Текст книги "Полюби меня до завтра (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)
Глава двадцать четвертая
На улице уже заметно похолодало, и я с шумом вдыхала ледяной воздух, надеясь на то, что он меня немного отрезвит и успокоит. Думала остаться в подъезде, но, осознав, что туда уже просочились запахи варева тетушки Варвары, предпочла выскочить на улицу и пробежала несколько десятков метров, прежде чем остановилась, напомнив себе – ещё заблужусь, в столице это возможно даже в родном квартале, где полжизни прожила, тем более, с моим-то ориентированием на местности.
Я нашла какую-то свободную скамейку, смела с неё снег, не обращая внимания на то, как острые иголочки кололи ладонь, устроилась и закрыла глаза, наслаждаясь холодом. Даже если заболею, какая уже разница? Мне нравилось вдыхать эту свободу и понимать, что в сегодняшнем дне кроме тетушки Варвары даже было что-то хорошее.
Только Алевтина Петровна это хорошее уверенно растоптала.
Разумеется, я не верила ни в какие черные дыры. Мне вообще казалось, что такой бред выслушать может только сумасшедшая. А я предпочитала считать себя адекватной девушкой, не ведущейся на всякий бред. Просто достало всё это, постоянная шумиха, перманентная двухнедельная ссора, тянувшаяся ещё с того злополучного выпуска "Хита сезона", что утвердил нас в статусе звезд и, кажется, почти разрушил наши отношения.
Мне стало интересно – а ведь Женя не рискнет убежать от своей матери, правда? Будет слушать всю ту ерунду, дождется, пока Алевтина Петровна и тетушка Варвара польют его какой-нибудь зеленой жижей, да? Ну так и грош ему цена, если этот трус даже блог мой почитать боится!
От злости я сжала руку в кулак, сгребая снег, и изо всех сил швырнула его вперед. Но импровизированная снежка пролетела всего несколько метров и смешалась с точно таким же снегом.
Вот и я смешаюсь с толпой, уйду отсюда и…
– Маша! Мари, ты тут? – оклик Жени, донесшийся откуда-то из подъездного проема, заставил меня вздрогнуть, но не подскочить.
Не пойду. Не пойду, пусть…
– Мари, чего не отзываешься? – он наконец-то обнаружил меня на скамейке и уверенным шагом направился сюда, игнорируя удивленные взгляды, бросаемые на него случайными прохожими. – Я понимаю, она довела тебя до белого каления, но зачем так-то? В холод?
Он тоже выскочил в одной куртке, без шарфа и шапки. Мама, наверное, выговор сделает, но я поймала себя на мысли, что Женя это для меня сделал.
И ради меня на мнение Алевтины Петровны наплевал, что, в принципе, не так-то просто, учитывая её железный характер.
– Ты их там оставил? – спросила тихо я. – Ритуал заканчивать?
– Сказал выметаться. Чтобы когда вернусь, и следа не было, а то вызову полицию, и пусть тетушка Варвара лицензию показывает и рассказывает, как она платит налог с тех четырехсот долларов за сеанс, что она берет, – решительно заявил Женя.
Я удивленно взглянула на него. Так… Радикально. Мне казалось, Женя, в общем-то довольно решительный мужчина, не сможет пойти против своей мамы, а он вот как… И ради меня вроде даже. Потому что понял, как мне будет плохо от всего вот этого.
– Спасибо, – прошептала я. – Я даже не ожидала как-то, что ты решишься…
– А что, надо было терпеть тетушку Варвару? – вздохнул он. – Конечно, решусь. Этот петух и она со своими свечками и так коврик испоганили, выбрасывать придется. Но ничего, новый купим. Этот вон маме отдадим, она на него давно заглядывалась, отчищать хочет. Пусть отчищает.
– Куда отдадим? Он и так у дивана лежит же, – нахмурилась я. – И мама твоя лежит. На диване.
– Ну, как тебе сказать, – Женя взглянул на меня, – я пока спускался, отца набрал. Он, в принципе, готов её принять обратно. Приедет где-то через полчасика. У мамы как раз есть время собрать свои вещи.
– Выгонишь её на улицу? На ночь глядя? Пожилую женщину?
Мне показалось, Женя взглянул на меня, как на идиотку.
– Во-первых, моя мама ещё даже на пенсию не вышла, просто работу бросила. А так-то ей пятьдесят семь. Не девчонка, но и далеко не старуха, – отметил он. – Во-вторых, папа живет не так и далеко, туда ехать полчаса, если без пробок. Квартира-то в этом же городе, ну? И он на своей машине, а не на такси. Так что это очень сомнительное "на улицу", правда, и я отказываюсь испытывать по этому поводу угрызения совести.
– Это очень… решительный шаг.
– Давно пора было.
Я кивнула. Да, Жене давно надо было избавиться от маминой опеки, но всё равно – смог-то он сделать это далеко не сразу. Только сейчас вот так, одним махом, оборвал всё ниточки, которые приковывали её к нашей, а точнее, к Жениной квартире. Я-то на неё никаким образом претендовать не могла. Мы даже не пара вроде как. Коллеги, притворяющиеся парой.
– Ты ж вернешься? – спросил Женя. – Потому что я не согласен вывозить твои вещи на Троещину. Или к твоему, как его там, соседу!
– Да отстань! Я ж уже говорила, что женат он! – возмутилась я. – Жену любит! И…
– Маш, – Женя взял меня за руки. – Плевать мне на твоего распрекрасного соседа, который лицом с каждого ящика светит с женой своей в обнимку. Так ты вернешься или нет?
Я вздохнула.
– Вернусь, если…
Хотела сказать, если он позовет, но решила, что нет. Не подойдет это.
– Вернусь, – решительно сказала я. – Вернусь, если скажешь, зачем тебе это надо.
Женя прищурился.
– А так не понятно?
– Нет, не понятно!
– Потому что я тебя люблю.
Я застыла. Признание прозвучало так внезапно, что я аж застыла, шокированная. Он меня… Любит? В самом деле? Любит?! Да ведь быть такого не может! Мне казалось, Жене как-то всё равно, что ли. Симпатия, может.
– Ты когда к нам на работу пришла, – заговорил он спокойно, – ты мне очень понравилась.
– Ты меня раздражал, ты ж в курсе, да?
– Конечно, в курсе, – закатил глаза Антонов. – До чертиков. Ты ж мне неоднократно об этом в офисе сообщала. Но у меня была инсайдерская инфа.
– Ленка сливала?
– Нет, – прищурился он. – Вы когда болтали с нею за рабочим столом, я наушники отключал и слушал. Ты про духи свои говорила любимые, и про цвет свой любимый. Только не говорила, что живешь в такой дыре, так что я не знал.
– На самом деле, – решилась я всё-таки признаться в своем маленьком секрете, – ты мне тоже понравился. И мне казалось, что ты со мной заигрываешь. Но ты так часто ходил куда-то с Ленкой, что я решила, мол, пара вы. Влюбленные. А со мной ты просто так флиртуешь, ради спортивного интереса, чтобы вписать моё имя в какой-то там списочек. Или как вы, мужчины, это делаете?
Женя удивленно заморгал.
– Но вы ж с Леной дружили! Ты что, её спросить не могла?
– Откуда я знала, насколько ей удобно о таком говорить, – пожала плечами я. – А потом, когда я поняла, что вы не пара точно, хотя, возможно, ты что-то к ней чувствуешь, ну, было уже довольно поздно. Я ненавидела тебя по инерции. Но всё это время ты мне нравился. И чем больше нравился, – я чувствовала себя так, словно признавалась в чем-то постыдном, – тем больше я ненавидела.
Антонов рассмеялся, как будто я анекдот какой-то рассказывала, а не сверяла ему только что свои чувства.
– Блин, Маша. Мы с тобой два идиота, честное слово. Два идиота, которые три года торчали в одном офисе, вздыхали, но ни слова друг другу не говорили, потому что думали, что вызывают у второй стороны только раздражение и ненависть.
– Не надо тут обобщать! – возмутилась я. – Я не… Ладно, – махнула рукой. – Да, мы два идиота. Три года потрачены были впустую.
– Ну, ничего. Зато лучше узнали друг друга, – усмехнулся Женя. – Например, я теперь в курсе, что ты терпеть не можешь бородатых.
– Я простила тебе этот недостаток, так что можешь не бриться. Тебе идет, – ответила я с улыбкой и подалась вперед, целуя колючую щеку. – Правда.
Он молчал. Кожа была холодная, сверху сыпал снег, и я ждала, что сейчас кто-то выскочит из-за угла или из-под скамейки и испортит момент. Женино признание в любви застыло между нами, и я понимала, что должна дополнить его своим, но, если честно, не знала даже, как правильно об этом сказать. Как та собака, понимать-то понимала, но произнести…
Пролаять разве что.
Сунула руку в карман, чтобы согреть заледеневшие пальцы, но наткнулась на ещё более холодный экран своего смартфона. Добыла его, наблюдала несколько секунд, как снежинки падали на черную поверхность, потом разблокировала, открыла нужное приложение, пролистала собственную ленту…
– Жень, – попросила я наконец-то, решившись, – если это правда, про то, что ты меня любишь… Прочитай хоть один пост? Из последних? Ну разве тебе сложно?
Он нахмурился.
– Маша…
– Пожалуйста, – попросила я. – Это ведь не слова на ветер были? Ну разве тебе так сложно, правда?
– Ладно, – вздохнул он. – Давай сюда. Буду читать. Какой пост? Вот этот подойдет?
– Это как раз до того было написано, как Вась-Вась решил интервью у Жертвы в "Хите сезона" взять, – кивнула я. – То, что надо.
Женя улыбнулся.
– Ну, раз ты так говоришь… – он вздохнул. – Тогда будем читать. Уверена?
– На все сто.
Я перегнулась через его плечо и тоже смотрела в экран. Читала вместе с Женей, вспоминая, с какими легкими чувствами тогда набирала этот текст, нисколечко не думая о последствиях ведения блога, едва не лишившего меня этого потрясающего…
Этого любимого мужчины
– "Мой, – начал читать Женя, – сегодня, как всегда, выбирается из постели вторым. Когда-то в каком-то фильме слышала фразу, что вы познаете настоящую семейную жизнь, когда будете драться, пытаясь узнать, кто пойдет в душ первым, но нам, кажется, до этого не дойти. Он слишком любит поспать, а я так привыкла вскакивать в шесть утра, что точно буду первой. Хотя, может быть, когда-нибудь отвыкну. Представляете, три года убеждала, что ненавижу, а теперь смотрю и ловлю себя на мысли: а не влюбилась ли? Но влюбилась – это неправильное слово. Есть другое, красивее: люблю".
Женя поднял на меня удивленный взгляд, но я только кивнула на мобильный.
– Дальше читай.
– "Говорят, не важно, как кипят страсти, если вы не сходитесь в быту. У нас с этим всё в порядке. Иногда думаю: как столько времени жила отдельно и проклинала его в офисе за немытую чашку? Дома такой проблемы нет. Дома вообще проблемы нет. Кто убирает? Кто готовит? Кто моет посуду и закидывает вещи в стиральную машинку? Кто-нибудь, у кого первого дошли руки. Оно как-то очень просто, будто уже сорок лет женаты, а не два месяца под одной крышей. И в постели, скажу честно, хоть и отпираюсь, и иногда говорю, что на коврике пойду лягу, что тут гостья… В постели проще всего засыпать в его объятиях. Только я, наверное, никогда ему не признаюсь. Мы всё ещё две жертвы служебного романа. Я и благодарна, и ненавижу шефа за то, что поставил нас в такие условия. Если б не это противное слово "работа", может быть, мы бы никогда так и не сблизились… Но и этой дистанции, выстроенной общим проектом и потребностью быть вместе, не осталось бы. Потому грущу и улыбаюсь каждый раз, когда сажусь с ним за один стол на работе, когда он целует меня на людях – расстраиваюсь, а когда дома, и нас точно никто не увидит, радуюсь, как малое дитя, его прикосновениям… Наверное, всё-таки люблю?"
Женя умолк. Пост закончился, дальше тянулся ворох комментариев – я помнила некоторые из них, прилетевшие ещё до раскрытия моей личности, и все те, что пришли после, пораженные, шокированные, полные ужасного удивления. Это было так смешно и так мило, до сих пор вздрагивала, когда туда смотрела…
– Я тебя люблю, – произнесла я наконец-то, поняв, что и вслух бы промолвить это тоже надо, а не сознаться блогу. – Прости, что я ничего тебе вот об этом, – кивнула на телефон, – не рассказала. Я хотела, но подумала, может, не стоит, может, это всё сломает. Если хочешь, я его удалю. Обязательно удалю! Только…
Женя рывком притянул меня к себе и почти в губы выдохнул:
– Глупая, да не хочу, конечно же. Это ведь твое дело. Твой успех. Почему я должен выдирать тебя из твоей мечты, в конце-то концов?!
– Ну тебе же не нравится.
– Мне не нравилось, – возразил он, – что ты это от меня скрывала. А не то, что ты этим занималась. Маша, не будь такой… Не задумывайся о том, чего я не говорил. Если говорю, занимайся, значит, не надо искать в моих словах двойное дно. Просто живи и получай удовольствие. Если ты при этом ещё и останешься со мной, я буду вне себя от радости.
Я счастливо улыбнулась.
– Конечно же, останусь! Будем продолжать работать вместе на канале, по пятницам вести "Хит сезона", но пусть только Вась-Вась попробует ещё раз притарабанить какую-то тетушку Варвару, я лично ему заявлю, чтобы он с нею сам разбирался, вот в прямом эфире пусть и приступает к делу!
– Заведем кошку, – протянул Женя тоном, напрочь лишенным вопросительных интонаций. – Узаконим наши отношения…
– Узаконим? Уверен? А если я не хочу?
– А ты не хочешь?
Я вздохнула.
– Ладно. Хочу, – выдохнула и осознала, что в самом деле желаю стать его женой. – Хочу, хочу, будь ты, гад такой, неладен! Хочу! А детей?
Я сама не знала, почему этот дурацкий вопрос сорвался с моего языка, но Женя только улыбнулся.
– В тридцать – самое время.
– Мне двадцать три, – напомнила я.
– Но мне-то тридцать.
Я рассмеялась.
– Может, не в этом году.
– Как выйдет, – покачал головой Женя, – так и будет. Только знаешь что?
– Что? – уточнила я.
– Если у нас… Когда у нас появятся дети, мы этого моей маме не скажем. Пока им не исполнится лет эдак… Восемнадцать. Вот тогда, наверное, для балета будет достаточно поздно, как думаешь?
Можно было ответить, что в тридцать – самое то, чтобы познакомиться с бабушкой, но Женя не дал мне произнести ни слова. Он привлек меня к себе и поцеловал, вроде бы так же, как и обычно, но всё равно иначе. Я чувствовала жар его губ и наслаждалась этим удивительным теплом посреди снежной зимы. И пусть нас заметало, пусть мы почти в сугроб превратились за это время, мне было наплевать.
Я не слышала, как успела подъехать машина. Нашу идиллию прервал только возмущенный голос Алевтины Петровны.
– Женечка! – закричала она, не думая, что её весь дом услышит. – Женечка! Шапку хотя бы надень, простудишься же, ну!
Женя рассмеялся. Мне показалось, плевать он хотел на эту простуду и на всё на свете, просто наслаждался тем, что был сейчас рядом со мной.
– Женечка! – возмутилась Алевтина Петровна. – Женя!
Он не повернулся. Вместо этого поцеловал меня снова, и Алевтина Петровна растворилась где-то в столичных снегах, наверное, на все лады костеря мужа за то, что почти силой усадил её в машину и увез прочь от замерзающего на скамейке сына. И тетушка Варвара с возмущенным петухом что-то говорила, пока ждала такси, но мы этого не слышали. Казалось, примерзли друг к другу на этой скамейке, и когда Женя наконец-то выпустил меня из объятий, было уже темно, хоть глаз выколи.
– Вместе? – спросил он.
– Вместе, – подтвердила я.
– Знаешь, – протянул Женя, – с чего мы начнем нашу новую жизнь?
– С чего?
– Замки сменим, – решительно заявил он. – А то мама дубликат сделала. И… И заведем кота? Согласна?
Эпилог
– Ну! Иди хоть поглажу! – возмутилась я.
Как же. Кошка, уверенно отвесив мне удар правой лапой, вывернулась, змеей соскользнула на пол и, гордо вытянув длинный хвост, зашагала прочь. Пушистая мраморная шотландка, наша красотка обладала поразительно своенравным характером. Всегда быть рядом, но лежать вон там, подальше, чтобы рукой не дотянулись. Перевернуться на спинку только для того, чтобы тот, кто попытается почесать ей живот, получил серьезную такую травму в виде сплошь расцарапанных пальцев.
– Вот паразитка! – возмутилась я. – Женя, она, между прочим, вся в тебя!
– Да? – поразился Антонов, выбираясь из-за компьютера. – Вот уж никогда бы не подумал! Мне казалось, она в тебя, любовь моя.
– Не называй меня так, – я закатила глаза. – Меня от этого аж передергивает! Веет какой-нибудь смесью "Хита сезона" и тетушки Варвары.
Экстрасенса мы не встречали с того самого зимнего вечера, когда брали у неё интервью, но зато выпуск потом пересматривали. Вась-Вась сначала был уверен в том, что этот кошмарный ужас просто разрушит "Хит сезона", но зрители восприняли её колдовство очень положительно. Тренды ютуба, новые подписчики, новые зрители нашего прежде не очень успешного канала и как итог – огромное количество предложений, более чем интересных.
Вась-Вась хотел бы расширить наши прямые эфиры и проводить их каждый день, но мы с Женей отказались. Медийная жизнь далека от такой уж привлекательной. Я всё ещё вела свой блог, Антонов разгребал завалы на рекламной почте, на которую мне не хотелось даже заглядывать, и иногда рявкал в комментариях на хейтеров.
Фотки теперь были не абстрактные, настоящие. И общие. Две жертвы служебного романа и триста тысяч подозрений в беременности под последней фоткой.
Между прочим, подозрения как раз по адресу. Я провела ладонью по уже округлому животу и улыбнулась. Через несколько месяцев наш ребенок появится на свет и пополнит нашу семью. Женин кабинет из кошачьей превратится в детскую, ну, и нам придется нанимать охрану, чтобы отгоняли Алевтину Петровну, если она вдруг вздумает выкрасть внука или внучку и попытаться отдать его на балет.
– Кстати! – подал голос из кабинета Женя. – Твой распрекрасный сосед звонил!
– Ты опять!
– Не опять, а снова, – он высунулся в гостиную. – Роль предлагал.
– Какую роль? – удивилась я.
– Не знаю. Но он сказал, что они ищут кого-то на роль короля-рыцаря. Надо иметь бороду, высокий рост и уметь делать совсем уж тупое выражение лица при подписании указов, – хмыкнул Женя. – Уверен, этот персонаж будет любимчиком публики!
Я рассмеялась.
– Мне кажется, ты ошибся. Если это тот персонаж, о котором я думаю, то ничего хорошего о нем люди не скажут!
– Злодеи всегда привлекательны.
– Ты промахнулся ролью, Антонов, – закатила глаза я.
– Ты не хочешь, чтобы я попробовал?
Любой другой на его месте спросил бы с обидой в голосе, но Женя, кажется, даже с этого был готов посмеяться. По крайней мере, на его лице расцвела веселая улыбка, а смотрел он на меня полувопросительно-полуиздевательски.
Если б я не знала своего мужа, сказала бы, что он уже принял предложение и плевать хотел на высочайшее одобрение с моей стороны. Но это было точно не про Женю. Я даже не сомневалась в том, что он ещё ничего не сказал и не стал принимать однозначное решение, хотел понять, поддержат ли его или укажут на дверь.
– Нет, конечно, я хочу, чтобы ты попробовал, – улыбнулась я совершенно искренне. – Ты же знаешь, я хочу, чтобы ты пробовал себя в чем-то новом. Тем более, это вряд ли будет мешать нашей основной работе.
– Не будет, – покачал головой Женя.
Он пересек гостиную, ступая по мягкому ковру, к слову, новому – предыдущий всё-таки отправился к Алевтине Петровне. Женя планировал выбросить его на свалку, но его мать уговорила не торопиться и поделиться с нею. Ковер она обрезала, каким-то образом умудрилась обработать край так, чтобы тот не сыпался, и теперь коврик красовался уже в её гостиной.
Мы там были не так и давно. Алевтина Петровна простила меня после того, как я согласилась выйти замуж за её сына, и, я знала, простила бы ещё раз, если б было надо, уже за то, что я ношу под сердцем его ребенка. Разумеется, мы не скрывали этот факт от родных, хотя гиперопека со стороны свекрови меня немного пугала. Но…
Нет, было бы странно ничего ей не сказать, а мне не хотелось оказаться в её глазах последней свиньей. Всё же, Алевтина Петровна была хорошей женщиной, пусть и перегибала немного со своей заботой. Ну, с кем не бывает… Тем более, сына она воспитала действительно хорошего.
Женя был идеальным мужем. Я не говорила ему об этом, точнее, не говорила слишком часто, но периодически думала: какой же я была идиоткой, когда каждый день три года подряд пыталась убедить себя в том, что ненавижу его.
Теперь – любила.
И скрывать это не собиралась.
…Он устроился рядом со мной на диване, обнял за плечи, опустил руку на живот и тихо поинтересовался:
– Вась-Васю то говорить будем? Он, наверное, будет в ужасе, когда узнает, что на определенный период его самая лучшая ведущая вынуждена будет отказаться от съемок.
– Ой, я быстро вернусь в строй, – закатила глаза я. – А уж пару пятничных передач проведешь с Саней и с Леной. Может быть, Вась-Вась наконец-то заметит, что Саня тоже ходячая харизма?
– Может быть, – фыркнул Женя. – Но, по-моему, Сане главнее, чтобы это Лена заметила.
– Она заметила, – прищурилась я. – Поверь жене, она заметила. А по поводу Вась-Вася… Мне кажется, мы неплохо объявляем такие новости в прямом эфире. Почему б не повторить этот опыт? Согласен?
Женя весело улыбнулся.
– Согласен.
Он потянулся ко мне за поцелуем, привычным движением привлекая к себе, и я обвила его шею руками, отвечая на поцелуй…
И буквально в ту же секунду слышала мурлыканье. Наша кошка, обычно неохочая до ласки, запрыгнула на колени и терлась головой о мой живот. Я отвлеклась, почесала её за ухом – но через минуту уже вновь целовала мужа, пока кошка, оскорбленная и обиженная, гордо удалялась дремать в его кабинете…
Конец
