Текст книги "Третий лишний(СИ)"
Автор книги: Алиса Ганова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Намекнув Мэри, что она первая под подозрением, он продолжил:
– Некоторые из вас работают у меня не первый год и видят, я стараюсь избегать подобных инцидентов. Если же я поступил так, как поступил, значит в этом была причина, но надеюсь, впредь удастся и дальше избежать подобных случаев.
Он не оправдывался и не старался сгладить впечатление, скорее наоборот, его речь перед прислугой больше была похожа на воспитание и наставление.
– Я могу дать как хорошую рекомендацию, так и сомнительную, или совсем оставить без нее. Если вижу прилежное исполнение обязанностей и старание, как у Марджори, – он посмотрел на нее, зная, что кухарка любила посплетничать, и намеренно выделил ее. – ей можно будет рассчитывать на блестящую рекомендацию.
Увидев, как та раскраснелась от гордости и счастья, можно было надеяться, что благоразумия у нее будет больше, чем желания посплетничать.
Мистер Гриндл был требовательным нанимателем, но всегда старался вести себя с прислугой сдержанно. За все время службы в его доме обслуга в первый раз столкнулись с его гневом, закончившимся побоями. И они не могли понять, что такого сделала Ханна, если он повел себя подобным образом. Обычно он увольнял и всегда выплачивал заработанное жалование, не скаредничая и не мелочась. При всей вспыльчивости, хозяин быстро отходил и был выдержанным, потому на него не злились и не стремились искать другое место работы. Еще несколько дней посудачив, прислуга немного успокоилась. Мрачность Ханны подруги объясняли плохим настроением из-за сплетен и страхом быть уволенной недовольным хозяином.
Каждый раз, заходя на кухню, то Марджори, то Марта пытались сказать ей что-нибудь утешительное, но от этого ей становилось лишь хуже. Они-то утешали, что ей не грозит потеря места, а ее тревожило совсем другое. Если раньше свое будущее она видела порядочной замужней женщиной, то теперь будущее ее представлялась туманным. За неделю единственной хорошей для нее новостью стала появившаяся уверенность, что она не беременна.
"Однако теперь на брак я рассчитывать не могу. Если даже Джон сделает предложения, мне придется отказать без объяснения причины. Если рискнуть рассказать, то он отвернется и пойдут слухи. А если и согласиться жениться, всю жизнь будет попрекать". – Ханне было себя очень жаль. Рассчитывать, что кто согласится жениться по расчету ради приданного, тоже не приходилось, потому как не было у нее состояния, а нищая опозоренная служанка годится только в любовницы. Теперь ей было безразлично, будет ее домогаться мистер Гриндл или нет, это уже не имело никакого значения, если только он сдержит обещание и поможет накопить на приданое. Однако верить ему и надеяться, что от своих слов он не откажется, было наивно. Это Ханна хорошо понимала
Убирая посуду, оставшуюся после обеда, она поймала его взгляд и, смутившись, отвела глаза. Он смотрел на нее оценивающе, тщательно разглядывая, но несколько холодно, словно она была разонравившейся его игрушкой. Это задевало ее самолюбие. После всего произошедшего, Айзек не предложил ей вновь стать компаньонкой его супруги, даже наоборот, Ханне показалось, что он старался, чтобы она как можно меньше сталкивалась с хозяйкой.
Разливая чай, она невольно слушала продолжение их разговор.
– Я так понимаю, что теперь женский христианский союз трезвости добрался и до наших краев? – спросил он с легким сарказмом.
– Это же так здорово, Айзек! Ты только посмотри, сколько нетрезвых мужчин собирается "У Джеймса" и представь, сколько несчастных жен и детей ожидают их возвращения домой. В этих дьявольских салунах несчастные пропивают не только последние гроши, но и душу! – миссис Гриндл вдохновили расспросы супруга, и поняв, что перед ней благодарный слушатель, она разошлась: – Недавно произошел дикий, совершенно дикий, страшный случай! – страшным голосом произнесла она. – Один несчастный, некий Рэндал Брайли дошел до такого падения, что забрал у жены единственную обувь и обручальное кольцо, чтобы купить горячительные напитки. Он напился до беспамятства и по дороге домой, упал и заснул. Нашли его только через два дня в сугробе и то случайно. А ведь у него осталось шестеро детей! – поучительно закончила Кэтрин, делая такое страшное лицо, что от рассказанной истории почему-то хотелось смеяться.
– Мы не можем равнодушно смотреть на это. Губы, касающиеся спиртного, никогда не должны коснуться нас! – торжественно произнесла она, размахивая указательным пальцем перед носом супруга, однако он мужественно держался.
– Правда? – скептично спросил мужчина. – Ты думаешь, это действенный способ из пьяницы сделать трезвенника?
– Конечно! – невозмутимо заявила миссис Гриндл. – Вот ты, Айзек, разве не страдал бы, если я не нежно не касалась бы тебя?
Стоявшая у обеденного стола Ханна, чуть не поперхнулась от такой детской наивности. Однако мистер Гриндл невозмутимо ответил:
– Ты, любимая, как всегда права, мне было бы очень и очень грустно, если бы я не мог прикасаться к твоим нежным губам. И чем дольше это продолжалось бы, тем сильнее я печалился.
– О, дорогой, – защебетала соловьем хозяйка, нежно прикоснувшись рукой в его щеке. – не волнуйся, я так никогда не сделаю.
– Я верю в это всем сердцем, потому что иначе я буду страдать. – заверил он серьезным голосом.
"Видели мы, как вы тоскуете по ее губам!" – зло съязвила служанка в мыслях.
Пусть это была откровенная ложь, но миссис Гриндл засияла, как рождественская Вифлеемская звезда на темном небосводе.
– Вот поэтому мы решили развернуть плакат с этими словами "У Джейсма" и помолиться у дверей этого ужасного заведения.
– Ты намерена собой преградить вход в салон, я правильно понял? – он наградил супругу скептичным взглядом.
– Зато это спасет несколько заблудших душ. – еще запальчиво, но уже несколько робко и с сомнением ответила ему супруга.
– Боюсь даже представить картину, как ты со своим хрупким здоровьем будешь стоять на коленях в снегу, а сомнительные, нетрезвые личности, будут с боем пробиваться к дверям заведения. – супруга молчала. Живо представленная картина охладила ее пыл. – Ты одна из дома выйти боишься, а тут такая отвага. – продолжал Айзек.
– Но это же для доброго дела!
– Милая, если тебе так хочется сделать доброе дело, не стоит отдавать последнее, что у тебя есть, достаточно лишь купить безутешной вдове новую обувь и помочь деньгами.
– А причем тут последнее? – не поняла Кэтрин.
– Я имел ввиду твое здоровье. Думаю, что стоять на холодном ветру, не самое великое, что ты можешь сделать. Может вам с дамами лучше собраться в тепле, обсудить, как помочь вдове и ее шестерым детям?
– У нее уже есть сапоги. – с сомнением заметила миссис Гриндл.
– Я не сомневался, но был бы повод вам собраться, а доброе дело найдется. Почему бы вам не обсудить, как помочь ее детям. Деньги рано или поздно закончатся и она снова окажется в нужде. Было бы очень великодушно, если бы вы помогли ее старшим детям получить профессию, чтобы позже они могла содержать себя и свою одинокую мать.
– Милый, я даже подумать не могла, какой ты у меня... – не смогла договорить хозяйка, ее голос дрогнул и она расплакалась.
Ханна не знала, мистер Гриндл дал такой совет от великодушия и сострадания к сиротам или из-за желания показать себя с лучшей стороны. В любом случае, для нее его поступок не остался незамеченным, но в то же время она не собиралась его идеализировать. Несмотря на произошедшее между ними, жизнь продолжалась, ей предстояло привести свои мысли в порядок и подумать, как дальше жить. Причин, покидать этот дом больше не было. Если не обращать внимание на домогательства, то ее все устраивало. Работать до изнеможения не заставляли, платили тоже не плохо. Оставалось только устранить между ней и хозяйкой недоверие и появится возможность вновь стать ее компаньонкой. О далеком будущем она не задумывалась, но сделать ближайшее будущее полегче, было бы не плохо.
С возвращением супругов в город, Мэри притихла и больше открыто не придиралась, зато жаловалась мистеру Гриндлу по любому поводу и без повода. Эта старая злобная карга надоела Ханне до чертиков, но она молчала, понимая, что ее положение доме пошатнулось. Один ее не верный шаг и миссис Гриндл заставит супруга ее выставить.
"А что, получил же он, чего добивался? Откусил яблоко, теперь за следующее?" – от осознания этой истины, в ней просыпалась злость и ярость. Всю последнюю неделю мистер Гриндл равнодушно проходил мимо нее. Как бы она не старалась тоже изображать безразличие, но подобное его поведение сильно задевало. Только от одной мысли, что теперь он оставит ее простой обслугой, а компаньонкой супруги сделает какую-нибудь новенькую служанку, в ней просыпалась ревность. Засыпая, она вспоминала об оказываемых им раньше знаках внимания, о его настойчивых домогательствах, когда она не давалась ему в руки, о красивых подарках, которые он дарил.
Не зря в Писании написано, что Адам познал Еву. Ханна чувствовала, что и она познала мистера Гриндла, как и он ее. Пусть он ходил по дому в дорогом костюме или халате, который закрывал все его тело, она знала, какой он был без помпезности, какие эмоции и желания скрывает. Лишив невинности, единственного, что было у нее чистого, важного, он будто забрал частичку ее, и теперь демонстрируя свое пренебрежение, причинял ей боль. Если раньше Ханна хотела избавиться от назойливого внимания мистера Гриндла, то теперь желала его. Речь не шла о любви. Ей очень хотелось поставить мужчину на место, оставить за собой последнее слово, чтобы он не возомнил, что она покорилась.
Из-за противоречивых чувств она не знала, как себя вести. Но после нескольких бессонных ночей, проведенных за размышлениями, Ханна твердо решила, что у нее есть гордость и унижаться, навязываться она ни в коем случае не будет, зато постарается выглядеть как можно более привлекательно.
Возвращаясь домой из мясной лавки, она успела забежать к швее и забрать два платья. Они были простыми, из дешевой ткани, но зато они были новыми, чистыми и цвет обнов был ей очень к лицу. Впервые за всю жизнь она сама выбирала себе платья по своему вкусу. Домой она возвращалась счастливой. Увлеченная мыслями об обновах, она не сразу услышала чей-то оклик.
– Ханна, мисс Норт! – позвали ее.
Услышав свое имя, она обернулась.
– Добрый день, мисс Норт, – поприветствовал ее Джон, потирая от смущения висок. По сравнению с мистером Гриндлом он был таким скромный.
– Добрый день, Джон. – улыбнулась она ему. – Как поживаешь?
– Спасибо хорошо. – ответил он и замолчал, не зная что сказать. Почувствовав его смущение, она ободряюще улыбнулась. Уж кого, а встретить Джона она была рада.
– Вы не приходите в церковь. – наконец, собрался он с духом.
– Я была очень занята и не могла выбраться, но надеюсь, что в скором времени, все же смогу посетить храм.
– Было бы здорово! И я, и преподобный Поуп, и другие были бы рады тебя видеть. – он замялся, заметив, что настроение у Ханны испортилось. Решив, что сделал что-то не то, он решил на всякий случай извиниться:
– Простите меня, если я сказал что-то не то.
– Почему ты так решил? – удивилась она.
– Просто вы перестали улыбаться и я подумал, что чем-то обидел вас.
– Нет, что ты! – ей даже стало не ловко, что Джон ее печаль принял на свой счет, но не рассказывать же ему, что пока синяк не сошел, она безвыходно сидела дома. – Я думаю, что мы скоро увидимся.
– Я буду ждать. С нетерпением.
– До свидания Джон.
– Всего хорошего, Ханна.
Она повернулась на каблуках и направилась к черному входу, не на минуту не сомневаясь, что об их встрече скоро будет донесено мистеру Гриндлу.
"Будь что будет! – спокойно подумала она. – Это в любом случае, чем его нынешнее равнодушие".
Глава 18
У миссис Сандерс – подруги Кэтрин, были именины, потому миссис Гриндл с супругом с утра пораньше нанесли ей визит, и первыми поздравили именинницу.
Абегэйл в платье цвета фуксии порхала по комнате, раздумывая, куда поставить вазу с подаренными белыми розами. Ее открытые плечи и кокетливый наклон головы должны были привлекать взоры, а глубокое декольте сразить на повал, однако Айзек вел себя безукоризненно, как истинный джентльмен, и лишь изредка поглядывая на хозяйку дома. Почти все свое внимание он обращал на супругу, чтобы у нее не возникло ни капли сомнений в его чувствах к ней.
Миссис Гриндл была счастлива! Ее милый Айзек, как всегда, был самым лучшим, выдержанным, надежным и благочестивым. Не смотря на явное кокетство подруги, он вел себя вежливо, но очень сдержанно.
Чуть позже, после их приезда, стали собраться гости. Миссис Сандерс пришлось покинуть чету Гриндл и, когда она остались одни, Кэтрин нежно взяла его за руку и улыбнувшись, посмотрела ему в глаза:
– Айзек, я так люблю тебя! – ее глаза стали влажными. Еще немного и она бы заплакала.
– Ну, что ты, Кэтрин, я тоже люблю тебя! – он крепко сжал ее руки и, не отрываясь, смотрела на ее.
Когда именинница вновь вернулась к ним, она застала картину: супруги сидели близко друг к другу и нежно держались за руки. У Абегэйл на мгновение улыбка сошла с лица, но, быстро взяв себя в руки, она с восхищением произнесла:
– Кэтрин, вы с Айзеком такая чудесная пара!
– Спасибо, Абби. – миссис Гриндл покраснела. Признание подруги было особенно приятным. Кэтрин любила похвастаться своим супругом и отношениями между ними, которые редко встречались в семья ее подруг.
Миссис Сандерс уже давно была за мужем, имела двоих детей, но, глядя на ее супруга, старше Абби почти на сорок лет, Кэтрин вообще поражалась, откуда у нее дети. Мистер Сандер больше походил на занудного старика, чем на молодого отца.
"Возможно, именно потому она так жадно смотрит на моего Айзека." – решила миссис Гриндл и снисходитено улыбнулась.
Абегэйл еле сдерживалась, чтобы не сказать этой выскочке гадость. Пусть ее имя и означало "радость для отца", но из-за ее мелочного, завистливого характера, на радость она походила мало. Если бы не положение ее мужа, она бы вряд ли имела подруг.
Мистеру Гриндлу было интересно наблюдать за общением женщин, однако, склоки между ними он не хотел, потому примирительно спросил, меняя тему разговора:
– Ваши гости уже все в сборе?
– Да, Айзек. Скоро будем рассаживаться за стол. – она ему снова кокетливо улыбнулась. Заметив, сверлящие глаза Кэтрин, Абби мило добавила. – Я расположила вас рядом со мной и Питером. Надеюсь, что мы чудесно проведем время. – и еще раз улыбнувшись мужчине, она легко упорхнула.
Мистер Гриндл умел быть приятным собеседником. За праздничным столом он остроумно шутил, произносил замечательные тосты, от которых именинница приходила в восторг, рассказывал разнообразные истории. А когда Кэтрин всем присутствующим поведала, как ее любимый супруг предложил помочь сиротам, гости были им окончательно покорены.
Произведя на гостей своим рассказом о супруге большое впечатление, миссис Гриндл довольно улыбалась и гордо восседала рядом с Айзеком. Но, заметив, что жеманные, пылкие взоры Абегэйл на ее супруга, после выпитого вина, стали более откровенными и многообещающими, она замкнулась и стала темнее ночи.
Айзека веселили томные взгляды миссис Сандерс. Худощавую невзрачную женщину, с мелкими чертами лица сложно было назвать обаятельной или милой, но ее интерес к его персоне был ему приятен. Ему нравилось наблюдать, как у его супруги меняется настроение.
Миссис Гриндл держалась долго, но все же покинули супруги гостеприимный дом тоже первыми. Кэтрин стало неожиданно плохо из-за большого количества людей, потому, быстро собравшись и сухо попрощавшись с супругами Сандерс, она раздраженная села в нанятый кабриолет и ехала до дома молча.
Войдя в дом и столкнувшись со встречающей их Эммой, она потеряла самообладание и начала срываться на служанке.
– Ты можешь быть расторопнее?! – истерично закричала она, когда Ханна развязывала шнурки ее ботинок. Шнурок запутался, а дергающая в нетерпении ногой миссис Гриндл, только еще больше затягивала узел. Не вытерпев, хозяйка пнула служанку по бедру и обутая, пошла в свою комнату.
Понимая истинную причину подобного поведения супруги, мужчина был крайне удовлетворен. Вспомнив, как Кэтрин, отказываясь исполнять супружеский долг, предлагала ему обратиться к падшим женщинам, он еле удержался от смеха.
– Дай ножницы. – бросил мужчина служанке и с улыбкой направился к супруге в спальню.
Когда Айзек опустился перед ней на колени и, разрезав шнурок, собственноручно снял в нее обувь. Кэтрин успокоилась, подобрела и даже улыбнулась. Нежно поцеловав супругу и клятвенно заверив несколько раз, что считает миссис Сандерс неприятной, вульгарной особой, он протянул супруге ее любимые успокоительные капли и пожелав добрых снов, удалился.
После дружеской встречи, хорошего вина и женского общества у мистера Гриндла было чудесное настроение, которое было бы еще лучше, если бы не настойчивой зов мужской плоти. Воспоминания о неожиданном утреннем визите Ханны в спальню его возбуждали, но рукоблудство уже осточертело до печеночных колик.
"Почему я – здоровый молодой мужчина с нормальной приятной внешностью должен это делать сам с собой, если Кэтрин без уважительных причин, оказывается от близости и сама отправляет меня к шлюхам? – его раздражение росло, но вспомнив лицо ревнивой супруги в гостях, ему стало весело. Борьба с искушением была не долгой и, дернув за шнурок, он стал ждать.
Когда Ханна вошла в комнату, мистер Гриндл невозмутимо курил и читал газету. Он небрежно махнул рукой, указывая на мокрое пятно на паркете и, казалось, не обращал на нее никакого внимания. Однако когда она вернулась с тряпкой и начала, стоя на коленях, вытирать пол, служанка спиной почувствовала его взгляд.
Зная его, Ханна уже догадалась, что ее ожидает, но бояться ей надоело. Ее сердце забилось чаще, в голове стали бороться гордость и жадность. Ей так хотелось сказать ему "нет", но желание получить хорошую сумму кричало "да", ведь терять ей было уже нечего! От нервного напряжения и радости у нее тряслись руки.
Мистер Гриндл отложил газету и стал бесстыдно наблюдать, как она ползает по полу на коленях, от чего Ханна разозлилась. Ее так и подмывало швырнуть в его наглое лицо тряпкой, унизить, сказать гадость.
Достав из кармана золотую цепочку с кулоном, он подошел к ней и наклонился. Служанка подняла голову. Перед ее носом болтался чудесный распустившийся цветок с пятью листьями, сердцевина которого была украшена крупной жемчужиной. Увидев ее изумление, мистер Григдл плотоядно улыбнулся.
– Хочешь? – цинично спросил мужчина, хриплым от желания голосом.
– Нет. – упрямо ответила она, собрав всю свою волю в кулак, потому что все внутри кричало "да". На такую золотую роскошь ей нужно работать года три, если не больше.
Видя ее внутреннюю борьбу, смену эмоций и блеск глаз, Айзек понял, что попал в цель.
– В полночь, в спальне. – сухо бросил он и кулон исчез в его ладони. После ее прищуренного полного ненависти взгляда, он был уже уверен, что Ханна придет.
"А если не придет, что маловероятно, найдем другой ключик". – усмехнулся он, уверенный в своих силах.
Полночь миновала и Айзека начали одолевать сомнения, однако, вскоре, его слух уловил тихий стук.
"Пришла!" – обрадовался мужчина в предвкушении удовольствия. Мистер Гриндл молча открыл дверь и служанка вошла в комнату.
– В чулках? – пошло поинтересовался он с ходу.
– Что? – не поняла она.
– Чулки на тебе? – сухо пояснил Айзек.
– Нет. – покачала головой Ханна.
– Раздевайся.
Айзек сел на кровать и внимательно наблюдаял за ее раздеванием. Как и в прошлый раз, на нем был только халат, накинутый на голове тело.
Раздеваться под пристальным взглядом хозяина было стыдно, но Ханна пыталась изобразить безразличие к происходящему.
– Полностью. – уточнил он, когда она осталась в одной нижней рубашке.
Сняв исподнее и стоя перед мистером Гриндлом в чем мать родила, она от стыда была готова провалиться сквозь землю, но, заметив его мутные, довольные глаза, ей стало легче.
– Повернись. Медленнее. – мужчина рассматривал ее, как лошадь.
– Может еще зубы показать? – не удержалась Ханна.
– Позже. – Айзек ее сарказм оценил и улыбнулся. – Теперь встань на колени и раздвинь ноги. Шире.
Рассматривая ее стоящей в животной позе, он с трудом сдерживался, чтобы не накинуться сразу. Подойдя, он опустился на колени у нее за спиной. Когда его горячие руки легли на ее ягодицы, Ханна вздрогнула. Мужчина прижался к ней животом и начал бесстыдно тереться пахом об ее ягодицы. А когда он принялся сопеть и мять ее грудь, она почувствовала желание. Ее кровь быстрее побежала по жилам, но мистер Гриндл не спешил в нее входить, продолжая грязно трогать руками во всех постыдных местах, и, только когда почувствовал, что ее тело выгибается и плотнее прижимается к его паху, он грубо вошел.
Услышав, как Ханна довольно охнула, ощутив его в себе, Айзек испытал дикое возбуждение. Его хотели! Он был желанным! Тряся и грубо дергая ее за волосы, намотанные на руку, он был готов обильно излиться, но в последний момент, вышел из нее и, помогая себе рукой, кончил служанке на бедра и спину. А потом навалился на нее все телом и затих, прижимая ее к себе.
Если до этого Ханну прельщали дорогие украшение и подарки, то теперь, услышав его сокровенный стон, она совершенно неожиданно для себя осознала, что мистер Гриндл ей нравится.
Отдышавшись, хозяин молча протянул ей обещанный кулон и, быстро собрав ее вещи, вручил их обнаженной служанке, потом открыл дверь и, махнув рукой, велел убираться. Провожая ее аппетитную фигуру взглядом, он заметил в ее глазах недоумение и обиду, но объясняться не стал. Объяснять служанке, что сегодня Кэтрин взвинчена и могла чутко спать, он был не намерен.
Пробираясь в темноте до коморки обнаженной и босиком, Ханна ругала Айзека всеми грубыми словами, которые знала. Добравшись, она швырнула вещи на пол и забралась под одеяло, сжимая кулон в ладони. Если бы не возвращение голой, она была бы довольна и даже немного счастлива.
Айзек развалился на кровати, но сон не шел. Одного раза ему было мало. Чувствуя, что желание просыпается снова, он накинул халат и тихо, стараясь не скрипеть, направился на чердак, где располагалась комната служанки.
"Вот так всегда: похвалит, потом обидит. А потом наградит и снова нагрубит". – размышляла она, разглаживая пальцем золотые лепестки кулона. Воспринимать его негодяем, не получалось, но на хитрого обаятельно мерзавца он вполне походил. От одного воспоминания от его прикосновений, по ее телу разливался жар.
Неожиданно в комнатенке раздался тихий стук и дверь осторожно открылась. Перед ней стоял мистер Гриндл в распахнутом любимом халате, не скрывавшем возбужденный орган.
Айзек вошел в ее комнату, не ожидая приглашения, и, скинув халат на пол, толкнул на него Ханну.
Глава 19
Ханна не заметила, как ужасные, противные домогательства мистера Гриндла стали ей приятны и особенно желанны. Осознав это, она сначала испугалась, а потом поняла, что стала женщиной. Не из-за того, что потеряла целомудрие, а потому как ощутила в себе, своем теле, в крови всю силу страсти, желания и похоти.
Ханна с любовь и восхищением созерцала его тело, наслаждалась запахом с вкраплениями табака и терпкого мужского одеколона. Она его желала и ужасно ревновала. Он учил ее, направлял, подстраивая под свои пристрастия и желания. Айзек уже не скрывал, что миссис Гриндл избегает выполнение супружеского долга. Видя, как у Ханны заблестели от счастья глаза, он понял, что еще немного и она влюбится в него до беспамятства. С каждым днем их запретная, порочная, полная чувственности связь крепла.
Айзеку нравилось наблюдать, как Ханна раскрывается, сбрасывает робкую стыдливость и преображается в ненасытную развратницу. Он научил ее всему, что доставляло ему удовольствие, а она, отчаянно желая видеть его восхищение, исполняла его похотливые прихоти. Он любовался ее обнаженным телом и ,вспоминая, что был ее первым мужчиной, чувствовал себя счастливым. Нет, он не любил Ханну. Испытывать чувства к служанке – это мальчишество и полнейшая глупость. Но ему – джентльмену, разница в положении не мешала самодовольно, цинично радоваться победе и тешить свое самолюбие. Наблюдая, как она смотрит на него, чувственно закусывает губы, ждет его внимания он приходил в восторг, но только от одной мысли, что кто-то еще, кроме него, может прикасаться к ней, доводила мистера Гриндла до бешенства.
Он видел, как на нее смотрят мужчины. В церкви, он все чаще наблюдал, как она привлекает внимание. Когда Ханна проходила, некоторые наглецы оборачивались в след, провожали ее взглядами. Плавная, увлекающая походка мисс Норт, несомненно, привлекала к ней внимание. Айзек видел, Джон вился около нее хвостом, но на это лишь цинично усмехался.
"Ей теперь не нужен сопливый мальчишка, который у мамочки спрашивает, можно ли ему взять еще добавки. Разве он тут же не расскажет матери, от которой, наверняка, нет секретов, что она не была невинной? – он усмехнулся. Теперь можно не опасался, что Ханна может от него уйти. – А твоя мамаша сразу же расскажет о твоей развратности".
Он знал, что теперь она не рискнет выйти замуж за Джона. Пусть он Ханну не любил, но ему нравился ее характер, ум, женские уловки. Она с ним была собой и не пыталась изображать ту, кем не была, потому отпускать ее мистер Гриндл не желал. Не так просто найти скромную любовницу, в верности которой он не сомневался. Его все более чем устраивало.
Замечая, как его знакомые поглядывают на Ханну и как у них похотливо загораются глаза, он не сомневался, что сделал правильный выбор. Сделать из скромной, верующей сироты красивую чувственную женщину, привлекающее мужское внимание – это сильно льстило его мужскому самолюбию.
Раздумывая о будущем, он уже решил, что беременности Ханны обрадуется, потому что ребенок, рожденный ею, наверняка будет красивым. Обладая почти всем, что нужно счастливому человеку для жизни, он все чаще стал задумываться о большой семье. Если с Кэтрин это было не возможным, то с Ханной вполне.
Будучи женатым, Айзек понимал, что его дети будут незаконнорожденными, чего ему совсем не хотелось, и придумал план. Если бы Ханна родила, он нашел бы ей сильно стесненного в средствах пожилого, желательно очень пожилого человека, и, заплатив ему некоторую сумму, предложить бы ему жениться на Ханне. Потом он бы с Кэтрин переехал в другой город, где Ханну никто не знал, купил бы ей дом и часто навещал.
А пока он не забывал об осторожности и старался не выделять Ханну среди прислуги, но все же Кэтрин ревновала и изводила служанку придирками. Он как мог, всеми силами сохранял спокойствие жены и надеялся, что она еще не скоро заподозрит неладное. Однако, то что рано или поздно она догадается, он не сомневался, потому что Ханна менялась на глазах. Служанка вела себя скромно, но Кэтрин не спускала с нее глаз и тоже заметила появившуюся в Ханне чувственность. Почти каждый вечер она жаловалась любимому Айзеку о том, что Эмма ей не нравится, что она подозревает ее ужасном поведении и что ее подруги говорят... Он успокаивал супругу как мог и заверял, что ничего в Эмме подобного не замечает, но как только что-то почувствует, сразу же ее уволит.
Однако тихое течение жизни резко изменилось. Он не мог предвидеть, что все пойдет прахом, когда супруга соизволит выполнить супружеский долг.
– Милый, думаю, что нам нужен маленький, хорошенький малыш. – глядя на него счастливыми глазами произнесла Кэтрин. Она смотрела на него, ожидая, что он разделит с ней радость, что обрадуется ее неожиданному решению, но радости и искреннего счастья в его глазах она не увидела. Айзек застыл, словно не понимал о чем речь, а потом изобразил радость, но не так, как ожидала супруга.
– Милый, в чем дело? – тревожно спросила она. – Ты не рад? Ты не хочешь ребенка?
– Ну, что ты, Кэтрин. Я просто так удивлен, можно даже сказать сражен, столь неожиданным твоим желанием.
– Но ведь брак для того и нужен, чтобы плодиться и размножаться. Ведь так сказано в Библии.
– Да, милая. – согласился он. Чем больше Кэтрин на него смотрела, тем больше тревога поднималась в ее душе.
– Помнишь, как раньше настойчив ты был в желаниях. Даже с моими родителями разговаривал. – она покраснела. – Вот и я решила, что...
– Чудесно, что ты переменила свое мнение! Почти четыре года на размышления – это капля в море нашей жизни. – она почувствовала насмешку в его словах.
– Но ты же победил свою похоть и теперь я готова.
Он помолчал, а потом ответил:
– Теперь мне надо привыкнуть.
Кэтрин потеряла дар речи.
Разбирая вещи хозяйки, которые принесла прачка, Ханна наткнулась на странную женскую ночную рубашку. Она выглядела как любая другая рубашка Кэтрин, но у этой на высоте срамного места была большая дыра, обработанная кружевом. От осознания, для чего миссис Гриндл понадобилась эта рубашка, Ханну зазнобило. Ее руки тряслись, из глаз брызнули слезы. Она бегала по комнате из одного угла в другой, не зная, что делать, а потом брезгливо бросила ночную сорочку на пол и стала вытирать об нее ноги, но от этого легче ей не становилось. Скорее наоборот. Брезгливо схватив потоптанную рубашку двумя пальцами, она рванула в кабинет мистера Гриндла. Ненависть, ярость и ревность гнали ее и она даже не пыталась изобразить спокойствие. Сейчас ей было абсолютно не важно кого она встретит на своем пути.
"Он обманул! Предал! Ненавижу!"
Ворвавшись в комнату, она громко захлопнула дверь, резко подошла и швырнула в ему лицо тряпку.
– Что это?! – Ханна резко дышала, весь ее облик выражал гнев и ярость.
Удивленный ее поведением, Айзек брезгливо пальцами развернул рубашку и, усмехнувшись, небрежно ответил:
– Ах, это! Сущий пустяк, не обращай внимание. – и продолжил работу с бумагами, не обращая на служанку никакого внимания и показывая, что разговор закончен. Несколько мгновений, Ханна стояла молча, а потом медленно подошла к его столу, оперлась руками и с холодной мстительной улыбкой произнесла:
