Текст книги "Третий лишний(СИ)"
Автор книги: Алиса Ганова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Только сев на стул, Ханна поняла, как у нее гудят ноги.
– Ну, что ж, придется снова привыкать. – заметила она, улыбнувшись Марждори, и вытянула ноги под столом.
– Ты мне лучше скажи, чего случилось? – не удержавшись от любопытства, шепотом спросила кухарка.
– Вот бы мне знать! – Ханна взяла нож и грязную крупную картофелину в руки. – Прибежала эта карга и радостно сообщила, что теперь я простая служанка. Видела бы ты ее тогда. Она вся светилась от счастья. – тихо рассказывала Ханна, одновременно прислушиваясь, не раздадутся ли шаркающие шаги под дверью.
– Могу представить. – усмехнулась кухарка. Экономку она тоже недолюбливала, потому как та всегда тщательно проверяла содержимое ее сумки, когда она уходила домой. Для Большой Мэри было лучше, если остатки еды пропадут, чем кто-то из прислуги это съест или унесет домой. – Что теперь делать будешь?
– Пока работать, а потом видно будет, когда вернутся.
– Расстроилась?
– Как сказать, и да, и нет. Не уволили – уже хорошо, а с другой стороны, зная его вспыльчивый и придирчивый характер, следовало ожидать подобного.
– Ну да, – согласилась Марджори, – но мне все же кажется, что ты его чем-то задела.
– Да кто его знает. – коротко ответила Ханна, не желая продолжать разговор на эту тему. – Чего готовить будешь?
– Мясной пирог.
– Было бы не плохо, если бы и нам что-нибудь досталось, но я сильно в этом сомневаюсь.
Она захихикали, потому как обе были почти уверены, что им достанутся если только крошки с тарелки экономки.
– Сдается мне, что пока хозяева вернутся, мы все здесь похудеем. – грустно заметила кухарка.
– Угу, – грустно согласилась помощница. Она была сейчас так голодна, что обрадовалась бы черствой корочке позавчерашнего пирога.
– Не расстраивайся, я оставлю тебе кусок вчерашнего в шкафу, – шепотом утешила ее Марджори, только забери его уже поздно вечером, чтобы не попасться.
– У-у!!! Спасибо! – подпрыгнула от радости на стуле подруга, – Марджори, я говорила, что люблю тебя.
– Нет, но я догадывалась. – хихикнула она, – а через месяц я буду для тебя почти богиней!
Они хихикали, как дети и не заметили, что дверь открылась.
– Смеетесь, вам работы мало? – пригрозила она.
– Нет, Мэри, что ты, скоро будет пирог. Смотри, тесто уже подошло, только начинка еще не готова. Тебе положить побольше масла? – попыталась схитрить Марджори.
– Клади чего хочешь, лишь бы вкусно было. – ответила экономка более спокойно. В этом доме все любили поесть и экономка не была исключением. А особенно вкусным будет пирог, если его пекут по твоему желанию и для тебя, а не для хозяев. Пусть не на долго, но некоторое время в этом доме теперь она – Мэри полноправная хозяйка и уж она постарается использовать свалившуюся на нее привилегию во свое благо.
Через две недели дом сиял чистотой, не осталось ни одной комнаты, где бы не прибрались Ханна и Марта.
– Еще немного, – шутила прислуга, – и Мэри будет как в сказке про Золушку смешивать чечевицу и горох, только бы мы не сидели без работы.
К вечеру они были совершенно без сил, но не шутить не могли. Еще Ханну спасало, что ей не запретили петь в хоре, потому она хотя бы изредка могла вырваться из дома. Зато когда она шла в церковь, то становилось плохо экономке, потому как видеть Ханну в нарядном платье из дорогой ткани, перепавшей от хозяйки, с изящной прической она спокойно не могла. У них так и продолжалось: сначала экономка изводила Ханну работой и придирками, а потом Ханна изводила экономку своими платьями и праздничным видом. Причем, чем больше придиралась Мэри, тем лучше старалась выглядеть Ханна. За их негласным противоборством с любопытством наблюдали Марта и Марджори.
Глава 15
Мистер и миссис Гриндл вернулась в Блумберг лишь через два месяца, в начале февраля. Их приезд был неожиданным, и к такому сюрпризу в доме оказались все не готовы.
Из всей прислуги, Марджори была единственной, кто искренне брадовался возвращению хозяев. От радости кухарка подпрыгивала и хлопала в ладоши, ведь для нее возвращение хозяев означало окончание самодурства экономки и начало покойной, стабильной жизни без придирок и угроз увольнения. Смотреть на пышногрудую кухарку, сотрясоющию в порыве восторга своими пышными формами, Ханна без улыбки не могла.
Марта тоже радовалась, но гораздо сдержаннее. Даже ее, непритязательную и немного молчаливую служанку, Большая Мэри достала до чертиков. Каждый раз, когда заходила речь об экономке, Марта злилась и чертыхалась, хотя обычно была спокойной и уравновешенной женщиной.
Зато сама экономка погрузилась в печаль. Время ее полновластия и самодурства подошло к концу. Она только освоилась и стала совсем без зазрения совести гонять прислугу по своим нуждам, почувствовала себя полновластной хозяйкой большого дома, как ее сладкая жизнь резко закончилась. От охватившего ее расстройства, она будто сдулась, голос ее стал тише и из грозной домоуправительницы она почти тот час превратилась в немолодую испуганную толстую женщину с больными ногами и слабым сердцем.
Ханна же своих чувств и эмоций не выказывала, старалась держать себя сдержанно и подчеркнуто уважительно, но без заискивания.
"В конце, концов, – решила она, – если мне после жалоб Мэри дадут расчет, то хотя бы буду держаться с достоинством, не доставив им радости увидеть мои слезы".
Судя по мстительному взгляду экономки и по поджатым губам, ей не терпелось пожаловаться хозяевам.
– Эмма! Разнеси вещи по комнатам и наполни ванну! – прокаркала экономка, стараясь находиться поближе к хозяйке и выказывая свое почтение.
Сверкнув глазами, Ханна пренебрежительно повернулась к ней спиной и направилась в холл за вещами. Сумки, чемоданы и саквояж... вещей было много. Взяв большой чемодан за ручку, служанка потащила его наверх. По дороге решив, что это скорее всего чемодан мистера Гриндла, она направилась в его комнату. Подойдя к двери, толкнула ее плечом и, таща двумя руками чемодан за ручку, спиной вошла в комнату. Из-за злости и захватившего ее раздражения или по нелепой случайности, но, затаскивая чемодан, Ханна не допускала мысли, что в комнате может кто-то быть.
Выдохнув, она резко отпустила ручку чемодана и он упал на пол с глухим звуком. Еще служанка собиралась хорошенько пнуть по дорожной сумке, но после услышанного за спиной покашливания, ее занесенная нога так и осталась висеть в воздухе.
– Вижу, что проведенное время не пошло вам на пользу. – раздался насмешливый голос. Обернувшись, она увидела мистера Гриндла в турецком халате, накинутом поверх рубашки и брюк. – Как погляжу, так вы все больше отбиваетесь от рук и ведете себя совершенно отвратительно.
– Послушаете, что скажет Мэри, еще больше удивитесь. – огрызнулась служанка, не отводя глаз. Это было вызывающе, но она так устала бояться и теперь отступать была не намерена.
– И что такого она должна мне поведать?
– Что пожелаете, за ней не станет. Думаю, вы будете довольны. – за его отсутствие, Ханна похудела и теперь казалась повзрослевшей. Он не мог пока осознать в чем дело, но интуитивно почувствовал, что Ханна изменилась. И судя по ее усталому виду, Айзек удовлетворенно отметил про себя, что в его отсутствие ей было не сладко.
– Вам не кажется, что вы забываетесь? – строго сказал он, указывая служанке ее место.
– Возможно, мистер Гриндл. – согласилась Ханна, но ни раскаяния, ни извинения он не дождался. Прислуга на него смотрела дерзко, даже несколько вызывающе.
– Вы будете уволены. – пригрозил он, считая, что такие дерзости служанкам спускать нельзя.
– Как вам будет угодно. – она продолжала спокойно стоять, не выказывая ни малейшего расстройства. – Полагаю, мне можно уже собирать вещи?
Айзек внимательно разглядывал ее, гадая, какая пчела ее ужалила. Если раньше он доводил ее до слез, то теперь его попытка указать ей место и надавить, не удалась.
"Возможно, – подумал он, – эта проныра уже нашла другое место. И я буду не я, если ты так легко упорхнешь от меня".
– Вам нужны рекомендации? – небрежно бросил он, показывая полное равнодушие к ее персоне.
– А вы их дадите? – недоверчивые нотки послышались в ее голосе.
– Отчего же не дать, если вы отработаете еще некоторое время, пока мы найдем замену, недели 2-3, а может и быстрее. – Айзек старался говорить, как можно равнодушнее, но только он знал, какая внутри него клокотала ярость.
– Хорошо, мистер Гриндл, – согласилась служанка, не веря, что все так здорово сложилось. Она присела, а потом покинула комнату, оставив хозяина в размышлениях. Ханна не могла поверить, что еще две недели и она свободна!
Вечером, у мистера Гриндла состоялся разговор экономкой, в котором та отчиталась и подробно расписала положение дел в городе и доме, особенно красочно описывая недостойное поведение Ханны. Со слов Мэри выходило, что та не только ленилась и не выказывала должного старания, но и часто самовольно покидала дом, разодетая в лучшие платья.
– Вы не поверите, мистер Гриндл, – продолжала жаловаться экономка, – каждый день отлучалась из дома и каждый раз в новом платье, чтобы не повторялось! Откуда у нищей служанки такие вещи? – спрашивала она страшным голосом и выкатывая глаза. – Вот клянусь вам, мистер Гриндл, не честным праведным трудом она их заработала! Боюсь, что теперь, если она снова станет компаньонкой вашей супруги, то это будет просто ужасно! С такой распутной служанкой стыдно будет появиться в приличном месте, все только и будут тыкать пальцем и смеяться. Прошу вас, мистер Гриндл, просто умоляю, ради доброго имени вашей супруги, не позвольте этой дряни опорочить ваше доброе имя.
Если Мэри хотела испортить мнение хозяина о компаньонке жены, то, не смотря на все ее старания, своей цели она не добилась. Уходя, экономка оставила мистера Гриндла в совершенно противоположных чувствах. С каждым словом экономки, злость, ярость и ревность в нем росли. Конечно, он хорошо помнил об обоюдной симпатии экономки и компаньонки и делал на это поправку, но:
"Ч..т побери, я ее баловал не для того, чтобы она кокетничала с кем-то! – он залпом выпил виски, и, поморщившись, пригрозил: – Ты еще пожалеешь, неблагодарная дрянь".
Так же масла в тлеющий огонь, сама того не зная, добавила и миссис Гриндл. На второй день после приезда, ее с визитом посетила миссис Маккарти – добрая, милая старушка, любившая, как и многие другие горожане, посплетничать. Зная о душевной ранимости и впечатлительности Кэтрин, она старалась ее не расстраивать и потому делилась только хорошими новостями, тем более что ее подруга была расстроена зубной болью супруга, из-за которой его и так не простой характер стал еще хуже.
– Милая, ты не представляешь, что я сейчас расскажу, – улыбалась подруга Кэтрин, – ты знаешь вдову Дэвис? Так вот мы недавно совершенно случайно встретились. Мы уже давно с ней не виделись, а тут такая встреча! Мы разговорились и она стала меня расспрашивала о твоей компаньонке!
– Правда? – насторожилась миссис Гриндл.
– Да, дорогая, но ты не волнуйся! Она интересовалась мисс...
– Мисс Норт – любезно напомнила Кэтрин.
– Да-да, мисс Норт. – поправилась миссис Маккарти, – она хотела узнать, какая по характеру мисс Норт. Дело в том, что ее сын – Джон. Ты ведь знаешь Джона? Нет? Не может быть, ты его видела в церковном хоре. Да-да, тот высокий юноша! Он неравнодушен к Эмме и хотел бы ей сделать предложение!
– Правда?! – хозяйка недовольно сжала губы, ее настроение испортилось. – Я позволяла мерзавке петь, чтобы она могла творить богоугодное дело, а вместо этого она строит глазки и кокетничает!
Возмущению миссис Гриндл не было предела.
– Только знаешь, милая Кэтрин, я не поняла, почему вдова Дэвис называла мисс Норт Ханной, а ты зовешь ее Эммой? Может все-таки это разные молодые леди? – попыталась схитрить миссис Маккарти.
– Нет! – капризно бросила Кэтрин, – это одна и та же служанка.
Заметив, что у ее подруги настроение испортилось окончательно, миссис Маккарти попыталась исправить ситуацию:
– Ну, право, дорогая Кэтрин, не стоит думать о плохом, вы ведь с супругом тоже в церкви познакомились. Не нам ведь судить, куда нас приведут пути Господни? Если уж суждено было им там встретиться, то, возможно, это судьба, а не плохие намерения.
– Миссис Маккарти, – как можно выдержаннее попыталась сказать Кэтрин, – между мной и служанкой лежит огромная пропасть, и то что допустимо для леди, совершенно невозможно для служанки, которая служит в моем доме!
Пожилая леди, почувствовав, что подняла запретную тему, расстроилась. После столько прожитых лет на этом свете, она не разучилась радоваться чужому счастью и совершенно не желала портить настроение и жизни ни своей подруги, ни юной мисс Норт. Теперь же, осознав, что эту тему не нужно было поднимать, расстроилась, и, поболтав еще о всяких мелочах, вежливо простилась и уехала. После ее ухода, миссис Гриндл, поспешила поделиться с новостью с супругом. Кэтрин знала, что Айзек не в настроении, но удержать свое раздражение в себе не могла, ей нужно было срочно с ним поделиться новостью и получить от него поддержку. Не успела она сесть радом с ним, как сразу перешла к делу:
– Дорогой, тебе нужно тщательнее подбирать прислугу! Мне нанесла визит моя подруга – миссис Маккарти и рассказала новость, с которой я хотела поделиться с тобой.
Айзек, уже чутьем догадавшийся о ком именно пойдет речь, почти не удивился.
– Позволяя Эмме посещать церковь и петь в хоре, я надеясь, что она еще больше раскроется для веры, а она вместо этого... – лицо Кэтрин сделалось чопорным, а голос таким, словно она сейчас будет рассказывать о постыдных вещах. – А она вместо этого веля себя неприлично и дококетничалась до того, что Джон Дэвис намерен сделать ей предложение!
После всего сказанного женой, Айзек не знал, ему плакать или смеяться. Заметив, что супруг не разделяет ее негодования, она попыталась ему объяснить:
– Ты не понимаешь! Я плачу ей жалование и она должна мне и моему дому посвятить все свое время! Я чувствую себя обманутой!
– Я тоже, милая.
– Снизь ей жалование. – предложила она.
– Обязательно, милая. Не расстраивайся, обещаю, впредь ей не захочется нас обманывать. – заверил ее супруг, довольно усмехаясь, от пришедшей ему в голову идеи. От новости он был в ярости, потому как чувствовал себя обманутым. Не для того он так долго обихаживал голодранку, баловал ее подарками и терпел ревностные выходки супруги, чтобы эта мерзавка оперилась и упорхнула прямо из под его носа замуж или к другому нанимателю. Нет, пусть даже не надеется.
Ханна крепко спала, когда сквозь сон почувствовала прикосновение чужой горячей ладони к щеке и уловила чужое дыхание на волосах, ощущение сонливости от страха мгновенно рассеялось. Она попыталась вскочить и заголосить от страха во весь голос, призывая на помощь, но ее удерживала чужая рука, лежащая у нее на подбородок.
– Тш-ш... – произнес знакомый голос. – не бойся, это я.
Она смогла немного повернуть голову и в темном силуэте, склоненном над ней, узнала мистера Гриндла. В сумраке, она смогла разглядеть только его лицо, руки и часть груди, потому как халат был надет на голое тело. Почувствовав неладное, она вцепилась руками в его руку, которая закрывала ей рот и попыталась освободиться, чтобы закричать, но его сильные руки не смогла даже хоть немного сдвинуть. Не желая сдаваться без боя, она что есть силы начала царапать его, за что получила оглушительную затрещину.
– Я слишком долго с тобой нянчился, надеясь убедить по-хорошему, но, как видно, по-хорошему ты не понимаешь! – зарычал он, срывая с нее одеяло.
Он уже давно был голоден, а теперь был совсем близок от своей цели. Почувствовав пробуждавшееся желание, Айзек навалился на служанку всем телом, не давая той ни единого шанса вырваться. В этот раз он решил быть грубым и настойчивым, не желая, чтобы фиаско прошлого раза повторилось.
На сонной Ханне была лишь тонкая хлопковая ночная сорочка, которая и без его помощи легко задралась к верху, обнажая ноги. И чем сильнее Ханна сопротивлялась, тем выше задиралась сорочка.
Распаленный желанием мистер Гриндл нетерпеливо сопел, поглаживая бедра служанки ладонью. Медленно, но уверено, его рука продвигалась все глубже, пока Ханна не почувствовала его пальцы в себе. Она рычала от отчаяния, но ничего не могла сделать. Он лежал на ней всей тяжестью своего тела и теперь ему осталось только развести ей ноги, которые она сжала изо всех сил.
Ханна вцепилась ему в волосы и резко дернула, за что получила еще один удар, от которого у нее перед глазами заискрились звездочки, а мистеру Гриндлу хватило лишь ее малейшего замешательства, чтобы добиться своей цели. Он зарычал, ощутив победу, и со всей яростью грубо вошел в нее.
Сильная боль, словно разрывают, пронзила ее изнутри. Она не смогла удержаться от жалобного стона, а из ее глаз потекли слезы.
– Больно? – спросил Айзек, на миг остановивший движение. Почувствовав ее кивок, ответил: – Больно лишь первый раз, потерпи немного, я быстро. – и продолжил настойчиво входить, но делал это теперь не так остервенело. Лишь в конце он вновь ускорил темп и выкрикнув похабное слово, обмяк.
Ханна лежала под его расслабленным телом, уже не пытаясь выскользнуть. Мистер Гриндл дышал ей в ухо еще не выровнявшимся дыханием и гладил ее грудь.
"Это конец. Теперь я не смогу выйти за Джона! Это конец!" – молнией мелькнула мысль и она снова расплакалась, теперь уже от осознания тщетности всех надежд на счастливую жизнь.
Айзек молча вытирал ей слезы, не пытаясь ее утешать, рассудив:
"Чтобы я сейчас не сказал, все будет не то и не к месту. Наплачется, потом и поговорим". – он продолжил наслаждаться охватившей его легкостью и расслабленностью, совершенно не испытывая ни малейшего угрызения совести. А когда через некоторое время почувствовал в себе силы на еще одно удовольствие, то не стал себя сдерживать.
Он неспешно встал с ее узкой кровати, с пятнами крови, свидетельствующими о его успехе и надев халат, хотел покинуть коморку, но подумав, что служанка может быть не в себе, что вполне может закончиться трагично, решил не откладывать разговор на завтра.
– Если ты понесешь, получишь хорошее приданое. Если нет, то я хочу, чтобы ты осталась и продолжила работу. За прилежное поведение я буду хорошо платить. Думаю, что обо всем подробнее стоит поговорить завтра.
Ханна лежала на кровати, закрывшись одеялом, и не слушала его. Опасаясь, что она немного не в себе, он побоялся оставить ее одну, потому сел к ней на кровать и, взяв за руку, произнес:
– Я не сожалею о том, что сейчас произошло. Этого я хотел с того момента, когда нанял тебя. Сейчас ты расстроена и потеряна, думаешь, что потеряла самое ценное, что может быть у женщины, но это не так. Посмотри на меня. – Ханна продолжала слежать не двигаясь. – Посмотри на меня! – резче сказал он и, не дожидаясь, повернул ее голову к себе.
Ханна хоть и выглядела потерянной, но по ее глазам он понял, что самоубийством заканчивать свою жизнь она не собирается.
– У меня есть небольшой подарок. – вдруг сказал он и положил в ее руку коробочку. Заметив, как она вздрогнула и захлопала ресницами, он не смог удержаться от улыбки.
Коробочка была небольшая, но красиво обшитая синим бархатом, на которой было что-то выгравировано, но в темноте она не могла разглядеть хорошо. Борьба Ханны с собой была не долгой, потому как не успела она еще принять решение, ее руки уже раскрывали коробочку. Открыв, она увидела набор шпилек. Вершину каждой шпильки украшала крупная жемчужина. От неожиданности она просто переводила взгляд с них на мистера Гриндла и обратно.
– Видите, как я ценю вас, а вы все хотите от меня сбежать. – пошутил Айзек.
Теперь Ханна выглядела не такой потерянной.
Айзек усмехнулся и, сказав служанке: "Поторгуемся завтра" покинул комнату, оставив ее наедине со своими мыслями. Такая циничная, практичная Ханна ему нравилась еще больше!
Глава 16
Утром, Ханна заметила, что, уходя, мистер Гриндл отставил ей 3 доллара. Золотая монета сиротливо лежала на потертом столе и, словно просила, чтобы ее взяли в руки. Она обвела пальцем профиль свободы и венок из пшеницы и хлопка, отчеканенных на монете, а потом постучала аккуратным ногтем по металлу, раздумывая о произошедшем. Как дальше жить?
Слезы больше не лились, даже жалости к себе не было, осталась только пустота и злость. Глядя то на коробку с набором шпилек, то на золотую монетку, ее злость становилась все сильнее.
– Сволочь! – с ненавистью произнесла служанка и со всей силы запустила золотым кусочком в стену. Подарки были хороши, но ее девственность была не тем товаром, который продается!
– Поторговаться?! – зло вспомнила она. – А я поторгуюсь! Ты еще сильно пожалеешь...
Внезапно проснувшаяся в ней рачительность прогнала гордость и, встав на четвереньки, она попыталась выудить из-под кровати закатившуюся монетку, которая не желала возвращаться в ее руки. Пообещав себе больше не разбрасываться бесхозяйственно деньгами, она сложила новые сокровища в тайничок под матрасом. Не самое лучшее место, но больше прятать было некуда.
Лицо болело. Подойдя к зеркалу, она увидела на скуле припухлость, которая грозила вскоре превратиться в синяк. Спрятать его никак бы не получилось и оставалось только придумать отговорку.
"Сказать, что лампа потухла и в темноте ударилась о косяк? Или подвернула ногу и упала со ступенек? Подумают грымзы, что пьяная была. Тоже плохо. А как еще можно получить фигнал почти под глазом не выходя из дома?" – за размышлениями время отведенное на сборы закончилось, нужно было спускаться вниз.
Присушиваясь к каждому шорху и осторожно спускаясь по темной лестнице вниз, она подумала:
"Сам поставил, пусть сам и выкручивается".
Гнев плохой советчик, но как ни поверни, другого пути она не видела. Острожно подкравшись к двери его кабинета и прислушавшись, Ханна поняла, что мистера Гриндла там нет. Подергав ручку, она убедилась, что кабинет заперт. И хозяйка, и хозяин еще спали. В другое время ранним утром она бы в таком случае направилась на кухню к Марджори, однако сейчас ей важно было увидеть мистера Гриндла. Придется постучаться в его спальню.
Если раньше она ни за чтобы не зашла в его спальню, опасаясь скомпрометировать себя, то теперь ей терять было нечего. Прислушавшись, Ханна тихонько постучала. Тишина. Стучать громче нельзя, оставалось только войти без разрешения. Она тихонько толкнула дверь, которая без скрипа открылась.
В спальне царил полумрак. Закрыв дверь, Ханна на цыпочках стала красться к кровати, на которой повернувшись к стене лицом спал мистер Гриндл. Он мерно посапывал и было похоже, что сон его был крепок. Пользуясь выпавшей возможностью, служанка стала внимательно разглядываться спящего мужчину. Судя по всему, он спал голым, потому как его голые плечи и ноги были видны из-под сбившегося одеяла. Рассматривать его спящим было крайне неприлично, но когда же еще представится такой случай.
Его широкие плечи и чистую белую кожу на спине, Ханна отметила сразу. Большие голые мужские ноги ее развеселили, потому как ступни была слишком велики, а голени очень волосатыми.
"С такой порослью и одеяла не надо". – заметила служанка и улыбнулась. Разглядывать мистера Гриндла было интересно и познавательно. Как мужчина он был хорош, а вспоминая ночной жар его тела и сбивчивое сопение, она покраснела. Но любопытство ее манило. Ей хотелось рассмотреть его наготу полностью, а не урывками.
Вдоволь налюбовавшись его плечами, Ханна сделала еше один шажок и протянула руку, чтобы потрясти мистера Гриндла за плечо, но стоило ей только протянуть руку, как он схатил ее за кисть и дернул, уронив на кровать.
– Убить решила? – совершенно неожиданно спросил он. Ханна опешила и только хлопала глазами. Сонное лицо мужчины было еще без нахальств. Его впервые застали в расплох и он не успел надеть маску превосходства или циничности. Для Ханны это было как откровение.
– Неее-ет! – наконец робко выдавила она, справившись с сильным удивлением.
– Правда? – его голос уже приобретал нотки насмешливости.
– Да-а! – покачала головой служанка.
– Чего пришла? – было непонятно, спрашивает он серьезно или шутит.
– А-ааа я... Я... – ее мычание выглядело глупо. От его бесцеремонного вопроса она смутилась, было стыдно.
Оказавшись теперь по своей глупости в его кровати, Ханна поняла, что она не только глупая и самонадеянная, но и окончательно падшая женщина, которая пришла в спальню к чужому супругу, своему хозяину. И теперь любое ее действо или слово будет не к месту. И уже не важно, что цель ее прихода была благой. Все, что она хотела сделать, снова оборачивалось против нее.
Мистер Гриндл продолжал молчать, ожидая от нее слов оправдания.
– Синяк. – наконец осилила она и повернулась к нему опухшей скулой.
– М-м, видный синяк, сама напросилась! Но я тебя прощаю.
– Что!? – от его нахальства лицо у нее стало злым и удивленным одновременно.
– Но тебе же понравилось! – скорее утверждал он, чем спрашивал.
– Нахал! – прорычала служанка. Помнить о иерархии, находясь в кровати с голым хозяином, не получалось.
– Я? Нет, скорее ты – развратная, сластолюбивая кокотка, которая без приглашения пришла в мою спальню. Это очень нахально!
– Дурак! У меня синяк на скуле! Я не знаю, что делать? – отчаянно бросила она.
– Милая, а не забываетесь ли вы, называя хозяина – дураком? – теперь перед ней был тот самый мистер Гриндл, которого она хорошо знала.
– А не дурак ли хозяин, который ночью, пока его супруга мирно почиет, силой берет служанку, не боясь, что все раскроется?
– Дурак или не дурак, не твоего ума дела! – рявкнул он и закатил ей пощечину. – Это за дурака!
– Дурак! Дурак! – ее словно прорвало и она назло, выводя его из себя, продолжала осыпать оскорблениями. Обида помноженная за злость и боль даже умную женщину делают мегерой. Злость на него была слишком сильной, чтобы ее разум смог победить. Чувствуя, что Ханна себя не сдерживает, еще немного и она перейдет на крик, который грозил разбудить Кэтрин, Айзек не нашел ничего лучше, как накинуть на нее одеяло, чтобы заглушить ее вопли.
Накрыв голову Ханны одеялом, он постарался удержать ее под ним, но мужская сущность раним утром взяла верх и, решив закрепить успехи по укрощению строптивой, Айзек задрал ей юбки.
Покидая его комнату, она чувствовала себя глупым ребенком, которого снова обманули. Хотя чего она ожидала, приходя в его спальню?
– Если проспорят про синяк, отвечай что это я тебя ударил за строптивое поведение!
– Что!?
– Как сказал, так и делай. Этой новости будет рады и Кэтрин, и Мэри, так что не разочаруй их. Скажи, что вчера вечером, я проводил с тобой беседу, ты вывеля меня из себя... Да, забыл! – спохватился Айзек и отбросив одеяло, совершенно не смущаясь своей полной наготы, подошел к брюкам и достав от туда что-то, подошел к Ханне и вложил ей в руку. Это оказалась еще одна трехдоллровая монета.
Ханна обомлела, а когда подняла голову, мистер Гриндл, вольготно развалился на кровати вновь и не сводил с нее глаз. На ее немой вопрос, он пояснил:
– Я же обещал хорошо платить!
– Но, платя мне каждый раз после... вы имеете ввиду, что относитесь ко мне как к шлюхе?!
– А вы хотите, чтобы я вам ничего не платил и не дарил? – он курил, от чего его издевательская усмешка казалась еще более циничной. Не найдя, что ему ответить, она развернулась и молча направилась к двери. – Платье поменяй! – услышала она в вдогонку. Мистер Гриндл веселился от души.
Глава 17
Кухарка с Мартой были поражены новостью: мистер Гриндл ударил Ханну! Подобное отношению к служанке было вполне возможным и не являлось большой редкостью, но чтобы подробное сделал их наниматель? Женщины не могли поверить.
Зато экономка торжествовала, ее жалобы не остались без внимания. А миссис Гриндл мстительно радовалась, считая, что подобным отношением супруг выразил раздражение и недовольство Эммой. Это несколько приглушило ее ревность.
Сама же провинившаяся молчала, как не пытались ее разговорить.
Сплетничающие на кухне подруги свои обсуждения держали в большом секрете.
– Поди, дерзила. – предположила Марта и покачала головой, показывая, что для нее это предположение является самым правдоподобным.
– А может Мэри постаралась? – шепотом предположила Марджори, отвернувшись от плиты, на котором помешивала ароматное рагу и наклонившись ближе к уху Марты. – Эту каргу аж трясло от злобы, что ей позволяли петь и из дома выходить.
– Ну, тоже возможно. – согласилась собеседница.
– Ну и ну!
– Не думала, что он так отнесется. Знаешь... – она еще ближе наклонилась и зашептала совсем тихо. – Мне казалось, что между ней и хозяином не все так просто, потому что с чего бы ей вдруг стать компаньонкой? В объявлении искали служанку, а тут на тебе. Причем приходили многие, да все не те, а ее выбрал.
– Так она хорошенькая... – прищурила глаза Марта.
– Вот и я о чем! – они обе притихли, потому что показалось, за дверью кто-то есть. Убедившись, что никто не подслушивает, сплетницы продолжили:
– Тогда получается, что или она отказала, или дерзила...
– Или экономка постаралась. – подвела итог кухарка.
– Как не поверни, темное дело.
– И не говори.
– Лучше в это не лезть. Он злопамятный, боком выйдет, если узнает о сплетнях!
Утром, мистер Гриндл собрал в своем кабинете всю прислугу, в том числе и эконому, и настоятельно рекомендовал всем держать язык зубами.
– Особенно я хотел обратить ваше внимание, что не потерплю, чтобы кто-то из моей прислуги разносил сплетни. Рекомендую не выносить из дома события, происходящие здесь. Это касается любого из вас. – он окинул всю прислугу холодным взглядом и остановившись напротив экономки, пронзил нее тяжелым взглядом. – Особенно, это касается вас. Я в курсе, что между вами установились особо теплые отношения.
