Текст книги "Возвращение воина"

Автор книги: Аллан Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

Мы были настолько ошеломлены, что не успели найти подходящего укрытия.

Послышались взволнованные крики солдат. Они заметили нас и подняли тревогу. Тяжелый удар между лопаток едва не заставил меня потерять сознание, в глазах помутилось.

Я начала вслепую хватать воздух волшебной рукой. Мне удалось ухватиться за край чьей-то одежды, но противник вырвался.

Озираясь по сторонам, я увидела, что Квотерволс сжимает в своих железных объятиях солдата в порванной форме.

Раздался громкий треск ломающихся шейных позвонков, и мертвый противник, как куль муки, шлепнулся на землю.

Еще один вражеский солдат возник перед Квотерволсом, но внезапно из-за ближайшего валуна метнулось маленькое облачко. Это был Пип с ножом в руке, напоминавший хищную птицу. Пип прыгнул на солдата, и они покатились кубарем. Сверкнуло острое лезвие, и враг затих.

Вслед за этим я услышала частый топот сапог, быстро повернулась и увидела, как еще один вражеский солдат убегает по направлению к строительной площадке, к свету, туда, откуда доносились звуки работающих инструментов.

Дерлина склонилась, чтобы помочь Пипу подняться, затем не спеша подняла топор. Она чуть-чуть помедлила, потом слегка отклонилась назад – ее боевая стойка свидетельствовала о превосходной выучке – и метнула топор вслед убегающему врагу. Топор вонзился между лопаток вражеского солдата, и он, пролетев по инерции несколько метров, упал в пыль лицом вниз.

Когда все было кончено, мы стояли рядом, тяжело дыша. На этот раз мы победили. К нашему удивлению, никто из занятых на строительстве секретной машины Новари не заметил короткой, но ясной схватки.

Вздохнув с облегчением, мы сбросили тела вражеских солдат в ущелье. Затем неподалеку на земле мы нашли игральные кости и несколько мелких монет. По всей вероятности, эта троица решила немного расслабиться после трудового дня и «скинуться по маленькой». Похоже, что мы наткнулись на них как раз в тот момент, когда они только-только расположились в удобном месте и намеревались приступить к игре.

Пип бросил кости вслед за неудачливыми игроками в ущелье и произнес:

– Не пожелал бы и своему заклятому врагу так сыграть в кости.

Затем мы начали осторожно подкрадываться к строительной площадке – туда, где светились огни и откуда доносился гул.

В тот момент, когда мы собирались укрыться в тени большой палатки, предназначенной для хранения строительных материалов, над Галаной взметнулась последняя вспышка волшебного пламени.

Мы слишком долго добирались до цели.

Время, отведенное нам Пальмирасом, истекло.

Я посмотрела на своих друзей. Дерлина тряхнула головой.

Ее ответ означал твердое «нет». Квотерволс немного помедлил, затем согласился. Пип взволнованно замахал руками, показывая, что надо быстрее идти вперед.

Поэтому мы не приняли во внимание последнюю вспышку и скользнули вдоль палатки, стараясь все время оставаться в ее тени.

Вскоре на нас снова обрушился свет – струящийся теперь от центра строительной площадки. Там, в окружении строительных лесов, рабочих и охраны, возвышалось секретное оружие Новари. Это была огромная лира, установленная на массивном каменном основании. Металлический корпус, на который вот-вот натянут стальные струны, с двух сторон удерживали деревянные леса. Рабочие суетились на всех уровнях. Они поднимали с помощью канатных лебедок детали со стоящих снизу повозок, тут же прилаживали их в нужное место, или же подправляли с помощью молотков и других инструментов не совсем подходящие, чтобы использовать затем по назначению. На каждом уровне были устроены маленькие кузницы, где трудилось по паре кузнецов, один из которых непрерывно раздувал мехи, поддерживая огонь в горне, а второй бил кувалдой или молотком.

Присмотревшись, я увидела отверстия в металлической раме гигантской лиры. В них будут закреплены струны, как только все остальное будет готово. Я невольно начала размышлять о том, какую песню собирается исполнить Новари на этом чудовищном инструменте со струнами, напоминающими корабельные канаты. Но более всего меня волновало, как она собирается играть на этой лире.

Мои размышления были нарушены внезапным ударом удаленной молнии, потом долетел звук, который окончательно вернул меня к действительности.

Вдруг я поняла, что знаю ответ.

Я подала знак остальным.

Мы повернулись и поспешили назад, в Галану, по тому пути, которым добирались до логова Новари.

Глава 7.
ПЕСНЯ ПТИЦЫ ЛИРЫ

Возвращение было быстрым и прошло без потерь.

Пальмирас провел вторую небесную атаку и еще раз схватился с Като и его ордой колдунов. Пока над головой гремело магическое сражение призрачных конниц, мы спешили домой, в Галану. На пути мы ни разу не встретились с вражескими солдатами. Уже стали видны ворота крепости, когда отвлекающий маневр Пальмираса завершился. Вскоре мы быстрым шагом входили в крепость под нестройный хор приветствий.

Эмили выпорхнула из-за спин Торпол и Уини, вмиг забыв о своей охране, и бросилась в мои объятия, осыпая меня поцелуями и орошая слезами.

– Мне было так страшно, так страшно, тетя Рали, – воскликнула она, не скрывая радости, – я боялась, что злая тетка может поймать тебя. Ведь она уже убила всех моих родных. Всех уничтожила. Больше у меня никого не осталось.

Я погладила ее замечательные темно-рыжие волосы и сказала:

– Ну что ты, что ты… Теперь, дорогая Эмили, все будет хорошо.

Я еще некоторое время утешала ее теми же глупыми словами, которыми почти все взрослые стараются унять плач ребенка. Эмили вцепилась в рукав моей одежды и спросила:

– Но ведь война еще не закончена, скажи, тетя Рали?

– Да, дорогая моя Эмили, – ответила я, – мы еще не покончили с Новари.

Времени для отдыха у нас не было. Торпол и Уини увели Эмили, а я поспешила помыться с дороги и сменить одежду, втайне надеясь, что вода, мыло и чистое платье помогут мне отогнать усталость.

В воду я добавила немного ароматических эссенций, но успокаивающий запах навеял мысли о сатиновых подушках, набитых лебяжьим пухом, и шелковых простынях. Снова вернулись мысли о Салимар, лежащей в ледяной могиле; я представила себе, как ее золотисто-медовые волосы рассыпались по плечам, точно она приглашала меня к любовной игре… Глубоко запрятанная печаль снова начала выплывать из закоулков подсознания. Я вдруг почувствовала панический страх, на какое-то мгновение представив, что никогда больше не притронусь к этим прекрасным волосам… Одна только мысль о таком, хотя и маловероятном, исходе дела заставила горло судорожно сжаться.

Я немного всплакнула. Затем осушила слезы. В моей голове стал созревать план действий.

Мы встретились в самой удаленной, неуютной пещере, в которой жил Квотерволс. Она была обставлена по-походному – все то, что могло потребоваться генералу по тревоге, находилось на расстоянии вытянутой руки, а все то, что предназначалось для длительного пользования или относительно длительного хранения, размещалось в нескольких больших сундуках, которые генерал поставил в центре пещеры и накрыл походным плащом, превратив их в обеденный стол. Вокруг него на походных стульях расположились мои друзья, на лицах которых в той или иной мере отпечаталась крайняя усталость и истощение.

Пальмирас был бледен от постоянного напряжения нескольких последних часов, но он с честью справился с очень сложной даже для опытного заклинателя задачей. Его желтые глаза профессионального колдуна светились от нескрываемого удовлетворения удачно проведенными атаками призрачной конницы. Дерлина сидела расслабленно, широко раскинув длинные ноги, крепко сжимая в руке рюмку выдержанного коньяка.

Квотерволс помогал Пипу забинтовать легкую рану, которую он получил в единоборстве с неудачливым игроком в кости.

Я с удовольствием взяла рюмку коньяка, предложенную генералом, и опустилась на походный стул рядом с Пальмирасом.

Повернувшись к нему и приподняв бокал, я произнесла тост:

– Думаю, что сам Гэмелен не смог бы осуществить более эффективные прорывы. Думаю, Като был основательно испуган этой неожиданной атакой.

Пальмирас кивнул, не скрывая удовольствия, – думаю, что на сей раз он был этого достоин.

– Като должен до сих пор чесать свой затылок, – сказал Пип, – пытаясь понять, что бы все это значило.

– Остается только молить богов, – вступил снова Пальмирас, – чтобы Новари пребывала в аналогичном недоумении. – Он пригубил коньяку, потом продолжал: – Мне рассказали о большой лире, которую ты видела. Не могу представить себе, каково ее назначение, но мне совершенно ясно, что нужно уничтожить ее как можно быстрее.

– У нас нет ни малейшего шанса осуществить это, – возразила я, – поэтому выбросьте подобные идеи из головы. Если нескольким из нас удалось подобраться близко к гигантской лире, то это не значит, что то же самое удастся сделать более многочисленному отряду. Эта волшебная лира, судя по всему, очень важна для Новари. Поэтому она будет подготовлена к любым сюрпризам с нашей стороны.

– И поэтому, дорогая моя Антеро, – спросил Пальмирас, – этот инструмент нас совершенно не касается?

– Как раз напротив, – ответила я. – Едва Новари оживит лиру, нам не удастся сдержать ее натиск.

И я рассказала присутствующим о шторме, который настиг меня в бухте Антеро более пятидесяти лет назад. О том, как Птица Лира использовала силу природной стихии, энергию шторма, чтобы сокрушить все более или менее обладавшее магическими способностями. И о том, как она использовала грубую силу короля Белого Медведя и его воинов, чтобы сокрушить все живое.

– Нечто похожее Новари задумала совершить и на сей раз, – закончила я рассказ, – но теперь ее замысел более грандиозен.

Я поделилась своими наблюдениями насчет приближающегося снегопада, который показала мне Эмили.

– Метель обрушится на нас не позже чем через две недели, – предупредила я. – Новари скоро узнает об этом и быстро подготовится к нападению. Этой ночью я видела, как рабочие разгружают из телег струны толщиной с канат. Их натянут на лиру как раз к тому времени, как ударит первый зимний шторм.

Когда подует ураганный ветер, огромная лира Новари зазвучит. А когда буран разыграется в полную силу, Новари метнет в нас свое смертельное заклинание.

Я отчетливо вспомнила те мучения, которые пережила в бухте Антеро по милости Птицы Лиры. Не испытав чего-либо подобного, ни один заклинатель, даже столь опытный, как Пальмирас, не сможет противостоять такому бешеному натиску. Я догадывалась, что на этот раз нам придется гораздо хуже.

– Вскоре после того, как метель кончится, – продолжала я, – Новари прикажет Като атаковать нас всеми имеющимися у него силами. Като останется только провести операцию по «очистке местности».

– Ставка слишком велика – Новари стремится заполучить Эмили. Заполучить живой и невредимой.

Квотерволс кивнул. Затем произнес:

– В таком случае сам диктатор Като должен будет руководить этой операцией. Солдаты диктатора слишком плохо обучены и недостаточно ему преданы, чтобы доверять им что-нибудь серьезное, кроме упражнений на плацу.

– По всей вероятности, они будут убивать все, что движется, – вступила в разговор Дерлина. Затем добавила: – Черт бы побрал эту Новари! К черту ее долбаную машину! К дьяволу их всех! Давайте ударим первыми! Трахнем до того, как она обретет почву под ногами!

– Именно это я и имела в виду, – сказала я, – но хочу предупредить, что для того, чтобы победить Птицу Лиру, сначала мы должны… проиграть.

Это был сумасшедший план. Поначалу никто не согласился. Сомневаюсь, что абсолютно все присутствовавшие считали этот план единственно возможным. Однако времени на длительные размышления не оставалось. Я была почти уверена, что больше других была недовольна Дерлина. И поэтому в конце концов мне пришлось воспользоваться ее же собственными словами, чтобы ее убедить:

– Ты же сама мне однажды сказала, что ты печенками чувствуешь, что рано или поздно все упрется в вопрос жизни или смерти. «Один смертельный бросок игральных костей» – вот твои слова. – И «нас…ть на богов, которые породили нас»!

В конце концов все было улажено. Мы решили, что нанесем удар всеми силами. Пойдем ва-банк. Пипу было поручено как можно быстрее возвращаться в орисские трущобы. Ему предстояло организовать и возглавить общее восстание бедноты. Начало восстания будет согласовано по времени с началом нашей атаки на силы Като, осадившие Галану. Мы решили, что вложим в наш удар всю силу.

Дерлина недобро оскалилась и прорычала:

– И после всего этого мы позволим этой суке победить?!

– Да, – ответила я, – после всего этого мы позволим этой суке победить. Точно так же, как наперсточники на рынке дают намеченной жертве выиграть несколько первых раундов – «по маленькой». Пока жертва не уверится в том, что имеет смысл рискнуть всем.

Дерлина поморщилась и спросила:

– Насколько ты все-таки уверена в том, что Новари не затевает такую же игру?

Я солгала Дерлине, что абсолютно уверена.

Всем известны те великие дела, которые последовали за нашим решением.

Каждый житель Ориссы помнит отчаянный рейд Пипа, его дерзкий прорыв из Галаны с отрядом Стражи Маранонии, когда они сметали всех, кто осмеливался преградить им дорогу. Пипу и его спутникам потребовалось два дня, чтобы пробиться в Ориссу. Они делали остановки только для того, чтобы сменить лошадей и передать весть о надвигающейся битве.

Не успев появиться в Ориссе, Воровской Король поднял всех своих соратников, и воины трущоб вышли из подземных лабиринтов, чтобы сразиться с хозяевами жизни.

Все теперь хорошо знают, как Квини и ее душители объявили непримиримую войну диктатуре Като, неистово истребляя чиновников и членов правительства Ориссы.

Широко известно и то, как Жемчужина и ее подруги помогали им в их смертельной работе, используя все уловки, открывая самые порочные двери, за которыми прятались те, кто дрожал за свою шкуру.

Натиск воинства Пипа был неистов, яростен и бесстрашен. Часто воины трущоб стремительно атаковали прямо из канализационных люков, из темных глухих аллей – и так же стремительно в них исчезали. А иногда и в прямом бою, стенка на стенку.

Карманники потеряли своих лидеров, когда в схватке на Центральном рынке погибли Палмер и Лэмер.

Гарла, красивый вождь нищих, погиб во время штурма Дворца Заклинателей.

Это только отдельные обитатели подземного мира, отдавшие свою жизнь ради освобождения Ориссы.

А Пип! Он был великолепен! Казалось, он находится одновременно во всех местах, участвует во всех поединках, мгновенно меняет стратегию и тактику борьбы, замещает погибших лидеров восстания.

В конце концов из искр, высеченных Пипом, возгорелось пламя настоящей освободительной войны, которое быстро распространилось на всю территорию Ориссы. Наконец-то поднялись все, кого поработил режим диктатора Като.

Горожане вышли на улицы и почти голыми руками стали нападать на хорошо вооруженных солдат. Это значительно укрепило позиции восставших, тем более что вскоре жители Ориссы вооружились ступицами от колес, булыжниками, ломами, заостренными кольями оград и успешно противостояли регулярным войскам.

Одновременно запылали все окрестности Ориссы. Это присоединились к восстанию крестьяне и фермеры.

Все новые и новые силы оглушали врага яростными атаками, и восстание охватило Ориссу.

Между тем мы продолжали сковывать самые значительные силы Като и Новари у стен осажденной Галаны.

Для подавления восстания силы диктатора сначала должны были взять Галану и уничтожить ее гарнизон.

Снова и снова ворота крепости раскрывались, и мы отчаянно бросались на врага. Мы применяли тактические хитрости, чтобы получить хотя бы незначительное преимущество перед силами Като, численность которых превосходила нашу многократна

Например, Дерлина начинала атаку, которая могла показаться со стороны самоубийственной. Под ее началом стражницы Маранонии с яростью викингов, находящихся в боевом трансе, так глубоко вклинивались во вражескую территорию, так глубоко увязали в гуще застигнутых врасплох солдат диктатора Като, что путь к отступлению казался намертво отрезанным. И в тот момент, когда все считали, что поражение и гибель неизбежны, с флангов внезапно атаковал Квотерволс. Его отряд, точно брошенное умелой рукой копье, пробивал оборону противника и соединялся с отрядом Дерлины. Затем они быстро отходили, оставляя горы вражеских трупов.

Однако после каждого такого прорыва нас оставалось все меньше… Наконец осталось две трети, не более.

Я не знаю, что в то время печалило меня больше всего. Ежедневные известия о новых жертвах среди защитников Галаны или вид многочисленных трупов вражеских солдат на равнине перед крепостью. Ведь я однажды сказала Пальмирасу, что и те и другие были жителями Ориссы. Именно это обстоятельство более всего терзало меня, когда однажды ночью я сопровождала Дерлину во время очередного отвлекающего маневра в направлении гряды, где достраивалась гигантская лира. Квотерволс заранее притаился на одном из соседних холмов. В наши планы входило ударить туда, где располагалась волшебная машина Новари, втянуть в схватку как можно больше вражеских солдат, потом резко оторваться от противника, сделав широкий конный маневр, соединиться с силами Квотерволса на свободной от врага равнине и совместными силами ударить с фланга.

Я преследовала двоякую цель. Во-первых, я должна была помочь Дерлине и ее отряду пробиться сквозь защитное поле Новари, чтобы приблизиться незамеченными. Во-вторых, я должна была прикрыть Пальмираса с земли, пока он вместе со своими заклинателями будет осуществлять очередную магическую атаку на Като и его колдунов.

Однако очень скоро выяснилось, что наши планы были построены на песке. Вместо того чтобы взять врага на испуг, мы сами угодили в расставленную им ловушку.

Внезапно на нас обрушился смертоносный дождь стрел. Послышались запоздалые возгласы, предупреждающие об опасности, которые тут же утонули в криках боли. Я почувствовала сильный удар по бедру, как будто бы в него вонзилась раскаленная игла. Я вскрикнула от боли, рука инстинктивно дернулась, чтобы достать эту иглу. Моя окровавленная рука скользнула по рваной ране: наконечник задевшей меня стрелы довольно глубоко распорол ногу. Со всех сторон на нас бросились вражеские солдаты, внезапно появившиеся из темноты. Они нападали с дикими воплями, как дикари Мэгона.

Дерлина отрывисто отдала команду, и мы ударили в центр нападавших. Это был единственно возможный способ прорвать засаду. Впереди, на холмах, призывно маячили костры Квотерволса.

Все, что последовало за этим, было почти точным воспроизведением сцены, которую я увидела по дороге в Галану, когда изображала рыночную ведьму. Тогда, в очень ярком и убедительном видении, мне было показано, что моя судьба трагически пересекается с судьбой деревенского парня по имени Нэт. Юный Нэт предал меня и Пипа, но это предательство вовсе не обязательно должно было повлечь за собой его гибель. Он был так юн, а его бедная мать так дрожала над ним!

Но печальную судьбу Нэта разделили в ту ночь многие парни, которые встретились на моем пути.

Рваная рана, оставленная вражеской стрелой, хотя и была неопасной, но причиняла жгучую боль. Преодолевая ее, я рассмотрела плотную шеренгу копьеносцев, которая стремительно приближалась. Вокруг меня непрерывно слышались стоны умирающих солдат. Меня пытались окружить, и я, забыв о ране, начала неистово рубить и колоть нападавших. Меня то и дело старались схватить и стянуть с лошади. Из темноты выпрыгивали лица. Я взмахивала мечом, и вражеские головы катились на землю.

Но каждый раз, нанося смертельный удар, я чуть-чуть медлила, потому что мне казалось, будто передо мной лицо юного Нэта и именно его голова покатится с плеч в следующее мгновение. Несколько раз я чудом избежала смерти.

Опомнившись, я пришпорила старую боевую лошадь, она радостно заржала и стрелой метнулась прямо в центр шеренги копьеносцев. Шеренга дрогнула и сломалась.

Почувствовав вкус свободы, я не сдержала крика радости, и моя лошадь помчалась еще быстрее.

Вот тогда и наступил тот момент, которого я больше всего боялась.

Внезапно передо мной возникла фигура молодого солдата, который пытался проткнуть меня копьем. Мне показалось, что изображение врага застыло во времени и пространстве, поэтому я смогла отчетливо рассмотреть его лицо. Он был высок и болезненно тонок, его доспехи болтались на нем.

Это был Нэт. У него уже отросли небольшие усы. На меня смотрели почти безумные, побелевшие от страха глаза. Я ясно услышала, как он клянет на чем свет стоит свою мать.

Вслед за этим произошел как будто пространственно-временной сдвиг, и я закричала Нэту, чтобы он убирался с дороги. Но Нэт продолжал двигаться вперед – его копье неумолимо было нацелено прямо мне в сердце. Выбора не оставалось – один из нас должен был погибнуть. Так распорядилась судьба.

Я не сдавалась и предприняла последнюю попытку изменить ход событий, повернув свою лошадь. Но она уже прыгнула. Лошадь неумолимо несла меня на копье Нэта.

Почти инстинктивным движением я взметнула меч, чтобы сразить врага. Но в последнее мгновение я сумела почти невероятным усилием воли повернуть оружие, ударив Нэта плашмя по голове.

Удар был так силен, что Нэт замертво рухнул на землю.

А я помчалась дальше – на тот холм, где ждал Квотерволс.

Дерлина оказалась свидетельницей происшедшего. Позже она сказала мне, что я была дурой и могла ни за грош расстаться с жизнью. А после того, как я поделилась с ней воспоминаниями о видении, она презрительно усмехнулась и изрекла, что у юного Нэта нет никаких шансов выжить, даже если я его не прикончила. В этом случае я только отсрочила то, что так или иначе должно произойти по воле судьбы. Нэт все равно погибнет, если только не догадается вовремя дезертировать, чтобы опять прилепиться к мамочкиной юбке.

Дерлина была права.

Тем не менее я почувствовала, что ночью буду спать немного спокойнее.

Дело в том, что на войне необходимо научиться в полной мере ценить значение даже микроскопических нравственных побед.

В противном случае постепенно, капля за каплей, теряется человеческая сущность.

Несмотря на все наши усилия и жертвы, понесенные за время восстания, вскоре всем стало ясно, что запас почти ничем не подкрепленного энтузиазма приближается к концу. Новари полностью сохранила свое могущество. Силы диктатора Като медленно, но верно перемалывали наши относительно малочисленные силы. Близилось время, когда враги используют надвигающийся снежный фронт, чтобы покончить с нами.

Однако не все было потеряно. Если уж на то пошло, у меня имелись собственные планы, связанные со штормом.

Когда в последний раз мы с Эмили побывали в храме, мороз разрисовал землю узорами, воздух стал по-зимнему прохладен, и я смогла различить негромкие звуки, которые ветер извлекает из струн гигантской лиры, сооруженной врагами на вершине одного из холмов. На Эмили был голубой плащ с поднятым капюшоном. Пришло время защищаться от холода.

Когда мы приблизились к храму, нас уже поджидали: Дерлина, Пальмирас, Квотерволс, десять-двенадцать старших офицеров, сержантов, заклинатели.

Наступивший в этот момент закат был мрачен. Вся восточная сторона неба горела зловещим заревом. Низко над горизонтом, почти у основания окрашенного в кроваво-красный, фиолетовый и желтый цвета купола, клубились, бурлили, неистово перемешивались, вспучивались огромные черные штормовые тучи. Никому из собравшихся не требовалось прибегать к помощи магии, чтобы догадаться, что эта метель обрушится на нас со всей своей ураганной яростью к концу дня.

Каждый из присутствующих четко представлял себе, что ему предстоит сделать, поэтому вскоре в Галане все пришло в движение, готовясь к решающей битве.

Нам предстояло ударить первыми, незадолго до того, как начнется шторм.

Маленькая группа, собравшаяся в храме Маранонии, намеревалась в последний раз попросить у нее благосклонности и помощи.

Эмили стояла рядом, крепко сжимая мою руку, пока Пальмирас совершал жертвоприношение. Она вздрогнула и отвернулась, когда заклинатель зарезал ягненка.

Пальмирас внес окровавленный нож в священное пламя, после чего приблизился к статуе Маранонии. Затем вскинул руки и обратился к богине от имени собравшихся в храме.

– О великая Маранония, – произнес Главный Заклинатель. – Мы стоим перед тобой, послушные твои чада, смиренно ожидая, что ты будешь ласкова с нами, как мать с любимыми детьми.

Голос Пальмираса звучал настолько проникновенно, так был полон искренних, глубоких чувств, что все присутствовавшие едва не прослезились.

Он продолжал:

– Ориссу уже готовы столкнуть в бездонную пропасть. Нашей родине грозят разрушение и гибель. О прекрасная Богиня! Пропасть, на краю которой мы оказались, грозит полной катастрофой. Без твоего божественного вмешательства мы наверняка рухнем в бездну, и ничто не спасет нас. И некому будет в Ориссе, а может быть, и во всем остальном мире восхищаться твоей божественной сущностью. Твой волшебный свет более не польется над нами, не укажет нам верный путь. Новари, Птица Лира, уничтожит нас. Всех до единого. Она представляет собой самую серьезную опасность, которая когда-либо угрожала нам.

Дай же нам силы, о Возлюбленная Богиня! Наполни наши сердца хотя бы маленькой долей той храбрости, которой ты обладаешь, придай нашим ослабевшим телам силы, а душам – волю к победе.

Благослови нас, о Великая Богиня! Будь милостивой!

Никто из нас не ожидал, что вслед за молитвой Пальмираса может произойти чудо. Едва ли молитва может изменить твою судьбу. Если нам удастся одолеть врага, то благоговение перед Маранонией станет более трепетным. Если же мы проиграем, то оставшиеся в живых и все так же почитающие ее священники найдут немало аргументов в пользу и этой доктрины, не только оправдывающей существование Маранонии, но и ограждающей от нападок ее святость и величие.

Несмотря на скептическое отношение к богине и к ее культу, я была увлечена словами Пальмираса, доверительным, мягким тоном его голоса и неожиданно для себя вдруг обнаружила, что чего-то жду. По всей вероятности – того, что внезапно сквозь окно в потолке храма заструится поток яркого божественного света и статуя оживет. И восхитительная, великолепная, бесподобная Маранония поднимет факел, взмахнет мечом и сметет наших врагов с лица земли ураганным ветром раз и навсегда.

Внезапно я обнаружила, что стою, до боли сжав зубы и с горечью думая: «А часто ли ты откликалась на мольбы, богиня?»

Затем я услышала, как Эмили прошептала:

– Тетя Рали, она не придет.

Все. Пришла пора покинуть храм. Наше время истекло.

И почти сразу я услышала, как за стенами усиливается ветер, которому вторит пока еще слабая мелодия зловещей лиры.

Квотерволс сказал, что самое время начинать. Наступила минута прощания. Первым я обняла Пальмираса, пожелав ему удачного колдовства в предстоящей битве. Ощутив запах, отличающий заклинателя от простого смертного, я вспомнила своего учителя Гэмелена и едва смогла сдержать слезы.

Вторым был Квотерволс, который чисто по-солдатски хлопнул меня по спине и попросил не беспокоиться. При этом добавил, что очень скоро мы снова встретимся – в аду. По-видимому, он шутил…

Когда ко мне приблизилась Дерлина, я приготовилась к ее медвежьему объятию, способному переломать ребра, но огромная женщина-воин на сей раз была исключительно нежной. Она поцеловала меня в щеку и прошептала:

– Вспоминай меня, как вспоминаешь Полилло. И, быстро отвернувшись, ушла.

Вслед за этим мимо меня прошли все остальные, пожимая мне руку, обнимая или коротко, по-военному отдавая честь.

Наконец мы остались вчетвером: Эмили, я и два пожилых сержанта, которые ее охраняли – Торпол и Уини. Женщины быстро отерли слезы и взяли мечи на изготовку.

– Вы знаете, что надо делать, – сказала я, – мы много раз тренировались.

– Мы не заставим вас волноваться, капитан, – ответила Торпол.

Уини кивнула в знак согласия. Ее скулы сжались. Она произнесла:

– Обязанности усвоены твердо, капитан.

– Тогда подождите здесь, побудьте немного с Эмили, я скоро вернусь.

Я быстро вышла и остановилась на наветренной стороне храма. Повернувшись лицом навстречу ледяному шторму, я постаралась собрать воедино свою волю. Похолодало настолько, что броня доспехов холодила кожу. На небе неистово клубились черные грозовые тучи, готовые в любой момент разразиться снегопадом. Мелодия, издаваемая огромной лирой, построенной Новари, все еще была еле слышимой, но теперь я смогла более отчетливо различать отдельные звуки. Казалось, что усилившийся ветер не трогает, а уже слегка дергает за струны.

Вскоре Птица Лира должна была запеть свою дьявольскую песню.

Я быстро вошла в Другие Миры, пытаясь проникнуть как можно глубже. Отыскав кромку защиты, поставленной Новари, я скользнула в нее и вскоре обнаружила небольшой разрыв магического поля. Прислушавшись, я поняла, что где-то глубоко внутри защиты маленький демон – посланная мной обезьяна – неустанно продолжает грызть и распутывать ее узлы.

Чит-а-чит. Чит-а-чит.

Счет идет. Счет идет.

Мой демон медленно, но верно уничтожал один слой защиты за другим, с маниакальной последовательностью распутывая все узлы.

Чит-а-чит. Чит-а-чит.

Счет идет. Счет идет.

В обнаруженный разрыв я запустила волшебный щупалец. Прореха оказалась гораздо больше, чем поначалу показалось. Мое сердце радостно забилось, когда, беспрепятственно проникая все глубже, я добралась наконец до обезьяны. Зверек обрадовался, увидев меня, принялся возбужденно подпрыгивать и истерически повизгивать. Я постаралась успокоить ее, возобновив мое обещание проследить за тем, чтобы ей не причинили никакого вреда. Затем я более внимательно осмотрела результаты проделанной работы.

Мое сердце бешено заколотилось, когда я поняла, что в действительности удалось совершить моему маленькому демону, как близко он к завершению начатого. Многослойная магическая защита, поставленная Новари, была пройдена насквозь, моя обезьяна прогрызла и процарапала ее, долго и упорно работая в одном направлении. Поэтому я смогла почувствовать слабый, но хорошо мне знакомый жужжащий звук, отличающий биополе Новари.

Внезапный удар штормового ветра и музыка, извлекаемая им из струн гигантской лиры, которая обжигала душу, заставили меня отпрянуть.

В это же мгновение небеса разверзлись, и Пальмирас вновь бросил волшебную кавалерию навстречу врагу. Я услышала воинственный клич, вслед за которым последовал не менее громкий решительный ответ Като.

А на земле, за лесом разворачивалась битва простых смертных. Ворота крепости распахнулись, и Квотерволс с Дерлиной начали атаку.

На землю стали опускаться первые снежинки, и я быстро подставила ледяному ветру плащ, расправив его на вытянутых руках, пока он не покрылся толстым слоем снега. Надев его и повернувшись спиной к полю брани, я вновь поспешила в храм.