Текст книги "По следам невыученных уроков (СИ)"

Автор книги: Алиса Евстигнеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

Первое, что сделала, – инстинктивно потянула на себя одеяло, желая прикрыться, хотя одета была во вполне скромную пижаму, состоящую из шорт и футболки.

Вторым же, что пришло мне в голову, было возмущение: “А какого, собственно, чёрта?!”. Мало того, что Савицкий лежал со мной в одной постели, так эта сволочь за ночь ещё и раздеться успела, представ на утро передо мной в одних трусах. Взгляд сам скользнул по крепкой мужской груди, из-за чего я тут же предательски залилась краской, на этот раз уже полностью уйдя под одеяло с головой.

Савицкий крякнул, а потом задал самый гениальный вопрос, на который был способен этим утром:

–Почему твой кот так на меня смотрит?

И действительно, Филя сидел между нашими подушками и с ярко выраженным возмущением взирал на непрошенного гостя, совершенно позабыв, что его стараниями мужчина оказался в кресле, в котором благополучно вырубился.

–Ты занял его место, – пояснила я из-под одеяла.

–Ну извини, мужик, – тут же отозвался Паша, обращаясь к рыжему. – Знаешь, свято место пусто не бывает.

Я ещё сильнее покраснела, уловив в его словах предельно прозрачный намёк. Впрочем, кот тоже отказался от попыток изобразить из себя святую невинность и протяжно завопил что-то на своём кошачьем, что отдалённо я перевела как: “Хрен тебе, а не хозяйка”.

Капитан, этим утром страдающий лёгким похмельем, болезненно поморщился и попытался согнать Фильку с насиженного места. Но мой кот только со стороны выглядел неповоротливым увальнем, а на самом деле в минуты опасности умел включать режим грации под названием “прима-балерина Большого театра”. И неожиданно легко отскочил от руки Савицкого, при этом прыгнув мне на грудь и всеми своими восемью килограммами выбив из меня весь воздух, и со снайперской точностью проехался лапой по Пашиному лицу, оставляя три розовых царапины на небритой мужской щеке.

–Ах ты сволочь! – взревел капитан и попытался схватить мою “Рыжую бестию”, но на этот раз самой изворотливой оказалась я, успев подхватить кота и выскочить из постели в три шага.

Савицкий сел на диване, потирая расцарапанную кожу, а я застыла в дверях с котом подмышкой и рассматривала “крепкую мужскую грудь” с открывшегося ракурса, при этом не забывая становиться пунцовой.

Савицкий с претензией во взоре глянул на меня, а я лишь пожала плечами, отнеся упрёк к тому, что не позволила ему разобраться с моим котом, а не к бесстыжему разглядыванию капитанского тела.

–Сам виноват, – поспешно хмыкнула я и показала язык. – Он тут, между прочим, на своей территории, а вот тебя никто не звал.

И прежде чем он успел что-то возразить, я развернулась и максимально гордо вышла из комнаты, надеясь, что торчащая из-под руки кошачья жопка не сильно испортит мой независимый жест.

Но Савицкий был бы не Савицкий, если бы не решил, что последнее слово обязательно должно остаться за ним.

–Зачётные шорты! – донеслось мне вслед, порождая очередную волну желания провалиться сквозь землю. Но в тоже время отчего-то потянуло улыбаться, слава богу, он не мог этого видеть. – Хоть они мне рады в этом доме!

–С твоими трусами всё равно не сравнить, – кликнула я Паше, тихо прикрыв за собой дверь и выпуская кота.

Ну подумаешь, что у меня шорты на заднице улыбаются? Зато вот у Савицкого трусы с логотипом супермена. Это же какой информационный повод для подколок!

***

На часах ещё не было семи, а мы уже сидели на кухне. Паша был мокрый после душа, спасибо, что додумался брюки и рубашку натянуть, хотя я была больше чем уверена, что он не обломался бы и в трусах передо мной пощеголять. Зато я куталась в толстый махровый халат и отчаянно зевала, наблюдая за тем, как кот за обе щеки уплетаем корм. Впрочем, с нашим гостем они были вполне похожи, ибо Павел так же активно работал челюстями, поедая приготовленный мной омлет.

Начинать разговор о случившемся никто не торопился. А поговорить хотелось. Но мой врождённый прагматизм, отточенный годами работы в школе, велел помалкивать и делать вид, что ничего не было, ибо был велик шанс, что только я предаю смысл этому странному знакомству. Ну а для небритого Савицкого это было в порядке вещей – пожрать, поспать и… дальше по списку. До последнего, правда, так и не дошло, что было единственной причиной, по которой я так и не сгорела со стыда, обнаружив его утром на соседней подушке.

–Какие планы на день? – выбил он меня из моих рассуждений.

Я непонимающе глянула на Пашу, посильнее сжав ворот халата на своей шее.

–Ну, чем займёшься? Ты же говорила, что у тебя отпуск, – между делом продолжал он, сооружая третий по счёту бутерброд из хлеба, колбасы, сыра и овощей. Да-да, я выставила на стол всё, что нашлось в холодильнике, а он, ничуть не смутившись, с такой же методичностью поедал всё, на что падал глаз.

–Доброе дело буду искать, – неожиданно для самой себя выпалила я.

–Это как?

Отвечать не хотелось. Я вообще не понимала, почему вдруг заговорила об этом, но он смотрел так пристально, как никогда, что я вдруг продолжила, пересказав суть нашего с мальчишками спора.

–Сколько тебе лет, Ксения Игоревна? – фыркнул Паша. – Тебя ж развели, как девочку. Ай-ай, такая взрослая, а всё в сказки веришь.

–Ты про суть спора или про то, что я смогу его выиграть?

–Про всё сразу.

–Ты не веришь в добро?

–Я не верю в бескорыстное добро. Каждый добрый поступок всегда в первую очередь для кого-то. Узконаправлен и преследует свою цель, а зачастую ещё и жопа – для кого-то третьего. Так что у всего своя цена.

–А ты циник, как я погляжу, – попыталась его то ли подколоть, то ли пристыдить.

–Не вижу ничего в этом плохого. В этом мире каждый сам за себя. Но если тебе не нравится идея цинизма, то можешь смело считать это реализмом. В настоящем времени это синонимы.

–Боже мой, – сказала как можно более ехидно. – Как же тебя такого реалистичного-то в органы занесло, слуга народа.

–Слуги народа – это депутаты, – легко парировал он. – Но не суть важно… Молодой был, глупый…. вот и понесло меня туда, куда не следовало.

–А сейчас что, поумнел?

Я не то чтобы с ним спорила, но образ родной полиции развенчивать не хотелось, была у меня ещё с детства тяга романтизировать образ людей в погонах. Возможно, именно поэтому я воспринимала Пашу в штыки – потому что он одним своим видом подрывал идеальные образы в моей голове.

–Повзрослел, – вдруг достаточно твёрдо отрезал он. – Был бы умнее, уволился бы уже. А так…

–Безрадостно как-то, – с кислым выражением на лице резюмировала я.

–Вот и я о том же. Так что завязывай со своей авантюрой. В книжках покопайся, найди пять подвигов и предъяви своей школоте, один фиг они тебе всё в пух и прах за халявные оценки разнесут. Так хоть время и нервы сбережёшь.

Будем честны, но в его речах был некий смысл и даже рациональный толк. Отчего мне совсем не делалось легче, а скорее наоборот. Всё с большим отчаянием тянуло доказать, что на самом деле он ошибается.

–А вот давай поспорим! – чуть склонив голову набок, поспешно выпалила я, не давая себе возможности передумать.

Бедный Савицкий аж поперхнулся.

–Господи, всё ещё сложнее, чем я думал. Ты предлагаешь поспорить, что выиграешь спор?!

–Да! – упрямилась я, несмотря на то что вполне отчётливо понимала бредовость своих действий.

–Ксения Игоревна, тащи сюда свой паспорт!

–Зачем? – потеряла я логику нашего разговора.

–Буду изучать. А то кажется, что Андрей плохо смотрел, и мне такими темпами вменят совращение несовершеннолетних!

–Мне двадцать восемь! – возмутилась я, не сразу поняв, что на самом деле опротестовываю совсем не ту часть его монолога!

–Чёт я сомневаюсь. Сильно. Потому что рассуждаешь ты как подросток.

–Не вижу ничего страшного в том, что хочу доказать, что добро имеет место быть!

Павел глубоко задумался, и я уже было даже порадовалась, что неужели заставила его позицию хоть в чём-то подвинуться, как эта зараза вдруг заулыбалась.

–А ладно. Давай спорить! Проигравший должен исполнить желание победителя!

–Ишь чего! Не собираюсь я твои неадекватные желания исполнять!

–То есть ты тоже не веришь в свою победу!

–Верю!

–Тогда…?

Ну вот не дура ли? Сама себя в ловушку загнала. От досады заскрежетала зубами и поняла, что выхода у меня просто нет. Поэтому пришлось принять по возможности высокомерный вид и горделиво кивнуть головой.

–Я согласна.

Глава 12

Савицкий уехал на работу, а мы с котом ещё пару часов провалялись в постели. Филька недовольно фырчал и кружил вокруг подушки, которая за ночь вся успела пропахнуть Пашей. Мне тоже хотелось прижаться к ней лицом и пытаться уловить нотки древесного парфюма с оттенком цитруса. Но, конечно же, я так не сделала, ибо было в этом что-то неправильное, такое… чисто бабское, а я… А я не планировала в него влюбляться, я даже не была уверена, нравился ли он мне.

Уснуть так и не смогла. Поэтому уже в одиннадцать часов утра я сидела на центральном пляже, вытянув ноги на солнышке и крутила головой по сторонам в надежде отыскать объект для “доброго дела”.

Желание поехать на пляж родилось во мне спонтанно, должно быть, в голове щёлкнул разговор с Надей, где я утверждала, что в случае чего пойду спасать утопающих. Мысль была дурацкой и в корне неправильной. Сидя на раскалённом песке и наблюдая за плещущимися в воде людьми, до меня наконец-то дошло, что не дай бог. Никого топить мне не хотелось категорически – спасатель из меня выйдет так себе. А если уж что действительно приключится, то интуиция мне подсказывала, что в первую очередь помогать придется мне, и вчерашний вечер был тому ярким доказательством.

Поэтому сделав тяжкий вздох, я отложила в сторону бинокль, который прихватила из дома специально, дабы лучше высмотреть потенциальную “жертву” для спасения. К счастью, таких не нашлось, и, поправив лямки купальника, я растянулась на своём покрывале, водя ладонью по раскалённому песку и предаваясь своим не сильно радужным размышлениям.

Прокручивала в сознании сегодняшний спор с Савицким, после которого хотелось схватится за голову и пару раз стукнуться лбом о что-нибудь твёрдое. Ну вот во что я опять ввязалась?! Тоже мне, героиня выискалась, кому что взялась доказывать? Ушлым детям и циничному мужику слегка за тридцать? А главное, я и сама не понимала, что хочу донести до них всех.

В эти дни я всё чаще задумывалась о том, что есть добро, а что есть поступок. Я даже в википедию залезла и статьи на эту тему полистала. Но легче не стало, из-за чего мне казалось, что я упустила из виду что-то очень важное. Учителей в школе, что ли, лучше слушать надо было, когда сама была ребёнком. Я ведь помню, как нам ловко всё объясняли и в начальной школе, и потом, на уроках литературы, когда нужно было привести пример бескорыстия из того или иного произведения. Но с добром не клеилось. Вообще…

Чего я привязалась к Савицкому? Или вернее будет сказать, что это он "маньячит" за мной? Со стороны выходило, что в данной ситуации мы друг друга стоили. Он неизвестно для чего трепал мне нервы, а я по непонятно какой причине не могла перестать занудничать и читать ему нотации. Хотя из раза в раз хотелось оправдаться и жалобно посетовать: “Ну я же не такая!”.

Я вообще по жизни весёлая, неунывающая и адекватная. По крайней мере, в это очень хотелось верить.

Но было в Паше что-то такое, что пробуждало во мне старую бабку, которой хотелось всё время ворчать и страдать. И лишь когда на него самого накатывало что-то такое печально-лирическое, я становилась более или менее собой. Что было плохо, ибо как не крути, но выходило, что меня тянуло его спасать. Ещё бы понять от чего. От цинизма и разочарований? От усталости и одиночества?

Короче, меня уже тянуло поиграть в благодетельницу, что было крайне паршиво, ибо этим путём я уже плавала, и ни к чему хорошему это не привело.

Я перевернулась на живот, попытавшись изменить курс своих размышлений, сосредоточившись на Глебе, который не писал и вообще не появлялся в сети со вчерашнего вечера. То ли был занят, то ли опять в наказание лишился смартфона. И это была ещё одна проблема, которую мне предстояло решить, ибо завтра по плану у нас с ним стояло репетиторство, а вчерашняя реакция его мамы вполне доходчиво говорила, что мне не то что не следует к ним больше приходить, но и в принципе показываться на глаза. Глеба было жалко, но ехидна во мне не удержалась от сарказма, заметив, что учить теперь парню китайский за не в меру активную гражданскую позицию.

В полдень, когда солнце стало припекать наиболее активно, я сбежала с пляжа, отправившись бродить по центру, пока ноги сами собой не вынесли меня к фонтану на площади. Сегодня здесь было тихо, те немногие компании, что вылезли в такую жару на улицу, сидели на лавочках, пили лимонады из соседней кофейни и о чём-то болтали.

До безумия хотелось так же. Чтобы лет на десять назад, сидеть на этом самом месте с университетскими друзьями, отмечать окончание сессии и верить, что всё самое лучшее ещё впереди. Не то чтобы в моей жизни всё было плохо, нет, скорее однообразно и предсказуемо. И не было у этого всего никакого просвета.

Неожиданно девушка, сидящая в паре метров от меня на бортике фонтана, достаточно громко шмыгнула носом, чем и привлекла моё внимание. Совершенно точно, она плакала, размазывая по лицу слёзы пополам с макияжем.

В такие моменты мне всегда становилось неловко. Потому что и помочь хотелось, а с другой стороны, где гарантия, что другому человеку нужна эта самая моя помощь.

Ещё один всхлип, и я решилась, извлекая из пляжной сумки салфетки, придвинулась к девушке и протянула ей упаковку, аккуратно улыбнувшись.

Она вскинула на меня свои зарёванные глаза и уставилась с непониманием. Из-за чего я тут же смутилась, немного испугавшись, что всё-таки не нужно было лезть. И как бывает в таких ситуациях, я попыталась сгладить неловкость шуткой, позабыв о том, что вот с чувством юмора в минуты растерянности явные проблемы.

–Он не стоит твоих слёз, – проявила я верх догадливости.

“Моя жертва” недовольно сдвинула брови к переносице.

–В смысле?

Прозвучало на удивление угрожающе, и я чуть не ляпнула “в коромысле”. А что? Универсальный ответ при общении с детьми.

–Нуу… – замялась я, всё ещё держа в руках салфетки. – Ты… вы плачете… И я решила вас поддержать. А из-за чего чаще всего могут плакать молодые девушки? Как показывает опыт – из-за парней.

По крайней мере мои школьницы очень любили рыдать белугами из-за неразделённой любви.

–То есть, по твоему, я настолько ограничена, что могу страдать только из-за мужика?! – сказано было с нажимом, да столь грозным, что я сама усомнилась в своих умственных способностях.

–Я этого не говорила!

–Нет, ты только что сказала, что я настолько стрёмная, что на меня никто в жизни внимания не обратит! И вообще, – взвилась девица. – Это очень унизительно, когда твою жизнь ограничивают лишь одними сексисткими взглядами!

Говорила она громко и уверенно, прочитав мне целую лекцию на тему, как я только что опустила всё женское племя своим предположением.

Мне же оставалось тихо сидеть на своём месте и внимательно присматриваться к фонтану, полагая, что вот уже второй день здесь что-то кружит в воздухе, раз люди так бурно реагируют на всё. В итоге моя карма погрустнела совсем, и, не дослушав праведные речи до конца, я сунула свои салфетки в руки незнакомке и быстрым шагом двинулась в сторону остановки, обещая себе, что с добрыми делами покончено надолго.

Наверное, со мной что-то было не так, раз все попытки сделать хоть что-нибудь хорошее непременно заканчивались очередным абсурдом. Домой я приехала в полной уверенности, что спасать мир вообще ни разу не моё, поэтому до конца лета следует сидеть на попе ровно и не рыпаться. А что соврать детям и Савицкому – я придумаю всегда. К тому же с чего я вообще решила, что Паше будет дело до нашего спора? Он, наверно, уже и думать про него забыл, впрочем, как и про меня. В продолжение знакомства верилось слабо, хотя бы по той причине, что моего номера телефона никто так и не попросил. И вовсе я не расстроилась… Ну, только если совсем чуть-чуть.

***

Отпуск набирал свои обороты, а я занималась самыми рядовыми вещами, которые потихоньку вгоняли меня в транс. Бегала по ученикам, наводила дома порядки, до которых в обычные дни не доходили руки – мыла окна, стирала шторы, разгребала шкафы, ездила в гости к родителям, иногда показывалась на даче, встречалась с подругами, валялась с котом на диване, читала книги.

Настроение было… оно просто было.

Я даже о споре старалась не думать, обходя стороной “коробку”, на которой всё так же продолжали собираться дети, и поворачивая в обратную сторону, заметив на улице мужчин в форме.

Это было настолько по-детски, что у меня никак не получалось найти логическое объяснение происходящему. С чего это я вдруг раскисла и свесила лапки? Ну не из-за капитана же? Он же мне ничего не обещал. Но недели шли, а во мне с каждым новым днём всё больше зрела обида… Словно меня обманули.

***

Телефон зазвонил рано утром, когда мы с котом дремали. Вернее, дремала я и всячески игнорила истошные вопли “голодающего с Поволжья”.

На экране высветилось имя матери Глеба, чему я порядком удивилась. Прошло больше двух недель после истории с митингом, и с тех самых пор мы никак не общались. По Глебушке я скучала, но так и не смогла перебороть себя, чтобы набраться сил и позвонить его родителям. После чего сама же на себя и злилась за малодушие.

–Ксения Игоревна, – на одном дыхании защебетала Инна Викторовна, – мы бы хотели продолжить ваши занятия с Глебом.

Я было открыла рот, чтобы сказать что-нибудь умное, но тут же захлопнула его, слабо понимая, а что вообще происходит.

–Вы уверены? – единственное, на что меня хватило.

–ДА! – с энтузиазмом отозвалась женщина. – Я должна перед вами извиниться за то, что тогда наговорилав полиции, Глеб нам только вчера рассказал, как именно всё произошло, и что вы пытались его остановить.

Я ещё раз совершила странное движение челюстью, окончательно отказавшись от возможности показаться умной и независимой. Гордость подсказывала, что сейчас смело можно было отказать женщине, да и в принципе обидеться на Глеба за то, что только сейчас удосужился сказать правду, но дурацкое сердце пустилось уже вскачь, радуясь тому, что я опять увижусь с этой малолетней бестолочью.

Так и вышло, что уже в этот день я попала в их дом, где Инна Викторовна ещё долго рассыпалась передо мной в извинениях. Чего уж тут таить, но сначала мне даже было приятно, потом я засмущалась, а потом… и вовсе подумала, что за то время, пока мы были в “разводе” с этой семьёй, Глеб успел укокошить нового репетитора и теперь с ним отказывались работать все.

Зато сам мальчик был непривычно тих и молчалив. Всё это время он стоял рядом с матерью, грустно повесив нос и так и не сказав мне ни слова. На самом занятии он работал. Не то чтобы прям совсем интенсивно, но в этот раз его хотя бы не приходилось пинать и искать способы вдохновения. Что совсем меня не радовало,прежний Глебушка-жучара нравился мне в разы больше.

После окончания урока между нами повисла неловкая пауза. Ребёнок завошкался на стуле, а я нервно теребила свой новенький телефон в руках (старый реанимировать так и не получилось). Сейчас по графику наступало время игр, но в сложившейся ситуации я не была уверена, что в нашем общении есть место неформальности. И дело не в моей обиде, я хоть и дулась, но понимала, что должна быть мудрее всего этого. Глеб же… ему было не по себе, но я так и не могла понять, с чем это связано. С тем, что он так долго молчал, или же с тем, что я всё же появилась в их доме?

Короче, сегодня нам было не до игр.

–Ну, я пойду? – осторожно поинтересовалась я у него.

Он поспешно закивал головой, а я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть.

Уже в коридоре, я смогла поймать нужную волну и улыбнуться, вполне искренне.

–Рада была тебя видеть. Увидимся на следующей неделе?

Мальчик опять закивал, и я, сдержав рвущийся наружу вздох, вышла за дверь.

На улице во всю светило яркое солнце, и я с удовольствием натянула на нос солнцезащитные очки и двинулась в сторону остановки.

Глеб нагнал меня минуты через две, когда я уже ушла на значительное расстояние от их дома. Он был в домашних шортах и футболке, ну хоть сланцы нацепил, что уже радовало.

–Ксения Игоревна, Ксения Игоревнаааааааа, – издалека завопил парень, видимо, уже отчаявшись меня нагнать.

Ему повезло, я собиралась переходить дорогу, поэтому вытащила один наушник.

Пока он до меня бежал, я вяло перебирала в голове, что такого важного могла оставить в их доме, но Глеб меня удивил, начав тараторить подобно своей маме:

–Ксения Игоревна, я извиниться хочу! Я должен был сразу всё родителям рассказать, но они так злились на меня! Спасало только то, что они решили, что я не сам додумался до всего этого!

–Спасся? – скрестив руки на груди, поинтересовалась я.

–Почти, – поникшим голосом отчитывался мальчик. – Они настолько на меня разозлились, что даже с психу мне пообещали, что больше вообще не будут заниматься моим образованием, и раз я этого не ценю, то про репетиторов можно забыть.

–Поздравляю, ты добился своего, – вполне миролюбиво отреагировала на его признания.

–Да нет же, я не хочу прекращать.

Я немного замялась, прикусив губу, а потом не удержалась от небольших нотаций:

–Глеб, поверь мне, ни один телефон не стоит таких жертв.

–Да при чём тут телефон, – всплеснул руками мальчик. – Я с вами расставаться не хочу. Мне ваш капитан вчера всё доходчиво объяснил…

–Кто?! – обалдела я, округлив глаза.

–Ну капитан, который в прошлый раз с вами был. Я правда, тогда не знал, что он тоже из полиции. А тут я шёл по улице от бабушки, и мы случайно столкнулись, он как раз в форме был. Он меня узнал и остановил…

Захотелось схватиться за сердце.

–Он тебя не обидел?!

–Что? Нет! – Глебушка активно замотал головой. – Он спрашивал, как мои дела и не планирую ли я новые бесчинства в городе, а потом спросил, как у вас дела. А я… В общем, я признался, что так ничего и не сказал родителям.

–А капитан? – уточнила едва ли не шёпотом.

–А он сказал, что я, помимо того, что бестолочь, так ещё и неблагодарная. Ну и что… вы собой рисковали ради меня.

–Да ладно тебе, – махнула рукой, поражённая речами Савицкого. – Я же не дралась ни с кем, только из фонтана тебя доставала.

–Но вас же потом задержали! Значит, я виноват!

–У меня были связи, – слабо отшутилась.

–Ну, в общем, ваш капитан сказал, что я веду себя хуже бабы, – я невольно поморщилась красноречию Паши. – Ну и что настоящие мужчины себя так не ведут.

Мда, я могла бы много рассказать о том, как не ведут себя настоящие мужчины, – например, не пропадают с горизонта после проведённой вместе ночи (ну и что, что чисто платонической), но ребёнку об этом знать было необязательно.

–Хорошо, Глеб, я тебя поняла. Всё в порядке, честно, я не сержусь.

–Но я всё равно виноват! – его эмоциональность и напор слегка удивляли: хорошо же его родители прижали, или это было влияние Савицкого? – Пожалуйста, не бросайте заниматься со мной. Я буду стараться, обещаю!

Я почти умилилась.

–Не собиралась бросать…

–Урааааа, – завопил Глебушка, неожиданно накинувшись с объятиями и практически оглушив меня.

А успокоившись, не забыл добавить:

– Но телефон всё равно в следующий раз не забудьте!