Текст книги "По следам невыученных уроков (СИ)"

Автор книги: Алиса Евстигнеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9

Решение остаться далось на удивление легко. Зато с установкой не кукситься и получать удовольствие от происходящего получалось тяжелее. Но я старалась, гоня из головы все свои подозрения и тревоги. В итоге, я же уже пришла сюда? Тогда что мне мешает просто насладиться вечером. И сделав приличное усилие над самой собой, отвернулась от фигуры капитана Савицкого, переключив своё внимание на тарелку с едой.

Мясо оказалось непростительно вкусным, я даже зажмурилась, ощущая восторги собственного желудка. Настроение резко поползло вверх, видимо, всё-таки голодная Ксюша – злая Ксюша. Поэтому когда Паша вернулся к столу, я уже вполне дружелюбно улыбалась. Оказалось, что зря. Теперь хмурым и злым был он, правда, особо этого не показывал, но иногда прорывалось. Спрашивать про “проблемы” было бессмысленно, и я просто выжидала, ковыряясь вилкой в овощах. Савицкий делал вид, что поглощён едой, а сам то и дело постукивал пальцами по столешнице и смотрел куда-то мимо меня. Вернее, смотрел он как раз на меня, но готова поклясться, что в эти моменты ничего толком не видел.

Разговор не клеился. Даже несмотря на все мои попытки придумать что-нибудь этакое. Всё как по закону подлости, я ведь только-только настроилась на то, чтобы не быть букой. А может быть, это сохранение энергии? Где кто-то обязан быть не в настроении.

Мы вяло переговаривались о чём-то, Паша в основном отвечал односложно да-нет, поэтому не было никакого сюрприза в том, что наш вечер забуксовал сам собой. Не то чтобы он и до этого фонтанировал положительными эмоциями, но в самом начале я хотя бы чувствовала, что моё присутствие имело хоть какое-то значение для Савицкого.

–Я могу тебе чем-то помочь? – в итоге не смогла сохранить свою безучастность.

Паша резко оторвал голову от своей тарелки и во все глаза уставился на меня, как если бы до этого просто забыл про моё существование. Его взгляд с новой силой заскользил по моему лицу, и мне начало казаться, что я практически чувствую его “прикосновения”.

–Нет, Ксюш, спасибо. Меня уже ничем не спасти, – слабо улыбнулся он. А потом натурально так тряхнул головой, словно выгоняя из неё все лишние мысли. Наверное, предложение о помощи что-то там всколыхнуло, потому что неведомым усилием воли он заставил себя просветлеть и по итогу предложить. – А пошли на фонтаны смотреть? Будем фантазировать, что нам по четырнадцать… и мы ещё ничегошеньки не знаем о бренности бытия.

Это прозвучало настолько бредово, что я, конечно же, не могла не согласиться. Павел заплатил по счёту, и мы неспешно двинулись по набережной в сторону центра.

Наш город стоял на пересечении двух рек, поэтому мостов и дорожек вдоль берегов здесь хватало. Разговаривали осторожно, словно боясь зайти на непрошенную территорию и бродя вокруг друг друга “на носочках”.

–Что преподаёшь?

–Английский.

–Я так и думал.

–Почему?

Коротко пожал плечами.

–Не знаю. Всё остальное какое-то… скучное по сравнению с тобой.

–А я?

–А ты смешная. Когда сама не замечаешь.

–А когда замечаю?

–Этого я ещё не понял, – смешно сморщил нос Савицкий.

Судя по всему, Пашу отпускало. Медленно и со скрипом, но у него словно плечи расправляться начали. Подмывало спросить о том, что же ему там сказали, но молчала, вместо этого находя множество других глупых вопросов.

–А ты давно в полиции?

–Порой такое ощущение, что непозволительно долго…

–Настолько всё плохо?

–Всё… по-разному.

На секунду мне захотелось схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы оживить, чтобы вернуть того наглого и беспардонного Савицкого, которого я знала, но, по крайней мере, в том хотя бы чувствовалось что-то живое, а не вот эта… безрадостная и унылая апатичность.

Мы дошли до одной из центральной площадей города, где предстояло решить, идти куда-то дальше или же просто разойтись по сторонам. Никто не озвучивал этого вслух, но ответ был очевиден.

–Ну, я пойду, – заговорила я первая, нарушая неловкую тишину между нами. – Спасибо за прогулку.

–Ксюш… – начал Паша, а потом замолчал… То ли подбирая слова, то ли просто не зная, что мне сказать. – Ты извини, если что. Я как-то рассчитывал, что всё… иначе пройдёт.

–Всё… нормально, – по возможности сгладила я ситуацию, вежливо ему улыбнувшись. – До свидания, товарищ капитан.

Он хмыкнул, а я развернулась и медленно пошла через площадь в сторону своей остановки, запрещая оборачиваться назад и проверять, как там Савицкий.

На душе было грустно, будто какая-то часть его эмоционального груза неведомым образом переползла ко мне. И я, не желая углубляться в это всё, заставила себя сделать глубокий вдох и посмотреть по сторонам. Вокруг оказалось шумно, мир потихоньку наполнялся красками и звуками, врываясь в моё сознание.

Вокруг творилось что-то невообразимое. И самое смешное, что это начало доходить до меня только сейчас, когда сумела вынырнуть из своих мыслей.

Впечатлённая переменами, случившимися с Савицким от одного-единственного телефонного звонка, я не сразу смогла понять, что не так. Площадь перед театром всегда пользовалась популярностью у жителей нашего города, но сегодня народу вокруг было в разы больше обычного. Очень много молодёжи, преимущественно подростки в возрасте от четырнадцати до девятнадцати, из-за чего достаточно просторное место казалось мне до ужаса тесным. Всё время приходилось проталкиваться сквозь людскую толпу и уворачиваться от чьих-то локтей или неосторожных движений.

Я уже даже успела пожалеть, что пошла этим путём, а ведь раньше всегда любила ходить здесь. Основная масса столпилась вокруг фонтана, состоящего из огромной каменной чаши-бассейна и нескольких “островков”, из которых в воздух поднимались струи воды.

Первой мыслью было, что в связи с жарой дети решили устроить “обливашки” или ещё какой иной движняк по типу фестиваля красок.

Толпа гудела, и по мере того как я вслушивалась в разговоры, витающие в воздухе, а также обнаружив таблички и плакаты с лозунгами и требованиями, до меня стало доходить, что надо бы отсюда уходить, да побыстрее.

Я уже начала двигаться в сторону дороги, подальше от фонтана, когда не в меру наблюдательный глаз выцепил в толпе до боли знакомую фигуру. Подростки как раз полезли на каменное ограждение фонтана, выкрикивая антиправительственные лозунги. И в первых рядах обнаружился… Глебушка. Я настолько удивилась открывшейся картине, что благополучно врезалась в парочку подростков, которые размахивали цветными флагами. Они недоумённо повернули головы, на что мне было глубоко начхать, ибо уже во всю неслась в сторону Глеба, активно распихивая людей локтями. Как оказалось – вовремя, потому что вокруг площади раздались звуки сирены и кто-то очень громкий заорал: “Атас, менты”.

Часть народа двинулась кто куда, некоторые даже кинулись в рассыпную, чуть не сбив меня с ног. Но самые стойкие, к которым относился и мой ученик, продолжали осаждать фонтан.

Я уже практически добралась до мраморного ограждения, когда Глебушка решил, что покорённой высоты ему мало, и развернувшись, он с грацией молодой лани в пару прыжков по "островкам" добрался до центральной части фонтана, которая пускала самые мощные струи.

Толпа за моей спиной активно задвигалась, что мне совсем не понравились, ибо приехавшая полиция начала разгонять демонстрантов. Жести не было, но и большинство подростков пока что опасливо расходились сами.

Тощий пацан с острыми коленками энергично выплясывал что-то на каменном постаменте и рьяно доказывал всем, что просто так его свободу не сломать.

–ГЛЕБ! – во всё горло завопила я, перекрикивая все остальные звуки – и шум воды, и ор толпы.

Глебушка, конечно же, не слышал. К тому же гул нарастал и подростки уже стали выяснять отношения с представителями правопорядка. Пришлось лезть на парапет, тихо радуясь, что для “свидания” с Савицким не успела нарядиться, иначе туго бы мне сейчас пришлось на каблуках.

–ГЛЕБ!

И о чудо! Меня заметили.

–Ксения Игоревна! – взвизгнул мальчик. – Им нас не сломать!

–Я тебя сейчас лично сломаю, если оттуда не слезешь!

–То есть ВЫ за НИХ!?

–То есть я за твоих родителей и твою голову несчастную, которой теперь ещё огребать и огребать!

–Вы не понимаете! Они нарушают наши права!

Меня так и подмывало спросить, какие права были нарушены лично у него, но не успела, ибо парня, стоящего рядом со мной, попытались стянуть с возвышения, и тот в попытке устоять на месте начал размахивать руками, благополучно зацепив меня. И я конечно же не удержалась на ногах, прямой наводкой полетев носом вперёд в бурлящую передо мной воду.

Сообразить я ничего не успела, даже испуг не пришёл, потому что чужие пальцы тут же сжали моё колено и толкнули мою тушку в противоположном направлении, после чего я тут же прилетела прямо в руки капитана Савицкого.

Вокруг царил самый настоящий хаос, а у меня, как в самой замшелой романтической мелодраме, время потеряло всякий ход, и я болталась в руках своего “героя”, чувствуя, как внутри всё начинает трепетать. Паша что-то мне говорил, но я не слышала, пуская в него очумело-влюблённый взгляд.

Наконец-то он поставил меня на ноги, которые отчего-то дрожали. И повторил сказанное. Очень громко повторил.

–ДУРА! Смотри, куда ты лезешь!

Я вспыхнула, и совсем не от прилива романтики, с психом вырывая свою руку из его пальцев.

–Сам дурак!

Он выматерился, проскрежетав зубами, после чего махнул рукой на все споры.

–Пошли, уходить надо отсюда!

И даже подтолкнул меня от фонтана, что помогло развеяться последнему туману в моей голове.

–Глеб! – вскрикнула я, разворачиваясь обратно.

–Что?! Какой ещё Глеб?! – удивился Савицкий, пытаясь поймать меня, но было поздно, ибо я на ходу успела не только вскочить на ограждение, но и повторить маневр Глебушки, запрыгивая на каменный постамент.

Должно быть, действовала я на адреналине, потому что оказавшись рядом с парнем в окружении мощных струй воды, до меня дошло, какую же глупость я сотворила.

Здесь было скользко, высоко и очень мокро. Вода буквально оглушала, оставалось только удивляться, как Глеб вообще умудрялся меня слышать.

На той стороне фонтана остался стоять знатно охреневший Савицкий. И мне вдруг очень сильно захотелось обратно к нему на ручки, но было поздно. Ноги сами собой начали разъезжаться по мокрому камню, и я не смогла сделать ничего умнее, чем завизжать и ухватиться за Глеба, чем, видимо, порядком напугала его, ибо он тут же забыл про все свои политлозунги, а заорал со мной в голос, хаотично размахивая руками в попытке удержать равновесие. Но чем сильнее он пытался это сделать, тем жёстче была моя хватка, и в итоге мы с ним оба поехали с постамента, уже в следующее мгновение оказавшись в чаше фонтана по пояс в воде.

Испуганно уставились друг на друга, но хоть орать перестали, иначе вода в рот попадала. Пару раз оторопело моргнули. Из оцепенения нас вывел Савицкий, громко выкрикнувший моё имя и перегнувшийся через ограждение фонтана, протягивая нам руку.

Пока Глеб не успел очухаться, я схватила его за ворот футболки и потащила к Паше. Ребёнок, к счастью, не сопротивлялся, должно быть, грязная фонтанная вода остудила его пыл.

Сначала Савицкий помог вскарабкаться мальчику, а потом уже и мне. Стоило выбраться из фонтана, как мокрая мышь в моём лице сразу полезла обниматься к парню с мелодраматическими воплями “Глеееебушкаааа”. Нам, наверное, в этот момент мог позавидовать любой мексиканский сериал. Но я правда испугалась за него. Даже плакат этот дурацкий выхватила из его рук и зачем-то сунула его Савицкому, который очень зло призывал нас поскорее уносить отсюда ноги. Но мы с Глебом за наплывом чувств малость потеряли адекватность мышления (а была ли она, эта самая адекватность?), поэтому немного замешкались. И этого «немного» хватило как раз для того, чтобы нами заинтересовались коллеги Савицкого, как по закону подлости появившиеся возле нас.

Глава 10

От меня воняло рыбой, что было не совсем логично, ведь вряд ли в городском фонтане водилась сия живность.

Я поёрзала на лавке – сидеть было неудобно. Всё ещё мокрые шорты липли к телу, а сбежавшая с них вода лужицей скопилась у моих ног, в сандалиях хлюпало. Не менее мокрый Глеб сидел рядом и жался к моему боку – в отделении полиции было прохладно, к тому же наша лавка находилась под самым кондиционером.

Савицкий устроился здесь же, скрестив руки на груди и бросая на меня злобные взгляды. А ещё он молчал. К слову, очень красноречиво. Каждый раз, когда наши глаза встречались, во мне просыпалось отчаянное желание пойти и спрятаться в самый тёмный угол, чтобы меня ещё лет десять никто не смог отыскать.

–Родители меня убьют, – очень по-детски проскулил Глебушка, после чего мне даже ругаться с ним расхотелось. Сочувственно погладила парня по коленке и как можно более мягко заметила:

–Уверена, что в результате они будут очень рады, что ты цел и невредим.

–Ха, – Паша подал голос впервые с тех самых пор, как нас забрали в служебной машине с площади.

Я осторожно погладила ещё раз глебовскую коленку, после чего решилась на разговор с хмурым капитаном. Для этого пришлось чуть ближе придвинуться к дракону, который разве только что дым не выдыхал.

–Паш, сделай что-нибудь, – вкрадчивым шёпотом попросила я, на что тот, как всегда, хмыкнул.

–Предлагаешь не дожидаться его родителей и прибить эту бестолочь малолетнюю собственноручно?

Пусть Савицкий говорил так же не громко, но Глеб всё прекрасно понял и отодвинулся как можно дальше от нас, на самый край лавки, видимо, от греха подальше.

–Прекрати! Ты его пугаешь! – возмутилась, всплеснув руками.

–Ну хоть что-то его пугает! – в тон мне отбивался Паша. – Хоть так. А то как в фонтан лезть с плакатиками – мы первые. А как ответственность…

–Я думаю, что он всё понял.

–Да ни черта он не понял!

Переговаривались мы еле слышно, отчего со стороны могло показаться, что мы очень импульсивно шипели друг на друга.

–Паша, сделай хоть что-нибудь!

–Что?!

–Не знаю! Это ты в полиции работаешь, а не я!

–Предлагаешь начать размахивать ксивой во все стороны?

Я замялась, не до конца понимая, чего именно от него ожидаю. А потом сама же упрямо кивнула головой, мол да, предлагаю. Паша не оценил. Вернее, оценил и ему это совсем не понравилось. Он даже желваками заиграл.

–Ты хоть понимаешь, что со мной руководство сделает, если узнает, что я участвовал в несанкционированном митинге, да ещё и с плакатом “Долой мусорской беспредел”?!

Последнее замечание пришлось очень кстати, потому что художник сего шедевра открыл было рот, чтобы возразить, но, наткнувшись на наши кислые физиономии, тут же примолк, покраснев до самых кончиков ушей и проблеяв себе под нос: “Не, ну а чё...”.

–Молчи, – назидательно велел ему Павел. – Лучше молчи, иначе я тебе точно тут беспредел устрою.

–Всё настолько серьёзно? – прижав пальцы к губам, вернулась я к нашим баранам.

–Хуже. Я бы на твоём месте пока помалкивал на тему кто ты и откуда, потому что вас, учителей, и за меньшее увольняют.

–Но ведь мы ничего не сделали!

–Ты это тёткам скажи, которые полуголыми фоткались.

–Никто не фоткался полуголыми. Там же купальники были.

–А вот лучше бы сфоткались, хоть какое-то удовольствие получили бы от ситуации…

И тяжко вздохнув, он зарылся своей пятернёй в волосы. А до меня наконец-то начал доходить масштаб нашего бедствия.

Полчаса назад нас и толпу шумных тинейджеров доставили в ближайшее отделении полиции, где потихоньку начинали выяснять личности участников “милого” сабантуя. До нас очередь ещё не дошла, видимо, в приоритете всё-таки стояли несовершеннолетние, а Глебу, который всё время прятался за моё плечо, пока просто везло.

Впервые за всё время нашего пребывания здесь я задумалась о последствиях, которые реально могли аукнуться нам с Павлом. До этого во мне жила святая уверенность, что мы ничего не сделали, поэтому и волноваться нечего, но реакция Савицкого подсказывала, что я глубоко заблуждалась.

–Паш, а что нам делать?

–Сидеть и ждать!

–Чего?

–ЧУДА!?

И мы действительно сидели и ждали. Правда, не уверена, что именно чуда, на мой взгляд, у Савицкого был некий план, в который посвящать он меня не собирался. Он вообще, казалось, абстрагировался ото всего, откинув голову назад и прикрыв глаза.

Глеба заставили вызвонить родителей, а нам всё так же велели ждать. Количество “задержанных” начинало редеть, за многими приезжали родственники, каждый из которых считал своим долгом устроить публичную порку (то есть разбирательства) прямо на глазах присутствующих, видимо, чтобы никто не сомневался, что они занимаются должным воспитанием своих отпрысков.

Поэтому гам стоял такой, что у меня порядком разболелась голова.

А потом приехали родители Глебушки, и мы все выхватили новую порцию веселья. Особенно я, когда попалась на глаза обычно сдержанной и собранной Инне Викторовне – матери Глеба. У той аж зрачки расширились, когда она увидела, кто сидит рядом с её сыном. У нас с ней всегда были вполне неплохие отношения, но сегодня женщине, скорее всего на почве нервных переживаний, взбрело в голову, что это я втянула парня в какую-то авантюру. Мы даже поскандалили. Ну как поскандалили… Я-то в принципе молчала, а вот Инна Викторовна методично, долго и нудно отчитывала меня на тему как это непорядочно – вовлекать неокрепшие умы во всякого рода протесты. А ещё я старалась не морщиться, когда её голос давал сбой и подпрыгивал вверх на пару октав.

Пашины коллеги с нескрываемым интересом слушали нас, делая какие-то свои выводы и светясь от счастья, что всё так удачно сошлось.

Когда все закончилось и вся молодёжь была разобрана, к нам подошёл уставшего вида старлей и поинтересовался:

–Ну, господа-агитаторы, кто первый пойдёт?

На часах уже было далеко за десять, я была уставшая, голодная и воняла рыбой. Поэтому в этот момент я была готова сознаться в чём угодно, даже в убийстве Кеннеди, лишь бы нас поскорее отпустили. Сделав глубокий вдох, я начала подниматься на ноги, но Савицкий меня опередил, через плотно-стиснутые зубы скомандовав: “Сиди жди”. И подскочив с лавки, последовал за старлеем.

Их не было больше часа. За это время я успела окончательно отчаяться и впасть в зыбкое оцепенение, даже моргать начала как-то заторможенно. Пару раз в коридоре мелькал тот самый старлей, но вот Паши видно не было.

Он появился неожиданно. Вполне благостный и слегка пьяный, в компании двух грузных дядек, один из них был в форме майора, а другой просто был… обычный, в меру серьёзный и ничем не примечательный. Они шли, о чём-то негромко переговариваясь и улыбаясь, остановились лишь у моей лавочки.

–Ладно, Паш, давай. Домой уже охота, жена обещала, что если чаще двух раз в неделю буду приходить после полуночи, она со мной разведётся, – хохотнул тот, что без формы.

Савицкий протянул ему руку, обмениваясь рукопожатием, после чего настала очередь майора.

–Ладно, забирай свою даму, и шуруйте уже отсюда.

–Спасибо за всё, Александр Петрович, – кивнул ему Павел.

–Сочтёмся, – пообещал ему дядька, краем глаза скользнув по мне, но ничего не сказал, после чего оба мужчины удалились, оставив нас с Савицким вдвоём, если не считать офицера, чьё лицо виднелось за стеклом дежурного помещения.

Стоило Пашиным коллегам покинуть нас, как капитан тут же мне скомандовал:

–Вставай. Пошли.

Я открыла рот, чтобы высказать ему всё, что думаю о его подлой душонке, но Савицкий цыкнул на меня.

–Не здесь. Идём!

И, не дожидаясь того момента, когда я удосужусь послушаться его, подхватил меня под локоть, вынуждая оторваться от скамейки.

***

На улице была ночь с вытекающей из этого прохладой. Но я этого не замечала, бурля от ярости, которая велела одно – убивать. Но поскольку убивать капитана на пороге полицейского участка было уж совсем глупо, я молча следовала за Савицким, представляя, как мы пройдём ещё метров сто, и я смогу свернуть ему шею.

Мы вышли на широкий проспект, и я уже открыла рот, чтобы начать орать на него, как этот гад успел цыкнуть на меня ещё раз!

–Прежде, чем начнёшь мне на мозги капать, скажу сразу, я тут ни при чём.

–Видела, как ты ни при чём!

–Ксюш, ну не мог я начать решать вопрос, пока там толпа людей была! Сейчас же всё везде снимается и фиксируется. А начинать кричать, что я один из них, было бы равносильно подписать себе приговор. Потому что они просто обязаны были составить протокол задержания.

–И ты решил дождаться, пока мы тут заночуем?

–Пока из-под камер уйдём. Это не моя земля…

–Земля?

–Район. Я тут мало с кем хорошо знаком. Повезло, что ещё Александр Петрович на дежурстве был.

Меня опять перекосило, отображая на лице всё, что я думаю о его доводах.

–Нет, ну правда. А после того, что там наговорила мать Глеба, они и тебя обязаны были допросить.

–Ну да, то есть ты и меня спас?! – съехидничала я.

–Можешь не благодарить, – усмехнулся Паша.

Я открыла рот, чтобы закричать и… неожиданно для себя расхохоталась.

Паша сначало было удивился, а потом улыбнулся и уточнил:

–Это истерика?

–Не знаю, – сквозь смех и слёзы выдавила я. – Наверное, всё-таки да.

–Да ладно тебе. Всё же хорошо закончилось.

–Ага, кроме того, я уже второй раз из-за тебя чуть ли не в тюрьме ночую.

–Знаешь, ну вот если разбираться, то в прошлый раз из-за меня тебя Андрей только на час задержал, а сегодня так вообще… Ты сама полезла в фонтан, я пытался увести тебя оттуда.

–Ну да, – выдохнула я, переставая смеяться как ненормальная.

Примерно вот в такой перепалке мы дошли до огромного перекрёстка и замерли, не зная, что ещё можно сказать.

Немного потоптались на месте, рассматривая лица друг друга в свете уличных фонарей.

Время давно перевалило за полночь и общественный транспорт уже не ходил.

–Такси заказывай, – в своей манере указал мне Паша.

И я в кои-то веки послушалась и полезла в рюкзак за сотовым, где меня ждал сюрприз, ни разу неприятный. После того как мы с Глебом искупались в фонтане, я не учла одно – что дно моего рюкзака тоже промокло, и сотовый (который я не рискнула доставать в отделении полиции, опасаясь, что его заберут) тоже поучаствовал в моём заплыве, в результате чего отказывался включаться.

Я безрезультатно тыкалась в телефон пару минут, после чего со слезами в голосе поставила ему вердикт:

–Умер.

Савицкий выхватил мой телефон, повертел его в руках, даже зачем-то понюхал.

–Сейчас ничего не сделаем, домой приедешь – в рис запихай, а завтра в ремонт. Может, и можно ещё спасти.

Я с самым несчастным видом прижала к своей груди умерший гаджет и наблюдала за тем, как Савицкий полез за своей трубкой. Но и тут нас ждало разочарование – она разрядилась.

Теперь была очередь Паши нервно хохотать.

–Знаешь, а мы с тобой самые настоящие тридцать три несчастья.

–Это всё ты… – из вредности упрямилась я.

Именно таким образом мы и остались без такси в эту ночь. Я предлагала поймать частника, но капитан пообещал лично меня выпороть, если однажды узнает, что я ловлю машину на дороге. Повезло, что идти было не так уж и далеко. Выпивший Савицкий решил, что он по натуре гусар, и вызвался провожать меня, игнорируя любые возмущения. И минут за сорок мы добрели до моего дома, где нас встречал истошно-орущий кот, который успел оголодать.

Паша напросился ко мне зарядить телефон, чтобы можно было заказать машину до своего дома, а я вспомнила о законах гостеприимства и усадила его пить чай. Пока чайник грелся на плите, отпросилась в ванную, не в силах больше терпеть рыбное амбре. А по выходе оттуда, обнаружила пустую кухню. Стало немножечко грустно и одиноко, и даже местами обидно. Впрочем, сие чувство очень быстро сменилось возмущением, когда войдя в комнату, я увидел мужчину, сидящего в моём кресле. Он спал, свесив голову набок и придерживая на коленях развалившегося кота.

Моё "быстро принять душ" растянулось на полноценные полчаса, за которые Паша успел не просто выпить чай, но и поддаться манипуляциям Фильки, который обожал, когда после кормёжки его брали на руки и чесали уши. Да-да, на этом самом кресле.

Будить не стала, отчего-то подумалось, что день был длинный не только у меня. Переодевшись в ванной в пижаму, я разобрала диван в тусклом свете настенного бра и нырнула под одеяло. А уже утром проснулась от того, что кто-то лежащий на соседней подушке рассматривал меня своими невозможными светло-голубыми глазами.