Текст книги "Голова быка"

Автор книги: Алиса Дорн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Предыдущий император запретил преследовать Воронов и восстановил их во многих гражданских правах, но это мало что изменило. Вороны все так же предпочитали жить обособленно, лишь немногие возвращались в общество, тем более открыто. А остальные люди все так же ненавидели их и, лишенные законной возможности для самообороны, боялись.

– Зачем вы меня сюда привезли? – спросила его леди Эвелин, перегнувшись через сиденье. В голосе ее зазвучала тревога.

Хотя все присутствующие уже поняли, куда попали по воле детектива, только леди Эвелин казалась испуганной. Наш внезапный водитель отнесся к пункту нашего назначения спокойно и теперь с дружелюбным любопытством разглядывал сероглазых людей в разноцветных одеждах, сновавших между шатрами. Об Эйзенхарте и говорить не стоило, тот, проигнорировав вопрос, открыл дверь автомобиля и закурил, вытянув ноги на пожухлой траве. Что касается меня, то у меня уже был опыт знакомства с Воронами, поэтому бояться мне было некого. Я взглянул на побелевшие пальцы, которыми леди Эвелин держалась за спинку передней скамьи и, повинуясь импульсу, накрыл ее ладонь своей.

– Не беспокойтесь, леди, – попытался я ее утешить, – даю слово, вам здесь ничего не грозит. На самом деле, все, что говорят от Воронах – не больше, чем суеверие, можете мне поверить.

Леди Эвелин благодарно сжала мою руку.

– Я верю, – улыбнулась она, хотя улыбка эта резко контрастировала с ее взглядом, полным страха и мрачной решимости. – но все же я хотела бы узнать, почему я здесь.

– В таборе живет человек, которому известно, где сейчас искать Хардли, – откликнулся Эйзенхарт. – Аматео! Я знаю, что ты рядом!

Говоря о Воронах, обыватель часто представляет себе синти, хотя схожего между этими двумя племенами мало: только кочевой образ жизни и иррациональная ненависть, которую испытывают к ним все остальные. На самом деле Вороны носят любую масть (хотя серый цвет и доминирует в их окрасе), но не спешат развеять этот предрассудок: после веков гонений им выгодно, чтобы их не узнавали. Светлая кожа, северные черты лица, – и данной им природой внешности достаточно, чтобы жители городов ничего не заподозрили. Серое оперение часто встречается среди Птиц, взять к примеру хоть Ястребов, Цапель или Сов, серым цветом глаз обладает большая часть населения северных островов, но, что самое главное, никто не ожидает, что вестник беды будет выглядеть как Джо-торговец, приезжающий в город раз в месяц на ярмарку. О нет, конокрады-синти, с их таинственными обычаями и странным языком, одетые вместо приличной одежды в вызывающе яркие тряпки, подходили на роль таинственного противника гораздо лучше.

Молодой мужчина, вышедший из-за деревьев позади машины, выглядел именно тем Вороном, которого представлял себе обыватель. Высокий и стройный, гибкий как ивовый прут, он обладал свойственной синти грацией и плавными, словно перетекающими движениями, но это была мягкость не танцора, а человека, с одинаковой легкостью способного как обчистить ваши карманы, так и перерезать вам горло. Длинные волосы, как их не носили уже больше века, были небрежно стянуты на затылке кожаным шнурком с керамическими бусинами, нитки бус лежали и поверх залатанной цветастой рубашки и старого армейского пальто со споротыми знаками различия. Этот человек был синти, но он был и Вороном тоже: на смуглом лице выделялись светлые серые глаза с тяжелым вороньим взглядом, заставлявшим задуматься о том, кто смотрел из них на тебя.

– Привет, бездушник, – поздоровался он с детективом, и в его устах это прозвучало не как оскорбление. – Чума, Канарейка и мастер Томас… ты специально подобрал такую странную компанию?

– Они сами, – отмахнулся Эйзенхарт. – Мне нужна помощь. Я хочу увидеться с Дочерью Ворона.

– Она вас ждет.

Я с удовольствием слез со скамьи, но был остановлен Вороном.

– Только двое, – предупредил он, – это не экскурсия. Бездушник и… леди Эвелин.

– Откуда вы знаете мое имя? – вскинула та голову.

Ворон весело ей подмигнул.

– Мы всегда знаем больше, чем следовало бы.

Леди Гринберг явно колебалась, думая, принимать или нет приглашение.

– Леди Эвелин, прошу вас. Мне нужно, чтобы вы пошли со мной, – попросил Эйзенхарт, подходя к ней.

– Зачем? – леди Эвелин не спешила брать предложенную им руку.

Мне эта идея не понравилась, поэтому, видя, как некомфортно леди Гринберг чувствует себя в присутствии Ворона, я поддержал ее вопрос:

– В самом деле, Эйзенхарт, зачем? Если вам так нужна компания, может быть, я могу пойти вместо нее?

– Боюсь, что нет, доктор. Вы же слышали – Дочь Ворона хочет видеть именно леди. Леди Эвелин, – вновь обратился к ней детектив, – прошу. Доверьтесь мне.

Эта фраза, видимо, возымела успех, потому что девушка прекратила пререкаться с Эйзенхартом и со вздохом вышла из машины. Нам с механиком не оставалось ничего другого, кроме как ждать их в автомобиле.

Вороний табор представлял собой странное зрелище: яркие краски полотнищ на могли скрыть старость и нищету, также как и бедняцкая одежда, сушившаяся на веревках между шатрами. По глинистой почве, несмотря на сезон, бегали босые дети, то тут, то там перед очагами, сделанными из старых железных бочек, сидели старики, гревшие озябшие пальцы перед огнем. На колченогом табурете перед палаткой сидел одноногий калека и точил лезвия, черноволосая женщина несла от реки корзину с мокрым бельем. Две другие стояли над котлами, из которых доносился запах каши. Если бы не шатры вместо домов, не яркие ткани и не блеклые серые глаза шнырявших вокруг детей, представавшая глазам картина ничем не отличалась бы от жизни гетценбургского пригорода.

– С тех пор как Генри Четвертый запретил сжигать Воронов, большинство мужчин отправились на заработки в города. Здесь остались только женщины, дети и старики. Те, кого нужно защищать, кому в городах небезопасно, – пояснил шепотом Эйзенхарт, заметив, как леди Эвелин оглядывается по сторонам. – Поэтому у Воронов в таборе матриархат: женщина с самым сильным Даром выбирается Дочерью Карла-Ворона и матерью табора…

– Мы пришли, – перебил его Аматео. – И очень вовремя, потому что если ты разболтаешь еще пару наших секретов, мне придётся тебя убить.

Судя по мрачному выражению его глаз, это не было пустой угрозой.

– Почему? – удивился детектив. – Я не рассказывал ничего такого.

– Она не наша.

– Я тоже.

– Ты – исключение, бездушник, – отрезал Ворон.

Он откинул полог шатра. Под куполом царил полумрак, рассеиваемый только расставленными по углам свечами. Земля была прикрыта коврами, кроме них и многочисленных сундуков с вещами посередине стояло старинное бюро, за которым сидела пожилая женщина со статью вдовствующей императрицы. Пропустив их внутрь, Ворон молчаливым стражем встал у входа в шатер.

– Виктор, – сидевшая за столом старуха подняла глаза от бумаг. – Мальчик мой, что привело тебя сюда?

Поклонившись, детектив поцеловал протянутую ему руку.

– Вы и сами знаете, миссис Сара.

– Знаю. И знаю, где тот, кого ты ищешь. – вздохнула она и обратилась к леди Эвелин. – Дай мне свою ладонь.

– Зачем? – недоверчиво спросила та. – Собираетесь мне погадать? Потому что я, знаете ли, не верю в хиромантию.

– К чему мне гадать, если ты и сама знаешь свое будущее, Канарейка? – усмехнулась старуха. – Ладонь.

Под нажимом Эйзенхарта леди Эвелин все же протянула свою руку Вороне. То, что последовало за этим, произошло слишком быстро: из складок старого траурного платья женщина достала нож и, порезав себе запястье, позволила крови пролиться на раскрытую ладонь леди Эвелин… где та моментально впиталась, расползаясь черными змеями под кожей.

Испуганно вскрикнув, девушка отдернула руку. Чужая кровь то обволакивала кисть темной перчаткой, то собиралась змеиным клубком в центре ладони.

– Моей магии хватит на два часа, бездушник, – предупредила Ворона, привычными движениями перевязывая себе запястье платком.

Эйзенхарт снова поклонился.

– Тогда мне следует поспешить. Спасибо за помощь, миссис Сара.

– Не торопись так, мальчик. Ты ничего не забыл? – по ее знаку Аматео перегородил выход. – Тео, собери с них плату.

– Сколько? – равнодушно поинтересовался Ворон.

– Медяк с медяка, серебряный с леди.

– Это почему же? – не выдержала такой несправедливости леди Гринберг. Первый испуг уже прошел, уступив место возмущению; и леди было все равно, на кого его направить: на Эйзенхарта, настоящего виновника ее злоключений, или на Воронов. – С него медяк – а с меня целый шиллинг? Если только потому что я одета дороже, то это дешевый ярмарочный трюк и…

– Оставьте, – отмахнулся от нее детектив. – Я заплачу.

– Нет. Она должна заплатить сама, – приказала старуха. – И не выдумывай себе причин, девочка. Ты платишь больше, чем он, потому что и узнала сегодня больше, чем он.

Не выдержав ее взгляда, леди Эвелин фыркнула и, бросив на столешницу шиллинг, покинула шатер.

– Раз уж вы можете спорить о деньгах, значит, вы в порядке? – догнал ее спустя пару мгновений Эйзенхарт.

– Что это? – леди закатала рукав пальто и продемонстрировала ему метку, десятком нитей расплывшейся по ладони.

Детектив взял в руку ее ладонь и провел пальцем вдоль одной из линий.

– Ворон дает всем своим подопечным Дар, который их лучше всего защитит. Дар Дочери Ворона – видеть, где находятся другие люди. Это, – он отпустил ее руку, – всего лишь компас, который покажет нам, где искать преступника, как показала бы сама миссис Сара. Не забивайте себе голову волнениями, через пару часов он растает, как утренний туман.

– Она назвала это магией, – встревоженно произнесла девушка. – Но ведь магии не существует.

Эйзенхарт пожал плечами.

– Как по мне, так в этом не больше магии, чем в ваших Дарах и… что там у вас еще?

– Но это совсем другое дело! – горячо возразила леди. – Дар – это… личное. И его нельзя отдать другому, все это знают.

– Может быть, все кроме Ворона. Или он просто любит нарушать правила, – усмехнулся Виктор. – В любом случае, вам не о чем беспокоиться. Ворон дает миссис Саре видеть, потому что он у нее в крови. А пока его кровь разбавляет чужую, он может дать такую возможность и другим, пусть и всего на пару часов. Я в этом вообще-то плохо разбираюсь, но вы можете как-нибудь спросить миссис Сару, если захотите.

– Нет, – задумчиво произнесла леди Эвелин. – Не думаю, что захочу.

Эйзенхарт вновь пожал плечами.

– Ваше дело. А теперь скажите, – посерьезнел Эйзенхарт, – в каком направлении нам искать Хардли?

– Юго-запад, – не задумываясь ответила леди Эвелин. Ее лицо приняло удивленное выражение. – Где-то в пятнадцати километрах отсюда.

Глава 8

Я не находил себе места с того момента, как Виктор и леди Эвелин вслед за проводником ушли в табор. Механическое чудовище Томаса почти сразу обступили дети, до того с любопытством глазевшие на нашу компанию из кустов, и он с радостью начал их развлекать. Я же, сославшись на желание размять ноги, оставил их и решил пройтись до границы табора. Поэтому я и увидел возвращающихся Виктора и леди Гринберг первыми.

– Вам удалось узнать то, что вы хотели? – поинтересовался я, когда они поравнялись со мной.

– Почти, – глаза Эйзенхарта горели энтузиазмом. – Мне нужна карта. Томас, у вас ее случайно не найдется? – крикнул он, пытаясь обратить на себя внимание нашего водителя.

Сопровождавший их Ворон свистнул, и ребятня кубарем кинулась к нему, отлипая от автомобиля.

– Нет а зачем вам? – механик смущённо взъерошил волосы и округлил глаза. – Леди Эвелин, что с вашей рукой?

Краем глаза заметив, как леди Гринберг поспешно натянула вниз рукав, я схватил ее за руку, не обращая внимания на ее попытки вырваться, обнажил запястье и не сдержал удивленного восклицания. На ее ладони расплылось уродливое черное пятно, напоминающее формой наконечник стрелы.

– Объяснитесь, – потребовал я от Эйзенхарта. – Что это такое?

Он отмахнулся от меня как от назойливой мухи.

– Ничего особенного, на чем следовало бы заострять внимание.

– Эйзенхарт… – в моем голосе послышался металл. Детектив горестно вздохнул.

– Это своего рода карта. Компас, если хотите. Какая разница! Главное, что мы можем найти Хардли, если не будем терять время.

– Эйзенхарт, если вы…

– Она в безопасности! Ей ничего не угрожает! И ваше стремление ее защитить, конечно, выглядит очень мило, но оно совершенно не ко времени.

– Я в порядке, – подтвердила леди Эвелин, виновато улыбаясь нам с Томасом. – Не беспокойтесь за меня.

Она наконец выдернула свою руку из моей и закурила. Выглядела леди хоть и хмурой, как небо над головой, но совершенно здоровой, поэтому я временно оставил эту тему.

– Вы хорошо знаете эту местность? – обратился детектив к механику, тоже успокоившемуся. – Что находится к северо-западу отсюда?

– Частные земли. Сразу по ту сторону от дороги начинается лес барона Мерца, потом…

– По ним можно проехать?

– До определенного предела, – осторожно ответил механик. – А куда именно вам нужно попасть?

– Я еще и сам не знаю, – честно признался Эйзенхарт. – Садитесь за свой штурвал, Томас. Доктор, вам придется пересесть вперед. Леди Эвелин, прошу, – он галантно предложил ей руку, хотя, думается, этикет в данный момент волновал его меньше всего.

По прошествии часа машина – и мы вместе с ней – тряслась по неровной колее. Хаотичный маршрут, проложенный Эйзенхартом, привел нас на узкую лесную дорогу. Автомобиль ней можно было разогнать не более чем на двадцать километров в час, но этого хватало, чтобы она с леденящим душу скрипом подскакивала на каждом шагу. Эйзенхарт, переживавший из-за низкой скорости, не прекращал ныть, что преступник уйдет, хотя, как утверждала леди Эвелин, его местоположение не изменилось за последние полчаса.

Наконец дорога закончилась небольшой площадкой, где уже стоял известный нам черный автомобиль. Моментально выскочив из машины, Виктор бросился обследовать улику, но вскоре вернулся к нам с пустыми руками.

– Ничего, – сообщил он нам. – И никого. Леди Эвелин, вы еще можете сказать, где он находится?

Леди кивнула.

– Нам надо туда, – темный сгусток на ее ладони вновь стянулся в стрелку, указывавшую на сосновый лес.

Эйзенхарт окинул взглядом панораму.

– Придется пробираться пешком. Сомневаюсь, что даже это чудо техники сумеет здесь проехать.

Достав из кобуры пистолет, он проверил патроны.

– Нет, доктор, – отказал он, прежде чем я успел вставить хоть слово. – Вы со мной не пойдёте. И вы тоже, Томас. Я не собираюсь заявлять о своем появлении заранее. А если мы заявимся всей гульбой, именно это произойдет. В лучшем случае.

– Если все так серьёзно, не хотите вызывать подкрепление? – только спросил я.

Детектив покачал головой.

– Я не успею. Чары уже слабеют, – он был прав, метка, на ладони леди Эвелин действительно выглядела гораздо бледнее. – Если я отправлюсь за подкреплением, то так и не узнаю, где он. А прочесывать эти леса – дело долгое. Леди Эвелин, если бы у меня был выбор, я не стал бы впутывать вас в это дело, но…

– Глупости, – отрезала леди. – Делайте, что должны, и не тратьте зря воздух, детектив, – отважно перешагивая через кучи валежника, она обернулась. – Вы идете или нет?

Эйзенхарт посмотрел ей вслед и повернулся ко мне.

– Если мы не вернемся через час, возвращайтесь в Гетценбург, – тихо велел он. – Найдите мистера Конрада и скажите ему, что мы в землях барона Мерца и движемся по направлении к меловому карьеру. Впрочем, у меня плохое предчувствие, – задумчиво добавил он совершенно невпопад, – что мы скоро вернемся.

В лесу можно было заметить следы Хардли. Отпечаток ботинка на нерастаявшем снегу здесь, недавно сломанные ветки там – с такими "хлебными крошками" можно было бы последовать за убийцей и без помощи Ворона. Эйзенхарт оглянулся на леди Эвелин, быстро сдавшую в лесу свои позиции и шедшую теперь в арьергарде, – ботинки на тонком каблуке едва ли подходили для прогулки по оттаивающему лесу.

– Я все еще сержусь на вас, – честно предупредила она, перехватив взгляд. Молчание ей, впрочем, скоро наскучило. – Итак… насколько я поняла, вы погнались за преступником, поймали мою машину, избежали смерти от пули, нашли новую машину, когда первая сломалась, а потом вспомнили, что поблизости можно так удобно узнать местонахождение любого нужного вам человека – причем я даже не скажу ничего про способ, потому что… серьезно? Магия? На мой вкус, в этой истории слишком много чудесных совпадений.

– Сказала девушка, не менее чудесным образом спасшаяся от убийцы в прошлом, – заметил Эйзенхарт. – На что вы намекаете?

– На то, что вам очень часто везет.

– Бывает. Аматео утверждает, что Ворон меня любит.

– Да уж, я заметила, – хмыкнула леди Эвелин. – И что дальше? – поинтересовалась она после паузы. – Что вы будете делать, когда его найдете?

Вместо ответа он задал свой вопрос:

– Нам еще далеко?

– Не знаю, – призналась леди. – Я… перестала его чувствовать.

Черное пятно, хотя побледнело, все еще было видно. Теперь оно снова свернулось в клубок в центре ладони.

– Думаете, что-то случилось?

– Или мы уже пришли, – Эйзенхарт отодвинул в сторону пушистые еловые ветви. – Смотрите.

Впереди, на берегу озера, виднелся двухэтажный каменный особняк с угловой башней и флюгером.

– Полагаю, вот и охотничий домик лорда Мерца, – он испытующе посмотрел на леди Эвелин.

– Он там, – у нее перехватило дыхание. – Я точно знаю. Что теперь, детектив?

Эйзенхарт посмотрел на часы.

– Теперь вы пойдете обратно – вы же сможете найти дорогу? – леди Эвелин возмущенно на него посмотрела. – И скажете доктору, что если я не вернусь спустя час после вашего возвращения, возвращаться вы будете без меня.

– Вы собираетесь пойти внутрь один? К человеку, который вас уже пытался сегодня убить – и чуть не преуспел в этом?

Леди Эвелин даже не пыталась скрыть скептическое отношение к этой идее.

– Как-то так, да, – подтвердил Эйзенхарт.

– Надеюсь, у Вас есть план?

Детектив легкомысленно пожал плечами.

– Вы знаете. Как всегда, буду действовать по обстоятельствам.

– Вы же не серьезно?

– Почему нет? Даже лучшие из планов проваливаются. Импровизация никогда не подводит. Только не делайте вид, что за меня беспокоитесь, – попросил он, увидев выражение лица девушки.

– Должно же быть что-то еще кроме вашей веры в собственную неуязвимость.

Эйзенхарт задумался.

– Поцелуй на удачу? – предложил он. – Чтобы уж наверняка.

– Удача вам явно понадобится, – проворчала леди Эвелин.

Тем не менее, она привстала на цыпочки и порывисто притянула его к себе.

– Вообще-то я пошутил, – смущенно кашлянул Эйзенхарт спустя минуту.

– Я знаю, – невозмутимо откликнулась леди Эвелин, доставая из сумочки карманное зеркальце. – Но вы не в том положении, чтобы шутить с Фортуной, детектив.

Поправив помаду, она снова посмотрела на Эйзенхарта.

– Полчаса, детектив. Если вы не вернетесь через полчаса, я сама отправлюсь вам за подмогой.

– Надеюсь, в этом не будет нужды, – улыбнулся Эйзенхарт.

* * *

К тому времени, как вернулась леди Эвелин, мы оба были как на иголках. Пару раз каждый из нас пытался завести разговор, но диалог быстро затухал, когда кто-то обнаруживал, что один из собеседников не отрывает взгляда от леса и отвечает невпопад.

Леди Эвелин вернулась, однако, совсем не с той стороны, из которой мы ждали, поэтому сумела незамеченной проскользнуть на сиденье автомобиля.

– Это я, – хлопнула она дверцей. – Могу ли я попросить сигарету?

– Где Эйзенхарт? – спросил я. – Почему его нет с вами?

Хотя я испытал неимоверное облегчение, увидев леди целой и невредимой, меня все еще терзало беспокойство за Виктора. По глазам леди Эвелин я понял, что не меня одного.

– Остался и велел нам ждать его здесь еще час. Спасибо, – леди Эвелин с благодарностью приняла от механика зиппо и сигареты. – Этот преступник, за которым вы гнались, засел в охотничьем домике.

– И Эйзенхарт в одиночку отправился туда, – продолжил я. – Он сошел с ума?

– Возможно, – с деланным безразличием пожала плечами леди Эвелин. – Вам виднее, вы доктор. Ладно, – она решительно тряхнула головой. – чем предаваться панике… Томас, лучше расскажите, на чем ездит ваше чудо техники? Явно не на бензине. И не на газе. И не на пару….

– На электричестве, – рассеяно сообщил Томас и повернулся ко мне. – Простите… я мало что понимаю в этой ситуации – детектив Эйзенхарт велел не задавать вопросов… но вы уверены, что ему не нужна помощь?

– Он считает, что нет. А я не собираюсь с ним спорить, – опыт моего общение с Эйзенхартом доказывал, что это бесполезно. Я обернулся к леди Эвелин, постучавшей по моему подлокотнику. – Что случилось?

– Подвиньтесь, – попросила она. – Вы пошутили насчет электричества, верно, Томас? В такой холод электрический автомобиль даже не заведется.

– Работающий на никелево-кадмиевых аккумуляторах. Мы используем железо-никелевые: они более устойчивы к холоду, замыканиям и перезарядке, – оживился механик, найдя благодарного слушателя. – Конечно, скорость зарядки все еще является проблемой, но зато сырье значительно дешевле, а Эжен, он действительно гений, скажу вам, придумал…

Уступив леди Эвелин своё место, я оставил их за обсуждением веса батареи, запаса хода и прочих технических параметров, в которых я все равно ничего не понимал, и решил пройтись. Признаюсь перед читателем откровенно, ожидание выводило меня из равновесия, должно быть, недобрые предчувствия детектива передались и мне. Я зажег сигарету, но вместо привычного запаха табака почему-то почувствовал порох. В какой-то момент мне даже послышался звук выстрела – но нет, это лишь насмешливо каркнул ворон, сидевший на изломанной ветром сосновой ветви.

Эйзенхарт вернулся минут через десять, гораздо раньше назначенного им срока. Мне этого времени хватило, чтобы окончательно преисполниться беспокойством (впоследствии я сам на себя удивлялся), а леди Эвелин и Томас, напротив, настолько увлеклись разговором, что не сразу обратили внимание на его появление.

– Что произошло? – ужаснулась леди Эвелин, увидев его выражение лица.

Эйзенхарт рухнул на заднее сиденье и устало потер лицо, из-под полы его пальто при этом выпал помятый конверт с министерским тиснением.

– Дайте мне тоже закурить, – слабым голосом попросил он.

На некоторое время в салоне автомобиля воцарилась тишина, прерываемая только чирканьем колесика зажигалки.

– Хардли мертв, – объявил Эйзенхарт.

– Вы его убили? – вырвалось от изумления у леди Эвелин.

– Я? – поразился детектив. – Нет, я его не убивал. Зачем мне его убивать, ради Духов?!

Леди Эвелин виновато повела плечом.

– Самоубийство, – пояснил Эйзенхарт. – Он пустил себе пулю в висок.

– Но почему? – на этот раз от вопроса не удержался я.

Какое-то время Эйзенхарт молчал, наблюдая, как сигаретный дым растворяется в сумерках.

– Должно быть, он понял, что ему все равно не уйти, – предположил он, но как мне показалось, сам в это не верил.

– И поэтому наложил на себя руки? Виктор, вам не кажется, что человек, который… – детектив кашлянул, намекая, что не все присутствующие посвящены в подробности этого дела. – Простите, – поправился я, – но вам не кажется, что это не в его духе?

Эйзенхарт флегматично пожал плечами.

– Разве не вы говорите, что пути судьбы неисповедимы?

Я все еще не верил его объяснениям и продолжал упорствовать.

– Вы уверены, что то самоубийство?

– В его руке зажат револьвер тридцать второго калибра. Того же калибра рана к него в виске. Простите за подробности, – извинился он скорее перед Томасом, чем перед леди Эвелин, выглядевшей куда менее шокированной его рассказом. – Ранение нанесено с близкого расстояния, револьвер прижали прямо к голове. Нет никаких следов борьбы. Дайте мне хоть одну причину считать, что это не самоубийство.

Я мог бы сказать, что, чтобы убить человека, не обязательно приставлять пистолет к его голове, можно заставить его сделать это самому. Но у меня не было никаких доказательств, не было даже предположений, кто мог бы стоять за этой смертью – только не отпускавшее чувство неправильности происходящего.

И я промолчал.

– По крайней мере, вы получили обратно бумаги, – резюмировал я.

– Да, – согласился со мной Эйзенхарт и устало прикрыл глаза. – Дело закрыто. Нужно только оповестить лорда Мерца о моей находке, вызвать местных представителей полиции и провернуть еще тысячу мелочей… Томас, вы не подбросите меня до поместья барона?