Текст книги "Полюби меня до завтра (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Сомнений в том, что Антонов сделал это нарочно, не было.
Он подал мне руку, помогая выйти из машины, и я охотно приняла его ладонь и выдавила из себя улыбку, которая в моем воображении более-менее соответствовала влюбленной.
Правда, сделать хотя бы несколько шагов в сторону и отойти от машины Женя мне не дал. Громко бахнув дверцами автомобиля, очевидно, для того, чтобы привлечь к себе внимание, он сгреб меня в охапку и поцеловал.
Последней сознательной мыслью было: спасибо, что не прижал к авто, а то оно всё в болоте, и моему светлому пальто был бы каюк…
Продолжить размышления я не успела, внезапно поймав себя на том, что с неожиданной страстью отвечаю на поцелуи Жени, прильнув к нему всем своим телом. Мои пальцы запутались в его волосах, его руки каким-то образом забрались под пальто – и когда он успел его расстегнуть? – и мы стояли, плотно прижавшись друг к другу, и действительно наслаждались этим поцелуем, каким бы фальшивым он на самом деле ни был.
Когда где-то через минуту Женя на секунду отстранился от меня, давая возможность вдохнуть воздух полной грудью, я собиралась вывернуться из его объятий, но, очевидно, позволила себе слишком долгие размышления. Женя вновь прижал меня к себе и поцеловал, ещё более пылко, чем прежде…
Черт, черт, черт! Мне не должно это нравиться! Я не имею ни малейшего права с ума сходить от его объятий, он жара его губ и рук, от…
– Ой, как это мило! Ребяточки, я был уверен в том, что вы обязательно подружитесь! – раздалось почти над ухом радостное восклицание Вась-Вася. – Валечка, а ты что там стоишь такая мрачная? Ты смотри! А ты говорила, что они и за две недели не сойдутся! А что у тебя в коробочке?
– Приз, – прорычала Валентина с таким видом, словно собиралась сейчас кого-то убить. А потом, заметив, как просиял Вась-Вась, мстительно добавила: – Саня поставил на сутки! Кстати, ребята, передадите ему выигрыш?
– Передадим, – пообещала я, отметив, что Женя уже мог бы и перестать меня обнимать.
Мог бы. Но не перестал.
Глава седьмая
Взглянув со стороны на камеру, я подумала: хорошо, что я выбрала вариант текстового блога! Сидеть перед этим чудовищем и делать вид, что общаешься с огромной аудиторией – это ужасно! Я даже примерно себе не представляла, как можно спокойно выдерживать правильный тон, не опираясь ни на поддержку зала, ни на какие-то хотя бы более-менее правдоподобные тычки со стороны режиссера. Сама себе пиши сценарий, сама придумывай, что болтать, а ещё – тебя обязательно увидят, а тебе ж надо скрыть свою личность!
Да и фон у меня был бы плохонький.
И актриса из меня никакая! Я никак не могла избавиться от ощущения, что нас раскусили, хотя мы с Женей несколько дней упорно притворялись влюбленными. Удачно ли? Понятия не имею. В конце концов, я и дальше продолжала таскаться домой на троллейбусе, а утром вскакивала в шесть утра и думала, повезет ли мне в этот раз, увижу ли я свою квартиру целой?
Замок, сказал мне мастер, безнадежен. Ставить новый? Можно. Работа длительная, хоть и не слишком дорогостоящая. Выигрыш за наше притворство сожрала, скажем прямо, корова, одалживать деньги я не хотела, только в который раз убеждала себя, что вот дождусь зарплаты, и тогда обязательно, всенепременно…
Всенепременно что? Покрою очередные родительские долги? Или всё-таки выделю часть своего бюджета на замок?
Но на самом деле я понимала: мне надо менять квартиру. И чем скорее я это сделаю, тем лучше. Потому что здесь холодно, отопление включать, кажется, никто не намерен, вода ледяная, а с помощью нагретой в чайнике или в кастрюле воды особо ничего не сделаешь. Я даже приловчилась принимать душ.
Очень быстрый.
И очень холодный.
Пятничный прямой эфир подкрался как-то незаметно. Я до последнего была уверена, что мы сначала все отснимем, потом смонтируем, и только тогда программа выйдет на канале, но у Вась-Вася, кажется, были радикально другие планы. Потому что, стоило только нам с Женей появиться утром на пороге студии, нас огорошили счастливым известием: грядет прямой эфир!
Я поежилась. Надо было отказываться! Мало того, что влюбленными притворяться с мужчиной, которого я на самом деле терпеть не могу… Вроде как терпеть не могу!
– Что ты дрожишь? – вздохнул наш оператор, Андрей. – Сюда такие куры тупые иногда приходят в качестве гостей, и ничего, тараторят всякую ересь… А ты камеры боишься? Она тебя, между прочим, любит…
Я закатила глаза.
– Ага, любит… – проворчала себе под нос. – Так же, как и Женя.
– Ну серьезно, – Андрей усмехнулся и взглянул на меня как-то не совсем так, как положено смотреть на коллегу. Мне этот заинтересованный не в меру взгляд, если честно, не особенно понравился, слишком большой процент служебных романов на один квадратный метр моего личного пространства… – Ты и так красивая, а на экране просто конфетка.
И облизнулся.
Супер! Теперь по мне вздыхает наш оператор? А мне что прикажете делать? Сплясать от радости и отправиться посыпать себе голову пеплом, потому что в этой жизни последнее, что мне нужно – это отношения с кем-либо? У меня вон дверь не закрывается, об этом думать надо!
А не о мужиках.
– Будь моя воля, – продолжил свою вредительскую деятельность Андрей, – я б только тебя и снимал. Мне кажется, ты в любом бы хорошо смотрелась… В любой одежде, в любом жанре...
– Особенно в том, о котором ты сейчас думаешь.
Я оглянулась. Женя, сердитый, как будто в самом деле только что кто-то посягнул на его девушку, внимательно смотрел на оператора.
– Андрей, – холодно отметил он, – ты, мне кажется, забыл, что должен уделять время женщине по имени "камера", а не "Мария"? Я не спорю, согласные частично совпадают, но я надеялся, что твоего умственного уровня достаточно, чтобы отличать эти два понятия.
– Ну так она переживает! – попытался защищаться Андрей. – Что мне, стоять и смотреть, как девушка трясется? Если тебя носит неизвестно где?
– Меня носит не "неизвестно где", а в двух метрах от вас, и я не настолько увлечен процессом раскладывания реквизита, чтобы обратить внимание на то, что ты флиртуешь с моей Машей, – он обнял меня за плечи, и я едва успела остановиться, чтобы не совершить рефлекторное движение и не ударить его локтем по ребрам.
Женя, кажется, не сомневался в моих желаниях, потому что обнял покрепче и проворковал:
– Нам в кадр пора, любимая. Время уже вот-вот…
Андрей скривился.
– Лучше б вы притворялись просто, – проворчал он. – Тогда не лили бы этот сахарный сироп на каждом углу офиса.
– Ты имеешь что-то против наших чувств? – усмехнулся Женя. – Какой ужас! Кто б мог подумать, что ты настолько не любишь сладкое, Андрей. Может быть, обратиться к Вась... илию Васильевичу? Чтобы он заменил тебя на время этих съемок? А, что думаешь?
Ничего хорошего об этой идее Андрей, само собой, не думал и думать не мог. Он же ещё не совсем сошел с ума, чтобы с такой легкостью отказаться от одного проекта, а потом быть изгнанным ещё из десятка, а то и вообще – уволенным? Оператором он был не настолько высококлассным, и я подозревала, что нигде в другом месте ему такие хорошие условия работы, как у нас, точно не светят. Так что намек Жени был воспринят правильно, и Андрей спрятался за камерой, делая вид, что у него всё отлично, а съемки никакого когнитивного диссонанса не вызывают.
– Эфирное время! – услышала я вдруг громогласный голос нашего сценариста, даже не изволившего толком рассказать, о чем будет программа. – Минута до старта, все на исходные позиции!
– О боже, – выдохнула я. – О боже… Я не смогу войти в кадр!
Панических атак у меня не было, наверное, лет шесть уже. Вот как закончила одиннадцатый класс и покинула наконец-то свою ненавистную школу, избавилась от ежедневного присутствия родителей в своей жизни, так всё и прошло.
Но знакомые ощущения сейчас захлестывали с головой. Я чувствовала, как сжимается отчаянно сердце, всё начинает прыгать перед глазами, становится так дурно, что можно просто рухнуть без сознания…
– Всё будет хорошо, – Женя рывком привлек меня к себе. – Ты сильная, ты справишься.
– Я не…
– Справишься! – твердо заявил он и буквально вытолкнул меня в кадр и сам последовал за мною.
Я позволила схватить себя за руку и, даже не особенно сопротивляясь, последовала за ним. От одного вида камеры стало нехорошо, и я сквозь шум в ушах услышала чей-то крик:
– Готовность десять секунд. Девять! Восемь!..
Быстро усевшись на нужный стул, к которому меня и вели, я закрыла глаза, заставляя себя вспомнить о том, что сбежать уже некуда, и до меня донеслось уже более тихое:
– Три! Два! Один! Начали!..
Кажется, что-то щелкнуло, хотя я не могла гарантировать. Увидела мелькнувших за спиной операторов визажистов, перебегающих в соседний павильон, где проходили съемки какого-то очередного тупого сериала, а потом услышала невероятно бодрый и довольный голос Жени:
– Добрый день, дорогие друзья. С вами Женя и Маша и передача "Хит сезона". Маша, – он легонько толкнул меня плечом, как всегда делал на наших прежних, камерных, тихих съемках, совсем не таких страшных, как вот это вот все. – Как ощущения перед первым эфиром?
Сценарист за спиной оператора замахал руками, явно пытаясь показать Жене, что он редкостный идиот и отклонился от якобы придуманного сценария, но этот привычный, немного издевательский тон Антонова почему-то заставил меня прийти в себя.
– Супер, – улыбнулась я. – Жаль только, что тут мы не соревнуемся, так что мне не удастся вновь посадить тебя в лужу!
– Не переживай, – фыркнул Женя. – Моя память откажет в самый неподходящий момент, не сомневайся! Только вместо тыкать пальцем в кнопку и кричать "о боже, боже, я знаю эту песню", я буду тыкать в нашего гостя и вопить "О, Маша, я знаю, как его зовут, погоди, сейчас вспомню!"
– В общем, – обратилась я к камере, почувствовав потрясающее облегчение, – если он вдруг будет так себя вести, дорогие гости, не обижайтесь. У Жени просто закончилась оперативная память. Для него это частое явление!
– Ну, – вновь влез Антонов, явно не желая молчать, – а пока я не забыл, прошу любить и жаловать, первая гостья нашей программы, восходящая звезда столичных клубов… – он поймал мой сердитый взгляд, – и, разумеется, нашего шоу-бизнеса, Лека!
Я с ужасом осознала, что понятия не имею, кто такая эта Лека. Взглянула на свой сценарий – и правда, у меня вообще было какое-то мужское имя. Чертов Вась-Вась в последнее мгновение изменил планы, а меня, как всегда, забыли об этом уведомить? Проклятье! Ну как так можно, а?
Я подалась назад, опершись будто случайно о Женю, и скосила взгляд на его сценарий.
Черт возьми! Да там тоже пустота! Только звучное "Михаил Гаврилович Семенцов", какой-то то ли политик, то ли политолог, то ли просто трепло, произведшее фурор своими не в меру громкими высказываниями, было зачеркнуто черной ручкой, а сверху почерком Вась-Вася нацарапано "певица и тусовщица Лека!"
Раздался уверенный цокот шпилек, и мы с Женей дружно расплылись в совершенно искусственных улыбках. Певица и тусовщица, которую мы оба видели впервые в жизни, выглядела в соответствии со вторым словом из собственной характеристики: как развязная, праздно шатающаяся по клубам девица, которую не интересует ничего, кроме моды и собственной, по её мнению, умопомрачительной внешности.
Блондинистая, даже не стройная, а тощая, с тонной макияжа на лице, наращенными ресницами, ярко-алой помадой, которая ей совершенно не шла, длинными волосами, уложенными в какую-то сверхмодную и сверхстранную прическу, в розовом облегающем платье, ещё и с таким вырезом, что аж смотреть было страшно.
Ну что ж… Может, она человек приятный? Хотя… Какой приятный человек?! Нам впихнули какое-то клубное чудовище, которое смотрело на нас как на двух мерзких выходцев из прошлого века, мысленно потерявшихся ещё где-то в пятидесятых годах. Я вдруг почувствовала, что стыжусь своей блузки, своей юбки, да что там, себя самой!
А ещё я совершенно не знаю, о чем спрашивать этот "хит сезона"! Что такого выдающего сделала эта Лека, чтобы попасть в прямой эфир на наш пусть не самый лучший, но всё равно довольно популярный канал?!
Нет, ну я могла спросить об этом, конечно. Но…
– Всем привет! – проворковала тем временем Лека, пытаясь устроиться на предназначенном для гостей стуле так, чтобы смотреть не на нас, а в камеру, активно демонстрируя свой крашенный-перекрашенный профиль зрителям. Она и плечи расправила, и выкручивалась то так, то сяк, как будто ждала, что её сейчас щелкнет фотограф. Но у нас не фотокамера, у нас видеосъемка, и эта Лека сейчас испортит весь кадр!
Что же у неё спросить, у этой курицы…
– Здравствуйте, Лека, – я понимала, что говорить пришла моя очередь, если я не хочу, чтобы меня выставили из кадра и оставили тут одного только Женю, оказавшегося не из такого робкого десятка. – Рады приветствовать вас в студии "Хит сезона"! Скажите, – я скосила взгляд на Антонова, но он явно не собирался обрывать меня, и я решила: а рискну! – как вы думаете, Лека, благодаря какому вашему достижению вы оказались в этой студии?
Благодаря тому, что она поймала какого-то олигарха, и ему ещё интересно заниматься раскруткой этой курицы. Вот и все таинственные ответы на этот вопрос. Но Лека, кажется, всерьез призадумалась.
– Ну-у-у! – протянула она. – Я в последнее время становлюсь всё более популярной… – девица закинула ногу на ногу и якобы соблазнительно улыбнулась. – Недавно, например, давала интервью на радио… Касательно мужчин, – она подалась вперед и будто случайно царапнула ноготками Женю по руке.
Моего Женю.
Я прищурилась. Голос Леки казался мне знакомым, а значит, я всё-таки не ошиблась, и это та самая девица, интервью которой мы в понедельник слушали в машине. Это ж она рассказывала о том, как по водительским навыкам можно предугадать, каков мужчина в постели.
Гадость какая! Пусть себе новых участников эксперимента где-нибудь в другом месте поищет. А нас с Женей трогать не надо, нам ещё строить успешную карьеру телеведущих, а это вряд ли возможно, если наша парочка распадется после первого же интервью, не успев даже толком устояться и привлечь внимание зрителей. Я-то как бы не претендую, но я же понимаю, что эта Лека не захочет делать всё тихо, она предпочтет устроить какой-то скандал, привлечь к себе внимание.
Только мы звезды не её поля, кажется. Так, какие-то мелкие ведущие…
Отогнав прочь всякие намеки на ревность, я расплылась в улыбке и собиралась уже высказать всё, что думаю о её интервью, но вмешался Женя:
– Да, мы слышали это интервью. Не подскажете, как пришли к таким интересным выводам?
Кажется, о мужчинах и их способностях Лека была готова говорить долго. Я отдала бразды правления Жене, изредка вставляя несколько колких фраз, и окончательно расслабилась. Конечно, гостья нам досталась не самая лучшая, но каким-то чудом нам удалось даже раскрутить её на рассказ о текстах песен.
Процитировать Лека не смогла ничего, ни строчки, но я подумала, что оно и хорошо. Вряд ли там достаточно толковые тексты, чтобы их можно было всерьез показывать людям. Так что лучше пусть возмущаются только те, кто на самом деле слушал эту Леку и вполне нормально относится к её творчеству. Хотя не уверена, что это можно назвать творчеством!
– Мне кажется, – заявила тем временем Лека, – уже каждый слышал мою новую песню! Это будет хит!
– Так может, споете? – поинтересовалась вдруг я. – Хотя бы один куплет… И я заодно услышу.
– Маша терпеть не может женский вокал, – подмигнул Женя, – но ради вас, Лека, она готова все стерпеть. Правда, дорогая?
– Разумеется, – ядовито ответила я. – Ради Леки я даже тебя терплю. Делать это ради Михаила Гавриловича было бы гораздо сложнее.
Кажется, ни одна язвительная нотка не показалась этой девице предупредительным звоночком. Она расплылась в совершенно неуместной улыбке и даже попыталась исторгнуть из себя кое-какие звуки.
Что ж, да, женский вокал я недолюбливала, но это нельзя было назвать вокалом! Скорее мяуканьем какой-то облезлой кошки…
И единственное желание, которое я сейчас в самом деле испытывала, это зажать уши. Но до окончания нашего эфирного часа было ещё пятнадцать минут, и я уже не представляла себе, о чем можно разговаривать с этой…
Лекой. Не будем мысленно её материть. Не стоит. Потом ещё с языка сорвется, и беда будет, скандал на весь эфир!
Петь она наконец-то перестала, и Женя решил задать глубокомысленный вопрос:
– Напоследок, Лека. Ваше творчество – всё о любви…
О ереси оно, а не о любви!
– Возможно, вас можно даже считать экспертом, – он прищурился. – Что бы вы поставили в приоритет: слова или поступки?
– Ой! – махнула рукой Лека. – В шоу-бизнесе все умеют красиво! Мой первый продюсер – только тс-с-с, это по секрету, – вообще мне с три короба наобещал, а по итогу не мог даже разобраться в договорах! Я когда узнала, какой он процент гребет, с ума сошла! Так что, ребята, если меня кто из будущих звезд смотрит, зарубите себе на носу: никогда не идите к Машницкому! Это худшее, что с вами может случиться! – она откинулась на спинку стула. – А так-то, поступки главнее, конечно! Вот мой любимый недавно подарил мне чудесную машинку… Хотел ещё личного водителя, но – хи-хи! – решил этого не делать, а то плохого водителя он ко мне не приставит, а хороший водитель – хороший любовник! К чему такие соблазны!
– Спасибо за советы, – широко улыбнулся Женя. – И за чудесное интервью! Мы с Марьей очень рады, что вы всё-таки выкроили в своем напряженном графике несколько минут для нас…
Он поднялся со своего стула, подал Леке руку, помогая ей встать, и уверенно повел её к выходу.
Я едва не упала со стула. Что?! Куда это он её уводит? Совсем с ума сошел? Нам ведь ещё целых десять – ладно, девять! – минут быть в эфире! И на что он надеется? Что мы всунем внеплановую рекламу?
Господи, а нас на неё даже не прерывали! Неужели шеф надеется на то, что эта звездочка Лека, которая погаснет, как только расстанется со своим богатым любовником, сможет привлечь к себе столько внимания? Или ему достаточно заплатили, чтобы это отбило все траты? Ну не настолько же, чтобы позволить загубить шоу!
Женя вернулся в кадр, но занимать стул не собирался. Он встал напротив меня и внезапно с дико серьезным видом заявил:
– Поступки действительно важнее слов, Маша. Потому, – он повернулся к камере, – я не смогу красиво сказать, но, уважаемые зрители, вы были правы, да, мы с Марией вместе, – я помрачнела. Он собирается уделить этому девять минут эфира? – И… Маша, – Женя вдруг добыл что-то из кармана джинсов. – Раз мы о поступках… Маша, переезжай ко мне.
И протянул мне запасные ключи от своей квартиры.
Глава восьмая
Я оторопело уставилась на Женю. Ключи, конечно, не смотрели на меня из коробочки, которую обычно используют для обручального кольца, но выглядели вполне однозначно. Женя не спешил забирать руку, прыгать по съемочной площадке с криками «первое апреля – никому не верю», камера снимала, и мы, кажется, отъедали время у предстоящей рекламы. Пора было б как-то отреагировать, если честно, и я наконец-то рискнула выдавить из себя бессильное и растерянное:
– Это не смешно!
– Я похож на человека, который шутит? – уточнил Женя.
– Да! – выпалила я, не задумываясь.
Мы вообще-то парочка, да, по крайней мере, все так считают. И зрители в том числе. Но чтобы Антонов добровольно пригласил меня жить к себе? Да ни за что! Этот же удавится, если ему просто безвозмездно подвезти меня предложат! Он же! Он же!..
Ладно. Он – расчетливая скотина и работает на рейтинги. Потому сейчас выглядит настолько серьезным и так сосредоточенно на меня смотрит. Просто пытается убедить окружающих в том, что мы в самом деле парочка. И он предлагает мне съехаться.
Прям на полном серьезе, ага.
– Нет, – возразил Женя, – я не шучу. Я предлагаю тебе переехать ко мне.
И он зазвенел ключами, как будто я была зверьком, которого необходимо приманить.
Я растерянно покосилась на оператора и сценариста. Не зря покосилась, сценарист уже успел написать на листе А3-формата огромными буквами "сворачивайтесь" и разве что не выпрыгивал из-за камеры.
Пришлось повернуться к Евгению и выдавить из себя милую влюбленную улыбку и заявить:
– Я согласна, любимый!
Женя, явно приняв это как сигнал к действию, заключил меня в объятия и поцеловал. Сценарист затопал ногами и замахал листком с удвоенной силой, и когда я наконец-то вывернулась из рук Жени, чтобы посмотреть в камеру, выглядел настолько злым, что мне аж стало его жаль.
– С вами, – чуть запыхавшись, выдала я, – были Евгений Антонов и Мария Карпович с передачей "Хит сезона". Любите друг друга, будьте здоровы и до встречи в следующую пятницу!
И подмигнула в надежде, что это будет уместно.
Камера отъехала немного назад, потом что-то щелкнуло и оператор с облегчением выдохнул:
– Стоп, снято! Прямой эфир окончен… Ребята, вы чертовы безумцы!
– Вась-Вась вас уволит! – самоуверенно заявил сценарист. – И если не закроет шоу, то посадит в кадр кого-то, кто придерживается сценария! Не выгоняет звезду за пятнадцать минут до финала всего! Не устраивает цирк с предложениями съехаться! Женя, ты совсем уже мозгами поехал?! Вы ещё в прямом эфире тра…
– Конечно, поехал, – выпуская меня из объятий, заявил Женя, перебивая сценариста. – А ты поедешь челюстью, если я услышу ещё одну грубость. Хочешь?
Он сделал шаг вперед, и это, очевидно, было расценено как угроза. Сценарист скривился, пробормотал что-то себе под нос, махнул рукой и удалился, решительно оставляя нас наедине друг с другом и позволяя, очевидно, лично выяснить, что там нас не устраивает в передаче.
Я всё ещё стояла, ошеломленно застыв на месте, и сжимала в руке ключи от Жениной квартиры. Надо было, конечно, вернуть, но единственная адекватная мысль, что осталась у меня в голове, это вопрос: оценит ли Вась-Вась нашу чрезмерную инициативность?
– Это была крутая игра на камеру, – наконец-то выдавила я из себя, обращаясь к Жене.
– Спасибо, – лучезарно улыбнулся он, поворачиваясь ко мне.
Почти весь немногочисленный персонал, что присутствовал на съемках, уже разошелся, смысла притворяться не было, и я не удерживала улыбку на губах, а вот Антонов, кажется, вошел в роль. Ну, может, предвкушает два великолепных выходных в хорошей компании. А мне встречать их в тесном семейном тараканьем кругу, ещё и наконец-то вызывать мастера, чтобы двери починил. Надо таки одолжить у кого-нибудь деньги, потому что я с открытой дверью долго не протяну…
– Надеюсь, это положительно повлияет на наши рейтинги, и мы не потеряем работу из-за Вась-Вася, – вздохнула я, не решившись обвинять Женю в чрезмерной инициативности. – Держи, – и протянула ему ключи.
– А зачем они мне? – удивился Антонов.
– Ну, – я смутилась. – Это ж… А, это просто какие-то рандомные?
– Почему рандомные? – хмыкнул Женя. – Это настоящие, от моей квартиры. Запасной комплект… Это твои ключи.
Я заморгала.
– Что?!
– Маша, не тупи, – усмехнулся Антонов. – Ты только что согласилась пожить у меня. Ты же не собираешься вскрывать дверь ногтем.
– Что?! – повторила я, как будто не знала иных слов, а потом, поняв, что привлекаю лишнее внимание, зашипела: – Ты что, всерьез предложил мне… Предложил… Ты предложил мне к тебе переехать?! На полном серьезе? Реально? Господи, Женя!
– Ну, мы же пара, – нисколечко не смущаясь того, что мы пара только понарошку, хмыкнул Женя. – Мне кажется, это очень логично, что я предлагаю тебе жить со мной под одной крышей.
Очевидно, выражение моего лица в эту секунду было невероятно красноречивым, потому что Женя заухмылялся ещё противнее.
– Ты что, совсем сдурел?! – охнула я. – Забирай свои ключи немедленно! – я попыталась вложить их в руку Жени, но даже не смогла разжать кулак. – Я не могу! Ты что, мы же друг другу чужие люди! Да… Да я тебя совсем не знаю! Никуда я переезжать не буду!
– Громче, Маша, громче, – протянул Женя. – А то ж ещё не все услышали, что мы тупо развели их на деньги. Плевать на всех, но Саня-то обидится.
Обижать Сашу мне не хотелось. Злить начальство, которое и так нас прибьет за изгнанную раньше времени ради этого вот цирка Леку, тем более. К тому же, мне действительно понравилась идея быть ведущей этого "Хита сезона". Может, иногда здесь даже будут нормальные гости?
Я отступила на полметра назад, натыкаясь на стол, за которым мы сидели, когда проводили интервью. Женя, тем не менее, не отставал; он шагнул следом, оперся о столешницу, поставив руки по обе стороны от меня, и склонился ко мне. Я даже зажмурилась, непонятно почему ожидая поцелуя, и пообещала себе, что обязательно укушу его, если будет приставать. Но Женя только уверенно заявил:
– Мы с тобой, Мария, сидим в одном офисе три года. Мы грыземся каждый день, как заправская семейная пара с двадцатилетним стажем. Сдается мне, мы знаем друг друга как облупленных.
– Я не… А вдруг ты какой-то маньяк?!
– Между прочим, – вредно заявил он, – люди съезжаются со своими возлюбленными, зная их месяц-два. А то и неделю. И их не останавливает то, что там может оказаться сумасшедший маньяк.
– Ты заметил, что ключевое слово в твоем аргументе – это "возлюбленные"? Тебя ничего не смущает, нет?
– Нисколечко. Мы уже четыре дня как страшно влюбленная пара, – покачал головой Женя. – Ну! Соглашайся!
– У тебя крыша поехала!
– Слушай, – закатил глаза он. – Если б ты меня знала четыре дня, то да, у меня поехала крыша: звать незнакомую девчонку к себе жить. Вдруг какая-то клофелинщица, напоит и квартиру обнесет.
– Вдруг так и сделаю?
– Я три года сижу с тобой в одном офисе! – одна его рука переместилась со столешницы ко мне на талию, а я даже не углядела, когда сие коварство вообще было совершено. – Я знаю о тебе всё, от твоего любимого мужского аромата духов и до того, какое нижнее белье ты предпочитаешь.
Я мигом покраснела.
– Что? А это то откуда?!
– Я не всегда включал музыку в наушниках, когда вы с Ленкой там что-то обсуждали, – пожал плечами Женя.
– Извращенец!
– Можешь считать меня своим тайным фанатом. Но, позволь: если уж, изучив все эти детали, я всё ещё не подстерег тебя в темной подворотне, чтобы убить и надругаться над хладным телом, может быть, я всё же лишен преступных наклонностей?
– Да? А почему ж тогда ты зовешь меня к себе жить, тайный фанат?
– Хочу показать тебе свою стену, завешанную твоими портретами, – язвительно отозвался Женя. – А ещё, – он наклонился ко мне поближе и зашептал на ухо, – хочу познакомить тебя с таким чудесным изобретением человечества, как замки на дверях! Представляешь, – он говорил таким нарочито сексуальным тоном, что я не знала даже, что мне делать: стукнуть его или просто рассмеяться, – крепкая, толстая дверь из прочного материала! На ней, – он добавил в тон хрипловатых ноток, – двойной замок! А внутри дома есть ещё защелка! Отличный механизм! Такой замок выдержит не каждая дверь! Крепкие ключи с насечками – между прочим, такие считаются одними из самых безопасных!
– Отстань от меня, – уже слабее запротестовала я.
– Представь себе! – заворковал Женя. – Ты просыпаешься утром в трехкомнатной квартире, где единственный паразит – это я, и нет ни одного таракана. Идешь в душ, в котором всегда есть горячая вода, потому что там стоит бойлер…
Кто научил этого мужчину соблазнять девушек словом "бойлер"?! Между прочим, у него хорошо получается. Даже слишком хорошо.
– Завтракаешь на просторной чистой кухне, а самое главное, что у тебя есть на это время, ведь выходить из дома тебе надо всего в полдевятого! – продолжил он. – А если ты уговоришь этого придурка Женю – меня, то есть, – оторвать свой зад от дивана и пройтись пешком, а не ехать на машине по киевским пробкам, то добраться можно даже за десять минут! Ты выходишь из квартиры, вставляешь в замочную скважину первый ключ, поворачиваешь два раза. Потом второй – это уже четыре оборота! Заходишь в новенький, надежный лифт… Или идешь пешком, потому что это всего лишь четвертый этаж, а разве не удовольствие – оказаться в чистом, приличном подъезде?
– Прекрати! – возмутилась я.
– И вместо того, – припечатал Антонов, – чтобы тащиться на остановку и ждать, пока проедет достаточно свободный троллейбус, чтобы туда можно было втиснуться, ты садишься в новенький салон моей великолепной машины и, не боясь ни дождя, ни снега, ни какой-то ещё ерунды, полчаса наслаждаешься киевскими пробками и приятной музыкой, которую утром включают на радио.
Я всё ещё не понимала, зачем Жене вообще всё это сдалось, но мстительно промолвила:
– Я буду включать хардрок! Каждое утро!
– Так что, – Женя явно правильно истолковал мое восклицание. – Ты согласна?
Мне очень, очень хотелось сказать, что я не согласна и ни за что к нему не перееду. Но… Кредитная корова продолжала требовать финансовых вложений, замок в мою дверь вставить можно только самый паршивый, но даже это будет стоит денег, которых у меня сейчас – ни копейки! В холодильнике повесились от голода тараканы, а мыши и крысы давно уже умчались прочь с этого тонущего корабля. И в довесок ко всем прелестям жизни на Троещине каждое утро какой-то придурок должен петь пьяные песни, в подъезде – филиал туалета, отопления нет, горячей воды тоже, а ещё хозяйка намекает на то, что она вот-вот поднимет арендную плату, и плевать, что довольно трудно будет найти идиотку, которая согласится платить хоть что-нибудь за проживание в этой жо…
Дыре. Вот. Так культурнее. Не будем из букв "п", "ж", "о", "а" складывать слово "счастье", вряд ли получится.
– Хорошо, – вздохнула я. – Я понятия не имею, зачем тебе это сдалось, но я согласна. Только! Я с тобой спать не буду.
– Нет, ну, если ты хочешь всю ночь бодрствовать… – протянул Женя, ухмыляясь.
– Не говори гадостей! – возмутилась я. – И ты прекрасно понял, что я имела в виду!
– Понял, понял, – усмехнулся он. – Пока ты сама того не захочешь, никакого секса.
– Я не захочу.
– Да, конечно, – он явно не был намерен спорить. – Все в твоих руках, Мария.
Его горячее дыхание обжигало шею, и я вздрагивала каждый раз, когда Женя наклонялся слишком близко, так, что его щетина царапала мою кожу. Я собиралась озвучить очень актуальный вопрос, спросить, зачем он делает всё это и пытается уговорить меня переехать к нему, но почему-то в горле как будто ком стоял, а по телу периодически прокатывалась волна дрожи.
Вторая рука Антонова, до сих пор упиравшаяся в столешницу, тоже легла мне на талию, и я дернулась, напоминая себе: мне он совсем не нравится. Мне надо его ударить посильнее, желательно коленом в причинное место, и убежать отсюда поскорее. Но мы были на работе, играть пару – это теперь наши служебные обязанности, и тут, наверное, кто-то был. Я убедила себя в том, что слышала чьи-то шаги, и когда Женя рывком прижал меня к себе и впился в губы страстным поцелуем, не оттолкнула его, а обвила его шею руками и прильнула к нему всем телом, наслаждаясь неожиданным жаром страсти.
