Текст книги "Мать наследника (СИ)"
Автор книги: Алисия Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– Мне сложно в это поверить, – прошептала я, закрыв глаза. Пит уперся своим лбом в мой, и я ощутила на своем лице его дыхание. Горячее, медленное, оно утешало и будоражило одновременно. – Теперь ты моя. Навсегда. Отныне и на долгие века, Адель, – расплылся в улыбке маг. – Если бы ты знала, как мне хочется устроить праздник, известить всех об этом событии, но я вынужден молчать.
– Нас накажут, когда в твоем мире узнают об Архане? – спросила я, закусив губу. Несколько секунд Пит смотрел мне в глаза и наконец ответил:
– Нет. Никто не тронет ни тебя, ни нашего сына. Даю слово.
Пит все-таки ушел. Поцеловал меня на прощание и ушел, пообещав навестить нас в ближайшие дни. Вновь я погрузилась в материнство, отдавая сыну все свое время и силы, просыпаясь по несколько раз за ночь и переживая о его здоровье.
К счастью, после посещения Рагнара мой малыш не заболел, чего нельзя сказать о самом госте. Бастард царя вскоре слег с сильнейшей пневмонией, кашляя без конца и днем, и ночью. Его с матерью поместили о отдельные покои на другом этаже – подальше от наследника и всех остальных, кого мог заразить Рагнар. К своему удивлению, я впервые увидела, как Габриллион искренне переживает за своего ребенка. Он часто навещал любовницу с сыном, справлялся об их здоровье у лекарей и выписал из Южного царства лучших мейстеров. К маленькому Архану он не питал подобных чувств, почт не интересовался им, оправдываясь тем, что начнет заниматься его воспитанием когда тот подрастет.
Я искренне переживала за маленького мальчика и каждый день интересовалась его состоянием. Зная, что в мире Пита медицина продвинулась куда дальше нашей, я попросила его помочь Рагнару выздороветь, но он ответил отказом.
– Адель, я сожалею, но ничем не могу помочь, – ответил он мне тогда. – Прости.
– Но почему? – умоляющим голосом спросила я.
– Потому что это запрещает закон, – вздохнул Пит. – Излечить тебя или Архана – не проблема, но вот предоставлять помощь чужим иномирянам нельзя. Слишком рискованно. Прости, моя роза, но придется полагаться только на ресурсы самого мальчика.
Маленький Рагнар выздоровел лишь через три месяца, но столь сильная пневмония навсегда подкосила его здоровье. Мальчик побледнел, исхудал и стал очень квелым, болезненным. На протяжении всей жизни сын царя часто болел простудой, имел слабое здоровье и много времени проводил в постели, одна за другой поглощая лекарские настойки. Это отразилось на его характере, на взаимоотношениях с родственниками и окружением, и виной тому стала пневмония, перенесенная в детстве.
Все отговорки Габриллиона закончились, и он был вынужден короновать меня и признать полноправной царицей Севера и матерью наследника престола. Титулы не играли для меня никакой роли. Я хотела получить ту власть, на которую имела полное право. В этом дворце даже Серпента – графиня из третьесортного дворянского рода – имела больше полномочий, чем я. Ей подчинялись слуги, она ведала управлением хозяйственных нужд дворца, при этом получала солидное жалование. Единственное, чего она так и не получила – подчинение мажордома. Этот хитрый мужичок служил ещё отцу Габриллиона, смог закрепиться на должности, а Серпента мечтала сместить его. За много лет ей это так и не удалось. Зато у меня с этим замечательным человеком сложились вполне дружеские отношения, и я намеревалась это использовать.
Мой малыш растет, очень скоро ему потребуются учителя, наставники и окружение, которых я намерена выбрать самостоятельно. Для этого нужна власть, которую дает лишь коронация и официальное признание меня вторым человеком в государстве. Именно к этому важному событию я и готовилась с утра. Пока Архан спал в своей кроватке, мне сделали высокую прическу специальной формы. Дело в том, что женская корона Севера имеет особую форму, поэтому её удается надежно закрепить на голове лишь при наличии специальной прически. Эти северяне во всем стараются усложнить жизнь своим женщинам, даже царицам.
Я сидела перед туалетным столиком, полностью готовая к церемонии, когда неожиданно в отражении зеркала мелькнули две синие звезды.
– Пит?! – изумленно обернулась я. Да, он самый! Стоит посреди спальни, загадочно улыбаясь и смотря на меня с неприличной гордостью. Так смотрят на блестящий трофей, который стоит на самом видном месте и радует глаз своим сакральным смыслом. – Что ты здесь делаешь?
– Неужели ты думала, мое сокровище, что я не навещу тебя в этот важный день? – он приблизился ко мне и, присев на корточки, взял за руки. Синие глаза сияли и будто бы потемнели, приобретая оттенок летнего ночного неба. – Какая же ты у меня красавица, – восхищенно прошептал он и покачал головой. Длинные пальцы аккуратно прикоснулись к моему лицу, стараясь не повредить макияж. Несколько секунд Пит смотрел на меня потемневшим взглядом, а затем сделал резкий рывок – мои губы обжег крепкий поцелуй. Он словно сорвался с цепи, на несколько секунд позволив сокровенным желаниям взять верх над собой. Все закончилось очень быстро. Пит отстранился, дыша часто и глубоко. Он старался успокоиться.
– Ты будешь присутствовать в зале? – шепотом спросила я. По телу бегали мурашки от его поцелуя. Он пробудил во мне желание. То самое, которое я не испытывала уже много месяцев, поглощенная сначала беременностью, а потом материнством. Будто дразня меня, Пит не отодвинулся, а замер на опасном расстоянии. Я чувствовала его горячее дыхание на своем лице, преодолевая желание податься вперед и настоять на большем.
– Конечно, – шепнул он, поглаживая мои пальцы. – Хочу видеть, как моя роза распускает свой бутон и становится царицей цветов, – это прозвучало так гордо и трепетно, что я невольно расправила плечи. Да, именно это я и намерена сделать! Покажу всем, что я не просто юная царевна другого государства. Я царица этой страны, мать будущего царя и хозяйка этого дворца.
Глава 29
Вся церемония проходила в том же зале, где состоялась наша свадьба. Весь двор собрался на коронацию, выстроив живой коридор от дверей и до самого трона. Габриллион гордо сидел на нем, завалившись на бок, и с каменным лицом наблюдал за тем, как я иду к нему. На его голове сверкала громоздкая золотая корона, украшенная алыми рубинами и сапфирами. Пусть мышцы лица не двигались, но глаза царя сверкали от переполнявших его чувств: презрение, бессильная злость и желание унизить меня. Он явно не хотел признавать меня своей царицей, но выбора у него не было. Откуда у Габриллиона такая антипатия ко мне? За что он так не любит меня, свою законную жену, которая не сделала ему ничего плохого?
У меня не было точно ответа на этот вопрос. Мы с Габриллионом с самого начала невзлюбили друг друга. Я не приняла его за пьянство, грубость и хамство, а он… Интересно, что ему не нравится во мне? Я ведь не перечила ему в начале нашего супружества, старалась угодить и сделать наш брак если и не счастливым, то хотя бы сносным.
Словно уловив мои мысли, Габриллион прищурился и начал давить на меня своим тяжелым взглядом. На несколько секунд мне показалось, что я ощущаю реальное физическое давление в области груди, словно его недобрый взгляд осязаем. Наверное, будь я царевной Адель, скромной и верной девушкой, то непременно испугалась бы своего мужа, отвела глаза, занервничала бы. Но все изменилось. За моей спиной шагал сильнейший маг, отважный и сильный мужчина, практически бог. Отец моего ребенка. Мерные шаги Пита слышала лишь я, для всех остальных он был невидим, и от этого его присутствие казалось ещё более интимным. Невольно мои пальцы принялись теребить кольцо на пальце, которое подарил мне мой любовник. Этот подарок вселял уверенность и напоминал, как много я значу для своего мужчины. Пока он рядом, мне никто не страшен.
Мои плечи были гордо расправлены, а голова высоко поднята. В глазах застыли твердость и уверенность, которыми я полоснула царя с его недоброжелательностью и злостью. Он едва заметно усмехнулся, словно говорил: «Давай, покажи мне, какая ты сильная. Дура, я все равно сломаю тебя».
Когда я приблизилась к трону, замерев у подножия, Габриллион лениво поднялся и неспешно прошел к постаменту, на котором ждала своего часа моя корона. Она была накрыта шелковым платком, и царь небрежно отбросил его на пол, демонстрируя всему двору свое отношение ко мне и моему новому статусу. В моей груди заклокотала злость. Этот кабан не упускает возможность унизить меня на глазах всего двора, словно я не его жена, а падчерица, которую царь вынужден содержать в своем дворце. Как же я его ненавижу! Да, именно ненавижу этого больного самодовольного пьяницу, от одного вида которого меня воротит.
Тем временем Габриллион взял в руки мою корону и повернулся лицом к залу. Корона цариц Севера выглядела довольно изящно, с тонкими женственными линиями и элегантной формой основания. Она оказалась намного легче мужской короны, к тому же была скромно и со вкусом отделана бриллиантами. Невычурно и красиво.
Царь начал спускаться по ступенькам, но вдруг замер посередине маленькой лестницы. Он поднял голову и медленно обвел зал мрачным и тяжелым взглядом.
– Сегодня, – его низкий и уверенный голос мгновенно завладел вниманием сотен людей, все присутствующие ловили каждое слово монарха, – у Северного царства появится новая царица. Как известно, супруга правящего монарха должна во всем поддерживать своего мужа, быть опорой и советчицей, утешительницей и любовницей. Такой была моя мать, – тяжко вздохнул он. – Она была предана моему отцу как никто другой. Она родила ему сына, в моменты слабости и болезни не покидала его покои, а её уму и образованности могли позавидовать многие государевы мужи, – уже долгое время Габриллион смотрел в одну точку, не сводя взгляд с какого-то объекта за моей спиной. Чуть повернув корпус вправо, я увидела, что в первых рядах придворных стоит Серпента, улыбаясь во все тридцать два белых зуба. Во время своей речи царь не сводил пристального взгляда с любовницы, будто бы общаясь с ней одной. – К тому же, она была удивительно прекрасной женщиной, о красоте которой ходила молва далеко за пределами нашего царства. Эту корону всегда носили лишь самые достойные женщины, – он наконец-то прервал зрительный контакт с любовницей и с грустью посмотрел на тиару в своих руках. – Надеюсь, ты не станешь исключением, жена, – произнес Габриллион совершенно бесцветным голосом. То, как он обращался ко мне, ярко контрастировало с той интонацией, которой он говорил о своей матери. Царь ясно дал понять всем присутствующим, кого он считает достойной этой короны, а кому вынужден её отдать.
Благородный металл коснулся моей головы. Муж чуть надавил на тиару, и она очень удобно легла на прическу, благодаря специальным изгибам крепко закрепившись на голове. Я присела в почтительном реверансе, стараясь не смотреть царю прямо в глаза. Эмоции одолевали, но мне удавалось держать себя в руках. Нельзя показывать, как сильно меня задел поступок мужа. Необходимо делать вид, что все в порядке, что я ничего не поняла. Дам слабину, покажу свою боль – и придворные, подчиненные Серпенте, немедленно ударят.
– Спасибо, мой царь, – мне хватило сил с достоинством взглянуть в поросячьи глаза Габриллиона и улыбнуться ему.
Царя демонстративно вздохнул и отвернулся, всем своим видом показывая, как он сокрушается о том, кому достался столь почетный титул. На этом церемония была окончена. Габриллион по-прежнему плохо себя чувствовал, с трудом передвигался и сидел на жесткой диете, поэтому от пышного празднества было решено отказаться. Корону я сняла сразу же, едва вошла в свои комнаты, в раздражении бросив её на кровать.
– Любовь моя, не стоит воспринимать выходки этой свиньи так близко к сердцу, – насмешливый голос Пита заставил меня вздрогнуть. Я даже не заметила, как он попал в мою спальню, совершенно позабыв о присутствии мага.
– Он унизил меня перед придворными, – процедила я, подойдя к окну. – Гад! Пялился на эту змею, словно не мне, а ей посвятил свою речь. Даже дураку стало ясно, что царицей он считает Серпенту, а не меня.
– Какая разница, что он там считает? – обволакивающий слух голос звучал совсем близко, утешая меня мягкими интонациями. Родные руки легли на мои плечи, чуть сжимая их и даря чувство защищенности. – Для меня ты самая прекрасная царица во всех мирах. Царица моего сердца, – шепнул Пит мне прямо в ухо, и по шее побежали табуны мурашек. Что же он делает со мной? – Адель…
Он начал медленно расшнуровывать застежку платья, ловко расплетая сложные элементы корсета. Мгновение – и строгий церемониальный наряд упал к моим ногам, как ширма, открывая мужскому взору полуобнаженное тело. Я развернулась, припав к мягким губам с диким, обжигающим поцелуем. В одну секунду мы вспыхнули, охваченные пламенем страсти, потеряли себя, соединившись в одно целое и неделимое. Я сама запрыгнула на Пита, обхватив ногами его узкие бедра. Он сжал меня, что было силы, вжимая в себя так, словно хотел сломать мне кости.
Он любил меня долго и страстно, то ускоряясь, то замедляясь и давая мне возможность прийти в себя, успокоиться и снова окунуться в пучину удовольствия, ослепительные волны которого затопили мое сознание. Я кричала, цеплялась за тугие плечи ногтями, словно старалась удержаться на грани реальности, но Пит умело погружал меня в такое состояние, что мне казалось, будто мы оказались в нашем личном раю. И я была царицей этого рая.
Глава 30
Архан рос не по дням, а по часам. Удивительно, как у меня с моим хрупким телосложением получилось произвести на свет такого бутузика. Крупный, пухлый, розовощекий, он обладал прекрасным аппетитом и неуемным любопытством. В месяц он научился держать голову, в три начал ползать, а в четыре месяца уже прекрасно сидел. Такие темпы развития удивляли всех педагогов, и никто не мог предсказать, что будет дальше. Возможно, к году он уже будет способен обучаться письму. Меня переполняла гордость за успехи сына, в нем я чувствовала продолжение себя, воплощение своей женской материнской силы.
Когда моему крошке исполнилось полгода, пришло время потихоньку приучать его к человеческой еде, подкармливать, предлагая пюре из разных фруктов и овощей. К сожалению, такому крепышу уже не хватало материнского молока для полноценного питания. На протяжении первых шести месяцев жизни он висел на моей груди, не расставаясь со мной ни на секунду, а теперь оказалось, что можно кушать и простую еду, приготовленную поварами на кухне. Признаться, я ощутила странный укол обиды, когда Архан впервые наелся пюре из цветной капусты, не вкусив ни капли моего молока, и с сытым видом уснул прямо в стульчике для кормления. Я больше не нужна ему так, как раньше. Медленно мой сын отделяется от меня, и очень скоро кормление грудью придется закончить.
Жаль. Если поначалу я испытывала боль, когда Архаша втягивал мой сосок в свой ротик, то вскоре начала испытывать физическое удовольствие от кормления. Я давала ему грудь, полную молока, а он с удовольствием высасывал его, получая от меня не только пищу, но и любовь, ласку и защиту. Мне не хотелось прекращать этот процесс, который стал особой формой общения с ребенком, но выбора не было. Пит сказал, что к году ребенок должен питаться полноценно, и никакой необходимости в молоке уже не будет. Я не решилась с ним спорить. Он прав, нашему сыну нужно учиться кушать.
Вскоре я с удивлением обнаружила, что у меня, как ни странно, появилось свободное время. Необходимость в постоянном физическом присутствии рядом с Арханом отпала, и я решилась на пару часов в день поручать его нянькам, которых сама тщательно выбрала, попросив Пита проверить их на всевозможные «сюрпризы». Лишь после того, как он подтвердил, что две выбранные мною девушки не несут никакой опасности для сына, я смогла успокоиться и заняться делами. Для начала мне предстояло разобраться с хозяйственной частью дворца, а также с вопросами управления.
В то утро я оставила своего мальчика нянькам, проведя в кабинете пару часов. Мы с мажордомом разбирали бумаги о поставках продуктов во дворец. По его словам, Серпента привлекла к этому делу своего дядю, и теперь все мясо и муку царская казна закупала исключительно у него. Если это так, то я намерена разорвать контракт и найти такого поставщика, который, во-первых, не будет задирать цену втридорога, а во-вторых, сможет обеспечить более высокое качество.
Как я и думала, мажордом оказался профессионалом своего дела. Он на понятном и простом языке объяснял мне непонятные нюансы торговли, а в общении показал себя как приятный и добрый человек. Распрощавшись с ним, я вернулась в свои комнаты.
Мое сердце страшно соскучилось по Архаше. Как он там? Покушал ли? Поспал ли? Не капризничал? Вряд ли. Девочки-няньки понравились ему. Как только малыш увидел их, сразу заулыбался и начал кокетничать, показывая им свои игрушки.
С улыбкой на лице я вошла в детскую и застыла у входа. Сердце ухнуло куда-то в пятки и едва не разорвалось от боли, а я забыла, как дышать. Обе няньки лежали в креслах не то мертвые, не то без сознания, но никаких следов повреждений и ран на них не было. Архан пропал. В покоях не было моего крошки, я ощутила это сразу, едва вошла. Огромная пустота навалилась на меня, придавила и парализовала, руки задрожали, мысли понеслись вскачь, как стадо диких бизонов.
Я не помню, как вышла из комнат. Нужно было срочно куда-то бежать, кому-то сообщить, начать поиски, но я словно выпала из реальности, поглощенная паникой. Кто мог забрать моего мальчика? Что с ним сделали? Он жив…? От одной лишь мысли о том, что Архашу убили, мои ноги стали ватными. Я привалилась к стене в коридоре и сползла по ней, щекой прислонившись к холодной поверхности. Наверное, на несколько минут я потеряла сознание. Когда открыла глаза, то увидела спешащих ко мне стражников.
– Ваше Величество! – взволнованно обратился ко мне один из них и поднял меня с пола на руках. – Вам плохо?
– Архаша пропал, – безжизненно прошептала я, глядя в зеленые глаза мужчины. Он не сразу понял, о чем я говорю, стоило им осознать, о ком идет речь, как тут же поднялся переполох. Меня отнесли в покои, напоили успокаивающей настойкой, но что может сделать эта мелочь с раненым материнским сердцем? Нянек так и не добудились, они продолжали спать глубоким сном.
Где же Пит? Я ухватилась за мысль о нем как за спасительную соломинку. Нужно срочно связаться с отцом Архана, но как?! Пит всегда появлялся сам, мне никогда не приходилось самостоятельно звать его. Кроме первого раза, когда мы познакомились с ним там, в пыльной полутемной часовне.
– Госпожа, куда вы?! – донесся мне в след окрик лекарши, когда я вылетела из покоев. Во дворце началась суета, вот-вот обо всем доложат Габриллиону, а он наверняка захочет поговорить со мной. Перед этим нужно успеть связаться с Питом. Я не понимаю, как могущественный маг мог допустить такое?! Он же поклялся охранять Архана, утверждал, что круглосуточно следит за ним! В злости на Пита я ненадолго нашла утешение и смогла отвлечься. Казалось, ещё немного, и у меня по-настоящему разорвется сердце.
Никто не посмел меня остановить. Я влетела в часовню и подперла дверь стулом. Пусть никто не помешает мне. Не помня себя, бросилась к волку и обхватила руками каменную морду, словно хотела погладить его как старого друга. Внутри все дрожало, голос не слушался, но я закрыла глаза и зашептала:
– Пит, пожалуйста, услышь меня. Ты очень нужен мне, прошу, откликнись. Наш сын в беде. Помоги, умоляю.
– Адель?! – изумленный голос мага стал мне наградой. В груди что-то радостно щелкнуло, и на нетвердых ногах я повернулась. В полумраке молельного здания стоял отец Архана, смотря на меня со страхом и недоумением. Сегодня он был одет до безобразия просто: легкий свитер, обычные хлопковые штаны, а на ногах и вовсе мягкие домашние тапочки. Даже волосы взъерошены, словно он только что вылез из постели и не успел причесаться. – Что с тобой?! Что произошло?! – его руки вцепились в мои плечи, глаза загорелись огнем. Только теперь я осознала, что уже давно выплакала все слезы, и теперь дрожала и всхлипывала в его руках, как осенний лист. Вид у меня ещё тот, даже Пит испугался.
– Архан пропал, – прошептала я два страшных слова. – Его няньки беспробудно спят, их усыпили, а наш мальчик исчез, – в районе груди что-то защемило, кровь отлила от лица, и я практически повисла на своем мужчине.
– О, бездна! – сокрушенно и зло прорычал Пит. В его голосе было столько решительности и силы, что у меня появилась несомненная уверенность: он найдет нашего Архана, а тех, кто посмел его тронуть, разотрет в порошок. – Посиди здесь, – коротко приказал Пит, практически перетащив меня на маленькую скамейку у стены и усадив на неё. – Я сейчас.
Свершилось чудо. Пит исчез и меньше, чем через минуту вернулся…с Арханом на руках. Мой кроша, пухленький, живой и невредимый улыбался во все шесть зубов. Он выглядел таким довольным и счастливым, что с моего сердца мгновенно свалился огромный камень. Не помня себя, я встала с места и потянулась к нему, а мой малыш потянул ручки навстречу мне. Я схватила его, практически вырвала из рук отца и прижала к своей груди самого дорогого на свете карапуза.
– Как же я люблю тебя! – прошептала, вдыхая неповторимый аромат своего ребенка.
– Адель, – вздохнул Пит и виновато почесал затылок, – прости, это моя вина. Я взял Архана, хотел поиграть с ним у себя дома, заодно проверял его магию. В наших мирах время течет по-разному, у нас прошло всего тридцать минут, а у вас два часа… Наверное, я не рассчитал, – шмыгнул носом он. – Извини меня.
– Мое солнышко, посиди, пожалуйста, здесь, – ласково попросила я, усаживая сына на скамейку лицом к окну и вручая ему старый колокольчик, который лежал на подоконнике в часовне уже целую вечность. Игрушка пришлась по душе моему крошке, и он принялся увлеченно трезвонить. Я повернулась к Питу.
– Адель, я знаю, что виноват, – выпалил тот, как только увидел выражение моего лица. Он вскинул руки, словно пытался оправдаться и успокоить меня, но этот жест никак не помог ему. Я вышла из себя, отчаяние и боль заместились страшной злостью, которая требовала немедленного выхода. Не помню, что подвернулось мне под руку. Кажется, какая-то палка. – Адель! – попытался вразумить меня Пит, но его окрик лишь распалил мои чувства.
Мои глаза горели огнем, а в теле проснулась недюжинная сила. Пит попятился от меня, но я набросилась на него, словно взбесившийся зверек. Через каждый удар я выплескивала свою злость, боль, обиду, негодование и все прочие эмоции, которые я испытывала в последние полчаса. Пит не пытался остановить меня. Он накрыл голову руками, согнулся пополам и иногда вскрикивал, когда мне удавалось достать до его стопы или другого чувствительного к боли участка. Во мне не было ни капли жалости, и я била его от всей души, пока не обессилела. Случилось это довольно быстро, ведь я не имею серьезной физической подготовки.
Тяжело дыша, я опустила палку, но только лишь оттого, что не осталось сил физических. В душе я по-прежнему страшно сердилась за то, что он забрал моего мальчика, никого не предупредив. Где-то очень глубоко в душе, там, куда я стараюсь никогда не заглядывать, уже давно поселился страх того, что однажды Пит разлучит меня с Арханом. Просто заберет его в свой мир, исчезнет вместе с ребенком, будто и не было их никогда в моей жизни. Наверное, именно из-за моих глубинных опасений я и пришла в ярость, смешанную со страхом и беспомощностью. Мне хотелось доказать самой себе, что я могу хоть как-то повлиять на ситуацию, наказать Пита, если это потребуется. Что угодно, только не чувство собственной беспомощности.
Малыш по-прежнему сидел на лавке и увлеченно звенел колокольчиком. Наша драка даже не привлекла его внимания, и ребенок не видел того, как его мать избивает отца. При взгляде на его светлую головку мне вдруг стало стыдно, что учинила такое в его присутствии. Обещаю себе, что впредь все ссоры и разборки между мной и Питом будут проходить вдали от глаз нашего сына.
Глава 31
– Ты закончила? – приглушенным голосом спросил нерадивый отец. Он по-прежнему стоял, согнувшись в три погибели и накрыв голову руками. Ничего не ответив, я швырнула палку в угол и, подхватив Архана на руки, выскочила из часовни.
Как ни странно, Пит не пытался меня догнать. Наверное, понял, что мне нужно время, чтобы остыть. Сейчас я не могла видеть Пита, мне казалось, что если он решит показаться на глаза, то мои нервы не выдержат, и я устрою настоящую истерику. А я не люблю истерики.
Увидев меня на руках с цесаревичей, стражники облегченно выдохнули. Весь дворец вздохнул с облегчением, когда выяснилось, что с Арханом все в порядке. Уже в холле к нам выбежал Габриллион, на лице которого я впервые увидела неподдельный страх. Впрочем, увидев сына, он привычно нахмурился и начал сверлить меня злющим взглядом.
– Неужели ты не в состоянии уследить за ребенком?! – прикрикнул он так, что все придворные, слуги и стражники притихли. – Где он был?!
Что мне ему ответить? Как объяснить, почему няньки провалились в непробудный сон, а я сама подняла панику? Ох и доставил мне неприятностей всемогущий Пит…
– В саду, на прогулке, – солгала я в глаза своему мужу. – Он гулял с няней.
– Тогда зачем ты подняла панику?! – ревел царь на весь дворец.
– Мне не сказали, что Архан ушел гулять! – крикнула я в ответ. Уж чего-чего, а моей вины в этой ситуации нет, я не собираюсь отвечать за ситуацию, которую не создавала.
– Ты не в состоянии даже организовать работу нянек! – от крика Габриллион аж покраснел. – Дура! Меня чуть удар не хватил, когда мне сказали, что наследник исчез из спальни, а его няньки дрыхнут! – брызгал он на меня слюной. – Ты хочешь моей смерти?! Хочешь, чтобы на этот раз я точно слег?!
Он так кричал, что все, в том числе и я, начали бояться его. Слуги стояли бледные, стража не решалась вмешиваться, и только самый храбрый из мужчин осмелился поставить на место заговорившегося царя. Архан, все это время тихо сидевший у меня на руках, вдруг издал громкий воинствующий вскрик и, размахнувшись маленькой ручкой, ударил Габриллиона по лицу.
Повисла тишина. Все смотрели на нас, затаив дыхание. Если сейчас по вестибюлю дворца пролетит комар, то его писк будет равносилен раскату грома. Царь медленно перевел на ребенка изумленный взгляд, в ярости сжав кулаки. Я инстинктивно прижала Архана к себе и развернулась, своим корпусом закрывая его от царя. В таком состоянии он может ударить ребенка, с него станется.
Лицо Габриллиона вытянулось, сам он подался вперед, вперившись в меня и сына неадекватным горящим взглядом. Я видела в его глазах желание растоптать нас с малышом здесь и сейчас, уничтожить, как ненавистную часть жизни. Казалось, из его ноздрей вот-вот повалит пар. Царь был на грани срыва, и я уже приготовилась защищать ребенка от его кулаков, принимая весь удар на себя, но помощь пришла откуда не ждали.
– Габриллион, – спокойный голос Серпенты пронесся по вестибюлю. Царь вздрогнул от него, в глазах промелькнула ясность, а пытающая в них ярость подугасла. – Успокойся, – ласково попросила она, подойдя к своему мужчине и погладив его по плечу. – Твой наследник жив, с ним все хорошо. Аделия ещё молода, она не может уследить за всеми слугами, мой хороший, – она шептала так тихо, что её слышали только я и Габриллион. – Не принимай все так близко к сердцу.
Ей удалось успокоить царя. Он уже не был похож на разъяренного быка, готового разорвать на куски меня и ребенка, а также любого, кто за нас вступится. Габриллион выпрямился и рассеянно разгладил свою одежду, бросив беглый взгляд на придворных. Похоже, он и сам понял, что перегнул палку, да ещё и на глазах такого количества народа.
– Чего уставились? – буркнул он. – Разошлись все вон! Всех нянек наследника ко мне в кабинет, – отдал он приказ и зашагал прочь. Серпента бросила на меня мрачный взгляд и тоже последовала за ним, не отставая от своего царя ни на шаг.
Я смогла облегченно выдохнуть. Не верится, что все обошлось. Мое сердце по-прежнему быстро колотилось в груди, руки, держащие сына, слегка подрагивали, но я привыкла держать свои эмоции под контролем. По крайней мере, на людях. Архан обхватил мою шею и прижался к моему виску своим лобиком, словно хотел поддержать. Ребенок чувствует, что я взвинчена, а нервы мои расшатаны благодаря усилиям обоих его «отцов». Сначала шок от исчезновения Архана, потом вспышка злости на Пит, а затем и вовсе публичный скандал с Габриллоном. Кажется, я достигла своего предела.
Не обращая внимания на шепчущихся придворных, которые смотрели на меня с неподдельным беспокойством, я быстрым шагом вышла из вестибюля и направилась в свою спальню. Мне нужно побыть наедине с собой и ребенком, без служанок, мужчин и прочих особ. Однако, в моих комнатах все еще сидели няньки Архана, уже проснувшиеся и бледные от волнения.
– Госпожа, мы… – выпалила одна из них со слезами на глазах, стоило мне войти. – Простите нас, – заплакала она, упав мне в ноги. – Клянусь, я не знаю, как так вышло, что мы уснули!
Зато я знаю. Пит наложил на них сонные чары, отчего девушки пролежали без чувств несколько часов. Габриллион приказал им явиться к нему, и я почти уверена, что он устроит этим несчастным девочкам разнос. В этой стуации нет их вины, а вот я чувствую ответственность за их судьбы, ведь это я приняла их на работу. Нужно что-то решать.
– Справа по коридору находится комната мажордома, – тихо произнесла я, облизнув губы. – Идите к нему. Скажите, что это я приказала вам отсидеться у него, пока все не уладится.Не показывайтесь никому на глаза.
– Спасибо, госпожа! – запричитали девушки и выпорхнули из моих комнат.
Захлопнув дверь покоев, я заперла их на щеколду. Малыш слез с моих рук и пополз к своим игрушкам, а я не выдержала и впервые за долгое время позволила себе поплакать. Слезы текли ручьем, и не было никаких сил, чтобы взять себя в руки и успокоиться, но мне хватило самообладания не рыдать в голос, чтобы не напугать ребенка. Он еще слишком маленький, чтобы понять, что маме плохо, поэтому Архан спокойно играл с деревянными погремушками.
События этого дня навалились на меня, придавили, заставили ощутить себя беспомощной девочкой. У меня нет власти над Питом, он может принимать какие угодно решения. Если решит исчезнуть вместе с сыном, оставив меня наедине с Габриллионом, то я ничего не смогу с этим сделать. В голове звучал голос царя, кричащего, что я ничего не могу, и все внутри содрогалось от чувства собственной слабости. Этот кабан едва не навредил моему малышу, а Пита не было рядом. Если бы мой муж все так решился бы ударить меня и ребенка, то все, что я смогла бы сделать, это просто закрыть его своим телом.
