировано несколько столиков. В этом клубе я была впервые, а девчонки ходили сюда неоднократно. Крутила головой из стороны в сторону. Мне было очень любопытно, что такого находили мои подружки в здешних тусовках.
От алкоголя я сперва отказалась. Но официант сказал, что безалкогольных коктейлей у них нет. Я очень удивилась, но в итоге рискнула попробовать то, что пили все. С непривычки от первого же бокала я ощутила странную лёгкость, стало очень весело. Настя потащила меня танцевать. Спустя несколько мелодий я заметила на танцполе Глеба. Он подошёл к нам поздороваться.
– Какие люди! Неужели Макс тебя одну отпустил?
– Я не одна, а с подругами, мы празднуем день рождения. Это Макс тебя прислал за мной шпионить?
– Да, естественно.
Наверное, этого и следовало ожидать – любимый беспокоился обо мне, а потому приставил надсмотрщика. Мне сразу стало как-то спокойнее.
Когда заиграла медленная композиция, я вернулась на своё место перевести дух. Мне снова принесли коктейль. Я пыталась отказаться, но девочки были очень настойчивы, уверяя, что там почти нет алкоголя. Хотелось пить, а воду они почему-то не заказали. Осушила полный бокал. В голове зашумело и возникло понимание, что этот точно был лишним и что пора уходить. Но Настя опять уговорила меня немного потанцевать под обещание сразу после этого посадить меня в такси. К нам снова подошёл Глеб, танцевал с нами рядом. Он меня пригласил на медленный танец – и я согласилась, решив, что уж к другу-надсмотрщику Макс точно ревновать меня не станет. После нескольких мелодий я всё-таки собралась ехать домой, попрощалась с девочками, забрала сумочку, и мы с Настей пошли к выходу.
По дороге нас перехватил Глеб.
– Куда это вы так рано?
– Мне уже хватит. Я немного перебрала. И я обещала Максу до 11 вернуться в общежитие и сразу ему позвонить, он будет ждать моего звонка.
– Макс знает, что я тут с тобой. Так что можешь ещё немного задержаться. Потом я отвезу тебя в общагу.
– Но там же уже будет закрыто, как я туда попаду?
– Не парься, мы успеем до закрытия. В крайнем случае, я договорюсь с дежурным.
– Я уже попрощалась с девочками.
– Так идём к нам за столик. Я познакомлю тебя с нашими с Максом друзьями.
Вроде бы Глеб говорил всё разумно, но я и так ослушалась Макса, а потому боялась нарваться на его гнев и собиралась настаивать на немедленном возвращении домой. Но Настя чуть не плакала.
– Аня, пойдём, ну пожалуйста. Глеб без девушки. Это для меня такой шанс. Вдруг у нас с ним что-то получится? Или я с кем-то из его друзей замучу. Вы же меня никогда в их компанию с собой не берёте, а так хоть познакомлюсь.
В голове шумело от алкоголя. Очень хотелось домой. Но не меньше хотелось помочь подруге устроить её личную жизнь. Я искренне переживала за неё.
– Ну хорошо. Но только на полчаса, иначе мы опоздаем в общагу. Ты как хочешь, можешь хоть на всю ночь оставаться, а я только чуть-чуть посижу, пока ты с ними познакомишься, и сразу уеду.
Глава 9
Аня. 5 лет назад, июнь
За столиком, куда нас привёл Глеб, сидели трое парней. Он представил им меня как невесту Макса. Имён его друзей я не запомнила. Шум в голове не проходил, музыка била по нервам и начала раздражать. Мне было как-то не по себе, я волновалась, что время приближалось к 11, а потому сидела, как на иголках. Снова принесли коктейли.
– Нет, мне уже хватит.
– Этот безалкогольный.
– Странно, а нам официант сказал, что безалкогольных у них нет.
– Для меня всё всегда есть, – Глеб мне хитро подмигнул.
Я знала, что у него везде есть приятели и он умеет добывать то, что обычным смертным недоступно. Я выпила коктейль – и шум из головы ушёл. Снова стало легко и весело. Мы пошли танцевать, причём Глеб опять пригласил меня на медленный танец и прижимался явно сильнее, чем должен был. Я пыталась отстраниться, но он не отпускал, а мне было так весело, что не хотелось скандалить.
После ещё одного безалкогольного коктейля всё закружилось.
– Настя, как-то мне нехорошо. Пойдём поищем, где тут туалет.
И мы пошли вроде бы вдвоём, но парни зачем-то тоже увязались за нами. Мы долго блуждали, поднимались по лестнице, а потом Глеб толкнул какую-то дверь. Меня как-то странно качало, и это состояние безумно веселило. Глеб придерживал меня за талию и помогал не упасть.
За дверью оказался вовсе не туалет, а комната с большой кроватью.
– Глеб, куда ты нас привёл? Мы же шли в туалет.
– Ты сказала, что тебе плохо. А сейчас тебе станет хорошо.
– Глеб, ты обещал отвезти меня в общагу. Я опоздаю.
– Ты всё успеешь, ещё куча времени.
Он задрал мой топик и начал нагло мять мою грудь. Я попыталась его оттолкнуть, но руки меня плохо слушались.
– Глеб, что ты делаешь?
Говорить было трудно, я едва выговаривала слова. Он молча стянул с меня топик и расстегнул бюстгальтер, обнажив грудь и слегка прикусив сосок.
– Вау, какая ты аппетитная!
Я уже догадывалась, что он делает, но всё это казалось нереальным, ведь Глеб был другом Макса, и он никак не мог так со мной поступить! Я вложила все силы, чтобы его оттолкнуть и прикрыться, но ничего не поучилось. Руки были словно ватные. Глеб толкнул меня на кровать, я плюхнулась на спину, а он ловко подхватил и стянул с меня джинсы вместе с трусиками. Я понимала, что сейчас случится, в голове стучала набатом мысль, что Макс меня не простит. Но я ничего не могла сделать, только плакала.
Где-то рядом кричала Настя. Всё происходило как-то очень быстро, или это алкоголь во мне прокручивал события в ускоренном режиме. Всё качалось. Меня охватил дикий ужас и паника.
Глеб раздвинул мои ноги, приставил свой член и сразу, без какой-то подготовки толкнулся внутрь. Дальше единственное, о чём я могла думать, – это боль. Он отстранился, вышел из меня, закинул мои ноги себе не плечи, навалился и снова резко вошёл, после чего тут же начал толкаться, не останавливаясь ни на мгновение. В глазах было темно от боли. Кажется, я кричала, пыталась оттолкнуть Глеба, но тело почти не слушалось, как будто я им не управляла. Он был сильный и тяжёлый. Я задыхалась, мне казалось, что он сейчас меня разорвёт на части и раздавит. Я знала, что первый раз всегда больно, но не предполагала, что настолько. А потом он на мгновение застыл и прошептал:
– Ну что, Анюта, поздравляю с боевым крещением.
Даже когда он поднялся и вышел из меня, в глазах было по-прежнему темно от боли. Где-то кричала Настя, но я не могла понять, далеко это было или близко.
Я лежала и молила бога, чтобы он меня убил на месте. Я не хотела жить. Несмотря на шум в голове, я понимала, что натворила. Сколько я так пролежала, я не знала.
Глеб вытер меня салфетками и одел. Он почему-то сильно ругался. Затем взял меня подмышки и вытащил на улицу. Я стоять сама не могла – ноги были как не мои, низ живота скручивало от боли. Глеб держал меня, чтобы не упала. Следом за мной вышла Настя и два парня. Несмотря на календарное лето, ночи были ещё очень прохладные. Я замёрзла, пока к нам подогнали машину. Нас с Настей впихнули на заднее сидение. Глеб сел на пассажирское место вперёд, машина поехала. Он повернулся к нам и заговорил ледяным голосом, который я не узнавала.
– Слушайте сюда, бл*ди. Мы весь вечер вас снимали. И на видео прекрасно видно, что пришли вы к нам по собственной воле, танцевали, пили с нами и веселились. И никакого сопротивления вы не оказывали. Так что всё у нас с вами было добровольно, по обоюдному согласию. Трахали мы вас в презервативах, нашего ДНК на вас нет, на видео наших лиц не будет видно, так что это вообще были не мы. Это я вас на всякий случай предупреждаю, если вдруг решите пожаловаться, что мы вас отымели против вашего желания. Вы никому ничего не докажете, только выставите себя шлюхами.
Меня бил озноб или трясло от нервов. Зубы стучали так, что, казалось, этот стук слышат все вокруг.
– Если вы хоть кому-то пикните, что вы были против, то видео нашего сегодняшнего развлечения попадёт в сеть. И, поверьте, оно снято так, что все решат, что вы ещё выпрашивали добавку. Думаю, Максу это особенно понравится. И его отцу. Хорошая реклама для их бизнеса – невеста сына владельца оказалась бл*дью. У тебя ведь нет сомнений, кому он поверит – какой-то девке или своему лучшему другу и видео?
Мысли у меня постепенно прояснялись, видимо, алкоголь или что я там пила, выветривался.
– Да, Анюта, я тебя обманул. Макс меня не присылал. Я сам пришёл, а Настюша помогла нам с тобой сегодня встретиться. Ты ведь должна была понимать, куда и для чего шла. Хорошие девочки, которые не хотят, чтобы их трахнули чужие мужики, не ходят по ночным клубам и не надираются до потери сознания. И скажи спасибо, что это был я, а не толпа придурков, которая на тебя весь вечер слюни пускала. Я, можно сказать, тебя от них защитил, а то пустили бы по кругу и не посмотрели на то, что это твой первый раз. Ну, а я – не альтруист, я взял небольшую плату за свои услуги. Настюш, извини, на тебя меня сегодня уже не хватило. Надеюсь, мальчики не оставили тебя голодной? – он усмехнулся.
Настя почему-то молчала, только всхлипывала. Я не могла на неё смотреть.
Машина остановилась. Глеб вытащил нас на улицу и грязно выругался, что мы испачкали ему салон. После этого сел в машину и уехал, кинув напоследок:
– Желаю хорошего продолжения вечера.
А мы остались стоять, озираясь по сторонам и пытаясь понять, где мы находимся.
– Похоже, нас высадили на трассе. Ань, у тебя телефон есть? Я свой, кажется, в клубе оставила.
– Посмотри в сумочке. Что-то мне как-то нехорошо.
Низ живота и промежность по-прежнему горели от боли, джинсы между ног были мокрыми. Ветер обдувал, было очень холодно. Сил стоять не было – и я опустилась на землю. Настя что-то мне говорила, но я уже ничего не могла разобрать. Последнее, что запомнила, – шум машин и свет фар.
Глава 10
Аня. 5 лет назад, июнь
Очнулась я в больнице. Девочка в медицинской форме тут же кого-то стала звать. Пришла врач.
– Где я?
– В 3-й горбольнице в гинекологии.
– Что со мной?
– Разрыв стенки влагалища и другие более мелкие внутренние повреждения, большая кровопотеря. Наложили швы, так что садиться тебе пока нельзя. Если захочешь встать, перекатывайся на бочок и сразу поднимайся, не садясь.
Воспоминания накатывали волнами, мне стало плохо, медсестра сделала какой-то укол, и я отключилась.
Когда я снова пришла в себя, мне сообщили, что приехал следователь и хочет задать мне несколько вопросов.
В палату вошёл молодой мужчина в наброшенном на плечи халате. Представился и стал что-то спрашивать. Я хорошо запомнила всё, что сказал в машине Глеб, да я и сама понимала, что он в любом случае отмажется и выйдет сухим из воды, ведь деньги творят чудеса, а меня вываляют в грязи так, что до конца жизни не отмоюсь.
Глеб обещал, что если мы с Настей будем молчать, то видео в сеть не попадёт. Значит, об этом никто не узнает? Он и его друзья ведь никому не расскажут? Они же сами заинтересованы, чтобы их ни в чём не обвинили, а поэтому будут молчать?
Мысли метались. Меня трусило от паники. Хотелось спрятаться от всего мира и больше никогда не вылезать из укрытия. Я мечтала, чтобы меня оставили в покое и просто забыли обо мне, будто меня никогда не существовало. Я панически боялась, что кто-то узнает о том, что со мной произошло. Когда остаёшься в грязи один-на-один с собой, то можно уговорить себя, что ничего не было.
Писать заявление я отказалась, заявила, что всё было добровольно. Следователь долго уговаривал меня. Он говорил, что знает, что это было насилие, потому что такие повреждения при добровольном половом акте получить невозможно. Убеждал, что, если я сейчас не напишу заявление, то рискую в дальнейшем подвергаться насилию неоднократно. Да и уроды эти будут безнаказанно продолжать насиловать девочек. Но я стояла на своём, подписала бумагу о том, что претензий не имею, и следователь ушёл.
Потом я буду неоднократно сомневаться, правильно ли поступила. А тогда это было моё осознанное решение. В нашей стране смысла бороться за правду не было, но зато так у меня был шанс остаться со своей бедой наедине, не привлекая излишнее внимание.
От медсестры я узнала, что Настя от осмотра отказалась и уехала сразу, как только меня привезла. Я очень надеялась, что она не сильно пострадала. У меня к ней было много вопросов. Ответы на них моему разуму были известны, но сердце отказывалось верить, что моя подруга могла со мной так поступить.
– У тебя есть родственники? – спросила врач при очередном обходе. – Ты им сообщила, что ты здесь?
– Есть, но они живут в другом городе. Я не готова сейчас с ними встречаться, хочу побыть одна.
Чувствовала я себя очень плохо. Пыталась вставать, но сильно кружилась голова. Промежность болела. Даже просто перевернуться с бока на бок в кровати оказывалось практически невыполнимой задачей. При каждом шаге там что-то болезненно тянуло.
Дважды в день обрабатывали швы. Процедура эта была настоящей пыткой. Даже просто залезть на гинекологическое кресло, раздвинуть ноги и позволить кому-то к себе прикасаться, было страшно и больно. А уж когда медсестра заливала меня там какой-то жидкостью и тыкала ватным тампоном, размазывая лекарство, мне казалось, что меня резали наживую. Но я стойко переносила все страдания – физическая боль была расплатой за мою глупость. Я это понимала и принимала. Мне казалось, что чем сильнее болит, тем быстрее я искуплю свою вину и отмоюсь от грязи.
Больше всего болела душа. Её нельзя было ни заштопать, ни вырезать. Стоило мне закрыть глаза, как перед глазами возникали кошмарные кадры из недавнего прошлого и возвращалось то ощущение боли. Каждый день ко мне приходила женщина-психолог, пыталась меня разговорить, поддержать и успокоить. Но разве то, что я натворила, можно было исправить разговорами?
Захлёстывала паника. Ну почему я не послушалась Макса и пошла на эту вечеринку? Почему поддалась уговорам Насти и осталась там, вместо того, чтобы вернуться в общежитие, когда почувствовала, что пора уходить? Глупая, глупая, глупая. Самое страшное, что изменить уже ничего было невозможно.
Мне казалось, что все вокруг знали о том, что со мной случилось, и показывали на меня пальцем. Чувствовала себя грязной и опозоренной. И никто мне не мог помочь и вытянуть из бездны, в которую я летела.
Я безумно, просто истерически боялась потерять Макса. Чувства вины, безысходности и отчаяния уничтожали меня. Как ему обо всём рассказать? А утаить невозможно – если не сразу, то после свадьбы он узнает, что он у меня не первый, и спросит, как же так. Разве я имела право молчать и ждать до первой брачной ночи в надежде, что он поймёт и простит? В конце концов большинство девушек выходят замуж не невинными. Но у меня был особый случай.
Я знала, как много для Макса значила моя девственность. В голове крутилась его фраза, что он не любит подбирать объедки. Прокручивала в памяти наши разговоры об этом, и мне начинало казаться, что он решил жениться на мне именно из-за моей невинности. От этого я ещё больше ощущала себя грязной предательницей. Сможет ли он меня простить? Мне так необходимо было его прощение! Было плевать на всех, лишь бы он был рядом, лишь бы он закрыл на произошедшее глаза и принял меня такой – грязной, но безумно раскаивающейся. Я готова была ноги ему целовать, была уверена, что теперь всегда-всегда буду слушаться его и никогда не стану делать то, что он не разрешит. Я готова была поклясться ему чем угодно, лишь бы вымолить его прощение.
Меня мучила дилемма, должна ли я рассказать Максу, что Глеб меня изнасиловал? Я страшно боялась, что он мне не поверит, ведь у Глеба была запись, где всё происходило как будто добровольно. Это был тупик, выхода из которого я не видела. Я помнила его слова, уверенно сказанные когда-то на даче, что Глеб девушек никогда не принуждает.
Если даже Макс мне поверит и начнёт мстить Глебу, тот может выложить в сеть видео, как грозился. От этого пострадает и сам Макс, и репутация фирмы его отца. Значит, мне не стоит говорить про насилие? О себе и своей репутации я уже даже не думала. Очевидно, что в этот город мне дорога будет закрыта.
Свой телефон я, видимо, потеряла в клубе. Наверняка, Макс меня искал. Я могла бы у кого-то в больнице попросить телефон и набрать ему. Но я панически боялась, что Глеб уже всё рассказал, и что Макс бросит меня по телефону. А мне так нужно было, чтобы он заглянул в мои глаза и увидел всю степень моего раскаяния!
