Текст книги "Пешка для наследника (СИ)"
Автор книги: Алиса Ковалевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
Муж сидел в кресле и устало смотрел перед собой. Он, кажется, даже не заметил её присутствия.
– Глеб, ты опять чем-то обеспокоен, – это было скорее утверждение, чем вопрос. Женя подошла к нему и обняла за плечи.
– Проницательная, – прошептал он, криво ухмыляясь.
– А то!
– Жень, я должен уехать на несколько дней по работе.
Он почувствовал, как она напряглась, знал, о чем она подумала в этот момент, и поспешил успокоить:
– Всего два дня. Марго не отойдет от тебя ни на шаг.
– Я не маленький ребенок, чтобы приставлять ко мне няньку, – Женя отпрянула от Глеба и смерила злым взглядом.
– Жень, но ты же сама говорила, что боишься…
– Верно, говорила, – кивнула девушка. – Но я хотела, чтобы мы с тобой уехали отсюда. А что получается? – она повысила голос. – Ты уезжаешь, оставляя меня одну! Работа, значит, для тебя важнее меня, так?
– Не так! – он встал и попытался обнять Женю, однако та вырвалась из его объятий и воскликнула:
– Езжай куда хочешь. Мне плевать!
– Женя, ты ведешь себя, как маленький ребенок! – Глеб тоже начал заводиться, глаза его недобро сверкали. – Наша компания теряет в эти минуты миллиарды долларов! Танкер с нефтью затонул у берегов Англии! Ты хоть представляешь, чем это может обернуться?!
– Не знаю и знать не хочу! Я хочу, чтобы ты остался со мной!
– Жень, я не могу.
Она в негодовании поджала губы и сузила глаза:
– Тогда езжай! – прошипела Женя. – А может, меня убьют за это время!
– Не смей так говорить, слышишь? – Глеб мигом подскочил к жене и встряхнул с такой силой, что она вскрикнула. – С тобой ничего не случится! Я не позволю, кому бы то ни было причинить тебе зло, понятно?! – его глаза лихорадочно блестели, а руки продолжали с силой держать Женю за плечи.
– Ты не сможешь остановить их, ведь тебя не будет… – тихо пролепетала она и обессилено вздохнула. – Ладно, извини меня. Не знаю, что на меня нашло. Езжай, конечно. Я тоже не хочу, чтобы компания потерпела убытки. Когда ты едешь?
– Прямо сейчас, только переоденусь…
Женя молча кивнула. Глеб притянул жену к себе и ласково погладил по волосам:
– Обещай, что будешь осторожна.
– Обещаю. Тем более, как ты сказал, Маргарита не будет спускать с меня глаз.
– Я постараюсь вернуться раньше. Может, уже завтра, – произнес Глеб и наклонился, чтобы поцеловать Женю, однако та увернулась от поцелуя, осторожно выбралась из его объятий и вышла из спальни.
Оболонский стоял посреди комнаты, уставившись на дверь, и никак не мог понять, что же происходит с Женей. То она кричит на него, то плачет, то соглашается с ним, но как-то обреченно…
Из раздумий его вывел звонок. Вытащив мобильник, он ответил:
– Да… Да… ДА!.. Я уже выезжаю!
Затем быстро переоделся, засунул в сумку смену белья и вшел из комнаты, совершенно не подозревая, что в соседней спальне его жена еле сдерживает себя, чтобы не броситься за мужем вдогонку и умолять не оставлять её одну в этом осином гнезде.
Нехорошее предчувствие чего-то надвигающегося преследовало её весь день. Еще и Глеб уехал.
«Господи! – взмолилась она, вытирая слезы. – Помоги мне пережить эти дни без него!»
Глава 27
Эта ночь была самой темной в этом году. Самой темной и самой тихой. Так обычно бывает перед бурей. Природа словно замирает и перестает дышать в ожидании стихии. Она знает, что должно произойти, но предотвратить не в силах. Это неизбежность.
Поднимется ураган, разрушая дома, ломая с треском деревья и разрывая провода, руша все, что с таким трудом построили люди. За считанные мгновения.
Буря продлится несколько минут и исчезнет, испарится, будто бы и не было ничего. Но она оставит после себя разрушенные стены, снесенные крыши, перевернутые машины, вырванные с корнем деревья…
Она оставит после себя разбитые судьбы, поломанные жизни. Она не оставит никого. Она затронет всех. Всех до единого… Но это будет завтра, а пока…
* * *
Негромкая, красивая мелодия глухим эхом разносилась по старым, повидавшим многое за века, коридорам особняка.
Он знал, что никто не услышит музыку, потому что никому не интересно заострять на этом внимание, даже слугам. Поэтому можно было смело играть по ночам.
Взяв последний аккорд мелодии, Алексей отложил гитару в сторону и покачал головой. Получилось довольно неплохо. Только в середине стоит немного поменять тональность.
Взяв со стола листок бумаги, парень принялся увлечённо записывать нужные аккорды. В последнее время вдохновение приходило к нему довольно часто, поэтому-то и музыка рождалась почти каждую ночь. Этому была причина. Женя.
Леша улыбнулся и покачал головой. Теперь он играл только для неё и пел всегда для неё. Образ белокурого ангела не покидал мысли Алексея ни на секунду. Он грезил Женей, мечтал, что она будет дарить свои обворожительные улыбки только ему, смотреть влюбленным взглядом только на него! Чтобы она была ЕГО! Принадлежала ЕМУ!
Он отложил гитару и повалился на кровать, подмяв под себя подушку.
Он всегда был изгоем в своей семье. Самым младшим братом, тем, чье мнение никогда не спрашивали, всегда пренебрегали. Но ему, собственно, никогда не было дела до этого.
Однако теперь… Теперь он ни за что не отступится, пока не завоюет Женю. Любыми способами, но она будет его. И никакой Глеб этому не помешает! Его план близок к осуществлению…
* * *
Виолетта, поджав колени, сидела в кресле и смотрела перед собой. Её всю била нервная дрожь. Девушка понимала, что вынуждена будет завтра совершить ужастный поступок, но не находила другого выхода. Она сделает все, что скажет Даниил. Она все отдаст за Риту. Даже свою жизнь, потому что эта маленькая девочка – её плоть и кровь. Её радость. Когда она смотрит своими голубенькими глазками, когда улыбается своей очаровательной улыбкой, когда тянет маленькие ручки к ней, когда плачет и когда смеётся… Маргарита – её ЖИЗНЬ!
И Сергей…
Они познакомились несколько лет назад, когда Вита прилетела в Америку после каникул. Виолетта села в такси, назвала адрес и молча отвернулась к окошку, бездумным взглядом изучая проезжающие мимо автомобили. Тогда она была расстроена – накаленная обстановка в семье всегда давила на неё, а в то лето – особенно. Постоянные ссоры с сестрой, интриги братьев и матери. Единственными безучастными оставались отец и дядя Леонид. Но они вечно пропадали в офисе, поэтому Вита была вынуждена терпеливо ждать наступления осени.
Когда такси подъехало к назначенному месту, Вита протянула таксисту купюру, тот обернулся, и их глаза на мгновение встретились. Водителем оказался красивый молодой человек лет двадцати пяти. Вита сразу отметила его поразительно теплые глаза цвета туманного утра в её родном Лондоне. Парень улыбнулся и посмотрел на неё таким добрым понимающим взглядом, что губы Виты сами собой расползлись в ответной улыбке. Она не знала, что тогда произошло, но ей вдруг стало слишком душно в тесном салоне автомобиля. Сердце предательски застучало, дыхание сбилось. Вита встряхнула головой, прогоняя это странное состояние, и быстро выбралась на улицу, ни разу не обернувшись в сторону такси. Лишь спустя определенное время, Виолетта поняла, что оставила в машине сумочку со всеми документами. Проклиная себя на чем свет стоит за свое дурацкое поведение, Вита попыталась отыскать этого таксиста.
Однако он первым нашел её. В тот же вечер молодой человек появился в дверях её квартиры с огромным букетом цветов и сумочкой в придачу.
С тех пор они с Сергеем не расставались. Да, Сергей Матвеев был русским эмигрантом, жил в Америке уже несколько лет, прекрасно знал английский язык и мечтал когда-нибудь открыть свое дело. Он очень любил фотографировать. Они вместе бродили по маленьким симпатичным улочкам Гарварда, фотографируя все подряд, а потом проявляли снимки в небольшой мастерской Сергея.
Что-то промелькнуло между ними в тот момент, когда они впервые встретились взглядами. Что-то невесомое, зыбкое… и в тоже время очень крепкое. Они стали единым целым. Любили друг друга. Жили друг для друга. Через несколько месяцев они поженились, а потом… потом появилась Рита.
Как-то Сергей, знавший о напряженных отношения Виолетты с семьей и сестрой в особенности, спросил, почему она назвала дочку тем же именем.
Она улыбнулась и прошептала: «Маргарита дорога мне так же, как и дочка. Она моя сестра. Мое отражение в зеркале. Мы не расставались с ней ни на минуту. Я вижу её постоянно. В себе».
Тишину комнаты вдруг нарушил звук мобильника. Виолетта поднялась с кресла и взяла телефон.
– Да?
– Привет, любимая, не разбудил? – услышала она мягкий бархатистый голос мужа
– Нет, Сереж, как раз о вас думала, – улыбнулась Вита. – Скучаю по вам!
– Недолго осталось, дорогая. Послезавтра мы прилетаем. Я уже взял билеты.
– Правда?
– Да, так что скоро мы с тобой увидимся, – слыша эти слова из уст мужа, что-то в душе Виолетты перевернулось, и тепло разлилось по всему телу.
– Да, – она сдерживала слезы, не желая, чтобы Сережа беспокоился. – Я буду вас ждать.
Ещё несколько фраз, прощание, кнопка сброса и беззвучные рыдания…
* * *
Маргарита вновь сидела в своей Феррари и вновь караулила Кристиана Ламберта возле дома. Но на этот раз девушка была уверена, что дома его нет.
Марго вздохнула и бросила взгляд на часы – половина второго ночи.
– Черт! И где же тебя носит?! – недовольно буркнула себе под нос.
Она знала, вернее, предполагала, что тот сейчас в каком-нибудь кабаке убивает свое горе. Какое? Развод с женой-потаскухой. Да, пострадать есть от чего. Марго одного понять не могла, как Кристиан вообще запал на такую женщину, как Андреа…
Девушка вздохнула и закрыла глаза, вспоминая события трехлетней давности, когда она, совсем ещё юная восемнадцатилетняя девчонка, летала на крыльях любви. Первой своей любви. С какого момента она почувствовала, что лучший друг Глеба вызывает в ней не только дружеские чувства, а нечто большее? Лет с шестнадцати, наверное… а может и раньше. Просто в один момент она взглянула на Кристиана и поняла, что пропала. А он всегда считал её сестрой. Маленькой девочкой, с которой можно весело поболтать, повеселиться, играя в гостиной в догонялки, а, поймав её, защекотать до смерти. Крис был единственным человеком, перед которым она не боялась быть самой собой. Просто Ритой Оболонской – веселой девочкой-подростком, а для всех остальных – постоянной головной болью. Интриганкой, ненавидящей людей. Ребенком, от которого доброго слова не дождешься.
На два года Кристиан уехал в Италию, и в тот момент Марго готова была броситься за ним, умолять не оставлять её одну. Но не сделала этого. Она молча стояла возле окна и, сжав до боли кулаки, наблюдала за тем, как он прощается с Глебом и уезжает. Ей тогда казалось, что она больше никогда не увидит его.
Вернулся. Но лучше бы не возвращался. Появившись в их доме – сразу по приезду, – Кристиан, улыбаясь во весь рот, представил друзьям свою невесту Андреа Ричардсон – невысокую белокурую девушку с большими голубыми глазами и роскошными формами.
Маргарита, услышав голос любимого, побежала по лестнице; темные волосы разметались по плечам, тонкие пальцы сжимали отполированные перила, на лице сияла улыбка, а глаза блестели в предвкушении встречи. Тогда она и услышала, как Кристиан торжественно объявляет о своей скорой свадьбе. Что было потом? Разбитое сердце, промокшая от слез подушка, рвущие грудь рыдания, разлетевшееся на тысячу осколков сердце… юное сердце, ещё никогда не знавшее, что такое быть разбитым…
Маргарита открыла глаза и облизала пересохшие губы. Эти воспоминания всегда были с ней. Она искала любой повод, чтобы продолжать видеться с Крисом, а тот никак не мог взять в толк, за что она так возненавидела Андреа с самой первой встречи.
Марго дала себе слово. В тот самый момент, когда взглянула в полные счастья и любви глаза любимого человека, которыми он смотрел на расфуфыренную мымру, зовущуюся Андреа, – что когда-нибудь он будет также смотреть на неё! И ни перед чем не остановится!
Да, она шла по головам, не замечая ничего вокруг, ей было наплевать на рушащиеся судьбы других людей. И что теперь? К чему она пришла? Она потеряла его. Потеряла даже то, что так бережно охраняла – дружбу Кристиана. Теперь он ненавидит её. А она… она продолжает любить, несмотря ни на что. Сейчас Маргарита Оболонская отдала бы все, чтобы повернуть время вспять, но… это невозможно.
Отчаявшись дождаться возвращения Криса, Маргарита завела мотор, нажала на педаль газа и стремительно отъехала от дома. Она неслась по трассе на бешеной скорости, пытаясь прогнать боль, разрывающую сердце, стараясь забыть хоть на сотую долю секунды о человеке, которого она любила и будет любить всегда…
* * *
– Это точно не повредит девчонке? – Даниил с недобрым блеском в глазах рассматривал маленький пузырек с жидкостью, поворачивая его в руках.
– Не переживай, – потрепанного вида парень скривился в недоброй усмешке. – Все будет на высшем уровне. Эта штучка спровоцирует выкидыш на раз-два! А сама мамаша пострадать не должна.
– Ты даешь гарантию?
– Гарантию может дать только Бог, – грубо засмеялся он, посильнее укутываясь в кожаную обшарпанную куртку, прячась от пронизывающего ночного ветра.
Даниил смерил собеседника уничтожающим взглядом и засунул пузырек в карман:
– Не приплетай сюда его. Об этих делах ему лучше не знать. Я тебя предупреждаю, если что-то пойдет не так – я тебя из-под земли достану и в землю же закопаю! Мне нужна эта девчонка живой!
– А для чего?
– Не твоего ума дело, – выплюнул Даниил и, достав из кармана белый конверт, протянул парню: – Вот, как и договаривались. На несколько доз хватит, – злорадно усмехнулся он, обнажая ряд белых зубов. – После одам остальное.
– Но…
– Никаких «но»! – прошипел Оболонский и залез в свою серебристую Lamborghini. – Как договаривались! – воскликнул он из салона, и спортивная машина улетела прочь.
Несясь по шоссе, Даниил довольно улыбался. В кармане у него лежала козырная карта. Завтра он выложит её на стол, когда никто не будет ожидать. Как там в покере? У него Роял-флеш! «Скидывайте карты, уважаемые игроки, вы проиграли! Ваши комбинации меркнут перед моей! Я выиграл!»
Даниил разве что не хохотал от счастья. Завтра он избавится от ненужного ребенка, потом накачает Женю наркотиком, женится на ней, а там… дело за малым – сделать ей своего ребенка! Подождать несколько месяцев до его рождения, а потом… БАХ! И несчастный случай! Его жена погибнет, а он будет убит горем. И пусть только попробует кто-нибудь ему помешать! Он сотрет того с лица земли!
Он гнал машину, а сам думал об одном – эта многолетняя битва, наконец, подойдет к завершению. Игра окончится.
* * *
Ньюкасл находился в нескольких сотнях километров от Лондона, а Глеб ощущал себя в сотнях тысяч километров от Жени. Она обиделась на него, но он не мог поступить иначе. Не смел. Компания находилась под угрозой, и он был обязан сохранить её стабильность. К счастью, все обошлось, специалистам удалось быстро заварить пробоину в танкере и не дать нефти разлиться. Техногенной катастрофы огромных масштабов удалось избежать. А то небольшое пятно – дело нескольких дней.
Уже завтра к вечеру он будет дома, оставив Владимира для улаживания нюансов и выплаты штрафа. Власти были тут как тут, потребовав заоблачную сумму. Но это ничто, по сравнению с теми последствиями, которые могли бы быть.
Глеб вытащил мобильник, желая сообщить жене, что уже завтра возвращается, однако тут же отложил в сторону.
«Сделаю Жене сюрприз», – подумал Оболонский, заваливаясь на кровать.
* * *
Женя лежала без сна, переворачиваясь с бока на бок. Откидывала одеяло, вставала, ходила по комнате и вновь ложилась. Смахивала непонятные слезы с глаз и вздыхала. Отчего-то девушке вспомнился Дима. Она вспомнила его глаза и улыбнулась, на мгновение предположив, что у её ребенка будут те же добрые глаза.
Но тут же картинка поменялась, и Женя увидела Глеба. Зажмурившись, она уткнулась в подушку и с новой силой разревелась. Вновь боль от того, что он оставил её, проникла в душу, мешая дышать. Дима никогда бы так не поступил. Он любил ее, и работа для него была на втором месте – после неё…
«Ты эгоистка, Оболонская», – давненько голосочек не появлялся.
«Знаю, но…»
«Ты понимаешь, что это тебе не какой-нибудь контрактник, ради подписания которого Глеб оставил тебя?! – давил он. – Это серьезно! Знаешь, какая катастрофа может произойти, если вовремя не среагировать?»
«Да все я понимаю! Но… Я не знаю, что со мной происходит! Я не знаю почему, но мне кажется, что Глеб должен был быть со мной рядом…»
«Он же сказал тебе, что вернется послезавтра. Ничего не случится. Не переживай».
– Легко сказать, – устало вздохнула Женя и закрыла глаза. – Но я уже скучаю по нему… А он даже не позвонил…
* * *
Черный Мерседес Carlsson медленно подъехал к воротам особняка семьи Оболонских. Автомобиль был почти не заметен в этой безлунной ночи, поэтому можно было не опасаться быть обнаруженным. Никому и в голову не придет просматривать пленки камер наблюдения.
Дав указание водителю ждать его в машине, Леонид Оболонский открыл дверцу и выбрался на сжатый прохладный воздух. Мужчина провел рукой по седым волосам и бросил взгляд на дом, в котором ещё горел свет в нескольких окнах.
Он не мог не приехать. Какая-то невиданная сила вытащила его из постели и привела сюда… к дому, который он приобрел много лет назад, желая только одного – нормальной дружной семьи. А вон как получилось на деле… Старинный особняк в викторианском стиле превратился в змеиное логово. Каждый норовил ужалить другого как можно сильнее, выпуская свой парализующий, убивающий яд. Но, что больнее всего, главную гадюку он пригрел у себя на груди.
Леонид подошел к воротам и задумчиво провел пальцем по резной решетке ворот. Ева была слишком красива, чтобы не влюбиться в неё с первого взгляда. Что он и сделал. Дурак! Сорокалетний дурак, готовый бросить все к ногам девятнадцатилетней девочки. Такой юной и прекрасной. Кто ж знал, что под ангельской внешностью скрывается личина дьяволицы?
Однако той единственной ночью он был счастлив, как никогда в жизни. Но теперь Ева заставляет его платить по сей день. Жалеет ли он? Нет. Эта женщина подарила ему самое дорогое, что есть у него – сына. И он на все пойдет, лишь бы уберечь его от опасности. Глеб стал слишком эмоционален, подвластен чувствам, которым наполнено его сердце. Любовь сделала его уязвимым. Желание защитить Евгению стало его навязчивой идеей. Как бы это не стоило сыну жизни.
«Береги себя, сынок. Береги себя. Ты же знаешь, что дороже тебя у меня никого нет», – Леонид развернулся и направился обратно в машину.
Уже сидя в салоне, он опустил стекло, взглянул на огромный дом, отбрасывающий зловещую тень на сад, и, вздохнув, приказал водителю:
– Поехали.
Мерседес двинулся с места и бесшумно уехал.
Глава 28
Судьба иногда похожа на песчаную бурю, которая все время меняет направление. Хочешь спастись от нее – она тут же за тобой. Ты в другую сторону – она туда же. И так раз за разом, словно ты на рассвете втянулся в зловещую пляску с богом смерти. А все потому, что эта буря – не то чужое, что прилетело откуда-то издалека. А ты сам. Нечто такое, что сидит у тебя внутри. Остается только наплевать на все, закрыть глаза, заткнуть уши, чтобы не попадал песок, и пробираться напрямик, сквозь эту бурю. Нет ни солнца, ни луны, ни направления. Даже нормальное время не чувствуется. Только высоко в небе кружится белый мягкий песок, который, кажется, дробит твои кости. Вообрази себе такую бурю.
(Харуки Мураками. Кафка на пляже)
Глава 28
Напрасно Женя хотела провести весь день в своей комнате. И напрасно пыталась сопротивляться безудержному натиску Маргариты, ворвавшейся в её комнату с утра и сходу заявившей:
– Сегодняшний день ты проведешь в моем обществе!
Жене только и оставалось, что спрятаться под одеяло в надежде, что ураган по имени «Маргарита Оболонская» пронесется мимо неё, однако та и не собиралась сдаваться.
В итоге их день был полностью распланирован вплоть до вечера, который они должны были провести на концерте Алексея.
– Послушаем хотя бы, как наш семейный самородок бренчит на своей гитаре! – тон Марго был насмешливым, а губы скривились в пренебрежительной усмешке.
Как Женя ни сопротивлялась – Маргарита была непреклонна и полна решимости развеять подругу в отсутствии Глеба. Тем более тот наказал сестре не спускать глаз с его жены.
– И что же ты придумала? – голос Жени из-под одеяла заставил бы кого угодно засомневаться в целесообразности трогать её, но только не Марго.
Девушка стояла посреди спальни, уперев руки в бока, и хищно скалилась:
– Сначала мы поедем в Гайд-парк! Потом я планирую сводить нас на аттракционы, а потом…
– Только не аттракционы… – протянула Женя, нехотя скидывая с себя одеяло и угрюмо глядя на Маргариту. – В парк, так в парк. Но максимум, чем я могу там заняться, так это поеданием мороженого!
Марго смешно прищурила один глаз, на секунду задумавшись, а затем задорно заулыбалась:
– Заметано! Какое мороженое предпочитаешь?
– Клубничное, – Женя его ненавидела, но сейчас почему-то безумно захотелось именно его.
– Вот и отлично, купим тебе целую тележку клубничного мороженого и будешь его уплетать за обе щеки, пока я буду совершать безумные поступки.
Женя удивленно приподняла брови, не совсем понимая, что именно имеет в виду Маргарита.
– Карусельки, – пояснила она, мило улыбаясь. – Я с детства очень хотела покататься на некоторых, но так и не решилась. Но сегодня, – Марго важно подняла указательный палец вверх, – я исполню все свои желания! И твои заодно.
Женя опустила глаза, не желая, чтобы Маргарита увидела промелькнувшую в них боль. У неё было только одно желание, и Марго, как бы ни старалась, исполнить его не сможет. Она хотела, чтобы в данную минуту с ней рядом был Глеб.
Но да ладно! Женя отбросила грустные мысли и улыбнулась. Маргарита излучала такую энергетику, что Женя не могла не зарядиться положительными эмоциями от неё.
– Хорошо! Я согласна! Только мне нужно собраться.
– Вот сразу бы так, – хмыкнула она. – Жду тебя внизу через полчаса. Моя Феррари на сегодня полностью в нашем распоряжении, леди! Жду! – И выпорхнула из комнаты. Женя проводила Марго удивленным взглядом и сползла с кровати. Ещё никогда она не видела Марго такой… такой… Она не могла подобрать нужного слова. Раскрепощенной, что ли? Естественной… И Женя не верила, что это – просто игра. Нет! Она доверяла этому человеку, Марго не может так играть.
Гайд-Парк поразил Женю своими размерами. В её голове не укладывалось, как такая огромная площадь почти в полтора квадратных километра в самом центре Лондона может быть отдана под парк! Такого в России не увидишь – обязательно застроят или высотками или торговыми и развлекательными центрами. А тут – столько зелени прямо возле Темзы и Вестминстерского Аббатства.
Девушки прогуливались по извилистым мощеным дорожкам, ели мороженое и весело болтали, как две лучшие подружки. Словно не было той напряженной обстановки, царившей сейчас в семье Оболонских, словно не было лжи, лицемерия, подлости.
Женя на несколько часов выкинула из головы все тревожные мысли, что червем изъели её душу.
И все благодаря веселой брюнетке, развлекающей её смешными историями из детства.
– А пойдем, я отведу тебя в одно место, Жень! – неожиданно воскликнула Марго и, не желая выслушивать возражений подруги, схватила ту за руку и потащила куда-то вглубь парка. – Это было наше любимое место в детстве с Витой!
Когда они пробрались по узкой песчаной дорожке на открытую местность, Женя ахнула – извилистое озеро, окруженное со всех сторон величественными столетними деревьями, прятавшими его от посторонних глаз. Женя улыбнулась, увидев у противоположного берега стайку уток, довольно подъедающих куски хлеба, что бросали им отдыхающие.
– Это озеро «Серпантин» – настоящая жемчужина этого парка! Смотри, как оно причудливо искривляется! – глаза Марго лучились счастьем. – Однажды, когда мы с Витой были совсем маленькие, Глеб на свой страх и риск вытащил нас из дома и привел сюда кормить уток. Я была совсем крохой, но прекрасно помню, как Глеб вытащил из пакета целый батон, предварительно украденный у кухарки, разделил пополам и отдал нам с сестрой каждой по половине. Это был один из редких моментов, когда мы могли называться семьей. – В глазах Марго на мгновение промелькнуло сожаление, но уже через секунду они снова весело заблестели.
– Марго, вы, кажется, помирились с Витой, я правильно поняла? – Женя присела на зеленую траву и похлопала рукой рядом, приглашая её присоединиться, чем та не преминула воспользоваться, усевшись рядышком и прислонившись спиной к массивному стволу дерева.
– Да, – она прищурилась от слепящего солнца и улыбнулась. – Это так интересно… вновь обретать семью. Сначала мы сблизились с Глебом, теперь помирились с Виолеттой. О большем я мечтать и не могла, ещё бы… – она осеклась и опустила взгляд.
Женя прекрасно поняла, что хотела сказать Марго, поэтому вздохнула и уверенно заявила:
– Марго, все можно исправить, какие бы ошибки ты не совершила в прошлом. И Кристиан, уверена, тебя простит.
– Знаешь, Жень, – грустно усмехнулась она, – мне хотя бы поговорить с ним, а уж о прощении я и не мечтаю. Я прекрасно осознаю – то, что я натворила, невозможно так взять и простить, забыть обо всех моих темных делишках.
– Каждый человек имеет право быть выслушанным, – уверенно изрекла Женя, беря Маргариту за руку. – Какие бы поступки он не совершал, главное, если он раскаивается в содеянном. Ты же раскаиваешься?
– Конечно, раскаиваюсь, но одного этого мало. И знаешь, Жень, я ведь только недавно поняла, что делала что-то не так. Я же любила Криса с пятнадцати лет! И всегда думала, что мои поступки верны. Что я делаю все, как надо. И только когда увидела его глаза в тот день… когда услышала его слова: «Я ненавижу тебя», вот только тогда поняла, какая я эгоистка. И потеряла и его дружбу, и жизнь ему разрушила…
– Ну это с какой стороны посмотреть, – заметила Женя, стаскивая с себя туфли и довольно вытягивая ноги. – Его женушка – потаскуха, которая прыгнула в постель к лучшему другу, – глаза её потемнели при воспоминании о тех событиях. – И она не достойна такого хорошего человека, как Кристиан.
Марго удивленно уставилась на подругу и, ухмыляясь, отметила про себя, что Женя выгораживает Глеба. Значит, простила.
– Я тоже не ангел, Жень. Но если Крис не любит меня, значит, так тому и быть. Я смирюсь. Я не хочу вновь бегать за ним и пытаться соблазнить. Это ни к чему хорошему не привело. Это низко и подло.
– Ты права, Марго, – вздохнула Женя. – И радует, что ты это поняла.
– Поздновато, не правда ли? – Маргарита устремила задумчивый взгляд на голубую гладь озера и пожала плечами. – Я всегда опаздываю… Же-ень? – она неожиданно повернула голову и посмотрела на Женю. – А расскажи мне о своей жизни?
– Да что там рассказывать-то? – отмахнулась девушка, однако Маргарита не отставала:
– Жизнь каждого человека – это событие. Не верю, что у тебя ничего не происходило за двадцать лет твоей жизни.
– Ну-у… – Женя нахмурила брови и закатила глаза, вспоминая, о чем можно было бы поведать Марго, – ты уже знаешь, что росла я с дедушкой и бабушкой. Родители погибли, когда мне и года не было. Я всегда хотела иметь настоящую большую семью. Жаль, что ваша не такая, о какой я мечтала.
– Что верно – то верно. А… расскажи о своем первом муже? – вдруг попросила Маргарита и, увидев удивленный взгляд Жени, тут же поспешила сказать: – Нет, если не хочешь, если больно – не надо.
– Да нет. Сейчас я уже могу говорить об этом спокойно. – Губ Жени коснулась печальная улыбка, и она, вздыхая, начала свой рассказ: – Мы с Димой познакомились три года назад. Я тогда поступила на первый курс университета, и как-то осенним вечером лил дождь, а я не любила таскать с собой зонтики, вечно в сумку не умещались. Я задержалась в библиотеке допоздна, готовила доклад, уже и не помню по какому предмету. Когда вышла на улицу, сразу же попала под ливень! Постояла минут десять на крыльце в надежде, что он пройдет или хотя бы станет чуть тише, но он, как назло, не прекращался, становился все сильнее. Тогда я решилась идти. Отошла от университета на несколько метров и вдруг почувствовала, что капли дождя на меня не попадают. Подняла взгляд, а над моей головой был распахнут синий зонт. Я обернулась и встретилась взглядом с молодым парнем, стойко стоящим под холодными каплями дождя, но державшим надо мной свой зонт. Бедняга, он промок насквозь, пока я соображала, что делать и что сказать! – от этих воспоминаниях по телу Жени разлилось необъяснимое тепло. Она счастливо улыбнулась и продолжила: – В итоге, мы оба встали под этот зонт и молча смотрели друг на друга…
– Ты сильно любила его? – Марго видела, с какой лаской говорит подруга об умершем парне, и ей вдруг стало больно за Женю. За то, что все так получилось.
– Да, конечно, – кивнула она. – Я любила Диму очень нежной любовью. Нам было хорошо рядом друг с другом. Мы проводили вместе почти каждый вечер. Мне было уютно с ним. Он был как парус, направляющий мой путь. Я знала, что Дима никогда меня не бросит, потому что очень любит… И ведь не бросил, Марго. Не бросил, несмотря на тот страшный день, который я так хочу стереть из памяти.
– Что ты имеешь в виду?
– Он всегда будет в моем сердце, – Женя прижала руку к груди и закрыла глаза, пряча подступающие слезы.
– А… Глеб?
Женя усмехнулась и посмотрела на Маргариту светящимся взглядом:
– Он – буря! Ураган, несущий меня в своей воронке, и я не знаю, куда меня занесет в следующую секунду. Я безумно его люблю! Мое сердце сгорает и возвращается к жизни, как Феникс. Спокойствие с этим человеком мне только снится, но я ни за что не променяю это потрясающее ощущение на покой. Мне иногда даже страшно становится от осознания того, как же сильна моя любовь к этому мужчине…
– Знаешь, Жень, – на лице Марго заиграла улыбка, – я очень рада за вас. Правда. Ты совершила невозможное – растопила лед в сердце моего брата. Он стал живым человеком со своими чувствами. Он перестал быть жестокой машиной для зарабатывания денег. И все это совершила ты… только одним своим появлением.
Женя ничего не ответила, просто опустила голову и вздохнула. Она не хотела знать, каким человеком был Глеб Оболонский до встречи с ней. Что он делал, какие поступки совершал, какие мысли бродили в его голове – все это уже не важно. Главное, что этот человек рядом с ней.
