Текст книги "Мать наследника (СИ)"

Автор книги: Алисия Эванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Драконы? – изумленно прошептала я, медленно отстраняясь от мужчины. – Маги? Так, значит, ты никакой не бог?!

– Адель, мой юный цветок, я никогда не называл себя богом, – снисходительно улыбнулся Пит. – Но для твоих предков и тебя мой народ в каком-то смысле является божественным. Я могу нарушить ткань миров и остановить ход вашего светила по небосводу, могу стереть память сотням людей и внушить им какие угодно воспоминания. Мне под силу разрушить целые города. Я никогда не обманывал тебя, мой котенок.

– Сколько тебе лет? – задала я вопрос, вглядываясь в молодое лицо Пита. На вид он чуть старше Габриллиона, но глаза наполнены таким опытом и мудростью, что кажется, будто он прожил на свете несколько сотен лет.

– Семьсот пять, – спокойно ответил он, а у меня глаза на лоб полезли. Я даже представить себе не могу, что можно так долго жить и не сойти с ума! – Адель, я потомок драконов, мы живем тысячи лет, – спешно затараторил Пит, увидев, как мои глаза медленно выкатываются из орбит. – Наш сын тоже будет жить очень долго, а ты… – он запнулся и выдохнул, вглядываясь в мое лицо. – Я подарю тебе драконий эликсир, – завладев моей ладонью, Пит поднес её к губам и поцеловал кончики пальцев. – Не сейчас, но чуть позже.

– М-м-м… – вырвался у меня непроизвольный стон. Виски пронзила сдавливающая боль, но быстро отступила, оставив после себя неприятное покалывание.

– Что такое? – воскликнул Пит, беря мое лицо в ладони. – Больно? Где?

– Голова… – простонала я, когда он уже подхватывал меня на руки.

– Тебе нужно много отдыхать, – заявил Пит голосом строгого учителя. Он отнес меня на кровать и уложил на мягкие подушки. При соприкосновении с постелью я блаженно прикрыла глаза. Оказалось, за этот день мое тело так переутомилось, что ноги уже давно ныли, спина болела, но за переживаниями и размышлениями я этого почти не замечала. Только теперь, оказавшись в кровати, я ощутила острую слабость и сонливость. – Прости, я должен был раньше догадаться, что ты устала, мой ангел, – Пит нежно поцеловал меня в губы и отстранился, не позволяя мне войти во вкус. – Адель, пообещай мне, что ты больше не будешь совершать глупостей и не покинешь дворец без моего ведома, – он старался говорить сдержанно, но в глубине слов слышалось недовольство.

– Обещаю, – выдохнула я, и лицо Пита просветлело.

Глаза слипались, но мне до дрожи в коленях не хотелось терять из вида своего бога…мага…дракона…отца моего ребенка. Он присел рядом и нежно сжал мою руку, с задумчивой улыбкой наблюдая за тем, как я засыпаю. Сил сопротивляться усталости больше не было, мои веки сомкнулись, погружая меня в крепкий и приятный сон.

Когда я проснулась, за окном стоял ранний вечер. Комната, конечно, была пуста. Пит ушел.

Глава 20

На следующее утро меня вновь одолела тошнота, и дальше оттягивать извещение двора о моей беременности было невозможно. Ко мне пришла повитуха и, проведя осмотр, подтвердила, что скоро я стану матерью. Она поздравила меня и оставила рекомендации по питанию, однако на главный вопрос так и не ответила.

– Скажите, можно что-то сделать с тошнотой? – спросила я, лежа в постели. Мне было так плохо, что даже встать не хватало сил. Любой, даже мимолетный запах, добравшийся до моего носа, вызывал сильные позывы к рвоте.

– Лекарства от недомоганий на ранних сроках нет, – пожала плечами женщина. Я разочарованно заскулила, потеряв последнюю надежду на избавление. – Могу посоветовать вам выпивать стакан воды каждое утро, не вставая с кровати. Иногда это помогает.

– И долго этот кошмар будет длиться? – допытывалась я, смотря на повитуху тяжелым взглядом. В глубине души я понимала, что она ни в чем не виновата, но раздражение из-за ее отказа помочь не отпускало меня.

– У большинства женщин тошнота проходит через пару месяцев, – сдержанно ответила она. – Побольше гуляйте, Ваше Высочество. Пусть боги подарят вам здорового сына. Как жаль, что ваш супруг находится в таком сложном состоянии. Он был бы безмерно рад этой светлой новости. Пусть боги помогут ему и вам преодолеть все трудности, – поклонившись, она вышла из моих покоев.

– Да уж, пусть помогут, – пробурчала я, имея в виду одного конкретного синеглазого красавца.

Словно отзываясь на мои мольбы, под кроватью раздался странный треск. Пришлось привстать и немного перегнуться через край, чтобы рассмотреть источник непонятного звука. К своему безмерному изумлению, я увидела между кроватью и окном плетеную корзину, доверху заполненную фруктами: здесь и мохнатые киви, и зеленые яблоки, и не менее зеленые маленькие бананы, и даже пупырчатый ананас. Я ела эти экзотические фрукты всего пару раз в жизни, и их вкус мне не очень понравился. Сейчас же, глядя на их все эти свежие яства, у меня потекли слюнки, и это вопреки тошноте! Однако, приступать к завтраку я не спешила – на самом верху, прямо в короне ананаса, лежала записка. Развернув её, я увидела растянутый и витиеватый почерк:

«Моя душа и мое сокровище! Я надеюсь, этой ночью ты хорошо подумала над своим поведением и впредь будешь более благоразумна. Не подвергай себя опасности и не нервничай, радость моя. Знай, что ты в безопасности, и никто не посмеет навредить тебе. Я знаю, что ты беспокоишься о «предсказании», сделанном той шарлатанкой. Выбрось это из своей головы. В вашем мире нет настоящих прорицателей, они в моем-то мире настоящая редкость.

Я проконсультировался со специалистами. Мне сказали, что от токсикоза (твоя тошнота по утрам) хорошо помогают кислые фрукты. Если это не пройдет через пару месяцев, то нужно будет беспокоиться. Кстати, родная моя, будь готова к тому, что я намерен присутствовать на родах. Знаю, это не принято, но ты же не думаешь, что я оставлю тебя в этот ответственный момент? Побольше гуляй и думай о хорошем.

P.S. Ты всегда в моих мыслях».

«Побольше гуляй». Легко ему раздавать советы, будучи небеременным. Какие прогулки, когда мой желудок готов вывернуться наизнанку от любого изменения положения? Тем не менее, я взяла один зеленый банан и осторожно понюхала. Странно, но этот запах не вызвал у меня никаких неприятных ощущений. Маленький кусочек кисловатого фрукта, отправленный в рот, тоже не принес очередного позыва срочно наведаться в уборную. В итоге я с относительным удовольствием съела четыре банана, и головокружение вскоре прошло, я смогла встать. Увы, тошнота и недомогание остались.

Чтобы развеяться, я отправилась на прогулку в сад. Свежий воздух помогает, так зачем сидеть в душных комнатах? Стоило отойти от своих покоев, как на меня налетела стайка девушек во главе с Кларой.

– Я так рада! – верещала моя подруга, в буквальном смысле прыгая от радости. – Ты беременна, Адель! Ты смогла зачать ребенка! Пусть боги пошлют тебе крепкого сына и наследника трона! Это спасет нас всех!

Придворные дамы и слуги наперебой поздравляли меня, желали всех благ и то и дело поминали богов. Мне с трудом удалось от них вырваться. Удивительно, какая искренняя радость одолевает людей, многих из которых я знать не знаю. Даже по дороге в сад с десяток незнакомцев поздравили меня и высказали сожаление о том, что мой супруг не может радоваться вместе со всеми.

Но даже в беседке, в которой я уединилась, меня не оставили в покое. Мне не удалось и десяти минут побыть одной, наслаждаясь летним ветерком, как пожаловала главная гостья этого дня. Серпента. Она стала выглядеть даже хуже, чем в первые дни болезни Габриллиона. Глаза впали, волосы потускнели, а взгляд стал более жестким и внимательным. Сразу видно, что в эти дни, пока я наслаждалась близостью с Питом, эта женщина страдала и не спала ночами.

– Мне донесли радостную весть, – на этот раз она даже не спрашивала разрешения войти и нарушить мой покой. Она просто упала на сидение напротив, вперив в меня надменный взгляд. «Она не станет вредить твоей беременности» – всплыли в памяти слова Пита. Если бы не он, я бы начала опасаться Серпенту, слишком уж неадекватный у нее вид. – Ты беременна.

– Да, – коротко ответила я, подняв голову и бесстрашно смотря ей в глаза. Пит защищает меня. Даже когда его нет рядом, мне нечего бояться, он всегда оберегает меня. Только уверенность в своем мужчине помогла мне держаться и принять нападки любовницы моего мужа спокойно.

– Когда я носила Рагнара, то дважды едва не потеряла его, – Серпента резко отвернула голову, глядя куда-то вдаль, – а во время родов началось такое кровотечение, что я фактически побывала на том свете. Не подумай, что я хочу навредить тебе, царевна, – неожиданно сказала она, вновь посмотрев на меня. – Габриллиону нужен законный наследник, от этого никуда не деться. Беременность – это тяжкий труд. Роды – это самое сложное испытание в жизни женщины. Моли богов, чтобы они подарили тебе сына. Если родится девочка, тебе придется несладко – Габриллион не жалует женщин. Придется рожать ещё раз.

– Как он? – спросила я, видя в её глазах съедающую боль за царя. – Габриллиону лучше?

– Нет, – опустила взгляд Серпента, и вся агрессия и злость тут же улетучились из неё. Плечи поникли, словно ни них навалился непосильный груз, из глаз ушла жизнь. – Но и не хуже. Лекари говорят, что у него есть шанс очнуться. Я верю, что Габриллион откроет глаза и проживет еще много лет.

– Я в этом не сомневаюсь, – сама удивляюсь, насколько искренно и честно прозвучали мои слова. Пит не убьет царя Севера, он обещал, что тот вернется к своей обыденной жизни, полной пьянок и гулянок.

– Удачной тебе беременности, – равнодушно бросила Серпента и вышла из беседки, спешно зашагав во дворец.

Глава 21

Зима выдалась очень холодной. Я, выросшая в солнечных садах Юга, среди пальм и каштанов, оказалась не готова к крепким морозам и сугробам высотой в человеческий рост. Признаться, такого холода, как в эту зиму, я не испытывала никогда в жизни. Слуги могли укутать меня в четыре слоя теплой одежды, надеть самую теплую шубу, но стоило выйти на улицу, и морозный воздух очень быстро пробирался к коже, острыми иголками пронзая тело. Поэтому в последние месяцы беременности о прогулках пришлось забыть. Большую часть дня я проводила в покоях. Живот вырос до таких размеров, что мне казалось, стань он чуть больше, и я тут же лопну, как мыльный пузырь. Малыш рос очень активным и мог по несколько часов толкать меня изнутри. Иногда мне казалось, что он танцует, настолько неуемными были его движения!

Пит стал приходить чаще. Наши встречи случались два, а то и три раза в неделю, как правило, в моих комнатах. Пит гладил мой живот, прижимался к нему ухом, целовал его. В те моменты, когда малыш толкался, стоило отцу прикоснуться к животу или вдруг оживлялся, услышав его голос, лицо Пита озаряла самая счастливая улыбка из всех, которые только можно представить. Он ждал рождения этого ребенка так, как никто другой. Я побаивалась родов и волновалась, а он считал дни до них.

Вопреки предостережениям Серпенты, моя беременность протекала идеально. Утренняя тошнота перестала одолевать меня ровно на третьем месяце, и я надолго забыла о любых неудобствах, связанных с моим положением. Только теперь, на исходе беременности, мой живот достиг гигантских размеров, мешая спать, ходить и даже кушать.

В последний месяц зимы морозы стали совершенно дикими. Северное море замерзло, люди старались не выходить на улицу без надобности и даже не выпускали из помещений животных. Как назло, в один из самых холодных дней котельная, находящаяся глубоко в подвале дворца, сломалась, стены покоев остыли, и мороз проник в наши спальни. Мне пришлось укутаться в две шубы и накрыться одеялом, чтобы не замерзнуть. Боюсь представить, что ожидает малыша, если он решит родиться в это время.

– Почему так холодно? – от недовольного голоса Пита комната задрожала, как сосуд. Я выглянула из своего кокона и натолкнулась на острый взгляд синих глаз, которые в свете свечей казались намного темнее обычного. – Что происходит?!

– Котельная сломалась, – вздохнула я. – Лопнула труба, и теперь мы не можем отапливать дворец.

– Проклятые горгульи! – рыкнул Пит, рывком срывая с себя камзол. Он закатал рукава, подошел к стене, выходящей на улицу, прижал к ней свою ладонь, и от пальцев бога начали расходиться алые линии, очень похожие на вены. Мне тут же стало жарко под своим коконом, пришлось скинуть и шубы, и одеяло. – Чтоб драконы подрали вашего мажордома! – презрительно выплюнул Пит, подходя ко мне и прижимая меня к своей груди.

– Пит, да здесь теперь жарко, как в бане! – воскликнула я, почувствовав, что покрываюсь испариной. – Ты перестарался, – посмотрела на него с упреком, и Пит виновато отвел взгляд. Щелчок пальцев – в комнате стало заметно прохладнее и комфортнее.

– Как малыш? – выдохнул он, опускаясь на колени. Маг приложил ухо к моему животу и, не дождавшись никакой реакции от ребенка, с тревогой посмотрел на меня.

– Сегодня он тихий, – тепло улыбнулась я, погладив живот. Пит поцеловал меня чуть выше пупка и встал.

– Ты понимаешь, что чтобы поддерживать отопление твоих комнат, мне придется остаться на ночь? – с хитрой улыбкой спросил он, смотря на меня так, словно я специально все подстроила и сломала механизм котельной.

– Если не хочешь, то можешь не оставаться, – вскинула бровь я, давая понять, что давить на чувство вины бесполезно.

– Адель, – покачал головой Пит. – Как твое самочувствие, мой ангел? – сменил он тему. – Роды должны начаться где-то через неделю, да?

– Да, повитуха говорит, осталось недолго, – негромко ответила я, рассеянно дернув головой. Мысль о родах пугала и нервировала меня.

– Жизнь моя, – заметив, что я нервничаю, Пит подошел ко мне и, задрав голову к верху, поцеловал, – все будет хорошо, – заверил он, глядя мне в глаза. – Роды будут принимать мои лучшие люди, у них огромный опыт. Они примут нашего сына так бережно, что ни один волосок не упадет с его головки. В нашем мире медицина продвинулась намного дальше, и смертность среди рожениц и новорожденных минимальная.

– А боль? – сглотнула я. – Все говорят, что это безумно больно.

– Адель, ещё ни одна женщина ни в одном из миров не умерла от боли во время родов и не умрет никогда. От чего-то другого – да, но не от боли. Ты зря волнуешься, – он нежно поцеловал меня в лоб. – Лучше думай о том, как ты впервые возьмешь на руки нашего ребенка, – от этой мысли он и сам просиял, смотря на меня с непередаваемой любовью, – как дашь ему грудь и накормишь молоком.

– А я думала, его будет кормить кормилица, – удивилась я, и улыбка Пита померкла. – У нас так принято, – поспешила объяснить я. – Всех благородных детей кормят специально подготовленные женщины.

– Наш ребенок не такой, как остальные дети, – с расстановкой произнес Пит, поглаживая меня по щеке. – Ему нужно именно твое молоко, Адель. Никакие кормилицы, служанки и прочие посторонние женщины на эту роль не годятся. Только материнское молоко. Понимаешь?

– Нет, – честно призналась я. – Что особенного в моем молоке?

– Ты особенная сама по себе, – туманно ответил Пит. – В тебе течет драконья кровь, – ошарашил он меня. – Очень слабая, многократно разбавленная, но она есть. Ты прямой потомок одного из драконов, десятки тысяч лет назад посетивших этот мир. Наш сын родится на свет с сильным магическим даром, и чтобы его сила не ослабла, ему требуется материнское молоко. Так что готовься, – он игриво щелкнул меня по носу и отошел к кровати.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ой, – выдохнула я, ощутив тянущую боль внизу живота.

– Что?! – Пит в одно мгновение подскочил ко мне, с неподдельным страхом заглядывая в глаза. И это он уговаривал меня не волноваться?! – Где болит?!

– Ерунда, – отмахнулась я. – В последнее время тренировочные схватки у меня почти каждый час. Вот и теперь поболело чуть-чуть и отпустило.

– Да? – нахмурился Пит. – Тогда ладно. Не пугай меня так.

Он начал раздеваться. Это не было эротическим действом, нет. Все движения Пита были расслабленными, спокойными и естественными. Вот он расстегнул все пуговицы на своей рубашке, обыденным движением стянул её и аккуратно разложил на кресле. Это выглядело невероятно интимно, я видела то, что может видеть лишь жена или другая близкая женщина.

– Что? – удивленно обернулся Пит, заметив, что я наблюдаю за ним.

– Никогда не видела тебя в домашней обстановке, – призналась я, издав нервный смешок. – Я вот-вот рожу тебе малыша, но до сих пор не знаю, в какой позе ты любишь спать, что ешь на ужин, когда укладываешься.

– Моя роза, – простонал Пит, притянув меня к своей груди и звонко поцеловав в висок, – прости, что не могу пока предложить тебе полноценный законный брак. Ты достойна того, чтобы жить в моем доме на правах супруги, а не прозябать в этом отсталом мире среди дикарей. Я сделаю все, чтобы засыпать рядом с тобой каждую ночь, – пообещал он, проведя своим носом по моим волосам.

– Ай! – не сдержалась я, почувствовав новый приступ боли. Она зарождалась в верхней части живота, растекалась по пояснице и комком падала вниз. Я вцепилась в руки Пита, сжав их изо всех сил. К счастью, приступ быстро прошел, и я смогла спокойно выдохнуть.

– Давай я позову повитуху, – серьезно предложил Пит, всматриваясь в мое лицо. Его синие глаза заблестели от страха, плескавшегося на дне радужек.

– Рано ведь ещё для родов, – возразила я. – До них целая неделя.

– Может, наш малыш решил встретиться с родителями пораньше? – Пит издал нервный смешок. Заметно, что он очень сильно волнуется и боится за меня и ребенка, нос старается скрыть это. Мне тоже страшно, но деваться некуда. – Адель, только не волнуйся! – Пит крепко вцепился в мои плечи и сжал их, приблизив свое лицо. – Все в порядке, все под контролем! Не переживай!

– Я и не переживаю, – нервно сглотнув, ответила я. – Если только за тебя.

Ровно через восемь минут схватка повторилась, на этот раз ещё сильнее прежней. Поняв, что все серьезно, Пит тут же принялся организовывать роды, вот только делал он это слишком уж…нервно. Голос его звучал очень громко, он метался по покоям, то открывая порталы, то выстраивая какие-то невидимые моему глазу щиты.

Всем занимался только он, а мне осталось лишь переживать схватки и готовиться к самой тяжелой ночи в своей жизни. Я даже не удивилась, узнав, что никого из придворных лекарей и повитух Пит и близко к моим покоям не подпустил, оградив весь этаж магическим коконом. Он вызвал из своего мира повитух, которые, по его словам, являются лучшими специалистами в этом деле.

Ими оказались три женщины с длинными темными волосами и раскосыми карими глазами. Их почти одинаковая, словно скопированная друг с друга внешность настораживала, но ничего спрашивать я не решилась, да и не до того мне было. Они осмотрели меня и подтвердили, что начались настоящие роды, и открытие у меня уже «три пальца». Что это значит, я не поняла, но судя по тому, как начали готовить покои к появлению малыша, ждать его рождения нам осталось недолго.

– Адель, не переживай! – в десятый раз повторил Пит, а я отметила его побелевшие щеки. Когда повитухи подтвердили, что это настоящие роды, в его глазах появился странный блеск, которого я никогда прежде не видела. – Все будет хорошо, обещаю тебе.

– Петрариус, – обратилась к будущему отцу одна из повитух, пока вторая разминала мне спину и помогала пережить участившиеся схватки, – я что-то не вижу ни кроватки, ни детских принадлежностей. Ты хоть что-то подготовил для своего долгожданного ребенка?

– Делай свою работу, – жестко ответил ей Пит, стоя посреди комнаты в рубашке с закатанными рукавами. Перед тем, как привести ко мне этих женщин, он вновь оделся и даже причесался. – Ну что? – заламывая руки, спросил будущий отец после очередного осмотра.

– Шесть пальцев, – ответила повитуха. – Все идет очень хорошо, – улыбнулась она мне. – Для первородящей ты справляешься просто превосходно. Уже утром станешь мамой.

Я превосходно справляюсь?! На каждой схватке меня пронзала такая боль, что казалось, будто мне в спину вонзают раскаленный кинжал и крутят его. Поначалу все было вполне терпимо, но чем дальше, тем сильнее была боль, тем сложнее мне было сдерживаться и вести себя адекватно. Постепенно стоны боли перешли в крики, а затем плавно переросли в отчаянный визг, от которого дрожали стекла.

Глава 22

Казалось, что-то обжигает и разрывает меня изнутри. Схватка зарождалась, росла, огненной болью пронзая мое тело. Я не могла контролировать себя и кричала, кричала, кричала… Ничего не помогало, не было избавления, и все, что мне оставалось, чтобы не сойти с ума и не потерять сознание от боли – это выплеснуть из себя свои ощущения. Я не понимала, что происходит, потеряла счет времени, все слилось в один бесконечный поток невыносимой боли.

– Адель, моя роза, дыши! – уговаривал меня Пит, когда я скрючивалась от боли. Дыхание помогало лишь на первых схватках, но теперь мне становилось легче лишь от крика, но никак не от правильного дыхания. Будущий отец отказывался это понимать и как заведенный повторял одно и тоже: – Дыши, тебе станет легче!

– ЗАМОЛЧИ! – не выдержала я, когда прошла очередная схватка, от которой я едва не сошла с ума. – Я и так дышу как могу!

– Да сделайте вы что-нибудь! – кричал бледный Пит, горящими глазами смотря на повитух. Он всегда был рядом, не отлучался ни на секунду. Именно присутствие Пита помогло мне не сойти с ума, но вот он, кажется, едва не спятил в эту ночь. Когда я теряла над собой контроль и заходилась в крике, кровь отливала от лица моего мужчины, крепкие и сильные руки тряслись, и иногда мне казалось, что он вот-вот упадет в обморок. – Почему она так мучается?! Облегчите ей схватки!

– Нельзя, мой господин, – отвечала ему одна из женщин. – Вот-вот начнутся потуги, недолго осталось. Прошло всего восемь часов от первой схватки, нет нужды в дополнительной помощи. Она хорошо справляется, малыш в полном порядке.

Я бы высказала этой особе все, что я думаю об её «хорошо справляется», но у меня снова началась схватка, и я закричала во весь голос.

– Держись, мое сокровище, – прошептал Пит. Я видела в его глазах непередаваемое желание помочь мне и облегчить боль, взять её на себя, если потребуется, но он ничего не мог сделать. Одним своим присутствием он уже помогал мне и избавлял от страха, но сам Пит вряд ли понимал это. В те моменты, когда в душу заползал противный червячок паники и отчаяния, я смотрела в его синие глаза, и все плохие мысли уходили сами, как мыши, припугнутые котом.

– О-о-о-о! – закричала я, выгибаясь в спине. К боли добавилось новое ощущение, словно что-то тяжелое и сильное давило мне на кишечник, вызывая соответствующие ощущения.

– Приступаем! – торжественно заявила одна из женщин, и все присутствующие столпились вокруг меня. – Теплая вода, пеленки, обеззараживающий раствор? – спросила она у своих помощниц.

– Все готово.

– Отлично.

После этой фразы меня выкрутили так, что, даже будь я не беременна, все равно родила бы. Ноги практически прижали к ушам.

– Вот теперь, Адель, самый ответственный момент, – пыталась объяснить мне повитуха, но было так страшно и неудобно от своего положения, что я мало что соображала. – Собери в кулак весь свой характер и всю силу, какая только в тебе есть и роди этого ребенка. Давай!

Мне было некуда деваться. На инстинктивном, животном уровне я поняла: либо сейчас я рожу, либо умру. Третьего не дано. Боль отошла куда-то на второй план, оставляя место только для моих усилий и стараний произвести на свет ребенка. Пит сидел рядом, держал меня за руку и всячески поддерживал.

– Адель, ты моя героиня. Давай, ангел, давай, постарайся.

Бросив на него быстрый взгляд, я с изумлением увидела на лице невероятно могущественного существа самый настоящий ужас. Он побледнел, губы пересохли, в глазах плескался такой страх, что, казалось, Пит вот-вот потеряет сознание.

Вновь пришла схватка, и я, стараясь родить, сжала руку своего мужчины с такой силой, что сама удивилась, откуда в моем теле взялась такая мощь.

– А-а-а-а! – поверить сложно, но кричала не я. Пит вскрикнул от боли, с изумлением смотря на то, как побелела его ладонь в моих напряженных пальцах.

Мне вдруг стало невероятно легко. Боль испарилась, будто её и не было, и тело наполнила такая воздушная легкость, что я не смогла сдержать блаженной улыбки. Какое счастье, боги! Воистину, меня пронзила неземная эйфория, пьянящая пуще любого вина.

– Почему ребенок не плачет? – услышала я взволнованный голос Пита. Он уже позабыл про боль в руке и с замиранием сердца смотрел на повитух.

– Спокойно, – без капли страха и паники ответил ему та, что приняла малыша. – Он думает.

Она провела какие-то не видимые мне манипуляции и наконец-то подняла ребенка.

– О, боже, – прошептала я и, не сдержавшись, заплакала. Маленькое сморщенное личико, надутые крошечные губки и поджатые ножки врезались в мою память на всю жизнь, до самого последнего дня. Малыш растерянно смотрел по сторонам, словно не понимал, где он оказался и что происходит. Я родила мальчика, дала жизнь новому человеку. В один миг вся боль и страдания забылись, истерлись из памяти, будто и не было никогда многих часов боли и мучений. Даже нынешняя боль и слабые схватки почти не ощущались – всё мое внимание было приковано к малышу.

Одна из повитух принялась купать ребенка, который по-прежнему не издал ни одного звука. Со мной тоже проводились какие-то действия, но я их почти не замечала, неотрывно смотря на то, как моют моего мальчика. Пит отпустил меня и встал. Он подошел к кадке, в которой купали малыша, и неотрывно наблюдал за происходящим с самого близкого расстояния. Его лицо озарила неуверенная улыбка, как будто он не верит в происходящее. Когда ребенка вытащили из воды, комнаты наполнил его первый писк, от которого у меня внутри что-то дрогнуло. Отныне я не просто жена, царевна и женщина. Теперь я в первую очередь мама этого мальчика, и мое сердце уже пылает от любви к нему.

Малыша обтерли, завернули в теплое одеяло и протянули Питу. Он неуверенно потянул к нему руки, словно боялся прикоснуться, и вскоре я поняла, почему. Руки у него большие, как две кувалды, а малыш совсем крошечный. Наверное, он боялся навредить сыну или взять его неправильно. Повитуха показала, как правильно держать младенца, и крошечный комок очень удобно лег в могучие руки своего отца. Ступая очень медленно и осторожно, Пит приблизился ко мне и сел рядом.

Я заглянула в сверток. Сынок уже успел открыть глазки, и мне стоило всего один раз взглянуть в них, чтобы дыхание перехватило, а сердце ухнуло в пятки. Светло синие, невероятно яркие, словно подсвеченный сиянием драгоценных камней. Точно такие же глаза, как и у его отца. Хлоп-хлоп. Малыш моргнул пару раз, внимательно и настороженно рассматривая меня.

– Здравствуй, – улыбнулась я ему. – Я твоя мама.

Крошка растянул свои губки в первой улыбке, и мое сердце переполнили нежность и любовь. Пит тоже просиял и, прижав малыша к себе, поцеловал его в лобик. Я смотрела ни них и не верила, что это чудо происходит в реальности. Мой сын жил на свете десять минут, а уже был полной копией своей отца: улыбка, черты лица, пусть и неоформленные, цвет глаз – они почти одинаковы у обоих.

– Спасибо, – проникновенно прошептал Пит и, притянув меня к себе одной рукой, крепко поцеловал в губы. Это не столько знак любви, сколько благодарность. Искренняя, глубокая, безграничная благодарность.

– Господин, – одна из повитух прервала нас, давя улыбку, – маме нужно пройти несколько процедур и поспать. Её организм находился на пределе своих возможностей, да и вообще…все не очень хорошо.

– Что не так? – мгновенно насторожился Пит.

– Ничего серьезного, просто нужно помочь чреву очиститься. Мы погрузим Аделию в сон, она ничего не почувствует.

– Дай подержать его, – попросила я, боясь, что сейчас сына заберут, а так и не прикоснусь к нему. Пит не стал возражать и очень аккуратно переложил сверток с малышом мне в руки. Его движения были настолько осторожными, словно это не ребенок, а ваза из тончайшего хрусталя.

Не передать словами всю ту гамму эмоций, которая наполнила мое сердце, когда я впервые взяла на руки своего ребенка. Он был таким крошечным, таким милым и беззащитным, что в тот момент я и представить не могла, как через двадцать лет этот комочек превратится в широкоплечего богатыря на две головы выше меня. Мы любовались друг другом не больше пяти минут, а затем его у меня забрали.

– Ещё успеете пообщаться, – пообещала мне повитуха и забрала сына, передав его на руки отцу. – Вам лучше выйти, – сказала она своему господину.

Пит с нашим сокровищем вышел в соседнюю комнату, и у меня в груди неприятно щелкнуло. Когда малыш выпал из поля моего зрения, в груди зародился тяжелый комок, словно у меня забрали часть моей души. К счастью, в следующий миг мягкая женская рука легла мне на лоб, и сознание заволокло приятное забытье.

Когда я проснулась, то первое, что увидела, это окна, затянутые морозным узором. На улице уже стемнело, и крепкий мороз атаковал дворец. К счастью, магия Пита защищала мои комнаты от стихии. Мне даже представить страшно, что случилось бы, родись мой мальчик в таком холоде. Сморгнув с ресниц остатки сна, я присела на кровати и обвела свою спальню затуманенным взглядом.

Первое, что привлекло мое внимание, это искусно сделанная детская кроватка у соседней стены, буквально в паре шагов от моего ложа. Я видела много красивых вещей в своей жизни, но никогда мне не доводилось любоваться такой изумительной колыбелью. Четыре ножки вырезаны в форме волчьих лап, прутья оканчиваются головами самых разных животных, а две спинки сделаны в форме плетеной лозы. Внутри уже было настелено постельное белье для малыша, вот только самого младенца там не было.

Вдруг из соседней комнаты послышались возмущенные голоса, преимущественно мужские. В душе нарастала тревога. Где мой сын? Где Пит? Почему в соседней комнате кто-то ругается? Что-то произошло за то время, пока я спала, и это «что-то» мне, скорее всего, не понравится.

Неожиданно дверь в спальню распахнулась, и я не поверила своим глазам. В комнату вошел Габриллион! За девять месяцев беременности я так отвыкла от его присутствия, что сначала приняла царя за галлюцинацию. Он выглядел очень бледным, болезненным, слабым и исхудавшим, но, тем не менее, он сам стоял на ногах и, судя по хмуро сведенным бровям, был чем-то крайне недоволен. Он обвел спальню тяжелым взглядом и, запнувшись на мне, мрачно усмехнулся.

– Здравствуй, женушка, – севшим голосом поздоровался он.

– Здравствуй, мой царь, – ошарашенно прошептала я в ответ и поспешила встать. Низ живота сводила боль, но по сравнению со схватками это ерунда. В присутствии царя, съедаемая неизвестностью и растерянностью, лежать в постели было настоящей пыткой. Я отбросила одеяло и поднялась, хоть ноги и отказывались меня держать. Голова закружилась, меня повело, но каким-то чудом удалось устоять.