Текст книги "Шлюз"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Алистер Маклин
Шлюз

Дэвиду и Джуди

Пролог

Ночью третьего февраля произошли два до странности похожих инцидента. Оба они касались складов военного снаряжения, но видимой связи между ними не было.

Тот, что произошел в Де Дорнсе, в Голландии, был таинственным, эффектным к трагическим. Тот, что случился в Метнице, в Германии, был гораздо менее таинственным. В нем не было ничего эффектного, он был даже немного комичным.

В Голландии трое солдат охраняли полевой склад. Они сидели в бетонном бункере в полутора километрах от деревушки Де Дорнс. В половине второго утра раздался взрыв. Как было установлено впоследствии, после взрыва остался кратер шестидесяти метров диаметром и двенадцати метров глубиной. Во время взрыва в деревушке бодрствовали двое местных жителей. Они сообщили, что услышали сначала очереди из автоматов – позднее было установлено, что ими были вооружены часовые, – за которыми последовал гигантский взрыв.

Мирное население не пострадало. Сооружения в деревушке претерпели умеренные разрушения.

Полагали, что часовые стреляли в нападавших и случайная пуля привела в действие взрыватель. Никаких следов часовых или нападавших найдено не было.

В Германии хорошо организованная и довольно известная банда террористов, называющих себя «Подразделением Красной Армии», заявила, что легко справилась с двумя часовыми, охранявшими полевой склад американского подразделения НАТО возле Метница. Как утверждали террористы, оба часовых были пьяны и, когда нападавшие покинули склад, часовые были укрыты одеялами – этой ночью был сильный мороз. Обвинение в пьянстве американская армия отрицала. Одеяла не упоминались вообще. Нападавшие утверждали, что обзавелись изрядным количеством наступательного вооружения, часть которого была настолько совершенной, что оно все еще числилось в секретных списках. Это американская армия также отрицала.

Западногерманская пресса очень благоприятно отнеслась к отчету нападавших. В том, что касается проникновения на военные базы, у «Подразделения Красной Армии» уже был впечатляющий послужной список. Когда дело идет о защите баз, действия американской армии очень неэффективны.

«Подразделение Красной Армии» обычно очень скрупулезно перечисляло все, что ему удалось украсть. Однако никаких подробностей об украденном секретном оружии опубликовано не было. Полагают, что если отчет «Подразделения Красной Армии» является верным, то это означает, что американская армия, сама или через германское правительство, запретила публикацию этих сведений.

Глава 1

– Ясно, что это дело рук сумасшедшего, – мрачно заметил Ион де Йонг, главный менеджер аэропорта Схипхол – высокий, худой, седовласый мужчина аскетического вида.

Он был очень мрачен, но в данных обстоятельствах у него были для этого все основания.

– Это просто безумие. Столь варварский и совершенно бессмысленный поступок мог совершить только помешанный.

Подобно ученому монаху, на которого менеджер весьма походил, де Йонг стремился быть точным до педантизма. К тому же он всегда питал слабость к тавтологии.

– Подобное мог сделать только какой-нибудь лунатик.

– Я понимаю вашу точку зрения, – ответил ему полковник де Грааф.

Это был мужчина среднего роста, очень широкий в плечах, с невозмутимым лицом, на котором лежала неизгладимая печать властности, что вполне соответствовало должности шефа столичной полиции.

– Но могу согласиться с ней лишь отчасти. Я понимаю ваши чувства, мой друг. Ваш любимый аэропорт, один из лучших в Европе...

– Аэропорт Амстердама действительно лучший в Европе! – механически заметил де Йонг, так как в этот момент мысли его были далеко. – Был лучшим.

– И он им снова будет. Преступник, ответственный за этот варварский акт, несомненно, человек со странным складом ума. Но это еще не значит, что он сумасшедший. Возможно, ему не нравитесь лично вы или этот человек вам завидует. Может быть, это ваш бывший служащий, уволенный вашим менеджером. Возможно, что менеджер имел все основания для увольнения, но сотрудник с ним не согласен. Возможно также, что это какой-нибудь горожанин, живущий в пригороде Амстердама или между аэропортом и Алсмером. Очень может быть, что этот горожанин считает недопустимым тот уровень шума, который создает аэропорт. Не исключено, что это преступление мог совершить и преданный борец за чистоту окружающей среды, который таким образом протестует против реактивных двигателей, отравляющих атмосферу. А эти двигатели ее и в самом деле отравляют. В нашей стране, как вы знаете, есть преданные своему делу борцы с загрязнением окружающей среды. А может, этому человеку просто не нравится политика нашего правительства. – Де Грааф запустил руку в свою седую шевелюру. – Может быть все, что угодно. Но этот человек может быть таким же нормальным, как мы с вами.

– Может, вы лучше еще раз посмотрите? – предложил де Йонг.

Его била сильная дрожь. Он все время сжимал и разжимал кулаки. И то, и другое было непроизвольным, но причины для этого были разные. Дрожь была связана с гневом и раздражением. Кулаки сжимались при виде главного зала ожидания, над которым не было крыши. А со стороны Эйсселмера, с северо-востока, дул

ледяной ветер, не так давно сменивший ветер из Сибири.

– Такой же нормальный, как вы или я? А разве вы или я могли бы быть ответственны за подобное зверство? Посмотрите, полковник, вы только посмотрите!

Де Грааф посмотрел. И подумал, что, будь он сам менеджером аэропорта, подобное зрелище его бы не обрадовало. Аэропорт Схипхол просто перестал существовать. На его месте чуть ли не до самого горизонта простиралось озеро. Было нетрудно догадаться, откуда взялась эта вода.

Южнее аэропорта, позади ряда больших цистерн для хранения горючего, был канал. От территории аэропорта его отделяла дамба, в которой теперь зияла широкая брешь. По обеим сторонам бреши по дамбе были разбросаны, камни, обломки и грязь, не оставлявшие сомнения в том, что разрушение дамбы не было вызвано естественными причинами.

Натиск воды был сокрушительным. В зданиях аэропорта были залиты подвальные помещения и первые этажи, но сами здания практически не пострадали. Серьезный урон был нанесен электрическому и электронному оборудованию, замена которого наверняка обойдется в миллионы гульденов. Однако структурная целостность зданий не была нарушена. Они были построены очень прочно и стояли на хорошем фундаменте.

К несчастью, воздушные суда вне естественной среды своего обитания очень хрупки. И, конечно, никто не предполагал, что им могут понадобиться якоря. Де Граафу было достаточно беглого взгляда, чтобы последнее стало ему вполне очевидно.

Небольшие самолеты отнесло к северу. Некоторые из них все еще беспорядочно кружили по поверхности воды. Другие затонули и теперь были полностью скрыты под водой. Над водой виднелось лишь хвостовое oпeрение двух таких воздушных судов. Это были одномоторные самолеты. В носовой части у них расположены тяжелые двигатели, которые и увлекли их на дно. Некоторые двух – и трехмоторные реактивные пассажирские самолеты также были сдвинуты с места потоками воды, и теперь они как попало стояли по всему летному полю, с носами, повернутыми во все стороны. Это были в основном «Боинги-737», DC9-e, «Триденты-3» и «Боинги-727». Два самолета лежали на боку, два других частично затонули – были видны только верхние части фюзеляжа – у них подломились опоры шасси. Большие самолеты, такие как «Боинги-747», DClO-е, «Тристары», остались на своих местах, потому что были очень тяжелыми. Подобные суда, будучи заправленными горючим, могут весить от трех до четырех сотен тонн. Однако два из них лежали на боку, вероятно, от того, что под действием воды подломились опоры шасси. Не нужно было быть авиаинженером, чтобы понять, что их придется списать. Левые крылья обоих самолетов были задраны вверх градусов на двадцать. У правых были видны только основания, но по ним можно было сказать, что крылья, скорее всего, были расколоты в длину.

В нескольких сотнях ярдов от основной взлетной полосы над водной гладью виднелись опоры шасси. Это был «Фоккер-френдшип». Он собирался взлететь как раз в тот момент, когда прорвало плотину. «Фоккер» пытался убежать от воды и не смог. Возможно, что пилот не видел несущейся воды, но, скорее всего, он ее видел, но решил, что ему нечего терять и продолжил набирать скорость, чтобы оторваться от земли. Этот самолет не был поглощен водой – по сообщениям очевидцев, в момент взлета уровень воды на летном поле достигал одного или двух дюймов, но этого оказалось достаточно, для того чтобы попытка взлететь закончилась катастрофой.

Наземный транспорт аэропорта был просто затоплен. Кое-где были видны верхние ступеньки трапов и верхние части заправщиков. В темных водах одиноко болтались рукава, по которым пассажиры обычно шли на посадку. Де Грааф вздохнул, покачал головой и повернулся к де Йонгу, который невидящим взглядом смотрел на скрытое водой летное поле. Казалось, он был не в силах воспринять чудовищность происшедшего.

– В ваших рассуждениях есть доля истины, Ион. Мы с вами оба в здравом уме, во всяком случае, большинство людей так считает. И мы с вами ни в коем случае не могли бы быть ответственны за подобное злодеяние. Но это еще не значит, что преступники, ответственные за подобное зверство, сумасшедшие. Скоро либо мы сами узнаем, либо они нас проинформируют о том, что за этим злодеянием скрывается вполне понятная цель. На вашем месте я бы не стал характеризовать их действия как «бесцельные» и «бессмысленные». Это не бездумный поступок сбежавшего из больницы сумасшедшего. Это преднамеренный акт, предназначенный для достижения заранее запланированного эффекта.

Гигантским усилием воли де Йонг оторвал взгляд от затопленного летного поля.

– Эффект? Единственный эффект, который это варварство вызвало у меня, – дикую ярость. Какие еще могут быть эффекты? Вы можете сказать?

– Нет. У меня не было времени подумать об этом. Не забывайте, что я только что прибыл. Конечно, мы знали об угрозах, но они были настолько чудовищны, что я, как и все остальные, не мог в них поверить. Но одно предположение у меня уже есть. Мне кажется, что мы ничего не добьемся, созерцая озеро Схипхол. Мы здесь никому и ничему не поможем, а только заработаем пневмонию.

При словах «озеро Схипхол» лицо де Йонга исказилось, словно от боли, но он ничего не сказал.

Де Йонг и полковник прошли в расположенную на крыше одного из зданий столовую для сотрудников аэропорта. Здесь было лучше уже потому, что не было ветра, но теплее было ненамного. Электрические обогреватели, разумеется, не действовали из-за короткого замыкания в сети, а от принесенных сюда газовых обогревателей было мало проку. Зато здесь в изобилии имело? горячий кофе. Де Грааф подумал, что сейчас не помешало бы выпить чего-нибудь покрепче, но любителей шнапса и джина сдерживало присутствие главного менеджера. В соответствии со своей аскетической внешностью, де Йонг всю жизнь был убежденным трезвенником, что было довольно трудно в Голландии. Он никогда не заострял на этом внимание. Никто и никогда не слышал, чтобы де Йонг обсуждал этот вопрос. Просто так получалось, что в его присутствии люди не пили ничего крепче чая или кофе.

Де Грааф сказал:

– Давайте кратко подытожим, что же мы знаем. Вчера во второй половине дня было получено три идентичных сообщения. Одно получила газета, второе – руководство аэропортом, в частности, мистер де Йонг, и третье получено министерством транспорта и общественных работ. – Он сделал паузу и посмотрел на плотного мужчину с темной бородой, преспокойно отравлявшего ^атмосферу с помощью древней трубки. – Ну да, конечно, его получил мистер ван дер Куур, заместитель главного -инженера. Сколько потребуется времени, чтобы очистить территорию аэропорта?

Ван дер Куур вынул трубку изо рта.

– Мы уже начали. Сейчас мы заделываем брешь в дамбе металлическими щитами. Разумеется, это временная мера, но пока этого достаточно. После этого начнем откачивать воду. У нас и в самом деле имеются лучшие в мире насосы. Дело не сложное.

– Сколько временя это займет?

– Тридцать шесть часов. – В практическом подходе ван дер Куура было нечто успокаивающее. – Конечно, при условии, что нам будет оказано некоторое содействие со стороны команд буксиров, катеров и со стороны владельцев частных судов, которые сейчас покоятся в грязи на дне канала. С теми судами, что опустились килем вниз, проблем не будет. А вот те, что лежат на боку, вполне может затопить. Я рассчитываю на то, что их владельцы нам помогут.

Де Грааф спросил:

– Есть ли погибшие в канале? Или пострадавшие?

– Один из моих инспекторов докладывал, что у капитанов и команд пострадавших судов заметно повысилось артериальное давление. Других пострадавших нет.

– Большое спасибо. Все сообщения поступили от группы, называющей себя FFF. Никаких объяснений, что означает эта аббревиатура, пока нет. В сообщениях говорилось, что группа намерена продемонстрировать, что она в состоянии затопить любой район страны по своему желанию. Для этого им достаточно взорвать стратегически важную для конкретного района дамбу. Поэтому для начала злоумышленники провели мелкомасштабную демонстрацию, которая никому не причинила вреда и свела неудобства к минимуму.

– Минимальные неудобства! Интересный масштаб у этих людей! – Де Йонг снова сжал кулаки. – Интересно, черт возьми, что же они, в таком случае, считают крупномасштабной демонстрацией?

Де Грааф кивнул.

– Да, конечно. Они сказали, что на этот раз их целью является Схипхол, который будет затоплен в одиннадцать часов утра. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Как мы уже знаем, взрыв произошел ровно в одиннадцать. Откровенно говоря, в полицейском управлении решили, что это розыгрыш. Ну как можно поверить, что люди в здравом уме могут превратить аэропорт Схипхол в настоящее море? Возможно, террористы придавали аэропорту некое символическое значение. Как вы помните, голландский военно-морской флот разбил испанцев на этом самом месте. И в то время на месте Схипхола действительно было море. Был ли это розыгрыш или нет, но мы не могли рисковать. Поэтому северный берег канала тщательно осмотрели с обеих сторон. Не было никаких следов постороннего вмешательства. Ничто не указывало на приготовления к взрыву дамбы. Поэтому мы решили, что это была чья-то дурацкая шутка. – Де Грааф пожал плечами и поднял ладони вверх. – Но, как мы теперь знаем, FFF шутить не собиралась.

Он повернулся к человеку, сидевшему слева от него.

– Питер, у вас было время подумать. Есть ли у вас какие-нибудь соображения по поводу того... Простите меня, джентльмены. Возможно, не все присутствующие знают моего коллегу. Лейтенант ван Эффен – наш старший детектив. Кроме того, он является экспертом по взрывам, а также, за свои грехи, он назначен главой городского подразделения по обезвреживанию бомб. Так вот, лейтенант, удалось ли вам разобраться, как именно была взорвана плотина?

Питер ван Эффен был человеком с неброской внешностью. Как и его шеф, он был чуть выше среднего роста и очень широк в плечах. Создавалось впечатление, что лейтенант начал полнеть. Старшему детективу было лет тридцать пять или немногим больше. У него были темные волосы, темные усы и дружелюбное выражение лица. Ван Эффен вовсе не выглядел старшим детективом. Он вообще не выглядел полицейским. Многие, включая ряд заключенных голландских тюрем, считали его любезным человеком, с которым легко иметь дело.

– Нетрудно догадаться, сэр. Задним умом мы все сильны. Но даже если бы это можно было предвидеть, все равно ничего нельзя было предпринять. Мы почти уверены, что нашли следы двух небольших судов, скорее всего катеров, связанных нос к корме. Они были привязаны у северного берега канала. Это необычное место для стоянки, но законом не запрещается. Допустим, у человека заглох мотор и симпатичный владелец проходящего мимо катера остановился, чтобы ему помочь. Я уверен, что со временем выяснится, что оба судна были украдены. На этом канале всегда интенсивное движение, и тот, кто часто использует этот водный путь, скорее всего, сможет узнать эти катера.

Оба судна стояли очень близко друг от друга, может быть, даже частично борт о борт. Они прикрывали место, где могли спокойно работать аквалангисты. Если дело происходило в сумерки или ночью – а я уверен, что так оно и было, то в это время на палубе обычно горят яркие огни, при этом все, что находится ниже планшира оказывается в глубокой тени. У террористов должен был быть бур, похожий на тот, что используют на буровых, только поменьше. И он должен работать горизонтально, а не вертикально. Бур, конечно, электрический. Питался от батарей или от генератора, потому что выхлопы бензиновых или дизельных установок производят слишком много шума.

Как эксперт, я могу вам сказать, что в Северном море и вокруг него проводятся сотни подобных операций, так что есть много опытных специалистов. Для них пробурить дамбу – просто детская игра. Злоумышленники могли пробурить дамбу с обратной стороны примерно на фут. Можете быть уверены" что предварительно террористы очень тщательно все измерили. Они вынули кусок дамбы и вставили туда кусок трубы, начиненный старомодным динамитом или толом. Этот кусок трубы преступники упаковали в водонепроницаемую ткань. Разумеется, настоящие специалисты использовали бы в качестве взрывчатки толовые шашки. Потом люди из FFF установили часовой механизм. Ничего особенного – для этой цели прекрасно подойдет простенький домашний будильник. В конце злоумышленники замазали отверстие грязью и галькой. Один шанс на миллион, что кто-нибудь его заметит. И преспокойно уплыли.

– Я почти поверил, что вы, лейтенант, сами все это проделали, – сказал ван дер Куур. – Теперь мы знаем, как это было сделано.

– Я рассказал вам, как бы я сам это сделал. Я уверен, что террористы сделали примерно то же, с небольшими отклонениями. Другого пути нет. – Ван Эффен посмотрел на де Граафа. – Нам противостоит опытная команда и руководят ими тоже не клоуны. Эти люди знают, как украсть судно. Знают, как им управлять. Знают, как украсть оборудование для бурения. И, конечно, они большие специалисты по взрывным устройствам. И в этой команде нет маньяков с сумасшедшими глазами, выкрикивающих лозунги. Они профессионалы. Я просил сообщить мне, если с заводов, со складов или от розничных торговцев поступят сигналы о краже бурового оборудования. Мне также сообщат, если будут сигналы о краже судов в этом районе.

– А кроме этого? – спросил де Грааф.

– Ничего. Нам не за что зацепиться.

Де Грааф кивнул и посмотрел на бумагу, которую держал в руках.

– Теперь по поводу сообщений 6т FFF. Пока совершенно не ясно, что стоит за всеми этими угрозами. Пока налицо только одно – саботаж. Так что сообщение злоумышленников было предупреждением о том, чтобы никто не болтался по дамбе в одиннадцать утра, и о том, что всем воздушным судам следует покинуть аэропорт и перебраться на ближайшие аэродромы. Это следовало сделать вчера днем или вечером. Потому что террористы не желали ненужных разрушений. Это не входило в их планы. Я должен сказать, что с их стороны это очень благоразумно. Еще более благоразумным с их стороны было позвонить вам, Йонг, сегодня в девять утра и сказать, что все самолеты должны быть немедленно эвакуированы. Но поскольку мы все считали, что это розыгрыш, то не обратили на их предупреждение никакого внимания. Вы бы узнали этот голос, а, Йонг?

– Нет. Это был женский голос, говоривший по-английски. А для меня все женские голоса, говорящие по-английски, звучат одинаково. – Он легонько стукнул по столу кулаком. – Злоумышленники даже не намекнули на причину этого чудовищного поступка. Чего они добились этой акцией? Ничего. Абсолютно ничего. Я повторяю, что человек или лица, которые ведут себя подобным образом, должны быть ненормальными.

– Извините, сэр, но я с вами не согласен, – вмешался ван Эффен. – И согласен с тем, что сказал нам полковник, когда мы были на крыше, – что эти террористы такие же нормальные, как мы с вами. Ни один сумасшедший не смог бы осуществить подобную акцию. Как я уже сказал, эти люди – не те террористы с дикими глазами, бросающие бомбы на рынках. Двумя предупреждениями они сделали все, что было в их силах, чтобы не пострадали ни люди, ни имущество. Это не похоже на поведение безответственных лиц.

– Кто же, в таком случае, несет ответственность за гибель троих людей в «фоккере», который разбился на взлете?

– Террористы, причем косвенно. Кое-кто может с тем же успехом сказать, что виноваты и вы, тоже косвенно. Иные скажут, что вам следовало рассмотреть, что будет, если эта угроза не розыгрыш. Скажут, что вам следовало учесть такую возможность и не разрешать «Фоккеру» взлет ровно в одиннадцать часов. Но, насколько я понимаю, это разрешение дали лично вы. Это так же верно, как и то, что террористы проверили расписание и убедились, что в нем нет самолетов, взлетающих или приземляющихся в одиннадцать утра. «Фоккер» был частным самолетом немецкого промышленника, и он не числился в расписании. Я полагаю, мистер де Йонг, что нам не следует приписывать смерть этих троих кому-то конкретно. Просто невезение. Трагическое совпадение. Если хотите, воля Божья. Этот взлет заранее не планировался. За этими смертями нет каких-то мотивов. Так что ничьей вины здесь нет.

Де Йонг перестал барабанить по столу пальцами и начал постукивать по нему кулаком.

– Если эти злодеи столь благоразумны, как вы говорите, то почему же они не отложили взрыв, когда увидели на борту самолета людей?

– Потому что мы не знаем, могли ли они это видеть. Скорее всего, даже если могли, то были уже не в состоянии ничего изменить. Бели сигнал к взрыву подавался по радио, то, конечно, люди из FFF могли остановить взрыв. Но, как я вам уже говорил, я почти уверен, что там был электрический будильник. В таком случае, чтобы предотвратить взрыв, они должны были заново проделать всю процедуру с судами, аквалангистами и буром. При свете дня и в считанные минуты. За то время, что у них было, этого нельзя было сделать. На лбу де Йонга выступили капли пота.

– Террористы могли позвонить и предупредить. Ван Эффен с минуту молча смотрел на де Йонга, потом сказал:

– Много ли внимания вы обратили на их предыдущий звонок?

Де Йонг не ответил.

– Вы только что сказали, террористы абсолютно ничего не добились. Я знаю, что вы расстроены, сэр, и вам может показаться несправедливым, если я продолжу свою мысль. Было бы очень наивно думать, что они ничего не добились. Эти люди добились очень многого. Они создали атмосферу страха и неуверенности. И с течением времени эта атмосфера станет только хуже. Если злоумышленники уже раз нанесли удар – без видимой цели, то весьма велика вероятность того, что они нанесут его в другой раз. Если да, то когда? Если да, то где? И, прежде всего, хотелось бы понять зачем? Какие серьезные причины заставляют их вести себя подобным образом? – Лейтенант посмотрел на де Граафа. – Цель подобного поведения – обработать жертву. Держать ее в постоянном страхе. Это новая форма шантажа. И я не вижу причин, почему бы это не сработало. У меня предчувствие, что мы в самом ближайшем будущем получим новые сообщения от FFF. Эти люди не станут объяснять причины своего поведения. И даже не станут выдвигать никаких особых требований. Вовсе нет. Не так ведут психологическую войну. Это делается иначе. Вы просто поворачиваете колесико, чтобы подтянуть веревку на дыбе. Медленно, очень медленно. Через определенный период времени. Это дает возможность жертве хорошенько подумать о безнадежности ситуации, в то время как ее воля сокрушается. По крайней мере, мне кажется" что именно так действовали в средние века. Разумеется, в те времена использовали настоящую дыбу.

Де Йонг мрачно заметил:

– Кажется, вы немало знаете о том, как работает мозг преступника.

– Кое-что знаю, – ван Эффен улыбнулся, соглашаясь с ним. – Но я не стал бы давать вам советы, как управлять аэропортом.

– И какой же вывод я должен сделать из того, что вы сказали?

– Мистер ван Эффен хотел сказать, что специалист всегда доводит дело до конца. – Де Грааф сделал успокаивающий жест. – Дело в том, что мой коллега является автором общепризнанного учебника по психологии преступников. Сам я этот учебник не читал. Итак, Питер, вы, кажется, уверены, что FFF очень скоро с нами свяжется. Хотя и не для того, чтобы рассказать нам о себе или о своих целях. Свяжется, чтобы сообщить нам... что? Где и когда нам ожидать их следующей... демонстрации?

– Что же еще?

Наступило долгое и довольно тягостное молчание. Его прервало появление официанта, который подошел к де Йонгу.

– Телефонный звонок, сэр. Лейтенант ван Эффен здесь?

– Это я.

Лейтенант следом за официантом вышел из столовой. Через минуту он вернулся и обратился к де Граафу.

– Звонил сержант-дежурный. Несколько часов назад два человека заявили о пропаже катеров. Это любимое занятие мелких судовладельцев. Сержант, который принял их заявления, не счел нужным сообщить в управление. Он, конечно, был прав. Катера уже нашли. Один из них, кажется, захватили силой. Сейчас оба судна у нас. Я приказал отправить на них пару специалистов, чтобы снять отпечатки. Катера вернут владельцам, но самих владельцев на борт не пустят. Если у вас есть время, сэр, то мы можем допросить обоих судовладельцев, когда закончим здесь с делами. Оба живут менее чем в четверти километра отсюда.

– Эта ниточка куда-нибудь ведет?

– Нет.

– Я тоже так думаю. Однако нужно использовать любые зацепки. Мы можем пойти сейчас и...

Ван Эффен осекся, так как перед ним появился тот же официант.

– Снова телефон. На этот раз вас, полковник. Де Грааф вернулся буквально через несколько секунд.

– Йонг, у вас здесь есть стенографистка?

– Да, конечно. Жан!

– Да, сэр! – ответил, вскакивая, светловолосый молодой человек.

– Вы слышали, что сказал полковник?

– Да, сэр. – Он посмотрел на де Граафа. – Что мне ей сказать?

– Попросите стенографистку записать то, что ей сейчас скажут по телефону. И пусть отпечатает мне этот текст. Ты, Питер, определенно, ясновидящий.

– Это FFF?

– Да. Точнее, это пресса. FFF потребовались услуги прессы. Обычный анонимный звонок в газету. Помощник редактора, который отвечал на звонок, оказался сообразительным и записал разговор на пленку. Но я думаю, что это нам совершенно ничего не даст. Как я понял, сообщение было довольно длинным. Сам я не

блестяще владею стенографией. Так что давайте наберемся терпения.

Ждать им пришлось не более четырех минут. В зал вошла девушка и протянула де Граафу отпечатанную на машинке страницу. Полковник поблагодарил ее. Быстро пробежал взглядом текст и сказал:

– То, что случилось сегодня, станет девизом этих террористов. Как я понял, они сделали довольно наглое заявление. Вот что в нем говорится:

"Вероятно, в следующий раз ответственные лица в Амстердаме более внимательно отнесутся к нашим словам. Теперь они знают, что у нас слово не расходится с делом. Нам не поверили, и из-за этого произошло много неприятностей. Ответственность за гибель самолетов несет мистер де Йонг. Его предупреждали, а он эти предупреждения проигнорировал. Мы сожалеем о напрасной гибели трех пассажиров на борту «фоккера», но снимаем с себя всякую ответственность. Мы не могли предотвратить взрыв. – Де Грааф сделал паузу и посмотрел на ван Эффена. – Интересно?

– Очень. Значит, у них был наблюдатель. Нам его никогда не найти. Он мог быть в аэропорту. Но здесь ежедневно бывают десятки людей, которые не являются сотрудниками аэропорта. Как мы понимаем, это мог быть и человек с биноклем вне аэропорта. Но интересно не это. Четверо сотрудников скорой помощи, которые принесли серьезно пострадавших пассажиров, в то время и сами не знали, были ли их пациенты живы или мертвы. Как потом выяснилось, трое умерли. Насколько я помню, двое из них умерли уже после осмотра. Но они не могли быть официально признаны мертвыми, пока их смерть не засвидетельствует врач. Откуда же об этом знает FFF? Никто из врачей или из сотрудников скорой помощи не мог проговориться – их бы быстро вычислили. Кроме них, единственными, кто знал об этих смертях, были здесь присутствующие. – Ван Эффен неторопливо оглядел шестнадцать мужчин и трех женщин, сидевших за столиками в столовой. Потом он повернулся к де Йонгу.

– И без слов ясно, правда? Среди присутствующих есть информатор. У врага есть шпион в нашем лагере. Детектив снова медленно обвел взглядом зал.

– И мне хотелось бы знать, кто это может быть.

– В этом зале? – спросил несчастный недоумевающий де Йонг.

– Нет нужды повторять очевидное, не так ли? Де Йонг посмотрел на свои кулаки, лежавшие на столе.

– Нет, нет. Конечно, нет. Но, конечно, мы узнаем. Вы можете это узнать.

– Обычное тщательное расследование, не так ли? Проследить передвижение каждого из присутствующих после крушения «фоккера». Выяснить, звонил ли кто-нибудь по телефону, выяснить, у кого был доступ к телефону. Конечно, мы можем это сделать. Можем провести тщательное расследование. И ничего не найдем.

– Вы ничего не найдете? – Де Йонг удивленно посмотрел на него. – Как вы можете быть в этом так уверены, тем более заранее?

– Потому что лейтенант мыслит как полицейский. Это не те люди, которых можно недооценивать. Да, Питер?

– У нас умный противник.

Де Йонг перевел взгляд с де Граафа на ван Эффена и обратно.

– Не будет ли кто-нибудь из вас столь любезен, чтобы объяснить...

– Это несложно, – ответил де Грааф. – Вам просто не пришло в голову, что FFF не пришлось информировать нас о том, что они знают о погибших. Злоумышленники понимали, что мы это узнаем. Как только что заметил лейтенант, они понимали, что мы сразу же узнаем о том, что их кто-то информирует и что это должен быть один из нас. Террористы были уверены, что мы проверим каждого из присутствующих, узнаем, мог ли кто-то из нас позвонить по телефону. Поэтому они устроили так, чтобы отсюда никто не мог позвонить. Информатор передал несколько слов сообщнику, которого в этой комнате нет. Сообщник позвонил. Боюсь, Йонг, у вас здесь может оказаться не один информатор, а несколько. Вы, конечно, понимаете, что каждое сказанное здесь слово станет известно FFF, кто бы они ни были. Мы, конечно, предпримем необходимые шаги и проведем обычное в таких случаях расследование. Но, как уже сказал ван Эффен, мы ни к чему не придем.

– Но... но все это кажется совершенно бессмысленным. Зачем им проявлять такую дьявольскую хитрость? Зачем им нужно, чтобы мы ничего не нашли?