Текст книги "Танго на троих (СИ)"
Автор книги: Алиса Перова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
– Диана, ты действительно обидела Снежану? – мягко спросил Пухляк.
– Не знаю, – я удивлённо пожала плечами, – ваша Снежана устроила мне допрос, а я ответила, что не хочу с ней разговаривать. Не думала, что она настолько ранимая, но и отчитываться перед ней не собираюсь.
Пухляк закивал, вероятно, соглашаясь с моим объяснением, и осторожно спросил:
– А про Артура – это правда?
Мне теперь что – на Библии поклясться? Охотно верю, что доброму очкарику неприятно узнавать о подобных грешках сынули, но не я же его толкала на сомнительные подвиги. Или всё-таки я – своим присутствием? А если и так, то тогда его тем более необходимо изолировать от общества, в котором столько раздражителей.
– Это было в самую первую ночь, когда я здесь осталась, – пояснила я Пухляку и, справедливости ради, добавила: – Но не он, конкретно, ломал мне руку – он просто сдёрнул меня за волосы с дивана, а я неудачно упала.
Глаза Пухляка были полны ужаса, но в них я не увидела недоверия.
– Почему же ты сразу всё не рассказала, Диана?
Я растерянно развела руками и сказала правду:
– Ну, а кто бы мне поверил? Вы же сами знаете, как мне все здесь «рады», и как относятся ко мне. Я не Вас имею в виду. А к тому же, я испугалась Артура, ведь он и сейчас мне угрожает. Я бы, может, и дальше продолжала молчать, но не хочу пострадать ещё больше. Мне у вас очень плохо, Эдуард Алексеевич, и очень страшно. Я прихожу очень поздно, чтобы не столкнуться с друзьями вашего сына. Один из них каждый день сторожит меня у подъезда. – Вот я и исповедалась доброму и странному Пухлячку.
Он закивал, как болванчик, и тихо вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. И что теперь будет?
Этим вечером меня больше никто не беспокоил. Ночью Артур ко мне не приходил, хотя я основательно подготовилась и ждала его. И в последующие три дня и три ночи родственники, казалось, просто забыли о моём существовании, даже бабка не звонила. Было как-то не по себе. Гипс с моей руки наконец-то сняли. Рука хотя и не болела, но была как чужая. Приходилось её разрабатывать.
Сегодня я сама позвонила бабке и напросилась переночевать у неё с пятницы на субботу. Завтра 9 мая и мне хотелось сходить с девчонками посмотреть салют на площади, а до бабки, живущей в центре, от площади было рукой подать. И в школу утром будет удобнее от неё добираться. Бабка согласилась при условии, что смотреть салют мы будем в присутствии взрослых. Подумать только – какая забота. Да кто бы ещё Дашку отпустил шляться по ночам, поэтому праздник будет в компании её родителей. Хорошо ещё, что не Янкиных – те вообще дремучие и суровые. Сегодня я решила, что буду спать завтра утром так долго, пока сама не проснусь. Сколько можно уже в праздничные и выходные дни с раннего утра убегать в никуда.
А ночью я проснулась от страшного грохота. Каждый вечер перед сном я возводила перед дверью баррикады на случай вторжения Артурчика. И вот он вторгся.
– Ты что, сука, тут наваляла перед дверью? – шипел Артур, потирая ушибленное колено. Он включил свет в зале, чтобы рассмотреть, на что налетел.
– А что ты забыл тут ночью? – спросила я, вытаскивая из-под подушки здоровенный нож. – Послушай меня, недоумок, предупреждаю один раз – тронешь меня и это лезвие войдёт в твою поганую глотку по самую рукоятку. Терять мне, никому не нужной сиротке, уже нечего, и уголовной ответственности я не подлежу. Так что выбор за тобой, придурок, и я не шучу. Усёк?
Артур, видимо, усёк. Он ошарашенно смотрел на внушительный тесак в моей руке, и в его глазах плескался страх. Что – не ожидал такой встречи, козлина? Я встала с дивана и с ножом в руке двинулась на Артура. Он отскочил к двери, как ужаленный, снова споткнулся и чуть ли не кубарем вылетел из зала, обкладывая меня отборным матом. Так-то вот, шакал ссыкливый.
Долго поспать мне так и не удалось, наверное, от перевозбуждения. Конечно, я очень волновалась, тем более, я вовсе не была уверена, что смогла бы применить своё грозное оружие даже против этого козла – Артура. Но он мне почему-то поверил. Я неожиданно поймала себя на мысли, что когда я говорю с людьми, глядя им в глаза, до них обычно быстрее доходит мой посыл. Интересное наблюдение, может, случайность? А если учесть такой весомый аргумент, каким я размахивала перед носом Артурчика – кто бы ещё стал со мной спорить? Но проверить всё же стоит как-нибудь.
День был очень тёплым, а украшенный флагами, гирляндами и плакатами город выглядел нарядным и ухоженным. Мы с Дашкой и Янкой гуляли по центральному проспекту, заряженные весной и праздничным настроением. Повсюду на импровизированных сценах играли музыканты, дети пели патриотические песни и танцевали. Люди беспорядочно двигались по всей ширине яркого проспекта, размахивая флажками и шариками. На проезжей части, перекрытой в честь праздника для массового гуляния, резвились и визжали дети. Атмосфера всеобщего веселья поглотила весь город.
После праздничного салюта я в приподнятом настроении отправилась к бабке, у которой заранее оставила приготовленный к завтрашнему дню портфель. Эльвира встретила меня радостно, вкусно накормила и даже ничего не спросила про конфликт с тёткой и про Артура. Предполагаю, что бабка старательно избегала скандалов, а мне тем более было неинтересно мусолить неприятную тему и омрачать своё праздничное настроение.
Субботний день в школе был расслабленным. Тёплая весенняя погода и праздничное настроение не располагали к учёбе и работе ни учеников, ни учителей. Шерхан вообще забрал меня с двух последних уроков и повёл прогуляться, а заодно и пообедать в кафе. Уже по обыкновению он всучил мне деньги – немного больше, чем обычно, и сказал, что на несколько дней уезжает в Москву, а, возможно, задержится на неделю. Приказал мне не голодать и питаться как следует, а ещё звонить ему в любое время дня и ночи в случае необходимости. От его трогательной заботы на сердце становилось тепло и радостно.
После вечерней тренировки Серёжа куда-то очень торопился, и мой верный Витёк вызвался проводить меня домой. У подъезда ненавистного дома мы с ним долго сидели на лавочке и разговаривали. Договорились съездить завтра на кладбище, на могилки к моим маме и прадеду, потому что 9 мая съездить так и не получилось. На прощание Витёк обнял меня за плечи и поцеловал в щёку.
Несмотря на то, что я относилась к нему, как к хорошему другу, я прекрасно осознавала, что Витёк уже взрослый и очень привлекательный парень, и мне даже льстила его влюблённость. Я нередко представляла, что свой первый поцелуй подарю именно ему, и легко могла предположить, что наши дружеские отношения со временем могут перетечь в романтические. Наверное, если бы он сейчас поцеловал меня не в щёку, а в губы, то я бы не стала сопротивляться.
Но Витёк был терпелив со мной, возможно, ещё и потому, что ему очень доверяла моя мама, и именно ей он обещал оберегать и защищать меня. Интересно, надолго ли ещё хватит его выдержки? Из моих одноклассниц с мальчиком целовалась только Танька, да и то, наверное, врёт. Возможно, именно я буду первой целовальщицей в нашем классе и поделюсь со своими девчонками невероятными ощущениями. Даже Танюхе расскажу, чтобы её разорвало от зависти и злости.
Я смотрю вслед удаляющемуся Витьку, машу рукой, когда он оглядывается, и в предвкушении неизведанного и невероятного закусываю нижнюю губу. Какой замечательный сегодня день!
Дверь в квартиру мне открыл Артур с поганенькой усмешкой на губах. От него сильно разило алкоголем.
– Добро пожаловать, прынцесса, – развязным голосом проговорил он и сразу затерялся в глубине квартиры.
Интересно, где это носит его родителей, и почему их сыночек источает алкогольные пары совершенно не скрываясь? Я разулась и сразу прошла в ванную комнату, чтобы помыть руки. Проходя по коридору, я принюхалась – в квартире стоял какой-то странный сладковатый запах, и он мне совсем не нравился.
Входя в зал, я совершенно не ожидала обнаружить на своём диване посторонних личностей. Артур и ещё двое взрослых парней с удобством расположились на отведённой мне территории. Они похабно улыбались, глаза их блестели – все явно находились под градусом. Я растерялась и совершенно не представляла, как должна себя вести дальше. Понимала, что выгнать гостей Артура из его же квартиры я не имею права, но и деваться мне здесь больше некуда, разве что укрыться в туалете.
И тут со стороны балкона нарисовался Игорь. Он не улыбался мне, как обычно, а даже наоборот – был очень хмурым. Смерив меня сумрачным взглядом, он грубо спросил:
– Ну, и с кем ты там облизывалась около дома, это что за чувак? Я думал, бля*ь, ты ещё маленькая, невинная зайка, раз отказывалась со мной встречаться, а ты… – Игорь брезгливо скривил губы.
– Так я же говорил тебе, что она шлюха малолетняя, и прут её всякие колдыри из её нищебродского района, а ты, дебил, хотел пристроиться. Тебе, дружище, не светит, у неё там целая очередь всяких обсосов, – изложил мой «добрый» братец собственную версию моего бытия. Но оправдываться в данной ситуации было глупо, да и перед кем я должна здесь отчитываться?
Я развернулась, чтобы выйти из комнаты, но Артур преградил мне путь, резво вскочив с дивана.
– Ты куда лыжи настроила? Пожаловаться некому, сегодня я за тобой присматриваю. А ты мне беспрекословно подчиняешься и слушаешься, как старшего братика. Поняла? – Артур злобно оскалился.
Нет! Нет – это же не может быть правдой, тётка ведь не оставит квартиру в распоряжение сына и его дружков.
– Скажи, правда тот крендель тебя трахает? – напомнил о себе Игорь.
– Это мой танцевальный партнёр, он проводил меня после тренировки, – рассеянно ответила я.
– А ты сосёшься со всеми провожатыми? – не унимался парень.
И что тут можно было ответить, особенно, когда вокруг меня четверо неадекватов. И я промолчала. Куда же тётка с Пухляком подевались? Время ещё не позднее, и можно было бы уехать к бабке… Вот только как отсюда выйти?
– Ребята, вы не могли бы выйти из комнаты, мне надо переодеться, – обратилась я к парням безо всякой надежды на успех.
– А ты начинай, мы не стесняемся, – подал голос неизвестный мне парень, а остальные поддержали шутку нестройным ржанием и пошлыми предложениями.
– А ты кто такая, чтоб в моём доме указывать моим гостям? – набычился Артур.
Но Игорь вдруг улыбнулся и миролюбиво предложил:
– Да ладно, пацаны, давайте выйдем. Хата большая, найдём себе место, пусть переодевается. – И под недовольный ропот своих друзей стал выдворять их из комнаты.
– Спасибо, Игорь, – поблагодарила я, даже не взглянув в его сторону.
– О, да, Игорёк, спасибо тебе, ты такой добрый, такой понимающий, и ты запросто подрочишь в сторонке, пока она будет обслуживать партнёра, балерона своего, – дурным голосом приговаривал Артур.
Снова раздалось ржание, на что Игорь что-то грубо и тихо прошипел, но уже за закрытой дверью.
Вот я попала! Я полезла в свою тумбочку, чтобы достать накопленные сбережения и прихватить с собой. Не оставлять же их здесь, с этими уродами. Мои вещи оказались перевёрнуты, а денег не было – успели-таки, сволочи. Появилось дикое желание заорать на них, даже накинуться с кулаками и кусать, и царапать… Но только куда мне против четверых нетрезвых парней. Ладно, разберусь с этим потом, а сейчас надо бежать отсюда быстрее. Я тихо вышла из комнаты, на цыпочках прокралась к входной двери и стала обуваться.
– Далеко намылилась? – ко мне со стороны кухни приближался Артур. Я потянулась к замку, но парень оказался проворным и, подскочив к двери, оттолкнул мою руку. – Убери свои грабли от чужой двери, сука!
– Меня Эльвира ждёт, – попыталась я выкрутиться.
– Что ты пи*дишь, никто тебя не ждёт, или, может, тебя твой трахарь поджидает? Ну, тогда ему придётся ещё подождать. Давай, двигай назад в комнату и не зли меня. – Артур грубо толкнул меня в спину.
– Турыч, оставь её, чего лезешь к девочке. Диан, выпьешь с нами? – Игорь подошёл к нам и протянул мне стакан с какой-то жидкостью. – Пей, не бойся, это шампанское, оно легонькое.
– Но я не пью, – пролепетала я и поспешила вернуться в комнату, закрыв за собой дверь.
И как мне теперь уйти отсюда, может, бабке позвонить? Точно! Я полезла в рюкзачок за телефоном, когда в дверь комнаты постучали. Это точно не Артур, он бы пинком распахнул. Дверь осторожно приоткрылась, и вошёл Игорь, снова со стаканом в руке. Только цвет содержимого был уже другой – кислотно-жёлтый. «Сок» – догадалась я. Игорь присел на край дивана и вид у него был виноватый.
– Диан, ты извини, что так получилось. Мы просто слегка расслабились без родаков, да и я палку перегнул, извини. Но обещаю, тебя тут никто не обидит, я не позволю. Хочешь сок?
Я отрицательно покачала головой.
– Ну, не хочешь, как хочешь, – миролюбиво согласился Игорь и отставил стакан с соком на тумбочку.
Он принялся мне рассказывать, что его сестра тоже занимается танцами, и как это здорово, и что он это уважает, и я просто обязана пригласить его на своё очередное выступление. Очень хотелось его грубо послать, но я терпеливо слушала всю эту муть, стараясь не нарываться – как-никак, а Игорь был сейчас моим единственным защитником.
– Сейчас, погоди минутку, – парень вдруг выскочил из комнаты. Вроде бы он и казался искренним, но почему-то я не спешила ему доверять и настороженно смотрела на дверь, за которой он скрылся.
Через пару минут Игорь вернулся с ещё одним стаканом.
– Игорь, я же сказала, что не буду пить, – раздражённо напомнила я.
– А это и не тебе, это я себе принёс. Давай выпьем с тобой мировую – я шампусик, а ты сок.
– Я не хочу сок, Игорь, я вообще не хочу пить.
– А я хочу знать, зайка, что ты на меня не обижаешься, поэтому нужна мировая. Вот выпьем, и я успокоюсь, зная, что ты больше не злишься, и пацанов уведу отсюда. – Игорь заискивающе заглядывал мне в глаза и виновато улыбался.
Честно говоря, есть хотелось очень, и мой желудок готовился уже взвыть. Может быть, сок немного притупит чувство голода? А ещё было бы очень неплохо, если бы Артур с друзьями действительно ушли.
– Ты и правда уведёшь их отсюда? – спросила я Игоря.
– Конечно, а ты думаешь, что они ночевать здесь будут? Уведу, но только сначала я хочу помириться с тобой. Ну, и? – Игорь поднял свой стакан и подал мне отставленный в сторону сок.
Я решила не вредничать и взяла его. Игорь легонько чокнул по моему стакану своим и выпил залпом содержимое. Я отпила глоток сока – вкусный, апельсиновый, и алкоголь не подмешали. Сок я выпила полностью – очень люблю с мякотью. Игорь расплылся в улыбке и радостно произнёс:
– Ну, вот и всё, теперь мы друзья. Ну, что – мир?
– Мир, – буркнула я тихо.
Но Игорь вовсе не торопился вернуться к своим друзьям и снова завёл разговоры про танцы, потом про спорт, кажется, про бокс. Он говорил ещё что-то, но я его уже почти не слышала. В голове шумело, перед глазами всё расплывалось, и голос Игоря стал совсем далёким и неразборчивым.
Очнулась я, наверное, от боли. Болело всё тело, в голове гудело, а между ног нещадно жгло. Я с трудом разлепила веки и увидела перед лицом какое-то движение. Зрение фокусировалось медленно. Сквозь пелену в глазах я с трудом разобрала, что именно маячило перед глазами. Весь мой ослабленный организм взбунтовался, и меня вырвало фонтаном прямо на ЭТО. Раздался отборный мат, и на мою голову обрушился сокрушительный удар.
Я в какой-то липкой, чёрной трясине, дышать трудно. Хочу пошевелиться, но тело меня не слушается, и глаза не открываются. Слышен какой-то писк – сначала громкий, пронзительный, но постепенно он отдаляется, и меня проглатывает чернота.
Никак не получается открыть глаза, ощущаю страшную тяжесть в голове и снова слышу противный писк. Что со мной, что это пищит? Пытаюсь что-то вспомнить, но голову пронзает острая боль. Снова проваливаюсь в обезболивающий мрак.
Нет сил разомкнуть тяжёлые веки. Где я? Как сквозь вату слышу голос Эльвиры:
– Скажите, когда она очнётся? – кажется, бабка плачет.
– Не волнуйтесь, теперь всё будет в порядке. Девочка скоро придёт в себя, а пока она спит и набирается сил. Сейчас это именно то, что ей необходимо. Не плачьте, пожалуйста, Эльвира Вениаминовна, всё плохое уже позади. – Этот мужской голос мне незнаком.
– Спасибо, Павел Семёнович, я ваш должник. – А это голос полковника.
Где же я? У бабки, что ли? А что это тогда пищит всё время? Хлопнула дверь – кто-то вошёл или вышел. Всхлипнула бабка.
– Лёнечка, а вдруг она умрёт, что тогда будет?
– Хватит рыдать, слышала, что врач сказал – всё плохое позади. Теперь выживет, а заодно и выспится.
– Лёня, мы должны забрать Диану к себе, она больше не сможет там оставаться.
– А я давно тебе говорил – забрала бы сразу, и девчонка была бы в порядке.
– Лёнечка, так я же за тебя переживала, ты ведь не любишь посторонних в доме.
– Кажется, она твоя внучка, я ничего не путаю? А ты, вероятно, самая херовая бабка. – Полковник был явно раздражён. А бабка снова разрыдалась.
– Какое счастье, что Эдик вернулся домой, иначе даже боюсь представить, что бы было. Ох, горе-горе! Лёня, что же теперь будет с нашим Артурчиком?
– Ты мне лучше про этого выродка даже не напоминай. Лично я с радостью утрамбовал бы его в колонию вместе с его дружками.
– Ох, ну зачем ты так говоришь, ведь я же тебе всё объяснила – Артур ни в чём не виноват. Это всё его друзья, а он совсем никак не мог им помешать. И Артур сказал, что Диана сама перед ними кокетничала. Она ещё юная, глупенькая девочка, ей захотелось внимания, – бабкин голос дрожал и срывался.
– Да что ты за дура такая, ты хоть сама себя слышишь? Диана твоя и руку сама себе сломала, и клофелина наглоталась, а потом и на х*й случайно напоролась, или специально прыгнула и в эйфории головой ударилась?! Эля, твою мать, ты идиотка совсем? Это групповое изнасилование и причинение тяжкого вреда здоровью. Это можно расценить как попытку убийства, между прочим. И не беси меня лучше своими причитаниями, иначе твой вонючий щенок уже сегодня будет на нарах. Сиди лучше тут и молись за здоровье внучки. Молча! – Раздались тяжёлые шаги, и хлопнула дверь.
Я лежала и пыталась анализировать услышанное, но голова гудела, как реактивный двигатель, а мысли путались. Нет, не могу сейчас думать. Спать…
Громко и весело щебечут птицы. Я открыла глаза – белый потолок и стены тоже белые. Где я, в больнице?
Так хочется пить. Дверь открылась и вошла молодая женщина в белом халате. Значит, я точно в больнице, а это, наверное, медсестра. Женщина ласково улыбнулась.
– Проснулась, спящая красавица? Ох, и намучились мы с тобой. Меня зовут Анна, я медсестра. Ну что, Диана, с возвращением тебя. Сейчас я врача позову, – она развернулась к выходу.
– Я пить хочу, – просипела я и не узнала свой голос.
– Это мы сейчас мигом устроим, – медсестра подскочила ко мне, и что-то прихватив с тумбочки, приложила к моим губам какую-то трубку. В голове промелькнули мерзкие картинки, и я поморщилась.
– Тебе что, больно? – забеспокоилась Анна, заглядывая мне в глаза.
– Нет.
– Хорошо, тогда пей потихонечку, – она наклонила к моим губам стаканчик с носиком-трубочкой. – Диана, у тебя такие красивые глаза и губы тоже. Ты вообще необыкновенная красавица, даже когда без сознания. Так что будешь жить долго, счастливо, и будешь кружить парням головы.
Уже вскружила, кажется – целый торнадо устроила. Красавица я, говорят, и даже необыкновенная, только хорошо ли это? И как я, бесправная малолетка, могу использовать свою красоту? Практика показала, что только себе во вред.
– Так, я пошла за доктором, а ты лежи, – распорядилась улыбчивая медсестра.
Ага, вот сейчас вскочу и побегу в волейбол играть.
Напоив меня, Анна подмигнула и вышла из палаты, а я задумалась в попытке восстановить трагические события. Полковник сказал, что было групповое изнасилование. Значит, меня изнасиловали. Но кто? Игорь? Артур? Стоп! Групповое! Это значит… они все??!
– Та-аак, а что это у нас с лицом? Деточка, у тебя что-нибудь болит? – пожилой врач взял мою руку, нащупал пульс, заглянул в глаза.
– Ничего не болит.
– Вот и прекрасно. Давай тогда знакомиться, меня зовут Павел Семёнович, и я твой лечащий врач. А тебя как зовут? – добрый доктор улыбался. Склеротик что ли – забыл, кого лечит?
– Диана.
– У тебя очень красивое имя, а фамилия у тебя какая?
– Кузнецова.
– А сколько же тебе лет, Диана Кузнецова?
– Почти тринадцать, – буркнула я. Достал уже своими тупыми вопросами, не мог в карточку заглянуть?
– А почему почти, это как? – удивился беспамятный лекарь.
Как-как! Кверху каком! Задрал уже, старый пердун.
– Тринадцать лет мне исполнится тринадцатого мая, – с трудом скрываю раздражение.
– Правда? Диана, ну тогда с днём рождения тебя! – торжественно произнёс чокнутый доктор, а я вытаращила на него глаза.
– Чего ты испугалась? Ты просто приболела и долго спала, а проснулась прямо в свой день рождения.
– А к-какое сегодня число? Хотите сказать, тринадцатое? – Врач кивнул. – А когда всё случилось? – я с ужасом и недоверием смотрю на него.
– А что случилось? – насторожился Павел Семёнович.
Он разве не знает? Как такое может быть? Я прикрыла глаза – не могу на него смотреть, если он знает. Или это я не должна знать? А ведь я могла бы и ничего не узнать, если бы не очнулась, когда меня… Господи, какой кошмар! Или если бы я не проснулась во время разговора бабки с полковником. А теперь как я должна себя вести? Ну уж нет, я не смогу пересказывать даже те крохи, которые всплывают в памяти – это слишком отвратительно. Да как вообще можно об этом говорить? А Шерхан – вдруг он узнает? И что будет, если узнает? Как же мне теперь…
– Диана, о чём ты задумалась? – доктор выглядит обеспокоенным. – Ты помнишь, что с тобой произошло?
– Я не знаю, я пришла домой к тётке, и там был Артур, и его друзья, и… и всё.
– Артур это кто?
Чмо в пальто! От нахлынувшего отвращения у меня даже голова разболелась.
– Это сын моей тётки, – постаралась я произнести как можно безразличнее.
– Ага, значит, Артур твой брат? – врач разговаривал со мной, как со скудоумной. Как же это бесит.
– Он мне не брат, – упрямо ответила я.
– Ну и ладно, – мягко согласился доктор. – Скажи, Диана, а почему тебе стало плохо?
– Не знаю, я разговаривала с Игорем, другом Артура, а потом всё. Я не помню.
– Может, ты что-то скушала?
– Нет, я совсем ничего не ела. Только сок пила.
– Вот и умничка, оказывается, ты всё прекрасно помнишь. Сок твой был испорченный и, выпитый на голодный желудок, дал такую реакцию. У тебя было сильнейшее отравление. Эти соки, деточка, вообще пить вредно. Поняла? – увещевал меня добрый, милый, брехливый дядюшка доктор.
И я кивнула. Конечно, я всё поняла – меня отравили, изнасиловали, чуть не убили, и во всём виноват сок. Что же тут непонятного?
Внутри меня пустота. Я прокрутила в голове все события и разговоры, и должна, наверное, что-то чувствовать – обиду, злость, страх, да хоть что-то. Но пусто, даже боли нет больше. Я лежу, смотрю в потолок и хлопаю глазами, как деревянная чурка. И ничего не хочу. А ведь у меня сегодня день рождения, и это должно быть радостным событием. Я пытаюсь вспомнить, как это – радоваться, что это за ощущение? Радость мне приносила мама, а ещё танцы, и мои друзья, и клубника, и мороженое… Но мамы больше нет и не будет никогда. Танцевать я не хочу – такое со мной впервые. И не хочу никого видеть и ничего не хочу есть. Значит, радость – это что-то точно не моё.
Дверь распахнулась и ворвалась Эльвира с ландышами в руках и вся в слезах. Святая невинность.
– Девочка моя, слава богу, ты пришла в себя, радость-то какая! – бабка бросилась меня обнимать, целовать, и поливать лживыми слезами. У неё радость, а я мечтаю, чтоб её здесь не было. – Дианочка, деточка, с днём рождения тебя, моя милая! Ты сейчас выздоровеешь, и мы купим тебе подарок – любой, какой ты захочешь!
И будет мне сразу радость и счастье. Тогда, пожалуй, оплатите киллера, который избавит мир от вашего внука и его друзей.
В палату вошёл полковник.
– Диана, здравствуй, с днём рождения тебя, девочка. Ты, главное, выздоравливай, а остальное всё у тебя будет, – и Полкан улыбнулся. Ох, ничего себе! Похоже, у него тоже радость. А я смотрела сквозь них и хотела тишины.
– Дианочка, когда тебя выпишут, ты будешь жить у нас, – «обрадовала» бабка.
– Почему? – равнодушно спросила я.
– Ну как же, тебе и в школу далеко ездить, и на танцы твои. Вот мы с Леонидом Петровичем и решили, что у нас тебе будет лучше. Ты рада?
Своевременное решение, однако. И как эта дура себе представляет мою радость? Мне разразиться заливистым весёлым смехом или в пляс пуститься?
– Мне всё равно, – сказала я чистую правду.
– Деточка, ну ты что, как неживая, у тебя же праздник сегодня. Тебя тут все искали, переживали, все о тебе спрашивают – и девочки твои, и мальчик с танцев, и твой руководитель. Директор твоей школы звонил из Москвы. Мы всех успокоили, объяснили, что с тобой всё в порядке. Тебя так все любят, Дианочка. И тётя Надя с дядей Эдиком тебе привет передают и Снежаночка, – распалялась бабка.
И как можно быть такой дурой?
– А Артурчик не передал мне привет? – недрогнувшим голосом поинтересовалась я.
– Так, ну всё, хватит, дай Диане отдохнуть, а то затараторила ей всю голову, – полковник быстро сориентировался и решил устранить свою болтливую бабу.
Потом приходили мои девчонки и Серёжа с Витьком. Они меня поздравляли, веселили, надарили кучу подарков и цветов. Мои друзья так искренне за меня переживали, а я с нетерпением ждала, когда они все исчезнут и оставят меня в тишине.
*****
Спустя три недели в моём эмоциональном состоянии ничего не изменилось. Учебный год я закончила успешно и теперь ездила в школу на летнюю отработку – занималась облагораживанием территории, помогала мыть парты, стены. Я готова была работать целыми днями, только бы не сидеть в бабкином доме. Шерхан ворчал постоянно, что чувствует себя рабовладельцем, что я сумасшедшая пчёлка, и что меня скоро ветром унесёт от физического истощения. А я просто пыталась заполнить пустоту усталостью.
Бабка с полковником сделали мне ко дню рождения королевский подарок – купили ноутбук, но я даже ни разу его не открыла. Шерхан подарил мне новый модный телефон, и я была ему благодарна, но осталась равнодушна к подарку. Сама я никому не звонила и лишь принимала входящие звонки и сообщения. Шерхан понимал, что со мной что-то не так, но расколоть меня ему не удалось. Да и я изо всех сил старалась не выглядеть горькой редькой, чтобы сильно не расстраивать своего, и без того обеспокоенного, директора.
Призналась во всём случившимся я только Дашке, предварительно взяв с неё клятву о неразглашении моей страшной тайны. Подруга сначала ревела, как белуга, оплакивая мою горькую судьбу и загубленную невинность. Потом она разрабатывала страшный план мести, пытаясь меня к нему приобщить. Но я наложила на эту тему жёсткое табу. Я стала реже видеться с девчонками, просто не была с ними сейчас на одной волне.
Серёжа вообще пребывал от меня в полном шоке. Нет, тренировки я, конечно, не пропускала, и техника хромать не стала. Только вот с эмоциональной составляющей не задалось. Серёжа с Витьком не понимали, что со мной произошло, и пытались докопаться до истинных причин моей примороженности. Они подозревали недоброе, но я лишь отшучивалась, и ребятам приходилось мириться с моими странностями. Правда, Серёжа мириться не желал и грозился отправить меня в долгосрочный отпуск. Нет, в отпуск мне никак нельзя, поэтому пора бы уже взбодриться, а то мне и самой уже очень надоело состояние замороженной рыбы.
*****
Взбодриться получилось неожиданно быстро – я, наконец-то, поддалась бабкиным уговорам съездить с ними на дачу и подышать полезным воздухом в очень живописном месте. Место, где располагалась бабкина дача, надо сказать, действительно было красивым – и лес, и речка рядом с домом, и сам дом, как терем. Строил его ещё мой дед – профессор, но не сам, конечно, корячился.
Во дворе неожиданно обнаружилась машина Пухляка, и недовольный полковник проворчал:
– Эля, что они тут делают?
– Лёнечка, они, наверное, тоже отдохнуть решили, это же семейная дача. Только не злись, пожалуйста, – пролепетала взволнованная бабка.
Незапланированная встреча с тёткой меня совсем не пугала, даже азарт проснулся. Только я никак не ожидала увидеть это семейство в полном составе – обычно их сыночек не жаловал подобные вылазки. Сейчас же было всё по-другому. Тётка со своей дочуркой сидели на качелях, а Пухляк с сыном крутились у мангала – семейная идиллия. И когда мы столкнулись взглядами с Артуром, у меня случился эмоциональный взрыв. Кажется, в этот момент я вспомнила даже такие подробности, которые просто помнить не могла. Вероятно, это моя бурная фантазия начудила, но отвратительные картинки яркими вспышками возникали в моей голове. Никто друг с другом не успел даже поздороваться, как я выскочила в центр «арены».
– А кто это у нас тут небо коптит, никак, змеиное семейство пирушку затеяло? И что же мы тут, интересно, празднуем? Что празднуешь ты, тётушка? – я в упор смотрела на тётку, которая, по всей видимости, порывалась поставить меня на место, но осеклась под моим недобрым взглядом.
– Дианочка, – дрожащим голосом заблеяла бабка у меня за спиной, но я раздражённо отмахнулась, продолжая гипнотизировать тётку.
– Что же ты молчишь, сука бледнолицая? Какой такой чудесный повод для радости вы нашли? А, может быть, нам Артурчик поведает, что вы тут отмечаете?
Я резко развернулась к ненавистному братцу, застывшему с шампуром в руках.
– Что ты поджал свой облезлый хвостик, Артурчик? Ваша семейка празднует твою свободу? Ты уже похвастался своим родителям, как сломал мне руку, как украл мои деньги – жалкие гроши у сиротки-нищебродки? Очень достойное воспитание ты получил в своей интеллигентной семье.
– Диана, может, не стоит при ребёнке? – Пухляк кивнул в сторону испуганной дочери.
– При ребёнке? – я аж задохнулась от негодования. – Да у меня с вашим ребёнком всего год разница. А как вы отнесётесь к тому, что, когда Снежаночка станет такой же взрослой, как я сейчас, то испытает на себе все радости, причитающиеся большой девочке? У Артура и его друзей уже есть опыт, а ему самому не впервой трахать сестёр.
Братец сильно побледнел и плотно стиснул челюсти, но глаз от меня не отводил – в них были ненависть и паника.
– Да, Артурчик? – Я задорно ему подмигнула, а со всех сторон раздался дружный всхлип, но меня было не остановить:
– Ты, великий трахарь, рассказал маме с папой, чем ты грозился заткнуть мне рот, когда угрожал? А это, кстати, не твой вонючий отросток маячил перед моим лицом, когда вы меня насиловали? Хорошо, если твой, ведь я так вовремя на него блеванула. – Я испепеляла взглядом ошарашенную семейку с перекошенными рожами и испытывала настоящую радость, видя страх в их глазах. Но страх Артурчика был особенно сладок. – Тебя, щенок шакала, нужно было придушить ещё в колыбели, а раз уж ты живёшь и портишь воздух, то я сама позабочусь о том, чтобы наказать тебя.
