Текст книги "Полюби меня до завтра (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
– Прекрати паясничать!
Женя прекратил. Он сердито умолк, улегся на диван, гордо повернулся ко мне спиной и укрылся с головой. Я хотела ещё что-то сказать, попросить прощения ещё раз, но вместо этого решила, что ни слова не скажу. Ему же хочется упиваться своей обидой, он плевать хотел на то, что я ему говорю. Так чего я вообще переживаю? Послать его к чертям собачьим, и пусть делает всё, что в голову взбредет!
У нас, в конце концов, были деловые отношения!
– Я скажу Вась-Васю, – раздраженно отметила я, – что работать вместе больше нет смысла. Всё равно все про всё знают. Он будет, наверное, зол. Но если хочешь, веди "Хит сезона" сам. У тебя всё равно получается гораздо лучше, чем у меня.
– Обязательно, – проворчал Женя куда-то в спинку дивана. – Это ж моя мечта, выселить тебя обратно на Троещину, отобрать у тебя все карьерные перспективы и, предположительно, ещё заразить чем-нибудь ,чтобы ты страдала сильнее.
– Гад.
– Обманщица.
Я ничего не ответила. Желание спорить пропало окончательно. В голову полезли дурацкие мысли о том, что нас однозначно уволят с работы. В конце концов, теперь, когда в "Хите сезона" было официально оглашено о том, что всё началось с обмана, нас должны возненавидеть. В каких-нибудь приличных европейских странах даже, наверное, требовали бы компенсацию за обман зрителей, хотя мы вроде как ничего плохого не делали, только ломали себе жизни. Повелись на требования Вась-Вася, а надо было на самом деле бежать подальше оттуда…
Я даже задремала, вот только никак не могла избавиться от пугающей мысли: Женя всерьез сказал, что делал всё это, чтобы мне понравиться. Мне. Той, кого, как я думала, он искренне ненавидит.
Глава восемнадцатая
Выходные прошли в состоянии холодной войны. В субботу утром Женя приготовил завтрак себе сам и ушел куда-то, даже не дождавшись, пока я проснусь. Оставил заодно горы грязной посуды. Я её перемыла, в знак примирения приготовила вкусный обед, но Антонов домой не вернулся. Пришел аж вечером, изрядно пьяный – я впервые видела Женю в таком состоянии, – и при этом очень тихий.
Ну что ж, говорила же моя бабушка: чтобы узнать, можно ли выходить за человека замуж, надо его хорошенько напоить и понаблюдать за тем, как он будет себя вести. Женя не дрался, не распускал руки и даже почти не матерился, но зато я имела удовольствие быть заключенной в его объятия и минут сорок слушать о всех его любовных подвигах, которые прежде считала попыткой мне отомстить и изгнать меня из офиса.
Утром в воскресенье я чувствовала себя последней бездушной скотиной. Женя же, напрочь забыв о всем, что нес с утра, был готов рычать на весь мир и половину утра просто не вылезал из душа.
Мой субботний обед превратился в воскресный завтрак, ну, и мы, в принципе, даже заключили достаточно хрупкое перемирие. По крайней мере, из дома меня Женя гнать не стал, но проворчал, что больше для работы этой фигней маяться не будет.
Я согласилась.
В понедельник мы приехали на работу молча и были уверены в том, что надо что-то с этим обманом решать. По крайней мере, оставить всё вот так – невозможно, да и Вась-Вась вряд ли настолько идиот, чтобы позволить своим сотрудникам творить такое огромное количество глупостей и за это не нести ни малейшего наказания.
Могли же какую-то подставную девчонку в кадр затянуть!
Или вообще никого не выводить.
Тогда "Хит сезона" не ознаменовался бы хоть шлейфом скандала.
Если честно, я боялась заходить в интернет. Блог засыпали вопросами в комментариях, на которые я боялась отвечать, новости мы с Женей не включали. Я вообще отключила роутер, просто выдернула вилку из розетки. Правда, забыла о том, что к роутеру был прикручен маленький генератор, и, прежде чем он разрядился, нам пришлось пережить три часа непрекращающегося писка.
Но зато соблазна залезть в сеть больше не осталось.
В здании канала было довольно тихо и, если честно, непривычно пусто. Я сверилась с часами и обнаружила, что только начало девятого – совсем рано, наверное, и нет никого.
– Что-то мы сегодня ранние пташки, – вздохнула я.
– Переучиваемся на жаворонков. Скоро нам подметать улицы, надо перестраивать внутренний график, – мрачно отозвался Женя.
Он хотел сказать что-то ещё, но не успел, потому что в коридоре как из-под земли возникла Валентина. Направленный на нас полный любопытства взгляд не сулил ничего хорошего.
– Приве-е-ет, – противно протянула она. – Женечка, отлично выглядишь. Манька, ты у нас… Прям хит сезона, честное слово.
– И тебе доброе утро, – пробормотала я и собиралась спокойно проскользнуть мимо Валентины, но меня остановил звук её мерзкого голоска.
– А как выходные, Женечка? – она уцепилась в рукав Антонова и уверенно теребила пуговицу. – Надеюсь, вы не поссорились из-за этого блога? Хотя, если у вас всё-таки поддельные отношения…
– Наши отношения планировались поддельными, – мрачно отозвался Евгений, высвобождая рукав из Валиной хватки. – Но оказались настоящими. Мне казалось, об этом весь офис в курсе. А такая хе… Ерунда, как этот блог, просто не может им помешать. Это понятно?
– Более чем, – ласково заулыбалась Валентина.
– Рад слышать, – отрезал Женя. – До встречи, – и уверенно прошел мимо неё.
Когда Женя приобнял меня одной рукой за талию, я даже обрадовалась было, что кризис миновал, но мигом велела себе не обольщаться. Скорее всего, это просто игра на публику, Жене, наверное, не хочется, чтобы о нас судачили на каждом углу, вот он и пытается вести себя максимально натурально и вроде как даже оказывать мне некие знаки внимания.
– Погодите! – остановила нас Валентина.
– Что такое? – я оглянулась.
Внимательный Валин взгляд, прикованный к Жене, если честно, спровоцировал настоящую волну ревности. Мне в эту секунду даже захотелось подскочить к Вале и чем-нибудь её приложить.
То, как она смотрела на моего мужчину, ни в какие рамки не входило. Да, пусть у нас с ним сейчас не лучшие времена, пусть я натворила глупостей с этим дурацким блогом, но ведь это не значит, что мы с ним уже расстались. И не надо тут на нас крест ставить! Между прочим, мы ещё вполне можем помириться и дальше счастливо жить вместе, если кто-то из доброжелателей лезть не будет и не попытается помешать, как это сейчас намерена сделать Валя.
Я пообещала себе, что такой змее, как Валентина, Женю просто не отдам. Сколько б мы там гадостей друг другу ни наговорили и какой бы ненавистью вновь ни воспылали друг к другу, это не имеет значения. Не зря мы столько под одной крышей прожили!
Нечего лезть в нашу личную жизнь!
Сами разберемся.
– Вась-Вась там с утра прилетел, злой, как тысяча чертей, – с ласковой улыбкой на устах сообщила довольная донельзя Валентина. – Вы б к нему сходили, поговорили, что там и как, а то мало ли… Что-то по вашему шоу, кажется. Он просил, чтобы вы немедленно к нему зашли, как только на работе явитесь.
– Обязательно, – прошипела я, если честно, даже не ощутив укол испуга.
Если Валентина таким образом собиралась испугать нас с Женей, то она точно сильно ошиблась. Мне кажется, ни Антонов, ни я не были способны ощутить настоящее разочарование из-за того, что нас сейчас просто выгонят с работы. Оба уже давно морально подготовились дома к возможным последствиям. Я осознавала, что просто не будет, ещё когда решилась выйти в эфир, представившись Жертвой служебного романа.
А должна была понимать всю ответственность ещё в ту секунду, когда вообще с этим блогом все затевала!
Тогда проблем точно было бы в десять раз меньше.
– Думаешь, вышвырнет? – с усмешкой поинтересовался Женя, когда Валентина скрылась в своем кабинете.
– Где он ещё най дет опытных работников для своего сайта? – вздохнула я. – Максимум закроет передачу… Слушай, – я посмотрела на Антонова. – Прости меня, правда. Почитай тот блог, и ты всё поймешь. Я не хотела ничего плохого…
– Я не сержусь, – ответил Антонов таким тоном, что я ни слову его не поверила. – Но о доверии теперь не может идти и речи. И пойдем, нам в сто седьмую надо.
Я кивнула. Понимала, что то, что по глупости сама же и разбила, так просто не склеить, но всё равно таила надежду, что всё ещё наладится.
Добравшись до кабинета Вась-Вася, мы на секунду остановились, задумавшись, действительно ли стоит идти прямо сейчас.
– Может, – шепотом спросила я, – переждем?
– Может быть, – согласился Женя. – Я б даже…
Он не договорил – по той причине, что распахнувшаяся настежь дверь едва не ударила его по носу. Женя в последнюю секунду успел отскочить и возмущенно уставился на застывшего в дверном проеме Вась-Вася.
Тот и вправду был зол.
Собственно, я ещё никогда не видела Вась-Вася настолько злым. Он мог проявлять определенные негативные черты своего характера, изображать раздраженность, ну, или ворчать на кого-то, но чтобы прямо злиться? Нет, это казалось чем-то невероятным. Однако, так или иначе, сейчас начальник смотрел на нас и едва молнии из глаз не метал.
Я поежилась. Вроде ж и смирилась с тем, что, возможно, потеряю любимую работу, но почему-то на фоне развала наших с Женей недоотношений это казалось такой ерундой…
А теперь поняла, что без работы (и без Антонова) останусь вообще как без рук, без единого шанса как-нибудь устроиться в этом мире.
Даже если работу потом найду, то такого, как Женю.
– Ребятушки! – выдохнул вдруг Вась-Вась, разбивая на мелкие кусочки весь мой поток размышлений. – Вы мой луч света в темном царстве!
– Что? – удивился Женя.
– Проходите, – Вась-Вась посторонился. – Проходите, мои дорогие… Машенька! Солнышко моё! – он бросился меня обнимать, и я даже не успела отскочить, сразу же оказалась в не в меру пылких объятиях шефа. – Жертва ты моя!
– Я… – запнулась я, но Вась-Вась не дал вымолвить и слова.
– Проходите, проходите, – он затолкнул нас с Женей в кабинет. – Ох, это были отвратительные выходные… Олежка наш решил увольняться, потому что он видите ли не центральная звезда, мы с женой погрызлись ужасно…
Мы переглянулись. Ни я, ни Женя совершенно не понимали, почему мы должны слушать эту душещипательную историю о том, как ужасно живется бедному Вась-Васю, но он не собирался умолкать. Вместо этого сначала силком усадил на стул меня, потом – Женю, хотя для того, чтобы надавить ему на плечи или до тех плеч хотя бы полноценно достать, мужчине пришлось подпрыгнуть.
– В мире нет счастья, – вздохнул Вась-Вась. – Но, тем не менее, я, как каждый несчастный в любви человек, везуч…
– В картах? – ляпнул Женя.
– В картах я тоже невезуч, – поделился Василий Васильевич. – Один раз играл с какой-то скотиной, так едва ноги унес, он был готов раздеть меня до нитки… Но не о том речь.
Шеф устроился за своим столом и серьезно взглянул на нас.
– Все выходные мои телефоны просто разрывались. Мне постоянно слали гору сообщений. Я оказался погребен под информационным потоком! – поделился он. – Это, конечно, довело до исступления мою жену, которая уверена в том, что вай-фай способен убить человека своим излучением, но… Зато это принесло массу денег нашему каналу!
– В каком смысле? – уточнил Антонов. – И причем здесь мы?
– Вы? Да ведь вы у меня ведущие самого рейтинового шоу! – воскликнул Вась-Вась. – Рейтинги, конечно, были стандартно хорошими, но… Когда все узнали о том, что Жертва служебного романа – это Маша, в этом вашем интернете произошел самый настоящий взрыв! Каждый считал, что должен посмотреть этот выпуск от начала до конца.
Мы с Женей недоуменно закашлялись, одновременно причем.
– Серьезно, что ли? – прошептала я.
– Я не в настроении шутить! – заявил Вась-Вась. – Вы у меня самый успешный коммерческий проект! Раньше мне приходилось искать звезд, которые захотят прийти на интервью… Но теперь всё будет по-другому! Теперь они, эти звезды, ищут нас!
Если честно, я была в шоке. И не только я. Когда Вась-Вась разложил перед нами целую стопку бумаг с предложениями о сотрудничестве, я едва сознание не потеряла. Неожиданная слава, свалившаяся нам на голову два месяца назад, и в сравнение с этим не шла.
– Мария, – произнес Вась-Вась. – Я понимаю, возможно, ты захочешь заниматься исключительно своим блогом, учитывая огромный прирост подписчиков за последние два дня…
Я потянулась к телефону, внезапно осознав, что не проверяла блог все выходные, просто боялась туда заглядывать.
Первым делом подключила интернет, открыла нужное приложение, зашла на свою страницу и… едва не поперхнулась от неожиданности.
Последний пост, казалось, и вовсе улетел куда-то в космос, если судить по количеству комментариев. А количество подписчиков, и до того исчислявшееся уже сотнями тысяч, возросло практически в полтора раза!
– Что там? – нетерпеливо спросил Женя.
– Смотри, – тихо прошептала я, передавая ему телефон.
Он сначала хотел отказаться, тем более, мы всё ещё пребывали в состоянии определенного вражеского нейтралитета, но потом решил, что в глазах Вась-Вася выгоднее оставаться влюбленной парой и всё-таки взял в руки телефон.
– Предложения об интервью! – не умолкал тем временем начальник. – Люди, которые готовы пополнить бюджет нашего канала, только бы их пригласили в эту передачу…
В любом другом случае я б заявила, что взяточничество – это неприемлемо.
Сейчас могла только моргать и кивать, кивать и моргать.
– Мои дорогие, – вздохнул Вась-Вась. – Я так переживал… Я не спал ночи, боясь, что вы придете и положите мне заявление на стол!
– Какое заявление? – уточнил Женя.
– Об уходе.
– Почему мы должны… – начала я, но Вась-Вась замахал руками.
– Моя жена напридумывала всяких гадостей, – заявил он. – Что мол вы поссоритесь, потому что Женя не знал о блоге. Но это такая ерунда! Вы у меня любящие сердца! Вы обязательно будете вместе, что б ни случилось, и только смерть…
Он перехватил мой мрачный взгляд.
– Не надо смерть! – поспешил исправиться Василий Васильевич. – И ничто не разлучит вас. Тем более, такая ерунда, как блог!
Я покосилась на Женю.
Думала, что он скажет: всё кончено, не стоит даже надеяться на наше дальнейшее сотрудничество. Но Женя молчал, и я, в принципе, приняла это за положительный знак. Если он не хочет, чтобы мы разбежались прямо сейчас, всё остальное тоже можно как-нибудь исправить.
Хотя я не была уверена, что хочу оставаться с человеком, у которого такое ослиное упрямство. У меня тоже, между прочим, гордость есть! И я не продаюсь! И так и заявлю Вась-Васю сейчас, что мы…
– Конечно же, – внезапно вклинился Женя, хватая меня за руку, – мы не разошлись. Блог – это, конечно, было очень неожиданное известие, но любую неожиданность такого плана вполне можно пережить. Мне было б куда сложнее узнать, если б Маша была рецидивисткой, бежавшей из тюрьмы.
– Тоже мне, сравнил, – скривилась я.
– Ну, грехи разные бывают, – усмехнулся Евгений. – Так что, Василий Васильевич? Вы нам о чем-то сказать хотели?
– Конечно! – закивал Вась-Вась. – Мы скоро выберем из вот этого списочка следующего гостя, – он ткнул пальцем в стопку бумаг. – А ещё вам предстоит отличнейшее интервью на другом канале…
– Вот как, – скривилась я.
– Да! – заявил Вась-Вась. – И… В общем-то, ещё много чего, но, мне кажется, подробности можно обсудить и позже. Так ведь?
– Конечно, – расплылся в улыбке, далекой от искренней и естественной, Женя. – Потом мы обязательно поговорим обо всем.
– А пока идите, работайте, – закивал шеф. – Идите, идите. Голубки мои ненаглядные… Луч света в темном царстве. Счастье мое…
Женя почти силком поднял меня со стула и вывел в коридор. И уже там я, ведомая, очевидно, исключительно женской логикой и женским же упрямством, возмутилась:
– Ты что, с ума сошел, Антонов? Ты по какому праву за меня такие вещи решаешь?! С чего ты взял, что имеешь право вот так… – я сжала руки в кулаки. – Вот так вот распоряжаться? Просто взять и сказать: всё, мы дальше вместе?
– А ты против? – усмехнулся Женя.
– Может… может, и против! Ты же не удосужился меня спросить! Это что за неуважение?
– Мне кажется, не большее неуважение, чем то, что сделала ты. Или ты всё-таки другого мнения об этой ситуации?
Я, конечно, едва не задохнулась от гнева, но где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что Женя в общем-то абсолютно прав. Поступила я не лучше, скорее даже хуже. Но упрямство, доставшееся от мамы, вместо правильных слов заставило выдохнуть меня:
– Ну и гад ты, Антонов!
Глава девятнадцатая
Ни один рабочий день не проходил настолько напряженно, как этот. Под конец мне казалось, что меня выжали, как тот несчастный лимон, а косточки растолкли в ступе и обратно засыпали, чтобы не совсем сломалась. Антонов выглядел не лучше. Когда он наконец-то сел в машину, то, казалось, уже с трудом заставил себя её завести и, откинувшись на спинку водительского кресла, просто закрыл глаза.
Я взглянула на него, стараясь подавить в себе любые намеки на жалость или что-то в этом роде, и поинтересовалась, стараясь не позволять ревностным ноткам вновь пробраться наружу:
– И что это у тебя за след от помады на рубашке?
На рубашке, между прочим, моего любимого цвета.
Женя повернул ко мне голову и усмехнулся.
– Ревнуешь, Мари?
– И ничего я тебя не ревную, – проворчала я, чувствуя себя так, словно мы откатились в наших отношениях на два месяца назад и теперь только и могли, что рычать друг на друга.
– Даже ревности с твоей стороны я не достоин, ну конечно же.
– Я этого не говорила.
– Подумала.
– И ничего я не… Так что за след от помады?!
– А тебе зачем знать? Я ж не спрашиваю, с кем ты там помимо жертвы-2 встречалась, – язвительно отозвался Женя.
– Я ни с кем помимо жертвы-2, Антонов, не встречалась, и тебе об этом прекрасно известно. Мы эти два месяца почти не отходили друг от друга, – мрачно произнесла я. – Так что прекрати устраивать сцены ревности и трепать мне нервы. Ты прекрасно понимаешь, что все эти выпады в мою сторону глупы. Я виновата только в том, что не рассказала тебе о блоге.
– Что уже не мало. И ревнуешь тут ты, а не я.
– Я просто не хочу, чтобы, – я нарочно подбирала слова побольнее, хотя знала, что потом пожалею об этом, – чтобы наш проект прогорел из-за чьей-то глупости.
Антонов скривился. Слово "проект" его явно не порадовало, но он всё равно не решился возражать и говорить что-то там о чувствах.
– Не знаю, может, это Лены. Если ты забыла, то она моя двоюродная сестра, а я против инцеста. Но она вроде как меня обнимала.
Я прищурилась.
– Лена сегодня была с розовой помадой. А эта красная.
Антонов опустил глаза, оттянул в сторону свой воротник, взглянул на него, как будто пытался понять, что ж такого произошло, что у него там оказалась помада, а потом раздраженно усмехнулся.
– Валька, значит.
– Ты целовался с Валькой?!
– Она на меня свалилась, – проворчал он.
– И это ж где?
– В мужском туалете.
Я помрачнела.
– Скажи-ка мне, дорогой, что Валька делала в мужском туалете?
Женя повернулся ко мне, ухмыльнулся, заметив, как я зло щурюсь и хмурю брови, а потом протянул:
– Сказала, что в женском ужасная очередь, а ей срочно надо было что-то там свое женское сделать. А потом свалилась на меня и сказала, что у неё от слабости ноги заплетаются. Впечаталась лицом мне в рубашку. Так что, если ты присмотришься внимательнее, тут не только помаду, тут прямо отпечаток её фейса обнаружить можно будет.
Я нахмурилась. Мне, собственно говоря, было глубоко наплевать на Вальку и её походы в мужской туалет, пусть бы подстерегала кого хотела, но меня не оставляла уверенность, что наглая коллега просто положила на Антонова глаз.
Мне-то, конечно, должно быть всё равно, если размышлять чисто теоретически. Но на практике я не хотела, чтобы кто-нибудь, а уж тем более назойливая Валька, вообще подходил к Жене, потому прекращать свои распросы я не намеревалась.
– Мне это не нравится, – наконец-то сердито произнесла я. – Не хочу, чтобы эта женщина испортила нам отно… Карьеру.
– Карьеру? Ну да, карьеру… Не переживай, – Женя закатил глаза. – Мне она совершенно не нравится. Она слишком назойливая.
– А кто нравится?
– Лена нравится. Приревнуешь?
– Ты дурак, Антонов, – обиделась я. – Я, может быть, для дела спрашиваю, а ты так отвечаешь, как будто я уже тебя соблазнять намереваюсь.
– Можно подумать, это так сложно тебе сделать, – закатил глаза Антонов. – Да ладно, не дуйся. Я ж не совсем ещё с ума сошел, чтобы с Валькой роман заводить. Она же съест, косточки отплюнет и даже не подавится. Эта женщина способна раздавить кого угодно.
В этом случае я была с Женей абсолютно солидарна и прекрасно понимала: доверять Вальке он не станет. В конце концов, он не настолько глупый человек, как может кому-то показаться.
Потому, отбросив ревность в сторону, я попросила:
– Давай домой поскорее поедем? Мне не хочется, чтобы мы по дороге с кем-нибудь столкнулись. И… Кажется, это Валя.
Антонов сначала не понял, о чем речь, но, покрутив головой, обнаружил соперницу, уверенно направляющуюся к нашему автомобилю. Нисколечко не мешкая, он спешно вдавил педаль газа в пол и быстро, как никогда прежде, выехал с парковки.
Валя остановилась совсем рядом, у одного из соседних автомобилей, что-то закричала, замахала руками, но Женя сделал вид, что не заметил её порывы.
– Не хватало ещё только её возить, – проворчал он, когда мы отъехали уже достаточно далеко, чтобы скрыться долой с её глаз. – С Валькой иметь дело – себя не уважать.
– Ну что ж ты так строго, – усмехнулась я. – Мне казалось, она привлекательная девушка. – Может быть, даже тебе немного нравится.
– Это чем же?!
– Ну, не знаю. Настойчивостью своей, например.
– Это не настойчивость, это наглость, Мари, – проворчал он. – И мне не хочется, чтобы меня всю жизнь называли Женяшкой, знаешь.
– Как?!
Повторять Антонов не стал, очевидно, рассчитывая на то, что я не расслышу и не стану так к нему обращаться, дразня его. Я б, может, и сделала это назло, но наши отношения и так были на грани распада, а злить Женю пуще прежнего не хотелось.
Я даже задалась вопросом, не делаю ли этого исключительно из меркантильного интереса, но моментально отбросила эту мысль в сторону. Во-первых, на блоге я могла достаточно неплохо заработать, во-вторых…
Ладно, да. Он мне нравился. Сильно нравился. Даже больше чем нравился. И хотя я не собиралась больше просить прощения, решила, что не стану унижаться, всё равно отпускать Антонова не намеревалась. Может, эта снежная королева-обижулька оттает когда-нибудь, и мы помиримся.
Главное, чтобы к тому времени мы не наговорили друг другу столько гадостей, что даже смотреть тогда не сможем друг другу в глаза. По крайней мере, я искренне надеялась на то, что этого не случится.
…Когда мы добрались до дома, то вновь перешли в стадию молчания и даже не смотрели друг на друга. Я уже представляла себе примерно, как пройдет этот вечер. Сейчас я что-нибудь приготовлю, мы молча поедим, стараясь не смотреть друг на друга, а потом, возможно, немного поругаемся по поводу того, кто пойдет спать на диван, а кому всё-таки достанется кровать.
Причем драка в основном не за кровать, а именно за диван, каким бы абсурдным это ни казалось.
– Ты что есть сегодня будешь? – поинтересовалась я, пытаясь победить слишком уж неловкую тишину, уже воцарившуюся между нами.
– Не знаю, – благо, Жене хватило ума сменить обиженное молчание на равнодушный ответ. – Сварим какие-то макароны с сосисками, может.
– Можно. Или что-то поинтереснее?
– Да фиг с ним. Это ж просто еда.
– Хорошо, – согласилась я. – Просто еда так просто еда… Тебе не нравится, как я готовлю?
– Давай, придеремся ещё к этому, – закатил глаза Антонов, а потом уже более серьезно ответил. – Нет, ты хорошо готовишь, но мне как-то после сегодняшнего дня кусок в горло не лезет, только спать хочется, а не работать.
В подъезде вкусно пахло котлетами, но даже это не смогло изменить Женин настрой. Он так медленно поднимался вверх по ступенькам, как будто шел на казнь.
Запах усиливался по мере приближения к нашей квартире. И мне показалось даже, что я опознала те самые любимые Женины котлеты, которые часто привозила нам…
Его мама.
Нет, не так.
Его мама, стоявшая у двери и сверкавшая, как начищенная монета.
– Женечка! – радостно воскликнула она. – Машечка! Как я рада, что всё-таки вас дождалась! Я думала, вы уже вернетесь с работы, когда я прибуду, но нет, тут никого не было!
Женщина стояла, окруженная тремя чемоданами, и выглядела как-то совершенно нетипично для себя.
– Мама, – осторожно уточнил Антонов, – а что это? Надеюсь, не три чемодана котлет? И ты не сама всё это тащила?
– Нет, что ты, милый, – махнула рукой она. – Еды совсем немного, я на скорую руку готовила. И мне всё помог занести таксист. Ну а тут, я подумала, уже ты как-то в квартиру…
– И что там?
– Как что? – удивилась женщина. – Мои вещи, конечно же!
Женя заморгал.
– А зачем тебе столько вещей?
– Ой! – улыбнулась Алевтина Петровна. – А папа тебе не звонил, не говорил, нет? Вот уж, бестолковое существо!
– Нет, – осторожно ответил Антонов. – Папа мне ничего не говорил. А что случилось?
– Достал он меня, – сообщила женщина. – Я так устала от всего этого, от его бестолковости, что просто сил больше нет. Мы с ним поссорились и решили, что нам надо отдохнуть друг от друга. Но он, ты же знаешь, дальше гаража не уползет. Потому мы решили, что я это время поживу у тебя! Машечка же будет не против, правда, Машечка? Посплю у вас на диване! Женя? Женюсик, что-то не так?
Судя по тому, как побагровел Женюсик, новость о мамином переезде была для него едва ли не прекраснее требования ходить на балет в качестве танцора. Я видела, как от гнева у него расширились зрачки, и поняла, что ещё секунда, и одной Жениной мамой на свете будет меньше.
– Эй! – я потрясла его за руку. – Женя! Женя, ау! – пришлось пощелкать пальцами у него перед глазами. – Женя! Может, мы все-таки откроем твоей матери дверь?
– Откроем! – кивнул Антонов. – Конечно, откроем! Надеюсь, маму не будет смущать рабочая обстановка, да?
Хотя ответила Алевтина Петровна – заверила, что ей вообще плевать на рабочую обстановку, – я прекрасно понимала, что вопрос предназначался мне.
Спать на диване не получится. И показывать его матери, что мы поссорились, не говоря уж о том, что мы на грани расставания, это последнее дело.
Я ещё не выжила из ума, чтобы такое сделать.
Она же нас замучит!
– Вот и хорошо, – заявила Алевтина Петровна, когда Женя наконец-то открыл дверь и, схватив первые два чемодана, направился внутрь. Я подхватила третий, решив не доверять груз пожилой женщине. – Я знаю, конечно, что Женечка мечтал жить подальше от мамочки…
Ну, это и неудивительно, учитывая её тиранические замашки.
– Но я ненадолго. Всего на месяцок. Или полтора, – срок с каждой фразой всё больше увеличивался. – Пока твой, Женечка, бестолковый папа не позвонит мне и не будет умолять поскорее вернуться домой! Боюсь, он и недели дома не выдержит…
– Боюсь, – в тон матери ответил Женя, – он может продержаться и подольше!
– Ну ведь ты будешь этому только рад, сыночка?
Никакой радости в лице сыночки лично я не заметила, но Антонов не разрешил себе вслух озвучить протест против материнского присутствия в его жизни. Очевидно, всё ещё не желал обижать маму, хоть она и с такой легкостью шла по головам, обустраиваясь в его квартире.
Я и оглянуться не успела, как Алевтина Петровна, тщательно вымыв руки и попрыскав освежителем воздуха, который мы с Женей терпеть не могла, в гостиной, улетучилась на кухне. Было слышно, как скворчали на сковородке котлеты.
И, судя по запаху, не только они.
Женя поймал меня за руку, притянул к себе и даже не прошептал, а скорее прошипел на ухо:
– Ты же понимаешь, что нам придется при маме изображать идеальную семью?
– Может быть, если тебе так претит эта мысль, лучше вообще сказать матери правду?
– Мне куда больше претит мысль, что меня возьмут за руку и потащат к какому-то психотерапевту, потому что мама заподозрит у меня какое-нибудь раздвоение личности. Или пойдет к очередной бабке-шептухе и будет выкатывать меня яйцами, а на тебя они дружно попытаются наложить проклятье, потому что ты Женюсика их обидела?
– Не надо на меня никакое проклятье накладывать! – возмутилась я. – Может быть, я вообще не против с тобой остаться!
– Вот пойди потом расскажи это маме, когда она правду узнает!
– Это не моя мама, – надулась я, – чтобы я ей что-то там рассказывала! Тебе надо, ты и рассказывай!
– Так мне и не надо!
– Ну так в чем проблема? – разозлилась я. – Тебе так противно спать со мной в одной постели, что ты даже в дурку со своей матерью сходить готов, абы только ко мне не прикасаться? Или…
Я могла наговорить ещё много плохого. Даже не так, я могла наговорить ещё очень много плохого, но Женя самым наглым образом не предоставил мне такую возможность. Он оборвал меня на полуслове и просто прекратил эту возмущенную тираду страстным поцелуем.
Была ли я в шоке? Да. И это если выражаться мягко. Потому что то, с какой страстью он терзал мои губы, крепко сжимая меня при этом в объятиях, точно не могло быть фальшивым, надуманным или сделанным только для того, чтобы доказать что-то своей мамочке. Я не настолько плохо знала Женю и не сомневалась в том, что между нами далеко не всё кончено, если он до сих пор вот так затыкает мне рот.
Первое, какое-то инертное желание – оттолкнуть Женю, – исчезло практически моментально. Я обвила его шею руками, прижалась к нему всем телом, позабыв на эти несколько секунд обо всем плохом, что мы успели друг о друге надумать и друг другу наговорить.
Даже запах котлет, активно выделявшийся где-то на фоне под аккомпанемент скворчащей сковороды, и тот потерял свое значение, пока мы растворились друг в друге и в этом поцелуе истинной любви. Как ужасно романтично…
И, как всякая ужасно романтичная вещь, закончилось всё очень быстро и прозаично.
– Женечка, Машечка, идите кушать! – послышался голос Алевтины Петровны, и мы с Женей отскочили в разные стороны, словно были совершенно чужими людьми.
– Это всё, – прошептал Антонов, – только ради мамы было!
– Ага, – кивнула я. – Конечно. Только ради мамы. Стала б я ещё просто так с тобой целоваться, гад паршивый!
И оба удалились на кухню, абсолютно довольные тем, как только что умело солгали друг другу в глаза.
