Текст книги "Прости, если сможешь (СИ)"

Автор книги: Аля Морейно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 23

Максим

Сам не понял, почему ляпнул про субботу, ведь собирался привезти ей Милу сегодня. И тем более не понял, зачем опять начал ей угрожать. Решил же дать им повидаться.

Я всё перепробовал. Накупил ей вчера игрушек. Продавец в магазине заверила, что Мила будет прыгать до потолка. А она даже не посмотрела! Не то, что ей не понравилось, она в принципе не захотела даже заглянуть в коробки. И как я ни пытался её заинтересовать – ничего не вышло.

Все выходные я крутился возле дочери, но она отказывалась есть, не хотела идти со мной гулять, игнорировала мои разговоры. А на вопрос, чего она хочет, твердила одно: “Хочу к маме”. Иногда ещё просила отвести её в детский сад.

Видимо, я и вправду совершил ошибку. Наказывая Аню, я наказал и собственную дочь. Всё же я не был бездушным придурком, я понимал, что девочке со мной плохо и она скучает по матери. Насколько она раньше тянулась ко мне, радовалась моим подаркам и нашим совместным прогулкам, настолько она отталкивала меня теперь. И это было вне моего понимания.

Когда я принимал решение отобрать её у матери, я преследовал две цели. Конечно, первой и основной была месть. Я видел, что Аня очень привязана к дочери. Тем больнее её можно было ударить, забрав ребёнка.

С другой стороны, Мила была моей дочерью. Моим родным ребёнком, о котором я почти 5 лет даже не знал! Если уж я обзавёлся сыном, то почему бы мне не забрать себе и дочь? Что она видела с матерью? Сплошную нищету и запреты. Какие её ждали перспективы? Учёба в обычной районной школе, а потом в каком-то посредственном ВУЗе не по той специальности, о которой она мечтала, а той, куда смогла пробиться на бюджет? Я же был готов положить к её ногам весь мир. Любые игрушки, красивая девичья одежда, кружки по интересам, путешествия, учёба в хорошей гимназии и престижном университете – всё это было бы ей недоступно, если бы она осталась с матерью, но с лёгкостью мог обеспечить ей я. А значит, она должна была жить со мной.

Но где-то я просчитался. День за днём я ждал, что Мила успокоится и привыкнет. Вчерашний демонстративный отказ даже заглянуть в коробки с игрушками, которые я ей принёс, стал для меня своего рода точкой невозврата. А что, если она так и не сможет привыкнуть ко мне и будет со мной несчастной? К такому раскладу я не был готов, не продумал заранее, а потому теперь пребывал в ступоре.

Что мне делать? Идти на попятную? Я бы с удовольствием Аню дожал, тем более адвокат подстёгивал. Но что будет с Милой? И что будет с моей психикой? Ребёнок провёл у меня всего пять дней, а у меня уже крыша ехала от её слёз и постоянных протестов. И я боялся, что дальше будет только хуже. Был ли я готов сделать несчастной собственную дочь ради мести её матери за старую обиду? А ведь я, как выяснилось, тоже перед Аней оказался не безгрешен.

Я не стремился вернуться домой пораньше. Уставал на работе, бессонные ночи с плачущей Милой выматывали последние силы. Хотелось хоть немного тишины и покоя. А потому я припарковался и не меньше часа просто сидел в машине. Кажется, я даже задремал.

На удивление, когда я поднялся домой, не услышал там никаких звуков. Полина, ничего не говоря, попрощалась и выскользнула из квартиры. Подумал, что надо бы ей выдать премию, всё-таки она целыми днями развлекала мою царевну-несмеяну. Тишина удивляла. Неужели Мила уснула?

Открыв дверь в комнату дочери, я застыл. Мила спокойно лежала в кровати, а рядом сидел Дима и тихонько читал ей сказку. Мой мальчик умел успокаивать плаксу лучше, чем профессиональная няня!

Вспомнил, что уже давно не читал ему сказки, хотя обещал это делать каждый вечер. Не получалось у меня быть хорошим отцом. Мила меня любила только в присутствии своей матери, а Дима явно отгородился от меня невидимой стеной. С этим нужно было что-то делать. Ведь если с Милой проблема решалась просто, достаточно было вернуть её матери, то Диме я обязан был заменить и отца, и мать. Кажется, я попытался взвалить на себя неподъёмную ношу.

Наутро снова непонятно почему я задержался на школьном крыльце. Сам себе не мог объяснить, зачем хотел её увидеть. Как и вчера, она не спеша шла от станции метро. Болезненная бледность исчезла, либо она её умело спрятала косметикой. Спина, как всегда, ровная, голова поднята. Красивая. На минуту я увлёкся и застыл, рассматривая её. Сердце резануло старой болью.

– Здравствуй, Дима, как дела?

– Хорошо. Я выучил стих, который мы вчера читали, и нарисовал к нему рисунок!

– Какой ты молодец! Идём?

В мою сторону она даже не посмотрела. Я машинально отдал Диме рюкзак. Хотел было что-то сказать, но она уже открыла дверь и вошла в школу.

Днём позвонила Полина.

– Максим Андреевич, Мила сегодня снова не завтракала и не обедала. Я хотела вывести её на прогулку в надежде, что она отвлечётся и нагуляет себе аппетит, но она вырывалась и не дала себя одеть. Я уже довольно давно работаю няней, но никогда не сталкивалась с таким странным ребёнком. Её явно нужно показать специалисту.

– Полина, давайте я сам буду решать, кому нужно показывать мою дочь. И уж тем более не собираюсь обсуждать это с вами по телефону.

– Конечно, вам виднее. Но только когда мы с вами договаривались о работе, то речь шла только о старшем мальчике, а не о Миле.

– Вы недовольны своей зарплатой?

– Что вы, зарплатой я вполне довольна. Но условия работы слишком тяжёлые для меня. Поэтому я увольняюсь. Здоровье не купишь за деньги, а мои нервы уже на пределе. Сообщаю вам сейчас, чтобы не ждать вечера и вы уже начали искать мне замену. Решение своё я не поменяю. В агентство я сообщила. Свяжитесь с ними, надеюсь, они вам подберут другую няню, которая сможет найти общий язык с вашей девочкой. Я доработаю до пятницы, но не дольше.

Вызвал свою помощницу и опять велел связаться с агентством. Меня не оставляло ощущение, что в какой-то момент моя жизнь свернула не туда. Или это я промахнулся с поворотом и потащил свою жизнь в каком-то неправильном направлении.

Я отомстил Ане, насладился своим триумфом. Но почему я испытывал от этого всё меньше удовлетворения?

Я отобрал у неё свою дочь, но совершенно не представлял, что с ней делать. И, судя по всему, ей со мной было плохо. Раньше она жила с матерью в какой-то дыре, у неё не было нормальных вещей и игрушек, но тогда она была счастлива. Теперь у неё было всё, но она целыми днями плакала. И, похоже, она вынуждала меня идти на попятную и возвращать её Ане. Так какой смысл был со всем этим заводиться?

Я не понимал, чего я хочу. Вернее, я-то я как раз знал – я хотел вернуться к той жизни, которая у меня была до того, как моя сестра попала в аварию. Когда в моей жизни было всё просто и однозначно. Но, увы, это уже было невозможно.

Выпив две таблетки от головной боли и не получив ожидаемого облегчения, я решил уйти с работы пораньше.

– Ксения, сегодня я сам заберу Диму и отвезу его домой. Сюда уже не вернусь, неважно себя чувствую. Если что, я на телефоне.

К школе я подъехал чуть раньше времени. Аню с небольшой группой детей заметил издали. Она стояла возле входа, а дети вокруг неё играли в снежки. Иногда они попадали и в учительницу. И тогда она с наигранным недовольством лепила снежок и бросала в своего обидчика.

Я наклонился, набрал в ладони снега, слепил шарик и бросил его в Диму. Он заметил меня и попытался попасть снежком в ответ, но я ловко увернулся.

– Анна Петровна, за мной Макс приехал.

Она обернулась ко мне и едва заметно кивнула.

– Мы можем подвезти тебя домой.

– Спасибо, я на метро.

– Как хочешь. На машине может и не быстрее, но точно теплее. А ты всё-таки только после болезни.

У меня не было особого плана. Головная боль на воздухе слегка отпустила, но я старался не напрягать себя мыслями, действовал и говорил что-то скорее интуитивно.

– Я могу тебе привезти Милу на выходные, если хочешь.

Кажется, она немного изменилась в лице. Во взгляде появилась сталь и недоверие или удивление.

– Хочу, конечно. Ты оставишь у меня её на два дня?

– Я пока не решил. Возможно, я в субботу схожу куда-то вместе с детьми, а потом привезу тебе Милу до воскресенья.

Про себя подумал, что, пожалуй, это хорошая идея. Я так устал за последние дни, что парудесятков часов и ночь без плача мне были явно необходимы. Со мной сегодня явно происходило что-то странное, потому что дальше я ляпнул то, что никак не собирался:

– Если хочешь, идём в субботу вместе с нами.

Кажется, я подсознательно боялся, что дочь без неё со мной идти откажется. И это уже было очень похоже на капитуляцию.

– Анна Петровна, пожалуйста, соглашайтесь! Очень вас прошу!

– Ну раз просишь, то я, пожалуй, соглашусь.

Она обняла его и прижала к себе. Дима тут же обхватил её в ответ. Всё-таки она была удивительной женщиной. Она источала тепло, которое поневоле притягивало даже меня, несмотря на ненависть к ней.

Аня отвлеклась перекинуться парой фраз с родителями, приехавшими за другими детьми, а затем попрощалась с нами и пошла в сторону метро. А я так и стоял, глядя ей вслед, и почему-то не торопился уезжать. Вывел из ступора меня Дима.

– Дядя Макс, поехали скорее, там Мила без меня плачет.

– А с тобой она плакать не будет?

– Нет, я же её брат.

– А накормить её сможешь? – вспомнилось, что Полина жаловалась, что Мила ничего не ест.

– Вчера смог. Думаю, и сегодня справлюсь. Куда мы в субботу пойдём?

– Не знаю пока. Ты куда хотел бы?

– А выбрать можно всё, что угодно? Я тогда с Милой посоветуюсь, и мы вместе решим.

Этот маленький взрослый человечек вызывал во мне всё больше восхищения. Сестра молодец – хорошо его воспитала, даже не ожидал. Почему-то я думал, что он такой же капризный и привередливый, как сынок моего компаньона.

Глава 24

Аня

Молодой юрист, который согласился помочь составить иск, мне понравился. Он только недавно закончил университет и работал помощником адвоката по семейному праву. А в свободное время бесплатно консультировал людей, которые не могли позволить себе оплатить услуги адвоката. Сказал, что заинтересован в том, чтобы набить руку и набраться опыта.

В течение двух дней я постепенно записывала все свои мысли по поводу сложившейся ситуации. Конечно, не всё можно было приложить к делу и не обо всём мне было легко рассказывать молодому парню, но я боялась упустить что-то важное, а потому расстаралась.

Юриста звали Пашей, вернее, он представился как Павел Евгеньевич Буряк. Он внимательно меня выслушал и пообещал помочь. Назначил мне встречу через неделю – за это время он должен был изучить обстоятельства и составить текст иска, а я должна была собрать ряд справок и свидетельств по списку, который он мне задиктовал. Паша вселил в меня уверенность на неплохие шансы.

С нетерпением я ждала субботы. Считала дни и часы. Представляла себе предстоящую встречу с дочерью, продумывала, что и как ей буду говорить, куда мы с ней пойдём, во что будем играть, что готовить. Заранее купила все продукты, чтобы потом не тратить на это ни минуты нашего с ней времени. Пересмотрела книжки и приготовила несколько, чтобы почитать ей перед сном.

Макс не звонил, но теперь каждое утро мы встречались с ним на крыльце школы, когда он привозил Диму. Просто здоровались. Но я ловила на себе его странные взгляды. Не понимала, что он задумал на сей раз, – и меня это беспокоило.

Дима рассказывал, что с Милой справиться у Макса и няни до сих пор не получилось. Единственным человеком, кто был способен её накормить и успокоить, был Дима, и то удавалось это ему не всегда. А ещё сказал, что няня решила уволиться, потому что не нашла с Милой общий язык, и они искали новую.

Неделя без моей малышки показалась мне годом ада. Всё время болело сердце, глаза были на мокром месте. По ночам я крутилась, мне снилось что-то тревожное. Юрист посоветовал не спорить с Максом, не устраивать конфликтов. Я вынуждена была терпеливо ждать обещанных выходных.

От Димы я знала, что Мила всё это время практически не выходила на улицу. Поэтому я предложила в субботу встретиться в парке, чтобы дочь подышала свежим воздухом. Накануне потеплело, снег начал таять, везде была каша из снега и воды. Макс пытался было возмутиться, что по такой слякоти гулять в парке – сплошное извращение, но в итоге согласился.

Договорились на 10 утра, но я пришла намного раньше. Дома всё валилось из рук, ждать назначенного времени не было никаких сил. Ещё издали я заметила машину Макса и пошла в её сторону. Он припарковался, первым из машины вышел Дима, за ним выпрыгнула Мила. Какое-то мгновение она крутила головой по сторонам, а потом, увидев меня, с радостным воплем бросилась в мою сторону. Я тоже не смогла устоять на месте и побежала ей навстречу. Я подхватила мою девочку на руки, прижимала и целовала её так, будто мы не виделись с ней целую вечность. Макс подошёл к нам и остановился чуть в стороне.

– Мамочка, любименькая моя мамочка, пожалуйста, не отдавай меня больше папе. Пожалуйста! Я обещаю, что буду всегда-всегда слушаться и кушать кашу. Я не буду просить у тебя никаких игрушек, буду сидеть в садике допоздна и не буду плакать. Только пожалуйста, забери меня от папы! Я не хочу с ним! Он мне не нужен!

Что я могла ей сказать? Разве ж объяснишь ребёнку про суд и апелляцию? Про несправедливость и подлость? Думаю, Макс всё слышал. Он вытащил сигарету, затянулся и демонстративно отвернулся.

Мы немного погуляли по парку. Мила вцепилась в мою руку, а отцу давать свою ручку отказалась категорически, зато с удовольствием взяла за руку Диму. Лишь спустя время она согласилась отпустить меня и побежала с братом смотреть, как воробьи и голуби купались в луже.

– Макс, скажи мне правду, зачем тебе это? Зачем ты издеваешься над дочерью? Неужели месть мне тебе важнее её нервов и благополучия? Она же твоя дочь!

– Честно говоря, я не предполагал, что она так тяжело воспримет разлуку с тобой.

Его голос был очень усталым. Видимо, он действительно с ней измучился.

– Она моя дочь! Мы прожили с ней вдвоём почти пять лет! Это совершенно естественно, что ребёнок так привязан к матери! Тебе это любой детский психолог скажет. Неужели ты считаешь, что мало наказал меня в прошлом?

– Конечно, мало! Ты предала меня, ты сломала мне жизнь!

– И поэтому теперь ты хочешь сломать жизнь своей дочери? А ты не подумал, что ты сделал с моей жизнью?

– Ты получила то, что хотела. Ты знала, что так будет, когда шла трахаться с Глебом. Неужели ты думала, что я смогу простить тебя?

– Наверное, это глупо, но, представь себе, когда я тогда лежала в больнице, я надеялась, что ты меня поймёшь и пожалеешь. А ты выслушал Глеба, посмотрел смонтированное видео и даже не поинтересовался моей версией событий. Это ты меня предал! Потому что любящий мужчина никогда не поступил бы так, как поступил ты!

– Чтооо? То есть по-твоему это я во всём виноват?

Макс пытался держать себя в руках. Мы были в общественном месте. И хотя поблизости никого не было, он вёл себя довольно корректно, не привлекая к нам внимания, и не перебивал меня. Мне показалось, что он не только нападал, но и слушал меня. А потому решилась высказать ему то, что накипело.

– Нет, я от своей вины не отказываюсь! Я виновата в том, что не послушала тебя и пошла в этот чёртов клуб. Я все эти годы засыпаю и просыпаюсь, проклиная себя за это. И, конечно, мне следовало не быть такой наивной и меньше доверять друзьям. Я заплатила за свои ошибки очень высокую цену! И я нуждалась в твоей поддержке, а взамен что я получила? Напомнить?

– Согласен, я тогда поступил не лучшим образом. Я был пьян, плохо контролировал себя и не понял тебя. Я очень сожалею об этом. Неужели ты думаешь, что я бы сделал это, если бы знал?

– Но ты даже не попытался узнать! У меня не было шанса тебе рассказать! Вспомни!

– Я очень сожалею, правда. Я – не насильник. Клянусь, я не знал, не понимал! Когда я прочитал те справки, я был в шоке. Я не поверил тебе, когда ты мне сказала, что я тебя изнасиловал, я думал, что ты блефовала. Мне и в голову такое не приходило!

– Какой смысл теперь об этом говорить? Уже ничего не исправить. Что сделано, то сделано. Но зачем Милу в это вовлекать? Чем она провинилась?

– Она – моя дочь! Я хочу, чтобы она жила со мной.

– Зачем? Я же не отказывалась от анализа, от того, чтобы ты вписал себя в её свидетельство, поменял ей фамилию. Ты с ней виделся и проводил время, когда хотел. Чего тебе не хватало? Ты же всё равно работаешь целыми днями, а дети сидят с няней. Дима говорит, что ты иной раз только пожелать ему спокойной ночи приходишь. Зачем тебе Мила? Разве не логичнее было бы ей жить со мной и встречаться с тобой тогда, когда у тебя есть на неё время?

– Суд решил, что со мной ей будет лучше.

– Ты знаешь, что суд был куплен и допустил нарушения! И ты же сам видишь, что ей нужна мама, что она грустит без меня, плачет, плохо спит и ест. Ты отнял её потому, что у меня просто больше нечего отнять?

– Почему же? Ещё у тебя можно отнять работу и родительские права. Можно поместить тебя в психушку и сделать так, что ты никогда не сможешь работать с детьми и приближаться к Миле. И, поверь, если ты не успокоишься, я так и сделаю.

– Ты – чудовище. Я не понимаю, как я не разглядела этого в тебе сразу. Даже когда ты меня насиловал, ты не был таким уродом!

– Ты меня сделала таким!

Я поняла, что с ним говорить бесполезно. И ещё я по-настоящему стала бояться, что, узнав об апелляции, он воплотит свои угрозы в действие. Напрасно я стала с ним спорить и завела этот разговор, он всё равно ни к чему не привёл. Он всё для себя уже решил и вряд ли способен был поменять свои намерения.

После парка дети захотели на батуты в детский игровой центр. Дима прошёл вовнутрь с Милой, а мы с Максом сели за разные столики в зоне для родителей. Разговаривать с ним больше не хотелось. Боялась, что он взбрыкнёт и увезёт Милу с собой.

Пока обедали в кафе, я была вся, как на иголках. Заказанный чай в меня не лез. Но я зря себя накручивала. Макс подвёз нас с Милой до дома, высадил и уехал, пообещав вернуться за ней завтра вечером.

Как там в “Домовёнке Кузе” было? “Счастье – это когда у тебя все дома!”. Особенно остро я это поняла, когда мы с дочерью переступили порог нашей квартиры и закрыли за собой дверь. Вот оно – настоящее счастье, когда наша маленькая семья в сборе. О завтрашнем вечере старалась не думать. Здесь и сейчас мы с Милой были вместе и должны были использовать это по максимуму.

В воскресенье с утра мы напекли булочек и приготовили обед. Потом пошли кормить голубей и воробьёв в ближайший парк, а по дороге домой считали встретившихся нам котов. Никогда ещё такие простые действия не доставляли мне столько радости и счастья. После обеда мы валялись в обнимку на диване, строя планы на будущее. Я тихонько молилась, чтобы это будущее у нас с дочерью было. Звонок в дверь застал нас в кухне за уборкой после ужина.

– Мамочка, кто это? – испуганно спросила Мила.

– Это, наверное, папа приехал.

– Мамочка, ты не отдашь меня ему? Пожалуйста, давай мы не будем открывать, как будто нас нет. Мамочка, я боюсь.

Второй звонок был настойчивее, и мне пришлось открыть двери и впустить его. Макс сегодня выглядел свежее, чем вчера. Видимо, отдохнул за время, что мы не виделись.

– Здравствуй. Мила готова?

Я пожала плечами.

– Где она?

– В кухне. Только, пожалуйста, постарайся не сильно травмировать её.

– Мила, доченька, поехали домой.

– Нет, я не хочу с тобой!

– Мила, Дима нас ждёт. Давай ты спокойно оденешься, и мы поедем домой. Аня, помоги мне!

– Милочка, давай я тебе помогу одеться, – я еле сдерживала слёзы, но дочка не должна была их увидеть, поэтому я отворачивалась от неё и старалась глубоко дышать.

– Мамочка, мамочка, не отдавай меня ему!

– Доченька, я не могу. Сейчас ты должна поехать с папой. Ты же послушная девочка, давай оденемся, и ты поедешь к Диме.

– Нет! Я не хочу!

– Так, всё, этот концерт мне надоел, – Макс взял Милу на руки и начал одевать её сам. – Больше я её сюда не отпущу. У тебя было два дня, чтобы убедить её вести себя нормально. Но ты, похоже, потратила их на то, чтобы настроить дочь против меня.

– Макс, что ты такое говоришь! Я бы никогда до такого не опустилась, неужели ты не понимаешь?

Я больше не могла сдерживаться, слёзы лились по щекам, я пыталась их вытирать рукавами свитера, но они катились снова и снова.

– Мила, давай руку! Ну не вредничай, пожалуйста. Я всё равно тебя увезу сейчас.

– Нет! Я ненавижу тебя! Ты плохой! Я не хочу к тебе. Не трогай меня! Мамочка, спаси меня! Не отдавай меня ему!

Мила вырывалась, кричала и била его кулачками в грудь, пытаясь оттолкнуть и не дать ему себя одеть. Я была в панике, не понимала, что мне делать. Я боялась перечить Максу, потому что не знала, чем это может для нас с ней закончиться. Но и смотреть на это было невозможно. А он вдруг вскочил, что-то буркнул себе под нос, быстро обулся и выбежал из квартиры.

И в этот момент я по-настоящему испугалась. Потому что ничего хорошего нам это не сулило. Меня трясло, я рыдала, обнимая дочь, опасаясь каждую секунду, что он вернётся и сделает что-то очень плохое.

Но он так и не вернулся.