Текст книги "Однажды, в галактике Альдазар (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
18
* * *
Одна знакомая шлюха как-то сказала Лёхе, что два профи в одной постели – это катастрофа. Лёха проникся, согласился, а про себя подумал, что касается сия истина не только постели. Для шпиков эта поговорка тоже была более чем актуальна. Злободневна, можно сказать. И слишком много обученных шпионов на небольшую группу нормальных людей – это локальный армагедец.
В случае с их маленьким чудесным отрядом проблема была, во-первых, в категорическом отсутствии нормальных людей, во-вторых, в чрезмерном количестве шпионских задниц на метр квадратный.
Даже не считая временно умывающего руки Собутыльника (прокол с которым всё ещё болезненно бил по профессиональной гордости Лёхи), в наличии оставалось три шпионских рожи: ручная бешеная собачка Джереми Эдейла, девица с медовой западнёй, в досье которой явно угадывалась работа изящной, иссеченной шрамами ручки леди Яблочко, и скромный тихий пенсионер Лёха, который всего лишь приехал в отпуск… А да, не забыть ещё Эйма, который то ли улетел, то ли всё же нет. Сказочный же расклад получается!
Причём к своему стыду, Лёха был вынужден признать: он нихрена не понимает, что тут вообще творится. Раньше ему наивно казалось, что он понимает – ну, это до внезапного перфоманса Собутыльника, появления Эйма и прочих чудесных явлений. После ему только и оставалось делать, что охреневать.
Апогея это самое охренение достигло в тот момент, когда они трое застыли, направив друг на друга бластеры, в комнате-ловушке, стремительно теряющей воздух…
Но начать, наверное, надо таки по порядку.
Путешествие до корабля выдалось то ещё, вспомнить и вздрогнуть, как говорится. Нет, Собутыльник на удивление слово своё действительно сдержал, и критично им не мешали. Пришлось, правда, оглушить несколько особенно экзальтированных малолеток, но были то именно малолетки, которые не шли ни в какое сравнение с отрядом Собутыльника. Кажется, получилось их даже не убить. После провала контакта вроде бы и похрен, но всё равно приятно, что получилось обойтись. Лёха не особо любил это дело – в смысле, убийство вот таких вот накачанных идеями… скажем, о поедании теплокровных. Знал, что пути у малолетних накачанных придурков три: они в процессе или умнеют, или оскотиниваются, или умирают за те самые идеи. Причём первый пункт случается реже, чем прочие два. Но ведь случается же! И ради этого шанса их стоит по возможности оставлять в живых. Мало ли, что интересное в итоге получится? Просто взять и забрать это… нечестно.
На того же Владимира посмотреть. Джереми их не знакомил (по вполне очевидным причинам) и никогда Тихонова при Лёхе не упоминал. В принципе, понятно почему: специфика разная, направления разные, поручения разные, моральные границы тоже. Лёха и близко не подошёл бы к той работе, которую выполнял Владимир; Владимир банально не потянул бы уровень, на котором вертелся Лёха. Эдейл же всегда был из тех, кто знает, под каким соусом кого подавать. И что яйца надо бы держать в разных корзинах. Собственно, Лёха и сам бы с удовольствием держался подальше от грязных делишек шефа… Но вот проблема: Эдейл был не только шефом, но и другом. Старым, годами проверенным, вытащившим из трясины. Потому Лёха предпочитал вникать во все его дела – просто чтобы успеть подстраховать, если что. Эдейл, конечно, был умным, осторожным и жёстким сукиным сыном с отличными связями наверху, но и на старуху бывает проруха.
Досье Владимира Тихонова Лёха знал хорошо, но мнения о нём был не очень высокого. По оценке Лёхи, парень был как раз из оскотинившихся; не клиника, кончно, но и не свет в окошке. Тихонов ничего особенного из себя не представлял… По крайней мере, исходя из его досье.
Теперь, правда, Лёха допускал, что это самое досье составляли идиоты. Либо, что вероятнее, оно специально подправлено. Ну, либо место Владимира занял Эйм. Во что Лёха мог бы поверить, если бы не…
– Ну, ребята, что там с нашим Персиком? – уточнил Владимир. – Жив-цел? Давай, парень, шевели… А чем ты вообще шевелишь, кстати?
Лёха задумчиво понаблюдал, как Владимир помогает тащить раненного моллюска, с заботой оглядывается на дока Камиллу и заметным тихим обожанием – на Вику. Будь в его поведении какие-другие странности, Лёха бы всерьёз предположил, что Владимира подменил Эйм. Но те ни на что человеческое не способны, кроме тупой имитации. Этот… явно был человеком. Причём не скотиной, это точно.
Лёха подумал, что, судя по всему, мужику просто очень не повезло с работой: такому препарировать и пытать других, даже тварей, должно быть непросто. Но это объясняет, почему Джереми выбрал именно его.
При личном предметном знакомстве Владимир Лёхе тоже понравился.
Внезапно, даже очень. Настолько, что жалко было бы убивать.
Только вот с этим была проблема. Чем больше Лёха смотрел на происходящее, тем больше убеждался: всё не то, чем кажется. И планета, и моллюски, и контактеры, и пьяницы, и красотки… И Владимир тут явно не только в отпуске. А дальше уже логическая цепочка: поскольку он спец по убиванию тварей, а тварь тут до недавнего времени обреталась только одна… В смысле, один…
Лёха отвык о себе так думать, правда. Он был человеком, гражданином ЗС, он сделал ради этой стороны всё и даже больше. Он воевал против тварей и убивал их. И Джереми не мог… Конечно, не мог.
Но всё обернулось не тем, чем кажется. Включая Владимира. И Лёха на полном серьёзе опасался, что старины Джереми, его лучшего друга, это “не то, чем кажется” тоже может коснуться.
Нет, Лёха не хотел верить. Но так, чисто на всякий случай… Потом, когда всё это кончится, они с Джереми бухнут вместе. И поржут над этой ерундой, конечно. Но пока что Лёха собирался быть осторожным… просто на всякий пожарный.
– И где ваш корабль? – уточнила док Линда. – Десять минут назад вы говорили, что идти нам осталось пять минут!
При других обстоятельствах Лёха бы возмутился, серьёзно: никакая его любовь к условно слабому полу никогда не включала в себя режим пилы. Баб, которые предпочитали это агрегатное состояние прочим, Лёха не выносил.
Тем не менее тут дока он понимал: все были измотаны до предела, а некоторые ещё и ранены. Всех тошнило от вида бесконечного океана, запаха чужой атмосферы и ситуации в целом. Моллюски еле ползли и до сих пор не выглядели здоровыми. Странно даже, что в море сбежать не пытались – хотя, наверное, просто понимали прекрасно, что не жильцы. Док Камилла потеряла сознание и теперь ехала на руках у Владимира. Ещё трое тоже передвигались пока-не-совсем-мёртвым грузом… Короче, корабля все очень ждали. И Лёха это знал. Но ещё он был совсем слегка мудаком, обожающим театральные эффекты, потому…
– Ах, корабль? – протянул он. – Да где-то здесь валялся. Не могу вспомнить, где точно.
Владимир покосился на него, покачал головой и одними губами пробормотал что-то, кажется, насчёт идиотов. Так называемая Вика вздёрнула бровь.
– Слушай, ты. Если корабля не будет, я тебя лично освежую. Понял? – прозвучало вроде бы как пустая угроза, но Лёха смотрел в этот момент девчонке в глаза. И ясно видел: эта может. Кто бы сомневался, впрочем; за красивые глаза в личную команду леди Авалон не попадают. Эта даже на фоне остальных гвадских “цветочков”, нынче пришедших к власти, зарекомендовала себя расчётливой, безжалостной сукой без лица, прошлого и жалости к кому-либо. Последние пару лет Лёха то и дело сталкивался с её агентурой лбами, и, надо сказать, было это каждый раз весело и задорно, с выдумкой и фантазией. За его голову (точнее, голову одной из его любимых личин) даже назначили нехреновую такую награду, чем Лёха неимоверно гордился. Собственно, он даже прислал леди Авалон по этому поводу цветы с благодарственной запиской…
В целом да, Лёха был – совсем слегка – мудаком. Вот и сейчас он решил отыграть свою партию до конца.
– Он точно был прямо здесь, – сказал он, невинно хлопая глазами. – Или всё же немного дальше? Я был так пьян, когда его оставлял, что смутно помню детали… В следующий раз надо будет где-то крестик на руке нарисовать, что ли… Или где их там рисуют?
Док Линда посмотрела на него очень выразительно. Лёха почувствовал, как его несёт со страшной силой, и уже набрал побольше воздуха в лёгкие для следующей реплики (последней, честно), но тут вмешался Владимир.
– Кончай корчить из себя идиота, – хмуро посоветовал он. – Тебе не идёт. И сними уже маскировку с корабля. Тот факт, что за нами пока нет погони, совсем не значит, что нам надо тут задерживаться.
Лёха смиренно вздохнул.
– Ты совсем не любишь веселье, да?
На лице Владимира промелькнуло немного странное выражение.
– Ага, – протянул он, – мне об этом начальство постоянно говорит: я само воплощение занудства. Иначе с вами, идиотами, никак. Корабль открывай! Клоун.
Лёха пообещал себе припомнить кое-кому “клоуна”, и не раз. Но обстановка не располагала, потому он, напоказ страдальчески вздохнув, щёлкнул пальцами.
И насладился выражениями лиц присутствующих, когда его птичка, краса, гордость и дальше по списку, начала медленно избавляться от своего камуфляжа, являя миру эргономичные хромированные бока.
19
– Это… что?
– Это моя малышка. Миленькая, правда? Конечно, будет немного тесновато, но, как говорится, чем богаты. А теперь давайте, внутрь. Ходовую часть мы прицепим на орбите, тогда станет попросторнее.
– Попросторнее, – задумчиво повторила Вика. – Потрясающе. Бассейн будет?
– Ага, – безмятежно согласился Лёха. – В смысле, это технически больше сауна, но нашим моллюскам денёк-другой перекантоваться хватит. А вот нормально поплавать не получится, ты уж извини… Ладно, ребята. Внимание, двери кораблика бобёр-экспресс открываются! Чую, надо его переименовывать в Ковчег. Или на чём там какой-то придурок водил сорок зайцев по пустыне? Эх, не силён я в этой ерунде… Как вы думаете, правда, что во времена ранней колонизации каждый второй корабль называли “Ковчегом”? Каждой твари по харе, и всё такое. Или по чём им там дают?
– Вы невозможны, – сказала док Линда.
– Вы мне тоже нравитесь!
Лёха послал ей воздушный поцелуй. Док сдавленно простонала и стала подниматься на корабль, опираясь на бок своего нового приятеля-Персика. Тот сочувствующе погладил её усами.
Лёха снова задумался о том, куда всю эту моллюсковую команду девать. Не Джереми же отдавать, в самом деле? Нет, Эдейл – парень замечательный, но бесхозных ксеноорганизмов ему лучше на руки не давать. Прецеденты были, и биография того же Володи тому доказательство. Хороший он там парень или нет, но различных разумных на его счету много.
К слову, об этом: Владимир, который всё это время с приоткрытым ртом созерцал лёхину красавицу, повернулся и посмотрел на Лёху очень странно, будто не знал, то ли расцеловать его, то ли стукнуть. Лёха в ответ даже по привычке пробежал по фигуре коллеги тем самым взглядом, которым привык оценивать объект на предмет ебабельности. Не подумайте, не блядство, чисто функция по умолчанию. Так-то, если работа не требовала, Лёха предпочитал таки девочек. Да и понятно, что Владимир тоже. Но как он на него посмотрел, а! На тех, кого собираются убить, так не смотрят. В вот на будущих друзей, соперников или любовников – иногда, пожалуй, таки да. Вот Лёхе и стало интересно, какую именно из строчек в этом списке нужно подчеркнуть…
– Ты идиот, – сказал Владимир. – Яхта? Серьёзно?
– В перерывах между работой я люблю комфорт. И что теперь?
– Как её вообще сканеры не засекли, такую громадину?
– Я люблю комфорт, – скромно повторил Лёха. – А ещё – качественную технику. Мою красавицу засечь трудно, но считать настоящие параметры – почти невозможно. Она прикрыта маскировочным экраном и кибер-щитом. Самые настойчивые (читай – те, кто знает, что и где искать) увидят обманку. Отвлекающий манёвр.
– Вроде той голографической страшилы?
О как.
– Ага, – ухмыльнулся Лёха. – Вроде того.
– Она была ослепительно хороша.
– Так иногда выглядит самая важная женщина в моей жизни!
Владимир (то есть, конечно, Эйм, но какого, простите, хрена…) коротко рассмеялся.
– Ну да, это много чего про тебя объясняет… Пошли что ли?
Лёха радостно заржал в ответ, размышляя о смысле бытия.
Всё не то, чем кажется, а? А ты теряешь хватку, Бобр. Причём, кажется, в самом худшем из возможных смыслов. Потому что в твоей работе тот, кто начинает навешивать ярлычки и принимать желаемое (или ожидаемое) за действительное, должен написать рапорт на увольнение. Потому что в итоге с такими когнитивными искажениями хоть так, хоть сяк уволишься прямиком в могилу, только перед тем ещё неизвестно кого успеешь за собой туда радостно затащить. Так уж вышло, что в их работе, как нигде, цена слепоты и заблуждений высока.
Эймы типа симбиот на эмоции не способны. Они могут только их имитировать, и Ал вроде Лёхи такую имитацию на раз считает… Вроде бы.
Но Владимир, учитывая его расположение, никак не мог видеть голографическую чудо-женщину. Да и, будем уж до конца честны, за короткий срок измениться настолько, чтобы почти полностью противоречить базовому психоэмоциональному профилю в своём досье, он не мог тоже. Лёха бы сложил эти два и два раньше, если бы…
Стареешь, бобр. Тупеешь. Настолько влился в пропаганду ЗС, называющую всех без разбора модов тварями, что сам в это поверил. Даже в зеркало заглядывать почаще не удосужился, вон оно как бывает. Но вопрос теперь стоит, так сказать, в очень открытой позой: а с эймом-то что, простите, делать? Тихонько вздохнув, Лёха незаметно переключил оружие в режим “На поражение”.
Пора уже заканчивать с отпуском.
* * *
– Похоже, вся гоп-компания устроилась неплохо, – сказал Лёха. – Как насчёт экскурсии в центр безопасности?
Эйм, который с подозрительно довольным видом поглощал дорогущий натуральный стейк (И как только нашёл? Нюх у него, не иначе…), поднял на Лёху взгляд и выгнул бровь.
– Ну не знаю, – протянул он. – А вдруг ты приставать начнёшь?
Лёха хмыкнул, встретив насмешливый, весёло-опасный взгляд, и ответил таким же. В какую игру они тут вообще играют?
Впрочем, ладно. Так может и лучше. Кто ж играть-то не любит?
– А ты беспокоишься за свою девственность? – широкая ухмылка придурка будет очень даже кстати.
– Ну, не знаю… – прищурился Эйм. – Какой-то ты подозрительный. Ещё и взгляды твои эти… Линда не дала, и ты резко сменил полярность? А теперь вот меня в стороночку отзываешь… А я ранимый, между прочим. И психика у меня не казёная!
Святой пиздосий и все его апостолы… Раньше Лёха задавался вопросом, что именно такое забористое коллективно выкурили на Олимпе, прежде чем создали его. Теперь он начал подозревать, что употребляли олимпийские генетики, не переставая ни на минуту и не отходя от орудия труда. А то и вовсе соревновались друг с другом на тему “чем ебанутей, тем интересней”. Серьёзно, это бы многое объяснило и насчёт сидящей напротив эймовской скотины, которая окончательно перестала притворяться Владимиром, и насчёт всей этой ерунды с богами новой эры.
– Э нет, – выдал Лёха, – ты не в моём вкусе. Так что можешь быть спокоен за свою честь.
– Да ну, я тебе не верю, – ответил этот альданский урод, уписывая стейк. – У тебя рожа хитрая.
Ну офигеть теперь.
Лёха поскрёб по сусекам в поисках очередной реплики сомнительной остроумности, но от необходимости отвечать его спасло появление нового действующего лица.
– Шеф? – так называемая Вика оказалась рядом и ненавязчиво заулыбалась. – Что у нас тут?
Эйм повернулся к ней тут же, как цветочек за солнцем. Лёха задался вопросом: а в курсе ли вообще Эйм, что к чему? Хотя было бы странно, если бы он не… Или просто отыгрывает, благо о фетише Владимира на черноглазых ярких брюнеток и фоновом конфликте идентификации не знал разве что ленивый – об этом написано даже в относительно доступных (для того, кто хочет найти и умеет искать) досье. Хотя Лёхе упорно казалось, что никакая это не игра. Слишком… очевидно и неловко, что ли? Он не был так хорош в определении лжи, как Волков, но общий эмоциональный фон умел считывать отлично. Потому, собственно, не раз и не два во время войны как раз и занимался тем, что ловил тварей. А этого не распознал, потому что…
– О, вот и ты, – Эйм радостно заулыбался Вике. – Ты там закончила?
– Насколько возможно. Медкапсула тут суперклассная, так что, возможно, мы даже никого не потеряем. В смысле, кроме здравого смысла. А у вас тут что?
– А меня тут собираются заманить в отдельное помещение с непонятными целями, – очень довольно сообщил Эйм. – И, возможно, надругаться.
Лёха с трудом сдержал смех: честно, то, как на секунду вытянулось лицо “Вики”, было просто уморительно.
Впрочем, оправилась она быстро.
– О, – протянула она, – вы снова нашли своё чудное чувство юмора?.. Не волнуйтесь, шеф! Я вас защищу, вдруг что!
– Звучит неплохо! – просиял Эйм, а после повернулся к Лёхе. – Ну что, пошли смотреть твою систему безопасности? Давно пора, по-хорошему, с ней разобраться.
И Лёха понял – да, и правда пора разобраться.
– Ага, – протянул он насмешливо, – пошли!
20
* * *
Так называемый “отсек безопасности” на Лёхиной красавице был местечком отдельным, автономным и многофункциональным. Случалось ему подрабатывать и пыточной, и тюрьмой, и сейфом, и операционной, и моргом… Так-то биография у Лёхи была слегка бурная, на миссиях случалось разное (да и вне миссий тоже, будем честны), потому нужно было быть готовым к любым неприятностям.
И кстати об этом.
Вообще Лёха уже придумал, как будет убивать Эйма. Но первым ход делать не хотел, хоть ты тресни. В первую очередь потому, что не понимал. А не понимать Лёха не любил, особенно в тех делах, где присутствовали убивания и прочие крайности. Потому что трупы, как известно, штука не особенно утилитарная, а смерть – опция более-менее необратимая. То есть, современная медицина много может, но всё равно через одиннадцать минут, если поблизости нет криокамеры, её полномочия всё.
Так что, рассказывая какую-то неведомую чухню про систему безопасности, Лёха ждал. Эйм, в свою очередь, не собирался делать его жизнь легче. Лёха по этому поводу, если честно, даже начал беситься, но тут помощь пришла, откуда не совсем ждали.
То есть как? Лёха знал, что дам во времена гендерного неравенства было принято пропускать вперёд. Он лично для себя выделил четыре возможные причины в зависимости от типа “дамы”: чтобы беспалевно потаращиться на красивые тылы, чтобы точно так же беспалевно закатить глаза у неё за спиной, чтобы не сбежала и чтобы точно не всадила кинжал в спину.
Лёха больше всего любил, что уж греха таить, смесь первого типа с четвёртым… Но речь не об этом. А о том, что милашка “Вика”, видимо, таки была родом из Гвады, потому что предпочитала традиционность во всём. В том числе и в том, что дамы ходят первыми.
Надсадный вопль защитной системы стал своего рода спусковым крючком, катализатором цепной реакции. Когда дверь с щелчком заблокировалась, они уже стояли, окружив себя энергетическими щитами и наставив друг на друга бластеры. Индикаторы жизнеобеспечения заполошно мигали, намекая, что скоро им предстоит оказаться в лишённом кислорода пространстве. На внутреннем экране лёхиного вирта мелькали сообщения о сразу двух вирусных программах, с которыми как раз боролась его собственная навороченная антивирусная система (которая, если по-честному, сама ушла от вирт-вируса не то чтобы особенно далеко). Бой был тихим, но от этого не менее эпичным, но пока что малышка Вика удерживала управление – что, будем честны, даже с жульничеством в виде установленного втихую декодера всё равно отличный результат. Лёха невольно задумался, сколько в девчонке вообще кибернетической начинки – и что она на самом деле может. Гвада, мать её, со всеми её роботами… Всё же, ни отнять ни прибавить, талантов там полно, и школа робототехники просто отличная; причём отсутствуют ограничения на создание ИИ, которые есть в ЗС, что во многом развязывает умельцам руки. Если бы гвадцы ещё и власть умели выбирать правильно, то последняя война не закончилась бы для них так паршиво. Но никто не идеален, так?..
Сигнал тревоги надсадно визжал. Воздух быстро покидал помещение. По лицу “Вики” побежали волны цифровых помех, демонстрируя высокофункциональную биомаску, позволяющую в том числе дышать в лишённой кислорода среде… как минимум, какое-то время.
– На вашем месте я бы не была так спокойна, – заметила она, – очень скоро вы задохнётесь.
– Мадам, – сказал Лёха, – это было невежливо. А как же “здравствуйте” или “приятно познакомиться”? Да и вообще, все эти немотивированные убийства – это чистой воды дурновкусие. Вас разве этому не учили? Учитывая, откуда вы, должны были.
Вика усмехнулась. Всё в ней изменилось, неуловимо, но очень ощутимо: осанка, микромимика, взгляд.
– Право, – сказала она, растягивая слова в непередаваемой гвадской манере, – уж не присутствующим здесь господам рассуждать о вреде немотивированных убийств. Не кажется вам?
Лёха фыркнул.
– Туше. И всё же, леди – ведь леди, верно? – развейте мои сомнения: а что вы, собственно, здесь забыли?
– Базово – его, – усмехнулась она, кивнув на Эйма-Владимира. – Точнее, то, что в его голове. Вы, лорд Биберлехен, были приятным бонусом.
Оу. Значит, всё же узнала; неловко вышло.
– Решили дополнительно подзаработать и на моей шкурке тоже?
– Вы прекрасно знаете, что у вас гораздо больше долгов перед Гвадой, чем просто шкура, уважаемый.
Упс. Ну, есть такое.
– Вообще-то все вопросы вы могли бы задать вашей королеве.
– Верно. Но для этого мне понадобился бы как минимум некромант. Вы же, её бывший фаворит, рядом. Это весьма удачно. Правда, вы довольно сильно сдали с тех пор, как мы встречались в последний раз… муки совести?
– А, забудьте, – рассмеялся Лёха, который в бытность любовником королевы носил лицо высокого блондинистого красавца с идеальной фигурой и манерами жиголо, – я просто умылся!
* * *
“Он уводит у нас самку, – сказал Двадцатый возмущённо. – Мне это не нравится.”
“Эта самка собирается нас убить”, – чисто для проформы напомнил Мал.
“Не совсем нас.”
“Ну-ну. Думаешь, она не захочет нас убить, когда узнает, кто мы на самом деле такие?”
“Разумно. Но разве это не типичный ритуал ухаживания для нашей колонии? – незамутнённо удивился симбиот. – Глава колонии тоже так искал себе самку.”
“Наш глава колонии – идиот. Иногда мне кажется, что у него внутри загорается лампочка, когда он видит табличку “опасно”. На всякий случай, я говорю о метафорической табличке. И метафорической лампочке. Но от их метафоричности проблем меньше не становится.”
“Ну да. Как хорошо, что тебе это не свойственно, правда? – протянул Двадцатый невинно. – И над всеми, кто тебе так или иначе нравится, не горит метафорическая табличка “опасно”. Не горит, так ведь?”
Мал мрачно подумал, что иногда Двадцатый бывает той ещё ехидной сволочью. Впрочем, что возьмёшь с голоса, живущего у тебя в голове? Ему критиковать вроде бы сам создатель велел. И всё же обидно, когда даже на старый добрый самообман права не имеешь!
Кстати, о самообмане: Мал довольно сильно расстроился, узнав настоящее происхождение Вики. Леди, надо же… Не то чтобы он на что-то рассчитывал… Ладно, может, совсем немного. Всё же он, Мал, существо небедное и довольно могущественное. И в теории у него были некоторые шансы приютить, впечатлить и постепенно приручить девушку Вику.
С гвадской леди всё было сложнее по целому ряду пунктов.
“Ну, ты собираешься вмешиваться?”
“А зачем? – уточнил Мал философски. – Пусть они развлекаются, пока дышать могут. А там посмотрим. В крайнем случае дождёмся, пока они потеряют сознание, осторожненько упакуем в криокамеры, повяжем бантиком и подарим Деймосу… Ну, Бобра так точно.”
“О! Так ты собираешься украсть самку? Я тебя, кажется, недооценивал.”
“Заткнись…”
“… И это снова совсем не похоже на нашего главу колонии, да?”
Мал закатил глаза.
“Ненавижу тебя.”
“Да, точно. Я помню, что облекать слова в форму, прямо противоположную подлинному положению вещей – это любимая человеческая игра.”
Малатеста не выдержал и усмехнулся.
“Ну да. На том стоит вся цивилизация, что уж…”
“Может. Но я тут подумал и решил: если ты не хочешь поучаствовать, то поболтаю с ними я.”
“Нет!”
Малу отчаянно хотелось добавить ещё несколько непечатных выражений, но Двадцатый слушать не стал: в тех редких случаях, когда на симбиота накатывала жажда самостоятельности, остановить его было практически невозможно. Вот и сейчас он выпустил щупальца, наспех сотворил себе нечто вроде головы и радостно заявил:
– Здравствуйте, гуманоиды! У меня для каждого из вас две новости, хорошая и не очень. С какой начинать?
Тишина повисла очень красноречивая.
– Твою мать, – сказал Ал.
Вика была куда более разговорчива: пару раз хлопнув глазами, она выдала такую семиэтажную конструкцию, которая даже много чего повидавшего в этом смысле Мала заставила удивиться. И запомнить некоторые моменты на будущее.
– Где настоящий Владимир? – спросила леди в итоге своего монолога.
– Мы его съели, – сообщил Двадцатый гордо.
– Он был мой!
– Общая добыча, кто успел, тот и съел. Правило естественного отбора. Так? Мы успели. И знаешь, что это значит?
– Да, – сухо ответила она. – Что больше десятка лет моей работы коту под хвост… Точнее, грёбаному мутантскому уроду в глотку.
Вот. И совсем не обидно. Он этого и ожидал, так?
– Во-первых, мы не урод, а идеальная форма жизни, – ни на секунду не смутился Двадцатый. – А во-вторых ты ещё не поняла лучшую часть: всё, что было в голове Владимира, есть теперь в нашей голове. Хочешь это получить? Иди за нами.
Мал охренел. Но, при всём при этом, не мог не признать: Двадцатый был неповторим.
Возможно, он в конечном итоге слишком много общался с Деймосом.
Вика и Лёха смотрели на Мала так, как будто у него выросла вторая голова… Ладно, допустим, у него действительно выросла вторая голова. С ним такое бывает, ничего не поделаешь. Но это что, повод так пучить глаза? Уж они-то за свою биографию должны были встречаться и с Эймами типа симбиот, и с хостами, захваченными Амо. Тогда почему они так удивлены?..
Хотя, если подумать, возможно, именно поэтому у Бобра такое выражение лица.
– Значит, ты подчинил себе носителя? Ты контролируешь тело?
Мал не удержался и фыркнул. Двадцатый тоже рассмеялся.
– Э нет, – сказал он. – Мы контролируем. Вдвоём, он и я. У нас колония!
– Но это же невозможно… – пробормотал Бобр.
– Ещё как возможно! – возмутился Двадцатый. – Что тут такого странного?
Мал в жизни не признался бы в этом вслух, но он испытал настоящее удовольствие, созерцая выражение искреннего удивления на их лицах.
Строго говоря, это действительно было странно. Обычно в паре хост-симбиот действительно руководил кто-то один. В случае с полноценным Амо, даже оторванным от колонии, верховодил всегда Амо. В случае же с Эймами-симбиотами всё было не так однозначно.
Тут нужно заметить, что раса Амо была шедевром, как минимум с точки зрения биотехнологии и генетики. Это необычное творение создали представители одной из самых развитых рас, которые только знала условно освоенная Вселенная. Каждая клетка организма Амо является потрясающим сочетанием биотехнологий, лабораторией в миниатюре, аналитическим центром со способностью к потрясающим преобразованиям. Амо могут крайне достоверно анализировать, имитировать и изменять практически любых живых существ. И, как ни странно, в конечном итоге Амо оказались намного умнее своих хозяев, пережив их на много тысячелетий вперёд.
История Амо – оружия, уничтожившего своих хозяев – на взгляд Мала, просто обязана была научить генетиков Альдо хоть чему-нибудь. Увы, всё, их великих мыслительных способностей хватило только на тезис: “Мы хотим использовать эти гены!”
Гении, что уж.
Разумеется, к колониям Амо им хватало ума не соваться. Но вот одиночки, оказавшиеся вне закона и защиты колонии, порой использовались для экспериментов.
Главная проблема альданцев состояла в том, что создатели Амо были… как бы так сказать… раз в сто умнее. А для того, чтобы правильно внести изменения в чьё-то творение, надо для начала понять, как оно устроено. У них не получилось. Всё, на что их хватило – вырастить ущербных, неполноценных недоамо, которые не смогут подавить волю хоста и не смогут без него жить.
Так, собственно, и получились Эйм-ы класса симбиот.
То, что Двадцатый имел довольно много собственной воли, действительно было довольно… необычно. Впрочем, как и всё в тандеме. По идее, у Мала, как у хоста, должны были быть подавлены многие ментальные и когнитивные функции. Но Двадцатый восстановил их ему, полностью, используя свои клетки. После он объяснил, что “решил, что так будет правильно”.
Так что, не то чтобы они были совсем стандартными. Но всё же настолько изумлённых взглядов не заслужили.
– Твою мать, – повторил Ал.
Мал просто не мог не воспользоваться таким шансом.
– Тебя заело? – поиграл бровями он, выдав лучшую свою усмешку. – Ещё пять минут назад ты был красноречивее. И вроде как даже со мной флиртовал. Вы оба, собственно. Что, неужели вы больше меня не любите? Какая жалость.
– Оу, – протянула Вика, – а что, ты готов предложить мне ксенопроцедуры?.. Или в данном случае обращение на “вы” предпочтительнее и точнее?
Мал замялся, представив себе ксенопроцедуры в подробностях, чувствуя, как поднимается настроение – и кое-что другое вместе с ним.
Двадцатый мяться не стал.
– Мы всегда готовы предложить тебе ксенопроцедуры, – сказал он. – Качественно и совершенно бесплатно.
Лёха заржал.
– Даже так? – уточнила Вика. – Как интересно, однако… Даже бесплатно? Лестно… Вообще должна сказать, что я видела много мужчин и у них много чего выпирало. Но впервые эта самая выпирающая часть меня соблазняет такими предложениями. Право, даже не знаю, как реагировать.
Мал изо всех сил надеялся, что не покраснел.
– А как реагировать? Ты можешь согласиться, – "тонко" намекнул Двадцатый. – Если мы сольёмся, я смогу показать тебе всё, что было в голове Владимира.
Вика выглядела совершенно изумлённой и явно не знала, что сказать. У Лёхи таких проблем не было: он расхохотался, насколько хватило задора и воздуха, а потом сказал:
– Итак, господа и дамы, у нас в наличие небольшая неловкость. Мы, конечно, можем и дальше притворяться, что на полном серьёзе собираемся друг друга убивать, но будем честны – все главные актёры этой пьесы откровенно фальшивят. И это я уж молчу о том, что система перегружена вирусами и имеет все шансы слететь на хрен, у нас у всех есть запас кислорода и личные энергетические щиты, а возможная драка при таком раскладе имеет все шансы разворотить мой корабль. Ну да, параллельно прикончив всех гражданских и оставив потенциального победителя в объятиях моего бывшего собутыльника. Вы за? Я вот не уверен.
