Текст книги "Меч короля Афонсу"

Автор книги: Алисе Виейра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 15. СКУЧАТЬ ЗА ПРЯЛКОЙ? ЭТО НЕ ДЛЯ САНШИ!

– Ай-ай-ай-ай! Ай-ай-ай-ай! – качал головой Мокейме, слушая взволнованную Саншу. – Подумай, девочка, может, тебе лучше сидеть дома и не искать столь опасных приключений! Времена теперь тяжелые, клянусь аллахом! Неспокойно на дорогах. А Жералду далеко, и скажу тебе откровенно, вряд ли согласится выполнить твою просьбу. Не пожелает он лишний раз прогневить короля. Наоборот, он ищет случая вернуть милость Афонсу, а уж как – честным или бесчестным путем – тут Жералду не станет разбираться, он человек без стыда и совести.

– Ах, Мокейме, мне нет дела до его совести. Много ли в нашем королевстве честных людей? Кругом корысть, и все выслуживаются перед королем. Мне непременно нужно поговорить с Жералду, а уж согласится он или нет – там видно будет. Я должна его найти, обязательно должна. Я решила и не отступлюсь. Скажи мне только, поедешь ли ты со мной? Если нет, я отправлюсь одна, и будь что будет. Я должна спасти своих друзей. Без Жералду мы не справимся, здесь не обойдешься одной лестницей, как в Сантарене.

– В Сантарене все было не так просто, как ты думаешь… – обиженно проворчал Мокейме. – Война – дело не шуточное.

– Не сердись, я только хотела сказать, что замок в Аль-Ужбуне еще лучше укреплен и войти в подземные темницы может только стража или сам король… А ты, хоть и знаешь крепость как свои пять пальцев, но пробраться туда один все равно не сумеешь.

Санша замолчала. Мокейме думал.

– Ну как, ты поедешь?

Последняя попытка разубедить Саншу:

– Малышка, я всю жизнь слышал, что девушкам следует сидеть дома, прясть и вышивать, петь и танцевать да ходить с матерью в церковь…

– А теперь ты услышишь другое. Разве графиня Мумадона сидела за прялкой в Гимарайнше? А дона Тереза, боровшаяся за власть с собственным сыном? Какое же это вышивание? А наша королева разве сидит сложа руки? Говорят, она намерена открыть приюты для нищих и паломников. Видишь, как много могут сделать женщины! А моя подруга Мафалда рассказывала мне…

– Ты так зовешь нашу королеву?!

– Бог с тобой, Мокейме! Мафалда – это девочка, как раз та девочка, что сидит вместе с братьями в темнице. Вот она говорила мне, что через много лет здесь, на нашей земле, появится такая смелая женщина, что уложит насмерть семерых кастильцев обыкновенной скалкой!

– Видать, ты готовишься к таким же подвигам! А скажи мне: твоя подруга гадает о будущем по звездам?

– Не знаю, Мокейме, тут есть какая-то тайна. Скажу тебе только, что она знает все и ей не нужно для этого смотреть на звезды. Слышал бы ты, какие истории она рассказывала!.. Ну что, едем?

Мокейме еще с минуту поколебался и наконец решился:

– Едем. Пойду раздобуду лошадь, да разузнаю хорошенько, где шатается этот бешеный Жералду.

– Будь осторожен, не проговорись. Никто не должен ничего знать!

Мокейме повернулся и пошел вниз по улице. Вдруг Санша окликнула его:

– Подожди, где ты достанешь лошадь?

– Это уж мое дело, – усмехнулся Мокейме.

– Только не вздумай украсть, слышишь?

– Зачем красть? Мокейме честный человек, а того, кто назовет его вором, пусть сожрет шайтан за клевету! Я только… одолжу лошадь на несколько дней! Это совсем другое дело. Тут неподалеку живет один знатный человек, совсем старый и больной, лысый и беззубый, он уже давно не встает со своего ложа. Когда дошла до него весть, что Аль-Ужбуна взят Афонсу Энрикешем, этот почтенный старец немедленно пожелал, чтобы перевезли его сюда из родного города. Мол, хочет прожить последние дни здесь, где так пышно расцвела слава его короля. Ну и намучились с ним, пока перевозили!.. Аи, какие статные кони в его конюшне! А зачем они ему? Не сомневайся, он с радостью одолжит коня хорошему человеку!

– Не пытайся меня обмануть, Мокейме! Ты хочешь увести лошадь без разрешения!

– Можно и так сказать. Каждый скажет по-своему: ты так, я по-другому. Какая разница? Вернемся, отведу коня обратно в конюшню, разве это воровство? А лошадке такая прогулка только на пользу: совсем, бедные, застоялись взаперти, передохнут скоро все.

– Ну ладно, хватит болтать, иди и сделай все, что надо.

«Вот так девчонка, – подумал Мокейме. – Ишь рыцарь в юбке! И впрямь времена переменились! Что ж, если у меня родится когда-нибудь дочь, пусть будет такой, как Санша!»

Мокейме зашагал прочь, крикнул напоследок:

– Может, все-таки вернешься к своей прялке?

Глава 16. ВО ИМЯ ЛЮБВИ К БРИОЛАНЖЕ

– Почему-то раньше мне всегда казалось, что страшные истории о подземельях – просто выдумка, чтобы читать было интересней. Знаете, когда я бывал в замке Сан-Жоржи…

– А сейчас ты где? – осведомилась Мафалда, даже в теперешней печальной ситуации не утратившая любви к точности и порядку.

Но Вашку, в животе которого урчало от заплесневелой лепешки и двух кружек соленой воды, даже не огрызнулся. Но вот что удивительно: в этом сыром подвале с толстыми каменными стенами у него совершенно прошел насморк. Хоть бы раз чихнуть, чтобы разрядить атмосферу. Таблетки так и валяются в кармане, наверное, совсем размякли и испортились. Он всегда говорил, что антибиотики не помогают при простуде. Но мог ли он предполагать, что при простуде полезно сидеть в тюрьме, прислонясь спиной к холодной почерневшей стене!

– Я и сам не пойму, где я теперь нахожусь. В общем, тогда я ходил на экскурсии в замок Сан-Жоржи и заглядывал в подвалы. И они не казались мне такими уж глубокими, наверное, потому, что были забросаны всяким мусором. Туристы превратили их в настоящую помойку: и консервные банки, и пакеты из-под молока, и огрызки, и бумага… Мне и в голову не приходило, что эти мусорные ямы когда-то были тюрьмами! Некоторым еще нравилось наклоняться и делать так: «У-у-у-у» – а оттуда эхо. Кто бы мог подумать?..

– Представляю себе, как Афонсу Энрикеш в свободное от управления государством время приходит сюда, чтобы покричать «у-у-у-у».

– Очень остроумно…

– Ну и ладно… Я не об этом. Вот ты, Фернанду, прочитал миллион книг, все на свете знаешь, неужели не можешь придумать, как поговорить со стражником, чтобы он нам помог? Не все же делается за мараведи! Мы, люди двадцатого века, столько всего знаем по сравнению с ними и не можем выбраться из этого каменного холодильника! Неужели нам не удастся применить ничего из тех знаний, которые накопило человечество за 800 лет?

– А что, по-твоему, могут поделать эти знания за 800 лет против их дубинок, мечей и непробиваемых стен? Конечно, будь у нас бомба, можно было бы все тут разнести, да только где ее взять? И потом, мы сами тоже взлетели бы на воздух…

В этот момент загремели ключи, дверь со скрежетом открылась, и в камеру ввалился стражник с очередной порцией хлеба и воды. Он поставил все это на пол и собрался уже уходить, когда Мафалда дернула Фернанду за руку. Тот судорожно глотнул воздух и выдавил из себя:

– Э-э… сеньор очень торопится?

Стражник дернулся и так уставился на ребят, будто только теперь заметил, что эти трое, которых он сторожит, тоже люди и даже умеют разговаривать. Свое изумление он выразил столь непередаваемым рычанием, что узники невольно втянули головы в плечи и прижались друг к другу. Но Фернанду, собрав всю свою храбрость, продолжал:

– Я говорю, может быть, у сеньора есть немного времени, чтобы побеседовать с нами? Мы можем рассказать сеньору такое, что ему и не снилось!

Тут стражник вышел из оцепенения и заржал:

– Сеньор… сеньор! Насмехаться вздумали? Это я-то сеньор? Моя Бриоланжа подохла бы со смеху, кабы слышала! Кто я такой, знаете? Бедный солдат. У меня за душой всего-то и есть что копье да лошадка, и то пополам с братом. И в карманах ветер гуляет. Теперь раздолье господам да епископам, вот это настоящие сеньоры! А вы мне… сеньор? Ну и загнули! Не забыть бы рассказать за ужином Бриоланже. Она небось и не поверит. Скажет, опять назюзюкался, совсем одурел от винища… Смеху-то…

Стражник совсем развеселился. Фернанду осмелел и решил не упускать случая – кто его знает, вдруг получится?

– Подумать только, а я посмотрел на тебя и думаю: сеньор, истинный сеньор! Ладно, если хочешь повеселить как следует свою жену, послушай, что мы тебе расскажем. Она у тебя потом как рот разинет, так целый месяц не закроет.

– Эх, чужеземцы! Она и так его никогда не закрывает. Мне бы что-нибудь такое, чтоб она хоть на минуточку заткнулась, вот это было бы славно!

Ребята так и покатились со смеху. Правда, рассудительная Мафалда тут же сделала братьям знак, чтобы не очень расходились. Стражник мог обидеться, и тогда пиши пропало.

– Можно и такую историю, это нам раз плюнуть!

– Как тебя зовут? – спросила Мафалда.

– Жоан Гонсалу, а друзья кличут Гонсалу-Колбаса.

– Прекрасное имя! Мне б сейчас кусочек… – мечтательно протянул Вашку.

– Чего тебе надо? – не понял стражник.

– Ничего, ничего, не слушай его. Он у нас часто сам с собой разговаривает, бормочет не поймешь что… – поспешила ответить Мафалда.

– Опять ты делаешь из меня шута горохового, – зашипел ей на ухо Вашку.

Колбаса понимающе покачал головой:

– Да-а, это бывает… у меня старший брат такой. Тоже невесть что несет. Иной раз такую околесицу, что хоть всех святых выноси, и дрожит весь, и слюни пускает. Правда, с ним это не каждый день бывает. По большей части ходит здоровехонек и живет получше моего. Служит во флоте, рулевым! Работа хорошая, и жалованье что надо. Чем-то он полюбился дону Фуашу, тот ему все прощает. Как увидит, что с братом припадок, разом домой отсылает, во как!

– А какой это дон Фуаш? – спросила Мафалда.

– Как какой! Дон Фуаш Роупинью, адмирал королевского флота. Какой же еще?

– Вот здорово! А я всегда думала, что дон Фуаш – это памятник на утесе в городе Назарее! Ну помните, у него еще конь встал на дыбы…

Колбаса снова загоготал. Ему уже начали нравиться его полоумные пленники, и вообще он давно так не развлекался.

– Ха-ха-ха! Ну, Бриоланжа, ты у меня сегодня посмеешься! А адмирал-то, адмирал! Сейчас с коня слетит! Так и слышу, как он орет, зовет на помощь! Вот умора! Ну и шутники в вашей стране!

– Про это даже песенка есть:

 
Мы в купальниках на пляже
Стали все чернее сажи,
А дон Ф?аш и в доспехах
Загорел с большим успехом.
 

– Ай-ай-ай! Знал бы наш адмирал, что про него распевают! Скажу по чести, человек он строгий, с ним не посмеешься… Ну и ну! Такого я ни на одной ярмарке не слыхал! И чего это наш король засадил вас сюда? Мог бы здорово повеселиться!

Ребята тихонько переглянулись. Теперь, главное, не теряться. Другого случая не будет. И Фернанду решился:

– Жоан Гонсалу, послушай, как бы нам выбраться отсюда?

Стражник встал. Улыбка мгновенно сошла с его лица, и оно снова приняло выражение тупой свирепости.

– Но-но! И не думайте! Чего захотели! Чтобы я нарушил верность моему королю? Чтобы я позволил вам бежать? Да я знать не знаю, кто вы такие, и откуда взялись, и за какое преступление наказаны… Да вы понимаете, что мне за это будет? Хотите, чтобы моя Бриоланжа осталась вдовой, а дети сиротами? Этого вы мне желаете?

– Нет-нет! – испуганно затараторила Мафалда. – Что ты, ты неправильно понял, вернее, это он, мой брат, неправильно выразился, не то сказал…

– Не то сказал, не то сказал… В вашей семье, видать, многие заговариваются…

Вашку хмыкнул и скорчил брату рожу: ага, вот и тебе досталось!

– Нет, Жоан Гонсалу, – торжественно произнес Фернанду, вставая в позу римского трибуна, портрет которого он видел в одной энциклопедии, – нет, мы не желаем твоей смерти! Я всего лишь хотел узнать, не сможет ли кто-нибудь поговорить с королем и попросить его выслушать нас. В конце концов, никто не имеет права до решения суда держать человека в тюрьме больше двадцати четырех часов, а мы уже сколько дней сидим? Нам всего-то и нужно, чтобы кто-нибудь пошел к королю и сказал ему: «Трое чужеземцев, заточенных в темницу, смиренно просят ваше величество выслушать их». Вот и все. Очень просто.

Колбаса задумался. Думать было трудно. После долгого молчания он наконец сказал:

– Оно, конечно, просто, если только король в добром расположении. А кто его знает…

– Но ведь ты только передашь нашу просьбу! Тебе ничего не будет! А мы за это расскажем такие истории, что Бриоланжа целый вечер будет молчать и тебя слушать.

– Только не нужно больше шуток про дона Фуаша, а то он узнает и прогонит со службы моего убогого братца, а где такой найдет работу?

– Ладно, не будем про дона Фуаша. У нас и других историй навалом!

Колбаса снова устроился на полу:

– Ну давайте врите, да посмешнее!

– Нет уж, сперва передай нашу просьбу. Ишь, хитрый какой!

Стражник нехотя поднялся:

– «Хитрый»! Куда мне до вас! Таких не проведешь! Будь по-вашему: передам. Ждите.

Глава 17. ДОРОГА ВЕДЕТ К СТАРИКУ

Человек шел по городу и думал. Какие все же чудные эти чужеземцы, зато оказали ему уважение, подумать только, называли сеньором – в насмешку, что ли? Ну точно, в насмешку, однако приятно, никогда прежде ему так не говорили, и кто такие, откуда взялись, что у них за истории,

(– Еще далеко, Мокейме? Сколько еще скакать нам по дорогам, сколько переехать мостов, сколько пересечь ущелий, сколько еще опасностей впереди? Где ты скрываешься, Жералду, где гуляешь ты со своею вольницей? Когда достигнем мы цели?)

от которых нынче вечером будет хохотать-заливаться его Бриоланжа… Может, в первый раз за много лет не станет вопить, что, мол, брат твой слывет дурачком, а жить умеет получше тебя; да так оно и есть, что поделаешь? Нельзя ему, Колбасе, в море, он и на Тежу-то не может смотреть – сразу мутить начинает. Потому король и назначил его тюремщиком в Аль-Ужбуне, да и в Гимарайнше была та же служба. «Тебя и дозорным на башню не поставишь, – говаривал Афонсу Энрикеш, – ты глянешь вниз и помрешь со страху». Да только это не страх, и не трус он вовсе. Король должен знать, какой он храбрый воин… Когда брали Аль-Ужбуну, за чужие спины не прятался. Но от высоты и на море ему делается нехорошо, на такой службе он бы пропал. А в тюрьме работа спокойная, не тошнит, можно и соснуть иногда,

(– Потерпи, дочка, отыщем мы этого человека. В горах прячется он со своими людьми, но мы его непременно встретим. Отважен Жералду. Он рассорился с королем, но не верь тому, что болтают о предательстве Бесстрашного. Голову отдам на отсечение, что не променяет он родную землю ни на что на свете!)

а если повезет и посадят в темницу человека знатного, впавшего за что-нибудь в немилость, можно заработать несколько монет за услуги – все же прибавка к заработку, и Бриоланжа не будет ворчать, а улыбнется и скажет: «Ну, муженек, молодец, не прогадал!» И в доме, хоть ненадолго, наступит мир… пока деньги не кончатся. Эх, надо было и этих троих потрясти. Ну, да их истории тоже кое-чего стоят… Придешь домой, сядешь за стол и эдак гордо – ни дать ни взять граф или там кавалер – скажешь: «Знаешь ли ты, что…» А что знаешь-то? Может, вранье все, болтают пустое и дурачатся, как жонглеры на ярмарке. Но раз обещал поговорить с королем, придется выполнять. Дело-то пустяковое, можно и задаром. Да и карманы у них, по всему видать, дырявые. Только бы Бриоланжа не узнала, а то снова раскричится да растарахтится. Вовсе не обязан он все выкладывать ей, во всем отчет давать. А вдруг король и слышать не захочет о чужеземцах? Вдруг они и впрямь страшные преступники и, как услышат про отказ, тут его, Колбасу, и прикончат? Как подумаешь об этом, желудок так и запрыгает, и до того муторно делается, будто не на твердой земле стоишь, а на палубе корабля в открытом море или на сторожевой башне над Тежу.

(Скачи, Санша, ибо близко Жералду, а друзья твои далеко; пусть взлетает пыль из-под конских копыт, серой паутинкой оседает на кудрях и забивается в складки одежды, пусть ветер расплетает косы и срывает ленты, пусть плещет на оборки твоей юбки быстрая речная вода; скачи, Санша, ибо близко Жералду, а друзья далеко; пусть не смущают тебя ни зловещие предсказания, ни дурные приметы, весело скачи, будто едешь ты в нарядной процессии паломников поклониться Святой Деве ди Башту или на богомолье в Вале ди Прадуш вместе с няней и милой Ауровелидой, и да хранит тебя Святая Дева, что может заставить примолкнуть лягушачий хор на болоте, когда люди поют песни, и не дать пролиться дождю, когда молотят хлеб на гумнах; пой же и ты, Санша, чтобы черные предчувствия не сжимали твое сердечко, чтобы не леденили его страхи. Скачи, Санша!)

 
(Дева Святая, заступись,
Дева Святая, исцели.
Говорят, паломник был слепой
И увидел солнышко опять.
 

 
Станцуем, подружки
Веселые, станцуем,
Если дождик брызнет,
Убежим под крышу.
 

 
Дева Святая заступись,
Дева Святая, просвети.
Говорят, раскаялся злодей,
К честной жизни вернулся, душу спас.
 

 
Станцуем, подружки
Веселые, станцуем.
Если дождик брызнет,
Убежим под крышу.
 

 
Если дождик брызнет,
Убежим под крышу.)
 

Ясно, прикончат.

С этими мыслями он вошел в замок и, подавив подступившую тошноту, обратился к пажу, зевавшему в уголке. Узнав, в чем дело, паж неохотно встал.

– Сейчас, что ли, пойти сказать?

– А король сегодня добрый? – робко спросил Колбаса.

– Ха, еще бы не добрый! Местные купцы обещали ему деньги и поддержку.

– Тогда беги и скажи королю, что чужеземцы срочно, очень срочно хотят поговорить с ним!

Пополняется, пухнет казна. И все им мало. Эх, бедный солдат, ты-то денег сроду не видал, если не считать те гроши, что платят тебе за службу. Нет, ты не жалуешься, ты понимаешь: эти деньги – на защиту Аль-Ужбуны и других городов королевства. Кругом враги! Что будет, если возьмут они город? Пожалуй, попадешь туда, где сейчас сидят бедолаги чужеземцы, и ты, и все остальные, кто воевал за короля и жизни не жалел. Немалых денег стоят копья, дротики, пики, топоры, мечи, алебарды, луки. А кони? Выходит, так и придется всю жизнь со старшим братом одно копье по очереди носить. Если уж купцы, готовые торговаться до посинения за каждый гвоздь, дают королю мараведи, значит, видят в том свою выгоду. Без такой помощи епископы и сеньоры Афонсу Энрикеша по рукам и по ногам повязали бы. А галисийцы с мавританцами – за ними глаз да глаз, все говорят. Дон Бибаш кричит, что кругом шпионы, – и правильно. Полоумный-полоумный, а зря про него так. Нужно быть начеку, а то

(– Когда же, Мокейме? Может, мы с пути сбились? Может, Жералду ушел из этих мест? Все едем и едем, а конца не видно этой страшной дороге.

– Пой, девочка, пой и не бойся, выйдет Жералду навстречу, когда меньше всего этого ожидаешь. Недолго осталось. К рассвету доедем. Пой, дочка, свои веселые песни.)

не успеешь глазом моргнуть, как налетит вся свора, и пиши пропало. Дорого достались эти земли. Обильно политы они португальской кровью. А что до рыцарей-крестоносцев, так те помогали Афонсу из одной корысти. Говорят, какому-то капитану Журдану отдают в лен[9]9
  Лен – в эпоху феодализма земельные владения, которые вассал получал от сеньора.


[Закрыть] земли в Луринья, а другому, кавалеру Раулину, досталась Вила Франка. А тебе, солдат, и таким, как ты, только и будет дано в награду, что охать от старых ран да показывать внукам шрамы и рубцы – память о славных битвах.

Господи, что ж так долго нет ответа? А-а, король небось мараведи пересчитывает. Монетку за монеткой, вроде Бриоланжи в день жалованья. А тут ждешь, и чего ждешь, сам не знаешь, и надо же было ввязаться в такое дело, дурья башка, скоро станешь вовсе как старший придурок, будешь слюни пускать, ногами сучить и нести абракадабру… Ну кто тебя просил слушать этих сопляков? Заморочили голову: мы, мол, не иностранцы, мы тоже португальцы. Вот умора! А сами небось наделали дел, раз сидят в тюрьме…

– Гонсалу-Колбаса!

Он вздрогнул и вскочил на ноги:

– Тут я!

– Король сказал: если дело и впрямь такое срочное, пусть приведет девицу. Только ее, а те пускай еще посидят. Ступай.

(Скачи, Санша, скачи, держись покрепче за Мокейме и знай, что близко уже Жералду, а друзья далеко, и сердце твое с ними. Скачи, Санша!)

Глава 18. О ТОМ, КАК ПРОЕХАЛИ АРУКСИ-А-НОВА И ВСТРЕТИЛИ ЖЕРАЛДУ

По полям Алентежу летит пыль от конских копыт. За каждым камнем скрывается опасность, чудятся страшные рожи. Где-то здесь, среди пугающего безлюдья бескрайних и неведомых тебе земель, ищешь ты, Санша, грозного Жералду, наводящего ужас на мавров и на христиан. Ты тоже его боишься, что греха таить.

Останови коня, отдохни в тени оливковой рощи. Вдали показались крепостные стены, высится круглая башня, минареты. Хорошо укреплен город, готов отразить врага.

– Что это за земли, Мокейме?

– Те самые, где могут знать что-то о Жералду. Это Арукси-а-Нова, старинный город, где жили разные народы, а теперь владеют им мавры. Повсюду, где мы проезжали, было так же. Прошу тебя в последний раз: вернемся! Не видать нигде Жералду, а мавры могут напасть на нас в любую минуту…

– Зачем же им нападать? Ничего плохого они нам не сделают. Ты им как брат, одной с ними веры, а я для них всего лишь ребенок. Мы скажем, что едем к Жералду, и тогда они вовсе не посмеют причинить нам зла, а может быть, даже помогут…

Санша снова посмотрела на великолепную круглую башню за крепостной стеной.

– Как прекрасен, должно быть, этот город!

– Говорят, за этими стенами все утопает в апельсиновых рощах и благоухают кусты роз. И слыхал я, что пшеничные колосья созревают там всего за сорок дней.

Мокейме не сможет сказать тебе больше, Санша. А я могу. Как мне хотелось бы отозвать тебя в сторонку и рассказать тебе, девочка сурового времени, научившаяся стойкости в повседневной борьбе за жизнь, историю города Арукси-а-Нова, где жили римляне, потом вестготы, куда потом пришли завоеватели – мавры, а после – безжалостные рыцари Афонсу Энрикеша, в ярости опустошившие этот край. Но мавры вновь отвоевали его для себя и долго еще держались, пока португальцы не овладели им окончательно. Вот послушай: однажды на подступах к городу раздастся топот многих конских копыт, и мавры подумают, что прибыл наконец жених правительницы Салукии. Взойдет Салукия на верхнюю площадку той самой круглой башни, которую видишь ты теперь и будет вглядываться в даль, в облако пыли на дороге, ожидая возлюбленного Брафаму. Все ближе кавалькада, и видно уже, что на одном из всадников хорошо знакомая Салукии одежда Брафамы. Еще ближе подъедут, и тут поймет правительница свою страшную ошибку: не любимый жених скачет к ее городу, а ненавистный враг. Это христиане из грозной Португалии, где правил когда-то Ибн-Эрик, приводивший в трепет всех мавров, а теперь властвует его сын Саншу, подстерегли на дороге Брафаму, убили его и всех его людей и замыслили коварную ловушку для мавров. Они переоделись в платье убитых, чтобы сбить с толку защитников города и не дать им возможности вовремя приготовиться к обороне. Когда Салукия догадается, как ужасно обманута, она прикажет запереть городские ворота и, зажав ключи в руке, бросится с высокой башни на камни, предпочтя добровольную гибель позорному плену.

Но ты, Санша, не знаешь ничего об этом и не узнаешь никогда. Ты не сможешь даже увидеть того, о чем рассказал тебе Мокейме, проедешь мимо крепко запертых ворот города Арукси-а-Нова, который в будущем назовут Моура – Мавританка – в память о погибшей Салукии.

Ты проедешь стороной и будешь думать и пытаться представить узкие улочки, белые домики с низкими крышами, искристую воду волшебных фонтанов и сладкий запах невиданных цветов.

Ты проедешь стороной, чтобы никто не заметил тебя, и ты смогла разыскать наконец неуловимого Жералду, разыскать во что бы то ни стало.

И снова ты садишься в седло, и снова конские копыта взбивают пыль на дороге. Девочка темного времени, нет у тебя ни карты, ни компаса, и запутаны пути, и плутают тропинки. Выручают только острый глаз и мудрость Мокейме. Не владеет этим краем жадный сеньор, и никто не заставит тебя платить пошлину за прохладную речную воду, в которой ты плещешься на коротком привале, и за проезд по мосту или по дороге. Это вольные земли, они не принадлежат никому, они безлюдны и бескрайни.

И снова просторы, и никого вокруг до самого горизонта, только золотистые пятна пшеничных полей по берегам реки Ана, а потом опять пустоши, там, где топтали землю в кровавых битвах бойцы за христианскую и мусульманскую веру.

– Послушай, Мокеиме, должно быть, несметными богатствами владеют мавры.

– Говорят, здесь под землей, по которой мы едем, лежат медь и серебро. А еще я слыхал, что все тут умеют слагать стихи и песни, даже самые последние бедняки…

– Далеко еще Жералду?

– Близко. Это его места. В любой момент он может появиться перед нами.

– С ножом в зубах и окровавленными руками?

– Ну-ну, не верь этим басням, дочка. Я не раз встречался с Жералду, но никогда он не был в таком виде.

Тут сзади застучали конские копыта, и в облаке пыли подскакал к путникам отряд вооруженных людей, и раздались голоса, в которых смешались непонятные Санше наречия, она сжалась от страха, чуть не закричала, и вдруг…

– Не меня ли ты ищешь? Я Жералду Жералдеш, прозванный Бесстрашным. Ты сильно подросла, девочка, с тех пор, как я видел тебя в последний раз, но все же я узнал: ты дочь Фернанду Переша. Что за дело у тебя ко мне?