Текст книги "Третий лишний(СИ)"
Автор книги: Алиса Ганова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Мэри. – ответила она, и заметив выражение его лица, пояснила: – Наша экономка.
– Она там была?
– Нет, но...
– Нет? Так откуда она знает?
– Ей сказали... – Айзек не стал дослушивать, а резко встал и, дотянувшись до колокольчика, позвонил. Через минуту раздались тяжелые шаркающие шаги экономки. Не успела она войти в комнату, как Айзек Гриндл приступил к допросу:
– Вы видели, как Ханна кокетничала с мистером Марчем?
– С Эммой!! – почти в один голос поправили его обе женщины.
– Вы сговорились? – закричал он. – Какая разница, Ханна или Эмма, если она кокетничала с ним.
На это обе женщины ничего не ответили.
– Нет, мистер Гриндл. – наконец произнесла экономка.
– Тогда откуда вы знаете, что она кокетничала? – не унимался он.
– Мне рассказали об этом те, кто видели это безобразие. – напыщенно ответила Мэри.
– Тогда почему они не сделали ей замечание, если видели все это?
– Я не знаю, мистер Гриндл.
– А я знаю! – закричал он на экономку. – Потому что они ничего не видели! Какая бы нормальная девица стала бы строить глазки этому старому, почти беззубому старому развратнику! Она что, лучше себе не могла найти воздыхателя?! – кричал Айзек.
– Не знаю, мистер Гриндл, но миссис Марч муж не кажется таким безобразным. – подлила масла в огонь Мэри.
– А!! Так это миссис Марч всем рассказывает, какой у нее примерный муж и какая развратная у нас служанка?
Теперь уже обе женщины испугались. Он всегда был выдержанным, не позволяя себе даже скверных слов, а тут его словно подменили.
– Миссис Марч говорит, что у нее достойный, скромный муж, котор...
– Который что?! – кричал мистер Гриндл. – Который служанок за задницы хватает и не дает им прохода, да так, что молодые служанки от них бегут и задерживаются только безобразные, которым его внимание за радость?
– Перестань, Айзек! – закричала надрывно миссис Гриндл. – Это такая мерзость! Откуда ты это знаешь? Этого не может быть.
– Если ты об этом не знаешь, не значит, что этого нет! – прошипел он жене прямо в лицо. – Об этом в Блумсберге все знают и смеются над ним, над его неуемной распутностью. Прислуга друг другу рассказывает, предупреждая. – продолжал он. – А виновата так Эмма и должна страдать наша репутация? Вот уж нет! – от злости его трясло.
– Я всегда говорила... – попыталась вставить слово экономка, чувствуя, что ситуация меняется в пользу прохвостки.
– Я вас не спрашивал, – очень отчетливо произнес он, и продолжил:
– Подумай сама, – обратился он к притихшей супруге, – стоит только уволить Эмму, общество решит, что ее уволили за дело, и не важно, виновата ли она на самом деле или нет. И стоит только нам дать ей расчет, как это сразу же воспримут, как вину Эмму и правдивость слов миссис Марч, а это бросит на нас тень, хотя почти каждый знает, какой мистер Марч распутник.
Миссис Гриндл всхлипнула.
– Поэтому, – продолжал он, – вы с Эммой, с достоинством и гордо поднятой головой нанесете несколько визитов и как оскорбленная сторона на все сплетни, которые позволит себе сказать какая-либо ханжа, будете отвечать, что в большинстве случаев распускает слухи тот, кто хочет спрятаться. Ясно?
Кэтрин согласно кивнула.
– И чтобы я больше слез и причитаний по этому поводу не видел. – вполне миролюбиво закончил он. – С Эммой поговорю позже.
Когда Айзек Гриндл ушел, Кэтрин и экономка многозначительно переглянулись, однако ни одна из них не решилась заговорить о происходившем в комнате. Миссис Гриндл почувствовала себя одураченной сплетницами, а экономка из-за дурного предчувствия, слишком уж мистер Гриндл снисходительно относился к этой девице, но высказаться о своих сомнениях не решилась.
– Можешь идти. – махнула рукой хозяйка и направилась в свою комнату. Сославшись на мигрень и нервы, она выпила снотворного, и заснула раньше, чем обычно, что позволило Ханне подняться к себе в комнату и оставаться там дотемна.
Миссис Гриндл накричала на нее и выгнала из комнаты, потому Ханна поднялась к себе и, обняв подушку руками, сидела в углу на кровати. Сидела и смотрела одну точку до тех пор, пока не уснула. Разбудила ее прибежавшая Марта и сообщила, что хозяин хочет ее видеть.
Увидев состояние подруги, Марта попыталась ее успокоить. Она села рядом на кровать и начала гладить ее по плечу.
– Ну, перестань! Ничего страшного не произошло, бывает, случается и гораздо худшее.
От ее жалости Ханна расплакалась.
– Ну, что ты! – вздохнула Марта. – Все ведь знают, что мистер Марч такой похотник и гуляка. Это все сплетницы, им только дай повод. А если не дашь, так сами придумают.
Видя, что Ханна не успокаивается, она положила ей голову на плечо и произнесла:
– Красивая женщина, как хвост павлина, привлекает гораздо больше внимания, чем распущенный хвостик серого воробышка.
Ханна улыбнулась сквозь слезы и, вытерев слезы, спросила:
– Ты считаешь, что я красивая?
Помолчав немного, Марта ответила:
– А ты себя в зеркале не видишь? – ответила она вопросом на вопрос. – Знаешь, если бы я была хоть немного красивее, то уж точно не расстраивалась из-за того, что говорят обо мне другие. Мне было бы плевать. Я бы радовалась жизни и вниманию, а потом, когда подвернулся бы жених, вышла замуж и была бы счастлива. И знаешь, если бы меня кто-то ущипнул за задницу, я бы плакала... от счастья! – заплакала сама утешительница.
– Марта, ну, что ты?! – бросилась уже Ханна утешать подругу. Теперь обе они сидели в обнимку и рыдали каждая над своей трагедией.
– А что Марта, да Марта, на меня даже такое страшилище не посмотрит!
Марта была полной женщиной с рябым лицом от оспин, с грубыми чертами лица и большим ртом. Ее руки и плечи были большими, как у мужчины. В ней все было большим, включая и ее сердце. Только, если ее неказистая и грубая внешность бросалась в глаза всем, ее добрый и незлобивый нрав оставался почти не замеченным.
– Какие глупости ты говоришь, – Ханна почти перестав плакать.
– Это не глупости, – ответила Марта, – мне уже больше тридцати, а меня даже никто не пытался поцеловать.
– Ты хорошая и добрая, в твоей жизни будет чудо, его нужно только ждать.
– Ждать? – грустно усмехнулась Марта. – И сколько ждать?
– Не знаю. Я тоже жду.
После взаимных признаний им обоим не стало на душе легче. Каждая из них осталась при своем, ведь ничего человек так хорошо не понимает, как то, что он испытал на себе. Марта спохватилась:
– Тебя ждут.
– Сейчас, только успокоюсь немного. – ответила Ханна, вытирая ладонями мокрые глаза. – Миссис Гриндл сильно ругалась?
– Нет, – улыбнула Марта, – но она в сильном удивлении и трепете от крика супруга, представляешь! Даже экономке досталось.
– А ей-то за что?
– Да что б язык за зубами держала. Это он на нее кричал, а хозяйка под руку попалась. Он ведь раньше на нее даже голоса не повышал. – заметила Марта.
– Да уж, делов-то наворотил старый похабник. – уже пыталась шутить Ханна.
– Долго не рассиживайся, а то и на тебя накричит, ты же знаешь его.
– Уж мне ли не знать. – вздохнула Ханна и поднялась. – Ладно, пойдем. Где он?
– Как обычно. Ты иди, завтра расскажешь, а я домой.
– Уже? – спросила Ханна с сожалением, что остается один на один с разъяренным хозяином дома
– Не уже, а наконец-то! – поправила ее Марта и осторожно улыбнулась, пытаясь хоть как-то приободрить подругу.
Ханна робко постучала в дверь рабочего кабинета мистера Гриндла.
Глава 10
«Это последний раз! Он уволит меня!» – с горечью подумала напуганная Ханна, входя в кабинет.
От осознания подобной возможности ей стало так тошно и страшно, что прикажи мистер Гриндл упасть ему в ноги и молить о снисхождении, она не раздумывая бы кинулась исполнять его желание.
Он сидел за рабочим столом, обложенный со всех сторон бумагами и журналами, и делал пометки в книге. При ее появлении он не оторвался от своего занятия и никак не обозначил свое настроение. Мистер Гриндл был человеком скрытным и абсолютно не проницаемым, потому предугадать его поступки Ханне было крайне сложно. Стоя перед ним, она каждый раз робела и ощущала себя глупой девчонкой. За всю ее жизнь с таким человеком она встретилась впервые. И сейчас, она стояла перед ним понурой, с покрасневшими и заплаканными глазами, и по всем ее движениям было понятно, что она сломлена.
– Плохо выглядите. – заметил он, не поднимая головы. – Можете сесть. – и небрежно махнул рукой на стоявший напротив стола высокий стул.
Служанка неловко села, стараясь не смотреть на говорившего, и приготовилась услышать, что уволена и должна немедленно убраться из дома. Долго мистер Гриндл сдерживать себя не стал и, как только она присела, он сразу перешел к наступлению:
– Я слышал, у вас появился страстный поклонник. – произнес он, усмехнувшись.
Ханна отрицательно покачала головой, не поднимая глаз.
– Что? – язвительно уточнил он, не сводя с нее глаз. – Я не расслышал.
– Нет, мистер Гриндл.
– Что нет? – он выходил из себя. – Почему тогда мистер Марч позволил себе отнестись к вам столь фамильярно и неуважительно, будто вы – уличная девка, а не компаньонка моей супруги.
Ханна молчала, ей нечего было ответить. Откуда она могла знать, почему этот сластолюбец позволил себе столь низкое поведение на виду у стольких людей.
– Что вы молчите?! – рявкнул он и хлопнул кулаком по столу. От неожиданности служанка подпрыгнула на стуле, ее челюсть задрожала и она заплакала. – Вы хоть понимаете, что пострадала репутаций моей семьи? – все сильнее нападал он, обвиняя ее в случившемся.
– Я не виновата. – сквозь рыдания шептала она, подняв на него глаза, но он оставался холодным и отчужденным. Мельком взглянув на нее, он отвернулся и начал расхаживать по комнате.
– За всю мою доброту вы отплатили мне такой черной неблагодарностью? – спросил он ледяным голосом. – У Кэтрин от расстройства истерический припадок и в этом виноваты только вы! Вы слишком зазнались и перестали ценить доверие, которое вам оказали.
После его слов Ханна по настоящему почувствовала себя неблагодарной и не достойной снисхождения. Умом она понимала, что абсолютно ничего не сделала, за что ей следовало бы стыдиться, но голос мистера Гриндла звучал столько убедительно, а она была в таком состоянии, что уже сама почти верила в свою распущенность и черную неблагодарность.
– Мне жаль. Мне очень жаль, – только и могла повторять служанка.
– Как вы могли? Как вы могли так легкомысленно себя вести? – продолжал вопрошать он обличительным тоном. – Я вам верил! Я за вас поручился, хотя все были против, когда я нанял вас! Или вы думаете, что вам еще кто-то окажет подобное доверие?
Он давил на ее страх, зная, как сложно ей будет найти новую работу в приличном доме без рекомендаций, не говоря уже о возможности подыскать еще раз должность компаньонки.
– Мне очень жаль... – продолжала твердить Ханна сквозь слезы.
– Вам жаль? – зло прошипел он. – Вам всего лишь жаль?
Он подошел к ней почти вплотную и, наклонившись, пронзительно посмотрел на нее. Увидев, его злые глаза и поджатые губы, у нее начиналась истерика. Уже не заботясь, как она выглядит сейчас, Ханна судорожно вытирала текшие ручьем по щекам слезы. Выждав паузу, он холодно произнес:
– Да перестаньте, наконец, рыдать, у меня и без вас голова идет кругом.
Ханна прижала обе руки ко рту и попыталась заглушить рыдания. Ее тело тряслось, а сквозь прижатые к губам руки прорывались похожие на похрюкивание поросенка звуки.
Он смотрел на ее поникшие, вздрагивающие от всхлипов плечи и чувствовал удовлетворение. Все, как он и предполагал. Циничная, самодовольная улыбка на мгновение заиграла на его губах, но Ханна была не в том состоянии, чтобы это заметить. Мужчина направился к небольшому столику, стоявшему в дальнем углу кабинета, а затем подошел к ней и, немного постояв, протянул стакан.
– Выпейте. – сказал, он, но она не услышала его.
– Выпейте. – повторил мистер Гриндл громче.
Ханна протянула руку, взяла стакан, однако даже не поднесла его к губам.
– Да выпейте уже, – рявкнул Айзек, потеряв терпение. – это поможет успокоиться.
Служанка подняла стакан, сделала глоток и чуть не подавилась – невыносимая горечь заполнила все горло и рот.
– Знаю, что горько, но надо выпить, иначе не сможете успокоиться. – терпеливо объяснял он.
Ей ничего не оставалось, как залпом выпить все содержимое стакана, пить по чуть-чуть было просто не выносимо. Мистер Гриндл забрал у нее пустой стакан и направился к креслу, в котором удобно расположился. Он сел низко, широко раскинув ноги. В его руке также был стакан, наполненный чуть меньше половины. Сделав глоток, он выжидающе стал смотреть на Ханну.
– Что это было? – спросила служанка.
– Лауданум. – коротко ответил Айзек Гриндл. – Как вы себя чувствуете?
– Лучше, только голова закружится.
– Это не страшно. – успокоил он, продолжая внимательно на нее смотреть. Увидев, что служанка вполне успокоилась, он направился к двери и тихо, стараясь не привлекать внимание, закрыл дверь на ключ.
– Что вы делаете? – спросила Ханна, заметив что-то не ладное.
– Я хочу с вами серьезно поговорить, – невозмутимо ответил Айзек и снова сел в кресло. – о вашем поведении. Мне следует разобраться, как поступить с вами.
Ханна молча его слушала. Она уже перестала плакать и спокойно сидела на стуле, напротив кресла мистера Гриндла.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он вновь.
– Сильно кружится голова и она такая тяжелая. – пожаловалась Ханна.
– Зато вы успокоились.
От головокружения вся комната поплыла перед глазами и она покачнулась, но мистер Гриндл уже был рядом.
– Держите себя в руках. – строго сказал он, поддерживая ее за плечо.
– Не могу. – пробормотала она медленно, заплетающимся языком.
– Вы обессилили из-за истерики. Если так будет продолжаться, вы можете упасть. – предупредил мистер Гриндл и подошел ближе. Его рука коснулась ее шеи, не прикрытой платьем, от чего служанка вздрогнула.
– Тише, не стоит так волноваться. – попытался успокоить он Ханну. – Я не собираюсь делать ничего плохого.
Сказав это, он сильно потянул ее за руку к себе. Ханна сделала попытку избежать касание его телом, но ноги почти не держали и качало ее столь сильно, что она была вынуждена схватиться за его колени, чтобы не рухнуть прямо на пол. Он потянул ее за руки вверх, помогая подняться и она оказавшись прижатой к нему всем телом. Ханна почувствовала, как его дыхание участилось.
– Что вы делаете? – испугалась она и попыталась оттолкнуть мужчину от себя, но держал он ее крепко и Ханна не смогла отодвинуться даже на дюйм.
– Ну, что ты так испугалась? – плотоядно шептал он, в то время, как его рука с силой стала стискивала ее грудь.
– Отпустите. Не надо, я закричу. – заметалась она, пытаясь пнуть его по ноге.
– И что будет? – зло усмехнулся он, продолжая теперь уже обеими руками ощупывать ее тело, не скрывая своего плотского желания. – Даже если услышат, что вряд ли, крайней останешься ты. Все узнают...
Он крепко держал ее, в то время как его губы стали покрывать ее шею жадными поцелуями. Она резко махнула головой, намереваясь ударить его, но ее опьяненное тело не слушалось и он с легкостью увернулся. Ее сопротивление только еще большего разжигало его похоть.
Айзек схватил ее за волосы и начал грубо толкать всем телом. Когда Ханна уперлась спиной в большой стол, он свободной рукой начал задирать юбки, пытаясь добраться до ее ног.
– Все узнают и все дома в округе будут для тебя закрыты. И что ты будешь делать? – продолжал он угрожать, гладя ее бедро. На его красном вспотевшем лице развратная улыбка больше была похожа на оскал волка. Ханна продолжала сопротивляться, но остановить распаленного Айзека было не в ее силах. Уже через мгновение он добрался до разреза на панталонах и стал грубо разводить ее ноги, но служанка продолжала сопротивляться изо всех сил. Ноги у нее были сильными, потому от злости и желания он начал кусать ее шею и рвать горловину платья. Платье с треском порвалось на лифе, обнажив корсет и приподнятые им полукружия пышной груди.
– Все об этом узнают! – попыталась она вразумить его.
– Ты мне, маленькая шлюха, угрожаешь? – прошипел он, расстегивая штаны. – А?
– Нет, но живот будет скрыть невозможно, – огрызнулась она.
Быстро справившись с брюками и высвободив свой большой и красный от возбуждения орган, он сильно дернул ее за волосы и уронил спиной на стол, стараясь другой рукой, раздвинуть ее крепко сжатые ноги. Служанка не поддавалась, и он, возбужденный до крайней степени, отчасти из-за ее сопротивления, уже плохо себя контролировал и стремился всем силами пробиться бедрами к ее промежности. Айзек толкнул ее и, потеряв опору на гладко отполированной поверхности, она оказалась лежащей на столе, а сверху на нее навалилось его толкающее и ерзающее тело, подчинявшееся сейчас только порывам и желаниям возбужденной плоти.
– Перестаньте! Не надо! – почти кричала она. – Я боюсь!
– Чего? – зло спросил он, не останавливаясь.
– Беременности.
– И только этого? – поиздевался он, продолжая ерзать на ней всем телом. Он уже почти был близок к излиянию.
– Да.
Услышав ответ, Айзек на мгновение замер, а затем стал еще грубее и агрессивнее. Он тяжело дышал, и был весь взмокшим.
– Черт бы тебя побрал! – сквозь зубы процедил он. Скандал с обрюхаченной служанкой ему был не нужен, но и слезть с нее, не удовлетворив себя, мистер Гриндл уже тоже не мог.
– Только это?
– Да!
Борясь, они не переставали разговаривать. Ханна пыталась вразумить его, а он ее заговорить, чтобы она не вздумала закричать. Она была сильной, чего он совсем не ожидал от женщины, потому борьба продолжалась долго. Его эрегированный член, слишком долго терпевший целибат, терся о ее живот и бедра и грозил излиянием еще до того, как он сломит ее сопротивление и войдет. А это было бы слишком обидно, так далеко зайти и даже не совратить служанку. Ярость добавилась к похоти.
– Боишься? – прошипел он, – тогда на колени.
Он перестал бороться с ней, но сильнее вцепился в ее волосы и стянул ее со стола на пол. Чтобы ускорить ее падение и добиться послушания, он подбил ей ноги.
– На колени, потаскуха! – и его рука, дернула за волосы так сильно, что она упала на четвереньки. – Я сказал на колени. – рычал он и направляя ее за волосы, поставил перед собой на колени. Перед ее лицом оказался его разгоряченный член, с ярко красной разбухшей головкой, с которой липкими каплями что-то стекало.
– Этого ты можешь не бояться. – зло усмехнулся он и держа рукой свой орган у основания, стал размахивать им перед ее носом, как увесистой дубиной. Мистер Гриндл крепко держал ее за волосы и, не имея возможности вывернуться, Ханна вынуждена была созерцать его возбужденный орган.
– Смотри на него, – приказал Айзек и подтолкнул ее голову к своему члену так близко, что ей пришлось скосить глаза. – Смотри. Красивый?
Красивый или нет, испуганная служанка не могла определиться, сравнить ей было не с чем, но в такой момент спорить или высказать сомнение она не рискнула, вдруг он снова попытается взять ее силой, доказывая его силу и красоту, поэтому живо согласилась:
– Д-да!
– Правда? – не унимался он.
– Да, да!!
– Тогда слушай, – от его тряски за волосы у нее выступили слезы. – если сделаешь, что скажу, получишь доллар и останешься работать, если нет, я тебя изобью, но все равно возьму. Ясно? – пригрозил он.
– Да!
– Поняла? – медленно процедил он сквозь зубы и, не дождавшись ответа, прикоснулся влажной красной головкой ее закрытых губ. Она попыталась дернуться, но не смогла.
– Зубы выбью, если укусишь! Поняла? – служанка молчала – Поняла?! – зло переспросил он. Добиваясь согласия, он снова с острасткой дернул за волосы, и как только она приоткрыла рот, что произнести спасительное "да", он с силой втолкнул в него влажную, уже готовую к излиянию, головку, а затем протолкнул до упора изнемогающий от желания член.
От упиравшегося в глотку набухшего органа, Ханна не могла дышать и еле сдерживала рвотный порыв. Его темная поросль стояла перед ее глазами. Она закрыла глаза и попыталась подавить новый рвотный позыв, от которого ее спасло наличие мужского органа во рту, оказавшимся спасительным средством.
Как только Ханна смогла чуть отдышаться, к ее ужасу мистер Гриндл начал двигать бердами и его большой член начал двигаться у нее во рту. Помня об его угрозе, она изо всех сил пыталась не смокнуть зубы, борясь с сокращающимся желудком. А мистер Гридл начинал двигаться все быстрее и быстрее.
– Давай, шлюха, за доллар! – подгонял он и двигался так быстро, что слюни стали стекать по ее подбородку, но он этого не замечал, сосредоточившись на своих ощущениях.
– О, какая ты развратная потаскуха! – шептал он.
Ханна уже держалась из последних сил, но он так сильно тряс ее голову, что когда внезапно остановился, не могла в это поверить. Она облегченно вздохнула, но мужчина затрясся всем телом и ее рот, внезапно, чем-то заполнился. Она попыталась откинуть голову, но он только сильнее прижимал ее и стонал:
– Глотай, глотай, грязная девка! – и не отпускал ее до тех пор, пока она не сделала усилие над собой и не сглотнула накопившуюся во рту жидкость, перемешанную со слюнями.
Отпустив хватку, Айзек упал на стул своим всем весом. Он сидел расслабленным и даже умиротворенным, но все еще держал Ханну за руку. Его глаза были закрыты. Когда она попыталась встать, мужчина удержал ее:
– Не так скоро. Оближи его еще раз.– приказал он. Заметив ее волнение, он притянул ее к себе ближе и аккуратно, но настойчиво наклонил ее голову к обвисшему и уменьшающемуся прямо на глазах органу.
– Ну же! Как леденец на ярмарке. – подбодрил он ее. Когда она начала водить языком по обмякшему члену, он начал нежно гладить ее по голове.
– Достаточно. – мягко остановил он. Потом встал, застегнул штаны и протянул руку Ханне, до сих пор сидящей на полу. – Вот видишь, ничего страшного.
Опираясь на его руку, она не могла встала, ее затекшие после долгого сидения ноги плохо слушались. Мистер Гриндл мягко подтянул ее к себе и посмотрел ей в лицо, тщательно его изучая.
– Если напугал тебя, прости. Сожалею о грубости, но... – он сделал паузу и, протянув руку, открыл выдвижной ящик злополучного стола, потом взял руку Ханны и вложил в ее ладонь 5 долларов. Посмотрев на деньги, она ничего не ответила, тогда он снова притянул ее к себе.
– Прими это как благодарность. – сказал он, видя ее замешательство. – Можешь иди к себе.
– Я не уволена? – спросила она.
– Не будь глупой, – ответил он, – конечно, нет.
– Вы...вы...вы называли меня... – она не могла сказать этих слов.
– Шлюхой, грязной потаскухой и развратной девкой? – уточнил он, гладя ей в глаза. Не получив ответа, он объяснил: – Это комплемент, я не люблю святош и праведниц.
– Но вы..., а как же...? – не могла подобрать слов, пораженная Ханна.
– Кэтрин? – спросил Айзек.
Ханна кивнула.
– Лицемерная ханжа и чопорная дура. – так просто и коротко объяснил он. – Еще вопросы?
Ханна была поражена. Не услышав ответа, мистер Гриндл решил, что объяснения окончились.
– Тогда, – сказал он, – будем считать, что роковой инцидент исчерпан. Думаю, что щедрое вознаграждение окупило ваши страдания.
Служанка молчала, не зная как ответить.
– Думаю, что да. – ответил он за нее. – Кстати, если иногда вы будете баловать мой леденец своим нежным язычком, можно будет поговорить о повышении вашего жалования. О значительном увеличении жалования. – он чувственно улыбнулся. – Но надеюсь, что все это вы будете хранить в секрете, и от прислуги в том числе. Спокойной ночи, Ханна.
Он подошел к двери кабинета и открыл ее для служанки, давая понять, что на сегодня все разговоры окончены. На онемевших и почти не гнущихся ногах Ханна растерянно вышла и медленно побрела к черной лестнице. Уже поднимаясь, она с содроганием вспомнила случившееся и вытерла лицо и рот рукавами. К счастью, на пути в свою комнату она никого не встретила. Добравшись до кровати, она разделась, и как только легла на подушку, тотчас заснула крепким сном.
Глава 11
Спала она столь крепко, что утром, пришедшая будить Марта, не могла ее растолкать. Только после нескольких сильных толчков и громкой беззлобной ругани, Ханна очнулась. На нее смотрела удивленная Марта:
– Ничего себе, ты дрыхнешь, как сурок. А я так не могу, – продолжала она, – если переживаю, то глаз не сомкну.
– Я тоже. – уверила ее подруга.
– Оно и видно. – пошутила Марта, – Не важно выглядишь.
– Перенервничала.
Марта посмотрела на нее внимательно.
– Нельзя так переживать. Можно подумать, истерия – заразная болезнь. Если дело так пойдет, то скоро и мы с Марджори станем такие же нервными. – хихикнула она.
Ханна, спустившая ноги с кровати на пол, сидела в помятой рубашке и сильно растрепанная. Марта еще раз ее внимательно осмотрела, и немного подумав, спросила:
– Ты вчера разговаривала с хозяином?
Ханна кивнула.
– И? – любопытство не оставляло Марту в покое.
Ханна снова не подала голоса, лишь повела плечом. Марта так и не поняла, что означает это жест, потому первая начала рассказывать свежие новости:
– Не знаю, что было вчера у них с супругой, но сегодня мистер Гриндл проснулся рано и в весьма приподнятом настроении. Утром он был в спальне супруги и они помирились! – увидев вопросительно приподнятую бровь подруги, она поспешила пояснить. – Ну, наверно примирилась, после вчерашнего крика. Он пришел в ее спальню с цветами, побыл с ней некоторое время, а потом вышел весь сияющий. Представляешь?
От ее "представляешь" перед глазами Ханны представилась совсем другая картина, произошедшая вчера поздним вечером. От воспоминаний, ее щеки покрылись румянцем.
– Ты чего это? – удивилась Марта. – Что ни скажи, так сразу ужас и трепет, прямо, как юная леди. А, чуть не забыла, – спохватилась она, – хозяин велел, чтобы ты помогла привести в порядок миссис Гриндл, и сказал, что вы поедете навестить Преподобного Поупа.
– Я не уволена! – спохватилась Ханна.
– Судя по всему, нет! – улыбнулась Марта, – он добр, как никогда, а хозяйка еще ворчит, но уже почти успокоилась. И думаю, – Марта вперилась глазами в Ханну, – не стоит будить в ней успокоившуюся бурю, потому живо собирайся и спускайся. Согласна?
– Да! – улыбнулась Ханна и поспешила привести себя в порядок.
Постучавшись, компаньонка вошла в спальню. Миссис Гридл была в хорошем настроении и вся светилась, но, увидев Ханну, сделала такое лицо, словно держала во рту дольку лимона.
– Доброе утро, миссис Гриндл, – тихо сказала служанка и подошла к хозяйке, чтобы помочь ей переодеться, но та сидела как каменная статуя. Наконец, она соизволила повернуть голову.
– Если бы не ты, оно было бы по истинному добрым, но ты портишь все, к чему прикасаешься. – зло сказала она. – Мы с мужем никогда не ругались, слышишь, никогда! Он никогда не повышал голос в моем присутствии и не позволял грубостей. И все, что вчера случилось – это по твоей вине! Но, мой муж, очень добрый человек и хороший муж, потому он уже просил у меня прощение за свою невыдержанность. – видимо, вспомнив, как муж просил прощение и заглаживал свою вину, она улыбнулась. – Также он просил быть снисходительным к тебе. – ее лицо снова стало хмурым.
Ханна стояла тихонько, как мышка и молча выслушивала придирки хозяйки, стараясь ничем не раздражать ее. Не видя сопротивления или непослушания, раздражение миссис Гриндл быстро иссякло:
– И только по просьбе моего супруга, я тоже буду к вам снисходительна, тем более, что отныне, мы с мужем будет более бдительно наблюдать за вами и не давать вам ни малейшего шанса на необдуманный поступок. Как сказал Айзек, вы еще юны и не разумны, потому надлежит в вас воспитывать добродетели. Я не ваша мать и ни в коей мере не желаю ей быть, но следить за вами Эмма буду более тщательно.
Высказав все, миссис Гриндл успокоилась и перешла к повседневным делам. После того, как она переоделась и была сделана прическа, она спустилась в гостиную, где ее жал супруг.
Стоило им только войти, как он поднялся со стула и быстро подошел к жене. Поцеловав ее руку у запястья, он посмотрел ей в глаза и улыбнулся самой теплой улыбкой.
– Ты сегодня так прекрасная! – нежно сказал он, не сводя с супруги глаз, подвел ее к столу и помог ей сесть за стол. – Сегодня чудесный день, почти как маленький праздник, потому я просил Марджори приготовить что-то особенное и легкое, чтобы наше хорошее настроение длилось как можно дольше.
– Это так любезно, мой милый Айзек! – чуть не плакала от умиления миссис Гриндл. – У меня словно крылья за плечами выросли. Чтобы не подали, я буду очень рада. – Кэтрин не сводила с супруга влюбленных глаз.
Ханне казалось, что еще мгновение, и она расплачется. Глядя на все происходящее у нее перед глазами, она просто поражалась лицемерности и изворотливости хозяина. Но то, что он был обаятельным и умел расположить к себе супругу, этого она отрицать не могла.
"Надо же, как легко женщину обвести вокруг пальца, – не переставала удивляться Ханна, – стоит только посмотреть на нее влюбленными глазами, сказать несколько нежных слов и мы таем или становимся слепыми, всецело верящими в великодушие и порядочность мерзкого и изворотливого типа".
Мистер Гриндл, снова, словно почувствовал ее мысли, поэтому повернулся к Ханне. Его супруга, тоже повернула голову следом за ним.
– Доброе утро Эмма. – сухо, но спокойно произнес он. – Думаю, что впредь вы будете себя вести более серьезно и скромно. Понимаю, что юным девушкам свойственно кокетничать, но призываю вас все же быть более сдержанной и благонравной, в противном случае, я вынужден буду применить меры.
Какие именно меры, он не уточнил, но по его глазам было понятно, что в случае неповиновения Ханне мало не покажется. Решив не лезть на рожон, она тихо склонило голову, и покорно ответила:
