Текст книги "Голуби — стражи ада (СИ)"

Автор книги: Алиса Линтейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

И зачем этим людям вообще нужны остатки беспомощных тел, проживших свой век? Для опытов? Для варев? Для ритуалов? Может, они ставили эксперименты, может, пытались воскресить прежнюю оболочку, чтобы она снова служила сотворившему её демону? Или хотели что-то слепить из кусочков птичьих трупов, успевших порядком разложиться?

Гадость обвивала мои руки, скручивалась, забивалась под одежду и ногти. Множество мыслей роилось в голове, но, занятая работой, я не уделяла им внимания. Как будто мне было плевать, на все плевать. Кроме очередного поручения, ожидавшегося в ближайшем будущем, подорванной гордости и отвращения, плескавшегося во мне липкими, холодными волнами. Мерзость.

========== Глава 22. Собачка ==========

Став покорной рабыней голубей и их человеческих сторонников, безропотно выполняющей любые приказы, я словно погрузилась в какую-то другую реальность, отдалённую от всего, что происходило в тот момент в обезумевшем мире, что закручивало его в безудержную кровавую пляску. Меня превратили в кого-то вроде питомца. Вроде покорной собачки, не смеющей ослушиваться своих жестких хозяев, которые за неповиновение могли лишить аппетитного куска. Мне это совсем не нравилось. Я судорожно думала, как можно незаметно улизнуть из гадкого местечка, своим видом не вызывавшего ничего, кроме тошноты, но, что бы ни предполагала, всё бесполезно. Хозяева тщательно наблюдали за пленниками, следили чуть ли не за каждым их движением, вследствие чего любые мои планы оканчивались грандиозными провалами.

Самих узников в этих гнилостных стенах было не так много, как я себе представляла. Но все они выглядели настолько замученными, что, казалось, ещё чуть-чуть – и настигнет их смертный час, скрутив немощные тела в беспорядочных судорогах. Я не общалась с ними, лишь изредка со скучающим видом наблюдая, как усердно старались эти несчастные, и прокручивая навязчивую мысль, что, наверное, скоро меня ждёт похожая судьба.

Поручения, которые мне давали, обычно не отличались сложностью, но были настолько отвратительными, что хотелось скорее умереть, тихонько вскрыв вены где-нибудь в уголке, чем даже браться за их выполнение. Но инстинкт самосохранения был сильнее. Он не давал мне окончательно приуныть. Он подталкивал меня к работе, какой бы мерзкой и нежелательной она ни была. Голубиные ли внутренности или уголки, облюбованные мышами, или другое подобное дело, от которого я невольно морщилась, – всё равно приходилось делать, так как умирать совсем не хотелось.

Настроение моё меж тем с каждым днём становилось всё более мрачным. Мне хотелось только, выглядывая из-за шторы, бессмысленно наблюдать за колышущимися травяными зарослями, теша наивные надежды, что в них внезапно возникнет чудесный спаситель. Но редкими фигурами, которые там появлялись, были вовсе не отважные герои, прибывшие спасти заточенную принцессу, а очередные участники странного объединения, явившиеся на собрание. Замечая их, я обычно отворачивалась, поскорее задвигая портьеры: смотреть на эти отвратительные лица не было никакого желания. Хотя если бы они закрутились в безумной голубиной пляске, сломав все кости, я бы только обрадовалась.

Время казалось таким же вязким, как пол в первой комнате, в котором я частенько застревала. Прошло всего два дня, но у меня, погрузившейся в непроходимую тоску, создавалось впечатление, будто минула вечность. Казалось, этому отвратительному приключению никогда не наступит конец, я так и буду возиться в грязи, периодически слушая бредовые речи своих «хозяев», строивших какие-то грязные планы. Казалось, всё уже кончено – выхода нет.

Всё смог изменить один день, ознаменовавшийся появлением в доме странного вооружённого человека, облачённого в длинный чёрный плащ с капюшоном. Во время проведения одного из собраний он пробрался в дом и, ворвавшись в комнату, где велись обсуждения, начал обстрел. Голубиные сторонники не ожидали нападения. Они тут же всполошились, соскочили с мест и ринулись к облезлому деревянному шкафу, к какому два дня назад привязали меня. Я, тихонько стоявшая в уголке, тут же застыла, не смея пошевелиться, с морозцем на коже представляя, какое кровавое зрелище ожидалось в ближайшие момент.

Уж по чему-чему, а по распотрошенным человеческим телам, истекающим кровью, я совершенно не соскучилась. Конечно, этих уродов было ничуть не жаль, но судьба незнакомца, столь отважно ворвавшегося в жуткий дом, определённо тревожила. Уродов было много, а этот человек, несмотря на вооружение, собирался бороться в одиночку. Поступал крайне опрометчиво.

Как же мне хотелось остановить незнакомца от безумного поступка, сказав, чтобы он бросил оружие и ринулся бежать, пока хозяева не принялись его активно обстреливать со всех углов. Но я была всего лишь рабыней, лишённой права действовать. Всего лишь жалким питомцем, вынужденным смеренно стоять в уголке. Поэтому мне только и оставалось, что наблюдать, невольно ёжась от не слишком приятных представлений.

Но неизвестный, словно прочитав мои мысли, резко опустил оружие. Воспользовавшись всеобщим замешательством, он подбежал ко мне и, схватив за руки, потащил по направлению к выходу. Я совершенно не ведала, кто он и что пытается со мной сделать, но, за отсутствием выбора, покорно последовала за ним, стараясь не оборачиваться и не смотреть на разъярённую компанию.

– Так и знал, что без их вмешательства это дело не обойдётся, – неожиданно произнёс знакомый мне голос, в котором я теперь уже без труда узнала Максима.

– Кто они? – спросила я, судорожно вцепившись в руку своего спасителя.

– Потом расскажу. Сейчас нам нужно как можно скорее уходить.

Тревога одолевала меня, скручивала мысли и сдавливала тело. Теперь я боялась даже Макса. Словно он был таким же врагом, словно также выступал на стороне своих бывших сородичей. Нет. Я не должна была спорить, я просто не могла ни спорить, ни сопротивляться! Я должна идти, покорно преодолевая ненавистные коридоры следом за Максом и приближаясь к заветному выходу.

Между тем сзади послышались оглушительные выстрелы, звуки которых тут же смешались с тяжёлыми шагами, направлявшимся в нашу сторону. Голубиные сторонники, не на шутку разъярённые, начали погоню, жаждая пробить нам всё, куда только попадут свистящие пули, насладившись монотонным капаньем падающей на пол крови.

Вот скрипнула дверь, мы ступили на пол, напоминавший кусок мёда, и тут же увязли в нём, сильно замедлившись. «Быстрее, прошу!» – шёпотом молила я, подталкивая Макса, пытавшаяся выбраться из густой липкой кисеи.

Компания, следовавшая за нами, была уже близка. Их мутные фигуры уже вырисовывались в полутьме предыдущей комнаты, а грохот выстрелов с каждой секундой становился всё громче.

Рывок, скрип двери – и свобода. Святая, долгожданная свобода, по которой я так соскучилась за эти два дня! Мы всё-таки сумели выбраться, резким движением отворив дверь и вырвавшись на скользкую, размытую недавним дождём тропу.

Я хотела было разразиться благодарностями, начав восхвалять Макса за проявленноё им недюжинное геройство, однако тот, всё ещё остававшийся напряжённым, меня остановил, жестом напомнив, что мы ещё не совсем выбрались из гадкого местечка и что за нами всё ещё гнались безумцы, вооружённые огнестрельными пистолетами.

Я побежала настолько быстро, насколько могла. Кажется, в один миг я стала и спортсменкой, и бегуньей, и марафонщицей, несмотря на то что раньше никогда не занималась спортом. Последнее не помешало, совсем не помешало, как и ужасная усталость, как и скользкая дорога.

Преодолев злосчастную дорожку, отделявшую свободу от неволи, и отворив скрипучую гнилую калитку, мы вырвались в какой-то лесок, пестревший корявыми, неухоженными деревьями.

Взглянув на эту мрачную картину, я сразу же вспомнила рассказ Ани о её судьбоносной оплошности, благодаря которой ей теперь приходилось жить за счет камня. То ли от голода, то ли от страха у меня засосало под ложечкой, и я ещё крепче вцепилась в руку спасителя, казавшегося теперь единственной надежной опорой.

А на небе, остававшемся пасмурным, меж тем всё теми же грузными клочьями вздымались вязкие тучи, готовые в любой момент разразиться пронзительным громом и ослепительными змееобразными вспышками молний. Дул прохладный ветер, развевая мои спутанные волосы. Деревья зловеще скрипели, бросая на сырую землю жуткие перекошенные тени и нагнетая и без того напряженную атмосферу.

Максу, который, несмотря на накал, сохранял флегматичное спокойствие, явно не было дела до вида окружающей природы, а вот мне смотреть на всё это, предаваясь очередному порыву паники, совершенно не хотелось. В тот момент я даже пожалела, что не умею управлять погодой – иначе бы сразу смела эти мерзкие тучи, открыв спрятанную за их пеленой ясную голубизну.

Обогнув раскидистые заросли и пройдя несколько серых улочек, утонувших в хмуром однообразии, мы незаметно достигли города, по условиям которого я, уставшая от грязи и гнилостных запахов, жутко соскучилась.

Выстрелов, леденящих кровь, уже не было слышно, что, конечно, радовало: те мерзкие люди отстали, не сумев догнать нам с Максимом и вернуть меня к себе в рабство. Конечно, последнее они могли сделать позже, но, получившая печальный опыт, я не собиралась даже допускать ничего подобного. Теперь я решила, что всегда буду носить с собой оружие, внимательно следить за тем, что творится вокруг нас и, конечно, ни на шагу не отставать от друзей, вместе с которыми была не столь беззащитна.

Подумав об орудии, я тут же невольно взглянула на небо, облепленное яростными фырчащими тучами. Ни голубей, ни полос, расползающихся неестественно ярким огненным багрянцем, на нем не было. Кажется, первая волна птичьего наступления закончилась, и в городе, лишившегося значительной части жителей, вновь воцарилось непоколебимое спокойствие, нарушаемое лишь протяжными звуками непогоды. Нет, это было определенно недоброе спокойствие. Скорее нечто вроде кладбищенской тиши, которая в любой момент могла огласиться звуками чьих-то судорожных рыданий.

– Куда мы теперь пойдём? – испытующе спросила я, когда Макс отпустил мою руку, показав этим, что мы уже в относительной безопасности.

– В Анину квартиру. У меня есть серьёзный разговор.

– Э. А она ещё жива? – Я глупо вздёрнула брови, осознав смысл этого вопроса.

– Жива, – угрюмо откликнулся Максим, чем несколько удивил меня, ожидавшую услышать от него очередную колкую иронию. Впрочем, по нему было видно, что переделка, из которой мы только что выбрались, сильно его утомила, отчего его невозмутимое спокойствие обратилось безразличием.

– А что с этой Эльвирой? Что с камнем? – начала было я, но тут же замолчала, решив, что лучшим местом для обсуждения таких вопросов будет не грязная городская улочка, на которой периодически возникали фигуры испуганных прохожих, а квартира, наполненная подходящей атмосферой.

– Всё прошло почти удачно.

========== Глава 23. Жертва и палач ==========

Оказавшись в квартире, мы почти с порога начали разговор. Макс решил не тянуть, сразу предупредив, что тему затронет важную и что поделится неожиданной новостью.

Аня, выглядевшая жутко помятой и уставшей, пропустила нас в гостиную, где уже сидел Антон, наблюдая за происходившим на улице. Я мельком оглянулась и устроилась рядом с ним. Мы образовали своеобразный круг, в середину которого с серьёзным видом встал Максим. Напряжённо выпрямившись, он заговорил:

– Недавно я отдал камень Эльвире. Она мне открыла секрет, связанный с местом, который люди обычно называют Предъадьем – чем-то между Землёй и Адом. – Он сделал небольшую паузу, дав нам немного осмыслить информацию; Аня печально опустила голову, как будто предугадывая нечто страшное. Впрочем, участь ее действительно ждала невеселая: сил, подаренных камнем, становилось все меньше, а значит, все ближе подбиралось зловещее неминуемое.

– Так, значит, Предъадье, – со скептическим выражением лица произнёс Антон, покрутив в руках карандаш и заставив меня невольно улыбнуться. Кажется, он стал прежним – это радовало, особенно если учесть, что ему пришлось пережить всего несколько дней тому назад.

– Именно. Предъадье – место, в одном из участков которого можно найти оружие против голубей. Никто не знает, как оно там оказалось и кто вообще его сделал, но ходят слухи, что все прошло не без вмешательств человека. Однако это уже не столь важно. Само оружие – абстрактной формы ствол, заряженный пулями, против которых стражи ада уязвимы. Если в голубя попадёт такая пуля, его оболочка погибнет, а сам он отправится в Ад и больше оттуда не вернётся. Полагаю, у вас сразу появилась мысль, как можно уничтожить всех голубей ограниченным количеством пуль. Всех их истребить действительно невозможно. Тем не менее, несмотря на то что жизнь в голубином обществе основывается на решениях народа, у них есть главари. Выделяющиеся особо крупным размером и орлиным изгибом клюва. Если уничтожить главарей, есть вероятность, что все голуби отступят, навсегда отправившись домой, в Ад.

– А сама она была в этом Предъадье? – с сомнением спросил Антон, похоже, так же, как и я, не слишком доверявший таинственной Эльвире.

– Нет. Но знает, как туда попасть и как оттуда выбраться. Вернуться из тех краев можно с помощью заклинания – его осуществит Эльвира, если просто её позвать, находясь в Предъадье, чётко представляя место, из которого было осуществлено в него перемещение. Она способна слышать звуки Предъадья. А вот попасть сложнее. Нужны две жертвы, причём одна из них – просто жертва, а вторая – жертва и палач. Сначала вторая жертва должна убить первую, таким образом окружив себя чёрной аурой порока. Далее вторая жертва обязана дать тем, кто собирается отправиться в Предъадье, расчленить себя на столько кусков, сколько желающих, и плюс ещё на один, что уже математика.

– Ты предлагаешь нам стать жертвами и палачами?

– Жертвами вам быть необязательно, а вот палачами придётся, если хотите помочь мне в избавлении мира от голубей. Кстати, я с вами пойти не смогу. Точнее, я туда отправлюсь, только не с вами, потому что, во-первых, меня сразу найдут. А, во-вторых, скоро в главной крепости Предъадья состоится суд, на котором определится моя дальнейшая судьба, – на нем я, скорее всего, и буду в момент ваших похождений. Да, скажу сразу: Предъадье читает человеческие мысли, Предъадье видит людей насквозь, ощущает их.

– Значит, ты предлагаешь нам стать убийцами?! – я подскочила с места, возмущённо покосившись на Макса. Убивать невинных – это точно не по моему призванию. Я не стану лишать жизни людей. Это просто бред какой-то!

Горячая волна гнева всколыхнулась в моей груди, и у меня возникло желание вновь попытаться убедить друзей, что с этим человеком, точнее, демоном связываться не стоило. Он был ненадежным и собирался безропотно прикончить двух невинных, якобы для того чтобы отправиться в Предъадье. Надо же – ересь какая.

– Да, это придётся сделать, если вы, конечно, хотите мне помочь. Придётся пожертвовать двумя людьми – по-другому никак. Да, кстати, этого мало, чтобы проникнуть в Предъадье. Нужно ещё представить его, чтобы труп расчленённый жертвы стал порталом.

– Представить? Мы же даже не знаем, как оно примерно выглядит. – Антон задумчиво сощурился, смутно поглядев на Макса.

– У меня есть несколько похожих фотографий. И даже примерная карта, которую я начертил собственной рукой и на которой специально для вас сделал некоторые пометки. Например, координаты дерева, в дупле коего запрятано оружие. – Оглядев наши ошарашенные лица, Макс добавил: – Да-да, не удивляйтесь. Оно действительно хранится внутри дупла, – и полез в карман своего плаща.

Наверное, в другой ситуации это прозвучало бы даже смешно – с долей черного юмора. Речь шла об убийстве людей, а он обещал показать какие-то фотографии с изображением красивой местности. Будто пытался вдохновить нас на это чёрное дело…

Послышался тихий шелест бумаги, Максим вызволил из кармана потрёпанную бумажную карту, а затем – фотографию с рваными краями. Антон, наблюдавший за приятелем с любопытством и подозрением, прищурился. Аня повернула голову в сторону, словно и вовсе не собираясь участвовать в этом деле. Я бы тоже с удовольствием не участвовала, если бы не наивная вера в нашу команду «борцов с голубями». Она-то и подталкивала на то, чтобы пойти на этот кошмар, проигнорировав голос разума и совести.

На фотографии же оказалось изображение величественной мрачной крепости, напоминавшей средневековый замок. Её купола возвышались над обширными лесными массивами, издалека смотревшимися как антивражеские сооружения или лабиринты. Где-то внизу узкими серыми пятнами темнели тропы, терявшиеся среди неровных и однообразных деревьев. А неба и вовсе не было видно – как будто его там заменяли башни, что сжимали пространство. Это было неправильно, совсем неправильно. Это портило впечатление от фотографии, красивой, но, похоже, сделанной и обработанной не слишком умелым фотографом.

«А где такое фото было сделано?», – мысленно спросила я, с удивлением оглядывая странные контуры. Однако от вопроса вслух воздержалась: ответ сам пришёл в голову, не заставив себя долго ждать. Скорее всего, это был обыкновенный Фотошоп.

– Смотрите внимательнее. Вам следует запомнить каждую деталь, – настоятельно порекомендовал Максим, выставив вперёд руку, что сжимала фотографию.

– А жертва и палач по совместительству тоже должна что-то запоминать? – внезапно поинтересовалась Аня, вновь развернувшись.

Макс явно уловил намёк, но не подал виду – лишь произнёс спокойным тоном, глянув на Анну исподлобья:

– Да, но об этом чуть позже.

– Позже? А зачем медлить? Я собираюсь стать жертвой, – открыто завила она, поднявшись с места и выпрямившись.

– Я не удивлён. – Макс равнодушно ухмыльнулся, Антон начал шёпотом уговаривать Аню, чтобы она опомнилась. Может, ей и осталось недолго, но смерть, о которой говорил Максим, была не самой приятной или почётной. Но Аня ничего не слушала. Похоже, она чётко определилась – уговоры были лишними.

– Что ж, если желаешь стать жертвой, я не буду препятствовать. Ведь это твоё решение, – серьёзно проговорил Макс. – Да, запоминать картину тебе нужно, как и представлять Предъадье в моменты убийства и самопожертвования. Жертве же, которую выберешь ты, не нужно ничего – только лишиться жизни от твоих рук.

– Отлично. Когда начнём?

– Мне кажется, не стоит сейчас срываться с места и начинать… – заметил Антон.

«Неужели снова трусит и хочет тихо сбежать, сославшись на важные дела?» – промелькнуло в моей голове.

– Будем чего-то ждать? – Аня недовольно подняла бровь.

– Следует более детально продумать план.

Я, ожидавшая другого ответа, с недоумением покосилась на Антона. Ещё недавно он всеми силами пытался избежать столкновения с голубями, а теперь сам жаждал и рвался в бой. Не страшился даже убийства хорошо знакомого человека. И говорил с нездоровым блеском в глазах, словно желая осуществить давнюю кровавую мечту.

Впрочем, с последним я, наверное, ошибалась: Антон никогда не был жестоким, и вряд ли даже последние события могли пробудить в нем кровожадность – я просто слишком устала и плохо соображала, но упорно анализировала наш разговор.

– А если голуби вернутся?

– Этого, конечно, допускать не стоит. Но и сразу бросаться, ничего продумав, – тоже.

– Ты в какой-то степени прав, – поддержал Макс, жестом спросив, все ли рассмотрели фотографию. Оказалось, в карточке никто больше не нуждался. Оставалось только изучить карту – и можно было отправляться в путь, тяжёлый, страшный, далёкий.

Макс свернул фото и убрал в карман плаща, а Аня нахмурилась, посмотрев на то, что творилось за вычищенным стеклом. Я тихонько постучала пальцами по деревянному столу, стараясь избавиться от напряжения. В голове снова промелькнула неутешительная мысль, что скоро мне придётся убить. Это не радовало, совсем не радовало. Обычно меня вообще пугал вид крови, а здесь предстоял не просто вид – все было гораздо хуже. А эти башни, окаймленные лесом, только нагнетались атмосферу: от их вида хотелось невольно содрогнуться. Поскорей бы все это закончилось, поскорей бы голуби покинули наш мир, отправившись в небытие…

========== Глава 24. Кровавые капли ==========

Подготовка к важной миссии заняла у нас неделю. Первые дни мы провели с Максом, собирая необходимые вещи, изучая карту. А затем он покинул нас. Прощаясь, мы даже не подумали, что больше никогда его не увидим. Осознали уже тогда, когда он находился далеко от Аниной квартиры и, возможно, города С.

Но было поздно: мы уже не могли с ним как следует проститься, навеки проститься. Возможно, демону это и вовсе не требовалось: судя по всему, он никогда не любил тёплых объятий, поцелуев и нежных слов. Но нам от мыслей о том, что товарищ скоро погибнет, пав под голубиными ударами, становилось неловко – возникали опасения, что мы проводили его совсем не по-дружески.

Однако их пришлось быстро оставить: спустя несколько дней небо вновь зардело густо-алым заревом, и на нем начали появляться птичьи фигуры, окружённые пламенем.

Осознав, что пора действовать, мы запаслись оружием и поспешно покинули безопасное укрытие. Мама, ни о чем не подозревавшая, долго недоумевала, куда мы снова собирались, но уже даже не пыталась нас остановить. Как и в прошлый раз, она дала мне несколько советов и предупреждений, а затем просто смирилась, решив, что другого выхода все равно нет.

Мы добрались до того заброшенного здания, около которого Макс получил сообщение от Эльвиры, и остановились. Принялись ожидать опрометчивых прохожих, могших случайно появиться неподалёку: нападать в людной местности, несмотря на всеобщую панику, не следовало. Это бы только ухудшило положение и посеяло лишние страхи в сердцах людей.

Мы молча замерли в раскидистом сплетении теней, мрачно понурив головы. Никому не хотелось кидаться на мирных жителей, убивать, размазывать кровь – дикость. Мы все считали себя адекватными, но теперь об этом приходилось забыть.

Однако я, кажется, была неспособна. Борясь с опутывающей паникой, я вцепилась во влажную древесную кору и начала, словно кошка, драть её ногтями. Шершавая поверхность неприятно царапала кожу, но мне было все равно: так я почему-то чувствовала себя легче.

Тем не менее самой напряжённой из нас, как ни странно, выглядела Аня. Того спокойствия, что всегда сопровождало её, уже не было – кажется, она тоже чуть не паниковала. Она упорно старалась скрывать свою тревогу, но неудачно: её глаза блестели, в них метались искорки подступающего безрассудства. Оружие Аня доставать не решалась, словно чего-то всерьёз опасаясь. Она спрятала всё в чёрную сумку, которая ей досталась от Макса, и старалась не бросать туда даже мимолетных взглядов, пряча мешок в высоких травяных зарослях.

Где-то в ветвях протяжно чирикала мелкая птица, словно зазывая зловещие голубиные фигуры. Горящие крылья рассекали воздух, на отдаленных улицах кто-то душераздирающе кричал. Атмосфера стремительно накалялась.

Мне хотелось закрыть уши, чтобы не слышать щебетание, треск пламени, вопли, но не было возможности. Любой момент мог стать ключевым. В любую секунду мы могли сорваться с места и, думая лишь о Предъадье, накинуться на неповинную жертву.

И вот – настал этот момент. Напряжение сковало мои руки, ещё глубже впившиеся в шершавый древесный ствол. Я закрыла глаза, чтобы не видеть этого. Сердце предательски часто забилось, тело отчаянно задрожало, а перед глазами предстал лишь один до жути яркий образ. Образ Предъадья. Та самая картинка, которую показал нам Макс незадолго до своего последнего отбытия. Ах, ну поскорее бы это закончилось!

Страшный миг настал тогда, когда неподалёку от зарослей появилась одинокая испуганная фигура. Какая-то пожилая женщина, закутанная в излишне теплую куртку, нёсшая в руках целлофановый пакет с продуктами. Непонятно, как она нашла работающие магазины в столь страшный момент, но нас это не слишком волновало. Увидев женщину, Аня, кажется, осознала, что уже некуда тянуть – нужно действовать. Это стало понятно по неуверенному жесту, который она сделала в сторону злосчастного пакета.

Она не решалась – я чувствовала это. Её руки дрожали, она немного поджала губы, силясь скрыть страх. А жертва равномерно приближалась, ни о чем не подозревая. Она осторожно раздвигала ветви, и ее шаги становились все громче, отдаваясь зловещим эхом. Голуби продолжали полет. Мелкая птица, сидевшая на ветке, чуть повернула голову в нашу сторону и защебетала ещё громче.

«Решайся!» – мысленно подбадривала я, но Аня, конечно, не слышала.

Башни Предъадья проявились на коре нечёткими образами, словно начав возникать из каких-то далёких и неведомых глубин. Лес вмиг стал другим, совсем другим – высоким, мрачным, опутанным вязкой кисеей неизвестности. Корявые пальцы провели по моему плечу, отчего я вздрогнула, невольно попятившись. Нет, это не пальцы – всего лишь ветвь, колыхавшаяся от дуновений ветра.

Антон взял меня за руку, пытаясь успокоить, а Аня решилась… Схватив нож, она резко сорвалась с места. Стремительным движением подбежала к женщине и, воспользовавшись замешательством жертвы, воткнула нож ей в горло.

Женщина слегка покачнулась и, не успев издать даже звука, рухнула наземь, истекая ручьями крови. Белая куртка вмиг стала красной. Из горла послышались какие-то хрипящие, свистящие звуки, от которых все внутри меня словно сократилось в упругую пружину. Я крепче прижалась к Антону, стараясь не думать ни о чем, кроме Предъадья.

Судорожное предсмертное бульканье, отдаленный треск пламени, вопли – все словно смешалось, слившись в единую картину кровавого безумия. Только птица, важно восседавшая на ветке, спокойно чирикала. Кажется, ей не было абсолютно никакого дела до людей.

Когда мы, наконец, приблизились к Ане, она выглядела ужасно бледной. Словно ещё немного – и она сама упала бы рядом с поверженной жертвой, задавшись кровавыми всхлипываниями. Её глаза потускнели, на лице засела странная тень, губы были сжаты в тонкую полоску. Она молчала, похоже, опасаясь что-то произносить. Но мы не нуждались в словах: мы и так все прекрасно понимали.

Я уже видела жуткие башни, выраставшие из мглы. И лес, и тропы, и мрак. Вечный мрак, обитающий в каждом уголке загадочного места. Тот самый, что отделял человеческие земли от владений нечистых.

Жестом приказав нам действовать, Аня распласталась на колючей траве. Её бессмысленный взгляд скользнул в сторону толстобоких туч. Волосы безжизненно рассыпались. Пальцы набрали маленькую охапку земли и крепко сжали её: наверное, это как-то помогало ей расслабиться, а может, скоротать время. Анна уже явно поняла, что ей пришёл конец. Хотя страх все ещё метался в её глубоких голубых глазах.

Мы достали ножи и осторожно подобрались к жертве, готовясь сотворить неминуемое. Предъадье, Предъадье, только Предъадье – ничего больше. Никаких сторонних мыслей – иначе все будет провалено, иначе ни в чем не повинная женщина погибнет действительно напрасно.

«Жаль эту женщину», – на миг подумалось мне, ощутившей какой-то неприятный осадок в душе.

Однако эти мысли тут же заменили другие, более тяжёлые и мучительные. На меня нагрянуло полноценное осознание того, что я планировала сделать совершенно безропотно, как банальную детскую шалость. Я должна была поучаствовать в расчленении живого человека. Это звучало дико, страшно и безысходно – и я почему-то внезапно решила, что так не будет. Если это и сделает кто-то, то точно не я, точно не на моих глазах. Мне не нужно Предъадье, не нужна война с чертовыми голубями, не нужно безумие – я хочу сидеть в уютной квартире, радуясь относительной безопасности.

Антон уже поднёс лезвие к шее Ани, готовясь нанести сокрушительный удар. Но я отпрянула. И начала тихо отступать назад, делая небольшие шаги и боясь остановиться. Почему-то в моем друге мне внезапно почудился кровожадный маньяк, который искал очередную жертву, и внутренний голос приказал бежать. Как можно скорее.

Паника крепкими тисками сжимала горло, я тяжело дышала, сердце снова билось с невероятной скоростью, отдаваясь в голове звонкой пульсацией. Кажется, я медленно сходила с ума. Кажется, мне пора было действительно обратиться в психиатрическую больницу…

Голуби, голуби, голуби! Тук-тук, тук-тук! Курлы-ы-к! Курлык!

Я не видела ничего, кроме руки, осторожно взявшей меня, но не потащившей к жертве. Голос Антона принялся ласково уговаривать, но мне не хотелось слушать – мне хотелось только бежать, как можно дальше. Ноги неприятно ныли, отчаянно желая унести меня от запятнанного кровью места, где только что произошло и вот-вот должно было произойти безжалостное убийство.

– Нет. Нет и ещё раз нет, – срывающимся голосом произнесла я, не видя ничего перед своими глазами. – Ни за что.

Оружия в руках уже не было: я его невольно выпустила, ощутив мощный панический порыв. Теперь я стала беззащитной, снова беззащитной, как тогда, когда меня сделали рабыней. Но мне уже до этого не было откровенно никакого дела. Бежать! Срочно бежать!

– Я… Я тоже не хочу, но мы д-должны это сделать, – с запинками пролепетал Антон. – Конечно, я это могу сделать сам, но тогда ты останешься совсем одна, в окружении голубей. В городе сейчас не менее опасно.

Но я упиралась, не собираясь совершать деяние ни при каких обстоятельствах. В моей груди вновь всколыхнулась волна гнева, правда, не настолько заметная, как страх, всепоглощающий, ослепляющий, затмевающий разум. «Пусть делает сам. Мне плевать. Я в этом не участвую», – говорил мне внутренний голос.

Неожиданно в сгущающемся тумане послышался голос, принадлежавший Ане.

– Скорее! Он рядом! – закричала она.

Я обернулась и тут же судорожно вскрикнула, вцепившись в Антона. К нам, грациозно лавируя полыхающими крыльями, щёлкая кривым уродливым клювом, опускался огромный голубь. Горящие глаза, мерзкий запах и жар. Кажется, голубиный главарь… Он был рядом, совсем рядом.

Забыв обо всем, я глубоко вздохнула, чётко представила фотографию и двинулась за Антоном.

Рука сама подняла валявшийся в траве нож и несколько раз глубоко-глубоко вонзила его в живую плоть. Свежая кровь потекла по ладони, обжигая кожу, но, ослеплённая безрассудной паникой, я уже не обращала на это внимание. Не знала я и то, какой части тела лишила свою жертву, наверное, тут же беспорядочно задёргавшуюся в безумной предсмертной агонии. Кажется, кровь брызнула мне в лицо. Попала на губы, чуть капнула в рот…

Я рефлекторно обтерла кровь и, поддаваясь прежнему порыву безрассудства, как можно чётче представила Предъадье. Башни с треугольными вершинами, серая обветшалая каменная кладка, многочисленные окна, обрамлённые наличниками, массивные двери, арки, колонны. Широкий лес с корявыми черными, словно обуглившимися, деревьями. Тоненькие тропы, пересекающие заросшие массивы. Мрак.