Текст книги "Пешка для наследника (СИ)"
Автор книги: Алиса Ковалевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Annotation
На голову Жени свалилось огромное состояние. И теперь ей предстоит поехать в Лондон, чтобы вступить в права наследования. Женя мечтала о большой семье, но оказалась в зверином логове, из которого живой ей не выбраться. Потому что у наследства уже есть наследник, который не намерен сдаваться. И она лишь пешка в жестоких руках людей, считающих себя вершителями судеб.
Пешка для наследника
Пролог
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Глава 35
Глава 36
Глава 37
Глава 38
Эпилог
Пешка для наследника
Алиса Ковалевская
Пролог
Глеб Оболонский гневно сузил серые глаза, наблюдая за тем, как адвокат, только что огласивший завещание, собирает свои вещи.
Дядя не оставил ему ничего. Совсем ничего. Лишь жалкие гроши. А ведь именно он, Глеб, должен был унаследовать состояние в несколько миллиардов долларов. Должен был, как самый старший из сыновей Владимира Оболонского, двоюродного брата покойного Леонида Оболонского. Но тот все рассудил по-своему!
Кабинет покинули почти все члены семьи, за исключением его самого и матери с отцом. Владимир безуспешно пытался успокоить свою жену, которая, казалось, сейчас задушит ни в чём не повинного адвоката.
– Как такое может быть?! – неистово кричала Ева. – Это всё подстроено! Леонид не мог лишить Глеба наследства! Это завещание сфальсифицировано!
– Ева, умоляю, успокойся, мистер Джеккинз только огласил волю моего брата, – размеренно произнёс Владимир Оболонский.
Оболонская полоснула мужа яростным взглядом и прошипела, буквально выплёвывая слова:
– Твой брат был безумным старикашкой-маразматиком, на старости лет надумавшим обзавестись ребёнком! Почему об этой девчонке никто ничего не знал?! Или ты был в курсе, но ничего мне не сказал?!
– Ева, успокойся! – потребовал он, грозно глядя на жену, однако та и не думала подчиняться:
– Отвечай мне!
– Ничего я не знал! – возбуждённо воскликнул Владимир. – Леонид никогда не рассказывал мне о том, что у него есть дети!
– Потому что он не мог иметь детей! И всем было это известно! Значит, это отродье не его дочь!
Оболонский вздохнул и покачал головой. Ева была неисправима.
– Послушай меня, если брат признал эту девушку своей дочерью, значит, уже ничего нельзя сделать.
Глеб безучастно сидел в дальнем углу кабинета и слушал, как родители в очередной раз скандалят. Иногда на это было просто смешно смотреть: как спокойный, рассудительный Владимир Оболонский пытается успокоить вспыльчивую Еву, находившуюся в очередном приступе неукротимой ярости. Им казалось, что они всё предусмотрели, всё рассчитали, но…
Глеб угрюмо усмехнулся, сопровождая взглядом бедного адвоката, старавшегося выскользнуть из кабинета незамеченным отцом и матерью, увлечённых выяснением отношений. Стоило мистеру Джеккинзу покинуть помещение, как Глеб громко и отчётливо заявил намеренно ленивым тоном:
– Спектакль окончен, зрители разошлись. Опускайте занавес. Я, как последний зритель, могу вам поаплодировать.
Ева тут же накинулась на сына:
– Боже, Глеб, как ты можешь быть таким спокойным, когда у тебя из-под носа уводят наследство?!
– Мама, – качнул головой Глеб, – криками делу не поможешь.
– Наш сын прав, Ева, – согласился Владимир. – Нужно немного подождать и во всём разобраться.
– Ждать чего? Когда эта замухрышка приедет и приберёт к рукам все наши денежки?
– Дорогая, не забывайся! Деньги принадлежали отнюдь не нам, – поправил жену Владимир. – И Леонид имел полное право передать свое состояние любому человеку. Жаль, что это оказался не наш сын.
– Странно, а почему она не была на оглашении завещания? – подал голос Глеб, задумчивым взглядом блуждая по изящной старинной вазе XV века, украшавшей стол.
– Потому что она ещё ничего не знает, – сообщил Владимир. – Через несколько дней к ней вылетит мой поверенный и уведомит её.
Услышав это, Глеб бросил быстрый взгляд на мать. Понял, что у неё уже созрел план, как сделать так, чтобы эта наследница никогда не переступила порог этого дома. И ей не терпелось поскорее поделиться деталями с сыном.
Глава 1
Фальшь в голосе. Закрыты чувства в сердце.
И спрятаны эмоции в душе.
Быть искренним, равно, как раздеться.
Предстать пред всеми просто, в неглиже.
Взгляд в зеркало. Последний штрих, и… сцена.
Уставший зритель, не заполнен зал.
Игра, сюжет и декораций смена.
Поклон, хлопки, безрадостный финал.
Нет расстояний и преград для денег.
Купить, продать все можно без проблем.
Где платят, там и дом родной, и берег.
О том, что больно, знать не нужно всем…(с)
(Френсис)
Сознание медленно возвращалось к ней, и с каждым новым воспоминанием боль в груди всё нарастала. Женя тихонько застонала и открыла глаза. Свернувшись в комочек на кровати, она бессмысленным взглядом обвела небольшую комнату, освещённую лишь тусклым светильником. Глаза её остановились на испачканном грязью и кровью платье, валявшемся на полу. Это было её свадебное платье. Ещё утром оно восхищало её своей необыкновенной красотой, а теперь…
* * *
… Взрывной волной её откинуло в сторону. Несколько долгих мгновений она не понимала, что произошло. Но, увидев горящую машину, в ужасе вскрикнула. Она бросилась к месту происшествия, но кто-то схватил её за плечи, не давая двинуться с места.
– Пустите меня! Пустите… Дима! Ди-има!!! – вырываясь, кричала, не в силах поверить в случившееся. Они же только что вышли из ЗАГСа… Он сел в машину… Она забыла накидку… Он просил поторопиться, потому что гости уже ждали их в ресторане…
И вот теперь…
Она словно в тумане наблюдала, как из горящей машины выносят кого-то. И чуть не потеряла сознание, когда увидела на руке человека часы, которые совсем недавно купила в подарок.
– Нет!!! – поднимая многочисленные юбки свадебного платья, она побежала к лежавшему на асфальте мужу. Села рядом и, обливаясь слезами, дотронулась до его почти неузнаваемого лица.
– Дима… Умоляю, очнись… Ты не можешь умереть, не можешь…
Где-то издалека до неё доносились сирены скорой помощи и чьи-то голоса, а она… она сидела на пыльном асфальте в запачканном кровью белом платье и безудержно рыдала над телом человека, который ещё недавно был жив и улыбался ей своей обворожительной улыбкой, а сейчас… сейчас его нет… Человека, которого она так сильно любила, уже нет…
* * *
… Женя отвернулась от платья, не в силах больше смотреть на эту грязную тряпку. Боль душила, не давала дышать, она не представляла себе, как дальше жить. В одно мгновение рассыпались все её надежды, все мечты о счастье…
Вдруг до её сознания донёсся стук. Стучали в дверь, но она не в силах была даже ответить, лишь подумала: «Уйдите все, пожалуйста».
– Женечка, прошу тебя, открой, – умоляюще произнесли за дверью.
– Оставьте меня, – сдавленно прохрипела. Голос её срывался. – Я не хочу никого видеть!
По ту сторону двери послышался неразборчивый шёпот, а затем Женя услышала:
– Хорошо, солнышко. Попробуй поспать. Похороны завтра утром.
Женя кивнула скорее самой себе, а не дедушке с бабушкой, волновавшимся о ней в коридоре. Встала и подошла к зеркалу. Просто стояла и долго всматривалась в своё отражение. Слёз уже не было, они давно высохли. Осталась лишь всепоглощающая пустота, сковывающая внутренности.
Женя прикоснулась к своему отражению и тихонько прошептала:
– Вот, видишь, Женя, а ты надеялась, что нашла человека, способного подарить тебе счастье. Нет… И он оставил тебя, бросил, как твои родители. У тебя судьба такая… Быть одной.
В её изумрудных глазах вновь появились слёзы. И они текли… текли по её прелестному лицу, а она только грустно улыбалась…
– Петенька, что же теперь будет? – светловолосая женщина резко развернулась и посмотрела на мужа.
– А ты как думаешь, Катя?! Наша девочка потеряла человека, которого любила больше жизни! Что теперь будет?.. Не знаю я…
Голубые глаза Екатерины Осиповой наполнились слезами. Она непроизвольно провела рукой по длинным, почти не тронутым сединой белокурым волосам и прошептала:
– Она сильная… Она справится…
Петр Осипов вздохнул и покачал головой. Женя была самым родным человеком для них обоих, и поэтому боль внучки была их болью. Они растили девочку почти с самого рождения, с того самого дня, когда её родители погибли. И в воспитание Жени они вложили всю свою любовь, которую не могли дать своим детям. Но сейчас, видимо, их любви будет внучке не достаточно, чтобы пережить боль утраты. А тут ещё…
– У меня есть ещё одна новость, – убитым голосом произнес Петр.
– Что ещё случилось?
– Сегодня днём я получил письмо.
– И что за письмо?
Мужчина достал из тумбы сложенный вдвое листок бумаги и протянул супруге со словами:
– Прочти сама.
Екатерина, предчувствуя неладное, осторожно раскрыла листок и пробежалась глазами по написанному. Спустя минуту, она в ужасе посмотрела на Петра.
– Неужели Леонид и вправду оставил Жене всё своё состояние?
– Видимо, да. Теперь, когда он умер, наша внучка становится наследницей Оболонского.
– Но… как мы объясним ей, что связывает её с этой семьей?
– Не знаю, Катя, не знаю. – Пётр покачал головой. – Да и сомневаюсь, что Женю сейчас заинтересует это наследство. Не до того ей.
– Я считаю, нужно рассказать Жене все, как есть, – сказала Осипова, решительно глядя в глаза Петру. – Иначе она не поймет, каким боком связана с этой семьёй.
– И не знала бы лучше, – вздохнул он, недовольно вздохнув. – Зачем ей это наследство? Уверен, оно не принесет нашей девочке счастья.
– А вот это уже ей решать, дорогой. Мы обязаны посвятить Женю. Когда приезжает поверенный?
– Через два дня. Я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но выбора у нас нет.
– И свалилась же эта напасть на Женечку…
– Но если посмотреть с другой стороны, Петя. – Екатерина внимательно посмотрела на мужа, – это её шанс.
– Шанс на что?!
– На новую жизнь. Будет новая страна, новый дом, деньги. Она сможет позволить себе все, что захочет.
– Боже, о чем ты говоришь?! – накинулся на неё мужчина. – Не так мы воспитывали Женечку! Её деньги ни капельки не волнуют!
– А семья?! – резкий голос Екатерины эхом разнесся по комнате.
Петр встретился взглядом с женой и тут же отвернулся. Кулаки его сжались. Катя вовсе не хотела расстраивать его, но они оба прекрасно знали, как болезненно Женя переживала отсутствие родителей. Погибли они почти сразу после её рождения, но внучка всегда росла с мечтой о большой и любящей семье.
– Да, ты права, – наконец, согласно кивнул Петр. – Насколько я знаю, у Леонида большая семья.
– Вот видишь. Ты же знаешь, как Женя переживает одиночество. Увы, но, как мы ни старались с тобой, родителей заменить девочке не смогли. А теперь у неё появится огромная семья, и она… она будет счастлива.
– Ты права, Катя. – Петр опустился в кресло, тяжело вздохнув, – ты права.
* * *
– Милый, что-то случилось? – изящная блондиночка дотронулась до плеча Глеба, лежащего рядом. Он задумчиво смотрел в одну точку уже более получаса и молчал. – Оболонский?!
Он будто бы очнулся ото сна и выдавил из себя некое подобие улыбки:
– Всё замечательно, Андреа.
– По тебе видно. – Девушка скривила губы.
Геб потёр глаза и внимательно посмотрел на любовницу, а потом сухо проговорил:
– Ты, кажется, куда-то собиралась съездить, пока муж не спохватился.
Андреа изящно взметнула тонко очерченные брови и насмешливо воскликнула:
– Какой тонкий намёк, Глеб! Если ты сегодня видеть меня в своей постели не хотел, не за чем было звонить и приглашать к себе! В конце концов, я не игрушка, чтобы можно было в любой момент выкинуть меня.
Оболонский вздохнул и, встав с кровати, натянул на себя брюки, а затем бросил взгляд на девушку. Андреа в который раз удивилась его серым глазам, похожих на льдинки. В них никогда не отражались чувства: ни гнева, ни радости, ничего… Иногда его взгляд пугал, заставлял содрогаться от ужаса. И всё же, этот человек привлекал её, притягивал, словно магнитом. Ночь с ним она не променяла бы ни на что другое. Глеб Оболонский был идеальным мужчиной, который не подчинялся ничьим правилам и устоям общества, в котором они оба жили. И прямое доказательство этому – их связь. Ведь её муж Кристиан Ламберт был лучшим другом Глеба.
Андреа улыбнулась Глебу, продолжавшему смотреть на неё.
Их связь длится уже около года, а её муж так ничего и не заподозрил.
– Вообще-то я хотел кое-что сказать тебе, Андреа, – после недолгого раздумья, заявил Глеб.
– Я слушаю.
На какое-то мгновение глаза его вспыхнули, и он ровным голосом проговорил, застёгивая на себе рубашку:
– Я хотел сказать, что прекращаю нашу связь.
Девушка чуть не задохнулась от возмущения. Да как он может вот так просто говорить ей об этом?! Говорить таким будничным тоном, будто только что сказал ей о том, что его секретарша уволилась, и он вынужден искать новую!..
Она вскочила с кровати, обмотав вокруг себя простынь, и воскликнула:
– То есть как это, Глеб?!
– Очень просто, милая Андреа. – Он жестко усмехнулся. – Ты мне надоела. Мне вообще не нравятся блондинки, но ты стала исключением.
– Да как ты можешь?!
– Только вот, пожалуйста, не нужно устраивать скандал. И не строй из себя обиженную леди. – Он повернулся к любовнице спиной и натянул на плечи пиджак. – Ты прекрасно знаешь, что у нашей связи не может быть будущего.
– Связи?! – Она сверлила его спину гневным взглядом голубых глаз. – Так вот какое определение ты дал нашим отношениям?
Оболонский резко развернулся и, сузив глаза, предостерег девушку:
– Не выводи меня из себя, Андреа. И не цепляйся к словам.
– Ты жесток, – на глазах девушки навернулись слёзы. – Я же люблю тебя! Я готова была развестись с Крисом ради тебя…
– Брось, милая, – пренебрежительно произнёс Глеб. – Ты никогда не разведёшься с мужем, потому что он – источник всего твоего состояния. Он богат.
– А ты что, беден?! – в сердцах завопила она.
Оболонский медленно подошёл к зеркалу и запустил руки в иссиня-чёрные волосы. Внимательно вглядываясь в своё отражение, он тихо, но так, что у Андреа мурашки от ужаса побежали, ответил:
– Беден. У меня ничего нет… Пока нет.
Глава 2
Женя резко открыла глаза и села в кровати. Вновь сон… Всё тот же сон. В который раз уже? В тысячный? Или в миллионный?!. Она знала его наизусть. Иногда он успокаивал её, а, бывало, приводил в отчаяние. И вот сейчас, когда ей так хотелось забыть хоть на несколько мгновений обо всём произошедшем, он вновь снится…
Она встала и открыла окно – ей нужен был глоток свежего воздуха.
– Зачем всё это? – одними губами прошептала в темноту июньской ночи. – Зачем? Его не вернуть… Он ушёл так же, как и вы. Вы оставили меня одну, и всю жизнь я хотела обрести настоящую семью… Но он тоже ушёл. – Из её зеленых глаз потекли слёзы. – И на этот раз сон не сможет облегчить мою боль, мама.
В следующее мгновение Жене показалось, что кто-то дотронулся до её руки. Она развернулась и огляделась, но никого не увидела. Решив, что это ветер, медленно побрела обратно в кровать. На часах было уже три часа утра.
А в шесть её разбудили, чтобы попрощаться с человеком, который пробыл её мужем ровно пятнадцать минут… и ушел…
Похороны прошли на городском кладбище. Присутствовали лишь члены семьи. Женя держалась из последних сил. А в тот момент, когда она должна была бросить горсть земли на гроб с мужем, девушка покачнулась и потеряла бы сознание, если бы Екатерина не придержала её.
– Держись, солнышко, – тихим шёпотом проговорила ей бабушка, и Женя смогла лишь слабо кивнуть.
Всю заключительную часть похорон Петр и Екатерина не отходили от внучки ни на секунду, пытаясь хоть как-то поддержать её. А Женя молча плакала. Она ни о чём не думала. Все мысли смешались в один большой ком и заледенели внутри. Как только церемония завершилась, её отвезли домой. Она долго лежала на кровати с открытыми глазами, пока спасительный сон не накрыл её.
* * *
Ева Оболонская потихонечку пробралась в кабинет мужа и включила свет. И тут увидела сына, величественно восседающего за огромным столом из красного дерева.
– Что ты здесь делаешь? – удивилась она.
– Жду тебя, мама, – просто ответил он, склонив голову на бок.
– Всё пошло совсем не так, как мы запланировали, сынок. – Ева присела на краешек стула напротив сына. – Тот человек, которого мы наняли, не выполнил задание.
Он посмотрел на мать. От него не укрылось её плохо скрываемое раздражение. Он усмехнулся. Они всё просчитали, вернее, им так казалось. Но кто мог предположить, что эта девчонка выйдет из машины в самый последний момент? Теперь она уже неизбежно приедет сюда, как только поверенный отца передаст ей копию завещания дяди…
– Что ты молчишь? Скажи, что нам делать дальше?! – нервно воскликнула Ева.
– Не кричи, мама, нас могут услышать. Сама знаешь, у этого дома есть уши, – предостерёг он. – А насчёт того, что нам теперь делать… – задумчиво потёр переносицу, – ждать.
– Ты с ума сошёл?! Чего ждать?! Пока эта оборванка присвоит всё состояние покойного старикашки, а нам всем оставит те гроши, что положены по завещанию?!
– Мама, успокойся! Мы обязательно придумаем, что делать дальше, но не в ближайшее время. Мы должны всё тщательно продумать, прежде чем вновь попытаться убрать её.
– Значит, ты предлагаешь встретить эту… наследницу, как ни в чём не бывало, с широкой улыбочкой на губах и фальшивой гостеприимностью?! – Ева презрительно скривила лицо и посмотрела на сына, который в ответ растянулся в улыбке и кивнул:
– Именно, мама. Именно так.
* * *
Женя проснулась только под вечер. Пробралась на кухню и налила стакан чая. Видимо, услышав звук, в комнату тут же вошли дед и бабушка.
– Как ты себя чувствуешь, Женечка? – с беспокойством в голосе поинтересовалась Екатерина.
Женя, вымучив улыбку, пробормотала:
– Уже лучше. По крайней мере, голова не трещит. Сколько я проспала?
– Почти весь день, – ответила Катя. – Мы ждали, пока ты проснешься, чтобы поговорить с тобой.
– А это не может подождать? – Женя перевела усталый взгляд с деда на бабушку. – Мне сейчас не до разговоров.
– Женя, это очень важно, – произнес Петр и жестом указал внучке присесть.
– Ну, раз дело не терпит отлагательств… – Женя вздохнула и нехотя подчинилась. – Выкладывайте.
– Женя, понимаешь, речь пойдет о твоих родителях, – продолжал Петр. Покосился на супругу, которая тихонько встала позади внучки и положила руки ей на плечи.
– А что нового вы о них можете сказать? – Женя хмуро наблюдала за тем, как дед пытается найти подходящие слова. – Они давно умерли.
– Ты не знаешь всей правды об их гибели.
– Как это?..
– Они вовсе не разбились на самолете. Их убили.
– Дед, что ты такое несешь?! – закачала головой Женя: – Как?! Кто их убил?!
– Ты слышала о таком человеке, Леониде Оболонском?
– Это миллиардер из России, на данный момент проживает в Англии, у нас таких сейчас много, – пожала плечами Евгения. – Но каким образом он связан с родителями?..
– Жень, твой отец, Никита Осипов, и Леонид Оболонский были совладельцами одной очень крупной компании по добыче нефти в Сибири, – не желая растягивать, прямо заявил Петр, не спуская взгляда с внучки.
Женя расширившимися глазами смотрела на деда.
– Компания быстро развивалась, – продолжал он. – Но за все в этой жизни приходиться платить. Кому-то они перешли дорогу, и… посыпались угрозы. И вот тогда произошло самое страшное. Оболонский кинул твоего отца и, переведя все деньги за границу, скрылся в Англии, оставив Никиту разбираться с проблемами. Не получив денег, бандиты просто расстреляли машину, в которой ехали… твои… родители. Благо, тебя в этот момент с ними не было, ты была у нас.
– Зачем вы мне все это рассказываете? – прошептала Женя, не в силах пошевелиться. – Зачем… я же думала, что они погибли в авиакатастрофе… – Она вдруг полоснула деда яростным взглядом и, резко вскочив, закричала: – Так зачем сейчас?! Зачем сейчас вы мне все это рассказываете?! Не понимаете, что мне и так тяжело? Добить меня хотите?!
– Женечка, мы… – Екатерина попыталась обнять внучку, но Женя вырвалась и, глотая слезы, продолжила:
– Что?!. За что вы меня так…
– Жень, мы бы никогда, слышишь? Никогда не рассказали бы тебе эту грязную историю, если бы не завещание Оболонского! – Петр полными боли глазами смотрел на Женю.
– О чем ты?.. – тихо спросила Женька.
– Видимо, совесть замучила этого человека, и он отписал тебе свое состояние.
Перед глазами поплыло. Женя судорожно схватилась за спинку стула и прошептала:
– Что это значит?
– Это значит, что ты являешься законной владелицей всего состояния Леонида Оболонского, – ответила за супруга Екатерина, видя, что у того уже нет сил что-либо объяснять.
Женя подняла затуманенный взор на родственников. Молча кивнув, развернулась и ушла к себе в комнату.
– Женя! – Бабушка хотела последовать за внучкой, но рука Петра остановила её.
– Не стоит, Катя. Она должна побыть одна. Слишком много информации. Слишком много событий…
Немного поразмыслив, она согласно кивнула.
* * *
Огромный портрет посреди гостиной. Глеб сидел напротив, развалившись на белом диване и потягивал виски. Взгляд его ледяных глаз неотрывно блуждал по портрету. Леонид Оболонский. Его любимый родственник, который оставил его ни с чем. Смешно, но дом, в котором он вырос, который считал родным, теперь принадлежит маленькой выскочке, каким-то чудесным образом ставшей владелицей состояния Леонида. Он это просто так не оставит. Так просто не сдастся.
– Празднуешь победу, братец? – вдруг раздался насмешливый голос над ухом, а цепкие пальчики опустились на его плечи.
Глеб даже не обернулся. Лишь усмехнулся и ответил:
– А ты, наверное, и рада, милая сестричка! Только и ждёшь повода, чтобы подколоть меня.
– Ну что ты, Глеб, – симпатичная черноволосая девушка села рядом с ним и язвительно ухмыльнулась: – Ты же знаешь, как я люблю своего старшего братца. И как я переживаю оттого, что покойный дядюшка так ловко прокатил тебя с наследством!.. Он, наверное, на небесах так потешался в тот момент, когда читали завещание!..
– Марго, в кого ты такая ядовитая? – поинтересовался Глеб и отпил большой глоток виски.
Маргарита Оболонская фыркнула и весело провозгласила:
– Наша семья отличается этим, очень редким, даром, милый братец. Я думала, ты знаешь об этом!..
– Да, но никто ещё не додумался применять этот дар против меня, – глаза Глеба зловеще сверкнули.
– Ты что, меня пугаешь? – невинным голосочком спросила Маргарита. – А мне всегда казалось, что к тому времени, когда людям исполняется двадцать один год, они перестают бояться чудовищ под кроватью и демонов в темноте! И ты, кстати, к ним никакого отношения не имеешь. Ты всего лишь главный неудачник семьи.
Лицо Глеба потемнело, но он промолчал.
Увидев, что она достигла желаемого результата, то есть, вывела брата из себя, Марго звонко засмеялась и добавила:
– А как же дядюшка будет потешаться, когда в этот дом приедет его новоиспечённая наследница и выгонит тебя из дома, который ты всегда считал своим!
Этого Глеб стерпеть уже не смог. Он вскочил с дивана и смерил сестру яростным взглядом:
– А я буду веселиться, когда за мной последует вся моя «любимая» семейка, включая тебя, Марго! – процедил сквозь зубы он.
Затем вышел вон.
Оставшись одна, Маргарита усмехнулась и проговорила:
– Нет, Глеб, меня она не выкинет, в отличие от всех остальных…
В следующее мгновение, в гостиную снова вошли.
– Опять ты занимаешься своим любимым делом, сестричка?
Марго обернулась и увидела Даниила, ещё одного «достойного» представителя их семьи.
– Чем же, братец?
– Не притворяйся, дорогая. – Он был единственным светловолосым среди её брюнетов-братьев. Парень присел на краешек дивана и очаровательно улыбнулся. – Ты же обожаешь злить нашего старшенького. Глеб только что пулей вылетел из гостиной, еле сдерживаясь, чтобы по пути кого-нибудь не отдубасить.
– Бьюсь об заклад, Данечка, что ты, едва завидев «нашего старшенького», спрятался за ближайший стул, чтобы, не дай Бог, не попасться ему на глаза, – проворковала Маргарита. – М-м-м, ты же у нас такой нежный…
– Не язви, Марго, я не Глеб, меня не выведешь из себя такими штучками. – Даниил посмотрел на сестру своими голубыми глазами и покачал головой. – Ну, так что же послужило причиной такого скверного настроения у братца? Рассказывай.
– Я только напомнила ему о новой наследнице, которая скоро приедет и выпроводит его из его же собственного дома! – усмехнулась Маргарита.
– Это больная тема. Поморщился Даня. – Причём не только у Глебушки. Мама при упоминании об этой девчонке просто звереет. Да и нам, кстати, тоже грозит выселение.
– Брось, Даня, – засмеялась Марго. – Уж тебе-то, с твоим даром обольстителя, ничего не грозит. В два счёта эта провинциалка окажется у тебя в постели.
Оболонский удовлетворённо хмыкнул. А его сестра права. Следует воспользоваться своими умениями себе во благо, а благо это кроется в девушке по имени… А он даже её имени не запомнил, но скоро, очень скоро, узнает…
* * *
Женя лежала на кровати, взгляд её блуждал по потолку. Она пыталась понять, в какой миг вся жизнь её пошла кувырком, и кто в этом виноват. В день смерти Димы? В день смерти родителей? Или в тот самый миг, когда лучший друг и партнер отца трусливо сбежал из страны, оставив папу один на один с бандитами, требовавшими огромные деньги?.. Которые, между прочим, Оболонский сам же и украл… И попытался загладить вину перед ней. Был бы этот человек жив, Женя, не раздумываясь, плюнула бы ему в лицо. Но его, чёрт, нет в живых.
Женя прикрыла глаза и прерывисто вздохнула. Так вот, значит, почему ей снится этот странный сон о родителях: черный Мерседес несется по автостраде на огромной скорости, на переднем сиденье сидят мама и папа, о чем-то оживленно разговаривая. Потом мама поворачивается к ней и, ласково поправляя её выбившийся локон, говорит: «Женечка, ты же у нас самое дорогое, что есть на этом свете. И никакие богатства это не изменят. Мы всегда будем любить тебя». Затем она чувствует, как исчезает из машины, одновременно ощущая безумное одиночество и боль утраты…
Она осталась жить.
А родители погибли.
Их больше нет.
– Мамочка, – тихонько прошептала Женя в пустоту. – Как мне быть? Что я должна делать?
Но ответом ей была тишина, и лишь поднявшийся ветер завывал за окном…
Глава 3
Итак, она, Евгения Осипова, стала наследницей старинного особняка в пригороде Лондона и огромного состояния в несколько миллиардов долларов.
В завещании Леонид указал на то, что признает её не только владелицей всего имущества, но и своей фамилии, то есть, признает её дочерью, а значит – прямой наследницей. И, как пояснил поверенный, сделано это было на тот случай, если кто-то из многочисленных родственников вознамериться опротестовать данное решение.
Женя сидела в кресле и внимательно слушала поверенного, великолепно изъяснявшегося на русском языке. Англичанина в нем выдавал разве что небольшой, едва уловимый акцент. Рядом на диване расположились Петр и Екатерина, ошеломлено переглядывающиеся, когда поверенный оглашал список всего, что унаследовала их внучка.
– … и, исходя из вышесказанного, Вы вступаете во владение всем вышеперечисленным с этой минуты. У меня имеется билет на самолёт до Лондона, на завтрашнее утро, но если Вы желаете отсрочить поездку в связи со сложившимися обстоятельствами, можно обменять его на более позднюю дату, – закончил свою речь Чарлз Роналд – невысокий седоволосый мужчина лет шестидесяти.
– Нет, спасибо, всё в порядке, – произнесла Женя, вздохнув. – Я поеду завтра. Меня всё устраивает.
– Что же, замечательно. – Чарлз улыбнулся и отдал ей необходимые документы. – Желаю Вам удачи.
– Спасибо, – сказала Женя и встала, чтобы проводить поверенного.
Мужчина тоже поднялся, и они направились к двери. Уже у самого выхода, он тихонько проговорил:
– Будьте осторожны, Евгения.
– О чём вы? – не поняла девушка.
– Об этой семье, – мужчина с сочуствием посмотрел на неё. – Они очень расстроились, что это наследство достанется Вам, а не старшему сыну Владимира Оболонского, который и считался основным наследником.
Женя рассеянно кивнула, а затем закрыла дверь за уже вышедшим поверенным покойного Леонида Оболонского.
Вернувшись в гостиную, она присела на диван и молча вздохнула.
– Женечка, ты, правда, решилась принять наследство? – Екатерина неуверенно взглянула на внучку.
– Да, бабуль, – уверенно кивнула Женя, а в глазах её на мгновение промелькнула злоба. – Если из-за Оболонского погибли мои родители, то я не вижу ничего предосудительного в том, что именно я стала наследницей этого человека. В конце концов, основой для его теперешних миллиардов были деньги, сворованные у моего отца. Значит, всё справедливо.
Петр и Екатерина в недоумении переглянулись – такой ожесточенной они свою внучку ещё никогда не видели.
Женя подняла взгляд на деда, и тот вдруг увидел сходство выражения её глаз с глазами своего сына. Он был такой же упертый и решительный, что его в итоге и сгубило. Как бы его дочь не пошла по тому же пути. Опасно ввязываться в авантюры.
– Женя, а может… – начал было он, но был прерван:
– Я решила, дед! – звонкий голос Жени разнесся по комнате. Она встала, вздернула голову и добавила: – Завтра я вылетаю в Лондон и вступаю в права наследования.
Женя встала и собралась покинуть гостиную.
– Тебе помочь собрать чемоданы, солнышко? – предложила Екатерина, но Евгения отрицательно покачала головой:
– Нет, не нужно, спасибо. Я справлюсь сама.
Она стояла одна посреди комнаты в полной темноте и теперь могла, наконец, скинуть маску человека, не падающего духом. Бросившись на кровать, Женя закрыла лицо руками, сдерживая слёзы. Знали бы дед с бабушкой, как тяжело ей далось это решение… Уехать… Как хотелось ей остаться дома, рядом со своим прошлым, со своими воспоминаниями… с воспоминаниями о Диме…
Но в тоже время она понимала, что жить так больше нельзя. Нельзя жить прошлым. Пора изменить что-то в жизни и уехать подальше от Екатеринбурга, подальше от своей боли. А наследство? Это наследство ей было совершенно ни к чему, и она с радостью бы отказалась от него, но завещание устроено таким образом, что она не имеет права этого делать, иначе все деньги уйдут в один из благотворительных фондов, учреждённых Леонидом Степновым. Тогда её точно его семья не простит. Наследство сможет получить лишь её ребёнок, которого она, в ближайшее время не планировала. Этот человек составил завещание, словно зная, что она непременно откажется от него, и сделал всё, чтобы это не случилось.
