Текст книги "Ты обещала не убегать (СИ)"
Автор книги: Алиса Гордеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
6. Не моя
Тимур
– Дед, ну ты как? – обнимая, похлопал старика по спине. Вот же неугомонный выскочил из дома в такой мороз, чтобы встретить меня, как маленького. И ладно бы оделся, а то стоял в одной рубахе, да джинсах. Как же до него достучаться, чтобы берег себя?
– Я скучал, – искренне радовался встрече. Кроме него у меня больше никого не осталось. И тот сдал. Семеныч, его водитель, сказал, что опять был приступ. – Почему не позвонил?
– Потихоньку, мой мальчик, потихоньку. Да ты не волнуйся, механизм сердечный у меня может и старый, но еще вполне рабочий. Поживу еще, – дед старался выглядеть бодрым, но меня ему было не обмануть. Здоровье дало сбой. – Пошли в дом, Тимур. Разговор есть.
– Пошли, – взял деда под руку и направился в его огромный, но мрачный дом. Сколько не предлагал ему сменить этот дворец графа Дракулы на более современное и уютное жилище, все бесполезно. Он ему, видите ли, напоминает о бабушке, о маме, о маленькой Кире. Нет, конечно, и у меня с этим местом есть свои воспоминания, но разве это повод жить в развалюхе. Тем более, сколько бы ты не держался за свои воспоминания, все равно ничего не вернуть. Это я теперь знаю точно.
– Есть хочешь, мальчик мой? Наташенька приготовила знатную солянку, отведаешь?
Наташенька, домработница деда и его ровесница, готовила и в правду очень хорошо. Но есть в последнее время мне совершенно не хотелось.
– Нет, дед. Давай к делу.
– Ну давай! – минуя длинный коридор, мы зашли в его кабинет, не менее мрачный, чем и сам дом. Я всегда удивлялся, как такой энергичный и веселый человек, как Юрий Николаевич Ермолаев, мог окружать себя настолько мрачной и унылой обстановкой. Правда, сейчас я вряд ли имел право его осуждать. Я и сам прятался за разрушенными стенами и горой битой посуды.
Последние пару месяцев моя квартира мало чем отличалась от дома деда. Хотя нет, соврал. У Еромолаева дом хоть и старый, но целый. Моя же современная квартира была изуродована подчистую.
Несколько дней я крушил все, что только могло напоминать о ней. О ее обещании, о ее предательстве. Чтобы вытравить ее незримое присутствие в своем доме, я практически полностью его уничтожил. Но она въелась под кожу и отравляла собой каждую секунду моего существования. Она поверила ему! Она не захотела слушать меня! Тогда, в аэропорту, я умер заживо. Только ей было абсолютно на это наплевать. Она не обернулась. Она не дала нам шанс. Она убежала.
Разговор с Горским до сих хватал за сердце раскаленными щипцами.
– Руки свои убери! Да пусти ты меня, урод! – вырываясь из цепких лап Горских охранников, я пытался прорваться к моей, тогда еще моей, девочке. Но их было слишком много на одного меня.
Я смотрел, как она уходила, и ничего не мог изменить. Ничего. Она не слышала меня. Или просто не хотела.
– Что конкретно в моей просьбе исчезнуть из жизни дочери тебе непонятно, – зло процедил сквозь зубы Горский. Он подошел ко мне сам, пока его церберы продолжали скручивать мои конечности и отбивать все мои внутренности.
Но я его не слышал. Я смотрел на исчезающий силуэт Ксюши, до последнего веря, что мы – не пустой звук, что она помнит о своем обещании, что она все же даст мне шанс ей все объяснить. Вот только я не учел одного. Этого шанса меня изначально лишил Горский.
– Ты! – заорал я на него, когда потерял Ксюшу из вида окончательно. – Это ты! Ты все подстроил, сука! Это как же надо ненавидеть меня, чтобы так издеваться над собственной дочерью?
– Тимур, ты о чем? – как ни в чем не бывало спросил Горский. – Ты просто заигрался, мальчик! И дочь мою чуть не увлек в свои грязные игры. Слава Богу, свой выбор она уже сделала!
– Ты это о чем? Какой еще выбор? – не до конца понимая намеки Горского, спросил его. Тот же в ответ лишь криво улыбнулся. – Не делай из меня идиота! Она не могла выбрать его!
Конечно, я видел, как Ксюша держала своего Потапова за руку, как уходила с ним, но Горский, по всей видимости, не знал, что именно Реми помог мне ее найти, как ничего не знал и о нашем с ним разговоре. Вот только я в очередной раз оказался на шаг позади, а эта сволочь, Горский, все просчитал наперед.
– А я разве сказал, что Ксения выбрала Михаила? Нет, конечно, нет. Она просто не выбрала тебя, – с презрением выплюнул этот черт. – А вот кстати познакомься, Валерий. Это он выкупил Ксюшу на аукционе, где ты, заметь, ее бросил на растерзание сотне извращенцев и ублюдков. Бедная девочка! Она так тебя ждала, но, увы, ты, говорят, выбрал другую. Врагу не пожелаешь пережить подобное, правда? Кстати, Валера летит вместе с Ксюшей.
Следом за Горским ко мне подошел какой-то мужик лет тридцати. Я окинул его мрачным взглядом, пытаясь зацепиться за что-то, что не позволило бы Ксюше даже в мыслях посмотреть на него, как на мужчину. Но ничего не нашел. Высокий, видно, что сильный, симпатичный, но не смазливый. Его осанка выдавала в нем человека уверенного в себе и независимого. Глаза с намеком на восточные корни не казались пустыми или озлобленными. Нет. Он, мать вашу, словно сошел с обложки журнала. До тошноты идеальный. И от того выбить все его зубы стало моим навязчивым желанием.
– Только попробуй прикоснуться к ней, – прорычал я. – Убью!
Мужик ничего не ответил, лишь слегка дернул губами и, поправив сумку на плече, отправился следом за моей девочкой.
– Учти, Тимур, Валера – человек серьезный, – наклонившись ко мне ближе прошипел Горский. – И сейчас только от тебя зависит, как он будет себя вести с нашей девочкой. Чем больше ты будешь делать глупостей, тем жестче он будет с ней. Понимаешь?
Господи, был ли предел жестокости этого человека? Его безумию?
– Она же твоя дочь, мразь! – выплюнул ему в ответ.
– Именно потому, что Ксения моя дочь, – с ненаигранным отвращением начал Горский. – Она никогда не будет рядом с таким, как ты! Ты, твой сумасшедший отец и дед, с головой погрязший в своей ненависти, больше никогда не посмеете даже близко к ней подойти! Иначе я вас всех раздавлю.
– Тимур, – голос деда вернул меня в день сегодняшний. – Ты чего замер? А? Садись, говорю.
Машинально кивнул и сел напротив. Глаза в глаза. Черные, как смоль, у обоих. Нас разделял массивный дубовый стол и гнетущая аура предстоящего разговора.
– Федора уже не вытащить, зарыл он сам себя, – дед перешел сразу к делу. – Его махинации я бы еще прикрыл, но он слишком сильно наследил в покушении на ту девчонку, дочку Горского.
Дед вздохнул и достал свой портсигар, намереваясь закурить. А значило это только одно: разговор обещал быть не просто тяжелым. Когда дед начинал курить, решались судьбы. И сейчас на кону стояла моя.
– Вот же дурак! – глухо возмутился дед. – Если хотел ее убрать – надо было делать все тихо, а он поспешил.
От слов деда во мне все перевернулось, настолько хладнокровно и жестоко прозвучали его слова. Таким я Ермолаева еще не видел.
– Ну да туда ему и дорога! Давно, знаешь ли, Федя мне нервы мотал, – дед все же закурил. – Скажи мне лучше, ты подумал о моем предложении?
Вот оно. Началось. Белесое облако дыма повисло между нами, смазав и без того неясную картину. Еще месяц назад я дал понять, что участвовать в его афере не буду, как и брать на себя дела отца. Но дед не унимался. И этот мой визит к нему лишь доказывал, что тот нашел и на меня рычаги давления. Осталось узнать какие.
– Вижу, все еще упираешься. Есть ради чего? – он прокашлялся и выпустил новое облако дыма.
– Дед, ты бы бросал. Мало сердце шалит? – тема для меня была закрыта. Точка.
– Глупо, Тимур, глупо! – он слишком хорошо меня знал, чтобы надеяться на мое согласие. – Стало быть, нашел ее?
– Да, – сухо отрезал.
После того, как прошла первая волна моей ломки, как я разнес всю квартиру в хлам и выпил не одну бутылку виски, я поклялся, что найду ее. Я уже искал ее три года, не зная ни имени, ни возраста, ничего. Только черты угловатой девчонки на старом фото. Три чертовых года я потратил, чтобы найти ее и отомстить. И я нашел. Так неужели, имея на руках все карты, я не отыщу ее вновь? Бред, легко! Найду и верну ее себе. Даже если вновь потребуются годы. Даже если вновь Горский попытается мне помешать.
Вот только ступить на ее след оказалось не так просто. Горский, сука, знатно подчистил все следы. Конечно, что она улетела в Париж я знал еще со слов Потапова. Но этого было мало. Горский запросто мог отправить ее дальше и еще неизвестно под каким именем.
Оставались только два человека, способных мне помочь– Миронов и Реми. Но первый все еще находился в больнице и к себе никого не пускал. А Потапов элементарно скидывал все мои звонки, а после и вовсе сменил номер телефона.
Именно тогда я второй раз в жизни пришел за помощью к деду. Второй раз и все по тому же вопросу. Я просил найти Ксюшу. Для него найти человека, достать его из под земли – плевое дело. Но только не ее. Как и три года назад, он отказал мне. Он даже не попытался мне помочь. Все, что касалось дочери Горского его моментально выводило из себя, но при этом, как ни странно, он держал себя в руках. Он не оскорблял ее, как отец, не угрожал и даже уже тогда, три года, назад не винил в смерти Киры. Он будто уже знал то, что все еще пытался разгадать я.
Даня вышел на след Ксюши только недели через две. Он ее нашел. Она жила в самом центре Парижа в огромных апартаментах, которые были оформлены на Амирова Валерия Таировича. Тот самый Валера. Мне в очередной раз тогда снесло голову. Горский не обманул.
Уже на следующий день в Париже работал нанятый мной частный детектив. Я хотел знать все. Я не верил тому, что узнал.
А через неделю на моем столе лежали фотографии Ксюши. Бледная, худая, почти прозрачная, она практически не выходила из дома и судя по всему ничего не ела.
Остатки мебели в квартире полетели прочь. Все из-за меня! Моя девочка себя изводила из-за меня! Если бы она только знала правду.
Билет на вечерний рейс. Полная уверенность, что теперь все получится. И безграничное разочарование, когда в аэропорту меня просто не допустили к посадке. Федор! Чертов отец со своими махинациями и разборками! Или Горский, решивший подстраховаться. Не знаю. Вот только покидать границы страны мне было запрещено.
Провал! Очередной! Полнейший! А потом удар под дых. Новая порция фотографий. И на них уже совсем другая Ксюша. Уже не моя девочка.
7. Решение
Тимур
– Знаешь, Тимур, я уже далеко не молод, не так здоров, как хотелось бы, и не так силен, как может показаться со стороны, – дед в очередной раз вывел меня из забытья, выдохнув новую порцию удушливого дыма. – Мне нужен преемник. Мне нужен наследник. И тебе я предлагаю отличное решение. Ты не хочешь продолжать мое дело? Отлично. Его продолжит Шефер. А ты занимайся развитием своего. Но мне нужны гарантии! Понимаешь?
Я понимал. Все. И очень хорошо. Но согласиться не мог. Не сейчас, когда я нашел ее.
– Молчишь? – старик начинал закипать. – Хорошо, Тимур! Даю тебе неделю. И вот, держи.
Дед протянул мне конверт из крафтовой бумаги. Внутри лежал паспорт и авиабилет. Не понимая, что все это значит, я вопросительно посмотрел на старика.
– Билет до Парижа и новый паспорт. Горский напряг многих, чтобы тебя не выпустили, но где он и где я? Лети к ней, – подмигнув, дед улыбнулся мне по-доброму, а потом, прокашлявшись, жестко добавил:
– У тебя неделя.
Я даже не стал спрашивать откуда он все знал, но прежде, чем принять конверт, я обязан был понять мотивы деда.
– С чего такая щедрость? – недоверчиво посмотрел на него, ожидая подвоха.
– Ты, Тимур, очень похож на меня. Ты жесткий, упрямый и не умеешь прощать. Мы с тобой на многое можем закрывать глаза, но только не на предательство. Я хочу, чтобы ты своими глазами увидел, что эта маленькая лживая тварь никогда тебя не любила. А ты ради нее готов разрушить дело всей моей жизни!
– Не смей, – на повышенных тонах отчеканил я.
Дед всегда был для меня всем. Он был моим идеалом. Моим другом. Единственным родным человеком. Я никогда ему не перечил и всегда с уважением относился к его словам. Но сейчас он перегибал!
– Ты забываешься! – осек меня он. Дед докурил сигарету и пальцами, не глядя, пытался выбрать следующую. Он был на грани. Я впервые поднял на него голос. – Я не посмотрю, что ты мой внук, Тимур! Пока ты любуешься ее фотографиями, громишь свой дом и мой бизнес, она живет с другим! Два месяца в одной квартире! Или ты настолько наивный, раз полагаешь, что она все еще ждет тебя?
– Нет, дед! Ты не понимаешь! – я попытался сбавить обороты. Ссора с дедом – это последнее, чего я сейчас хотел. – Этот Амиров, он же человек Горского. Он просто пользуется ситуацией, возможно, обманом или клеветой заставил ее…
– Это ты не понимаешь! – перебил меня старик, сжав и разломав в своем кулаке все оставшиеся сигареты. Затем открыл верхний ящик стола и швырнул на стол какие-то бумаги. – На, почитай! Ты же лингвист вроде! Перевод с французского тебе, я так думаю, не нужен.
Он встал, опираясь на стол, и начал шагать по кабинету из угла в угол, следя за мной исподлобья глазами.
– Что это? – я кинул взгляд на стопку документов, похожих на копии каких-то выписок.
– Читай, Тимур, внимательно читай! – глуховатым голосом ответил дед. – Особенно обрати внимание на графу, где указано отцовство и срок ее беременности.
Что только сказал старик? Беременности? Чьей беременности? О чем он вообще? Онемевшими руками я взял бумаги и попытался разобрать, что там написано, но буквы упрямо скакали перед глазами, не желая складываться в слова. Этого просто не могло быть!
– Читай, Тимур! Вслух читай! – врезался в меня победный голос деда. – Или ты все еще думаешь, что ее обманули? Или заставили?
– Миронова Ксения, 18 лет. Дата приема: 2 декабря, – начал монотонно читать бумаги, совершенно не понимая, как я залез во все это дерьмо. – Диагноз: беременность, срок 7 недель. Отец: Амиров Валерий, группа крови 1…
– Думаю, не стоит напоминать, что из страны твоя ненаглядная Миронова или как там ее, Горская, улетела больше двух месяцев назад.
Я не заметил, как выписки выпали из моих рук и рассыпались под ногами. Я не помнил, как встал и вышел из кабинета деда. Я не знал, как спустился вниз и вышел на улицу. Я не чувствовал, как холод пробирал меня до костей. Я лишь повторял то, что увидел:
– Миронова Ксения, 18 лет, беременность 7 недель, отец – Амиров Валерий.
Дед нашел меня стоящим на коленях на голой промозглой земле. Я смотрел на серое небо и заставлял себя дышать, хотя сам не знал зачем.
– Я не верю, дед! Я не хочу в это верить!
Он молча положил мне руки на плечи и, наклонившись, поцеловал в затылок.
– Вставай, пойдем в дом, Тимур. Не надо! Не стоит так! – он пытался меня поднять и увести в тепло. Что-то говорил и старался успокоить. А мне было все равно.
– Беременность 7 недель, отец – Амиров Валерий, – повторял я себе под нос, надеясь, что найду какую-то ошибку, какой-то знак. Так, как было, быть не могло!
– Вылет завтра утром. Убедись во всем сам, я не хочу, чтобы ты в дальнейшем в чем-то сомневался. Закрой эту тему для себя правильно, Тимур. У тебя на это есть неделя!
– Я поеду к себе, – оторвавшись от серого неба, глухо прошептал деду.
– Семеныч отвезет, – кивнул тот.
Разрушенная квартира, разрушенные мечты, разрушенный я.
Быстро собрав все самое необходимое, я сорвался в аэропорт. Находиться в четырех стенах в беспредельном одиночестве сейчас мне было просто опасно.
К моему счастью, я без проблем обменял билет на более ранний вылет. Всего несколько часов и я увижу все своими глазами.
Пятый эспрессо в зоне вылета, экран телефона перед глазами и она на каждом снимке. Счастливая, с сияющими глазами и нескрываемой улыбкой на лице. И рядом обязательно он. Спокойный, надежный, внимательный. Вот он подает ей руку, когда они выходят из такси в Сен-Жермене, а вот он пропускает ее первой зайти домой, бережно придерживая за плечи. Тут он не может оторвать от нее своих глаз, а она, не замечая этого, что-то увлеченно рассказывает. А это самая любимая: Амиров крепко обнимает мою девочку и прижимает к себе. Черт! Посреди города. У всех на виду. На обочине какой-то дороги… А она не сопротивляется. Ей нравится. Он ей нравится. Она ждет от него ребенка. Блядь, какой же я идиот!
Ближе к вечеру смог заселиться в отель, метрах в ста от ее апартаментов. Из моего люкса частично были видны окна ее квартиры. Дед все просчитал. Всё.
Погода– дрянь. Как в те дни, когда она была только моей. Дождь, барабанящий по стеклам, невольно вскрывал в памяти ненужные и больные фрагменты нашей недолгой истории.
Дед был прав. Чтобы отпустить, я должен был ее увидеть. Вот только я до сих пор не понимал, насколько это могло быть губительным для меня.
Мне казалось, я забыл, как дышать, когда в одном из окон смог различить ее силует. Светлый, нежный, воздушный. Он возник на мгновение передо мной и также стремительно исчез.
Посмотрел в медицинских выписках ее номер телефона и, ни секунды не раздумывая, набрал. Мне просто хотелось услышать ее голос. Но на звонок ответил он.
Такое простое "Да" отозвалось во мне жгучей болью и пониманием, что я действительно опоздал.
Но этого мне было мало. Я, как мазохист, следил за ней все последующие дни, убеждая себя все больше и больше, что стал для нее никем, что Горский оказался прав – она выбрала не меня.
Она улыбалась ему. Его она держала за руку. С ним проводила все свое время. Они вместе ездили в клинику, после чего Амиров кружил ее на своих руках на виду всего города, всем видом показывая, как он счастлив рядом с ней. Они вместе выбирали одежду для малыша в детском магазине. Голубую одежду, блядь. Она ждала сына, его сына!
Наверно, именно там, в огромном шумном торговом центре, где ото всюду доносился детский смех, а ее счастливая улыбка прожигала в моем сердце огромную дыру размером с кулак, я и принял решение.
– Я согласен, дед, – провожая взглядом ее силуэт, твердым голосом заключил я.
– И это правильно, Тимур, – уверенно ответил дед. – Шефер тебя ждет. Возвращайся!
8. Побег
Его явно что-то беспокоило. Уже второй день Лерой не был похож на себя. Чересчур задумчивый дома, он становился самим обаянием на улице. Шутил, постоянно касался меня и, думая, что я не замечаю, смотрел по сторонам. Он чего-то опасался, но мне не говорил. Лерой даже не пошел со мной на узи, хотя обещал поддержать. Вместо этого он остался на улице, ссылаясь на важный телефонный звонок. Что-то происходило и это что-то напрямую было связано с тем вечерним звонком. Я это чувствовала.
– Смотрите, вот голова малыша, а вот ручки и ножки. Видите? Они, конечно, еще очень маленькие, но уже различимые, – врач, молодая девушка, на ломанном английском показывала мне мое сокровище, которое росло не по дням, а по часам внутри меня. Как бы я не крепилась, в носу все равно защипало от непрошенных слез. Это оказалось сильнее меня. Волшебный, незабываемый момент, который я проживала в одиночестве. Мне было радостно и безумно грустно одновременно. Где-то там, за тысячи километров отсюда, Тимур жил своей обычной жизнью и даже не предполагал, какое чудо сотворил.
– Слышите? – кабинет оглушил звук бьющегося сердечка. – Все хорошо! У вас и у малыша. Пол вы еще не знаете?
Вытирая ладошкой слезы от переполнявших меня чувств, я помотала головой.
– Скорее всего будет мальчик. Надеюсь, вы рады?
С глупой улыбкой на лице кивнула девушке. Сын! У меня будет сын! Маленькая копия Тимура, которая всегда будет рядом и никогда не предаст.
Именно в этот момент, я поняла, что совершила ошибку. Послушалась Горского, поддалась на уговоры Лероя, который чуть ли не ежедневно напоминал мне об опасности, но упустила одну важную деталь. Во всем мире есть только два человека, способных защитить своего ребенка и подарить ему настоящую безусловную любовь – это мама и папа. А я лишила своего сынишку половины этой любви. Сама. Добровольно. Как бы сильно Тимур не обидел меня в прошлом, в настоящем я не имела права лишать своего сына отца.
Пока Лерой был во дворе клиники, я достала телефон и по памяти набрала номер Тимура. Сейчас, как никогда, мне хотелось, чтобы он все знал. Но, к сожалению, его телефон был вне зоны действия сети.
Ни с чем я вышла на улицу, где Лерой, заметив меня, подбежал и резко обхватив руками, поднял и начал кружить вокруг себя. Что он делал? Зачем?
– Лерой, – попыталась обратить его внимание на себя. – Лерой, ты чего?
– Я так рад! Так рад! – улыбался мне парень, так и не отпуская из своих рук.
– Чему же ты так рад? – спросила его с улыбкой, иначе смотреть на его счастливое выражение лица просто не получалось.
– Ты сейчас мне скажешь пол своего малыша! И знаешь, что мы сделаем? – он наконец поставил меня на ноги, но все еще не отпускал, переместив свои ладони ко мне на плечи.
– Что мы сделаем? – с недоумением поинтересовалась у него.
– Поедем в лучший детский магазин и купим малышу его самую первую одежду, – Лерой не отводил от меня свой настолько лучезарный и живой взгляд, что отказаться я не смогла, хотя и ехать никуда не горела желанием.
– Почему мальчиков одевают в голубое? – перебирая в магазине один комплект одежды за другим, задала вопрос скорее самой себе, но Лерой услышал.
– Не знаю, – пожал он плечами и снял с вешалки еще один, уже бежевый комплект с милыми медвежатами. – Может, чтобы окружающие сразу понимали, кто лежит в коляске: девочка или мальчик. Поначалу же все карапузы на одно лицо. Как тебе этот? Не голубой совсем!
– Все такое крохотное, – заметила с умилением.
Пока я увлеченно перебирала детские наряды, Лерой время от времени, как будто с опаской, оглядывался по сторонам.
– Ты в последнее время странно себя ведешь. Что-то происходит? – решила спросить его напрямую.
– Тебе показалось, все хорошо! – поспешил успокоить меня Лерой и тепло улыбнулся. – Просто выполняю свою работу, не больше.
– Ты узнал, кто мне звонил?
– Да, это из клиники. Они звонили подтвердить время приема. Не переживай, – в очередной раз, глядя совершенно мимо меня, ответил Лерой. Но верить ему уже не хотелось.
– Пожалуйста, поехали домой. Я очень устала, – попросила его.
– Хорошо, поехали. Ты что-нибудь выбрала для малыша? – с какой-то неестественно приторной улыбкой спросил парень.
– Да, вот это, – я протянула ему крохотное боди черного цвета на котором белыми буквами была выведена фраза: "Il est beau, comme son père" (пер. фр.: "Красивый, как папа")
Улыбка мгновенно испарилась с лица Лероя, в очередной раз наталкивая меня на мысль, что быть просто друзьями, у нас не получается.
– Ксю, Ксю, девочка моя! Не может быть! Это ты!?Я так рад тебя видеть, – уже несколько минут взъерошенный Реми крепко обнимал меня на пороге своей съемной квартиры в Ле-Мане, искренне радуясь долгожданной встрече. Даже мое внезапное появление в его доме в начале седьмого утра никак не умаляло его восторга. – Нет, ты скажи, как этот душегуб тебя от себя отпустил? А?
– Он скоро приедет, Реми. Как же я скучала по тебе! – отвечая на его радушные объятия, прошептала парню.
– То есть как скоро? – Реми заглянул мне в глаза и удивился. – Он уже даже мне тебя не доверяет? Ксю, твой Лерой меня пугает.
– Это его работа, только и всего, – повторила слова Лероя. Говорить Реми, что я сбежала от него, пока не стала, не хотелось портить момент нашей встречи.
Мы планировали поездку к Реми на выходных, но поведение Лероя в последние дни меня сильно беспокоило и оставаться с ним и дальше наедине, мне было все тревожнее. Наверно, поэтому посреди ночи я незаметно покинула квартиру и, добежав до ближайшего отеля, запрыгнула в дежурившее поблизости от него такси.
– Так, всё заходи! – Реми утянул меня к себе в квартиру и закрыл дверь. – Сейчас быстро придумаю что-нибудь на завтрак. Я сегодня на практику к трем, поэтому у нас с тобой уйма времени!
Квартира Реми сильно отличалась от той, где жила я. Маленькая, скромная и очень просто обставленная, но сейчас она казалась мне самой уютной.
Мы прошли в небольшую комнату, соединенную округлым проемом с миниатюрной кухней, и сели на диван. В этот момент со стороны коридора раздался нежный девичий голосок:
– Remy,où es-tu, petit ours? Je m'ennuie. Retourne vite à ta chatte!
Что хотел этот милый голос от Реми в такой час догадаться не составляло труда, а потому мое лицо залило пунцовой краской. Я настолько привыкла, что Реми всегда был только моим, что совершенно не подумала о том, что у него была своя личная жизнь.
– Il est temps pour mon chat de rentrer à la maison! – крикнул Реми девушке, а меня щелкнул по носу. – Ксю, ты так и не выучила французский, верно?
– Я лучше потом зайду или можем встретиться где-нибудь и пообедать вместе, – кивая, попыталась встать, чтобы поскорее сбежать и не мешать Реми, но тот меня остановил.
– Поверь, я даже не помню, как ее зовут. И, знаешь, совершенно не расстроюсь, если так и не вспомню. Подожди меня пять минут. Я ее провожу.
Реми ушел в дальнюю комнату и оттуда мгновенно послышались голоса, а минуты через три в коридор выбежала миловидная брюнетка и, громко хлопнув дверью, оставила нас наедине.
– Пока я соображаю завтрак, расскажи мне, что произошло, – как ни в чем не бывало Реми проскользнул на кухню и заглянул в холодильник.
– Реми, черт, мне так неудобно. Я должна была позвонить… – не без сожаления начала я.
– Я не это имел ввиду, – остановил меня Реми, а затем, оторвавшись от содержимого холодильника, внимательно посмотрел на меня. – Ни за что не поверю, что Лерой тебя отпустил одну в Ле-Ман, да еще ни свет, ни заря.
– Я сбежала. Рядом с ним я задыхаюсь. Мне кажется, ты был прав, он ведет свою игру, умело манипулируя мной и моими решениями. Мне нужна перезагрузка, Реми. Поэтому я здесь.
Дверца холодильника хлопнула, а друг оказался рядом со мной.
– Что он сделал? – обеспокоенно спросил Реми.
– Ничего, – попыталась успокоить его. – Но мне надоело прятаться, понимаешь? Нет, я не планирую возвращаться, я все понимаю, что пока рано. Но я хочу без утаек говорить с Геной, иногда хотя бы видеться с мамой и сказать наконец Тимуру про сына.
Реми подсел ближе и притянул меня в свои медвежьи объятия.
– Значит, я угадал? Будет мальчик? – ласково спросил меня, поглаживая по волосам. – Я так и знал. Позвони ему.
– Кому? Тимуру?
– Да. Ручаюсь, вам обоим есть о чем поговорить, – уверенно произнес Реми.
– Я бы поспорила с этим, но в любом случае его номер недоступен, я уже пыталась дозвониться, – вздохнула и положила голову Реми на плечо.
– Миронов тоже еще не знает про ребенка? А то он мог бы сказать Черниговскому, они же вроде как неплохо общались в последнее время.
– Никто не знает: ни Мироновы, ни мама, ни Тимур. Да и вряд ли Гена после того, как Федор чуть не отправил его на тот свет, продолжил общение с Тимуром.
– Я тебе не говорил. Боялся, что даже слушать не захочешь, – как-то неуверенно начал Реми, как будто колебался, стоит продолжать или нет.
– Не говорил о чем? – решила развеять его сомнения и подтолкнуть к разговору.
– В день вылета я говорил с Тимуром. Твой отец тогда запретил пускать его к тебе в больницу и он пришел ко мне. Ты как раз накануне позвонила и сказала, что поедешь со мной, помнишь?
– Можно подумать Тимур пытался в эту самую больницу попасть, да он даже не знал, что случилось, – с пренебрежением ответила Реми.
– Это он вызвал скорую в тот день, ты не знала? – удивился он.
– Причем здесь Тимур? Это Лерой заставил Миронова обернуться, тем самым спас мне жизнь. Получается, он и вызвал скорую.
– Господи, Ксюша, я был уверен, что хотя бы это ты знаешь? Кто тебе сказал про Лероя? Он сам? – Реми не на шутку разволновался.
– Нет, Горский.
– Так вот, Ксюша, Горский тебя обманул. Уж не знаю зачем. Может Валеру своего хотел к тебе поближе придвинуть. А может просто боялся лишний раз тебе о Тимуре напоминать, – выдал Реми. – Только Горский узнал о случившемся гораздо позже, когда ты и Миронов уже были в больнице.
– Это тебе Тимур так рассказал? И ты ему поверил?
– Ксюша, я не мог ему не поверить. Он пришел ко мне весь перепачканный кровью с таким отчаянием в глазах, какого я еще ни разу не видел. Передо мной тогда стоял не Тимур Черный, местный мажор и гроза города, а совершенно потерянный человек. И он пришел ко мне не хвастаться своими поступками, а просить. За тебя просить. Все, чего он хотел, это знать, как ты. Поскольку в больнице ему отказали в любой информации, понимаешь?
– Нет, – я мотала головой, судорожно хватая губами воздух. Я не понимала. Ничего не понимала. Сердце стучало невыносимо громко, тело сковало от потрясения и неспособности принять только что услышанное. – Почему ты раньше мне не сказал? Зачем тогда просил не оглядываться там, в аэропорту?
– Я был уверен, что ты знала. Черт, да кто бы мог подумать, что Горский тебя обманет. Да и я хорош, признаю! Это же я Тимуру тогда сказал, что мы улетаем. Уверен был, что если он придет, то ты передумаешь и останешься с ним. Это перед самым вылетом ты мне позвонила и все рассказала про аукцион и ту блондинку. Я же до этого ничего не знал, думал вы просто поссорились, с кем не бывает, – Реми встал с дивана и, схватившись за голову, стал ходить из стороны в сторону. – Ты стояла передо мной вся в синяках и ссадинах, с совершенно убитым взглядом. Разве я мог сделать тебе еще больнее, заставив посмотреть на него? Я хотел, чтобы ты все забыла. Хреновый из меня друг получился. Я ошибся.
Совершенно потерянная и сбитая с толку откровением Реми, я неуклюже встала и подошла к другу.
– Ты самый лучший, Реми! Самый лучший! – я крепко обхватила парня руками и прижалась к его груди. – Мы все ошиблись тогда. Все.
Реми сжал меня в объятиях и от его тепла озноб, сковавший мое тело, стал медленно рассеиваться. В этот момент, я была благодарна Богу, за такого друга, как Реми.
– Получается я обязана ему жизнью. Мы обязаны, – прошептала еле слышно. – Тимур спас меня и нашего малыша. Я должна с ним поговорить, Реми! Иначе нельзя!
– Значит, если ты не можешь ему дозвониться, стоит ненадолго вернуться домой. Когда назначен суд над Черниговским?
– Гена говорил, что в двадцатых числах. Но отец настаивает, чтобы я осталась в Париже до февраля.
– Зачем? – удивился Реми.
– Не знаю, – пожала плечами. Теперь я даже думать боялась о причинах его решения. – Говорит, ему так спокойнее.
– А тебе? – Реми заглянул мне в глаза, пробираясь своим взглядом гораздо глубже – в самую душу.
– У меня созрел план, – оживился Реми. – Я знаю, как вывезти тебя домой ближе новогодним праздникам, минуя Горского. Но твой сегодняшний побег может сбить все карты. Подозрительный и злой Лерой может все испортить. Звони ему прямо сейчас и до двадцатого декабря сиди, как мышка. Он не должен ни о чем догадаться. Ни о чем! Договорились?
