Текст книги "Полюби меня до завтра (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Я была свято уверена в том, что ты меня ненавидишь, – разоткровенничалась я. – И с удовольствием выжил бы из офиса.
– Серьезно?! – поразился Женя. – Нет, ну и фантазия у тебя, Мари, конечно… – он взял меня за руку, и я на сей раз не стала выдирать ладонь из его цепких пальцев.
В конце концов, это даже было в какой-то мере приятным – это ласковое прикосновение. И Женя выглядел вполне серьезным.
И самую малость пьяным.
– Тебе б с таким воображением, – протянул он, наклоняясь ко мне поближе, – не контент для сайта, а книжки писать. Раскупались бы с миллионными тиражами!
– Ну-у-у, – я усмехнулась.
– Или блог вести!
Я потупила взгляд. Блог я и так веду. Вчера только статью писала, а ещё сегодня утром – о лепешках и о том, что мой козел-коллега не настолько козел, как мне казалось.
Жертва служебного романа, ага.
– Я подумаю над этим предложением, – фыркнула наконец-то я. – Это было бы очень интересно… Описывать невероятно увлекательные будни, – я хихикнула, – безинтернетного человека.
– Уверена, что Вась-Вась стоит целого блога?
– Даже больше!
– А я? – в голосе Евгения вдруг зазвучали какие-то кошачьи, как будто соблазняющие нотки. Вот словно ещё несколько фраз, и он буквально заурчит, как тот кот.
Я немного насторожилась, но вместо того, чтобы отодвинуться или встать, придвинулась к нему чуть поближе. В этом единении было что-то настолько интимное, что мне не хотелось разрывать контакт. И то, что Женя был ближе обычного, меня нисколечко не раздражало.
– И ты не проклинаешь меня за то, что мы с тобой вынуждены притворяться парой? – уточнила вдруг я.
– Слушай, – закатил глаза Женя, – я свободен. Ты свободна.
– Валька, например, тоже…
– Не напоминай мне об этой женщине! – оборвал меня Антонов. – Ты привлекательная умная девушка.
– Не без странностей.
– Ну, знаешь. Моя мама, конечно, не брала кредит на корову, но она тоже передала мне маленькую толику своего сумасшествия. Так что, я, в принципе, не вижу никаких препятствий. Это притворство может быть даже приятным.
Я собиралась согласиться, но не успела. Женя внезапно склонился ко мне и поцеловал – прямо в губы, явно нисколечко не беспокоясь о том, согласна ли я вообще на какое-либо проявление внимания с его стороны.
От неожиданности я перевернула бокал с остатками вина, оттолкнула Женю, схватилась за салфетки, чтобы промокнуть растекающееся по скатерти пятно, но Антонов, вскочивший следом, салфетки у меня моментально отобрал. А потом, явно не собираясь останавливаться на достигнутом, сгреб в охапку и самым наглым образом поцеловал в губы. Страстно, настолько, что мне даже стало не по себе. Я ударила его в плечо, пытаясь оттолкнуть, уперлась руками в его грудь…
А потом как-то сама не заметила, как прижалась к нему, обняла за шею и ответила на поцелуй с привкусом вина и, очевидно, ужасной дурости, которую я сию же секунду собиралась совершить.
Ладони Антонова скользнули по моей спине, спустились ниже положенного, потом переместились на бедра, и я вздрогнула, ощутив, как он медленно сминает ткань моего платья. Но вместо того, чтобы ударить его посильней да отскочить подальше, я только привстала на цыпочки, чтобы быть ещё ближе к его губам, украсть ещё один страстный поцелуй и насладиться этим чудесным единением, в самом деле почувствовать себя близкой к мужчине, с которым у меня, казалось бы, не было ничего общего. Вообще. Мы как минимум недолюбливали друг друга, как максимум…
Закончить эту логическую цепочку я не успела. Дурман вина, вспыхнувшей между нами страсти, а ещё всех наговоренных минутой ранее откровений сыграл свою роль: я вообще мало понимала, где нахожусь и что делаю. Только помнила, что вот эту вот скотину, что меня целует, зовут Женя, и он чертовски привлекательный мужчина…
Глава двенадцатая
Винный дурман утром превратился в сухость во рту и потерянность в пространстве. Я проснулась и минуты две пыталась осознать, почему мне так мягко, так жарко и так непривычно. По телу разливалось неожиданное даже для квартиры с отоплением тепло, голова гудела, и я чувствовала себя несколько… Странно.
Я попыталась привстать, одеяло сползло с плеч, и я неожиданно вздрогнула от непривычно прохладного воздуха, коснувшегося обнаженной кожи. Это всё б ничего, я вообще жила в квартире без отопления, но обнаженной я была совсем не там, где следует.
Я откинулась обратно на подушку – на отличную ортопедическую подушку, а не ту обыкновенную, на которой я спала, – приподняла край одеяла, параллельно отметив, что я никогда не позволяла себе такое дорогущее постельное белье, считая это излишеством и роскошью, как минимум неуместной для Троещины, и заглянула под него.
Взвизгнула.
– Нет, – прошептала я, заворачиваясь в одеяло обратно, – нет, нет, нет, нет! Этого не может быть. Этого не может…
Я повернулась на бок в попытке найти выход из ситуации (или хотя бы из этой кровати) и обнаружила вместо, например, обшарпанной стены или спинки дивана, Женю. Спящего, улыбающегося сквозь сон и совершенно довольного на вид Женю.
– Нет, – повторила я, как будто это могло что-нибудь изменить. – Этого не может быть! Потому что… Потому что этого не может быть.
Я спешно повернулась на второй бок. К счастью, никаких других неожиданностей, а тем более неожиданных мужчин там не было, просто окно и свободное пространство, ну, тумбочка ещё, но уже и Евгения в непосредственной близости от себя было… Вот с головой. Правда, с головой.
Первым адекватным, осознанным желанием оказалось тихонько слезть с кровати и сбежать. Я не была уверена, что это мне чем-то поможет, но надеялась, что, как минимум, приду в чувство, ополоснувшись холодной водой. И приведу себя в более-менее приличное состояние…
Однако, моим планам не суждено было сбыться. Стоило только сдвинуться на несколько сантиметров, как на талию легла тяжелая Женина рука, и он бесцеремонно сгреб меня в свои объятия и уткнулся носом в волосы.
– Доброе утро, – пробормотал он.
– Оно не доброе, – зашипела я. – Оно злое. Убери руки, Антонов!
Надо было, наверное, для острастки добавить ещё какое-нибудь возмущение или нецензурное выражение. Может быть, тогда Евгений бы хоть немного впечатлился. А так, он только обнял меня покрепче и хрипло рассмеялся, показывая, что видал мои претензии в гробу в белых тапочках.
– Вчера, – прошептал он, осторожно касаясь губами моей шеи, – кажется, ты была гораздо сговорчивее, Мари.
– Не называй меня Мари.
– Назвать Маней?
– Не вздумай!
Маней звали ту самую кредитную корову, и я как-то не хотела себя с нею ассоциировать.
– Тогда будешь Мари, – решительно заявил Женя.
Его ладонь скользнула по моему животу, спускаясь чуть ниже, и я вздрогнула от неожиданности – и от того странного ощущения, которое моментально появилось в теле. Приятная истома, слабость дурацкого, запретного желания, на которое я навесила в своей голове тридцать три ограничительных знака, чтобы потом успешно утопить все в вине.
Если честно, это было странно. Я вроде и выпила вчера не так уж и много, а дурмана всё равно хватило для того, чтобы натворить глупостей, а теперь желать в объятиях Жени и млеть вместо того, чтобы оттолкнуть его от себя и просто убежать.
– Ты скотина, – пробормотала я, совершив слабую попытку выбраться из его объятий и отмахнуться от жарких поцелуев. – Руки от меня убери… Ну Женя!
Последнее прозвучало так кокетливо-капризно, что мне аж самой от себя смешно стало. Ну да, сопротивляется она! Так сопротивляется, что разве что осталось потребовать, чтобы он ни за что ко мне не придвигался…
Удивительно, но протрезвило меня только то, что после страстного поцелуя в губы Женя навис надо мной, кажется, с намерением повторить опыт вчерашнего вечера.
– Даже не думай! – прорычала я, откатываясь в сторону. – Это было в первый и в последний раз! Забудь! Забудь вообще о том, что между нами что-то было!
– Да? – изогнул брови Женя. – Вчера ты была совершенно другого мнения.
Вчера у меня вообще никакого мнения не было. Понятия не имею, чем я думала, когда творила все эти глупости, но точно не головой. Потому что если б её включила, то точно не совершила бы такие отвратительные глупости.
А теперь смотрела на Женю и, признаться, была уверена, что бежать мне от него надо куда подальше. Ни к чему хорошему эта история не приведет точно.
И в искренность этого мужчины я не верю!
– Отодвинься от меня, – зашипела я, добавляя в голос нотки уверенности. – Немедленно отодвинься и, говорю тебе, забудь, что между нами вообще что-то было. Произошла досадная ошибка, но не переживай, я не буду требовать, чтобы ты на мне женился.
– Да, – изогнул брови Женя. – Может быть, меня ещё ждет таинственная история о взращенном родителями цветке и о прекрасном принце, которого ты из-за сволочи-меня так и не дождалась?
Я помрачнела. На самом деле я никогда не ждала прекрасного принца и даже не верила в его существование, но почему-то не находила никак времени для достаточно серьезных отношений, чтобы они закончились в постели. Впрочем, какое там серьезных! Всё, чем ограничивались мои отношения с парнями – это тот самый злосчастный поцелуй у общаги.
Все.
Большего мне, собственно говоря, и не хотелось даже. Я не искала любви, не хотела никаких неземных чувств. Хотела, наоборот, выбраться из того кошмара, в котором я жила, найти себе нормальное жилье, хорошую работу, а потом уже позаботиться о любви и чувствах.
Или вообще о ней не задумываться ближайшие лет эдак…
Пятнадцать, например. А лучше двадцать.
Откуда Антонов с сомнительными карьерными перспективами свалился мне на голову, я до сих пор не понимала. Правда, в эту секунду я была готова обвинить его в чем угодно, например, в отвратительном сговоре с Вась-Васем и в том, что он нарочно меня подставил, нарочно уговорил с ним поселиться, но…
Черт, ну, смешно отрицать, что мне было с ним хорошо. Смешно отрицать, что он мне ужасно нравился, даже если я изо всех сил убеждала себя в том, что терпеть не могу Антонова.
– Не сердись, – пробормотал мне на ухо Женя, верно истолковав моё молчание как растерянное. – Ну правда, Мари. Мы взрослые люди. Мы, в конце концов, с тобой почти семейная пара благодаря нашему драгоценному шефу…
Последнее было правдой.
Я хотела сказать Жене, что мы как-то слишком уж старательно притворяемся, но не успела выдохнуть ни слова – он нагло заткнул мне рот поцелуем. И я, вместо того, чтобы ударить Женю посильнее, ответила на этот поцелуй, подаваясь вперед и позволяя ему обнять меня так крепко, что путей для отступления просто не осталось.
– Ай! – вскрикнула я, вспоминая вдруг о том, что есть же на свете какие-то меры предосторожности, а самое главное, мне б сейчас не стоило... – Больно же!
– Прости, – виновато прошептал Женя, отодвигаясь и переворачиваясь на бок. – Можешь исцарапать мне всё лицо и назвать дебилом.
– Ты дебил, Женя, – послушно заявила я. – Ты козел и сволочь, воспользовался девушкой, а теперь ещё и пытается притвориться, что всё это было по обоюдному согласию.
– А ты была против?
Нет, я была не против, но не говорить же мне ему об этом!
– Прекрати меня дразнить, – хмуро промолвила я.– И вообще, прекрати ко мне приставать и… И отодвинься от меня, Женя. Чем дальше, тем лучше!
– Ты такая смешная, когда притворяешься, что злишься, – усмехнулся Женя.
– Придурок! – огрызнулась я. – Лучше б ты о последствиях подумал!
– Это ж о каких?
Я покраснела. Перечислять возможные последствия мне не хотелось. Меж бедер саднило – я теперь наконец-то почувствовала это, окончательно вырвавшись из винного полубреда, – голова покруживалась, и мне срочно надо было в душ.
Спутанные воспоминания подсказывали, что Женя был довольно осторожен. Какая-то надежда на его адекватность шептала, что, скорее всего, никаких непредвиденных последствий быть не должно, но…
– Я не первый год живу на свете, Мари, – рассмеялся Женя, наконец-то верно истолковав мои опасения. – Можешь не беспокоиться об этом.
– О том, что ты старик, старше меня на семь лет? Вот об этом, кажется, мне и стоило бы сейчас побеспокоиться!
– Нет, ну можешь попсиховать, – Женя перевернулся на спину и закинул руки за голову. – Если хочешь, конечно. Но о безопасности всего, что было ночью, переживать не стоит.
– Да? Принесешь мне справку от венеролога?
– Её тоже могу.
Я покраснела.
– А от меня ответную не потребуешь?
– Да вроде повода нет, – ухмыльнулся Женя. – Хотя… Что-то ж передается и воздушно-капельным…
– Дурак! – возмутилась я. – Отвернись! И глаза закрой! Мне одеться надо.
– Ой, – закатил глаза Женя. – Чего я там не…
– Женя!
– Ладно, – он послушно смежил веки. – Считаю до десяти. Один…
Я выскочила из кровати, схватила первую попавшуюся под руки одежду – ею оказалась вчерашняя Женина футболка, как раз достаточно длинная, чтобы прикрыть всё то, что ему видеть не следовало бы, – и вылетела прочь из комнаты. Надо принять душ, привести свои мысли в порядок и… А что будет дальше, я потом решу. Как-нибудь. Наверное.
Холодная вода действительно помогла привести мысли в порядок. Я чувствовала себя обновленной, убедила даже себя в том, что ничего страшного не произошло. Ну а что такого? Женя красив, он был нежен и, в конце концов, я знаю его три года – то есть, уверена в том, что он не мошенник, не маньяк и вряд ли будет раскидывать по интернету мои обнаженные фотки. К тому же, он мне, чего греха таить, нравится. Это всё гораздо лучше. Чем напиться в каком-нибудь клубе с каким-то незнакомцем, а потом проснуться утром непонятно где. Женя, возможно, даже порядочный.
И, в конце концов, я с ним живу. Даже если пытаюсь сделать вид, что плачу ему арендную плату.
Я настолько утонула в своих мыслях, что, натянув всё ту же футболку, отправилась открывать дверь, когда заслышала звонок. Повернула ключ в замочной скважине, открыла уже и только тогда вспомнила, что я не у себя дома, да и вообще, мало ли, кто это может быть…
Что ж, на пороге стояла какая-то совершенно незнакомая мне пожилая, но ухоженная женщина. Мой, скорее всего, невероятно развратный по её мнению вид привел её в ужас. И женщина, поморгав немного, высоким истеричным голосом поинтересовалась:
– Где мой Женечка?!
Не прошло и двух секунд, как "её Женечка" буквально вылетел из спальни. Он успел натянуть брюки – что-то мне подсказывало, что о нижнем белье позаботиться Антонов не смог, – но зато был с голым торсом. Это, правда, пожилую женщину не остановило. Она отпихнула меня с дороги, так, что едва не вытолкнула за дверь, и уверенно направилась к Жене.
– Евгений, – строго произнесла она, не обращая на меня больше никакого внимания. – Это отвратительно! Почему я, приходя к своему сыну, вижу у него в доме какую-то развратную полуголую девицу?!
– Мама… – начал было Женя, но женщина уверенно вскинула руку и зажала ему рот ладонью.
Я едва не поперхнулась со смеху.
Незнакомка, оказавшаяся мамой Антонова, была чем-то на него похожа, может, теплым оттенком медовых глаз. Во всём остальном они являли полную противоположность. Высокий и стройный Женя – и его полненькая, маленькая мама с железной хваткой Гитлера и характером Сталина.
Та самая тиранша, которая отправляла своего любимого маленького сыночка на балет, скрипку и рояль, сейчас собиралась отправить меня – за дверь.
– Что это за девица?! – истерично поинтересовалась она, тыча в меня пальцем.
– Я Маша, – несмело представилась я.
– Меня не интересуют имена всяких девиц! – вредно заметила женщина. – Алевтина Петровна, кстати, – кажется, она вспомнила о культуре общения. – Евгений? Объяснись!
– Маша, – нехотя промолвил он, – это моя мама, Алевтина Петровна. Мама, это моя Маша.
Его Маша. Вот как. Резануло слух, и я очень надеюсь, что не начала внезапно улыбаться, как идиотка. Мне не хотелось показать, что мне в самом деле польстило такое обращение Жени. Нет, совсем нет! Мне вообще должно быть неприятно!..
Наверное.
Вздохнув, я попыталась сконцентрироваться хотя бы на том, что говорил Антонов – а ему явно было что объяснить маме. Я всё ждала, когда он расскажет о фиктивных отношениях, которые связали нас из-за Вась-Вася, о передаче, в конце концов, о том, что он вытворил в первом эфире "Хита сезона".
Вместо этого Женя абсолютно невинным голосом заявил:
– Мария – моя любимая, мама. Моя девушка.
– Вот как? – прищурилась Алевтина Петровна. – Однако! Интересно девки пляшут! И что твоя девушка, Женечка, делает в этой квартире в таком непотребном виде?
– Она живет здесь, мама.
Судя по всему, для Антоновой-старшей такое заявление сына было проявлением непослушания и своенравия. Она едва не поперхнулась, заслышав эту фразу в его исполнении, а потом тихо, севшим от напряжения голосом поинтересовалась:
– И давно?
– Несколько дней.
– И ты мне не сказал?!
– Повода не было, мама, – пожал плечами Женя. – К тому же, понимаешь, такое дело, я уже взрослый и могу сам решать, с кем мне жить в моей квартире.
Судя по всему, со взрослостью Жени Алевтина Петровна была совершенно не согласна.
– Ты ещё совсем мальчишка! – заявила она. – Хоть и отрастил это непотребство! – она потрепала его по щеке, имея в виду, очевидно, бороду.
Хорошая борода! Даже мне нравится, хотя я, мягко говоря, не любитель.
– Ты не можешь просто так решать, с какой девочкой тебе жить!
– Ну да, ну да, мне ж всего тридцать, – скривился Женя, отнимая мамину руку от лица. – Но, боюсь, тебе придется принять тот факт, что твой маленький мальчик встречается с девушкой и живет с ней в одной квартире. В своей квартире, мама. В квартире, от которой у тебя даже ключей нет, напомню.
Алевтина Петровна повернулась ко мне и смерила таким презрительным взглядом, словно я была самой отвратительной и гадкой девицей на свете, каким-то образом захомутавшей настоящего наследного принца.
– Да уж, – протянула она. – Да уж…
Я открыла рот, чтобы хоть как-то запротестовать и сказать, что я тоже живой человек, а не половая тряпка, о которую можно с легкостью вытирать ноги, но что-то мне подсказало, что Женину маму мнение каких-то там девиц совершенно не беспокоит.
– Ну что же, – протянула Алевтина Петровна. – Раз ты, мой мальчик, принял такое решение… Пусть твоя, с позволения сказать, девушка, приведет себя в порядок, оденется поприличнее…
Я б не отказалась от этого, да.
– И присоединяется к нам на кухне, – с усмешкой заявила женщина. – Потому что мне обязательно надо её проинспектировать!
Глава тринадцатая
Женя открыл передо мной дверь офиса, пропуская вперед, за что удостоился очередного разгневанного взгляда. Идти на работу мне не хотелось совершенно. Абсолютно. Ни капельки! А ещё мне хотелось больше никогда в жизни не видеть Антонова. Вот вообще. Не слышать его голос. И ни в коем случае с ним не целоваться. Вот последнее я бы с удовольствием подчеркнула бы несколько раз.
Мне казалось, этот ужасный человек всё подстроил специально. Ну не может быть такого стечения обстоятельств, чтобы после него хоть застрелиться! Просто не может!
– Ну чего ты такая сердитая? – усмехнулся Женя, приобнимая меня за плечи. – Улыбнись хотя бы! Понедельник – разве не прекрасный день недели?
Издевается, гад.
– Прекрасный, конечно же, – проворчала я. – Сейчас нас уволят, и он от этого станет ещё прекраснее. Вась-Вась не простит того, что ты устроил этот цирк и изгнал Леку из студии на пятнадцать минут раньше положенного! А потом ещё и… Боже, Женя, ты придурок! На что я буду жить?
– Не ты, а мы.
Я не была бы столь оптимистична. "Мы" существовали только в контексте рабочей лавстори. Впрочем, мы же уже на работе, пора б и начать притворяться.
– Не переживай, – хмыкнул Женя. – Если ты родишь моей маме внука, согласного ходить на балет, она всё тебе простит.
– Не напоминай! – прорычала я. – Просто не напоминай!
Самым отвратительным в Антонове была таки его мама. Эта ужасная, воистину ужасная женщина, кажется, вчера была готова сначала меня уничтожить, потом воскресить, а после и вовсе выдать за Женю замуж. Прямо в ту ж секунду. Я никогда не слышала такого огромного количества претензий, вопросов и восторгов в одном словесном потоке…
За короткое время она устроила настолько тщательный допрос, что, казалось, успела узнать обо мне буквально всё. И заодно поведать мне несколько фактов о жизни любимого, прекрасного, но такого бестолкового Женечки, которому нужна женская забота!
Умею ли я готовить? На ресторанной пище долго не протянешь. Женечка, между прочим, был очень капризным в детстве мальчиком, до четырех годиков его надо было кормить с ложечки и буквально запихивать в него еду! А ещё он очень любит мясо и не особенно – рыбу, стоит почаще делать ему зеленые салатики, потому что это витаминчики, и, кстати, Женечка сладкоежка! (И Женечка на фоне, закатывающий глаза и, кажется, едва сдерживающийся, чтобы не сбежать).
Как у меня обстоят дела со стиркой? Нижнее белье обязательно надо стирать руками! Может быть, Женечка наконец-то перестанет пользоваться этим зверем под названием стиральная машина? И хозяйственное мыло – лучший помощник хозяйки! Можно перчатки надеть, чтобы кожа рук не трескалась. Но я ведь понимаю, насколько это важно, да?
А сколько у вас, милочка, мужчин было? Ох! Женечка, только не говори, что ты привел в дом по… Женечка! Твоя девушка берегла себя для тебя? Это же великолепно! Женечка, ты обязан на ней жениться! В этом году. В этом месяце. Женя, сегодня же веди её в ЗАГС!
А давно вы знакомы? Три года? Три года – это серьезный срок… Женя, почему ты мне её не показывал? И два года, три месяца и семь дней назад ты почему знакомил мамочку с другой девушкой? Это был обманный маневр? Ах, вы тогда были просто коллегами! Женечка! Ну разве можно было не заметить такой бриллиант прямо под носом?
А какое у вас, милочка, происхождение? А лет вам сколько? Женечка! У вас разница в семь лет, ты уверен в том, что у вас не будет разрыва поколений?
Нет? Ну и ладно…
А ещё…
Я вздрогнула, выпадая из своих воспоминаний. Мама Жени оказалась самой… Самой неугомонной женщиной, которую я когда-либо встречала в своей жизни. Самой напряжной, самой…
Просто самой.
И после её вчерашнего вопроса последнее, что я хотела – это выяснять отношения с Вась-Васем. Если честно, я искренне надеялась на то, что сейчас мы просто тихонько проскользнем в кабинет и будем работать, а Вась-Вась до пятницы как минимум забудет о нашем существовании. Ему не впервой. Что такое этот интернет-отдел? Мы же просто случайные, в конце концов, люди… Работаем на эту случайную жуткую сеть, которой Вась-Вась даже пользоваться не умеет…
Однако, увы, моим мечтам было не суждено случиться. Уже на подходе к нужному помещению я почувствовала укол страха, потом подумала, что, наверное, моя интуиция подсказывает мне, что надо бы поскорее убираться отсюда…
Но послушаться интуицию я не успела. Из кабинета, который он никогда не посещал – из нашего, то есть, кабинета, – выскочил Вась-Вась.
Я моментально вспомнила, что мы с Женей опоздали на три минуты, выглядели, возможно, немного растрепаннее, чем следовало бы, и вообще…
Слишком много ошибок, чтобы не потерять эту работу.
У Вась-Вася же буквально глаза загорелись, когда он нас увидел.
– Мария! Евгений! – воскликнул он таким тоном, что у меня сразу сердце в пятки ушло. – Вот вы-то как раз мне и нужны! Живо ко мне в кабинет!
У меня внутри всё похолодело.
– Василий Васильевич, – попробовал запротестовать Женя, – вам не кажется, что это займет слишком много времени? Нам надо работать…
– Ой! – отмахнулся Вась-Вась. – Какая там работа! Это на сайт этот дурацкий статейки заливать? Это подождет, молодые люди! За мной! Немедленно!
И он, передвигаясь чрезмерно быстро, как для своего обычного состояния, буквально полетел в направлении кабинета. Мы, расстроенные и явно не желающие выполнять приказ, поплелись следом.
Женя, как будто забыв о том, что я уже запрещала ему это делать, нашел мою руку и осторожно сжал пальцы, то ли пытаясь успокоить, то ли успокаиваясь самому. Я хотела высвободить ладонь, но вместо этого только повернулась к нему и едва заметно улыбнулась. Мы всё же сейчас по одну и ту же сторону баррикад.
В кабинет я вошла крайне неохотно. С Вась-Васем наедине оставаться не хотелось, и в эту секунду я даже обрадовалась, что мы с Женей были вдвоем.
Правда, может, это значило, что он решил не заморачиваться, а уволить нас одним махом?
Вась-Вась же, не особенно церемонясь, плюхнулся на свое кресло и гордо указал нам на два свободных стула.
– Присаживайтесь! – гордо разрешил он. – Ну же, поскорее!
Да, точно. Сейчас возьмем лист бумаги, ручку и будем писать заявление об уходе. Хорошо ещё, если по собственному жела…
– Это бомба! – перебил мои мысли Вась-Вась. – Ядерная! Водородная! Ужасная! Великолепная! Бомба!
– Что? – в один голос переспросили мы с Женей.
– Ваше шоу было просто бомба! – уже более внятно сообщил шеф. – Рейтинги в два раза выше наших стандартных показателей… Наш сериал собирал вполовину меньше вашего "Хита сезона"! А продюсер Леки и вовсе в восторге! Об этом трубят все новости!
Мы с Женей переглянулись, а после перевели шокированные взгляды на Вась-Вася. Тот сидел с таким страшно довольным видом, что просто ужас. Улыбка от уха до уха, сам сияет, как начищенный пятак, весь такой удовлетворенный тем, что у него на канале происходит, что аж страшно – что ж там такого случилось?
– О чем, – осторожно уточнила я, – вы говорите, трубят все новости?
– Ну как же, – Вась-Вась расплылся в ещё более широкой улыбке, хотя я была свято уверена, что это физически невозможно. – Вы что, совершенно не смотрите телевизор?
Мы с Женей переглянулись.
– Если честно, – осторожно промолвила я, – то нам было немного не до телевизора в эти дни…
– Эх, – покачал Василий Васильевич. – Вот именно из-за таких невероятно занятых, как вы, и гибнет современное телевиденье. Но наш канал оказался на волне славы, потому ничто его не остановит! Во-первых, ваше интервью с Лекой уже растащили на цитаты… Правда, сначала всё рвануло в этом мерзком интернете, но потом смогло всё-таки выбраться на нормальные каналы. Наше интервью цитировали, нашим логотипом светили каналы-гранды!
Я пораженно заморгала. Взглянула на Женю, словно пытаясь убедиться в том, что Вась-Вась не шутит. Женя выглядел так же удивленно, как и я, и, кажется, он всё ещё не понимал, какое на нас, по мнению Вась-Вася свалилось счастье.
– Ну, – осторожно промолвила я, – мы очень рады, что интервью с Лекой так выстрелило. Она, наверное, достаточно известная особа…
Которую мы выставили раньше времени из студии и, возможно, обрубили ещё несколько сенсаций. Вот что сейчас должен сказать Вась-Вась, погасив радость, сияющую нынче у него во взгляде. И тогда всё встанет на свои места, а плохой день вновь вернется на круги своя и получит свое ужасное, отвратительное продолжение.
– Да черт с ней, с Лекой! – внезапно замахал руками Вась-Вась. – Самое главное, это то, что сделал ты, Женя! Это было просто гениально!
– Гениально? – осторожно переспросил Антонов.
Обычно он куда более доверчиво относился к похвалам, но сегодня насторожился, очевидно, переживая не меньше моего. Ну, или я умудрилась за вчерашний вечер и сегодняшнее утро достаточно его накрутить, чтобы даже Женя проникся всей сложностью ситуации и всё-таки понял, что нам грозит за его выходку.
– Да! Все мечтали увидеть вашу пару! – гордо заявил Вась-Вась. – А они не просто увидели, они ещё и в прямом эфире стали частью вашей истории, смогли, так сказать, приложить руку к истории ваших отношений… Все зрители с замиранием сердца следили за тем, как ты, Женя, предлагаешь съехаться! Это ведь не банальное предложение руки и сердца, это что-то новаторское…
Я очень сомневалась в новаторстве того, что предложил Антонов, но всё равно не смогла скрыть собственное удивление.
– Вы хотите сказать, – осторожно промолвила я, – что зрители это оценили?
– Конечно! К тому же, Саня сегодня утром прислал мне отчет и сказал, что на ютуб-канале – я не ошибся, выговаривая эту бесовщину? – море комментариев и не меньшее море просмотров! Вы за эти два дня набрали разгон гораздо лучше всех наших шоу и сериалов! Конечно, пока не добрались до топ-три популярных видео, или как там оно называется, но Саша говорит, что скоро там будете. Это ошеломляющий успех! Возможно, – Вась-Вась таинственно усмехнулся, – я даже отброшу свой скептицизм, и мы с вами отправимся завоевывать Интернет!
– И, – осторожно промолвила я, – вы считаете это актуальным?
– Ну надо же как-то вернуть народ на путь истинный. Пусть в своем интернете смотрят, что нынче может телевиденье! – Вась-Вась, как обычно, обладал совершенно незамутненным сознанием. – Я так рад, ребятки, что вы в самом деле вместе! У вас всё так натурально получается!
Мы с Женей переглянулись. Я открыла было рот, чтобы сказать, что мы на самом деле отнюдь не вместе, но вспомнила, что мы ж умудрились солгать всем, что встречаемся. И зачем? Конечно, теперь всё выглядело максимально правдоподобно, можно было наслаждаться всеобщим вниманием, рейтинги вот подскочили, но…
– Если пойдет и дальше в том же духе, мы будем придумывать с вами через несколько месяцев новое шоу, – продолжил Вась-Вась. – И я подумаю насчет премии… Женя, ты не хочешь сделать Маше ещё какое-нибудь любопытное предложение где-то перед рекламой, чтобы она ответила после?
Я помрачнела.
Ну вот, начинается. Торговля чувствами – это мерзко, даже если рейтинги по итогу получаются просто отличными. И я не испытывала ни малейшего желания продолжать подыгрывать всему этому. Наоборот, с трудом подавила ужасное желание подняться и просто уйти прочь, оставив Вась-Вася наедине с Женей, обсуждать, как именно дальше будут развиваться наши отношения.
Интересно, потом ребенка я тоже буду по плану рожать?
Но Антонов, благо, проявил сознательность.
– Боюсь, это так не делается, – промолвил он. – Самое главное в наших с Машей отношениях, то, что в них больше всего цепляет – это естественность! А если мы будем кем-то притворяться, то ни о какой естественности не сможет быть и речи. Не думаю, что это хороший вариант развития событий, Василий Васильевич.
– Но… – запнулся Вась-Вась. – Рейтинги же.
– Что такое рейтинги, – патетично произнес Женя, – когда речь идет о настоящих чувствах? Ведь самое главное – это чтобы между нами была настоящая химия! А она обеспечивается в первую очередь искренностью! Никогда не поверю, что можно написать сценарий истории любви и, ни разу от него не отклонившись, сделать его успешным!
– В самом деле, – влезла я. – Клиффхангер… – заметив, как посерел Вась-Вась, заслышав незнакомое слово, я поспешила исправиться. – Крючок – это хорошее дело, но мы не можем строить все рейтинги "Хита сезона" только вокруг наших с Женей отношений. Очень скоро, месяца за два, все возможные сюжетные повороты закончатся, а мы станем просто неинтересны. Давайте мы просто продолжим брать интервью у известных людей, вести себя естественно, и… Все? Этого же в прошлый раз было вполне достаточно, разве не так?
