Текст книги "Танго на троих (СИ)"

Автор книги: Алиса Перова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 12
2003

2003 год

Человек может привыкнуть ко всему, вот и я привыкла и адаптировалась в стане врага. А точнее, я просто попыталась абстрагироваться от неприязни людей, с которыми была вынуждена жить под одной крышей, научилась игнорировать их враждебные взгляды. Тётка перекрыла свои нападки в мой адрес, вероятно, поняв, что я крепкий орешек, и раздавить меня не получится. А свои нервы дороже, ведь от стрессов появляются морщины, а от морщин возникают стрессы. Такой круговорот моей холёной тётке противопоказан. Она просто открыто игнорировала моё присутствие, что меня очень устраивало. Да и моего присутствия в этой квартире было так мало, что обо мне легко забыть вовсе, что, кстати, и сделал Артур. Он больше не вторгался ко мне посреди ночи, а в остальное время мы пересечься просто не могли.

Я покидала квартиру рано утром, когда все ещё спали, а возвращалась как можно позднее. Быстро приняв душ и постирав своё бельё, я ложилась в постель и отрезала себя от обитателей этого негостеприимного жилища, прикрыв плотно дверь и погасив свет. Надо сказать, стирать одной рукой было нелёгким испытанием, но жизнь заставит – и не так раскорячишься.

Добродушный Пухляк исправно просыпался каждое утро, чтобы выпустить меня из квартиры и закрыть за мной дверь. Однако в период весенних каникул мне пришлось нелегко. Чтобы не оставаться в квартире с тёткиными отпрысками и самой тёткой, я старалась покинуть свою ночлежку вместе с Пухляком, который уезжал на работу в восемь утра и подвозил меня на своём «Форде» в центр города. Там я бесцельно слонялась, как бродяжка, обдуваемая ветрами, а часам к одиннадцати, замёрзшая и голодная, тащилась к одной из своих подруг. Девчонки ругали меня, заставляли будить их и не мёрзнуть, но я выкручивалась, придумывала отговорки, но не смела им мешать отсыпаться на каникулах. Я и так уже напрягла своими проблемами слишком многих людей.

Для Пухляка я тоже придумывала важные утренние дела – то школьные мероприятия, то физиопроцедуры, то ранние тренировки. К счастью, он с лёгкостью всему верил, ведь до меня ему тоже не было никакого дела. Просто, будучи человеком мягким, он не мог не проявить участия к находящемуся рядом ребёнку. А удовлетворившись моим ответом, пухлый Эдичка стандартно желал мне удачи и тут же забывал о моём существовании до новой встречи.

Работал Пухляк в какой-то юридической фирме и занимался скучной гражданской рутиной. Такой себе тихий, незаметный человечек, живущий в своём тухлом зоопарке, состоявшем из ядовитой рептилии, злобного шакала и мелкого, писклявого насекомого. Сама же рептилия, она же тётка Надя, владела салоном красоты под гордым названием «Надежда», и свой рабочий график выстраивала по собственному усмотрению. А усмотрела она, что будить свой организм ранее девяти утра неполезно, тем более в период школьных каникул. И, поскольку встречаться с этим семейством по утрам я желания не испытывала, то составлять компанию Пухляку было самым оптимальным вариантом. Впервые в жизни я с нетерпением ждала окончания каникул. Хорошо, что они короткие, а потом всё пойдёт по выстроенному мной графику.

Досадным недоразумением в этот период стала бледнолицая Снежаночка. Именно её я частенько заставала сидящей за компьютером, когда вечером возвращалась в немилую квартиру. И почему они не перенесут этот ящик в одну из своих комнат? Заодно и телевизор прихватили бы. Хотя ещё один телек, только маленький, имелся в кухне, а возможно, и в других комнатах, где я не была и не имела никакого желания быть. Снежаночка, каждый раз, когда я заставала её на отведённой мне территории, пыталась вывести меня на общение. Это было то ещё удовольствие. Её глупые вопросы типа: «А зачем тебе такие длинные волосы?», «А тебе гипс на руке не мешает?», или «А ты уже целовалась с мальчиками?» – меня жутко выбешивали. Выглядит, как облезлый заморыш, а туда же – к поцелуям. Боюсь, что тебе, бабочка-капустница, такое счастье обломится только во сне.

Зато вопрос о длине моих волос встал снова, и подняла его Эльвира. У бабки я оставалась ночевать каждую неделю, в ночь с субботы на воскресенье. Она закидывала в стирку мои вещи, так как одной рукой я научилась стирать только свои трусики, и помогала мыть мне голову. Среди недели я обращалась за этой процедурой в парикмахерскую, и стоило это совсем недёшево, учитывая густоту и длину моих волос. Бабка авторитетно заявила, что это неоправданные траты, а одной рукой мне всё равно не справиться с такой гривой, и настояла на том, чтобы укоротить мои волосы хотя бы до уровня лопаток.

Мне было очень жаль, да что там очень – сердце разрывалось. Мамочка так гордилась моими волосами, так за ними ухаживала, а теперь, будто режешь связывающие нас нити. Глупо, наверное, так думать, но для меня всё связанное с памятью о маме имело наивысшую ценность. Но в данных обстоятельствах спорить с бабкой я не стала и мои волосы сильно укоротили. Отрезанную копну я оставила парикмахеру, за что получила бесплатную стрижку и три бесплатные процедуры мытья головы. Да за такой роскошный подарок они должны мне были бы до совершеннолетия красоту наводить!

Глядя на меня с новой причёской, бабка довольно заметила, что настоящую красоту ничем не испортишь. Из зеркала на меня смотрела смуглая, стройная и хмурая красавица с колючим янтарным взглядом и роскошной копной каштановых, отливающих медью на солнце, волос. Выглядела я теперь почему-то ещё более взрослой. Бабка казалась вполне искренней, рассыпаясь в комплиментах, но, если вспомнить, как она нахваливала свою блёклую Моль, начинаешь сомневаться в её объективности. Хотя любовь слепа и глуха, а внуков своих Эльвира действительно любила.

В собственной привлекательности я теперь не сомневалась. Приобретённая стройность очень подходила моей экзотической внешности, и я даже ловила на себе бабкины восхищённые взгляды. И именно они вгоняли меня в ступор. Надо же, ей нравится, как я выгляжу, а ведь она всегда считала меня позором семьи. Сейчас я не могла не согласиться, что бабка относится ко мне неплохо. Она проявляла заботу в отношении моего здоровья и правильного питания, когда я гостила у неё, и пару раз в неделю звонила мне на мобильник, чтобы справиться о моём самочувствии. Там, где мне приходилось жить, а точнее, проводить ночи, я не притрагивалась к пище ни разу, просто не могла. Но и говорить об этом бабке или Шерхану я не хотела, чтобы они не попытались привлечь внимание безответственных опекунов к моей оголодавшей персоне.

Правда, не так уж я и голодала, ведь у меня были друзья, которые были в курсе моей проблемы. Дашка каждое утро приносила в школу чай в термосе или какао, а булочки, пирожки и бутерброды они с Янкой носили по очереди. Обедом меня кормил Шерхан. Он приносил для меня домашнюю еду, а если не удавалось принести из дома, всегда вёл в кафе или столовую. Ужинала я нечасто, только когда мы с Серёжей заезжали посидеть в кафе после тренировки. Я по-прежнему каждый вечер пропадала в танцевальном зале.

Моя травма, конечно, нарушила все планы, но неунывающий оптимист Серёжа быстро построил для нас с Витьком новые горизонты, и мы к ним старательно стремились. Ну, как стремились – репетировать по полной программе я пока не могла, но всё же рука – это не нога, и передышек я себе не давала. Нельзя было терять форму, да и Витьку необходимо было работать. Будучи очень заинтересованным в моём скорейшем выздоровлении, он регулярно сопровождал меня на физиопроцедуры для моей подбитой конечности. Мне была приятна такая искренняя забота, и совсем не тяготило его общество.

У бабкиного полковника почему-то не было сомнений, что я пострадала от Артура. И, хоть я категорически отрицала, Полкан оставался при своём мнении, чем страшно расстроил бабку. Она даже мысли не допускала, что её обожаемый Артурчик мог нанести вред её, пусть и не столь любимой, но всё же внучке. Раскололась я только перед Дашкой и Янкой, взяв с них клятву молчать об инциденте. Правда, их очень долго распирала жажда мести, а боевая Янка выстроила хитрый диверсионный план, но я поставила жирную точку на этой теме и запретила её упоминать.

Гипс должны были снять после майских праздников. Предстоящие праздничные выходные обещали стать для меня очередной проблемой – куда податься из ненавистного дома? Хорошо хоть на улице уже потеплело. А что же я буду делать летом, во время каникул, ведь надо куда-то девать себя по утрам? Но зато гипса на мне уже не будет, а уж с двумя руками, я уверена, что найду себе занятие.

Девчонки увлечённо планируют мой предстоящий день рождения, мечтают устроить для меня весёлый праздник. Тринадцатого мая мне исполнится тринадцать лет – уже весело. Надо бы посмотреть в календаре, не будет ли это пятница, а то точно обхохочешься. С этими мыслями я возвращаюсь в тёткин дом после изнурительной тренировки и последующей долгой прогулки. Как же не хочу я туда возвращаться…

В девять вечера на улице ещё светло, и я решила посидеть на скамеечке недалеко от дома. А подойдя ближе, к своему ужасу, обнаружила на той самой скамейке Артурчика в весёлой и шумной компании таких же, как он, великовозрастных ребят и девиц. Одна из них, изящная блондинка в ультракороткой юбке, сидела на коленях Артура. Одной рукой она обнимала его за шею, в другой держала тонкую, длинную сигарету. В надежде, что меня не заметят, я резко сменила курс и ускорила шаг.

– Вау, какая конфетка! Де-вуу-шкааа! – горланит какой-то парень из компании.

Слышу голос Артура, но слов разобрать не могу. Надеюсь, он объяснит своим друзьям, что я не стою их внимания. Видимо, не объяснил, потому что за спиной уже приближается топот бегущего преследователя. С большим трудом подавляю в себе желание рвануть наутёк. Хоть бы пронесло, но нет – со мной поравнялся высокий, темноволосый парень, на вид лет шестнадцати.

– Стой, конфетка, куда торопишься? Ты сеструха Артура? – Его слова режут слух – очень неприятно быть родственницей шакала.

– Кажется, его сестру зовут Снежана, – отвечаю будничным тоном, осознавая, что поддержать непринуждённую беседу будет безопаснее, чем игнорировать совсем. Плавали уже – знаем.

– У-ух, какой у тебя голос, обалдеть! И сама ты охрененная красотка, я бы на месте Турыча такой сестрёнкой гордился. Ты мулатка, да? Мне нравятся мулаточки. – Парень забежал вперёд и шёл, наполовину развернувшись ко мне лицом и беззастенчиво меня разглядывая.

– Нет, не мулатка, – стараюсь скрыть раздражение. Реально уже достало. Летом буду жариться под солнцем до состояния печной трубы, чтобы и вопросов подобных больше не возникало.

– Как это? А Турыч говорит, что мулатка. Ну, отец же у тебя негр? – Парень упорно склоняет меня согласиться быть мулаткой.

– Нет, мой отец не негр, точнее, не афроамериканец, он француз.

– Фигасе! Это ты что, типа француженка? – восхищается мой попутчик.

Я посчитала за благо не отвечать, тем более мы достигли парадной, и мне очень хотелось избавиться от навязчивого любителя экзотики.

– До свидания, спасибо, что проводили, – я протянула руку, чтобы набрать код домофона, но парень её перехватил.

– Да постой ты, куда ты торопишься, время ещё детское. Давай поговорим немного. И что ты мне выкаешь, я вроде как молодой ещё? – он продолжает держать меня за руку. А вторая моя рука в гипсе, и чем мне теперь отбиваться?

Я оглядела парня изучающим взглядом – симпатичный, модно одетый пижон. Но Витёк мой ничуть не хуже.

– Во, бля, у тебя глаза жёлтые, как у кошки, улёт! – восхищается он, а я пытаюсь осторожно освободить руку из захвата. – Ты что, боишься меня? Да брось, котёнок, я девочек не обижаю, я тебе не Турыч отмороженный. Это же он тебе руку повредил?

– Нет, это я сама, и позволь, я уже пойду, мне и правда пора.

– Скажи, как тебя зовут, и тогда пойдёшь.

– Диана, – нехотя признаюсь я.

– Круто! – снова восхитился пижон. – В тебе вообще всё круто! Ну, если тебе очень надо, то иди, конечно, но мы ещё увидимся, красотуля Диана. И, кстати, меня Игорь зовут.

– Очень приятно и спокойной ночи, Игорь, – я рванула в подъезд, а вдогонку услышала:

– Сладких снов, котёнок.

Этой же ночью я проснулась от крепкого пинка по заду и вскрикнула от неожиданности и боли. Когда попыталась вскочить, то чужие руки грубо толкнули меня назад. Надо мной нависал взбешённый Артур и дышал мне в лицо смесью табака и алкоголя. Я брезгливо поморщилась.

– Ты что орёшь, сука? И чего это ты кривишь свою губастую морду, а?

– Отойди от меня, – прошептала я, тщетно пытаясь скрыть свой страх.

– Рот закрой или я заткну его тебе своим членом.

Я в ужасе таращу на него глаза – членом?!

– А теперь слушай меня, чурка тупорылая. Если хочешь сохранить вторую руку, отвали от пацанов, ясно тебе? Чтоб я тебя близко с ними не видел.

– Я ни к кому не лезла, – тихо пробормотала я.

– Да? А с Игорьком не ты сегодня заигрывала, овца?

– Я не заигрывала, и ты же видел, что он сам за мной пошёл, а я просто проходила мимо.

– Вот и проходила бы дальше, а не вертела бы своей чёрной жопой перед нормальными пацанами, француженка недоделанная. Короче, ещё раз так мимо пройдёшь – и ходить больше не сможешь – нечем будет. Усекла? – Артур прижался ко мне вплотную, и воздух я вдыхала через раз.

– Почему бы тебе не попросить своих друзей не подходить ко мне? – шепчу я, преодолевая страх.

– Я уже всё сказал, шлюха черномазая. Хоть в окно теперь летай, но чтобы на глаза нам не попадалась. – С этими словами он сильно сдавил мою здоровую руку и я, морщась от боли, прошипела:

– Отпусти, я поняла.

Артур неохотно отпустил моё запястье, усмехнулся и вышел из комнаты.

Отчаянные слёзы брызнули из моих глаз. Я снова почувствовала себя очень маленькой и беззащитной. Мамочка, родная, как же мне выдержать всё и не сломаться в этом страшном, жестоком мире? Могла ли я подумать, что мой мир может быть таким?

Глава 13
2018

2018 год

– А скажи мне честно, Диана, у меня мог бы быть шанс?

Мы расположились друг напротив друга за столиком в ресторане отеля, и Юра держал мои ладони в своих. Прямо сейчас мне хотелось, чтобы эти крепкие надёжные руки обнимали моё тело. Можно дать парню такой шанс и взять то, что нужно мне. Но я хорошо осознаю, что во мне урчит плотский голод, утолив который, я лишу этого доброго, милого мальчика множества других шансов. Я прищуриваюсь и внимательно всматриваюсь в напряжённое лицо Рыжика.

– Шанс? А это, Юра, смотря на что ты рассчитываешь. Я бы сказала так: у тебя есть выбор и ты можешь его сделать прямо сейчас, а можешь трезво поразмыслить. И прямо сейчас меня устроит любой твой ответ, но от правильности твоего выбора зависит многое, и уже завтра ты это поймёшь. – Мне было неприятно строить эти запутанные шарады, а просто очень хотелось сказать: «Юр, давай-ка вкусно перепихнёмся безо всяких разговоров». А потом пусть бы уматывал хоть к себе в Питер, хоть в Воркуту.

Но я продолжаю нести этот дремучий бред, предоставляя парню право выбора:

– Понимаешь, Юрочка, ты мне очень нравишься, но не только как мужчина. По странному стечению обстоятельств, на данный момент в этой стране ближе тебя у меня никого нет. Точнее, мне хочется думать, что всё же есть, но я в этом совсем не уверена. И пока я не готова нырнуть в прошлое, чтобы это проверить. И выходит, что здесь ты – мой единственный друг.

– Ты расскажешь мне? – тихо спрашивает Рыжик, а я с трудом сдерживаю ухмылку. Конечно, не расскажу, дорогой, ты ведь просто случайный прохожий и, возможно, уже сегодня будешь лишь очередным оторванным листком календаря – приятным прошедшим выходным днём.

– Возможно, когда-нибудь, – отвечаю уклончиво, – в зависимости от сделанного тобой выбора.

– Значит, мы друзья? – Юра постарался придать своему огорчённому голосу больше оптимизма. Какой мудрый мальчик.

– Пока да, но мы ещё можем передумать и расширить границы, – безжалостно провоцирую я его.

– Я так много хочу с тобой сделать, Диана, но, если это отдалит тебя от меня, то я предпочту соблюдать пионерскую дистанцию, – Рыжик навалился на стол и придвинулся ко мне почти вплотную, нарушая эту самую дистанцию. – К тому же, боюсь, ты станешь той поглощающей воронкой, из которой не выбраться простому смертному парню. Я сегодня улечу домой и постараюсь успокоиться. Возможно, я даже перестану видеть сны, в которых твоё прекрасное тело извивается подо мной, и ты в экстазе выкрикиваешь моё имя голосом волшебной Сирены.

Ох, сейчас и договорится мне этот рыжий змей-искуситель. Пушкин со своими бледными персями и ланитами нервно курит в сторонке, а я мысленно показываю ему язык – отдыхай в Лукоморье, мастер.

– Я оценила, спасибо, Юр. – Мой лаконичный ответ не подразумевает дальнейшего развития опасной темы, и я ощущаю дрожь в ладонях парня, продолжающих сжимать мои пальцы. Настойчиво высвобождаюсь из его рук и достаю из сумочки флэшку. – Усмири-ка свой гидроскоп, жаждущий путник, и поговорим о деле.

– Я весь во внимании, – соврал Рыжик.

– Юра, на этой флэшке твой бизнес-план и он, кстати, очень неплох, я его лишь слегка откорректировала. Ещё ты найдёшь здесь моё собственное видение, там пока ещё сыро… – и я посвятила потенциального партнёра по бизнесу в свою смелую идею.

– Диана, так значит, есть вероятность, что ты прилетишь ко мне в Питер?

Так вот о чём он сейчас думает, а он хоть слышал, о чём я тут распиналась?

– Да, Юра, вероятность очень велика. Даже если ты не одобришь моё предложение, я всё равно прилечу, чтобы впервые увидеть прекрасный город Санкт-Петербург, а ты станешь моим терпеливым гидом. Ты, кстати, точно не женат, мне не стоит переживать за свою причёску?

– Абсолютно точно, хотя я легко мог бы забыть об этом, встретив тебя, – хохотнул парень.

– Ты слишком взрослый холостяк, Юрочка, пора бы уже… – я решительно встала из-за стола и закончила, что называется, из другой оперы: – Пора бы тебе, Юрочка, уже в аэропорт собираться.

Надо срочно отпустить от себя этого мальчика или себя от него, но, однозначно, нам пора прощаться. Оставив несколько купюр на столе, Рыжик встал и подошёл ко мне. Я прижалась к нему, обхватив обеими руками за торс, а он сжал меня крепко, вдавливая в своё тело, и прижался губами к моему виску.

– Ну, ни хрена себе, мы его уже с собаками ищем, а он развёл тут лямур-тужур, – голос Серого звучал весело, но взгляд был полон раздражения и зависти.

Дмитрий только молчал и лукаво улыбался. Я была рада, что Юрины друзья застали эту трогательную сцену – неприкрытая зависть ребят слегка успокоит его эго. Я поцеловала Рыжика в шею и, прошептав «до встречи», высвободилась из крепких объятий и устремилась к выходу. Ребятам я лишь молча махнула рукой.

Спустя полчаса в моём номере раздался настойчивый стук в дверь. Я точно знала, кто это. Вот дурачок – передумал.

Уезжай, Юра, пожалуйста, не искушай меня и не мучай себя.

Он окликнул меня несколько раз и ещё долго стоял под дверью, вероятно, прислушиваясь.

Убирайся, Рыжик.

Вскоре я услышала удаляющиеся шаги.

Вот и хорошо, вот и правильно.

Вибрация телефона вырвала меня из беспокойного сна. За окном шёл проливной дождь, почти не пропуская в комнату утренний свет. Плаксивая, хмурая суббота. Я дотянулась до мобильника, когда он уже прекратил жужжать и ёрзать по тумбочке. Увидев пропущенный номер, тут же перезвонила сама.

– Реми, милый, прости, я спала и не успела ответить. Как ты? Ты не позвонил вчера, я волновалась.

– Мышка, это ты меня прости, что разбудил. Время уже позднее, а ты спишь. Что, всю ночь гуляла?

– Наоборот, я легла очень рано, но не могла уснуть до утра. Скажи лучше, что у тебя новенького, ты не шалишь?

– Я шалю так скромно, что тебе не о чем волноваться. Ди, я очень соскучился, когда ты прилетишь?

Да я прямо сейчас готова лететь к тебе, мой драгоценный мальчик.

Моё сердце выпрыгивало из груди под напором внезапной аритмии.

– Милый, я тоже сильно скучаю. В ноябре прилечу обязательно, и ничто меня не остановит, мне так тебя не хватает, просто не смогу дольше тебя не видеть.

– Хм, попробовала бы ты ещё и в ноябре не прилететь, я бы тогда сам к тебе прилетел. Ну, ладно – ноябрь так ноябрь. А как там горячие русские парни, ты успешно от них отбиваешься?

– Конечно, милый, ведь я не хочу, чтобы ты перешёл на язык резких жестов, и потому просто не провоцирую мужчин.

Мы ещё долго говорили, шутили, смеялись, и хмурое субботнее утро обрело краски.

Контрастный душ окончательно вернул в меня бойца. Это потому, что мой список срочных дел перерос список необходимых покупок, и мне стоит поторопиться. А сегодня вечером я приглашена на крутую тусовку – Карабас позаботился. Не люблю эти гламурные сходняки, однако, надеюсь, что сегодняшняя вечеринка станет для меня очередной ступенью к успеху. И я обязана на ней блистать.

Ровно в семь часов вечера роскошный чёрный «BENTLEY», любезно предоставленный мне Карабасом, притормозил у входа в ресторан, откуда мне навстречу уже спешил сам Соколов Карабас Барабасович. Боже, ткани, угробленной на его гигантский костюм, думаю, хватило бы на чехол для танка. Мой квадратный кавалер галантно предложил свою потную руку, помогая мне выбраться из авто. Он пребывал в радостном возбуждении от возможности сопровождать и представлять меня гостям вечеринки.

Я же не разделяла его щенячий восторг. Но согласилась составить ему компанию при условии, что он будет себя вести, как мой друг и партнёр по бизнесу, а вовсе не как денежный мешок, проложивший тропу в мои трусики под щедрый шелест купюр. Карабас, вероятно, так себе и рисовавший наше парное дефиле, заметно сник, но согласился. Да и куда бы он делся.

В гардеробной я задержалась у огромного зеркала, чтобы проверить макияж и убедиться, что выгляжу готовой к большой охоте. О да, я готова. Платье в пол из чёрного шёлка спереди выглядело полностью закрытым и струилось вдоль тела, не обтягивая, но подчёркивая каждый изгиб во время движения. Зато глубокий вырез на спине открывал соблазнительный вид на идеальную смуглую кожу, а небольшой разрез демонстрировал стройные щиколотки, обтянутые тонкой паутинкой чулок. Чёрные лабутены позволяли смотреть большинству мужчин в глаза, не запрокидывая голову. Вечерний макияж «смоки айс», подчёркивающий яркость и цвет глаз, завершал образ опасной чёрной пантеры. Помаду я, как обычно, заменила прозрачным блеском. Мои волосы были гладко зачёсаны назад, подчёркивая точёный овал лица, и собраны в мягкий валик в области шеи. Из украшений я предпочла лишь маленькие бриллиантовые серьги и широкое кольцо из платины с дорожкой бриллиантов. Переведя входящие звонки на голосовую почту, я забросила телефон в клатч, и с ослепительной улыбкой повернулась к своему шкафообразному спутнику.

Мы вошли в зал, сверкающий изобилием дорогих украшений и фальшивых улыбок, и наша полярная парочка мгновенно привлекла к себе внимание жадной до зрелищ и сплетен толпы.

Ну, берегись, столичный бомонд, кто не спрятался – я не виновата.

Моя вечерняя охота оказалась весьма продуктивной. В лёгкой атмосфере всеобщего веселья я обзавелась очень полезными связями, пустив в ход всё своё обаяние. Мои новые знакомые потирали руки, считая меня лакомым трофеем, моя же заинтересованность выглядела лишь ответной вежливостью. Надо отдать должное Карабасу, он свою роль отыграл на отлично, хотя это было не обременительно. Пузан вовремя подчёркивал мой высокий профессионализм в той или иной сфере, и своевременно пресекал поползновения интимного характера в мой адрес от некоторых, уже неадекватных, гостей. Итак, главный редактор модного глянца, успешный ресторатор, гламурный стилист, фотограф… К концу вечера в моём клатче собралась приличная стопка щегольских, разноцветных визиток.

Но моим главным трофеем стал известный адвокат Пётр Мендель – с виду очень обаятельный мужчина лет сорока, а по слухам невероятно циничная сволочь. Пётр, с его обширными связями и возможностями, был для меня очень ценной и желанной добычей. Но я сама пока представлялась ему лишь сладким десертом, с которого он уже примеривался слизать сливки и заглотить вишенку. Мне же был нужен трезвомыслящий, всемогущий деловой агент в этом городе, готовый на добровольное, взаимовыгодное сотрудничество. Но поскольку я не представлялась Петру сколь-нибудь полезной в деловом аспекте, пришлось изрядно потрудиться, чтобы адвокат начал думать обо мне верхней головой. И я открыла сессию по его укрощению и покорению.

По воле счастливого случая, клиент Петра и его основная головная боль на сегодняшний день оказался в числе приглашённых гостей. Прожив двадцать три года в законном браке и имея троих взрослых детей, этот похотливый индюк собрался обзавестись свежей женой, а нынешней дать отставку, оставив её буквально ни с чем – банальная история. Жена, понятное дело, упиралась, пытаясь отвоевать заслуженный кусок семейного пирога через суд. Ушлый, компетентный Пётр нащупал-таки золотую середину, которая просто не могла не удовлетворять обе стороны, но глава семейства оказался бескомпромиссен до абсурда.

– Выбрасывая на свалку старый комод, вы ведь не станете подсовывать в его рассохшийся, скрипучий ящик мешок денег, чтобы осчастливить очередного пользователя, – рассуждал неверный супруг. С комодом было более-менее ясно, но аналогия со скрипучим рассохшимся ящиком Петра озадачила.

– Мебель, подобранная в своё время с умом и вкусом, при должном уходе и бережном обращении может превратиться в ценнейший антиквариат, – осторожно заметил Пётр, сопроводив комментарий обаятельной улыбкой.

– Я предпочитаю хай-тек, – отрезал несговорчивый скряга.

Пётр, уже неаккуратно позволивший себе усомниться в здравом уме и хорошем вкусе клиента, не рискнул заверять его, насколько ненадёжен современный хай-тек. Но допустить «хай так» в своей работе он не мог. Не привыкший проигрывать адвокат, был, мягко говоря, в замешательстве, но помощь пришла, что называется – откуда не ждали…

– Когда я с ним закончу, позаботьтесь, чтобы у Вас на руках были необходимые документы, на которых Ваш клиент поставит подпись, – с уверенностью сказала я Петру и, нацепив обворожительную улыбку, отправилась штурмовать омерзительный пивной бочонок на коротких ножках.

Этот престарелый, лысый пигмей с выдающимся пивным брюхом звался Ильёй Андреевичем. Явился он на вечеринку в сопровождении тонконогой, белокурой малолетки. Девочка, в алом платьице, походившем на ленту выпускника, была на полголовы выше своего спутника и на полвека моложе.

Пересилив отвращение и брезгливость, я врубила своё обаяние на полную мощь и включилась в игру. Ловко оттеснив от Ильи Андреевича его юную спутницу, которую тут же взял на себя разговорчивый и симпатичный Пётр, я атаковала противника своим главным оружием. Разговоры о погоде, курсе валют и международном положении незаметно перетекли в «ячейку общества». Я была полна «искреннего» сочувствия к Илье Андреевичу, охотно поведавшему мне о своих проблемах, свалившихся на него в связи с бракоразводным процессом.

Нащупав самые тонкие струны гнилой душонки, я виртуозно сыграла на них грустную композицию. И мужик разглядел-таки страшную угрозу для своей репутации в случае, если он пустит по миру свою, безусловно, старую и жадную жену. Ведь тогда для всех она станет несчастной жертвой, отдавшей свои лучшие годы скупому и бездушному мужу. Уж тут журналисты постараются, чтобы грязные портки Ильи Андреевича смердели из каждого говорящего гаджета.

Спустя сорок минут знакомства меня тошнило, а этот похотливый гном считал меня своей феей-спасительницей и выискивал глазами Петра, чтобы скорее урегулировать вопрос с подписанием мирового соглашения между супругами. И ведь ничего нового я ему не сказала, чего бы он не знал сам, или уже не услышал от Петра, но ведь как проникся. Я же просто сделала то, что умею делать лучше всего, делать исключительно и непревзойдённо – я провела переговоры.

– Но как вам это удалось, Диана? – не переставал удивляться восхищённый адвокат.

– Пётр, а Вы всем рассказываете о своих проблемных клиентах? – невинно поинтересовалась я.

– Нет, конечно, это же… – начал было Пётр и осёкся, изумлённо глядя мне в глаза.

– Вот видите, а мне всё растрепали, – шутливо пожурила я мужчину.

– Это что – гипноз? – растерянно пробормотал адвокат.

– Да бросьте, Пётр, какой гипноз? – улыбнулась я. – Если хотите, я даже глаза прикрою, чтобы Вам было комфортнее. Просто я умею быть убедительной, когда меня слушают, и умею заставить слушать.

– Но что Вы сделали?

– Пётр, а давайте назовём это моей невероятной харизмой, – уклончиво ответила я. Мне не хочется водить за нос этого проницательного мужчину, и я напускаю таинственность. Красивым девочкам такое всегда простительно. – И пусть, Пётр, это пока будет нашей маленькой тайной, – включаю кокетку. Адвокат расплывается в улыбке.

– А давайте уже на «ты», Диана.

– А давай, – с лёгкостью соглашаюсь.

Всё – адвокат теперь мой.

– Дианочка, дорогая, где справедливость? – Карабас танком вторгся в наш с адвокатом очередной брудершафт. – Мало того, что Вы от меня сбежали к этому дамскому угоднику… – в голосе Соколова сквозит ревность, – так ещё и на брудершафт с ним пьёте, а я, давний друг, до сих пор в немилости.

– Олег Константинович, так как пить я больше не могу, то давай просто перейдём на «ты» во имя нашей старой дружбы, – миролюбиво предложила я, чтобы избежать лобзаний со свиным рылом.

Я постаралась сосредоточить немного расфокусированный взгляд на Карабасе. Он обиженно запыхтел, но под моим взглядом сдулся и попытался перевести в шутку некомфортную ситуацию:

– Да уж конечно, куда рыпаться нам, скромным строителям, когда есть крутые адвокаты, они и напоят, и расцелуют, и…

– И всё! – резко отрезала я, сверля жёстким взглядом «скромного строителя», а ушлый Пётр тут же подсунул ему бокал с тёмной жидкостью и начал толкать тост за прекрасных, коварных и непостоянных женщин-соблазнительниц.

Время давно перевалило за полночь, но вечеринка обрела третье дыхание и была в разгаре. Алкоголь и закуски пополнялись, а адекватных гостей почти не осталось, да и сама я не могла бы пополнить их трезвые скудные ряды. Мою пятую точку одолевает жажда приключений, но искать их в этом бедламе было бы неосмотрительно. Поняв, что ловить мне здесь больше нечего, я принимаю решение уйти. А поскольку прощание с Карабасом и моими новыми знакомыми грозит мне новой порцией горячительного, я решаю уйти по-английски, когда вдруг замечаю ЕГО.

Он выглядит, как никому не известный молодой статист на большой премьере среди голливудских звёзд. Но этому дебютанту я уже готова дать… «Оскар». Его светло-русые, ближе к блондинистым, волосы, уложенные в художественном беспорядке, и высокая крепкая фигура взбудоражили моё неугомонное воображение, изрядно подогретое алкоголем. Думаю, именно так должен выглядеть мой будущий муж, и мы с ним будем неплохо смотреться. Осталось выяснить его статус на сегодняшний день и, если он окажется глубоко женатым, то это станет неудачным финалом сегодняшней вечеринки. Мой избранник явно чувствует себя здесь не в своей тарелке. Кажется, в этот вечер я уже ловила на себе этот тёмный взгляд. А разве могло быть иначе? Интересно, какие у него глаза – карие, тёмно-серые? А, не важно.